Текст книги "Разнести повсюду весть (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Один день за раз? – предположила миссис Ледбеттер, ссылаясь на высказывание из программ восстановления в двенадцать шагов.

– Именно, мам. Один день за раз. Я облажался в прошлом, потому что слишком загружался. У меня было такое чувство, будто я никогда не оправдаю надежду, никогда не буду достаточно хорошим для тебя, для папы, что никогда не буду кем-то и не буду делать что-то. Когда я начинал ходить на собрания, то узнал об одном дне за раз – “довлеет дневи злоба его”. И это правда.

Мы продолжили есть в тишине.

– Что ж, – наконец произнесла миссис Ледбеттер, – ты вызываешь у меня желание нарисовать на лбу точку и уйти в монастырь. Напоминает мне об этих людях Харе Кришны, которые встречались в аэропортах. Полные маразматики, конечно, но они казались милыми. Амелия, передай мне картофельный салат. Я не знаю, что в него кладёт твоя бабушка, но ей придётся дать Лидии рецепт. Это как съесть маленький кусочек рая. И миссис Кантрелл…

– Зови меня Марта, – сказала мама. – Пожалуйста.

– Марта. Ты действительно должна остаться на выпускной детей на следующей неделе. У них будет маленькая церемония и всё такое.

– Мне нужно домой, – сказала мама.

– Чепуха, дорогая.

– Но я привезла не так много одежды.

– Для этого Бог изобрёл кредитные карточки, дорогая.

– Но у меня, правда, нет денег, чтобы…

– Ох, ка-ка, фу-фу! – воскликнула миссис Ледбеттер. – Мы займёмся шоппингом, всё тебе достанем. Мы соберём пару кредиток, дадим бухгалтеру их рассортировать, возьмём немного из наследства Джексона. Серьёзно, Марта, я настаиваю. Мы мило проведём время. Когда все эти дети не будут висеть на наших сиськах, мы выберемся в город и выпьем несколько «Кровавых Мэри». Тебе понравится. Я знаю, что понравится.

– Я никогда не пила «Кровавую Мэри», – сказала мама, краснея.

– Может быть, мы и за несколькими мужчинами погоняемся. В нашем возрасте всё может случиться – и случается. Я настаиваю. Скажи мне, что пойдёшь.

– Я должна ехать домой.

– Вот, что я тебе скажу. Чтобы подсластить пилюлю, мы отведём детей в зоопарк. Ты была в Бостонском зоопарке, дорогая? Там красивый аквариум. Дети его просто обожают. Мы будем двумя бабушками, которые балуют своих драгоценных внуков. Насколько это может быть плохо? Амелия, дорогуша, ты бы хотела сходить в зоопарк?

– А можно? – восторженно спросила Амелия. – Правда можно, ба?

– Конечно, можно. Мы капиталисты. Мы можем делать всё, что захотим. Разве не так, Марта?

– Что ж, – сказала мама, – мне бы хотелось провести больше времени с детьми.

– Тогда договорились! – счастливо воскликнула миссис Ледбеттер. – Кроме того, думаю, моему Джеки и его маленькому дружку могла бы понадобиться родительская ночь. Они должны сходить куда-нибудь, побаловать себя, хорошо поужинать или что-то ещё, а мы за них присмотрим за детьми. Наверняка они не будут с этим спорить.

– Тони просто наказание, – предупредил я.

– Поэтому мы прикуём его к кровати. Не стоит переживать, Вилли.

Я бросил взгляд на Джексона и улыбнулся.

Глава 102

Он справится

– Дай ему попробовать, – сказал Джексон, накрывая ладонью мою руку, чтобы сдержать меня.

Мы сидели в зале на выпускной церемонии Тони. Это была особая церемония для детей из классов коррекции. Ученики из класса Тони сейчас получали дипломы, и Тони сидел с ними, впереди, но продолжал оглядываться через плечо на меня, в его глазах была паника. Чтобы получить свой диплом ему придётся встать перед всеми и подойти к директору. Его глаза говорили мне, что он напуган.

– Я просто поднимусь с ним, – сказал я.

– Оставь его, – велел Джексон. – Он справится, Вилли. Дай ему шанс.

– Я просто пойду, встану там, чтобы быть ближе.

– Вилли…

Я вздохнул.

Джексон прав.

Я не хотел, чтобы Тони выставил себя дураком перед одноклассниками. Я не хотел, чтобы он чувствовал себя смущённым. Я не…

Я снова вздохнул.

– Ладно, – пробормотал я.

Учительница Тони, Дон Харгетт, стояла с директором, жестикулируя имена учеников своих классов, чтобы те вышли вперёд, когда директор объявлял их.

– Здесь так много учеников, – заметила мама, оглядываясь вокруг.

– Это все ученики коррекционной начальной школы, – сказал я.

– Я не думала, что будет так много, – прошептала мама недовольно.

– Здесь очень хорошие программы.

– Да, но их так много.

Дон Харгетт прожестикулировала имя Тони, пока директор вызывала его.

Тони снова взглянул на меня поражённым взглядом.

Рядом со мной Джексон ободряюще кивнул и улыбнулся.

Я тоже улыбнулся, помахал рукой, побуждая его встать и двигаться, пытаясь придать уверенности своими глазами, своими жестами.

Ты справишься!

Он закусил губу, отвернулся, и я почувствовал себя плохо, будто подвёл его.

Колеблясь, он встал на ноги, его голова опустилась, пока он медленно шёл вперёд.

Раздавались аплодисменты, которые он не слышал.

Когда директор протянул ему его диплом, затем протянул руку, чтобы Тони мог пожать её, у меня перехватило дыхание. Тони никогда не пожимал руки незнакомцам, кому-то, кого не знал.

Дон была права. Он становился лучше в том, что касалось приближения других учеников к нему, что касалось прикосновений, что касалось не такого страха. Дома он справлялся даже лучше. Он был очень ласковым со мной и Джексоном, даже с Амелией. Они с Амелией теперь часто ходили держась за руки, когда мы выбирались в торговый центр или в парк. Недавно он ехидно поцеловал её в щёку, пока они играли. Ещё он очень быстро привязался к маме и вовсе не был против посидеть у неё на коленях и поддаться проявлениям любви.

И всё же…

С незнакомцами…

Бесконечное мгновение он стоял напротив протянутой руки директора.

Он снова оглянулся через плечо, посмотрел на меня.

Я улыбнулся гордой улыбкой, чтобы показать ему, что доволен им.

Я кивнул.

Вперёд. Ты справишься, малыш Т.!

Он повернулся назад, распрямил плечи и застенчиво протянул руку директору, который пожал её. Затем он повернулся обратно ко мне, сияя. Вместо того, чтобы вернуться на своё место, как другие ученики, он побежал вперёд по центральному проходу в мою сторону и бросился в мои объятия.

– Аааах! – довольно пробормотал он, поворачиваясь, чтобы показать свой диплом Джексону.

– Он напоминает мне Ноя, – тихо произнесла мама, наблюдая за нами.

– Да, – согласился я. – Но он не Ной. Он сам по себе совершенно новая катастрофа.

– Он не катастрофа, – сказала мама.

– Мы все катастрофы, мама. Ты не знала?

– Ох, ты! – сказала она, шлёпая меня по руке.

Глава 103

Я видел его

Мистер?

Не называй меня мистер, – ответил я, кладя Тони в кровать тем вечером. – Я теперь твой папочка. Называй меня папочкой.

Хорошо, – согласился он. – Папочка?

Да?

Тот мальчик на фотографии…

На какой фотографии?

Он указал пальцем вниз, будто чтобы показать физическое место.

Внизу? – предположил я. – Фотография меня, папы и Н—о—я?

Он кивнул.

Я видел его, – прожестикулировал он.

Кого ты видел?

Его. Маленького мальчика…

Я нахмурился.

Я видел его в своём…

Он, казалось, не знал, какое использовать слово, поэтому приложил ладонь ко лбу, будто чтобы показать на свой мозг.

Ты видел его во сне? – предположил я.

Он кивнул.

Он сказал мне “нет”.

Нет? – в замешательстве повторил я.

Он сказал мне “нет”. Я хотел с ним поиграть, но он сказал мне “нет”. Он сказал мне, что я … должен идти…

Куда идти? – спросил я.

Идти домой, – ответил он.

Идти домой? – я не понимал, что он имеет в виду.

Идти домой, – повторил он. Затем он указал на меня. – Ты… дом… я. Ты… мой дом.

Я твой дом?

Он очень просто кивнул, будто в этом был самый настоящий смысл.

Он сказал мне, что я должен идти домой. Я… болею… я чувствую… хорошо… нет… не хорошо… Я чувствую не хорошо… он говорит… он сказал мне… идти домой.

И что ты сделал?

Я… ушёл домой.

Он поднял на меня выжидающий взгляд, будто всё это было совершенно понятно.

Ему снился Ной, когда он был в больнице?

Ной сказал ему, что ему ещё не время умирать?

Но… как это могло быть?

Он продолжал смотреть на меня, ожидая ответа.

Я рад, что ты пришёл домой, – сказал я с улыбкой, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щёку. – Твой папочка очень счастлив. Ты тоже счастлив?

Он кивнул.

Ты видел его снова? – спросил я.

Он покачал головой.

Глава 104

Ты нормальный

Когда Тони уснул, я прошел по коридору в комнату Амелии, тихо постучал в её дверь.

– Входи, – сказала она.

– Пора спать, тыковка, – сказал я.

Она уткнулась носом в книгу.

– Ещё даже не десять! – воскликнула она.

– Уже почти десять.

– Я могу почитать до тех пор?

– Хорошо.

Я присел на её кровать, глядя на неё.

– Что? – спросила она.

– У тебя всё хорошо?

– Если бы было не так, ты бы узнал первым, папочка.

– Это моя работа – делать тебя счастливой.

– И ты в это веришь, да?

– Конечно, потому что это правда. И мне нравится думать, что я очень хорошо выполняю эту работу.

– Ты нормальный, – ответила она. – Хотела бы я, чтобы ты разрешил мне лечь спать попозже…

– Тебе нужен сон красоты. Бетти Уайт всегда говорит, что нужно спать по восемь часов сна красоты. По девять, если ты уродина.

– Очень смешно.

– Ну, маленьким девочкам нужен сон красоты. Ещё им нужно давать своим мозгам отдохнуть и не читать так много.

– Я дочь знаменитого писателя, и ты говоришь мне, что я слишком много читаю? Алло?

– Я тоже много читал. И посмотри, что со мной случилось.

– Ну, что есть, то есть, – с улыбкой произнесла она. – Но, по крайней мере, ты написал книгу. Это уже что-то.

– Что ты читаешь? – спросил я.

– Нэнси Дрю. «Диверсия в ивняке».

– Она довольно крутая.

– Она самая крутая, – согласилась Амелия.

– Так… всё нормально?

– Всё в порядке, папочка. Что-то должно быть не так?

– Я просто проверяю, смотрю, как моя маленькая девочка справляется со Счастьеметром.

– Я в порядке, папочка. Честно. Не нужно за меня переживать.

– Я за тебя переживаю. Это моя работа.

– Типичный мужчина, – ответила она.

– Папочка может поцеловать свою маленькую девочку, прежде чем она ляжет спать?

– Если ты должен.

Я поцеловал её в щёку.

– Ты прекрасна, знаешь это? – сказал я, вставая, чтобы уйти.

– Знаю.

– Я серьёзно. Ты отличная старшая сестра для своего брата, но ты должна чаще давать ему выигрывать в шашки. Ты сводишь его с ума.

– Я не дам ему просто так выиграть! – огрызнулась она.

– Ты должна давать ему выиграть время от времени. Иначе он впадёт в уныние.

– Или будет стараться сильнее.

– Это у него хорошо получается. Ты растираешь своего младшего брата в пыль. Сделай это ради меня?

– Может быть, – отозвалась она.

– Не засиживайся допоздна.

– Десять часов, – пообещала она.

– Я тебе доверяю, – сказал я. – Я не буду проверять, потому что знаю, что ты поступишь правильно.

– Я сказала, что обещаю. А теперь убирайся отсюда – я хочу узнать, что происходит в моей книге!

– Спокойной ночи, тыковка.

– Спокойной ночи, папочка.

Глава 105

Просто случайность?

Джексон уже был в кровати.

– У меня операция в шесть, – объяснил он. – Та, в которой пациент должен оставаться в сознании, но она глухая, так что мне нужно быть там, чтобы передавать инструкции, убеждаться, что она в порядке. И это операция на мозге – я такие ненавижу.

– Лучше ты, чем я, – сказал я.

– Ты бы потерял сознание, как только завелась бы циркулярная пила.

– В этом ты ошибаешься, – сказал я, скидывая свою одежду и забираясь в кровать рядом с ним. – Меня бы там вообще не было. Если я хочу забраться в твой мозг, то просто включу свою сексапильность.

– Знаешь, если бы это действительно работало, ты бы мог заработать много денег.

– Тебя я исправил, разве нет?

Он усмехнулся.

– Знаешь, что сказал мне Тони? – спросил я.

Я объяснил, что Тони рассказал о своём сне.

– Это было странно, знаешь ли, – сказал я.

– Он видел ту фотографию внизу. Он, наверное, считает Ноя своим братом. Уверен, это был просто сон.

– Может быть. А может, нет.

– Что, по-твоему, это было?

– Думаю, это был Ной, – признался я.

– Ох, Вилли…

– Это ты сказал, что он там, наверху, присматривает за нами, ожидая нас… Это ты сказал, Ледбеттер.

– Я знаю, но…

– Но ничего. Может быть, у Тони был своего рода опыт, близкий к смерти, и он видел Ноя… он видел нашего сына… который стоял там и говорил ему, что ещё не время умирать. Думаю, Ной по-своему сказал нам, что это нормально, что мы взяли его под опеку, что мы сделали его частью нашей семьи. Думаю, Ной хотел, чтобы мы знали, что всё нормально.

– Ну, может быть, – тихо произнёс Джексон.

– И случилось ещё кое-что странное.

– Что?

– Когда мы были в больнице. Той последней ночью перед тем, как Тони пришёл в сознание. Какой-то священник зашёл в палату в два часа ночи. Какой-то надоедливый священник. Он появился из ниоткуда. Я думал, он капеллан, но твоя мать сказала мне, что у них нет католического священника капеллана.

– Думаю, он епископальный, – сказал Джексон.

– Можно пригласить священника, конечно. Просто звонишь в приход. И я думаю, они делают обходы по воскресеньям. Но мама говорит, что не звонила в приход, и твоя мама сказала, что не звонила, и ты не звонил. Так ведь?

– Зачем мне это? Ты совершенно ясно дал понять, что не хочешь, чтобы тебя беспокоил капеллан.

– Именно. Так откуда взялся этот священник? Никакой священник или капеллан не будет делать обход в два часа ночи.

– Он, должно быть, пришёл откуда-то.

– Можно подумать, – сказал я. – Но я звонил сегодня утром в офис епископа и спросил об отце Джеймсе.

– И что они сказали?

– У них есть отец Джеймс, да, но он молодой священник в церкви Святого Антония, которая на другой стороне города. Священнику, который приходил в мою палату, было минимум семьдесят. У них нет никаких других отцов Джеймсов.

– И?

– Так откуда, чёрт возьми, взялся этот парень?

– Может быть, он не из города.

– Значит, он приезжает в Бостон и идёт в детскую больницу и просто случайно знает, в какой находится палате, и просто случайно читал мою книгу и знал меня и всё обо мне? И никто ему не звонил, и он не работает на больницу, и никто в офисе епископа не знает его? Серьёзно? И всё это происходит в два часа ночи? Не думаешь же ты, что это была случайность?

– Что по-твоему это было?

– Я не уверен.

– В чём не уверен?

– Он был странным. То, что он говорил… как он со мной говорил… то, что он знал всё обо мне.

– Значит, он читал твои книги. Это ты всегда говоришь, что нужно разносить повсюду весть и разбалтывать истории нашей жизни. Это ты и сделал, и люди знают, кто ты. В этом нет ничего загадочного.

– Но кто ему позвонил? Если это был не ты, и не твоя мать, и не моя мать, то кто?

– Я не знаю.

– И ты не думаешь, что это странно?

– Уверен, есть какое-то объяснение.

– Он рассказал мне эту странную историю о собаке, которую сбила машина.

– И?

– Он сказал, что пытался помочь собаке, но собака его укусила. Но он не разозлился на неё, и собака решила быть ему другом. Он сказал, что для этой собаки были важны последние воспоминания о том, что её любили, и о ней заботились.

– Ладно…

– Это просто было странно. Сначала я думал, он говорит обо мне, что я злился на Бога, но Бог хотел, чтобы мои последние воспоминания были приятными, но нет, он говорил о Тони. Он сказал, что важно помочь Тони в его последнем приключении.

– И?

– Ты не видишь?

– Не вижу что?

– Может быть, у Тони был опыт, близкий к смерти. И, может быть, священник пришёл и пытался меня подготовить, пытался сказать мне делать своё дело и быть там… но затем пришёл Ной и сказал Тони “идти домой”.

Джексон Ледбеттер нахмурился.

– Я знаю, в этом нет никакого смысла, – добавил я, чувствуя себя глупо.

– Я не знаю, – сказал Джексон. – Может быть, есть. Чем больше я читаю о буддизме и реинкарнации и прочем… да, может быть, в этом есть смысл. Может быть, всё не так ясно и однозначно, как нам нравится думать.

– Так ты думаешь, что Ной навещал его?

– Я этого не говорю.

– Что ты говоришь?

– Полагаю, возможно, что угодно, – наконец признал он. – Может быть, жизнь продолжается, но в каких-то смыслах, которые мы просто не понимаем. Так что да, может быть, это был Ной. Но всё так, как я уже тебе говорил. Я знаю, что он там, наверху. Где-то. Я знаю это. Я не знаю, откуда я это знаю, но я знаю. Я не знаю, может ли он навещать нас или видеть нас, или связываться с нами – я не верю в призраков и что-то такое – но я знаю, что он заботится о нас. По-своему. Как бы это ни работало. И, может быть, не важно, знаем ли мы, как именно это работает. Может быть, это неважно.

Я выключил свет на прикроватной тумбочке и прильнул к Джексону.

– Это напоминает мне, – произнёс он, притягивая меня ближе. – Я хочу отвести детей на урок медитации. Недалеко отсюда буддистский храм. Называется Единая буддистская община. Что думаешь?

– Ты хочешь, чтобы моя мать тебя прикончила?

– Не особо. Но то, чего она не знает, ей не навредит. Мы больше не ходим в церковь, но, может быть, по воскресеньям мы могли бы ходить на уроки медитации. У них есть курсы для новичков. Думаю, для нас это было бы хорошо.

– Католиков пускают в буддистские храмы?

– Только тех, кто не одержим Сатаной. Что, наверное, исключает тебя…

– Люблю, когда ты говоришь со мной о религии.

Мы замолчали, и я подумал о Ное. Было бы очень похоже на него – попытаться помочь, не злиться на меня, но беспокоиться, хотеть помочь.

Это было бы очень похоже на него.

– Так ты думаешь, с ним всё нормально? – прошептал я.

Джексон знал, что я имею в виду.

– Уверен, Ной в порядке.

– Ну, знаешь, если он наблюдает за нами, то мы больше никогда не сможем заниматься сексом. Я не хочу, чтобы он видел, как я делаю… это.

– Вилли?

– Да?

– Заткнись.

Глава 106

Потрясающе!

– Всем привет, – сказал Билли, увидев нас в аэропорту Мемфиса. Он стоял с Шелли, в бейсболке на лысой голове, и солнечными очками на козырьке. Шелли, как обычно, была одета с иголочки, и выглядела как бизнесвумен, какой и была.

Это было третье июля, почти середина лета.

– А это кто? – спросил Билли, глядя на Амелию.

– Билли, это Амелия, – сказал я. – Тыковка, это твой дядя Билли. Он мой брат. А это твоя тётя Шелли, его жена.

– Привет, – сказала Амелия, протягивая руку, пожимая руки им обоим.

– Какая ты хорошенькая, – улыбаясь, произнесла Шелли. – Ты ведь никогда не была на юге, да, сладкая?

– Не могу дождаться, – призналась Амелия. – Мэри здесь?

– О Боже, нет! – сказала Шелли. – Но она приедет сегодня на гастрольном автобусе. Вилли говорит, ты хочешь с ней познакомиться.

– Думаю, она крутая, – сказала Амелия. – Она прислала мне сообщение! Ну, она прислала его папочке, но оно было для меня, и он дал мне его прочитать.

Билли поздоровался с мамой и миссис Ледбеттер, затем посмотрел на Тони, который держал меня за руку. – А кто этот паренёк?

– Это Тони, – сказал я. – Он обычно не пожимает руки незнакомцам, но если ты дашь ему время тебя узнать, он будет в порядке.

Билли ответил улыбкой, состроил дурацкую разве—ты—со—мной—не—поговоришь рожицу, глядя на Тони, пытаясь добиться реакции.

Тони смотрел на него, застенчиво, но не боясь.

Билли снял кепку, надел её на голову Тони и улыбнулся.

Тони засиял, щупая кепку свободной рукой. Он нашёл солнечные очки и надел их.

Билли вытянул руку, будто чтобы сказать: “Ударим по рукам, приятель?”

Тони со смехом пожал ему руку.

– Мы припарковались снаружи, – сказал Билли. – Ох, и, Вилли?

– Да?

– Приятно видеть тебя снова дома, брат.

– Оу, – произнёс я. – Спасибо.

– Полагаю, ты слышал о Мэри.

– Что?

– Она будет петь на шоу фейерверков. Знаешь, которое устраивают в центре города.

– Серьёзно?

– В последнюю минуту сэр позвонил ей и спросил, приедет ли она и сделает пару номеров. У неё сейчас выходит диск, знаешь ли. Она сделала ремейк “Слушай музыку”. Ты знаешь? Той старой песни? Братьев Дуби?

– Серьёзно?

– О, Боже, её крутят по местному радио. Мэри сказала, что она уже в чартах Биллборд, что бы это ни значило. Она, кажется, думала, что это что-то.

– Это что-то, – сказал я. – Вау!

– Она начала тур, и они собрали здесь целую группу, просто чтобы она могла показаться на своей родине. Это будет большим делом. Практически все, кого я знаю, говорят об этом.

– Ну, она твоя дочь, знаешь ли.

– Да, ну, она всегда больше брала от тебя, чем от меня.

– Мэри будет петь? – спросила Амелия. – Это потрясающе! Не могу дождаться! Папа, ты слышал? Мэри будет петь!

– Наша Мэри? – спросил Джексон.

– У неё те ещё лёгкие, – ответил Билли.

– Мы можем сесть впереди? – спросила Амелия.

– Ты можешь пойти за кулисы, дорогуша, – сказал Билли. – Она твоя кузина.

– Потрясающе, – сказала Амелия, её лицо сияло.

– Мы теперь не сможем жить с Мэри, – сказала мама, качая головой. – Она уже невероятная. Теперь будет хуже.

– Видела бы ты, какие ей предлагают деньги, – сказал Билли. – Я бы тоже поднялся на ту сцену, но не могу вытянуть ни одной проклятой ноты.

– Она прочла рэп в этой песне “Слушай музыку”, – сказала Шелли. – Я сказала, что если это кантри, то я съем свою туфлю.

– Сейчас все так делают, – сказал Билли. – Она называет это сэмплами.

– Как бы она это ни называла, это не кантри, – спорила Шелли.

– Ну, она заработает много денег, и это важно, – ответил Билли. – Давайте выдвигаться, народ. Пора идти к выдаче багажа.

– Нам всем там хватит места? – спросил я, оглядываясь вокруг. Нас было шестеро взрослых и двое детей. Помимо его спортивной машины за восемьдесят тысяч долларов у Билли ещё был грузовик. У Шелли – внедорожник, который подошёл бы, если плотно втиснуться.

– Мы взяли напрокат фургон, – объяснила Шелли. – Мы бы хотели, чтобы ты, Джек и дети остались с нами, а миссис Ледбеттер – с мамой.

– Можете высадить меня у отеля, дорогая, – сказала миссис Ледбеттер. – Я не буду никого обременять.

– Не слушай её, – сказала мама. – Мы уже разобрались, Юнис. Ты останешься со мной, и я не приму “нет” за ответ.

– Это очень настойчиво с твоей стороны, Марта, – сказала миссис Ледбеттер.

– У меня был хороший учитель. И я бы не мечтала оставить тебя одну в каком—то пустом старом отеле. Нет. Ты поедешь со мной и подышишь свежим деревенским воздухом. Если правильно разыграешь козыри, я могу даже дать тебе газонокосилку, чтобы подстричь траву. Упражнение пойдёт тебе на пользу. И если ты действительно будешь хорошо себя вести, мы можем поехать на квадроциклах к реке и устроить приличный пикник.

Миссис Ледбеттер усмехнулась.

Глава 107

Не нужно ничего говорить

На следующее утро я проснулся рано, хотел приготовить для всех завтрак, но в этом Билли меня опередил.

– Хей-хо, брат, – сказал Билли.

Он стоял у плиты на своей большой кухне, на одной конфорке стояла подливка, на другой ломтики бекона, куча печенья были готовы отправиться в духовку. На нём были шорты и старая футболка. Стоял там как есть, и было тяжело поверить, что он был моим братом – маленьким засранцем, который всегда побеждал меня в любых играх, который всегда был на несколько лет старше, всегда больше, сильнее, умнее, тот, кто всегда добивался своего. Мы дрались как кошка с собакой, особенно из-за моего выбора “образа жизни” последние несколько лет. Но после смерти Ноя он перестал говорить об этом.

– Я собирался готовить, – сказал я, наливая себе чашку кофе.

– Подумал, что тебе не помешал бы перерыв. Без детей мы с Шелли больше почти не готовим. Немного скучаю по тем дням, на самом деле. Думаю, мальчики приедут сегодня утром. Джош едет из Университета Миссисипи, заберёт Эли. Должны быть здесь к ланчу. В любом случае, я рад, что ты встал. Я хочу с тобой поговорить.

– Оу?

Я сел, в ожидании глотнул кофе.

Он молчал, занимаясь беконом, помешивая подливку.

– Ну? – надавил я, немного беспокоясь. Не было похоже на Билли это “поговорить” – в его стиле больше «сесть и обсудить конкретную тему». Я чувствовал тяжесть.

Он повернулся, посмотрел на меня, нахмурился.

– В чём дело? – спросил я. – Не говори мне, что у тебя рак или какое—то дерьмо, потому что я не думаю, что смогу прямо сейчас справиться с чем—то ещё.

– Ничего такого, – сказал он.

– Ну, что?

– Ты мой брат, и я люблю тебя, – просто сказал он.

– Ну, ясен пень.

– Нет, Вилли. Я серьёзно. Я хотел сказать тебе это. Я знаю, мы не всегда виделись с глазу на глаз, и пастор всегда говорит мне молиться за тебя, но знаешь, что?

– Что?

– Ты не такой уж плохой.

– Ну, спасибо.

– Я серьёзно, брат. Я действительно серьёзно. Я всегда думал, что ты… ты знаешь… плохой парень. И я ненавидел это. Я действительно ненавидел это. Это меня разрывало. Я думал, ты на пути в ад, что остальные из нас отправятся в рай и будут с Богом, а ты внизу, в аду, будешь вечно гореть с вилами в заднице… Я хочу сказать, я ненавидел это. Я просто ненавидел это. Но затем однажды я понял, что это была чёртова брехня, и прости меня за мой французский. Я хочу сказать, не думаю, что ты понимаешь. Меня это действительно разрывало. Долгое время. А затем однажды я понял…

– Не нужно ничего говорить, – сказал я.

Я мог сказать, чего эти слова ему стоят. Я знал, что именно он пытался сказать.

– Я хочу кое-что сказать, – парировал он. – Однажды… ну, это был день похорон Ноя. Я помню, что шёл за тобой, пока мы заходили в церковь, сели и готовились к похоронной мессе. Ты был таким разбитым, тебе было так больно, ты был не в себе. И я не понимал, как сильно ты любил того мальчика. Конечно, я знал это. Но я не знал этого. Я думал… ну, не знаю, что я думал. Но в тот день, пока шёл за тобой – Господи, ты в тот день едва ли мог стоять – я понял, что я полный мерзавец. Прямо как ты говорил в той грёбаной книге. И не думай, что я прощаю тебя за ту книгу, потому что это не так. В любом случае, пока нет. Но ты был прав в том, что написал обо мне. В тот день я понял, что ты прав. Вот, что я пытаюсь тебе сказать.

Я слушал, не перебивая.

– Ты любил того мальчика всем своим сердцем, и он любил тебя в ответ, а я никогда ничего не делал, только вставал на пути и усложнял тебе жизнь. Когда Ной умер, у меня было такое чувство, будто я даже не знал его. Он был моим племянником, конечно, но я никогда не знал его. И я не пытался его узнать, потому что злился на тебя. И я подумал, Господи, каким я был грёбаным идиотом. Какого чёрта я делал? Что в этом было хорошего? И я пытался поговорить с братом Джоном о тебе. Конечно, он не знает никаких геев. Он не знает, на что это похоже. Он не знает, о чём всё это. Он просто повторяет всю эту брехню, которую слышал, но когда доходит до дела, когда ты на передовой, когда ты говоришь о своём собственном брате, и о своём племяннике – о своей семье, своей крови – и он сидит там и говорит тебе просто молиться за них, но не включать их в свою жизнь, потому что так или иначе это сделает всё лучше… что за чепуха! Почему я этого не видел?

Я ничего не сказал на это. Не знал, что сказать, если честно.

Последний раз, когда я видел Билли со слезами, ему было около двенадцати лет. Мы играли в бейсбол. Он был питчером, и Томми Роджерс сделал прямой бросок, который попал прямо Билли в пах. Он согнулся пополам в агонии, разрыдался и плакал, как девчонка.

Сейчас он выглядел так, будто находился на грани слёз, поэтому я встал, подошёл к плите и обнял его.

– Не нужно больше ничего говорить, – сказал я. – Это старьё, былое, ушло и забыто. Я ценю то, что ты это сказал, но больше не нужно ничего говорить. Я понимаю.

Он застенчиво вытер глаза.

– Я не сделаю этого снова, – сказал он.

– Чего не сделаешь?

– У меня снова есть племянница и племянник, и я больше не сделаю этого дерьма. Я не буду относиться к ним так, как относился к Ною, будто я почему—то слишком хорош для них, будто Бог хочет, чтобы я повернулся к ним спиной. Я хотел, чтобы ты знал это. Я хочу быть частью их жизни. Тот старый брат Джон в церкви Первого баптиста может поцеловать мой большой жирный белый зад, потому что я не хочу упустить ничего из жизни этих детей. Не так, как было с Ноем.

– Ты это серьёзно?

– Конечно, мелкий ты засранец.

– Я рад это слышать.

– Думаю, оба ребёнка очень милые. Честно. И я рад видеть, что вы с Джеком справляетесь, создаёте семью, веселитесь вместе. У меня такое чувство, будто прямо сейчас всё будет хорошо. Мой младший брат справился. Действительно, брат. И я не хочу, чтобы вся эта брехня вставала на пути.

– Ты сам не так плох, – отметил я. – Теперь твоя дочь будет звездой кантри-музыки и заработает тонну денег. Ты, должно быть, тоже сделал кое-что правильное.

– Наверное, это были больше действия Шелли, чем мои, – сказал он. – В любом случае, я просто хотел, чтобы ты знал. Я сожалею. Правда, Вилли.

– Всё хорошо. Я сам не был таким уж замечательным. Я тоже допустил много ошибок, всегда подначивал тебя и издевался. Я тоже был придурком. Так что… мы в расчёте.

– Ты это серьёзно?

Я кивнул.

– Я возьму твоего мальчика на улицу, и мы покидаем бейсбольный мячик. Можно?

– Валяй, – сказал я.

– Я хочу сказать, я знаю, что он не слышит меня, но он умеет играть в мяч. Верно?

– Он может делать всё, что захочет. Но он просто маленький ребёнок, так что будь осторожным.

– Не переживай об этом.

Глава 108

О, Боже

Казалось, весь Нью-Олбани – может быть, большая часть округа Юнион – собрался на ежегодном показе фейерверков в центре города. Местная госпел-группа разогрела толпу на наспех установленной сцене, и люди по-прежнему продолжали подтягиваться.

Я не осознавал, насколько важной была Мэри. Местные всегда говорили о том, что Элвис родился в Тупело, или Тэмми Уайнетт в Тремонте, но сейчас они говорили о том, что Мэри Кантрелл родилась в Нью-Олбани. Мне было тяжело воспринимать такой разговор серьёзно. Они говорили о Мэри, в конце концов, о моей любимой племяннице (ну, о моей единственной племяннице), девочке, которую я знал с того дня, как она родилась. Было тяжело поверить, что Мэри по-настоящему встала на путь становления звездой.

Но… это было так.

И ещё как.

Когда её группа поднялась на сцену и заиграла начальные риффы “Слушай музыку” после растянутого представления мэром, воздух так наэлектризовался, что им можно было выпрямить волосы.

– О, Боже! – завизжала Амелия, поднимая взгляд на меня и сияя.

Мы стояли прямо перед сценой, в VIP-секции. Пока Мэри поднималась на сцену, жена мэра шептала что-то Билли и Шелли, мама болтала с миссис Ледбеттер. Их прервали крики.

– Привет всем! – крикнула Мэри, перекрикивая звуковую систему, улыбаясь убийственной улыбкой, с видом дивы. На ней была жилетка и леггинсы, с бахромой вокруг её голых рук и ног. Её наряд был дополнен парой ковбойских сапог и ковбойской шляпой. Она всегда была симпатичной; теперь она выглядела невероятно потрясающе.

– Мы снесём эти стены или как? – интересовалась Мэри.

Мы заверили её, что ей не нужно переживать на этот счёт.

Она с важным видом прошлась по сцене, казалось, полностью расслабленная.

Я на её месте обмочился бы.

– Папочка, смотри! – крикнула мне Амелия, указывая вперёд, когда Мэри начала петь. – О, Боже! О, Боже! О, Боже!