Текст книги "Афганские сказки и легенды"

Автор книги: Автор Неизвестен

Та ей ответила:

 
Он настоящий цветок, он – роза. Если бы я
хотела нюхать шиповник, Его полно в садах.
 

И снова Гульбашра крикнула вслед Талиб-джану:

– Постой! Подумай, если тебя не станет, какой будет моя жизнь!

Талиб-джан сказал:

– Нет, я уйду, навсегда покину этот край. Наша тайна вышла наружу. Теперь надежда на бога. Если я добьюсь тебя когда-нибудь в законном браке – хорошо. А если нет, будем оба переносить эту разлуку и все горести!

Короче говоря, Талиб-джан поспешил прочь от нее. Сердце ее наполнилось гневом:

– Ты бежишь из-за такого пустяка. Я обращаюсь к тебе с песней, а ты даже не отзываешься. Нет, видно я сама виновата.

И она опять обратилась к нему:

 
Возьмите сковородку, вымажьте мне лицо сажей. Я, дочь
падишаха, влюбилась в талиба.
 

Когда услыхал эти слова Талиб-джан, то сказал ей:

– Ну, теперь прощай! Сначала я еще колебался, сказать или нет, куда я иду. А теперь, бог знает, увидишь ли ты меня еще! Я, по-твоему, и не человек вовсе! Словно талиб не такой же, как все, раб божий! Нет, нет! Не может быть дружбы между шахом и факиром.

Сколько ни просила его Гульбашра, как ни уговаривала:

– Если ты сейчас талиб, то ведь. я-то считала тебя сыном падишаха. Ради бога, скажи, где ты будешь? – мулла Аббас отвечал:

– У меня нет дома. Каждая мечеть, в которой я преклоню голову, будет мне домом.

Что долго рассказывать! История идет своим чередом. Талиб-джан ушел – и следа от него не осталось. А Гульбашра со служанкой в слезах и горе вернулась домой. На лице Гульбашры разлука оставила свои следы. Побледнела она, губы пересохли. Поднялась в свою комнату, глядит в окно, а вдруг увидит где-нибудь Талиб-джана? Где Талиб-джан? Вдруг сердце у нее закипело и хотела она его проклясть, но удержалась и сказала:

– Ведь и молитвы, и проклятия раненого сердца доходят до бога.

И она запела:

 
Я стерплю, не буду слать проклятья,
Терпение – кедр;
Не дай бог, чтобы мой любимый умер молодым!
 

Тут она упала без памяти на постель – сердце ее обливалось кровью из-за разлуки. Пришла ее мать и спрашивает:

– Что с тобой, дитя? Ты здорова? Что приключилось? Господи помилуй, да буду я жертвой за тебя! Подними головку! Почему ты стала словно мертвая? Ты совсем побледнела. Боже, сохрани от дурного глаза! Скажи, в чем дело? Пусть твои беды перейдут ко мне! Говори же, что случилось?

Гульбашра ответила ей так:

 
Мой покой и сон и радость –
Все унес мой сладкий возлюбленный.
Любимый сжег меня таким пламенем,
Что нет у него дыма и никто не чувствует его жара.
Разлука сожгла меня, горе превратило в пепел,
И ветер влечет меня куда хочет.
Сердце мое полно черной крови:
Если пополощу горло, то всю страну залью кровью.
Если заглянешь в мое сердце,
Увидишь в нем море крови.
Разлука была стальной кинжал,
Он вонзился в мое сердце, и я захлебываюсь кровью.
 

Мать стала ее успокаивать:

– Нe лишайся рассудка, не кричи! Если узнает отец, убьет тебя.

А она ответила матери:

 
Люди скажут – «Она безумная».
Не безумная я, разлука с любимым свела меня с ума.
 

Мать ее опять утешает:

– Не кричи только, бог любит тишину, бог все устроит. Вышла мать от нее, позвала к себе служанку и сказала:

– Говори, в чем дело? Ты ведь все знаешь. Служанка отвечает:

– Всего я не знаю. Известно мне только, что мы пошли в сад и пришел туда один человек. Она отперла ему калитку. Пришел садовник, начал ругать этого человека и выгнал его из сада. Она опечалилась и вышла за ним следом. Она кричала ему вслед: «Эй, человек, скажи, где ты будешь?» А тот тоже обиделся и ушел. Он сказал неизвестно, мол, где я буду. И вот она побледнела и слегла.

Мать сказала служанке:

– Смотри, будь осторожна, никому этого не рассказывай, чтобы не узнали другие люди или ее отец.

