Текст книги "Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")"

Автор книги: Автор Неизвестен

Кровь ударила в голову Белли-Ахмеду. Он схватил саз и что было силы хватил им мастера по голове, да так, что и саз разбился вдребезги, да и голове мастера изрядно досталось.

Мастер кое-как выбрался на улицу и завопил:

– Спасите, люди! Кероглу убивает меня!!!

В Руме ни одной души не осталось под кровлей. В одну минуту все от мала до велика высыпали на базарную площадь.

Белли-Ахмед тем временем выбрал в мастерской лучший саз и положил деньги на прилавок. Перекинул он саз через плечо и вышел. Видит, о аллах, да тут столпотворение! Площадь будто окружила живая человеческая стена. Однако никто не подходил близко. Все стояли и поглядывали издали. Весть обо всем дошла до румского паши. Призвал паша начальника своего войска и приказал:

– Сейчас же возьми побольше людей и оцепи площадь! Как хочешь, но схвати его и приведи ко мне. Если приведешь, отдам за тебя свою дочь Махбуб-ханум. Если же захватить его не сумеешь, прикажу отрубить тебе голову.

Смотрит Белли-Ахмед, войска оцепили площадь. Видит другого выхода нет. Снял он саз, отшвырнул в сторону, обнажил египетский меч и ринулся на воинов паши. До сумерек тянулся страшный бой. Белли-Ахмед, порубил столько воинов, что вся площадь была усеяна трупами, прямо некуда было ступить. Видят, нет… Так ничего не выйдет. А наступит ночь, он сбежит. Как быть? С западной стороны был старый колодец, притащили туда сучьев, хворосту и прикрыли отверстие колодца. А войска выстроили так, что Белли-Ахмеду остался один путь – к колодцу. Тому же все было невдомек. Откуда было знать бедняге? Рубя мечом то направо, то налево, то пробиваясь вперед, то назад, хотел он как-нибудь расчистить себе дорогу, выбраться, да вдруг грохнулся на дно колодца.

Побежали к паше с радостной вестью:

– Да озарятся очи твои! Кероглу попался в западню, он на дне колодца!

– Сейчас же схватить и привести его ко мне, – приказал паша.

Но легко было приказать это, а как сделать? Люди паши встали в тупик. Кто же осмелится влезть в колодец, чтоб схватить такого буяна? Сам сардар отправился к паше и сказал:

– Да будет долговечной жизнь паши! Схватить его нам не под силу. С мечом в руке он стоит на дне колодца и только ждет, чтоб снести голову первому, кто спустится вниз.

– Тогда, – приказал паша, – забросайте его камнями и принесите мне его мертвое тело.

Сардар вернулся и приказал принести два-три больших камня.

Оставим воинов таскать камни, Белли-Ахмеда на дне колодца, а вы послушайте о Махбуб-ханум.

Она смотрела с башни и как только увидела, что воины собирают камни, тотчас поняла все. Взяв с собой Ширин-ханум, она поспешила к отцу.

Махбуб-ханум хорошо знала своего отца. Она всегда говорила, что курица-хохлатка и та умнее ее отца. Смотрит Махбуб-ханум, паша рад, доволен. Вошла к нему и, отвесив почтительный поклон, остановилась.

– Ну, что хорошего, зачем пришла? – спросил паша – Или ты тоже хочешь посмотреть на Кероглу? Жаль живым поймать его не удастся. Я приказал, чтоб его убили и принесли труп.

– Отец, что ты сделаешь с его трупом? – опросила Махбуб-ханум.

– Прикажу отрубить голову и пошлю ее султану…

– Ну пошлешь, а потом?

– А потом прикажу повесить тело на крепостных воротах. Пускай знают меня по всей османской земле. Пусть узнают каков румский паша!

– Хорошо, ну узнают, а потом?

– Какое же еще может быть потом? А потом я стану сэдр-эзамом султана.

