Текст книги "Разнести повсюду весть (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Я оставлю номер тебе, Ледбеттер. Нам нужно попасть домой.

– О, серьёзно? Ладно. Отлично. Я выйду и просто растолкаю эти машины с нашего пути.

– Ты тренируешься, сладкий, но недостаточно.

– Я не знаю, чего ты от меня ожидаешь.

– Я не хочу застрять в буре, когда он в машине. Они подумают, что мы пара идиотов!

– Ох, расслабься. Что худшее может произойти?

– Мы можем умереть от обморожения?

– Маловероятно.

– Нас могут изнасиловать и ограбить, когда мы попытаемся дойти до дома?

– Ты говоришь о Вашингтоне.

– Мы можем продемонстрировать свои паршивые родительские навыки каждому приюту на Восточном побережье?

– Без сомнений, они отправят твит об этом и оповестят весь мир.

– Это серьёзно! Я не шучу! Мы не можем просто сидеть здесь.

– Ну, прямо сейчас это всё, что мы можем делать. Уверен, ничего страшного.

– Знаешь, каждый раз, когда ты говоришь: “Уверен, ничего страшного”, происходит что-то из ряда вон выходящее. Ты будто проклят.

– Ты расслабишься? Честное Рождество!

– Рождество наступит к тому времени, как мы попадём домой.

Снег уже падал с такой силой, что я едва мог видеть что-то на расстоянии нескольких метров впереди машины.

– Вилли? – тихо произнёс Джексон.

– Что? – требовательно спросил я.

– Уверен, ничего страшного, но, думаю, у нас может быть проблема.

Глава 13

Долгий путь домой

Пока Тони сидел у меня на руках, мы начали путь, метель только ослепляла нас.

Я был удивлён – «напуган» было более правильным словом – тому, с каким ожесточением начал падать снег, и как быстро. Нет необходимости говорить, что я никогда не испытывал ничего подобного в Миссисипи.

Тони казался ошеломлённым и всё же странно спокойным, цепляясь за меня. Его дыхание формировало маленькие облачка пара, пока мы шли. Меня ужасала мысль, что он простудится и заболеет. Ещё хуже, мы не подумали взять его лекарства, а я не хотел нарушать график их приёма.

Это будет выглядеть очень плохо в глазах Хизер Дюпорт.

– Всего пять километров, – защищаясь сказал Джексон, пока мы шли вслед за другими, кто бросил свои машины.

– Я не хочу, чтобы он заболел!

Джексон остановился, поправил шарф Тони, чтобы тот прикрывал его нос и рот.

Тебе холодно? – прожестикулировал Джексон.

Тони пожал плечами, будто это не имело значения. Он, казалось, наслаждался этим маленьким приключением.

– Мы должны донести его домой, – воскликнул я.

Не потрудившись ответить, Джексон снова пошёл вперёд, и я следовал по его шагам, вздрагивая, злясь и пребывая не в духе.

Добравшись до конца квартала, мы увидели, что чья-то машина блокировала нашу улицу, видимо, водитель потерял управление. Две другие машины врезались в неё сзади, заставляя всех на этом перекрёстке остановиться. Те, кто мог объехать это, объезжали; остальные сидели в своих машинах или выходили и шли пешком. Снег быстро собирался в сугробы, и дул ветер, холод которого превращал влагу и слякоть на дорогах в лёд.

– Не похоже, что кто-то был ранен, – сказал Джексон.

– Это хорошо.

– Я не это имел в виду. Если никто не ранен, то расчищать это не обязательно сразу. Наверное, сейчас много пробок. Это может затянуться.

– И что мы будем делать?

– Идти, – сказал он, поворачивая направо на перекрёстке и уходя прочь.

Я поспешил за ним, сжимая Тони, чувствуя себя не в своей тарелке.

Бостон был отличным и всё такое, но мне не нравилось ходить по улицам, не во время бушующей метели и с ребёнком на руках.

Тони смотрел на меня, улыбаясь глазами. Он, казалось, отлично проводил время. Я улыбнулся в ответ. Он захихикал. Он сжимал свою книгу о динозаврах, настоял, чтобы мы её взяли. Я огляделся вокруг на сильный снегопад, приподняв брови, будто чтобы сказать: “Что ж, не всё так плохо”. Он тоже огляделся вокруг, затем повернулся обратно ко мне, пристально глядя на меня. Я снова приподнял брови, пожав плечами.

