Текст книги "Разнести повсюду весть (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Она попробовала его на Тони.

Привет, – довольно робко прожестикулировал он в ответ.

Она повернулась к Джексону и улыбнулась.

– Видишь? Я говорил тебе, что это легко.

Глава 59

Теперь будь внимательной

– Мам, это Амелия.

Миссис Ледбеттер взглянула на Амелию и по-настоящему улыбнулась.

– Ты такая хорошенькая девочка, – сказала миссис Ледбеттер. – Пожалуйста. Проходите.

Мы оставили зимние пальто на крючках в фойе и пошли за миссис Ледбеттер в столовую, где Лидия накрыла на стол для ужина.

– Так мило с вашей стороны, что вы пришли, – сказала миссис Ледбеттер, довольно бесцеремонно усаживаясь с измученным и очень, очень уставшим видом.

– Как дела у папы? – спросил Джексон.

Она просто покачала головой.

– Я больше не могла там оставаться. Мне пришлось поехать домой, прилично поесть, прилично поспать. Но боюсь, он…

– Может пройти много времени, прежде чем он придёт в сознание, – напомнил ей Джексон.

– Что ж, Джеки, что-то говорит мне, что этого не произойдёт. Но давай не будем об этом, не перед детьми. Пожалуйста, присаживайтесь. Все вы. Амелия, почему бы тебе не подойти и не присесть рядом со своей бабушкой?

– Вы не моя бабушка, – сказала она. Это не было недружелюбным заявлением, просто констатация факта.

– Когда-нибудь я ей стану, дорогуша. Это формальность. Так или иначе, ты окажешься с моим сыном в качестве отца. Только представь! У жизни есть чувство юмора. Ты не согласна? А теперь я хочу, чтобы ты села и рассказала мне о себе, дорогуша. А потом мы поговорим о мальчиках. Что ты на это скажешь?

– Это правда, что ваш папа был сенатором? – спросила Амелия, присаживаясь рядом с миссис Ледбеттер.

– Действительно был. Отличный человек. Может быть, ты когда-нибудь станешь сенатором.

– Кто такой сенатор? – спросила она.

– Кто-то, кто работает неполный рабочий день, дорогуша, и получает за это двести тысяч долларов в год. Они сидят в прелестных кабинетах и без конца говорят со своими секретаршами, мелкими служащими и стажёрами и абсолютно ничего не делают. Отличная работа, если сможешь её получить. Я имею в виду, кто еще заплатит тебе за то, чтобы ты был полным кретином, если не налогоплательщик?

– Кто такой кретин?

– Идиот, дорогая. Имбецил. Дурень. Идиотский имбецил-дурень. Знаешь, мне всегда нравилось это слово – дурень. С языка слетает, ты так не думаешь? И конечно, самый важный слог, который всё подчёркивает – дур. Потому что они такие. Большие дурные головы. От них всегда уходишь с таким чувством, будто наступил во что-то. И запах! Но давай не будем говорить о политике, дорогая. Это так утомляет. Это как Майли Сайрус. Когда ты уже прокатилась голой на шаровом таране, что ещё остаётся?

Амелия неуверенно улыбнулась.

– Так сколько тебе, пять или около того? – спросила миссис Ледбеттер.

– Мне девять! – обиженным тоном воскликнула Амелия.

– Девять? – повторила миссис Ледбеттер. – А я только собиралась послать Лидию запастись подгузниками. Теперь она должна пойти и купить спортивные лифчики.

– Мам! – пробормотал Джексон.

– Ох, Джеки, не нервничай. Мы с Амелией просто веселимся. Не так ли, дорогая? Думаю, это абсолютно потрясающе, что у меня будет внучка. Я уже вижу поездки на шоппинг в «Бон Марше», очень длинные разговоры о помаде и тенях, и о самых хороших платьях для пятилеток, которые видел этот город.

– Мне девять!

– Ох, верно. Тебе девять. Что ж, Аманда, я говорила…

– Меня зовут Амелия!

– Амелия? Я думала, твоё имя Анджела. Прости. Итак, Анджела, как я говорила…

– Меня зовут Амелия!

– Что это было, милая Энджи?

– Моё имя, – парировала Амелия. – Амелия.

– Верно, – сказала миссис Ледбеттер, кивая сама себе. – Так что, в любом случае, я думала, мы с Амандой можем сходить на небольшой шоппинг на этих выходных…

– Бабуля, меня зовут…

– Ты назвала меня “бабуля”? Ох, я содрогаюсь от мысли, что я настолько старая, что пятилетка называет меня бабулей!