– Все это хорошо. Но скажи мне, какой ответ ты дашь Кероглу?

Рассмеялся паша и сказал:

– Доченька, да ведь в колодце сам Кероглу и сидит!

– Отец, знай же: в колодце не Кероглу, а один из самых никчемных его удальцов. И зовут его Белли-Ахмедом. Не веришь, иди и спроси у него самого.

Паша призадумался, а Махбуб-ханум снова говорит:

– Ты сейчас убьешь его. А завтра Кероглу со своими семью тысячами семьюстами семидесятью семью удальцами осадит город. Посмотрим, придет тогда султан к тебе на помощь или нет? Кому до сих пор помогал он, чтобы придти теперь на помощь тебе? Из страха перед Кероглу он по ночам не спит в своем дворце. Если он храбр, пускай пойдет и отберет у Кероглу свою дочь Нигяр-ханум!

Увидел паша, что Махбуб-ханум права, и спросил:

– Хорошо, дочка, а как же теперь быть? Отпустить его, чтобы он ушел? Но подобает ли такое нашей чести?

– Нет, зачем же, отпустить? Мы должны схватить и представить султану самого Кероглу. Вот это будет победа! Тогда ты и сэдр-эзамом сделаешься и даже выше него подымешься.

Паша обрадовался и спросил:

– А как мы можем схватить Кероглу?

– Пусть Белли-Ахмед как сидит в колодце, так и остается там, – ответила Махбуб-ханум. – Рано или поздно Кероглу придет за своим удальцом. Тогда поймай его и отправь их вместе к султану.

– Хорошо, – ответил паша, – но ты ведь сама сейчас говорила, что нам не справиться с семью тысячами семьюстами семидесятью семью удальцами.

– Ты призови своего военачальника и отправь его с письмом к султану, чтоб он скорей прислал нам подмогу. А пока все войска, что находятся в городе, пошли в горы собрать и притащить как можно больше камней. Когда камни соберут пусть вокруг города выроют семь тысяч семьсот семьдесят семь колодцев. Придет Кероглу со своими удальцами, мы устроим так, чтобы все они попали в колодцы и завалим их камнями.

Паша вскочил и воскликнул:

– Аферин! Аферин! [108]108
  Аферин —браво!


[Закрыть]Хвала такому совету!

Он тотчас приказал, чтобы пока не бросали камни в колодец, где был Белли-Ахмед, а призвали к нему военачальника. Затем спросил визиря:

– Ну, визирь, что ты скажешь о таком совете?

– Совет прекрасный, – ответил визирь. – Махбуб-ханум дала очень разумный совет.

– А как же? А ты что думал? Вспомни, чья она дочь. Да моя дочь может ли дать плохой совет?

– Нет, да продлит аллах жизнь паши! Упаси боже. Но я не верю, чтобы мы смогли вырыть семь тысяч семьсот семьдесят семь колодцев.

Махбуб-ханум поспешно прервала его:

– Сколько сможем, столько и выроем. Вовсе не обязательно, чтобы каждому досталось по колодцу.

Тут и паша поспешил вмешаться:

– Пускай будет не семь тысяч, а половина того. Если увидим, что колодцев не хватает в каждый столкнем двух.

Словом, паша отправил своего сардара с письмом в Стамбул к султану. А войскам приказал немедля идти в горы за камнями.

Махбуб-ханум вернулась в свой дворец. Стала она ждать полуночи. Все уснули. Тогда она поднялась, позвала ту самую прислужницу, что в первый раз привела к ней ашуга Джунуна, а потом Белли-Ахмеда и, заперев двери и убедившись, что они одни, спросила:

– Знаешь ли ты, что нашего ашуга схватили?

– Знаю, ханум! Знаю еще и то, что это был не ашуг, а сам Кероглу.

– Нет. Это неправда. Он только один из удальцов Кероглу. Теперь слушай, что я скажу тебе.

