Текст книги "Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")"

Автор книги: Автор Неизвестен

– Подожди!

Потом повернулся к Хасан-паше и сказал:

– Хасан-паша, не губи понапрасну людей. Сядем на своих коней и сразимся. Или ты убьешь меня, или я убью тебя. На том и кончим.

– Все это ты болтаешь из трусости, – ответил Хасан-паша. – Вижу я тебя насквозь. Тебе хочется выиграть время. Но не выйдет. По фирману султана я должен привезти ему твою голову или тебя самого.

И Хасан-паша приказал:

– Схватить и связать его по рукам и ногам.

Воины бросились на Кероглу. Кинулся он вперед, выставив свое копье, махнул им направо, налево, расчистил себе путь и вырвался. Дели-Мехтер выпустил из рук поводья Гырата. Гырат, заржав, во весь опор примчался к Кероглу. Подобно соколу взлетел Кероглу на своего верного коня. Потом повернулся к Хасан-паше и пропел:

 
Эй, не болтай, паша, коль начал бой,
Иль потерял ты разум, эфенди?
Край разгромлю и опрокину трон, —
Ты не моргнешь и глазом, эфенди.
 
 
С твоей повадкой, хваткой я знаком, —
Меч обнажу открыто, не тайком.
Своею подлой кровью, под огнем,
Напьешься до отказа, эфенди.
 
 
Перед султаном не склоню главу.
Прося пощады, упадешь в траву.
Я Кероглу – игидов созову, [134]134
  Эта гошма в «Кероглу» (ашуг Гуммет) дается в ряду самостоятельных стихотворений, как обращение к Гюльбанги-паше. Имя это встречается только в варианте «Хамза» (ашуг Асад), и то всего один раз, причем говорится, что Гюльбаяги является пашой Ускудара. Возможно, что имелся и самостоятельный рассказ о Кероглу и Гюльбанги-паше.


[Закрыть]
Враг разбежится сразу, эфенди!
 

Издав свой боевой клич, Кероглу кинулся на врагов. Крикнул и Хасан-паша. Воины бросились на Кероглу с четырех сторон. Повернулся он в сторону Ягы-горуга и спел:

 
Эй, игиды, садитесь скорей на коней,
Сокрушительной схватки день наступил.
Поглядите, изменники вышли на бой, —
Их валить в беспорядке – день наступил.
 
 
Разве струсит отважный в решительный час?
Вынув меч, мы добьемся возмездья, борясь.
Кто, коварно укрывшись, смотрит на нас —
Убивать без остатка – день наступил.
 
 
Удалой Кероглу, гневом ярым дыши!
Не тебя ли убить захотели паши?
Старый враг на тебя нападает, спеши, —
Пусть покажет нам пятки – день наступил!
 

Демирчиоглу довольно было и намека. Крикнул он, и две тысячи удальцов, обнажив мечи, двинулись на войска султана. Хасан-паша приказал своим воинам сразиться с удальцами.

– Видишь, Хасан-паша, – сказал Кероглу. – Теперь ты в моих руках. Одним ударом я могу вогнать тебя в могилу. Но пока не трону. Командуй своими войсками!

Бой разгорелся. Увидев, как бьются удальцы, не выдержал Кероглу, встрепенулось сердце его, и он запел:

 
По коням, отважные удальцы!
Султана мы скинем с трона, э-гей!
Разрушим владенья, сожжем и убьем,
Высокий дворец мы разрушим, э-гей!
 
 
Убийцу убить – благородная цель.
Мы пленных врагов поведем в Ченлибель,
И шах протрезвится – спадет с него хмель.
Его мы светильник потушим, э-гей!
 
 
Лишь клич мой враждебных достигнет ушей,
Попросят враги о пощаде скорей.
Султанов убьем, наизнанку пашей
Мы вывернем черные души, э-гей!
 
 
Гейсара убьем и сардара убьем,
И малых, и старых с собой уведем.
Перед Арабатом – чудесным конем
Погоним врагов мы послушных, э-гей!
 
 
Счастлив Кероглу, – наступил его час.
И кравчим в меджлисе да будет Эйваз.
Булгар-ханум, свет голубых твоих глаз
Мы встретим, увидим, послуша: э-гей!
 

Только кончил он петь, как позади раздался боевой клич, подобный грому. И Кероглу и Хасан-паша, оба обернулись разом.

Смотрит Кероглу, Дели-Гасан с тремя тысячами удальцов ударил сзади по войскам Хасан-паши. Удивился Кероглу, не мог понять, что происходит. Показалось ему, что Дели-Гасан идет на помощь Хасан-паше. Но где там! В мгновение ока Дели-Гасан смял и опрокинул войска Хасан-паши и погнал их. Грянул бой, да какой еще бой! В пылу сражения Дели-Гасан крикнул:

– Эй, Демирчиоглу, бей! Половину тебе, а остальных мне. Посмотрим, кто раньше разделается.