– Мне не пять!

– Конечно, нет! А теперь слушай, милая. Тебе действительно придётся быть внимательной, когда навещаешь свою бабушку, потому что есть то, что я просто не собираюсь делать, и это – говорить, когда люди не слушают. Так что я собираюсь тебя испытать. Я совершенно точно знаю, какое у тебя имя, Амелия, но хочу убедиться, что ты слушаешь. Видишь, как это делается? Только не рассказывай другим людям мой секрет. Это только между нами. Вайлис об это знает. Не так ли, Вайлис?

– Определённо знаю, Юджин.

Она хлопнула в ладоши и рассмеялась.

– Видишь, Амелия? Вот, как это делается. Покажи всё, на что ты способна. Ответь им тем же! Если кто-нибудь когда-нибудь забудет твоё имя и назовёт тебя неправильным, просто придумай любое старое имя и швырни его в ответ. Это их научит, не так ли?

Амелия усмехнулась.

– Итак, Аманда, как я говорила…

– Да, Элис? – невинно произнесла Амелия.

Миссис Ледбеттер сделала паузу, коротко посмотрев на Амелию.

– Думаю, ты мне понравишься, дорогая. А мне мало кто нравится. Не до тех пор, пока мне это необходимо. Но я думаю, для тебя сделаю исключение. Ты очень умная девочка, не правда ли?

– У меня одни пятёрки в школе.

– Готова поспорить, так и есть. Итак, скажи мне, Амелия, эти два клоуна относятся к тебе как к леди? Потому что если нет, бабуле Ледбеттер нужно будет сказать несколько слов. Несколько крепких словечек, заметь, которые не должны слушать твои невинные маленькие ушки.

Амелия взглянула на меня и Джексона.

– Ну? – подтолкнула миссис Ледбеттер.

– Они немного странные, – призналась Амелия. – Они оба дураки, если хотите знать правду. Но они мне нравятся. Мистер Джек хотел купить мне постельное бельё с принцессой. Так отстойно.

– Совершенно верно! – воскликнула миссис Ледбеттер. – Зачем останавливаться на принцессе, когда ты королева? Ты можешь быть как та старая тётка в Букингемском дворце. Эта женщина когда-нибудь умрёт?

Амелия захихикала.

– Слышу, слышу, – сказал Джексон.

– А что ты думаешь о своём младшем брате? – спросила миссис Ледбеттер.

Амелия взглянула через стол на Тони, который ел в небрежной, шумной манере.

– Он мальчик, – наконец произнесла она.

– Они устраивают такой беспорядок, верно?

– Он не умеет разговаривать, но мистер Джек учит меня жестикулировать.

– Он напоминает мне Ноя. Мой Джеки рассказывал тебе о Ное?

– Не совсем, – призналась Амелия.

– Ной был маленьким сыном Вилли. Он был метамфетаминовым ребёнком. И так как судьба решила, что этого недостаточно, он был ещё и глухим. Но он был милым. Мы потеряли его несколько лет назад.

– Оу, – произнесла Амелия, вдруг нахмурившись.

– А ты потеряла свою мать. Не так ли?

Амелия пожала плечами.

– Мне очень жаль тебя, дорогая. Это ужасно, не правда ли? Никто никогда не сможет заменить твою мать. Она долго болела, да?

Амелия кивнула.

– Ну, если тебе когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить, просто приди и скажи мне на ушко. Хорошо?

– Наверное.

– Ты сделала моего Джеки очень счастливым. Ты это знала?

– Правда? Почему?

– Он всегда хотел маленькую девочку. Я знаю, ты не настоящая его дочь, но, может быть, когда-нибудь будешь… это займёт время. Я знаю, он будет очень сильно стараться быть хорошим отцом.

– Мой папа был солдатом.

– Джеки мне рассказывал. Очень благородный мужчина. Ты, должно быть, ужасно по нему скучаешь. Когда-нибудь ты должна показать мне его фотографии. Твои мать и отец, должно быть, очень привлекательные люди. В смысле, посмотри на себя – такая великолепная юная леди. Возможно, когда-нибудь ты станешь супермоделью и будешь ходить по подиумам в Милане и Париже и получать миллион долларов, чтобы надеть какую-нибудь ужасную вещь, на которую Донателлу Версаче вырывало завтраком. Конечно, все, что ей стоит, это только посмотреть в зеркало и – вуаля! – очередной шедевр. Пришей к этому ярлык, найди какое-нибудь анорексичное насекомое, чтобы носить это, и вуаля! Деньги в банке. Разве бесплатная рыночная система не изумительна?