Махбуб-ханум рассказала прислужнице все, о чем было решено во дворце паши, и добавила:

– Теперь мы должны придумать что-нибудь. Пока военачальника в городе нет, а войска в горах, дадим знать в Ченлибель, чтоб они пришли освободить своего удальца.

Прислужница сказала:

– Ханум, да буду я жертвой твоею, придумала ты очень хорошо.

– Придумано-то хорошо, да трудно выполнимо. Кто доставит эту весть до Ченлибеля?

– Дорогая моя Махбуб-ханум, об этом вовсе не думай. Я ведь еще не умерла! Я доставлю эту весть в Ченлибель.

Махбуб-ханум не поверила своим ушам и спросила:

– Ты?

– Да, я. Пусть паду я жертвой за тебя, за Кероглу и его удальцов.

Махбуб-ханум призадумалась и сказала:

– Я знаю, что ты у меня смелая девушка. Но ты не знаешь дорогу в Ченлибель.

– Душа моя, Махбуб-ханум! Ты и об этом не думай. У меня есть проводник.

Махбуб-ханум тут же прервала ее:

– Нет, нет. Открывать эту тайну никому нельзя.

– Моему проводнику можно сказать. Ему ли посвятишь свою тайну, или колодцу, все равно – никому о том не узнать.

– Кто же твой проводник?

– Пойдем, покажу.

Прислужница привела Махбуб-ханум в конюшню. Увидев Дурата, Махбуб-ханум поняла все и похвалила прислужницу.

– Ханум, – сказала прислужница, – лучшего проводника не сыскать. Он повезет меня прямо в Ченлибель.

– Ты, права, приготовься к отъезду, а я напишу Кероглу.

Итак, не буду долго туманить вам головы, а без лишних слов скажу, что прислужница оседлала Дурата, надела на него узду и вывела во двор. Пришла и Махбуб-ханум. Сказала она, что надо было сказать, поручила, что надо было поручить, вручила записку и отправила девушку. Та пустилась в путь-дорогу. Пока не выехала из города, ехала шагом, но как только выбралась за город, опустила поводья.

Дурат словно понял, что от него требуется, вихрем понесся к Ченлибелю. Прислужница, как ни старалась, не могла подобрать поводья. Видит, ничего не выходит, уцепилась за гриву коня и прижалась к шее Дурата.

Теперь послушайте, о ком расскажу я вам. О ком же? О Кероглу.

Светало. Кероглу опять стоял на горе Аггая и смотрел на дорогу. Вдруг видит, пыль на дороге поднялась столбом. Туман смешался с пылью, пыль с туманом. Вгляделся он пристально, смотрит, это Дурат. И несется так, что искры летят из-под копыт. Крикнул он, и в миг высыпали удальцы. Дурат прискакал и стал прямо перед Кероглу. Смотрят они, на спине коня какая-то девушка. Спрашивают:

– Кто ты?

Девушка протянула им письмо Махбуб-ханум. Пока Кероглу читал письмо, Дели-Мехтер снял девушку с коня. Прочел Кероглу, что написала Махбуб-ханум: «Кероглу! Белли-Ахмед на пороге смерти. Как только получишь мое письмо, или приезжай сам, или как-нибудь иначе спаси его от гибели».

А в конце письма подпись: «Дочь румского паши Махбуб-ханум».

Кероглу спросил девушку:

– Скажи, что все это значит? Где Белли-Ахмед? Кто ты такая!

Девушка рассказала Кероглу от начала до конца все, что было. Когда ему стало все известно, крикнул он Дели-Мехтеру:

– Скорей, седлай Гырата!

Тотчас Дели-Мехтер оседлал Гырата и подвел его к Кероглу. Когда тот вложил ногу в стремя, Нигяр-ханум подошла и сказала:

– Постой, Кероглу. С самого начала дело это было мне не по душе. Эта Махбуб-ханум что-то хитрит. На этот раз ты не поедешь. Пусть за Белли-Ахмедом поедет кто-нибудь другой.

