Текст книги "Разнести повсюду весть (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Хизер Дюпорт встретила нас в фойе.

– Как прошло посещение? – спросила она, сразу же взяв Тони за руку, будто чтобы убедиться, что мы случайно с ним не сбежим.

– Он великолепен, – сказал я. – Мы отлично провели время. Мы бы хотели повторить.

– Определённо хотели бы, – добавил Джексон.

– Правда? Я рада это слышать.

– Он тот, кого мы ждали, – сказал я.

– Вы хотите заняться усыновлением? – недоверчиво спросила она.

– Думаю, да, – ответил я, бросая взгляд на Джексона, который кивнул.

– Это великолепно, – сказала Хизер. – Если вы дадите мне минутку, чтобы отвести его в столовую с другими мальчиками, мы можем обсудить, что нужно делать дальше.

– Мы можем попрощаться? – спросил я.

– Конечно.

Я подошёл к Тони, и присел на корточки.

Сейчас мы должны попрощаться, – сказал я. – Миссис Д. отведёт тебя на ужин.

Вы… не остаётесь?

Я покачал головой.

Почему?

Мы не твоя семья. Нам нужно…

Он вдруг расплакался и отвернулся от меня. Я хотел объяснить ему, что нам нужно поговорить с Хизер о попечительстве и усыновлении, но он услышал от меня только то, что мы не его семья.

– Ох, дорогой, – произнесла Хизер.

Она положила руку ему на плечо, и он вздрогнул. Он прислонился к стене, прижимая руки к груди, оставаясь к нам спиной.

Он выглядел грустным, пока стоял там, опираясь на стенку, будто нуждался в этой поддержке, чтобы выдержать, по-прежнему кутаясь в своё зимнее пальто. И снова, ни драки, ни побега, ни попыток сбежать. Он просто стоял на месте, удары градом сыпались на его голову, и он совершенно не мог ничего с этим сделать.

Я навис над ним, помахал рукой у него перед лицом, пытаясь привлечь его внимание, но он отказывался открывать глаза.

В конце концов, я взял его за руку.

На этот вызов его глаза распахнулись, и он пытался злиться на меня – я видел, как он старается – но я начал рисовать круги на его ладони, пока наблюдал за ним, с грустным выражением лица, чтобы показать, что мне тоже грустно. В итоге он опустил взгляд, чтобы смотреть, как я черчу круги на его ладони. Он закусил губу.

Ты, – сказал я, указывая на него пальцем. – Мы любим тебя. Мы скоро с тобой увидимся. Хорошо?

Правда?

Да, – заверил его я.

Вы… не остаётесь?

Мы не можем. Это твой дом, а не наш. Но мы вернёмся и скоро с тобой увидимся. Ты можешь быть хорошим мальчиком, пока мы не вернёмся?

Он пожал плечами.

Мы хотим быть твоей семьёй. Ты хочешь быть нашей семьёй?

Он несчастно кивнул, вытирая глаза.

Пожалуйста, веди себя хорошо. Мы вернёмся завтра, чтобы увидеть тебя. Я обещаю.

Правда?

Правда.

Я указал на его книгу. С одного конца торчала полоска фотографий. Я вытянул её из книги, показал Тони. Я улыбался, делая это, пытаясь донести до него, что он может смотреть на эти фотографии и вспоминать нас. Я протянул ему снимки, и он прижал их груди, опустив взгляд.

Когда я наклонился вперёд, чтобы поцеловать его в щёку, он не отстранился.

– Вау, – произнесла в последовавшей тишине Хизер. – Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так к нему пробивался. Я думала, он закатит истерику.

– Он замечательный ребёнок, – сказал я, поднимая на неё взгляд. – Я сказал ему, что мы вернёмся увидеться с ним завтра.

– Конечно.

Я повернулся к Тони.

Теперь ты должен поесть, малыш Т. Мы увидимся завтра. Хорошо?

Он закусил губу и кивнул так грустно, смиренно, что у меня заболело сердце.

Я раскрыл руки, показывая ему, что он может обнять меня, если хочет.

Именно это он и сделал.

Глава 22

Нет, я не в порядке

– Ты в порядке? – Джексон потянулся, чтобы положить руку мне на колено.

Я не был в порядке.

Я рыдал, как ребёнок.

– Просто веди машину, – сказал я, вытирая глаза.

– В этот раз ты действительно сильно влюбился.