Что долго рассказывать! Гульбашра заболела: лежит, не спит, не ест, не разговаривает. Узнал о ее болезни отец, пришел к ней и говорит:

– Дитя! Я раб твоих глаз! Что с тобой приключилось? Гульбашра не отозвалась на его слова. Лежит как мертвая.

А она была единственной дочерью падишаха, и он ее очень любил. Очень он растерялся: «Что делать? Что с ней случилось?» После этого он стал звать к ней врачей. Какой врач ни придет – не может понять причины болезни. Так и уходят ни с чем. Наконец, привели к ней одного врача. Это был человек выдающегося ума и знаний. Он осмотрел ее и сказал:

– Надо лечить ей глаза. Возьмите это лекарство и капайте его ей в глаза.

Когда Гульбашра услышала это, то обратилась к нему с такими словами:

 
Что за врач передо мной?
У меня болит сердце, а он дает мне лекарство для глаз! Врач,
ты ничего пе смыслишь, уходи, Мне нужен бальзам для
раненого сердца.
 

Тогда отец и врач сказали:

– Здесь есть один врач, он разбирается в болезнях сердца. Пусть его приведут к ней и он ее посмотрит.

Гульбашра снова возразила.

 
Пусть придут врачи всего мира,
Если не придет исцелитель моего сердца, я умру.
 

И тогда врач сказал:

– Сдается мне, что это действие злых духов. Наденьте на нее амулет, и бог ее исцелит. А я пойду, если будет на то ваше разрешение.

Врача, конечно, отпустили, а отец сказал матери:

– Что-то тут не так. Если тебе что-нибудь известно, скажи мне. Ведь она у нас единственная дочь! Если умрет, что мы будем делать?

Мать ему ответила:

– Да я кое-что знаю. Но я боялась тебя и ничего не говорила.

Падишах воскликнул:

– Говори! Она у меня одна дочь, и в ней моя жизнь, а ты молчишь. Почему?

Жена говорит :

– Она заболела с того дня, когда пришла из сада. Служанка сказала, что приходил в сад какой-то человек, а садовник его силой выгнал. Она расстроилась. Так мне рассказали, а как оно было, я и сама не знаю.

Падишах сказал:

– Почему же ты раньше ничего не говорила, чего боялась? Ведь ты знаешь, что волей бога дочь рождается для чужой семьи. Это еще хорошо, что ей понравился один мужчина. Пусть выйдет за него замуж.

И вот отец и мать – оба пришли к Гульбашре и говорят ей:

– Дитя! Скажи правду, не лги и не бойся. Ведь мы выполняем любое твое желание,– как тебе захочется, так и сделаем. Если ты хочешь замуж, мы найдем тебе мужа. Если тебе нравится кто-то в другом месте, мы и его разыщем.

Гульбашра им отвечала:

 
Моим другом станет глава всех талибов,
И все они до Пешавара станут моими деверями.
 

Они ее спросили:

•– А кто глава талибов? Где его отыскать? Она говорит:

– Его зовут мулла Аббас. Он был здесь еще мальчиком. Но отыскать его можно только так: собери всех талибов нашей страны и прикажи им пройти здесь, мимо дворца. Я буду смотреть на них из своего окошка. Когда увижу его, скажу тебе.

Тогда мать и отец – оба сказали ей:

– На что тебе этот талиб? Талибы ведь одержимые: нынче здесь, завтра там. Выходи замуж за сына везира или котваля *. Или мы найдем для тебя прекрасного царевича.

 
Не дружи с талибами,
Их кобылы стоят оседланные.
 

Но Гульбашра ответила:

– Он для меня и сын везира и царевич. Пусть бог меня проклянет, если я выйду замуж не за Талиб-джана, а за другого. А теперь делайте, как хотите. Когда это было тайной, я не осмеливалась ни на что. Сейчас, когда дело вышло наружу, я говорю: не будет у меня другого мужа. Если выдадите меня за кого-нибудь, кроме муллы Аббаса, отдадите меня другому, я в тот же час убью себя. Этого вы хотите?!

Пришлось падишаху признать: «Да, дочь моя влюбилась и, если не отдам ее за этого талиба, умрет. Или же убьет себя, а ведь она у меня единственная дочь». Тотчас он вышел и отдал в дарбаре такой приказ:

– Пусть все талибы из города и из окрестных мест придут утром и пройдут по одному под стенами моего гарема. Если хоть один не явится, клянусь богом, не оставлю его в живых!