– Нет, Нигяр, поеду я сам, – ответил Кероглу. – Я должен наказать этого пашу так, чтобы об этом век помнили.

Тут выступил вперед Танрытанымаз, схватил коня за узду и сказал:

– Кероглу, до сих пор всюду ездил ты, а я оставался в Ченлибеле. Теперь поеду я.

Кероглу очень любил и отличал Танрытанымаза. Он никогда ни в чем ему не отказывал. Медленно вынул он ногу из стремени и сказал:

– Хорошо, отправляйся! Но не один. Возьми с собой кого-нибудь из товарищей!

Окинул Танрытанымаз взглядом удальцов, видит – все так и рвутся в бой, на лицах у всех написано: о великий аллах, хоть бы он выбрал меня! Обернулся он к Тыпдагыдану и сказал:

– Тыпдагыдан! Готовься, поедем!

Тыпдагыдану словно подарили небо и землю. Счастливый и довольный, бросился он к конюшне. Подошла Нигяр-ханум к Танрытанымазу и сказала:

– Танрытанымаз! Смотри, не затевайте в Руме ссор. Лучше будет так, чтобы вас совсем не узнали. Действуйте осторожно, ночью. Освободите Белли-Ахмеда и привезите его. Месть пока отложим. Мы будем ждать вас ровно три дня. Приедете значит приедете, а нет, тогда пошлем за вами удальцов.

Танрытанымаз приложил руку к глазам:

– Слушаюсь и повинуюсь!

Тыпдагыдан оседлал коня, вывел его из конюшни, удальцы распрощались со всеми и хотели уже вложить ноги в стремена, как прислужница поднялась с места.

– Куда ты? – спрашивают ее. – А разве я не поеду?

– Нет, – сказал Кероглу, – пока удальцы не вернутся, ты останешься здесь. Была бы ты мужчиной, я приказал бы тебя заковать в цепи, но ты девушка и останешься с женщинами.

Потом повернулся к Телли-ханум:

– Телли-ханум, не спускай с нее глаз.

Итак, оба удальца, распрощавшись с Кероглу, женщинами и своими дружками, сели на коней и пустились в путь-дорогу. Перевалили через горы, проехали ущелья и, наконец, добрались до Рума.

Оставим их тут. О ком бы мне рассказать вам? О ком же? О паше. Паша-то был не очень богат умом. Он поверил всему, что говорила Махбуб-ханум. Когда он отправил военачальника в Стамбул с письмом к султану, а войско в горы за камнями, пошел он к колодцу и сказал:

– Эге… Недаром меня называют румским пашой. Из твоего Кероглу сделаю я такого Кероглу, что второй выскочит у него из брюха.

Рассмеялся Белли-Ахмед и ответил:

– Эх, паша, что сумели поделать с Кероглу крокодилы, чтобы могла с ним справиться такая ящерица, как ты?

Паша разъярился. Протянул руку, хотел схватить огромный камень и швырнуть им в голову Белли-Ахмеда, но как ни тужился, сдвинуть камня с места не мог. Поостыл его гнев, и он сказал:

– Бросил бы камень в твою голову и превратил тебя в кашу. Но, проклятие шайтану, ради Кероглу поберегу тебя. Когда он приедет, покончу с обоими разом.

– Паша, – ответил ему Белли-Ахмед, – герои не могли совладать с Кероглу. А теперь, неужели Кероглу стал до того беспомощным, что поддастся такому размазне как ты?

Разгневался паша. Хотел было опять схватить огромный камень, но, посмотрев на него, опять поостыл.

– Ничего, – сказал он, – поймаю, поймаю. Это совет самой Махбуб-ханум, а ее еще никто не перехитрил. Тот, кто бросил тебя на дно колодца, бросит и его. Тогда и поговорим!