– Не критикуй меня.

– Ты не можешь спасти всех детей.

– Но мы могли бы спасти одного, – спорил я. – И этот один – Тони, Джек. Я знаю. Теперь я это знаю. Я не хочу оставлять его в этом месте. Он должен быть с нами. Это неправильно.

Он выехал на дорогу.

Я пытался взять себя в руки, но встретился мало преуспел.

– Вилли? В чём дело?

– Он напомнил мне Ноя. Я знаю, он давно умер, но кажется, будто это было вчера, и я не думаю, что когда-нибудь…

Я не закончил предложение.

– Мы увидим Тони завтра, – тихо сказал Джексон. – Брось. Всё не так плохо.

– Прости.

– Не извиняйся.

– Сам не понимаю, что со мной не так.

– Ты просто большой старый болван. Вот, что с тобой не так.

– У меня такое чувство, будто кто-то разбил мне сердце.

– Это потому, что так и есть.

– Это ведь он, верно?

– Думаю, это довольно очевидно.

– Но ты поддерживаешь меня?

– Конечно, да.

– И он тебе нравится?

– Я начал к нему привязываться, да.

– Но он тебе понравился?

– Вилли, я постоянно работаю с детьми. Мне хватает ума не быть слишком эмоциональным. Но да… он был милашкой, и я надеюсь, что мы можем его усыновить. Я бы хотел быть его папой. Но ещё я знаю, что мы должны постараться держаться на расстоянии. Подождать и посмотреть. Не обнадёживай себя. Если чему-то суждено быть, это произойдёт.

– Рождество уже не за горами. Я хочу что-нибудь ему подарить. И я не хочу, чтобы он проводил Рождество в том ужасном месте, совсем один.

– Мы должны поехать домой на Рождество. У нас рейс в этот четверг.

– Мы могли бы отменить вылет.

– Серьёзно? Вилли Кантрелл собирается отменить проводы Рождества со своей семьёй?

– Если придётся. Давай посмотрим, сможем ли взять его на ещё одно посещение. Может быть, на всю рождественскую неделю. Можно? Твоя мама не будет против?

– Мы завтра спросим об этом у Хизер. Но ты понимаешь, что это означает празднование Рождества с моими родителями?

– Насколько плохо это может быть?

– Тебе обязательно спрашивать?

Я вытер глаза и посмотрел в окно.

– Посмотри на себя, – с улыбкой на лице произнёс Джексон. – Запал на своего маленького друга.

– Заткнись, Ледбеттер.

– Он действительно тебя задел, да?

– Я сказал, заткнись!

– Ты так эмоционально к этому относишься.

– Я скучаю по отцовству. Я скучаю по всем бо-бо, и порезам, и царапинам, и всему шуму. Наш дом такой тихий, что мне иногда хочется кричать. Знаешь, Ной был моим маленьким вторым пилотом. И большую часть времени у нас ничего не было, но, по крайней мере, у нас были мы, и всё было в порядке. Это было всем, в чём я нуждался. Теперь я половину времени хожу и чувствую, что мне чего-то не хватает. Будто мне отрезали руку, и я просто хочу её вернуть.

– У тебя есть я, – отметил он.

– Я знаю.

– Иногда мне кажется, ты забываешь об этом.

– Я никогда об этом не забывал, Джек. Я бы не справился без тебя. Ты смирился со всем моим дерьмом…

– Ну, да, было немного.

– Я у тебя в долгу. Я это знаю.

– Я не это имею в виду, Вилли. Я тоже здесь. Я тоже потерял нашего мальчика. Это прошёл не только ты.

– Я знаю, – ответил я, чувствуя себя виноватым.

– Но мы прошли через всю эту дрянь. И мы пройдём через любую другую дрянь, которая ждёт нас на пути. Но мы должны сделать это вместе, Вилли.

– Я знаю.

– Я не цепляюсь к тебе. Я просто отмечаю, что ты не единственный, у кого такое чувство, будто руку отрезало. Я после этого ходил на много собраний – на каждое, что смог найти. Я тоже двинулся, знаешь ли. Но мы прошли через это, разве нет? То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее и всё такое.

– Если я услышу это ещё от одного человека, то оторву ему руки и заставлю их съесть, и я встану там и скажу: “То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее! Уже чувствуешь себя сильнее, чёртов мудак?”

Джексон улыбнулся.