Амелия закусила губу, будто не могла решить, шутит ли “бабуля Ледбеттер”… или нет.

– Давай поедим, дорогая. Я уже несколько дней не ела ничего, кроме еды из больничной столовой. Думаю, местный повар стоит перед больницей и просит людей снять туфли, чтобы он мог оторвать подошвы и добавить их в своё меню. Самая ужасная ерунда, которую ты видела за всю свою жизнь. У завтрака, который я ела сегодня утром, был пульс, как ни странно. Можешь представить? Я думала, оно встанет и уйдёт. Когда я втыкаю во что-то вилку, я не хочу, чтобы это молило о жизни.

Амелия улыбнулась.

Глава 60

Мы хотим, чтобы ты был счастлив

Тебе что-нибудь нужно? – спросил я.

Тони посмотрел на меня своими голубыми глазами и пожал плечами. Я поднял одеяла до его подбородка, и он откинулся на подушку.

Ты в порядке? – спросил я.

Он кивнул.

Тебе по-прежнему страшно?

Он пожал плечами.

Мы хотим, чтобы ты был здесь счастлив, – сказал я, убирая тёмные волосы с его глаз. – Думаешь, ты будешь здесь счастлив?

Он пожал плечами. Понимал ли он суть моего вопроса или нет, я не мог сказать. Его словарный запас был неплохим, но условные предложения и усложненный синтаксис еще вызывали проблемы. Мы с Джексоном учились выражаться проще.

Тебе здесь нравится? – спросил я.

Он снова безразлично пожал плечами.

Тебе нравится твоя комната?

Он сжал губы, будто этот вопрос не имел никакого смысла, будто не было важно, нравится ему или нет.

Я почувствовал приступ нетерпения. Травмированным детям нужно время, чтобы привыкнуть – много-много времени. В одном исследовании, что я читал, авторы говорили, что таким детям нужно два года на восстановление за каждый год, что они потеряли, будучи брошенными или страдая от жестокого обращения. Если ребёнок жил в приюте четыре года, например, ему понадобится восемь лет, чтобы “восстановиться” и научиться доверять и установить нормальные семейные связи.

Мне хотелось поцеловать его в лоб, проявить любовь, но я не сделал этого. Вместо этого я мягко взял его за руку и нарисовал кружок на ладони. Я поднял на него взгляд; он ждал, что я сделаю это снова. Я нарисовал ещё несколько кругов, не глядя на него. Когда я остановился, он вытянул другую свою руку, чтобы я сделал то же самое.

Я улыбнулся.

Я начертил кружки, сжал его пальцы и несколько минут водил кончиком своего вдоль его пальцев. Я не смотрел на него, не хотел, чтобы он чувствовал себя застенчиво. Мне хотелось, чтобы он знал, что я рядом, что он в безопасном, хорошем месте, и ничего плохого не произойдёт.

Когда я, наконец, поднял на него взгляд, его глаза были закрыты, и он уснул.

Глава 61

Вот, как мы делаем

Взявшись за руки, мы произнесли молитву, после чего принялись за сытный завтрак из яичницы, сосисок, английских кексов и апельсинового сока.

Это был наш первый совместный завтрак.

– Тебе хорошо спалось? – спросил я, бросая взгляд на Амелию.

Она пожала плечами, ковыряясь в еде.

– Что с ним случилось? – спросила она, глядя через стол на Тони.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Он намочил кровать?

– Да, – сказал я.

– Я видела, как он одевается. Он попал в автомобильную аварию?

– Ты имеешь в виду шрамы?

– Да.

Я бросил взгляд на Джексона, не уверенный, как с этим справиться.

– Он попал в эпицентр пожара, – сказал Джексон. – Ему было четыре года. У него много рубцов.

– Это больно?

– Нет. Это было очень давно.

– Он был в пожаре?

– Да.

– Где была его мама?

– Это она устроила пожар. Ну, на самом деле, это был несчастный случай. Она выбралась невредимой, но оставила его позади. К тому времени, как его достали, у него было больше сорока процентов ожогов на теле.

– Оу. – Она бросила взгляд на Тони и нахмурилась. – Это ужасно.

– Он мог намочить кровать, потому что у него там внизу повреждено много нервных окончаний, так что он не чувствует, когда переполняется его мочевой пузырь, – объяснил Джексон. – Мы не уверены, но это возможно.