И паша удалился.

Если у Белли-Ахмеда была одна печаль, то теперь стало их две. Он забыл о своем горе, и стал думать о Кероглу, – как бы известить его. Но сколько ни думал, придумать ничего не мог.

Теперь оставим Белли-Ахмеда в колодце, расскажу вам об удальцах.

Была ночь, когда они подъехали к Руму. Все спали. Объехали они город, видят площадь, и в конце ее стоят на страже пять-шесть воинов. Тыпдагыдан бесшумно сошел с коня. Передал поводья Танрытанымазу, а сам подошел к воинам и спросил:

– Что вы делаете тут в ночную пору?

– Тут пленник, мы сторожим его, – ответил один из них.

Посмотрел Тыпдагыдан по сторонам и сказал:

– Но ведь это площадь. Кто держит на площади пленников?

Тыпдагыдан нарочно затягивал разговор, чтоб высмотреть, где колодец. Ведь прислужница им говорила, что Белли-Ахмеда бросили в колодец на площади.

– Смотри, вон там колодец. Пленник в колодце.

– А кто он такой?

– Какой-то разбойник. Откуда мы знаем. Кто говорит, что это Кероглу. Кто говорит, его дружок. Никто ничего толком не знает.

В это время и Танрытанымаз, привязав в сторонке лошадей, подошел к ним. Слышат удальцы, издали доносится чье-то пение. Прислушались и узнали – да это же голос Белли-Ахмеда. Белли-Ахмед пел:

 
Где сейчас оказался я, бог мой?
Защити, помоги, пощади.
Перехвачены все перевалы и тропы,
Нет пути, помоги, пощади.
 
 
Час пришел – неприятель потешится вволю,
Сколько выпало слез и мучений на долю.
Если хитростью он Кероглу схватит в ноле, —
Не спасти. Помоги, пощади.
 
 
Если вырваться б вновь удалось Ахмеду,
На коне да с мечом бы я встретил победу,
Но в колодце – один – обречен я на беды, —
Друг, прости, помоги, пощади.
 

Едва услышав голос Белли-Ахмеда, Тыпдагыдан с мечом в руке, бросился на воинов. Танрытанымаз хотел уладить дело мирно. Но видя, что Тыпдагыдан ринулся в бой, не стал медлить, кинулся ему помогать. Пять-шесть воинов паши темной ночью попались в руки удальцам Кероглу. Ясно, что они даже не успели глазом моргнуть. В одно мгновение разделавшись с ними, бросились удальцы к колодцу. Тыпдагыдан запел:

 
Попал в беду Белли-Ахмед, —
Пришли на выручку тебе.
Но где же ты, Белли-Ахмед?
Пришли на выручку тебе.
 

Услышав голос Тыпдагыдана, Белли-Ахмед тотчас узнал его и отозвался:

 
Пришли на выручку ко мне,
Тыпдагыдан, Тыпдагыдан.
Теперь достигну я всего,
Тыпдагыдан, Тыпдагыдан
 

Тыпдагыдан продолжал свою песню:

 
Пустить в опор Агджагузу,
Чтоб вражий глаз пролил слезу,
На город напустить грозу —
Пришли на выручку тебе.
 

Белли-Ахмед ответил:

 
Я вижу: цель моя близка,
Хотя в стальной цепи рука,
Мою Махбуб грызет тоска,
Тыпдагыдан, Тыпдагыдан.
 

Тыпдагыдан пропел:

 
Моря прошли мы поперек
Горит египетский клинок.
Бежит охрана наутек.
Пришли на выручку тебе.
 
 
Белли-Ахмед откликнулся:
Пусть удальцы поднимут щит,
Пусть шестопер врага страшит.
И пусть паша от них бежит,
Тыпдагыдан, Тыпдагыдан.
 

Тыпдагыдан захватил с собой из Ченлибеля длинную цепь. Поспешно опустили они ее в колодец и вытащили Белли-Ахмеда. Обнялись, расцеловались с ним.