Хакимы * тут же сообщили своим маликам *, чтобы каждый из них наутро оповестил всех талибов по мечетям, что утром все талибы должны явиться под стены дворца и по одному, друг за другом пройти мимо гарема падишаха. Малики дали знать об этом талибам своих мечетей. Короче говоря, утром стали подходить талибы. Каждый накрутил пышную чалму, надел синие штаны, расчесали они бороды, под мышками у них книги. И вот идут, идут, идут под стенами гарема падишаха мимо окошка. Л дочь падишаха Гульбашра из окна тайком глядит на них через зеркала. Прошли уже все талибы, а она так и не увидела своего невзрачного муллу Аббаса. И вот она запела:

 
Прошли вереницей талибы,
А Талиб моего сердца так и не пришел, и я умру.
 

Спустя некоторое время она увидела, что среди талибов появился в запыленной одежде еще один. Он показался вдали, позади всех. Когда Гульбашра его заметила, то запела:

 
Мой друг Талиб пришел после всех,
Вместо вазифы * я поцелую его.
 

Показала она муллу Аббаса, своего возлюбленного, отцу и матери:

– Вот он идет после всех, бедный, с посеревшим лицом. Он похитил мое сердце.

Мать говорит:

– Этот невзрачный талиб? Чтоб тебе пусто было! Что же это теперь будет?

А Гульбашра ей в ответ:

 
Не говори плохо о сером.
Ведь земля тоже серая, а она дает жизнь цветам.
 

Короче говоря, падишах отдал приказ:

– Задержите вон того серого талиба в конце. Я отдаю за него свою дочь.

Итак, привели Талиб-джана. Остальных талибов отпустили. Они пошли, а кое-кто остался: «Мы вечером попоем и потанцуем. Ведь будет свадьба муллы Аббаса».

Ну, что долго рассказывать! Рассказ идет своим чередом, и не бывает в нем никакой задержки. Сразу же отвели Талиб-джана в баню, помыли, одели его в красивые одежды. Вечером созвали кази*, муфтиев * и везиров. Устроили пир, заключили брак. Началось веселье, играет музыка, слышны песни, талибы пляшут атан*. До самого утра не смолкал радостный шум – ведь соединились двое влюбленных. Прошла эта ночь – «Ночь радости коротка!» Настало утро, и люди разошлись по домам. Прошел и этот день. На вторую ночь мать нарядила невесту, привела Гульбашру к Талиб-джану.

По заведенному обычаю теща посидела с ними некоторое время, а потом она заперла дверь и оставила их одних – влюбленного и любимую, попугая и розового скворца, соловья и розу, мотылька и свечу!

Талиб-джан был искренний влюбленный, и вот он молча упивается уединением и любуется ею, ничего не говорит. А в комнате было жарко, по лицу его любимой, словно белые жемчужинки, текли капельки пота. Гульбашра не могла больше терпеть и обратилась к любимому с такими словами:

 
Приди, мой любимый, омой себя –
На моей белой щеке
Пруд из капелек пота.
Подними завитки моих кудрей
Посмотри на мою родинку.
Это райский цветок.
Он освежит тебя, любимый.
 

Талиб-джан промолчал и ничего не сказал в ответ. Он весь, ушел в созерцание, любуется личиком Гульбашры и не может приступить к делу: не обнимает ее, не заводит с ней любовных игр. Гульбашра подумала: «Наверно, мое лицо почернело от горя и его больше не тянет ко мне». И она обратилась к нему с такими словами:

 
Посмотри на меня прежними глазами.
Если лицо у меня почернело,
То лишь от горя разлуки с тобой.
 

Но Талиб-джан ничего не ответил и на эту нара. Гульбашра не оставляла его в покое:

 
Губы девушки – ворота в рай.
А каждый правоверный стремится попасть в рай.
Почему ты сидишь опечаленный, мой друг? Прижмись
к моей белой груди.
 

И тогда Талиб-джан ответил ей:

 
Лицо твое было прекрасной причиной, А
результат – мое разбитое сердце.
 

Гульбашра подумала: «С чего это он завел речь про логику и философию? Да, верно, он ведь талиб и ему нравится умный разговор». И вот она начала с ним по его желанию спор, а сама все время высказывала ему свое желание соединиться с ним. Она сказала это Талиб-джану так:

 
Еще в воображении мое сердце переполнилось печалью, Когда
же я достигну цели, стану прахом?
 

А Талиб-джан ей ответил:

 
Разбился образ моего воображения,
С кем я буду радоваться теперь своим мечтам?
 

А Гульбашра ему:

 
Ответь мне на эти стихи: Дом у
меня на берегу реки, А я
умираю от жажды.
 