Услыхав это, Демирчиоглу бросил меч на землю, снял с пояса цепь от сохи и крикнул:

– Дели-Гасан, у меня людей мало, вижу, если не начать работать цепью, мне за тобой не угнаться!

И стал он крутить цепью. Впереди Демирчиоглу, позади Дели-Гасан, а посредине сам Кероглу. И подались войска Хасан-паши вправо и влево.

А тут еще поднялся Эйваз, вскочил на коня, кликнул залегших в засаде удальцов, и все две тысячи воинов во главе с Эйвазом ринулись в схватку. Пустил тогда Кероглу Гырата, проехал по кругу и пропел:

 
Эй, мчись, Гырат, врагу назло.
И удалец глядит светло.
Над вражьей, с саблей наголо,
Летит он головой.
 
 
Хранишь ты мужество свое,
Грудь – это доблести жилье.
И поднимается копье,
Звенит над головой!
 
 
Вступаю в бой: заржет Гырат —
И вот уж птицы не летят.
Пашей и ханов бить я рад —
И щит – над головой!
 
 
Эйваза лучше – нет бойца,
Врага добьет он до конца.
И жертвую за молодца,
Игид, я головой!
 
 
Есть у игида совесть, честь,
В дни испытаний – сила есть.
И множество друзей – не счесть —
Сберутся вкруг него!
 

Понял Хасан-паша, что дело плохо. Если и дальше пойдет так, ни один из его воинов не выберется отсюда живым. «Эх, будь, что будет» – крикнул он и во главе отряда, окружавшего его, бросился на Кероглу. Обнажил Кероглу свой египетский меч и поскакал навстречу паше. Ударил вправо, ударил влево и обратил всех его воинов в бегство. Повернулся он тогда к своим удальцам:

 
Султан послал на нас войска.
Игиды, бейте, так желаю я.
Как муравьи, ползите там и тут,
Величие родного края – я.
 
 
Что нам враги – и пятьдесят, и сто!
Насмешки, осуждение – ничто!
Что мне овраг – стервятника гнездо!
Я лев, в бою повелеваю я!
 
 
Я, с юных лет прославленный везде,
Перед пашою не склонюсь в беде.
Кувшин с водой ломается в воде.
В бою, клянусь, не отступаю я.
 
 
Речь Кероглу да слышится кругом.
С мечом в руках сражаюсь я с врагом.
Пред шахом не склонюсь-пусть грянет гром.
Игидов-братьев возглавляю я!
 

Не выдержав натиска удальцов, войска султана сдались. Крикнул Кероглу – и сражение было окончено. Пленников, во главе с Хасан-пашой, повели в Ченлибель.

Увидев отца, Дуния-ханум бросилась навстречу Кероглу. Сняв с головы покрывало, хотела было она бросить его под ноги Кероглу, чтобы тот подарил ей жизнь Хасан-паши. Но Кероглу не допустил этого. Схватил ее за руку, поднял, сам накинул ей покрывало на голову и сказал:

– Постой, Дуния-ханум! Я не убью его. У меня с ним особый разговор.

Потом повернулся к удальцам и спросил:

– Где Дели-Гасан?

Дели-Гасан выступил вперед, обнажил меч, положил на вытянутые руки и, опустившись на колени, сказал: – Кероглу, должно мне повиниться перед тобой. Прости меня. Не спросив твоего приказа, оставил я горные проходы, взял удальцов и ушел. А причина была тому такая: с вечера дозорные донесли мне, что Хасан-паша с войсками идет на Ченлибель. Видел я, как он расставил войска и укрыл их в засаде. Думал, – пошлю к тебе гонца, в Ченлибеле все всполошатся, враг-хитер – догадается и повернет по-иному. Потому-то, взяв удальцов, ночью бесшумно вывел я их и стал позади султанского войска.

Выслушал его Кероглу и сказал:

– Молодец! Я так и думал. И не прощать, а благодарить мне тебя надо за сегодняшнее дело.

Потом повернулся к Хасан-паше и сказал:

– Хасан-паша! Так уж пришлось, что из-за меня ты выдал свою дочь, Доню-ханум, за плешивого Хамзу, а другую, Дунию-ханум, хотел отдать за Болу-бека, да досталась она Исабале. Слышал я, – есть у тебя еще одна дочь по имени Булгар-ханум. Ее, хочешь – не хочешь, а должен ты отдать за Дели-Гасана. Не думай долго, напиши письмо и пошли. Пускай Булгар-ханум приедет сюда. Не бойся, насильно не выдадим. У нас такой обычай, – по душе пришелся – выходи, а нет – не прогневайся. Понравится – выйдет, а не понравится – опять дочь твоя. Это тебе мое первое условие.

– Говори уж сразу и второе, – проворчал Хасан-паша.

– Пиши пока, потом скажу и второе.