– Ну, теперь, – сказал Белли-Ахмед, – я сотворю с этим пашой такое, что все косточки у его запляшут.

– Нет, – возразил ему Танрытанымаз. – Нигяр-ханум приказал тихо придти и тихо уйти. Надо сейчас же убраться отсюда. Ведь не умрет твой паша сегодняшней ночью. Слава аллаху, пока что он жив, а мы еще не умерли. Отомстим потом.

Белли-Ахмед ничего не мог возразить Танрытанымазу.

– Что ж, – сказал он, – раз Нигяр-ханум приказала, я молчу. Говорите едем, так едем.

Все трое вернулись к лошадям. Видят, было у них два коня, а стало три. Один оседланный конь привязан тут же, а на крупе у него подушка. Только было подумали они, что все это значить, как видят – поодаль чернеет что-то. Подошли. Видят, это Махбуб-ханум. Белли-Ахмед, как только узнал ее, понял все. Подошел к ней, смотрит – в руке у Махбуб-ханум саз.

– Махбуб-ханум, что это такое? – спросил он.

– Это саз, – ответила Махбуб-ханум, – я заказала его для ашуга Джунуна.

Протянул руку Белли-Ахмед, взял саз у Махбуб-ханум, прижал к груди и запел:

 
На Ченлибель скакать коням,
Любовь моя, Махбуб-ханум.
Садись со мной, помчимся к нам,
В мои края, Махбуб-ханум.
 

Махбуб-ханум ответила ему:

 
Скажи мне, как далек твой дом,
Белли-Ахмед, Белли-Ахмед.
Паша не ведает о том,
Белли-Ахмед, Белли-Ахмед.
 

Белли-Ахмед спел ей:

 
Разгорячусь – и кликну клич.
Не сможет нас никто настичь.
Что мне паша? Скошу, как дичь,
Любовь моя, Махбуб-ханум.
 

Махбуб-ханум ответила:

 
Но враг помчится за тобой,
Взовьется меч, ударит бой —
Кровь потечет твоя рекой,
Белли-Ахмед, Белли-Ахмед.
 

Белли-Ахмед откликнулся:

 
Белли-Ахмед влюблен, влюблен,
Косой, очами бредит он…
Не взмоет сокол от ворон,
Любовь моя, Махбуб-ханум.
 

Махбуб-ханум закончила песню:

 
Махбуб с тобой разделит путь,
Полна одним тобою грудь.
В любви, как в море, мне тонуть,
Белли-Ахмед, Белли-Ахмед.
 

На этом разговор был окончен. Все трое сели на коней. Белли-Ахмед усадил Махбуб-ханум позади себя на круп своего коня. Только они хотели двинуться, как из темноты кинулся к ним кто-то и схватил поводья. Посмотрела Махбуб-ханум, видит – это ее двоюродная сестра Ширин-ханум. Та сказала:

– Сестрица, я знаю все, что произошло после приезда ашуга Джунуна. Тайна, что ты хочешь открыть Кероглу, хранится и в моей груди. И я еду с тобой.

– А ты садись на коня Тыпдагыдана, – сказал ей Танрытанымаз.

Тыпдагыдан, не мешкая, протянул руку и посадил Ширин-ханум на своего коня.

Рано поутру, с первыми лучами солнца, удальцы-добрались до Ченлибеля. Когда же все удальцы и женщины собрались, Кероглу спросил Танрытанымаза.

– Хорошо, которая же из них дочь румского паши Махбуб-ханум?

– Та, которая сидит на коне Белли-Ахмеда, дочь румского паши – Махбуб-ханум, – ответил Танрытанымаз. – А та, что на коне Тыпдагыдана, – ее двоюродная сестра Ширин-ханум.