– Оу, – снова произнесла она.

– Так как тебе спалось? – спросил Джексон.

– Мне снилась мама.

– Это был хороший сон?

– Мы были в доме, и я продолжала идти за ней, но не могла догнать, а она шла дальше и дальше от меня, и я продолжала её звать, но она не замедлялась. Потом осталась только я. Я бегала из комнаты в комнату. Это был как гигантский круг, и я просто продолжала бегать и искать маму, но… я не могла её найти.

– Не похоже на счастливый сон, – сказал Джексон.

Амелия зажмурилась, пока вниз по её щекам текли слёзы.

– Ох, милая, – произнёс Джексон, наклонившись, чтобы притянуть её ближе. – Мне так жаль. Это звучит, как ужасный сон.

Амелия отстранилась от него, поднялась на ноги и побежала в свою спальню.

Джексон выглядел поражённым.

– Я схожу за ней, – сказал я.

Я улыбнулся Тони, вставая, пытаясь показать ему, что всё хорошо, что всё в порядке.

– Амелия? – позвал я, мягко стуча в её дверь. – Можно мне войти?

Она не ответила.

Я постучал снова.

– Амелия? Я захожу. Ладно?

Я медленно открыл дверь и обнаружил Амелию на кровати с прижатыми к груди руками.

Я сел на кровать рядом с ней.

– Отстойно, да? – спросил я, когда она начала затихать.

– Я скучаю по маме!

– Я знаю, милая.

– Почему она должна была умереть?

– Она была больна.

– Я знаю, но почему врачи ничего не сделали?

– Они не могут исправить всё. Они стараются, но не могут. Я знаю, как именно ты себя чувствуешь.

– Знаешь?

– Я задавался этим же вопросом о моём маленькой мальчике. Почему его нельзя исправить? Почему они не могут сделать лучше? Но есть кое-что, что они просто не могут сделать. А затем он умер. Он мне постоянно снился. Но это не было похоже на твой сон. Мне снилось, что я один в доме, и я начинал искать его, но не мог найти. Это отстойно, я знаю.

Она вытерла глаза.

– Всё наладится, милая, – сказал я, потянувшись, чтобы погладить её по спине. – Вот увидишь. На это уйдёт время, но ты не всегда будешь это чувствовать. Когда-нибудь станет лучше.

Она прильнула ближе ко мне.

Я обвил её рукой.

– Если хорошенько поплачешь, это поможет, – добавил я. – Выведи это из своего организма. Начни всё сначала. Я всегда говорю, что лучше наружу, чем внутрь.

– Это так грустно, – тихо произнесла она.

– Что?

– То, что вы сказали о Тони. Почему его мама ему не помогла?

– Я не знаю, милая. Люди всякое делают. Я не знаю, что тебе сказать. Бывают злые мамы.

– Мне его жалко.

– Не жалей. Просто будь его старшей сестрой. Думаю, ты ему нравишься, хоть ты и победила его в шашках.

Ей удалось немного улыбнуться.

– Мистер Вилли?

– Да?

– Мне действительно страшно.

– Не нужно бояться.

– Я знаю, вы с мистером Джеком хотите быть моими родителями, но вы не мои родители, и это странно.

– Это для всех нас странно. Ты на самом деле не моя дочь. Но знаешь, что?

– Что?

– Я хочу, чтобы ты ею была. Может быть, когда-нибудь. Когда ты почувствуешь себя лучше. Когда не будешь так сильно скучать по маме. Я хочу, чтобы ты была моей дочкой. И я хочу быть твоим папочкой.

– Ты не мой папа, не мой папочка. Я не маленькая, знаешь ли.

– Там, откуда я родом, мы говорим “папочка”, детка. Не важно, сколько тебе лет. Я никогда не буду твоим “папой”. Но когда-нибудь, надеюсь, буду твоим папочкой. И прямо сейчас у твоего папочки есть совет.

– Какой?

– Займись делом.

– Зачем?

– Кто-то сказал мне это сразу после смерти Ноя. Поначалу я им не поверил, но, в конце концов, понял, что они были правы. Нужно заниматься делом. Не думать об этом слишком много. Будет больно, и ты мало что можешь с этим сделать, но не делай всё хуже, сидя и думая об этом постоянно. Займись делом. Смотри телевизор, если придётся, или читай книгу, или повидайся с друзьями, или заведи несколько новых друзей, или заведи щенка, что бы тебе ни пришлось сделать, но займись делом.