Ты в порядке?

Он кивнул.

В конце следующего квартала было хоть какое-то движение. Джексон подошёл к сверкающему белому внедорожнику, который ждал на светофоре, указывая на меня и Тони.

Стекло опустилось, открывая вид на пожилого мужчину в костюме и дорогой парке.

– Нам нужно доставить его домой, чтобы он мог принять лекарства, – сказал Джексон. – Вы можете помочь? Нас заблокировали.

– Куда вы направлялись? – спросил мужчина.

– Бикон-Хилл, – ответил Джексон. – Это недалеко. Пожалуйста? У нас нет другого выхода, мистер. Я могу заплатить.

– В этом нет надобности, молодой человек. Почему бы вам не забраться на заднее сидение? Только уберите там вещи в сторону.

Джексон открыл заднюю дверь, отодвинул какие-то документы, отчёты и продукты, и мы забрались внутрь, благодарные за тепло.

– Мы ценим вашу отзывчивость, – сказал Джексон. – Вы, должно быть, запаслись едой.

– Знаете, как бывает, – заметил мужчина, глядя на нас в зеркало заднего вида. – Мне позвонила жена, сказала захватить кое-какие продукты. Честно говоря, радует любое оправдание, чтобы не ехать домой к этой женщине. Ты сказал Бикон-Хилл?

– Это прямо за площадью Луисбурга.

– Хороший район.

– Ага, – отчасти равнодушно ответил Джексон.

– Он ваш? – спросил мужчина, снова глядя на нас в зеркало.

– Мы за ним присматриваем, – сказал Джексон. Он никогда не был любителем обсуждать личные дела с незнакомцами.

Мужчина продолжал поглядывать на нас в зеркало, будто пытаясь решить, вместе мы, или, возможно, братья, или соседи, или…

– Он на лекарствах?

– Да, – без дальнейших объяснений ответил Джексон.

– Буря налетела внезапно, – наблюдательно отметил мужчина. – Видимо, застала многих людей врасплох.

– Видимо, – согласился Джексон.

– Он не разговорчивый, – заметил мужчина, бросая взгляд на Тони.

– Он глухой, – сказал Джексон.

– Оу. Бедняга. Если бы эти чёртовы дураки умели водить или знали, как оставаться дома, то не мешались бы на дорогах.

– Не могу не согласиться, – ответил Джексон. – Где вы живёте?

– Ну, я работаю в Капитолии штата, но живу в Ривьере. У меня конец рабочего дня.

– Так значит, вам совсем не по пути…

– Всё нормально. Я не спросил твоё имя.

– Джексон Ледбеттер, сэр. Это Вилли, а мальчика зовут Тони.

– Приятно с вами познакомиться. Ты сказал Ледбеттер?

– Да, сэр.

– Я слышал эту фамилию раз или два в Капитолии.

– Могу представить, – ответил Джексон. Он не вдавался в подробности.

– Ты как-то связан с Юнис Ледбеттер?

– Она моя мать.

– Правда? Мир тесен, да?

– Вы знаете мою маму?

– Господи, сынок, все знают твою мать.

– Правда?

– Правда, сынок, – с улыбкой сказал он.

– Мы не узнали ваше имя, сэр.

– Уоллес Фордхейм, – сказал он, поднимая взгляд в зеркало, будто чтобы посмотреть, узнали ли мы это сочетание.

Джексон неуверенно нахмурился.

– Кажется, я должен знать это имя, – признался он после долгой паузы.

– Раз уж я ваш представитель штата, это было бы неплохо, – с лёгкой улыбкой сказал мужчина.

– Ох, верно, – воскликнул Джексон. – Вы должны меня простить. Я больше не живу в Бостоне. Я просто в гостях. Не слежу за новостями так, как раньше. Я увидел правительственные знаки на вашей машине, поэтому попросил помочь. Я не понял…

– Всё нормально, сынок. Я всё равно был на пути домой. Передай своей маме, что Уоллес Фордхейм сказал “да”.

– Что это значит?

– Она поймёт. Ей палец в рот не клади. Я тебе это расскажу, но тебе, вероятно, это не нужно. Она глава комитета по сбору средств для одного предстоящего благотворительного вечера. Или… не важно. Она занимается этим годами. Когда эта женщина чего-то хочет, то не оставляет другим выбора.

– Это уж точно, – согласился Джексон.

– Но передай ей, что Уоллес Фордхейм сказал “да”. Думаю, ты тот мальчик-гей, который сбежал в Миссисипи и вышел замуж.

– Прошу прощения?

– Твоя мама заставила меня сидеть и смотреть фотографии вашей свадьбы, сынок. Как я сказал, когда она чего-то хочет, она это получает, и не принимает “нет” за ответ, и ей плевать, насколько ты занят.

– Она показала вам фотографии нашей свадьбы?

– Именно. Это была часть её презентации. Прогрессивные бостонские ценности. Или… не важно. Но если я правильно помню, она сказала, что ваш маленький мальчик умер. Но, кажется, это было довольно давно. Она каждый год приходит в мой кабинет, выкладывая каждую последнюю маленькую подробность. Эта женщина собрала много денег для моей кампании, так что я не могу её обидеть, но она урвёт свой кусок. Было жаль услышать о вашем мальчике.

– Спасибо, – ответил Джексон.

Мужчина сделал паузу, будто ожидая, что Джексон объяснит, кто такой Тони.

– Вы делаете нам огромное одолжение, – сказал Джексон, садясь прямо в своём сидении. – Мы думаем о попечительстве и, может быть, усыновлении Тони. У нас сейчас посещение на выходные. Снег начался раньше, чем я ожидал, и мы застряли. Не подумали взять с собой лекарства Тони. Мы безусловно ценим вашу помощь. На самом деле, мы отчасти смущены.

– Не бери в голову, – сказал мужчина. – Погода непредсказуема. Вот и всё.

Когда мы свернули на улицу Джексона, всё стало выглядеть знакомым, по крайней мере то, что я мог разглядеть во время снегопада.

– Сэр, вы действительно должны зайти и поздороваться с мамой. Для неё это будет честью.

– Что ж, сынок, я бы с радостью, но…

– Нет, пожалуйста, – настаивал Джексон. – Вам не обязательно оставаться, но она была бы рада.

– Что ж, эта женщина многое для меня сделала.

– В любом случае, вы можете не захотеть ездить в такой шторм, – добавил Джексон. – Вы могли бы переждать, пока он не пройдёт. Она не будет возражать.

– Мне и правда предстоит еще долгий путь, – признал мужчина.

– Это меньшее, что мы можем сделать, – сказал Джексон.

Глава 14

Твои волосы такие специально?

– Давайте пройдём в гостиную, – сказала миссис Ледбеттер. – Конгрессмен, я возьму ваше пальто. Мальчики, идите, и возьмите своего дружка.

– Он не наш дружок, мама. Иисусе!

– Хорошо, – сказала она. – Отведи моего будущего внука в гостиную, будь добр, Джеки. И ты никогда не угадаешь, кто зашёл повидаться с тобой.

– Кто? – с подозрением спросил Джексон.

– Он ждёт в гостиной. Я сказала ему, что ты скоро вернёшься. Это молодой человек, с которым ты раньше встречался. Думаю, его зовут Мак. Живёт на другой стороне Хилл. Его отец управляет корпорацией «Троноко», что бы это ни было. Химикаты. Металлы. Бог знает. Он генеральный директор.

Джексон бросил на меня обеспокоенный взгляд, будто пытаясь определить, помню ли я, кто такой Мак.

Боже, я помнил. Как я мог забыть? Что-то в моём животе затянулось в узел.

– Идёмте, конгрессмен, – сказала миссис Ледбеттер, показывая дорогу в дом.

– Юнис, это очень мило с вашей стороны, – сказал Фордхейм.

– Ерунда! – воскликнула она. – Если нас занесёт снегом, я не могла бы выбрать мужчину краше, чтобы застрять с ним в метель. Мы можем обсудить ваше возражение против легализации марихуаны. Я действительно думаю, что вы должны передумать. Не то чтобы я когда-нибудь курила эту дрянь, но я бы лучше смотрела, как наша молодёжь обкуривается и хихикает над мультиками, чем пьёт и убивает людей, садясь за руль. Вы не согласны? Что уж говорить о лекарственной ценности – я думаю, вы сразу всё поймете, конгрессмен. Мне бы хотелось думать, что в этой части мира тоже прогрессивные люди.

Она скользнула в гостиную.

Там, в удобном кресле у огня, сидел ухоженный джентльмен, который был одет очень модно и выглядел так, будто не прошло и дня с его двадцатипятилетия.

Мак.

– Мы пойдем, примем лекарства, – сказал я, беря Тони за руку.

– Позволь мне сначала тебя представить, – натянутым голосом произнёс Джексон, ведя нас по персидскому ковру. – Мак! Я удивлен, увидеть тебя. Это Вилли. Вилли, это Мак.

– Очень рад, – ответил Мак.

Я пожал ему руку.

– Твои волосы, – добавил он, глядя на меня, – они такие специально?

– Прошу прощения? – ответил я.

– О, Джексон, – сказал он, поворачиваясь к Джексону, делая вид, что меня здесь нет, – я слышал, что ты уехал в глушь, но не думал, что ты зашёл так далеко.

– Веди себя прилично, Мак, – сказал Джексон, нахмурившись.

– Он снимается в новой версии мюзикла “Иисус Христос – суперзвезда”? – спросил Мак, глядя на меня и улыбаясь.

– Мы снимаем ремейк “У холмов есть глаза”, – парировал я. – Ищем какого-нибудь высокомерного бостонского слизняка, на котором опробуем бензопилу. Хочешь на пробы?

– Боже правый, послушай, как он говорит! Мне это нравится. Джексон, старый ты развратник, ты меня убиваешь!

– Что ж, я оставлю вас двоих наверстать упущенное, девочки, – сказал я, беря Тони за руку и уводя его прочь.

Глава 15

Ты готов?

– Нам нужно принять лекарства, – сказал я Лидии на кухне, помещение которой занимало много пространства и выглядело очень стерильно. Она напоминала мне операционную со всеми этими блестящими металлическими поверхностями.

– Оу? – произнесла Лидия, приподнимая брови и бросая взгляд на Тони.

– У него ВИЧ, – объяснил я.

– Я могу вам что-нибудь принести, мистер Кантрелл?

– Нам нужен только стакан воды, может, немного яблочного пюре. Вы не обязаны называть меня мистер Кантрелл.

– Трудно изменить старые привычки. Миссис Ледбеттер не нравится, когда я веду себя слишком фамильярно с гостями.

Лидия была старым человеком в доме Ледбеттеров, готовила для них много лет. Она была не совсем прислугой и не совсем кем-то другим. Эта пожилая белая женщина Лидия практически воспитала Джексона. Всякий раз, когда он нуждался в ком-то, кто его действительно выслушает, он шёл на кухню. Лидия не была горничной или медсестрой, но, казалось, играла много ролей в доме Ледбеттеров, хотя я редко видел её где-либо, кроме кухни.

– Ланч будет готов через десять минут, – заметила Лидия.

– Он должен принять некоторые лекарства перед ланчем, а затем некоторые после.

Я взглянул на довольно сложные инструкции и нахмурился. Пропустив дозу или не принимая таблетки в одно и то же время каждый день, Тони мог стать устойчив к антиретровирусам. Так как он был старше, теперь он принимал определённое сочетание доз вместо того, чтобы принимать все лекарства раздельно, так что было ещё важнее придерживаться графика, без отклонений. Но всё же. Было много таблеток и жидкостей, три раза в день, как по часам.

Тони посмотрел на таблетницу, которую я держал в руке, и закусил губу. Хизер сказала, что заставить его принять лекарства – изнурительное дело.

– Он кажется милым мальчиком, – сказала Лидия, улыбаясь нам со стороны столу, где резала помидоры для салата.

– Так и есть, – ответил я, вливая одно из жидких лекарств в маленькую тарелочку яблочного пюре.

– Я так счастлива, что Джеки нашёл вас, мистер Кантрелл, но я вам уже сто раз это говорила, не так ли?

– Мило с вашей стороны это повторять.

– Боже правый, этот мальчишка, пока рос, был чистым наказанием. Задавал своей матери головомойку, могу вам сказать. Но он был таким милым. Тяжело поверить, что он замужний мужчина и усыновляет детей. Никогда не думала, что увижу этот день. Было печально видеть, как он переезжает, но я была и рада. Перемены могут быть хорошими. Свежий воздух. Новые мысли. Новые идеи. Новые люди. Долой старое, даёшь новое. Конечно, я не должна говорить это слишком громко, ведь я сама принадлежу к тем старым вещам, от которых могут избавиться.

– Они никогда не избавятся от вас, Лидия. Они все умрут от голода. Я даже не уверен, знает ли Джек, как вскипятить воду, не говоря уже о том, чтобы что-то приготовить.

Она гортанно рассмеялась.

Готов? – прожестикулировал я Тони, указывая на таблетки, которые положил на тумбочку.

Он опустил глаза. Он по-прежнему сжимал свою книгу о динозаврах. Сейчас он положил её на тумбочку, при этом хмурясь.

Я протянул ему стакан воды, и он сделал глоток. Медленно, послушно, он положил таблетки в рот и проглотил их, всё время гримасничая и вздыхая.

– Мне следует достать для него что-нибудь особенное? – спросила Лидия. – Картошку фри? Что-нибудь, чтобы убедиться, что он поест? Ему не нужно принимать лекарства на пустой желудок. Это уж я знаю.

– Можно что-нибудь, – согласился я. – В его досье говорится, что он любит сэндвичи с арахисовым маслом и желе. Не то чтобы у вас в этом доме было арахисовое масло и желе.

– О, у нас в этом доме много чего есть, мистер Кантрелл.

Выбор еды за столом Ледбеттеров всегда был недостаточно большим и не совсем таким, какой понравился бы семилетнему ребёнку. И я был уверен, что миссис Ледбеттер скорее умрёт, чем подаст сэндвич с арахисовым маслом и желе.

– Не переживайте, мистер Кантрелл, – сказала Лидия. – Я знаю как раз то, что нужно.

– Спасибо, Лидия.

Тони прижал руку к груди, будто ему было трудно проглотить лекарства.

Ты в порядке? – спросил я.

Он пожал плечами, потирая грудь.

Я опустился на корточки, потёр за него его грудь, а он смотрел на меня, пока я это делал.

Лучше? – спросил я.

Он кивнул.

Как только таблетки проскользнули, я дал ему тарелку яблочного пюре, которое он послушно отправлял ложками в рот. Хизер сказала смешивать лекарство с яблочным пюре или с мороженым – с чем угодно, чтобы унять горький, неприятный вкус.

В Тони было что-то взрослое, что-то серьёзное и зрелое, особенно в его глазах и в той спокойной манере, с которой тот держался. Это резко контрастировало с его телом, которое казалось истощавшим и недоразвитым. Хизер сказала, что антиретровирусы оказывают такой эффект на некоторых детей – они препятствовали росту, как и развитию речи, распознанию слов. Ещё они портили плотность костей, увеличивали риск переломов и так далее.

Хочешь пойти посмотреть на снег? – спросил я, когда он закончил с яблочным пюре.

Он улыбнулся.

– Мы пойдем, посмотрим на снег, – сказал я Лидии, направляясь к заднему входу на другой стороне кухни.

– Там холодно, мистер Кантрелл. Не держите его на улице слишком долго.

– Мы всего на минутку.

Мы вышли через заднюю дверь на кухне, которая выходила на крытое крыльцо с маленькой парковкой для фургонов доставки. Снег уже падал вёдрами, укрывая парковку, две припаркованные там машины, вздымался и проходил порывами сквозь ветки деревьев на землю, образовывая огромные сугробы, которые ветер раздувал вокруг.

Это было прекрасное, увлекательное зрелище.

Тони подошёл к краю крыльца и вытянул руку, глядя, как снежинки падают на его ладони и исчезают.

Но через минуту мы с ним замерзли, поэтому поторопились обратно на кухню.

Глава 16

Заваленные снегом

К тому времени, как закончился ланч, нас завалило снегом.

Для меня это было впервые, и я таки гордился собой. Никого в моей семье никогда не заваливало снегом. Не так. Мы с Тони сидели у эркерного окна, наблюдая, как падает и кружится перед домом Ледбеттеров снег. Темнеющее небо выглядело пугающе. Мы усмехнулись друг другу, взгромоздившись на выступ под огромными окнами и наслаждаясь выпавшим нам шансом.

Мистер и миссис Ледбеттер сидели у камина с конгрессменом Фордхеймом, безжалостно зудя ему на ухо, чем без остановки занимались за ланчем. Я не думал, что осталась хоть какая-то проблема в местном руководстве, на которую они не пожаловались.

В нашу сторону направились Джексон и Мак, Джек потягивал воду из бутылки, а Мак попивал мартини.

– Значит, вы собираетесь его усыновить? – спросил Мак, его тон был отягощен скептицизмом.

– Да, – ответил Джексон.

– Я никогда не представлял тебя отцом, Джеки, но, полагаю, дети удобны, когда нужно вычистить бассейн.

– Не мог бы ты этого не делать? – произнёс я.

– Не делать что? – чопорным голосом спросил Мак.

– Не идеваться над усыновлёнными детьми. Я знаю, ты считаешь это забавным, в стиле ха-ха-ха, но ты говоришь как мудак, и я не думаю, что это круто.

– Что ж, прошу меня простить.

– Заткни свою варежку, и я подумаю над этим.

– О, он агрессивный! Мы знаем, кто хозяин в этих отношениях, да, Джеки? Я всегда знал, что тебе нравится быть снизу. Представляю, это похоже на то, будто тебя трахает один из тех парней из “Утиной династии”.

– Тебе действительно нужно научиться себя вести, – страдальческим тоном произнёс Джексон.

– Мы все знаем, что этого не будет. И если хорошо себя вести, значит подтирать чьи-то лужи, думаю, я пас.

Джексон неуверенно рассмеялся.

Я нахмурился.

Что-то в этом парне серьёзно меня раздражало. Конечно, это Мак втянул Джексона в наркотики, когда они встречались. Я и сам баловался наркотой в дни молодости. Но в отличие от Джексона, у меня не развилась зависимость.

Дело не только в этом.

Мак, казалось, считал, что находится на съёмках фильма, каждая его фраза была создана для того, чтобы вызвать смех или хихиканье, будто камеры записывали каждый момент его жизни для будущих поколений. Ещё он был ужасным снобом, и раз он так хорошо выглядел и был богат, это сходило ему с рук.

«Ты ревнуешь», – вдруг подумал я.

«Кто, я, ревную? Ни за что!»

«Ты ревнуешь».

«Хорошо. Может быть, чуть-чуть».

«Ты ревнуешь».

«Да, ну и что?»

– Значит, маленькому баребуху нравятся динозавры? – спросил Мак, будто чтобы завязать разговор.

– Маленькому баребуху? – повторил я. – Ты можешь просто помолчать? А если собираешься говорить, может быть, ты мог бы поговорить где-нибудь ещё?

– Ох, он стервозный, Джеки. Мне это нравится!

– Ты ведь знаешь, что Джеки замужем, да? – спросил я.

– Да. Я слышал. Какая жалость.

Я закатил глаза от раздражения.

– Не знаю, почему геи чувствуют, что нужно кого-то усыновить, – продолжал он. – Кто, чёрт побери, хочет навесить на себя детей, когда весь мир похож на постоянный шведский стол, где можно пробовать изысканность горячих мужчин, выпивку и лучшую жизнь через химию? Я тебя никогда не пойму, Джеки. Что забавного в том, чтобы ходить на родительские собрания с кучкой животноводов?

– Некоторые из нас хотят чего-то другого, – ответил Джексон.

– Бьюсь об заклад, я бы заставил тебя передумать, но этого никогда не произойдёт, пока ты прячешься в Миссисипи.

Говоря «Миссисипи», он тянул каждый слог и произносил их в преувеличенной манере, будто чтобы предположить, что все жители Миссисипи полные недоумки.

– Я думал, такие люди, как ты, все давным-давно сдохли от СПИДа, – сказал я, мой гнев разгорался.

– А он та еще сучка, Джеки, – сказал Мак Джексону, не глядя на меня, ведя себя так, будто меня не было. Он напоминал мне всех трансвеститов, которых я когда-либо встречал, и некоторых, которых не встречал. – Где, чёрт побери, ты его нашёл? Они там все такие? Это какое-то психическое заболевание?

– Мак, тебе действительно нужно научиться себя вести. Я знаю, что ты просто шутишь, но ты не захочешь драться с Вилли.

– И почему нет?

– Потому что он прикончит тебя, – сказал Джексон.

– Ну, начинай, мистер Конфедеративные штаты Америки. Только помни, что за тебя не могут драться твои рабы.

Джексон бросил на меня обеспокоенный взгляд, намекая, что Мак основательно пьян.

– Я бы не встал с кровати, чтобы поссать на такого, как ты, – ответил я. – Это слишком легко.

– Ох, кое-кто раскритиковался! – счастливо воскликнул Мак. – Ты ведь мелкий писака, да? Ты понимаешь, что это единственная причина, по которой ты здесь? В тебе должно было быть что-то интересное. Мама Ледбеттер ни перед кем не открывает двери просто так. И, кажется, я читал несколько отзывов на твою книгу. “Прощай и скатертью дорога” или как там называлась последняя. Думаю, в газете в Бангоре было написано “словесная клизма”.

Джексон тяжело вздохнул.

“Спасибо и прощай” действительно называли многими именами. «Словесная клизма» была для меня в новинку, но какого чёрта. Мою книгу называли и похуже.

– Думаю, ты слишком много выпил, – сказал я.

– Думаю, ты используешь слишком много наречий в своей прозе, – парировал он, поразительно осознанно для человека, который был пьян. – И давай начистоту. Без маленького гудящего и кричащего дитя любви, Ноя, твоя книга никогда бы не продалась. И уверен, я не знаю, зачем называть метамфетаминового ребёнка в честь какого-то библейского троглодита. И хотя он умер, ты всё равно пишешь о нём, пытаясь выжать всё, что можно. Будто кого-нибудь вообще волнует глухонемой мусор из трейлерного парка…

Я за долю секунды слез с выступа у эркерного окна и поднялся на ноги.

– Мак, Господи Боже! – со злостью воскликнул Джексон, вставая между мной и Маком.

– Ох, я сказал что-то не то? – спросил Мак, прикидываясь невинным.

– Мак, прекрати, – приказал Джексон.

Мак, растеряв всё веселье, посмотрел на меня.

– Поднимешь на меня руку, ты, кусок деревенского дерьма, и я засужу тебя так, что ты будешь продавать свои чёртовы почки, чтобы попытаться расплатиться.

– Скажешь ещё хоть слово о моём сыне, и я вытащу твои чёртовы почки и запихну их тебе в глотку, ты не дотянешь до суда, но можешь отнести их в банк, напыщенный подонок.

– Мак, думаю, тебе пора, – сказал Джексон, толкая его, пытаясь удержать нас раздельно.

– Я никуда не пойду, малыш Джеки. Метель. Ты забыл? У кого-нибудь есть сигареты? Может, я пойду посмотрю, есть ли у мамы Ледбеттер лишняя электронка.

Мак ушёл, и я почувствовал ошеломляюще яркую ненависть в сердце. Я обычно не думал об убийстве, хотя Бог Свидетель, у меня есть на то хорошие причины из-за некоторых людей в моей жизни. Но в этот момент я бы с радостью догнал этого ублюдка и придушил его.

Я сел на выступ рядом с Тони, когда силы меня покинули.

Тони посмотрел вслед удаляющемуся Маку, сжав губы.

– Вилли, мне жаль, – сказал Джексон. – Он много выпил.

– Тебе лучше держать его подальше от меня, Джек, иначе всё будет повторяться снова и снова, и снова.

Глава 17

Двигаясь дальше

Тони устал, поэтому мы поднялись наверх, чтобы отдохнуть после обеда. Он свернулся под лоскутным одеялом на своей кровати, и мы смотрели на большие окна, которые открывали завораживающий вид на снег, падающий и кружащий вокруг так, будто он не собирался останавливаться.

Тони, в конце концов, закрыл глаза и уснул, а я смотрел на него. Моё сердце тяжелело, пока я вспоминал последние дни Ноя, большинство из которых я провёл лёжа рядом с ним, пока он спал вызванным морфием сном. У него заканчивались лекарства и время, деформированные органы в теле не были в силах справиться с требованиями, возложенными на них пубертатным периодом и всплеском роста, но он держался, день за днём. Он пытался сказать “прощай”, но я не слушал. Я продолжал говорить ему, что он справится, что всё будет хорошо.

Но, конечно, я ошибался. Так ужасно ошибался.

У тебя есть папа, – продолжал жестикулировать он.

Я говорил ему, что смогу жить без папы, но не смогу жить без него.

Сможешь, – парировал он. – Папа позаботится о тебе. Папа очень сильно тебя любит. Не будь большим старым тупицей!

Я просил его так не говорить. Я даже злился. Я знал, что он пытается сделать, и не хотел ничего этого. За год до этого я потерял деда в торнадо. Я не собирался терять своего маленького мальчика.

Но, конечно же, я его потерял.

– Ты должен его отпустить, – сказал мне Джексон однажды ночью, когда я сидел у кровати Ноя. – Ему больно, Вилли. Ты должен дать ему знать, что уйти – это нормально.

Я сказал ему закрыть свой чёртов рот, или я закрою его сам.

– Это я и делаю, – ответил он. – Ты не первый родитель, который не может отпустить. Ты должен довериться мне.

В ту ночь я яростно его обматерил. Я был так зол, что хотел выбросить его в то окно в больнице Ле Бонер в Мемфисе.

Но он был прав.

Последними словами, которые Ной прожестикулировал мне, были “Спасибо” и “Прощай”. Он провёл ещё час, приходя в сознание и теряя его, держа меня за руку, прежде чем, наконец, перестал дышать, и на его лице застыла маска облегчения.

Теперь я лежал головой на подушке, уставившись в потолок и думая о той ночи.

Может, Джексон был прав. Может, я по-прежнему не отпустил. Может, никогда не отпущу или никогда не смогу. Может быть, это было нечестно по отношению к такому маленькому мальчику, как Тони, который ничего не знал о Ное, ничего не знал обо мне, ничего не знал об истории, частью которой вдруг стал. Может быть, я просто обманывал себя.

Я приподнялся на локте и снова посмотрел на лицо Тони.

У Тони была своя собственная история и своя собственная судьба, которые растянулись перед ним, установить исход было невозможно. Мистер Ледбеттер прав. У него был пониженный иммунитет, и он мог поймать простуду и начать борьбу за жизнь. Но опять же, ему могло повезти. Он мог никогда не заполнить дыру, которую оставил в моём сердце Ной, но мог оставить свою дыру и довольно легко. Быть его отцом было бы не то же самое, что быть отцом Ноя – но на это всё равно стоило бы пойти.

В каком-то смысле это был бы подарок Ноя.

Ной научил меня, как справляться с детьми, которые страдают, которым больно, которых преследуют демоны, которых я не видел. Ной научил меня стоять на земле и рисковать всем.

Мне хотелось верить, что он научил меня этим вещам неспроста.

Я всегда придерживался мнения, что нужно жить на пределе сил, когда дело доходит до любви. Если ты собираешься это сделать – а я думаю, что следует – то можешь с таким же успехом впрыгнуть в неё ногами вперёд и получить огромное удовольствие. Люби безотчетно. Выговорись. Ходи голым по гостиной. Не сдерживайся. Щедро добавь прощения и терпения и не удивляйся, когда твоё сердце разобьётся. Потому что оно разобьётся. Но, может быть, оно разобьётся из-за того, что попытается стать больше, попытается выйти за свои границы, попытается вырасти и повзрослеть.

Возможно, отдав это такому ребёнку, как Тони, я могу получить немного в ответ. И, возможно, в этом нуждалось моё сердце. И, возможно, в помощи Тони будет продолжать жить частичка Ноя.

Я мог бы с этим жить.

Глава 18

Я проговорился

– Вот ты где, – сказал Джексон, входя в комнату.

Я стоял у окна, глядя на снег.

– Вилли, мне так жаль.

– Почему он вообще здесь? – спросил я.

Ему не нужно было, чтобы я уточнял, о ком говорю.

– Ну…

– Что ну? – требовательно спросил я.

– Только не злись.

– Ты пригласил его?

– Я вроде как проговорился о том, что мы будем в городе. Я не думал, что он придёт без предупреждения.

– Ты сказал своему старому бойфренду, что мы будем в городе? Ты сказал ему, что мы знакомимся с ребёнком, которого, возможно, захотим усыновить?

– Ну, нет.

– Нет?

– Я просто хотел повидаться с некоторыми старыми друзьями, Вилли.

– И тебе обязательно было выбрать этого.

– Я забыл, что он такой…

– Одержимый Сатаной? И что ты имеешь в виду, говоря, что просто вроде как проговорился? Ты разговаривал с этим парнем? С этим парнем? С тем, который подсадил тебя на наркотики? Ты выжил из своего чёртового ума, Джек?

– Я знаю, – несчастно произнёс он.

Мой желудок холодел от мысли, что он мог инициировать этот контакт потому, что хотел купить наркоты. Об этом я не хотел думать.

Я отвернулся к окну, чтобы он не увидел выражение моего лица.

– Вилли, прости, – сказал он, вставая рядом.

Джек попытался взять меня за руку.

Я отдёрнул её.

– Вилли, пожалуйста.

– Скажи мне, что ты не сидишь снова на каком-то дерьме, Джек. Пожалуйста, Боже! Не думаю, что смогу снова через это пройти.