Мулла Аббас ей сказал в ответ:

 
Ответ на эти стихи таков:
Кто влюблен, всегда умирает от жажды.
 

В конце концов Гульбашра подумала: «Ведь он талиб и мыслит логически. Пока он следует логике, я не смогу его победить, он сильнее меня. Дай-ка я попробую потягаться с ним в искусстве поэтики и стилистики». И вот она задала ему вопрос, но Талиб не нашелся, что ответить. Она его так озадачила, что он замолчал. И тут же Талиб подскочил оскорбленный, и поднялся. Возлюбленная его спросила:

– Что ты делаешь? А он говорит:

– Ухожу.

Она спрашивает.

– Куда ты идешь? Зачем? Что случилось? Ведь все хорошо.

– Пусть меня одолеет немочь! Ведь ты женщина, а я мужчина, и все же ты победила меня в споре. Нет, между мной и тобой до тех пор не будет близости, пока я не достигну высот науки. Я ухожу от тебя!

Гульбашра стала его просить:

– Не надо, останься! Ну что такого, что ты не нашелся в споре! Я виновата. Это не имеет значения. Отсохни мой язык – зачем я стала с тобой спорить? Я ведь думала, что поступаю по твоему желанию. Я сказала себе: «Хорошо, он любит ученые споры и обрадуется. Проведем время». Сейчас ведь ты добился цели, стал зятем падишаха. Можешь продолжать свои занятия здесь, дома. Любой мулла будет с готовностью учить тебя здесь. Но Талиб-джан отвечал ей:

– Нет! Здесь ты все время будешь занимать мое воображение. Пока я не уйду из этого края, не смогу заниматься. Здесь занятия невозможны.

Гульбашра опять его уговаривает:

– Но сейчас ведь ночь. Подожди, не уходи пока. Давай проведем с тобой хоть несколько радостных ночей, осуществим свою мечту. Семь или восемь лет мы мечтали об этом в душе, тайно хранили свою любовь, переносили клевету чужих людей. А сейчас, когда бог сочетал нас законным браком, ты уходишь! Нет, давай исполним свое желание, а потом уйдешь или нет – все равно.

Мулла Аббас сказал:

– Нет! Сейчас мне перед тобой стыдно, я не могу на тебя смотреть. Сейчас же уйду!

Его возлюбленная сказала:

– Ради бога! Что я тебе сделала, что ты рассердился на меня так, что смотреть на меня не хочешь? Ты сам навлекаешь на себя беду.

И она запела:

 
О боже, пусть не влюбляются талибы,
Они любят двоих: Возлюбленную и
науку,
 

Талиб-джан ей ответил:

 
Там, где можно преуспеть в науке,
Там я хочу сложить свои кости.
 

Ну, а пока что время полночное и Талиб-джан стал в недоумении: повесил голову, вернулся, сел у дверей я задумался. Гульбашра его умоляет, Талиб ей не отвечает. И вот в полночь она запела:

Луна поднялась на вершину неба. Сижу я, бедная, пытаюсь помириться с обиженным. Потом она продолжала:

 
Друг мой, подойди, помиримся!
Только из-за того, что есть на свете разлука,
Будем мы с тобой врозь.
 

Ни одним словечком он не отозвался. Гульбашру одолела страсть, в ней разгорелось пламя любви, и она снова обратилась к нему:

 
Любимый, никто так не поступает.
Я из-за тебя, словно сало на огне.
Друг, встань, обойди вокруг меня, пусть на тебя
перейдут мои беды.
Ведь бог вручил меня тебе!
Я не могу наглядеться на тебя,
Ах, если бы все мое тело было глазами.
 

Талиб-джан ей ответил:

 
Смотреть на тебя – как пить хмельное;
Не утоляешь жажду
И не можешь отказаться.
 

Ну, что долго рассказывать! Вся эта ночь прошла в горе и печали. Время уж к утру близится, лампа горит, а Талиб-джана нет. Гульбашра обратилась к лампе:

 
О лампа, разгорайся!
Это последнее свидание, больше свиданий не будет,
 

Талиб-джан ответил ей:

 
Что за беда, если сейчас расстанемся,– Ведь, если
останемся живы, увидимся потом.
 

Тогда запела Гульбашра:

 
Если кипарис представит себе твой стройный стан, Он
загорится и от него пойдет дым.
 

А Талиб-джан ей в ответ:

 
Представлю твою родинку И сердце мое
сжимается, я умираю. От зависти к твоим
родинкам Тюльпан чернеет.
 