Видит Хасан-паша, никуда не денешься. Взял бумагу и написал все, что сказал Кероглу. Тот сложил бумагу, спрятал, а потом сказал:

– Хасан-паша, теперь слушай мое второе условие. Да то даже и не условие! Пора свершиться обету, данному мной!

Кероглу обратился к Дели-Мехтеру:

– Эй, Дели-Мехтер, приведи сюда Гырата и Дурата.

Дели-Мехтер тотчас подвел к Кероглу обоих коней.

– Хасан-паша, – сказал Кероглу. – Мой отец, Алы-киши, считая тебя за человека, хотел, чтобы эти кони достались тебе. А ты из-за них велел выколоть ему глаза. С того дня, как пришел я сюда, в Ченлибель, дал я обет. Теперь настал час исполнить его. Не убью я тебя. А пока ты жив, останешься у нас в Ченлибеле конюхом и будешь ходить за этими конями.

Рассказывают, что через несколько дней Булгар-ханум прибыла в Ченлибель. Кероглу выдал ее за Дели-Гасана и сыграл свадьбу.

А Хасан-паша до конца дней своих остался в Ченлибеле и ходил за Гыратом и Дуратом…

СТАРОСТЬ КЕРОГЛУ

Рассказывают, что состарился Кероглу, устал от сражений и битв. Захотелось ему остаток дней спокойно дожить в Ченлибеле. Распрощался он с удальцами, расковал Гырата и пустил его на волю. Но верный конь не покидал Ченлибеля. Днем пасся на лугу, а к ночи возвращался в свое стойло.

Говорят, что удальцам не хотелось расставаться с Кероглу. Но как ни просили они, как ни уговаривали, Кероглу стоял на своем.

В Ченлибеле остались только Нигяр, Кероглу да Гырат.

Однажды Кероглу отправился на Гоша-булаг – поклониться могиле своего отца. На обратном пути пришлось ему идти через Аггая. Смотрит, Нигяр одна-одинешенька сидит на скале и глядит на дорогу.

Медленно подошел Кероглу и сел рядышком. А Нигяр грустная-грустная. Черные брови нахмурены, голубые глаза, – как весенние тучи, только и ждут, чтобы разразиться дождем. Прижал Кероглу к сердцу свою верную подругу. Осыпая поцелуями ее лицо и глаза, спросил, отчего она так печальна. Тяжко вздохнула Нигяр:

– Так! Вспомнила прошлые дни. В Ченлибеле звенело в ушах от ржания коней, крика удальцов, ударов мечей. Из страха перед тобой птица, и та, не осмеливалась пронестись над этими дорогами. На твой боевой клич отзывались горы. Где теперь эти дни?

Кероглу принялся утешать Нигяр. Но как ни старался, не мог развеять ее грусть. Наконец, взял ее за руку, поднял и, чтоб хоть немного рассеять, повел к подножью Ченлибеля.

Долго ли, коротко ли, наконец, вышли они на дорогу. Не успели пройти немного, видят, какой-то человек пасет у дороги пару быков. Через плечо у него перекинута какая-то любопытная штука, наполовину из дерева, наполовину из железа. Как ни всматривался Кероглу, а догадаться не мог. Такого он еще никогда не видывал. Что это за штука! Посох не посох. Палица? Нет, это не было и палицей. Любопытство овладело Кероглу. «Ай, аллах, – подумал он, – что же это все-таки такое?»

Подошел Кероглу и поздоровался с незнакомцем. Тот ответил на поклон.

– Брат мой, – спросил Кероглу. – Да не стыдно мне спросить, что это у тебя за плечом?

– Ружье! – ответил тот.

А Кероглу впервой и слышать такое слово. Он спросил:

– Брат, а что такое ружье?

Понял тот, что Кероглу не приходилось видеть ружья, и ответил:

– Это такое оружие. Вот тут лежит пуля. Стоит сделать вот так – и оно выстрелит. Пуля выходит отсюда, из дула, и летит. И в кого ни попадет: в человека ли, в зверя – убьет наповал.

– Как это, в кого ни попадет? – удивился Кероглу.

– Ну, в кого ни попало: в человека, зверя, птицу.

Не поверил Кероглу словам его:

– Чтоб такое могло убить человека? Ну, бей в меня, посмотрим, как оно убьет?

– Душа моя, – сказал незнакомец, – ступай себе своей дорогой, не толкай меня на злое дело.

– Нет! – упорствовал Кероглу. – Или ты должен сейчас же выстрелить, чтоб я посмотрел, или, выходит, ты лжешь.

Человек свое, а Кероглу свое. Понял, наконец, незнакомец, что тот не отстанет, и сказал:

– Брат мой, выстрелить в тебя я не могу. Но коли ты так пристал, что ж, так и быть, пускай ради тебя пропадет один бык.