– Чего ты лыбишься, Ледбеттер?

– Потому что люблю тебя.

– Ох, заткнись.

Глава 23

Я не понимаю

– Тебя не будет дома на Рождество? – Мама была в гневе.

Я отодвинул телефон от уха.

– Мы собираемся остаться в Бостоне, – сказал я.

– Вилли, почему? Это Рождество! Я думала, ты сказал, что ни за что в мире не проведёшь праздники с Ледбеттерами!

– Кое-что произошло, мама.

– Что?

– Посещение.

– Маленький глухой мальчик, о котором ты говорил?

– Да.

– И?

– Ну, он нам действительно нравится. Мы хотим устроить ещё одно посещение с ним на Рождество. Я не хочу, чтобы он был вынужден встретить Рождество в том месте, совсем один.

– Но ты даже не знаешь этого ребёнка, Вилли.

– Мы его узнаем.

– Я не понимаю, зачем тебе обязательно усыновлять. Ты просто напрашиваешься на неприятности.

– Я не собираюсь снова ругаться с тобой из-за этого, мама. Я просто объясняю.

– Значит, ты не приедешь домой на Рождество? Что я скажу Билли?

– Я в любом случае не уверен, что Билли заметит.

– Не глупи.

– Мне нужно это сделать, мама. Вот и всё.

– Вилли, если ты собираешься усыновлять, в Миссисипи есть куча детей, которым нужен дом. Ты не обязан ехать за границу.

– Бостон это не заграница.

– Мы должны заботиться о своих!

– Ох, мама, честное слово.

– Что ж, я уверена, что в Бостоне куча людей, которые могут позаботиться о своих собственных нежеланных детях. Это они их создали, знаешь ли.

– Хорошо. Я должен идти.

– Вилли, почему ты это делаешь?

– Делаю что?

– Усыновляешь ребёнка? После всего, что произошло…

– Мы с Джексоном хотим семью.

– У вас есть семья.

– Но мы тоже хотим детей.

– Ноя было недостаточно?

– Не делай этого, мама.

– Я не понимаю. Недостаточно, что ты вышел замуж, обязательно ещё и усыновлять детей? Если ты действительно хотел детей, то мог бы жениться, как все остальные, и завести своих собственных. Я хочу сказать, что иногда думаю, что ты просто хочешь всего, и тебе плевать…

Я закатил глаза и покачал головой.

Глава 24

Пенис с окуляром

– Если у них нет идеально точной, пушистой, дружелюбной, безвредной игрушки Ти-Рекса в “Тойз-Ар-Ас”, не думаю, что будет где-то ещё, Вилли, так что ты выберешь ту, которая нам подойдёт? У нас встреча в час, и я не хочу опоздать, а нам ехать через весь город.

Джексон скрестил руки на груди и посмотрел на меня раздражённым взглядом.

Я в ошеломлении стоял перед полками с плюшевыми игрушками. Я хотел, чтобы у Тони был плюшевый Ти-Рекс. Единственный, который здесь был, был выше него и не будет чем-то, что он сможет носить с собой.

– Я просто хочу плюшевого медведя динозавра, – в отчаянии сказал я. – И всё. Всего лишь плюшевого медведя, который ещё и динозавр. И не чёртова пародия на динозавра, с часами и в солнечных очках! Я слишком многого прошу в Америке двадцать первого века? Брось! И это Бостон! Я думал, вы, ребята, можете просто наклониться и достать всё, что хотите, прямо из своих задниц.

– Есть много плюшевых медведей, которые так же прекрасно подойдут, Вилли, и я хочу, чтобы ты выбрал одного, и мы могли уйти. И любое, что ты здесь выберешь, будет выглядеть намного лучше, чем тот грустный, жалкий мишка, которого он таскает с собой сейчас.

– Может быть, мне купить ему Коржика.

– Он рос не в семидесятых, Вилли. Честное слово!

– Я не знаю, что нравится детям в наши дни!

– А кто знает? Просто купи ему нормального медведя, похожего на того, который есть у него сейчас, так как очевидно, что ему нравится этот стиль. Но мы не можем оставаться здесь весь день, споря об этом, потому что опоздаем.

Я прошёл обратно к концу полок, к бледно-жёлтому медведю, который был мягким и как раз нужного размера.

– Ты уверен, что ему это понравится? – спросил я.