– И это работает?

– Да, работает. И прямо сейчас, думаю, нам нужно заняться завтраком, потому что твой папочка-который-не-твой-папочка ужасно голоден. Не забывай. Я только вчера родил свою маленькую девочку и мог бы съесть целый дом.

– Ты меня не рожал!

– А ощущение такое же. Мне жаль, но это было травмирующе – подобрать какую—то чужую девочку в каком-то чужом месте и забрать её домой. Я делаю это не каждый день, знаешь ли. Я был готов попросить эпидуральную анестезию.

– Что такое эпидуральная анестезия?

– Обезболивающее лекарство для родов.

– Ты странный, мистер Вилли.

– Разве это не правда?

Всего на мгновение на её губах заиграл очередной намёк на улыбку.

– Идём, милая, – сказал я. – Давай поедим. Что скажешь? Если мы будем несчастными и грустными, давай сделаем это на полный желудок. И, кроме того, я всё утро тёрся сиськами о горячую плиту, чтобы приготовить для тебя завтрак, и он тебе понравится, хочешь ты этого или нет.

– Ты не так уж плохо готовишь.

– Ну, спасибо тебе.

– Но бекон? Серьёзно? Ты пытаешься закупорить мои артерии или ещё что? Честное слово! Кроме того, я не ем ничего с лицом или характером.

– Уверен, там есть капуста или корнеплод, которые ты сможешь сгрызть, если тебе это нравится. А бекон, позволь мне тебе напомнить, – одна из четырёх главных групп продуктов питания.

– Неправда!

– Несомненно, правда. За это и за домашнее печенье, которое печёт моя мама, можно умереть! Ты просто намазываешь этих малышек настоящим маслом и…

– Моя мама была вегетарианкой.

– Ох, бедная женщина.

– Она говорила, что есть бекон – это как есть Мисс Пигги* (прим.: Мисс Пигги – один из главных персонажей Маппет-шоу, гламурная свинка)

– Как ужасно для тебя. Ты тоже вегетарианка?

– Да.

– Оу.

– Ну… Я хотела такой быть. Мама была странной, но мне нравятся гамбургеры.

– Я никому не скажу. Обещаю. – Я встал, протянул руку. – Ты идёшь?

Она взяла меня за руку, поднялась на ноги, и мы медленно пошли вниз по коридору.

– Мистер Вилли?

– Да?

– Почему ты такой странный?

– Я с Юга, малышка. Вот, как мы делаем. Ты знаешь, у Элвиса Пресли спрашивали то же самое. Он из Тупело, знаешь ли. Где раньше жил я.

– Кто такой Элвис?

– Кто такой Элвис? Ты надо мной издеваешься? Он был королём рок-н-ролла!

– Я думала, им был Майкл Джексон.

– Похоже, мне придётся попотеть, да?

Глава 62

Домашний папа

– Так как ты относишься к тому, чтобы остаться дома и позаботиться о детях? – спросил Джексон, когда мы забрались в кровать в ту ночь.

– Ты имеешь в виду, как домашний папа? – спросил я, прижимаясь к нему сзади для тепла.

– Ага. Ты знаешь. Папа, который остаётся дома и заботится о детях.

– Я знаю, что это такое!

– Ну и?

– Я никогда не был особо домашним и не планирую начинать сейчас. Почему бы тебе не остаться дома и не позаботиться о детях?

– Потому что я не писатель с кабинетом наверху и не так хорошо лажу с детьми, как ты.

– Готов поспорить, ты говоришь так всем своим мужьям.

– Только тебе.

– Значит, у тебя их больше одного?

– Упаси Бог. Один – это уже достаточно плохо.

– Ну, спасибо! Нам нужно оплачивать счета, знаешь ли.

– У нас всё хорошо, и я думаю, для детей было бы отлично, если бы ты был рядом. Какое-то время. Займись их устройством в школу и всем прочим. Обеспечь немного стабильности.

– Мне нужно найти работу!

– Я только что её тебе нашёл.

– Настоящую работу!

– Заботиться о детях не настоящая работа? Боже, ты начинаешь говорить как мой папа. Я думал, ты коммунист.

– Я не коммунист!

– Ты понимаешь, что когда повторяешь всё, что я говорю, это потому, что ты не можешь придумать, что умного сказать?

– Дай мне минуты две, и я это исправлю…

– Ну и?

– Ну и что?

– Что ты скажешь?

– Нам нужно оплачивать счета. Не глупи.