При звуках этой песни Гульбашра подумала: «Он меня хвалит» – и у нее появилась надежда. И вот она сказала ему:

– Не надо, не уезжай. Ты, видно, опять забыл, что моя любовь словно огонь сжигала меня и я умирала от любви к тебе. Если ты уйдешь, опять случится такая же беда. И твое сердце разбито и истекает кровью, и мое сердце тоже. Потом у нас не будет такого часа.

Мулла Аббас в ответ на это запел:

 
Мои сверстники стали муллами, А моему учению эта
твоя любовь помешала. Салам алейкум, я ухожу от
тебя, Когда-нибудь свидимся с тобой.
 

Возлюбленная его завопила, заметалась. Талиб-джан обратился к ней:

 
Нет, не плачь обо мне, не плачь! Утром
помолись за меня,
Вечером помолись тоже.
 

Гульбашра ему в ответ:

 
Я плачу не из-за твоей жестокости,
Меня заставляют плакать насмешки соперниц.
Я плачу не из-за твоей жестокости.
Разлука с тобой заставляет меня
Лить слезы как невесту.
 

То есть смысл ее стихов такой: «Ты меня обидел, но не твоя жестокость заставляет меня плакать. Когда ты уйдешь, соперницы будут насмехаться надо мной: „Ты любила. Талиб-джана и поэтому он ушел от тебя! А ты плачешь от разлуки с ним"».

И она опять сказала ему:

– Не надо, не уходи! Но он ответил :

– Нет, я не останусь. Да хранит тебя бог. Гульбашра снова завопила, запела:

 
Сегодня ведь даже камни и кусты плачут,
Потому что мой любимый расстается со мной.
Дружба с тобой лелеяла меня,
А из-за разлуки с тобой осыпаюсь как цветок.
Иди, любимый, счастливого пути!
Я – пуштунка и буду хранить честь, дожидаясь тебя!
 

Короче говоря, рано на заре Талиб-джан отправился в путь,, и они больше ничего не говорили друг другу и не исполнили обоюдного желания. Одному лишь богу известно, что было у них на сердце! И вот мулла Аббас ушел, скрылся. Гульбашра принялась проливать слезы: она и насмешек-то боится, и из-за разлуки с Талиб-джаном причитает. И стала она складывать такие нара:

 
О любимый, ты ушел, стал небесным жителем..
Когда небо сойдется с землей, наступит конец света.
Раньше я лишь изредка горевала,
Теперь мое постоянное занятие – читать книгу печали.
Разлука! Зачем ты нас развела?
Ведь мы были два ореха на одном миндальном дереве.
Разлука – мой младший брат И в своем завещании отнимает у меня друга.
Если бы я знала, что настанет расставание,
Я держала бы любимого за руку.
Нет дорога, чтобы подняться на небо,
А земля для меня стала раскаленным адом.
 

Что долго рассказывать. Взошло солнце, и плач и эти песни Гульбашры услышала ее мать. Она бросилась к дочери:

– Что еще случилось?

Когда вошла, глядит – Талиб-джана нет, а дочь ее рыдает горькими слезами. Мать спрашивает:

– Что случилось? А та ей говорит:

– Талиб-джан ушел, ей-богу, я его больше не увижу! Прошлый раз он еще попался на мою уловку, а в этот раз ушел и, бог знает, увижу ли я его еще или нет.

Мать говорит:

– И хорошо, что ушел. Я ведь тебе говорила, как поступают талибы. Ничего хорошего в них нет, талибы одержимые. Но ты меня не слушала, а вот сейчас он бросил тебя одну на большой дороге.

А Гульбашра все плачет. Тогда мать пожалела ее.

– Не плачь, несчастная. Сейчас узнает об этом твой отец. А дочь ее запела:

 
Мать, не сердись на меня.
Для тебя это прошло, а для меня настало сейчас.
 

Матери ее жалко, стала она ее утешать;

– Не плачь! Куда бы он ни пошел, назад вернется.

Весь день провела Гульбашра в слезах. Настал вечер, она сидит одна, вспоминает Талиб-джана, слагает такие стихи:

 
Сейчас ты в какой-нибудь мечети,
Ты – светильник.
А я сижу во тьме разлуки.
Ночь па пятницу, настал вечер,
А для меня – кромешная тьма,
в которой я не вижу тебя.
Не называйте, люди, это восходом.
Само небо проливает кровь при виде моего плача.
Вчера в это время ты был еще здесь,
А сегодня – где разматываешь ты свою чалму?
Вчера в это время ты был еще здесь,
А сегодня – где ветер играет твоими черными кудрями?
 