Взял он свое ружье и прицелился в одного из быков. Не успел раздаться выстрел, как бык повалился наземь. Кероглу бросился к нему. Видит, бык убит наповал. Вернулся он к незнакомцу, опустил руку в карман и заплатил за быка. Потом взял ружье, осмотрел со всех сторон и спросил:

– Скажи, брат, ты говорил, попади оно в человека, убьет его, да?

– Ну да, убьет!

– Значит, если ты захочешь, можешь теперь этим убить и меня?

Рассмеялся тот и сказал:

– Не только я, даже малый ребенок и тот, если захочет, может убить тебя.

Крепко задумался Кероглу. Насупились густые брови. Нахмурилось чело так, что морщины нависли одна над другой. Казалось, глаза его обратились в стоячие озера. Мрак окутал лицо. Видит Нигяр – точно бремя всех горестей мира легло на плечи Кероглу. Подошла она к нему и взяла за руку. Видит, Кероглу сам не свой. Долго стоял он так, наконец, успокоившись немного, пришел в себя, вернул ружье незнакомцу и медленно начал:

 
Дрожат мои руки, не видят глаза —
Я старею иль время мое постарело?
Ни песнь, ни слова не идут на уста,
Я старею иль время мое постарело?
 
 
Обо мне, об игиде, в меджлисе скорбят.
Меч бессилен, не надо железных лат.
Что за время! Лишь плут и мошенник богат.
Я старею иль время мое постарело?
 
 
Времена беспощадны. О, горечь времен!
Смелых вешает трус и предатель силен.
Пред стервятником-сокол отважный склонен,
Я старею иль время мое постарело?
 
 
Смерть подходит, на склоне печального дня.
Миновали шум-гам, хай-харай, суетня.
Появилось ружье – смелым смерть, западня.
Я старею иль время мое постарело?
 
 
Кероглу на Гырате скакал тут и там.
Бил по черепу, спины ломал я врагам.
Клич кричал и как молния шел по краям…
Я старею иль время мое постарело?..
 

Допел Кероглу песню, снял с себя свой египетский меч, бросил на землю и сказал:

– Настало время предателей и мошенников. Теперь смелость и отвага, геройство и доблесть гроша медного не стоят. С этого дня не зваться мне больше Кероглу.

И он пошел по дороге. Как Нигяр ни звала, как ни окликала его, Кероглу даже не обернулся. Тогда она нагнулась, подняла с земли египетский меч, привесила его к поясу под своей одеждой и пошла следом за Кероглу.

Кероглу до того опечалился, что все шел да шел, сам не зная, куда идет. Еще недавно он увещевал и успокаивал Нигяр-ханум, а теперь она принялась увещевать и успокаивать его. Но какое там! Кероглу как будто и не слышал ее слов. Скорей отозвались бы камни и стены, Кероглу же продолжал молчать.

Шли они, шли и, наконец, к вечеру подошли к какому-то городу. Только побрели они по одной улице, как Кероглу услышал какой-то шум. Обернулся он, посмотрел и увидел высокое здание и троих людей: закинув веревки, они взбирались на крышу. Остановился Кероглу. Остановилась и Нигяр и опросила:

– Что случилось? Почему ты стоишь тут?

– Кажется, эти люди собираются ограбить этот дом.

Подожду, посмотрю, что будет дальше.

– Какое нам дело. Пойдем своей дорогой.

– Нет, кто видит воровство и молчит – значит тоже крадет. Подожду и посмотрю, что они сделают.

А оказывается, в том доме хранилась сокровищница иранского шаха. Увидел Кероглу, что грабители разобрали крышу и полезли внутрь. Подождал он, пока они не покончили со своим делом. Взяли, что хотели взять, уложили, что следовало уложить, но когда, спустившись, собрались они уже уйти, Кероглу схватил их:

– Отвечайте, кто вы такие? Что делаете тут в ночную пору?

Грабители подумали, что Кероглу – один из сторожей. Хотели было наброситься на него, но Кероглу, не дав им времени, связал всех по рукам и ногам и уложил друг возле друга. Грабители принялись просить его. Однако, сколько они ни уговаривали, сколько денег и золота ни сулили, Кероглу и слушать не хотел. Наконец, один из воров сказал:

– Брат мой, ты поймал нас, теперь, если смилуешься и отпустишь нас – хорошо, не отпустишь – ничего не поделаешь. Но мы люди здешние и знаем нрав всех наших горожан. А ты совсем не похож на жителя этих мест. Что мы тебе ни сулили, ты не поддался. И потому хочу задать тебе один вопрос. Только прошу честно ответить на него.

– Если станешь просить отпустить вас, – ответил Кероглу, – не трать зря время. Знай, этого не будет. А другое что хочешь спросить, спрашивай. От роду я не лгал и не солгу.

– Брат, скажи мне только одно, кто ты? Чем ты занимаешься?

– Я Кероглу!