– У нас много сбережений в банке. Мы не платим аренду. Мы даже не платим за коммунальные услуги.

– А кто платит?

– Мои родители.

– Я не хочу, чтобы они платили за меня.

– Они платят за многое. Не думаю, что они вообще это замечают, если честно.

– Это всё прекрасно, но я не хочу, чтобы кто-то оплачивал мои расходы.

– Значит, ты всё-таки коммунист, но не очень хороший.

– Ты прекратишь говорить, что я коммунист?

– Ты расслабишься и останешься дома, чтобы позаботиться о наших детях? В этом есть смысл. Ты хотя бы подумаешь над этим?

– Я так полагаю, ты не возражал бы, если бы я ещё накрыл ужин на стол, когда ты придёшь домой?

– Я бы не жаловался, – сказал он, бросив усмешку через плечо.

– И, может быть, я мог бы надеть маленький фартук с рюшками и подать вечером коктейли?

– Если это тебя заводит. Ты мог бы продавать «Эйвон», заработать себе немного карманных денег.

– Ты серьёзно, да?

– Конечно.

– Ты хочешь, чтобы я остался дома?

– Я хочу, чтобы ты заботился о нашей семье. Это так неправильно?

– Мы оба будем заботиться о них.

– Ты знаешь, что я имею в виду, Кантрелл. Хотя бы ненадолго. Я найду работу – мне уже назначена парочка собеседований. Я могу зарабатывать более, чем достаточно, чтобы оплачивать наши счета и жить с комфортом. А ты можешь сосредоточиться на своём писательстве. Ты отведёшь детей в школу, и весь день твой – пиши, исследуй, что бы тебе ни понадобилось делать. Я хочу, чтобы у тебя была эта возможность. Но более этого, я хочу, чтобы мы изменили свою жизнь, Вилли.

– Изменили свою жизнь?

– Я не хочу выживать. Я хочу что-то создавать. Что-то строить. Я хочу видеть, как ты исполняешь свои мечты. Ты хороший писатель – так пиши! Возьмись за это по-настоящему. Если бы ты не был вынужден работать, то уже написал бы дюжину книг. Думаю, ты предназначен для этого. И не думаю, что ты когда-нибудь будешь полностью счастлив и удовлетворён, пока не сделаешь это. Так что… делай. Сейчас идеальное время попробовать что-нибудь новое.

Я замолчал.

– Пообещай мне подумать над этим, – сказал он, поворачиваясь, чтобы видеть моё лицо.

– Ты полон сюрпризов, Ледбеттер.

– До тех пор, пока сюрприз не сифилис, ты должен радоваться.

– Ты и шутки мои будешь красть?

– Я не знал, что у тебя авторские права на слово “сифилис”.

– В этой семье я рассказываю шутки про сифилис, Ледбеттер.

– Это ты так говоришь.

Он сладко улыбнулся, когда потянулся под одеяло, чтобы потянуть за моё нижнее бельё, желая снять его.

– А сейчас ты чего хочешь? – спросил я.

– Я хочу, чтобы мой муж занялся со мной любовью.

– Значит, я должен оставаться дома и подтирать мочу и блевотину, а затем выкладываться, когда мой мужчина приходит домой?

– Что-то типа того.

– Ну, хорошо! Ты взял смазку?

Глава 63

Визит к мистеру Ледбеттеру

В понедельник мы усадили детей в машину, чтобы поехать и устроить их в школу. Амелия будет ходить в ту, что ближе к квартире. Школа Тони была намного дальше и, как говорили, была знаменита отличной программой для глухих учеников. Амелия была взволнована из-за возвращения в школу, ведь она начинала учиться со следующего же дня. Тони не хотел идти совсем. Я пообещал, что останусь с ним первые несколько дней, пока он устраивается.

Днём мы сходили за покупками для школьного сезона. Вечером заехали в больницу.

– Им не нравится, когда приходят дети до двенадцати, но при данных обстоятельствах они сделают исключение, – объяснил Джексон.

– Каких обстоятельствах? – спросила Амелия.

– Они не думают, что мой отец выживет, – просто сказал Джексон. – Мы не знаем, знает ли он, что происходит, или нет – кажется, что нет – но я хотел, чтобы вы, дети, увидели его, прежде чем он… ну, ты знаешь.

– Оу, – произнесла Амелия, уголки её губ опустились в гримасе.

– Мы навестим его только на несколько минут, – пообещал Джексон.

Мы зашли в лифт и поднялись на двенадцатый этаж.

Мы навестим отца Джея, – объяснил я по дороге Тони. – Он не может говорить, так что мы просто увидимся с ним на минутку. Хорошо?

В ответ он придвинулся ближе ко мне и взял меня за руку.

– О, вы привели детей, – сказала миссис Ледбеттер, встречая нас у двери. – Что ж, дети, заходите и познакомьтесь со своим дедушкой.

В частной палате было тихо, представительно.

Мистер Ледбеттер ровно лежал на спине, кислородная маска прятала большую часть его лица, различные трубки и провода тянулись от его тела к аппаратам и мониторам.

– Стивен, дорогой, дети пришли повидаться с тобой, – тихо сказала миссис Ледбеттер, встав у его кровати, положив руки на перила. Она обращалась к мужу с большой любовью и печалью. Она казалась невероятно старой и уставшей, будто жизнь, наконец, сбила её с ног. – Я рассчитываю на то, что ты поправишься, Стивен, потому что я не буду воспитывать внуков в одиночку. Что я знаю о таких вещах? Это действительно очень нечестно с твоей стороны. Ты знаком с Тони, конечно, но Амелия тоже здесь. Она очень хорошенькая. Уверена, тебе бы понравилась. Так что у нас есть внук и внучка, Стивен. Серьёзно, ты должен очнуться и помочь мне с детьми. Ты не хочешь всё это пропустить, так ведь? Мужчины! Вы никогда не меняетесь, да?

Мистер Ледбеттер ничего не ответил.

Миссис Ледбеттер украдкой вытерла глаза, стоя к нам спиной.

Джексон держал за руку Амелию, пока они подходили к кровати.

Я стоял с Тони, прижимая его к себе в защитной манере. Я чувствовал, что он не хочет подходить слишком близко, и я не хотел его принуждать.

– Он твой папа? – спросила Амелия у Джексона.

Джексон кивнул.

– Это как моя мама в ту последнюю неделю, когда была очень больна, – добавила она. – С тобой всё будет хорошо, мистер Джек?

– Я буду в порядке, – пообещал он.

– Всё нормально, если нет, – сказала она.

– Хотел бы я, чтобы он с тобой познакомился. Познакомился должным образом. Увидел, какая ты хорошенькая девочка, какая ты умная. Он бы очень гордился.

– Ты слушаешь, Стивен? – спросила миссис Ледбеттер. – У твоей внучки одни пятёрки в школе. Ты это слышал? Однажды она поступит в Гарвард. Ты мог бы написать рекомендательное письмо твоему другу, который там управляет. Как там его зовут? Ох, я никогда не запомню всех этих людей.

Миссис Ледбеттер казалась очень маленькой и хрупкой, пока стояла у кровати.

– Вы в порядке, миссис Л.? – спросил я.

– Как сказал бы ты, Вилли, я по-прежнему жива. Полагаю, я видала лучшие дни.

– Его состояние не изменилось?

Она посмотрела на Джексона, нахмурилась, и между ними что-то проскочило.

– Что? – спросил я.

– Он сейчас почти полностью на аппаратуре жизнеобеспечения, – сказал Джексон. – Деятельность его мозговых волн практически прекратилась. Это вопрос времени, и без этих аппаратов он был бы…

– Если ты думаешь, что я махну рукой на своего мужа, лучше подумай ещё раз! – огрызнулась миссис Ледбеттер.

– Никто этого не говорит, мам.

– Ещё есть шанс, – в защиту сказала она.

– Мам…

– Не мамкай, Джеки.

– Ну, в какой-то момент нам придётся решить.

– Нечего решать.

– Есть, мама, и ты это знаешь. В любом случае, я хотел привести детей навестить его.

– Твой отец выберется, – с нажимом сказала миссис Ледбеттер. – Вот увидишь, Джеки. Твой отец не слабак, и он не бросит меня.

– Я надеюсь на это, мама.

Глава 64

Он мёртв

Вскоре после полуночи зазвонил телефон Джексона.

В тумане сна я сел в кровати и включил лампу на тумбочке, пока Джексон отвечал на звонок. По тому, как напряглись его плечи, я мог сказать, что новости плохие.

Он повесил трубку, повернулся посмотреть на меня.

– Ну? – подтолкнул я.

– Мой отец мёртв.

– Джек, мне так жаль.

– Но мы только сегодня навещали его!

Он расплакался в уязвлённой, тихой манере, будто не доверял себе плакать.

Я притянул его в объятия.