Повернулся тогда Кероглу к Махбуб-ханум и сказал:

– Махбуб-ханум, вы обе с добрым словом пожаловали к нам. А теперь скажи, какая тайна привела тебя сюда?

Махбуб-ханум опустила голову, но видит, нет так не отделаешься: все уставились на нее и ждут ответа… Как ни старалась она раскрыть рот, от смущения не могла вымолвить ни слова. Да и грозный вид Кероглу пугал ее. Ширин-ханум поняла, что ее двоюродная сестра ничего не сумеет сказать и сама выступила вперед:

– Кероглу, если разрешишь, я раскрою тебе тайну.

– Говори! – ответил Кероглу.

– О, Кероглу! – сказала Ширин-ханум. – Нас привела сюда та же тайна, что в свое время привела сюда Нигяр-ханум из Стамбула, Телли-ханум из Эрзерума и остальных женщин из их родных мест.

Кероглу понял, о чем идет речь, посмотрел на Ширин-ханум, посмотрел на Махбуб-ханум и спросил:

– Махбуб-ханум, правда, ли это?

– Правда, – ответила она. Рассмеялся Кероглу и шутливо сказал:

– Прекрасно сделали, что приехали. Но ведь эти женщины, взять ту же Нигяр-ханум или Телли-ханум, или остальных, хоть и приехали в Ченлибель, этой тайны нам не открыли. Так, Махбуб-ханум не откроешь ли ее нам ты?

Поняла Махбуб-ханум, что Кероглу шутит, улыбнулась и сказала:

– Кероглу такую тайну не каждому откроешь. О ней можно сказать только одному человеку. И я сказала ее по дороге Белли-Ахмеду.

Все повернулись и посмотрели на Белли-Ахмеда. Тот стоял, опустив голову.

А Махбуб-ханум, после того как сказала это, сама раскраснелась, точно медная деньга. Видит Кероглу, что Махбуб-ханум смущена и, чтоб подбодрить ее, обернулся к Танрытанымазу и спросил:

– Танрытанымаз, что ты скажешь на это?

– Кероглу, – ответил тот, – то, что надо было, я сказал при выезде из Рума.

– Как так? – спросил Кероглу.

– Разве ты не видишь, что я посадил Махбуб-ханум на коня Белли-Ахмеда, а Ширин-ханум – на коня Тыпдагыдана. Теперь слово за Нигяр-ханум и за тобой. Нигяр-ханум подошла, обняла, поцеловала девушек и сказала, смеясь:

– Ах, плутовки! Ваша тайна сперва смутила меня. А оказывается, вот она какая.

Потом обернулась она к Кероглу и сказала:

– Кероглу, слово за тобой. Дай свое согласие.

– Что мне сказать, – ответил Кероглу, – раз ты согласна всему делу конец.

Но тут Дели-Мехтер выступил вперед и сказал:

– Нет, не все кончено, одно дельце остается.

– Что это за дельце, которое, как ты говоришь, остается? – спросила Нигяр-ханум.

– Клянусь аллахом, Нигяр-ханум, и сказать-то совестно. Знаешь, повел я Гырата на водопой. Вскочил на него у конюшни, смотрю, вдруг прыгнуло что-то сзади, уселось на круп коня и крепко, крепко вцепилось в меня. Сначала я очень испугался. Потом оглянулся, вижу, это прислужница Махбуб-ханум: «Что ты делаешь? – спросил я. – Зачем ты садишься на моего коня?». А она мне в ответ: «Танрытанымаз сказал мне: я посадил Махбуб-ханум на коня Белли-Ахмеда, Ширин-ханум на коня Тыпдагыдана. Не годится тебе оставаться пешей, иди и сядь на коня Дели-Мехтера».

Тут все расхохотались.

Семь дней и семь ночей играли свадьбу и выдал Кероглу Махбуб-ханум за Белли-Ахмеда, Ширин-ханум – за Тыпдагыдана, а прислужницу – за Дели-Мехтера.