Казалось, воры услышали самую радостную для себя весть? Так и возликовали они. Атаман, смеясь, сказал Кероглу:

– Мир праху отца твоего! Раз ты Кероглу, зачем тебе было хватать и вязать нас? Развяжи, нам руки. Ведь это казна твоего врага. Ты еще должен быть нам благодарен…

Но Кероглу прервал его:

– Пусть казна будет чья угодно, я до нее не дотронусь. Первые мои враги – воры, вот такие бездельники и негодяи, как вы.

Слова его задели атамана.

– Послушай, – сказал он Кероглу, – ведь ты только и знал, что грабил шахов и пашей, что это вдруг ты стал таким праведником?

– Это верно, – ответил Кероглу, – что я всегда грабил и увозил богатства шахов и пашей. Но я не воровал, как вы. Я добывал свое в честном бою. Я побеждал, громил врага, и тогда увозил его богатство. Что бы я ни делал, я делал все открыто, честно сражаясь. Вы презренные трусы и только позорите честных и храбрых людей, называясь одним именем с ними.

Поняли тогда грабители, что Кероглу не отпустит их.

Наступило утро, пришел казначей, и Кероглу передал воров в его руки, а сам вместе с Нигяр пошел осмотреть город.

Бросился казначей прямо к шаху и рассказал ему обо всем, что видел и слышал. Шах тотчас послал людей, и те нашли Кероглу и привели его.

Кероглу вместе с голубоглазой Нигяр предстал перед шахом. Смотрит падишах, – перед ним старик. Но по всему облику, по осанке видно, что это не простой человек, и он спросил:

– Старик, скажи, что здесь произошло? Где ты поймал их?

Рассказал Кероглу все, как было. Тотчас по приказу шаха воры были брошены в темницу. Потом шах сказал Кероглу:

– Старик, честь тебе и хвала за то, что ты поймал грабителей. Я пред тобой в долгу не останусь. Сейчас прикажу и выдадут тебе сколько надо. Но скажи мне, кто ты? Чем занимаешься? Откуда идешь и куда путь держишь?

Слова падишаха снова разбередили рану Кероглу. Казалось, напомнили они ему обо всех его горестях. Эх, до чего тяжкой показалась Кероглу горечь одиночества. Ченлибель, удальцы, минувшие дни, – все, все это предстало перед его взором.

«О, вероломный, подлый мир! – подумал он. – Посмотри, до чего я дожил – падишах предлагает мне подачку».

Не выдержало сердце Кероглу, взял он свой трехструнный саз, прижал к груди и запел:

 
Имевший в Ченлибеле власть и силу.
Теперь несчастен, стар я, Кероглу.
Когда-то окруженный удальцами,
Теперь несчастен, стар я, Кероглу.
 
 
Когда-то, чуя мощных сил прилив,
Врага разил я, статен и красив.
Согнулся стан, а был он, как элиф. [135]135
  Элиф —первая буква арабского алфавита, имеющая прямое начертание.


[Закрыть]
Теперь несчастен, стар я, Кероглу.
 
 
Лежавший, словно лев, в ущельях гор,
Метавший свой тяжелый шестопер,
Моих врагов обрекший на позор,
Теперь несчастен, стар я, Кероглу.
 
 
Скакун моей души, ты утомлен.
Врага разивший с четырех сторон,
Друживший с теми, кто был смел, силен,
Теперь несчастен, стар я, Кероглу.
 
 
Веселья не осталось и следа.
Расставшийся с Эйвазом навсегда,
С испепеленною душой, беда,
Теперь несчастен, стар я, Кероглу.
 

Падишах узнал Кероглу. Но видит, как говорится, что было, то миновало. От прежнего Кероглу не осталось и помину.

– Кероглу! – сказал он. – Я шах Ирана, а ты Кероглу. Мы всегда были врагами. Но теперь судьбе угодно было, чтобы ты сам, по своей воле, явился ко мне, и притом сделал для меня доброе дело. С этого дня отрекаюсь от вражды. Согласись остаться у меня.

– Нет, не могу я оставаться у тебя, – ответил Кероглу. – Позволь нам уйти.

– Кероглу, ты постарел. Прежний разгул тебе не по силам. Не те уж годы. Оставайся при мне, будь мне советчиком!

Кероглу покачал головой – нет, мол, и нет. Видит шах, что не убедит он его и решил отпустить с миром. Приказал привести двух коней, дать им и проводить.

Теперь оставим Кероглу и Нигяр в дороге, а вы послушайте о шахе.

После ухода Кероглу в сердце шаха запало сомнение. «О, неразумный! – думал он. – Не надо было мне отпускать его. Что ни говори, а волк остается волком. Пока он был в моих руках, надо было не упускать случая, а разделаться с ним».

Призвал шах одного из своих военачальников и приказал ему взять людей, поскакать в обход и преградить дорогу Кероглу, самого его убить, а жену доставить во дворец. Военачальник взял людей, поехал обходным путем и в узком ущелье устроил засаду.

Теперь оставим их тут в ожидании, а я расскажу вам, о ком? О Кероглу и Нигяр.

Кероглу и Нигяр, ничего не подозревая, ехали своей дорогой. Ехали они, ехали и когда доехали до того самого ущелья, видят – вдруг отовсюду на них уставились дула ружей. Военачальник крикнул из засады.

– Стойте!

Кероглу молча остановил коня. Остановила коня и Нигяр…

Военачальник крикнул опять:

– Сойдите с лошадей!

Кероглу сошел с лошади, потом, подойдя к Нигяр, помог и ей сойти с коня.

– Брось наземь все оружие!

– Никакого оружия у меня нет, – ответил Кероглу. – У меня с собой только саз.

Военачальник успокоился и расхрабрился. Выйдя из засады, он подошел к Кероглу и приказал своим людям::

– Связать его по рукам!

Несколько человек бросились к Кероглу. Он не проронил ни слова. Начали связывать ему руки. Нигяр в изумлении смотрела на Кероглу и не понимала, что с ним такое. Взглянул Кероглу на Нигяр и промолвил:

– Не удивляйся, Нигяр-ханум. Пусть связывают, наше время миновало. Теперь настала их пора. Разве не видишь? У них в руках те самые ружья. Теперь орлы и соколы должны склониться перед стервятниками. С этого дня мир наш стал миром подлецов и предателей.

Кероглу связали руки. После этого военачальник разделил своих людей на два отряда. Одному приказал взять Кероглу и идти к ущелью, а другому – посадить Нигяр-ханум на коня и отвезти в город. Видит Кероглу, что хотят разлучить его с Нигяр. Не выдержало сердце его. Посмотрел он на себя, на свои связанные руки, посмотрел на голубоглазую Нигяр, оглянулся на людей, вооруженных ружьями, и запел:

 
Я вершина вершин, чьи снега
Не растают – душа ясна моя.
Мое дело – грабить купцов,
Знают – сила пока нужна моя!
 
 
Я с самого детства игид.
Пика камень насквозь пронзит.
Не устал я от многих битв.
И рука, как прежде, сильна моя.
 
 
Где Эйваз, чья хватка верна,
Чье призванье – с врагом война.
Эх, меняются времена —
Снегами исходит весна моя.
 
 
Где Ахмед, что дротик метал,
Демирчиоглу, что был, как металл.
Тяжкий день для меня настал.
Нету помощи – в чем вина моя?
 
 
Чашу б я, Кероглу, осушил,
Снова недругов я б разил.
Разве можно, чтоб враг пленил
Нигяр – ведь любовь она моя!
 

Бросилась Нигяр-ханум к Кероглу. Повернулся он к военачальнику и сказал:

– Не разлучайте нас. Если ведете, ведите нас вместе, отпускаете – отпустите вдвоем!

– Нельзя! – ответил военачальник.

– Не думайте, что я слаб, беспомощен, или стал трусом, – сказал Кероглу. – Нет, но я дал себе слово не проливать больше крови, провести остаток жизни мирно. Не принуждайте же меня нарушить свой обет.

– Нельзя, – сказал военачальник. – Нам приказано тебя убить, а ее отвезти.

– Чье это повеление? – спросил тогда Кероглу. – Куда вы везете ее?

– Это повеление владыки мира, шаха Ирана! Властелин наш сам соизволил послать нас, схватить тебя и убить, а потом привезти к нему твою жену.

Услыхав сколь вероломен падишах, Кероглу издал свой старый боевой клич. Содрогнулись горы и скалы, а он пропел:

 
О люди, люди, о народ.
Душа темнее ночи стала.
Гоненье злобного врага
Мне горем, смерть пророча, стало.
 
 
Далек мой друг, а ночь темна.
Воздастся недругу сполна.
Но трусость, – что за времена, —
Ум смельчаков порочить стала.
 
 
Я Кероглу, звенит копье.
В веках теперь мое жилье.
Уж имя грозное мое
Звучать теперь по-волчьи стало!
 

Потом напряг он силы – веревки расползлись на нем в клочья и упали на землю. Воины шаха так были ошеломлены, что не знали, повернуть ли к нему ружья дулом или прикладом. Тут верная Нигяр вынула из-под одежды египетский меч и вручила его Кероглу. Тот сразу же ринулся на врагов. В мгновение ока искалечил он и перебил всех воинов и поверг их наземь. Потом вскочил на коня, посадил на его круп Нигяр и поскакал прямо к Ченлибелю.

Дошла до шаха весть, что Кероглу перебил всё его войско, а сам снова вернулся в Ченлибель. Видит шах, что испортил дело, и стал опасаться, что если Кероглу снова соберет вокруг себя удальцов, справиться с ним будет трудно.