– Уверен, да. Дети любят плюшевых медведей, и чем они больше, тем веселее.

– Я не хочу, чтобы он думал, что мы пытаемся заменить его медведя.

– Честное слово!

– Ну, для него это важно, и это должно что-то значить, если он носил его с собой с тех пор, как Иисус изобрёл белый хлеб.

– Может быть, некому было купить ему нового, Вилли.

– Ладно. Значит, давай купим ему двух. Этого и то похожее на пенис существо с окуляром.

– Это не похожее на пенис существо.

– Ну, это не мистер Картофельная голова* (прим.: Мистер Картофельная голова – персонаж мультфильма “История игрушек”), это уж точно, но та дама сказала, что мальчикам он нравится, так что давай возьмём его.

– Ты говоришь о парне из “Гадкого я”?

– Да. Этот пенис с одним глазом.

– Перестань так его называть! Мы в “Тойз-Ар-Ас”, ради Бога, а то кто-нибудь тебя услышит! Кроме того, они называются миньонами.

– Миньонами?

– Ты никогда не видел фильм? Тебе нужно чаще выходить из дома. Я миллион раз смотрел все эти детские фильмы. Я медбрат педиатрии, знаешь ли.

– Ну, тогда хорошо!

Кассир одарила нас скептичным взглядом, пока мы клали две плюшевые игрушки на прилавок.

– Они не для нас, – отметил я. – Мы встретили маленького…

– Ты не обязан объяснять, – сказал Джексон.

– Ну, это выглядит странно, два взрослых мужика в “Тойз-Ар-Ас”, покупают…

– Мы опоздаем на, эм, вечеринку по случаю дня рождения, если не поторопимся, – сказал Джексон, перебивая меня.

Я не знал, почему он чувствовал, будто должен оправдываться за нашу покупку вместо того, чтобы рассказать правду.

– Что действительно странно, так это когда взрослые мужики покупают кукол в натуральную величину.

– На кой чёрт взрослому мужику захочется куклу в натуральную величину? – спросил я.

Она улыбнулась.

– Нельзя заказать такую штуку по интернету? – спросил я.

– Ради Бога! – воскликнул Джексон.

Глава 25

Так живём

Привет, Тони, – прожестикулировал я. – Мы принесли тебе парочку друзей.

Он посмотрел на игрушки, которые держал Джексон, и едва заметно улыбнулся.

Как ты? – спросил я.

Он пожал плечами.

Ну, давай, – сказал я. – Мы принесли их для тебя.

Он медленно подошёл к Джексону, кусая губу, глядя на игрушки через свои толстые очки. Он переводил взгляд с одной на другую, будто не мог решить, какую выбрать. Его нижняя губа задрожала, и он вдруг расплакался.

Я присел на корточки, медленно махая ему рукой, пытаясь привлечь внимание.

Я раскрыл руки.

Он дёрнулся вперёд порывисто, неуверенно, позволяя мне взять его в объятия.

Почему ты плачешь? – спросил я, когда он затих.

Это все… мне… правда?

Да. Мы подумали, что они тебе понравятся…

Правда?

Да, малыш Т. Они тебе нравятся?

Он очень серьёзно кивнул.

Джексон протянул мне плюшевого мишку, и я вложил его в руки Тони. Его глаза расширились. Он опустил нос, чтобы понюхать игрушку. Он держал её так, будто держал ребёнка.

Он посмотрел на меня, поднял взгляд на Джексона, а затем вернул взгляд на своего мишку и начал водить руками по его мягкому меху, что, казалось, успокаивало его.

Джексон жестом пригласил его взять одноглазого миньона.

С большим трепетом, он положил первого мишку на кровать, рядом со своим старым, а затем повернулся обратно к Джексону, взял плюшевого персонажа из его рук и рассмотрел игрушку с улыбкой на губах. Тони провёл пальцем по кругу единственного окуляра миньона. Он казался очарованным этим маленьким одноглазым монстром в комбинезоне.

Он тебе нравится? – спросил я.

Он кивнул.

Ты был хорошим мальчиком?

Он снова кивнул.

Он продолжал исследовать одноглазого персонажа, казалось, потерялся в мыслях, почти не осознавая нашего присутствия. Мы наблюдали за ним в тишине. В конце концов, он положил плюшевого приятеля на кровать, рядом с двумя другими мишками, затем долгое время смотрел на них, выстраивая в ряд, чтобы они все лежали идеально ровно.