Короче говоря, эту ночь она снова провела в слезах и причитаниях. Настало утро. Гульбашра ничего не ест и не пьет, лежит пластом. Принесла мать ей еду, воду, говорит:

– Вот уж два дня, как ты не выпила ни глотка, не съела ни кусочка.

Гульбашра в ответ только проговорила:

 
В моем сердце написано имя любимого,
Если я выпью глоток воды, оно сотрется.
 

То есть она хотела сказать: «Я и воды не могу выпить, что же говорить об еде. Я уже дошла до конца, умираю. Придумай что-нибудь!»

Мать ей сказала:

– Дитя! Что я могу сделать? Я ведь женщина, слабые у меня силы!

Пришлось матери пойти сказать отцу:

– Талиб-джан ушел. А Гульбашра снова лежит пластом. Если на этот раз ты найдешь средство разыскать и привести его, мы уж придумаем что-нибудь покрепче.

Отец тут же послал во все стороны людей с приказом: «Ищите его по всем мечетям, повсюду и, если найдете, приведите силой». У Гульбашры появилась надежда, что, может быть, разыщут Талиб-джана. Однако как люди ни старались, его не нашли. Вернулись вечером ни с чем и сказали падишаху:

– Мы обыскали все окрестные мечети, но никто не знает, где он скрывается!

Падишах сказал:

– Хорошо, что так вышло. Вот знает, куда его занесло!

И снова Гульбашра свалилась как подкошенная, упала па постель, побледнела. И снова ночь для нее прошла в печали. Настало утро. Мать пришла и говорит отцу:

– Если ты разрешишь, сегодня же я повезу Гульбашру к святым местам, может быть, она наберется терпения!

Падишах сказал:

– Хорошо, вези ее. Сейчас я больше буду рад ее смерти, чем жизни.

Ну, ладно. Мать пришла и сказала дочери:

– Дитя! Наберись терпения, поедем с тобой к могиле такого-то святого. Может быть, паломничество принесет тебе пользу и ты сможешь переносить свое горе.

Дочь ответила:

 
Хоть сто раз буду я утешать свое сердце,
Все равно не забуду любимого,
Которого я видела своими глазами.
 

Она сказала:

– Хоть сто раз схожу в паломничество, все равно не уйдет он из моего сердца.

Мать отвечает:

– Хорошо, дочка. Отправимся все же, помолимся. Может быть, он вернется!

– Это ты хорошо сказала. Пойдем! – говорит дочь.

Ну, ладно! Отправились мать и дочь в паломничество. Идут, идут, пришли к одной гробнице, поклонились, а когда вышли оттуда, Гульбашра, как сумасшедшая, стала швырять туда камнями. Бросила она большой камень, а сама думает: «Зачем это я бросаю в гробницу камни? Ведь из-за этого Талиб-джан может задержаться». И она запела:

 
Я вела себя как безумная,
Шла по дороге и камнями швыряла в гробницы.
 

Мать ей говорит:

– Давай сходим еще к одной гробнице, а потом вернемся домой.

Ну, пошли они, приходят к другой гробнице. Когда они к ней приблизились, Гульбашра запела:

 
О гробница! Я иду к тебе,
Ноги у меня в мозолях,
И я ползу, опираясь на ладони.
Я совершаю паломничество, но нет от него пользы.
О боже, разрушь эти каменные гробницы.
Я совершаю паломничество, но нет от него проку –
Или я плохо молюсь, или вы, гробницы, обманщики!
 

И вдруг из-за гробницы до нее донеслось:

 
Потому тебе не помогает эта гробница,
Что я раньше тебя завладел ею.
Паломничество помогает каждому,
Кто от души молится перед гробницей.
 

… Ах! Это была не песня, это была райская весть для Гульбашры. Она сказала себе: «Это ведь поет Талиб-джан за гробницей!». Ведь и Талиб-джан тоже был влюблен, и сердце его запуталось в сетях ее кудрей. С той ночи, когда он ушел от своей возлюбленной, им овладела страсть, и сердце его стремилось к одной цели. Тогда он пришел к этой гробнице и провел здесь несколько дней, голодный, страдающий от жажды, в муках от любви и науки.

Гульбашра и его теща подошли, смотрят – да это же Талиб-джан! Лежит он, лицо посерело, губы пересохли, голодный, жаждущий, ноги разбиты. Теща ему говорит:

– Что ты делаешь? Зачем ушел? Что разбилось, что пролилось, короче, что случилось?

Тут и Гульбашра стала сетовать:

 
Всю мою жизнь ты разрушил.
Я провожу ночи, словно газель на муравейнике.
 