– Мы только что были там! – снова сказал он через минуту, отстраняясь от меня, вытирая глаза. – Я знал, что это произойдёт, но…

Он замолчал.

– Я могу что-нибудь сделать? – спросил я.

– Мне нужно увидеться с мамой.

– Мы поедем с тобой.

– Нет.

Он быстро оделся, не глядя на меня.

Хоть мы были женаты несколько лет – законно женаты, муж и муж, вся эта цепь с ядром – он странно неохотно делился со мной своими чувствами. Он не был эмоциональным человеком. Он запихивал свои чувства внутрь, будто они были помехой и ничем большим. Мне это казалось по-протестантски.

– С тобой всё нормально? – спросил я.

– Я в порядке, – сказал он, направляясь к двери.

Глава 65

Каждый судит по себе

– С мистером Джеком всё будет хорошо? – спросила Амелия следующим утром, пока мы шли три квартала до её школы.

Температура была около четырёх градусов – не так уж плохо, учитывая обстоятельства. Она держалась за мою правую руку; Тони держался за левую. Лёгкий снег пытался падать, но мало преуспевал. Этого было достаточно, чтобы держать небо за облаками, безопасно спрятав солнце.

– Он будет в порядке, – сказал я.

– Мне не обязательно идти в школу, – сказала она. – Я могу подождать до окончания похорон.

– Но ты хотела пойти, всё нормально. Тони может начать со следующей недели, когда всё вернётся в норму. И в любом случае, твоя школа довольно близко, так что мы можем ходить пешком.

– Почему мы не можем поехать?

– Я не умею водить при таком трафике. Это страшно.

– Ты боишься водить?

– Я не хочу попасть в аварию.

– Ты такой глупый.

– Спасибо. Каждый судит по себе.

– Я не глупая.

– Ты нервничаешь?

– С чего вдруг мне нервничать?

– Сегодня твой первый день в новой школе…

– Я не нервничаю, – сказала она, но был намёк на неуверенность в её голосе.

– Надеюсь, ты заведёшь несколько новых друзей и хорошо проведёшь время, – сказал я.

– Я хожу в школу не веселиться. Я хожу в школу учиться. Есть разница, знаешь ли.

– Есть, мэм!

– Я просто надеюсь, что мой учитель не будет ослом.

– Это должна быть очень хорошая школа.

– Что я им скажу?

– О чём?

– Если они спросят о моих маме и папе.

– Скажи им, что захочешь.

– У меня два папочки, и они оба придурки, и ох, кстати, они голубые?

– Если хочешь.

– Все будут надо мной издеваться.

– Скажи им, что это не их дело.

– Ну, я не твоя дочь, так что не могу сказать им, что ты мой папа.

– Просто скажи, что у тебя приёмные родители, и всё. Это ведь правда, не так ли?

– Полагаю.

– Тебя беспокоит, что я гей?

– Это странно. Вот и всё. Почему ты не можешь быть нормальным?

– Я нормальный. Мы не все одинаковые, знаешь ли.

– Значит, ты и мистер Джек… вы, типа, целуетесь и всё такое?

– Ага.

– Отвратительно.

– Если не будешь осторожна, мы начнём целовать тебя. Большими мокрыми слюнявыми поцелуями, прямо в щёку. Мы заразим тебя гомо—вшами, и твоё лицо начнёт разваливаться.

– Ты отвратителен.

– Готов поспорить, ты говоришь так всем мальчикам.

– Мальчики противные.

– В этом я вынужден с тобой согласиться. В любом случае, большинство из них. Но затем однажды они обнаруживают девочек, так что начинают принимать ванну и всё такое, а потом становятся нормальными. По крайней мере, они не так плохо пахнут. Иногда они даже учатся причёсываться.

– Тони останется дома с тобой, пока я в школе?

– Мы передвинем кое-какую мебель. Я должен обустроить себе кабинет на третьем этаже. Помнишь ту комнату с большим столом?

– Да.

– Это будет моя писательская комната.

– Что ты будешь писать?

– Я думал о книге с гей-парой, которая усыновляет мальчика и девочку, и им очень весело вместе.

– Как зовут девочку?

– Сэди.

– Сэди? Ей что, лет двести? Что за имя Сэди?

– На самом деле, ей около восьми или девяти. Милая маленькая девочка. Иногда немного раздражительная, но она хорошая. Сэди и Хэнк – это её младший брат – только что потеряли своих родителей в автомобильной аварии, так что будут жить с этой парой, которая хотела завести семью. Они правда крутые, эти ребята.