Хочешь показать нам свою комнату? – спросил я.

Хизер предложила нам отвести Тони в игровую, чтобы посмотреть, как он взаимодействует с другими детьми, которые там играют.

Он не ответил.

Вместо этого он подошёл к двери и вышел в холл, а мы пошли следом. Он вёл нас вниз по длинному коридору, мимо дверей многих других детских комнат, и мы в итоге вошли в большую, открытую зону, полную столов, стульев и игровых предметов, таких как настольные игры. Он резко остановился у линии, где плиточный пол уступал место ковру.

Там играли несколько детей, как и несколько старших – на самом деле, подростков – которые сидели за столами, по большей части сами по себе. Одна пара старших мальчиков играла в довольно громкую карточную игру. Двое детей лет двенадцати быстро и с жаром играли в настольный футбол.

Тони огляделся вокруг, нахмурился, опустил глаза. Он, казалось, не хотел заходить в игровую зону, и ни один из других детей, казалось, не хотел играть с ним. Он медленно подошёл к дивану, стоящему у стены, и присел, сложив руки на коленях, не глядя ни на кого.

Я присел перед ним на корточки.

Здесь ты играешь?

Он пожал плечами.

Ты хочешь поиграть в какие-нибудь игры?

Он покачал головой.

Тебе здесь нравится?

Он снова покачал головой.

Джексон схватил раскладной стул и шашки, затем поставил доску на край журнального столика.

Хочешь сыграть? – прожестикулировал Джексон.

На губах Тони появился намёк на улыбку, когда он кивнул.

Глава 26

Что есть, то есть

– Мы можем устроить с ним посещение на Рождество? – спросил я, пока мы сидели в кабинете Хизер и наблюдали, как она перебирает стопку документов, ища досье Тони.

– На Рождественское утро у нас запланированы для них мероприятия, частью которых, я уверена, Тони захочет быть, – сказала она. – Некоторое время мы о них говорили, конечно, и младшие дети готовили подарки друг для друга. Возможно, вы могли бы провести мероприятия вместе с ним, а затем забрать его на посещение?

– Хорошо, – согласился я.

– Я понимаю, это Рождество, – с улыбкой добавила она, – но некоторые из этих детей пробыли здесь долгое время, и они привыкли к тому, как мы проводим Рождество. Нам не нравится назначать посещения на праздники, только если ничего нельзя поделать.

– Мы понимаем.

– Итак, я звонила в тюрьму, где держат мать Тони. Вы понимаете, что вам понадобится её разрешение, если вы хотите усыновить Тони?

– Оу?

– Родительских прав не лишают так, как раньше, и это хорошо, но также и плохо. В таких ситуациях суд старается больше полагаться на желания биологических родителей. Например, мать Тони отправилась в тюрьму. Это не значит, что она не любит своего ребёнка, не хочет для него лучшего. Просто лишать её родительских прав и принимать решение по поводу её ребёнку кажется довольно грубым.

– Грубым? – повторил я, отчасти поражённый.

– Это может быть сложно, – признала она. – И я бы поспешила отметить, что судья по делу внимательно рассмотрит желания биологических родителей, но эти желания не всегда являются окончательным словом. У матери Тони, например, длинная криминальная история, и она бывала в тюрьме задолго до произошедшего, и любой судья, глядя на материалы, конечно же, будет иметь это в виду. Она никогда не привлекалась за преступление по поводу её способностей воспитывать ребёнка…

– Она была наркоторговкой!

– Это не обязательно делает тебя плохим родителем.

– Она была шлюхой!

– Ну и что?

– Я не верю своим ушам, – произнёс он, качая головой.

– Я не говорю, что она хороший родитель, мистер Кантрелл. Я говорю, что дети воспитываются в различном окружении. Дети воспитываются преступниками. Они могут быть белыми воротничками, они могут быть синими воротничками, но давайте начистоту – есть бессчётное количество детей, чьи родители нарушают закон. Может быть, они продают дурь. Может быть, они занимаются мошенничеством в интернете. Может быть, их судят за вымогательство. Может быть, они в воровской шайке. Или, может быть, они выписывают фальшивые чеки, потому что они бедные, и им нужно купить подгузники, и они оказываются за решёткой. Это не обязательно делает их плохими родителями. Так что когда нам нужно пойти в дом и забрать ребёнка, мы стараемся иметь это в виду и стараемся, насколько возможно, уважать желания родителей.

– Значит, мне нужно разрешение преступницы, которая взорвала свою квартиру, делая мет, чтобы усыновить её глухого сына, у которого, кстати говоря, ВИЧ, который намного хуже, чем должен быть, потому что она не трудилась проверить его, пока не стало слишком поздно, потому что была слишком занята, готовя мет и продавая наркотики?

– Я понимаю, что это немного неприятно.

– Немного?

– Такова система, мистер Кантрелл. Мы работаем с ней так, как можем. Пока её не лишат родительских прав, у неё есть право слова в жизни её сына. И не отчаивайтесь пока. Я должна ей позвонить. Посмотрим, что она скажет. Вы понимаете, что я должна быть честной с вами и вашим супругом? Мать Тони может захотеть, а может и не захотеть, чтобы её ребёнка усыновляла однополая пара. Я просто говорю об этом, потому что это реальность того, с чем нам придётся иметь дело. Так или иначе, ей может быть плевать. Она может быть рада, что кто-то – кто угодно – хочет снять эту ответственность с её плеч. Но… кто знает?

Я взглянул на Джексона и нахмурился.

– Мы знаем, о чём вы говорите, – сказал Джексон. – Есть самые разные преграды, которые нужно преодолеть, а для однополой пары их намного больше. Мы это понимаем.

– Я просто хочу говорить ясно и очень откровенно.

– Мы это ценим, – ответил Джексон голосом разума и терпения.

– Я призываю вас быть осторожными. Пока что не привыкайте слишком сильно. Если мать будет крайне против этого, может быть сложно пройти с этим через суд. Конечно, никогда не знаешь. Многое зависит от того, о каком судье мы говорим, и в каком настроении он может быть в тот день, когда будет принимать своё решение. Если вы хотите законно усыновить ребёнка, мать должна быть лишена прав. Я не хочу резать правду-матку, но я считаю, что этот процесс легче, когда мы все понимаем правила игры. И, конечно же, попечительство – по-прежнему вариант, хотя я думаю, что Тони потребуется долгосрочная опека.

– Так она ответила на ваш звонок? – спросил я.

– Пока нет. Имейте в виду, что она может захотеть вас увидеть. Она может захотеть встретиться с вами. Она может попросить вас прийти и посидеть с ней. Не удивляйтесь. Ей может понадобиться это, чтобы принять решение.

– Я не понимаю, как для неё может быть лучше мешать кому-то, кто хочет усыновить её ребёнка.

– По сроку она выйдет из тюрьмы, когда Тони будет двадцать четыре.

– Именно.

– Возможно, она хочет видеть в своём сыне кого-то, на кого сможет положиться, когда выйдет. Я не знаю ничего о её семье, есть ли у неё, куда пойти. Ещё Тони на инвалидности, и так будет всю оставшуюся жизнь. Она может просто хотеть получать эти деньги каждый месяц, по своим собственным причинам.

– Пожалуйста, скажите мне, что вы шутите.

– Хотелось бы, мистер Кантрелл. Итак, шансы таковы, что у вас не будет никаких проблем с тем, чтобы получить её разрешение. Надеюсь, что так. Тони, кажется, нравитесь вы оба, и, честно говоря, не думаю, что я видела, чтобы ему кто-то нравился. Ни другие дети. Ни сотрудники. Определённо не я. Я не знаю, что есть в вас двоих, но он, кажется, привязался к вам, и я очень, очень надеюсь, ради него, что всё получится.

Она раскрыла досье и посмотрела на него.

– Итак, мистер Ледбеттер, вы медбрат педиатрии – вы именно такой человек, в котором он нуждается для помощи с лекарствами и проблемами со здоровьем. Вы оба знаете язык жестов, так что можете хорошо с ним общаться. Мистер Кантрелл, вы уже воспитывали ребёнка, так что знаете, чего ожидать и как с этим справляться. Думаю, для него это будет идеально. И я уверена, вы оба будете очень сильно его любить и поможете ему наладить связь с людьми, если он собирается выжить в этом мире. Но даже при этом всё может расползтись по швам. Мать может отказать. Тони может решить, что не хочет уезжать отсюда. Мне просто нужно, чтобы вы осознавали всё, что здесь может пойти не так. Я не хочу гасить ваш энтузиазм, но…

– Он для нас тот самый, – сказал я. – Так что я не переживаю обо всём этом дерьме. Так или иначе, мы собираемся это сделать.

– У вас положительный настрой, – ответила она. – Вам он понадобится.

– Я не понимаю, почему он не в надлежащем заведении, типа школы для глухих, – сказал я.

– У него было хорошее место в одной из лучших школ в Бангоре, но он не может с этим справиться, мистер Кантрелл. Он сейчас здесь, но мы искали другие места, куда можем его отправить. Он в критическом возрасте, с учётом его образования и процесса изучения жестов, он отстаёт. Мы очень хорошо это осознаём, но нас ограничивает бюджет, как и большинство других учреждений. ВИЧ – тоже проблема. Но не во всех школах имеются компетентные сотрудники, и не все приёмные родители готовы для такого уровня ухода. Это делает его случай очень сложным.

Я сделал паузу и повернулся посмотреть на Джексона, который держал на коленях Тони. Тони сжимал своего маленького миньона, опустив глаза, не обращая внимания на разговор о его жизни и возможном будущем.

– Я знаю, что это тот ребёнок, которого мы хотим, – сказал я Хизер. – Так что мы сделаем всё, что должны.

– А я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь вам это осуществить, мистер Кантрелл. Но…

– Я не хочу слышать никаких “но”.

– Но пожалуйста… просто знайте, что могут быть сложности. Я восхищаюсь вашей решимостью. Думаю, она вам поможет. Я определённо надеюсь, что поможет.

– Вы позвоните нам, как только услышите ответ от этой женщины?

– Конечно.

Она проводила нас к главному входу, где мы попрощались с Тони.

Веди себя хорошо, – прожестикулировал я ему.

Вы… не остаётесь?

Мы не можем, сладкий.

Пожалуйста?

Мне жаль.

Пожалуйста?

Я взял его руку в свою, начертил круг на его ладони, посмотрел на него и улыбнулся. Он не смотрел на меня, а смотрел на свою руку, будто ожидая, что я сделаю это снова. Так что я повторил, и ещё несколько раз после этого. Затем указал на него пальцем.

Ты, – прожестикулировал я. – Будь хорошим мальчиком. Мы скоро придём с тобой повидаться. Хорошо?

Он ничего не сказал.

Мы любим тебя, сладкий. Обнимешь меня?

Он позволил себе упасть в мои объятия, тихо рыдая мне в шею.

Мне хотелось взять его на руки и унести отсюда.

Когда он отстранился, я нежно стёр слёзы с его щёк и улыбнулся ему, надеясь подбодрить. Он смотрел на меня, его голубые глаза были полны несчастья. Они хотели что-то сказать, эти глаза, но он, кажется, не мог найти мужества или слов. Казалось, я, наконец, видел маленького мальчика внутри, потерянного в мире, которым было его маленькое тело и хреновая жизнь.

Мы скоро с тобой увидимся. Веди себя хорошо, договорились?

Он закусил губу и отвернулся, пока Хизер сопровождала его обратно в комнату.

Глава 27

Огонь внутри

В тот вечер я закрыл дверь в нашу комнату и повернул ключ в замке.

– Оу? – произнёс Джексон, приподнимая бровь.

– Тебе пора раздеваться, Ледбеттер.

– И почему это?

– Можно подумать, что после девяти лет поцелуев с одним и тем же чуваком меня это достало, но… ну, я должен признать, что ты вроде как милый.

– Вроде как?

– Я знаю, ты постоянно тренируешься, но именно это и нужно делать, чтобы твой мужчина оставался удовлетворённым. Что ж… Большой папочка нуждается в удовлетворении, Ледбеттер. Что у тебя есть?

– Я покажу тебе, что у меня есть.

– Девять лет, – повторил я. – Это как есть Чикен МакНаггетс девять лет, или ванильный пуддинг, или шоколадные коктейли из «Соника». Можно подумать, к этому времени тебя бы от них тошнило… В смысле, если бы мне пришлось есть Чикен МакНаггетс…

– Ох, ради Бога!

– Мы делаем это не ради Бога. Только ради старого доброго меня. И Большой Папочка оторвётся – тебе нужно раздеться и лечь в ту кровать, Ледбеттер. Надеюсь, ты привёз достаточно смазки.

– И что ты будешь делать со всей этой смазкой? – спросил он, снимая фланелевую рубашку и показывая мне себя.

– Ты узнаешь первым.

– Правда?

– Я не шучу.

– Я уже начинал думать, что ты забыл, как это.

– Прошло время.

– Прошло? Действительно прошло? Я рад, что ты заметил, Кантрелл!

– Я думаю, ты немного преувеличиваешь.

Он снял штаны, прошлёпал по полу в сексуальном нижнем белье. Он состоял в каком-то клубе нижнего белья месяца или типа того, и пока мне нравилось быть бережливым и осторожным, я не спорил об этой конкретной поблажке.

Он соблазнительно прижался ко мне своим подтянутым телом и уткнулся носом в мою шею.

– Прости, в последнее время я не слишком умел веселиться.

– Всё хорошо, – ответил он, потираясь о меня. – До тех пор, пока огонь не погас.

– Для тебя огонь не потухнет никогда, Ледбеттер, – сказал я, мягко толкая его назад, пока он не упал на кровать. Я упал на него сверху.

– Это обещание? – спросил он, расстёгивая мою рубашку.

– Я в некотором роде предан одному человеку. Кроме тех случаев, когда это не так.

– Не корми меня этой чепухой. Ты даже не посмотрел бы на другого мужчину.

– А вот и посмотрел бы!

– Нет, не посмотрел бы, потому что тогда я не сделал бы…

После этого он замолчал, потому что его рот был занят.

Глава 28

Я не знаю, почему

Было около двух часов утра, когда Джексон проснулся и обнаружил меня у окна, пока я смотрел на улицу и плакал.

– Вилли?

Я услышал, как он шлёпает по полу, подходя ко мне сзади. Он обвил меня руками, устроил подбородок на моём плече.

Я ничего не говорил, вытирая глаза, испытывая стыд.

– У тебя снова бо-бо? – спросил он.

– Я так сильно по нему скучаю, Джек.

– Я знаю, сладкий.

– Я не знаю, почему Бог забрал моего маленького мальчика.

– Вилли, не делай этого с собой.

– Если бы я мог просто выяснить, почему… что я сделал не так…

– Ты не сделал ничего неправильного, и ты это знаешь.

– Мама сказала, что Бог забрал его потому, что его просто не должно было быть.

– Вилли…

– Она сказала, что это к лучшему.

– Вилли…

– Как смерть моего мальчика может быть к лучшему?

– Прекрати, Вилли. Твоя мама поступила ужасно, сказав это.

– Что, если она права?

– Она не права, и ты это знаешь. А теперь, почему бы тебе не вернуться в кровать? Здесь холодно.

– Я не могу перестать думать о нём.

– Можешь.

– Я не хочу.

– Но нужно.

– Я не могу заснуть.

– Прими одну из тех таблеток, что тебе дал доктор. Я принесу тебе стакан воды. Давай, Вилли. Медбрат Ледбеттер настаивает, а чего медбрат Ледбеттер хочет, то он и получает.

Он направил меня в сторону кровати, и я сел, в то время как он исчез за дверью, чтобы принести воды. Он наблюдал за приёмом таблетки, заставил меня лечь. Он подоткнул одеяло, будто я был ребёнком.

– Почему ты терпишь меня? – спросил я.

– Не знаю, – ответил он. – Почему мы терпим друг друга? Вот, в чём вопрос. Я бы сказал, что это из-за того, что я люблю тебя, но иногда я не уверен.

– Спасибо тебе.

– Может быть, я просто хочу унаследовать все твои миллионы, раз уж ты знаменитый писатель и всё такое.

Наперекор себе, я не мог не усмехнуться. Как большинство писателей, я был не в состоянии уйти со своей дневной работы. И это Джексон Ледбеттер собирался унаследовать миллионы.

– Я вроде как люблю тебя, знаешь ли, – сказал он, прижимая руку к моей щеке. – Я привязался к тебе. “Мой старик” – мне нравится, как это звучит. Может быть, это фетиш папочки.

– Я не настолько старый!

– Ну, ты не юнец, Вилли Кантрелл. Отрастил себе двойной подбородок, да?

– Не правда!

– Я недавно смотрел на твой зад. Я не знал, что вышел замуж за борца сумо.

– Я не жирный!

– Только то, что у тебя есть складки, не значит, что я тебя не люблю. Просто тебя больше. На твоём животе можно нарисовать полоску и превратить тебя в парковку.