А Талиб-джан в ответ:

 
Если бы ты надо мной не смеялась,
Я, бедняк, жил бы своей жизнью.
Возмести ущерб, который ты нанесла моему ученые,
Ты улыбалась своими пунцовыми губами,
а я остался невеждой.
 

Гульбашра ему:

 
Если бы я не улыбалась тебе,
Ты бы лишился ума, и я боялась,
Что падет на меня вина как на неверную.
Я возмещу тебе убыток в учении,
Но кто возместит мне, любимый,
Убыток, нанесенный моим губам?
 

Мать говорит:

– Довольно! Хватит упрекать друг друга. Пойдемте лучше домой.

Талиб-джан сказал:

– Я не пойду. Я отправляюсь в поисках знаний. Теща ему говорит:

– Сейчас пойдем домой, а потом отправишься спокойно, возьмешь е собой денег, чтобы не пришлось тебе терпеть такие же тяготы, как сейчас!

Но Талиб-джан запел:

 
Все талибы стали муллами,
А мои книги покрылись пылью.
 

То есть: «Я пойду искать знания, не останусь. В этих „сегодня-завтра" прошла моя жизнь и я остался невеждой, а все остальные талибы стали муллами. Один я остался таким… Женщина, собственная жена победила меня в споре! Нет, я с вами ни за что не пойду!»

Гульбашра обратилась к нему:

 
Не судьба тебе учиться.
Кто влюбится, тому не до ученья.
 

А Талиб-джан ей в ответ:

 
Если мне не судьба учиться,
Буду скитаться всю свою горькую жизнь.
 

Теща говорит:

– Пропади ты пропадом со своей наукой! Где тебе учиться? Посмотри на себя, на кого ты похож!

Талиб-джана эти слова очень задели, и он ответил:

 
Наука – моро, Талиб в нем пловец:
Или потонет, или добудет жемчуга.
 

То есть: «Ей-богу, ни за что не оставлю науку. Или покончу с жизнью, или стану ученым».

Ну ладно. Талиб-джан был сыном пуштуна, крепко держал свое слово. Как ни оплели его сердце кудри любимой, выбросил их из своей головы, пошел, не стал с ними больше говорить. На этот раз он твердо направился в Индию. Так и сказал:

– Иду в Индию. До тех пор пока не завершу учения, не пытайтесь искать меня.

Когда Талиб-джан ушел, Гульбашра запричитала у гробницы:

 
Мы пришли к тебе, хозяин гробницы.
Или пусть он станет моим,
Или сделай меня прахом.
 

Ну, что долго рассказывать? Гульбашра и ее мать ничего не добились, с раненым сердцем и в печали вышли из гробницы и отправились домой. Оставим Гульбашру – пусть проводит дни и ночи в слезах и воплях. Пойдем вслед за Талиб-джаном!

Талиб-джан отправился в путь. Идет, идет, далеко ушел до вечера. Сердце его осталось с возлюбленной, а тело – в пути. И вот в степи вспомнил он возлюбленную и запел:

 
Сердце у меня плачет, как ребенок. Здесь, в этой
степи – как я хочу свидания!
 

Но какое тут свидание? Настал вечер. Талиб-джан лег спать в степи, голодный, страдающий от жажды. Взошла луна, поднялась высоко, а он погрузился в мысли: «Я лежу здесь, а моя любимая лежит у себя на крыше с разбитым сердцем». И вот он обратился к луне:

 
Луна! Ты многое видела.
Лежат влюбленные о разбитыми сердцами.
 

А там его Гульбашра лежит на крыше и тоже причитает:

 
О светлая луна, я – твоя жертва.
Ты, наверное, много раз видела моего любимого.
 

Не спится Гульбашре, глядит она на луну, ворочается с боку на бок, словно укушенная змеей. И снова она запела:

 
Сон, приходи ко мне,
Чтобы я увидела своего возлюбленного.
Люди спят всю ночь,
А я с пронзенным сердцем вся пылаю.
 

Оставим ее. Талиб-джан провел ночь в степи, а утром отправился в путь. Долго шел по дорогам и наконец пришел в Индию. Определился он в мечеть к одному мулле, стал учиться, ведь он одержим был страстью к науке. Но прошло несколько дней, и стал он задумываться: «Накажи тебя бог! Жестоко было оставить Гульбашру с истерзанной душой. Она так предана тебе! Ты – бедный талиб, а она дочь падишаха, и она склонилась перед тобой. Там тоже можно получить знания! Нет, плохо ты поступил, что приехал сюда. Отправляйся-ка назад! И там, неподалеку от нее, поселись!»