Тотчас разослал он гонцов и призвал к себе визирей, векилов, серкяров. Пошли суды и пересуды, и после долгих раздумий и колебаний, наконец, решили, – пока Кероглу не успел еще собрать вокруг себя удальцов, взять войска и пойти на Ченлибель.

Словом, начал шах готовиться к походу на Ченлибель.

Теперь оставим их готовиться, о ком бы мне рассказать вам? Об ашуге Джунуне!

Ашуг Джунун услыхал, что шах собирает войска, чтоб идти походом на Кероглу. Не теряя времени, завязал он потуже чарыхи и пошел прямо в Ченлибель.

Не разбирая ни дня, ни ночи, шел он, и, наконец, дошел до Ченлибеля.

Кероглу и Нигяр снова сидели на Аггая. Завидев ашуга Джунуна, Кероглу вскочил. Два верных товарища кинулись друг другу в объятия. После первых приветствий Кероглу спросил:

– Что нового? С чего бы это ты вспомнил старого друга?

Прижал ашуг Джунун к груди свой саз и запел:

 
Скажу тебе я, Кероглу:
Враги нагрянут скоро,
Плачевен будет твой конец,
Враги нагрянут скоро.
 
 
Враг должен быть побит любой.
Не забывай свой клич лихой,
Не прекращай с неправдой бой.
Враги нагрянут скоро.
 
 
Нет больше сил, а я пою.
Не видеть розы соловью.
Я одряхлевший здесь стою.
Враги нагрянут скоро.
 

Окончилась песня, и Кероглу сказал:

– Ашуг Джунун, объясни толком, что ты хочешь мне сказать?

Ашуг Джунун повторил то, что спел под саз. Кероглу задумался.

– Кероглу, – сказала Нигяр-ханум, – не время раздумывать. Говори, посмотрим, что скажешь.

Повернулся Кероглу к ашугу Джунуну:

 
Прошу тебя, ашуг Джунун,
Зови Эйваза поскорей.
Несчастным сделаю врага.
Зови Эйваза поскорей.
 
 
Не пряча подлости своей,
Враг точит нож против друзей —
По-одному нас бить ловчей.
Зови Эйваза поскорей.
 
 
Но пусть не празднуют паши,
Не тешат радостью души.
Им Кероглу не устрашить,
Зови Эйваза поскорей.
 

Ашуг Джунун поднялся и ответил:

– Кероглу, нельзя терять времени. Пойду, разыщу удальцов. Кероглу отпустил его. Не успел, как говорится, ашуг перевести дух, как ему снова пришлось пуститься в путь-дорогу.

Теперь оставим Кероглу и Нигяр в Ченлибеле. Посмотрим, что сделал ашуг Джунун.

Долго ходил, долго бродил ашуг Джунун, но нигде не мог найти Эйваза. Перебрался за горы, прошел через долы и однажды встретил Демирчиоглу. Видит ашуг Джунун, Демирчиоглу косит траву. Взял он свой саз и запел:

 
Слушай, Демирчиоглу:
Враг идет на Ченлибель,
Со щитами и в кольчугах.
Враг идет на Ченлибель.
 
 
В грудь мою огонь ворвался,
Я с отрадою расстался.
Кероглу один остался.
Враг идет на Ченлибель.
 
 
Там не слышно больше саза,
Оборвалась песня сразу,
Нет Гасана, нет Эйваза.
Враг идет на Ченлибель.
 
 
Удальцы! О где вы? Кто вы?
Были вы разить готовы.
Я не слышу ваше слово.
Враг идет на Ченлибель.
 
 
Кероглу считает луны,
Старость лишь тревожит струны.
Слушай дряхлого Джунуна:
Враг идет на Ченлибель.
 

Повторил ашуг Джунун все, что сказал под звуки саза.

– Я знаю, где Эйваз, – сказал Демирчиоглу. – Пойдем, найдем его.

Демирчиоглу работал день и ночь в поле, на лугу, давно не стригся, не брился, и весь зарос. Пришел он к цирюльнику и сказал:

– Мастер, мне надо ехать, скорей подстриги и побрей меня. Видит цирюльник, что лицо Демирчиоглу так заросло, что работы здесь на весь день, и хотел он как-нибудь – отделаться от него:

– Сейчас не могу, бритва затупилась, сначала я должен отдать поточить ее.

Демирчиоглу ответил ему:

 
Послушай, ты, уста-баши,
Побрей меня как следует,
Не притворяйся новичком,
Побрей меня как следует,
 
 
На Кероглу стремится враг,
Он волком рыскает в горах…
Скорей, не то узнаешь страх,
Побрей меня как следует.
 
 
Не уподобься ты врагу,
Не медли. А не то могу
Согнуть твой стан прямой в дугу.
Побрей меня как следует.
 
 
У Демирчи характер крут.
Посмешищем ты станешь тут.
Отдам тебя мечу на суд.
Побрей меня как следует.
 

Все это Демирчиоглу пропел так грозно, что цирюльник понял-будет он отказываться, тот оторвет ему голову. И тихо, молча, взяв бритву, начал он брить Демирчиоглу. Когда кончил он свое дело, Демирчиоглу вынул деньги, расплатился и вместе с ашугом Джунуном пустился в дорогу. Сколько они шли, не знаю, сколько не шли, не ведаю, наконец, пришли и нашли Эйваза. Едва Эйваз увидел ашуга Джунуна и Демирчиоглу, как взял свой саз:

 
С ченлибельских дальних гор
Что за вести принесли вы?
Из родимых снежных мест
Что за вести принесли вы?
 
 
Жив ли Арабат мой там?
Все ли нет конца пирам?
Рубят ли главы пашам?
Что за вести принесли вы?
 
 
Грудь расправил бы Эйваз,
В новый бой вступил сейчас,
Встретил б Кероглу хоть раз…
Что за вести принесли вы?
 

Не успел Эйваз кончить петь, как ашуг Джунун ответил ему:

 
Весть принес я с Ченлибеля,
Торопись, мой брат, в поход.
Трудный путь преодолел я.
Торопись, мой брат, в поход.
 
 
С Кероглу что нынче сталось?
Он один, один под старость,
Только ждать тебя осталось,
Торопись, мой брат, в поход.
 
 
Знать Джунуна не тебе ли?
Об Эйвазе струны пели.
Враг подходит к Ченлибелю,
Торопись, мой брат, в поход.
 

Повторил без саза ашуг Джунун то, что спел, и добавил:

– Кероглу сказал, где бы ни был Эйваз, пусть спешит ко мне.

– Хорошо, – ответил Эйваз, – я поеду, а вы идите за удальцами.

Сел Эйваз на коня и отправился в Ченлибель, а ашуг Джунун и Демирчиоглу пошли за Дели-Гасаном.

Оставим Эйваза без устали, без остановки скакать в Ченлибель.

Демирчиоглу и ашуг Джунун искали, искали и, наконец, разыскали Дели-Гасана.

Увидел ашуг Джунун, что Дели-Гасан постарел. Совсем одряхлел. Опечалился ашуг Джунун, взял саз и запел:

 
Летел стрелой ты прежде на султана,
Твой острый взор орлиный где теперь?
Ты ханских палачей сметал в сраженьи,
Твой зычный голос львиный где теперь?
 
 
А тот, кто пировал на Ченлибеле,
С кем рядом ты скакал в огня метели,
От чьих ударов головы летели,
Эйваз – в каких долинах, где теперь?
 
 
Мог открывать Джунун врага затеи,
Ты выходил на битву, свирепея,
И прятались от ужаса злодеи,
Все это, друг старинный, где теперь?
 

Верно, что Дели-Гасан сильно постарел, но, как говорится, старый ли, молодой ли, лев остается львом. Он был прежним Дели-Гасаном! Взял он саз из рук ашуга Джунуна:

 
С врагом сражаться, грудь на грудь сойтись —
Еще достанет силы у меня.
Враг никогда не вступит в Ченлибель,
Скорей найдет могилу у меня.
 
 
Ударю булавой – гора падет,
От страха враг покоя не найдет,
Сердца султанов ужас оплетет,
Враги всегда унылы у меня.
 
 
Дели-Гасан был дружбою силен,
И клятвы дружбы не забудет он.
К врагу, покуда он не побежден,
Нет жалости постылой у меня.
 

Слова Дели-Гасана очень порадовали и Демирчиоглу и ашуга Джунуна. Сели все трое на коней и поехали по горам, по долам, по селам и деревням. В несколько дней собрали они всех удальцов, и пустились все вместе к Ченлибелю.

Оставим удальцов ехать, теперь послушайте о Кероглу.

После того как он послал ашуга Джунуна за Эйвазом, ждал он день, ждал два – никто не едет. На третий день, рано поутру, Кероглу снова сидел на вершине Аггая и смотрел на дорогу. Увидела Нигяр, что Кероглу очень печален. Встала, подошла и села около него. Обернулся Кероглу, посмотрел на Нигяр, взял саз и запел:

 
Одолел меня враг, одолел.
Постарел я, Нигяр, постарел.
Вот и жизни приходит конец.
Постарел я, Нигяр, постарел.
 
 
Для предателя родины нет,
А храбрец словно в броню одет.
Где коней моих огненных след?
Постарел я, Нигяр, постарел.
 
 
Кероглу не страшится врагов,
Чашу полную пьет до краев.
Где Эйваз – свет моих удальцов?
Постарел я, Нигяр, постарел.
 

Только было хотела Нигяр успокоить, подбодрить Кероглу, как заметила – на дороге пыль клубится вперемешку с туманом, туман мешается с пылью. Всмотрелась она пристальней, видит – лежит Эйваз на шее коня и летит, словно стрела, пущенная из лука. И Кероглу и Нигяр вскочили с места.