Что долго рассказывать? Собрал он опять свои пожитки, отправился в путь. Когда добрался до реки Атак, вода в ней поднялась, никто не может через реку переправиться. Вот он и задержался там, провел несколько дней. А потом один из его спутников, а был он пловец, переправился через реку. Шел он, шел, а рассказ тоже идет своим чередом, не останавливается. Пришел как раз в тот город, где жила Гульбашра. Этот человек сказал:

– Река Атак поднялась, никто не может переправиться через нее, всех задержала вода. Там мулла Аббас вроде как направляется домой, но и он застрял из-за разлива реки.

Дошло это известие до Гульбашры, и она с взволнованным сердцем запела:

 
Ты задержала моего милого,
О мучительница, река Атак, стань ему по колено!
 

Говорят, по велению бога, воды в реке Атак стало по колено. Талиб-джан переправился через реку и пришел в Пешавар. Вечером зашел в одну мечеть, задумался: «Бросил я учение. Как же это случилось?» И снова гложет его мысль: «Накажи меня бог! Отправился я в поисках знаний, но не получил их. А сейчас иду домой. Какой стыд! Как посмеются люди, что вернулся я домой, ничему не научился. Нет, клянусь богом, не сделаю больше ни шага!»

Ну вот, пошел он и поступил учеником к большому мудрецу. Несколько дней спустя он подумал: «Напишу-ка я письмо Гуль-башре. Любовное писать не буду, чтобы не ранить ее сердце, а такое, чтобы родилась надежда. Чтобы письмо это утешало ее, раз не может она приехать ко мне». И вот он взял калам* и чернильницу и написал такие стихи:

 
О письмо, дойди до нее, поклонись ей,
Сначала скажи ей: «Я – твой раб», а потом передай привет.
Я страдаю с каламом в руке,
От большого горя я опираюсь на калам.
Не знаю, помнишь ли ты меня или забыла,
Я же вспоминаю тебя на каждом шагу.
Если кто стал цветком у источника,
Не подобает, чтобы другой протянул к нему руку.
Письмо, дойди, скажи ей,
Что друг ее не будет всегда странником, вернется к ней.
Когда она будет читать письмо, пусть плачет,
Когда я писал, я пролил много слез из-за нее.
 

Затем он написал: «Я живу в Пешаваре у такого-то муллы». Это письмо он отправил своей любимой. Когда Гульбашра получила письмо, то воспрянула духом. Взяла она письмо, поцеловала его, потом распечатала, перечитала много раз и долго плакала. Никому она об этом письме не сказала, повесила его как амулет на шею. А потом стала думать: «Что мне теперь делать? Если я отправлюсь за ним сама, он опять уйдет от меня. Если напишу в письме возвращайся,– ни за что не вернется! А если и придет, не окончив учения, то опять уйдет от меня. Пожалуй, лучше всего будет, если я напишу ему, чтобы учился хорошенько и был спокоен душой. Тогда, если вернется, больше от меня не уйдет, потому что страсть его к науке умрет». И вот она взяла калам, чернильницу и бумагу и написала:

 
Привет, привет тебе, мой друг!
В письме летит привет к страннику.
А теперь узнай, что я умираю от жажды свидания с тобой.
Клянусь богом, поверь этому,
Что я никого не люблю, кроме тебя.
Я даю великую клятву,
Что твоя возлюбленная не любит другого.
Любимый, учись, стань муллой,
А то подружки насмехаются надо мной,
Говорят, что мой друг остался невеждой.
 

Написала она это письмо и отправила его Талиб-джану. Тот получил письмо, и сердце его успокоилось. Стал он учиться прилежно, хорошо служить мулле. Мулла тоже учил его всему, что сам знал. Ну, что долго рассказывать! Прошло время, а у того муллы была дочь, звали ее Шаиста, а по прозвищу Чернявка. Была она смуглая, но пригожая. Однажды мулла привел Талиб-джана к себе домой, чтобы поручить ему какую-то работу. Эта Шаиста увидела Талиб-джана и сразу же в него влюбилась. После этого прицепилась она к Талиб-джану. Талиб-джан это понял, только внимания не обращал. Однажды Шаиста тайком от отца пришла в каморку к Талиб-джану. Тот лежит, книгу читает. Увидел ее, но говорить с ней и не думает. Тогда она обратилась к нему:

 
Я хочу, чтобы ты поговорил со мной,
Как пшеница хочет дождя.
Приди, стань розой на моей груди,
И каждый час я буду освежать тебя свиданием.
 

Талиб-джан ей ответил: