Текст книги "Афганские сказки и легенды"

Автор книги: Автор Неизвестен

 
Если стану я розой на твоей груди,
Придут солдаты разлуки и разлучат нас.
Не водись с чужаком,
А то будешь потом стонать, что сгораешь в огне.
Мир склоняется перед тем, у кого сила.
Девушка, люби того, кто принесет пользу.
Хорошо подходят друг другу соловей и роза,
Не подобает воронам вдыхать ее аромат.
 

То есть: «Я – чужестранец, оставь меня. Я уеду и ты будешь всю жизнь страдать, а я бедный и незаметный талиб. Лучше найди себе богатого жениха, не подобает воронам нюхать розу!»

 
Эти слова задели Шаисту и она ответила ему:
Зачем вы зовете меня Чернявкой?
Я не Чернявка, меня лелеяла мать.
Друг, не говори плохо о черном,
Ведь гвоздика черного цвета, а ее нюхают падишахи.
Не говори плохо о черном, друг,-
Черным хоботком ласкает цветы бабочка.
Если бы я была черная, я бы мучила тебя.
Я же смуглая и сама страдаю из– за юноши.
 

Ну, что долго рассказывать! Как ни старалась Шаиста, Талиб на нее не смотрел и ответил ей:

– Нам с тобой не дружить. Не морочь сама себе голову. Пришло время возвращаться мулле, и отчаявшаяся Чернявка пошла домой.

Время идет, дочь муллы не отстает от Талиб-джана, и он ничего не пишет Гульбашре. А Гульбашра понять не может, что случилось с Талиб-джаном, почему он ничего не пишет. Разлука ее совсем измучила, пожелтела Она, словно шафран. Нет у нее сил терпеть больше ни часу, не знает, что и делать. А Талиб-джан в Пешаваре тоже грустит, растерялся, не знает, что делать.

Однажды поднялась Гульбашра на крышу. Одолело ее горе, убивается она, качается, как от ветра. Мать услышала плач, побежала вслед за ней: «Как бы не бросилась дочка с крыши!» Подошла она к Гульбашре, спрашивает:

– Что с тобой? Почему ты качаешься из стороны в сторону?

Та ей ответила:

 
Стою на крыше, качаюсь,
Не оттого, что я не спала,
Пытаюсь забыть печаль о друге.
 

Тут подул легкий ветерок, и Гульбашра обратилась к нему:

 
О ветер, отнеси мой привет тому ветру,
Что дует туда, где мой милый.
Я бы передала письмо с ветром,
Но ведь ветер изменник, не передает письма.
О ветер, ради бога, скажи мне,
Скажи быстрее, как поживает мое сердечко?
Разлука приходит в гости к каждому,
Но у меня она раскинула шатры.
Разлука! Довольно, не обижай меня –
Позволь моему любимому вернуться.
 

Потом мать сказала:

– Пусть бог пошлет радость Талиб-джану. Если бы знали мы, где он, послали бы ему письмо! Дочь говорит:

– Он в Пешаваре, живет у одного большого муллы. В прошлом году и в этом году я получила от него письма. Я послала ответ, написала, скрепя сердце, чтобы учился лучше. Но сейчас уже прошло много времени, а о нем ничего не слышно!

Мать говорит:

– Нехорошо пешаварский мулла поступает! Он должен был сказать Талиб-джану: «Пошли домой весточку! Ведь и у домашних есть права». Нет, видно, тот мулла сказал ему: «Не возвращайся домой, не посылай писем».

Сердце Гульбашры сразу сжалось и она запела:

 
Ты задержал при себе моего любимого.
Пусть бог лишит тебя дара речи,
Большой мулла из Пешавара.
 

Это было желание влюбленной, и бог его услышал. Говорят, что этот мулла сразу потерял дар речи и не мог произнести ни одного звука. Растерялся он: «Что приключилось?».

Прошло опять время. Талиб-джан ничего не понимает: «Что мне делать? Мулла погружен в мысли».

Спустя некоторое время его возлюбленная не могла больше совладать с любовью и подумала: «Теперь, наверное, он завершил свое учение. Пошлю-ка ему строгое письмо, может быть, приедет».

И она взяла калам и чернильницу и написала так:

 
Любимый, привет, привет тебе.
После этого быстро возвращайся на родину.
Пришел от тебя привет, но ты не пришел.
На что мне твой привет,
Если я не вижу тебя.
Я горюю с каламом в руке,
На ум мне приходят песни о любви.
Глаза мои устремлены в твою сторону,
Как флажки на могилах шахидов *.
Из-за жажды свидания с любимым
Глаза мои превратились в два озера.
Горе вернее тебя:
Ты ушел от меня, а горе всегда со мной.
Когда я вспоминаю тебя, любимый,
Я падаю на подушку и слезы льются вниз.
Посмотри на подушку – она потемнела,
Так и на сердце у меня темно, и я умираю.
Письмо я пишу кровью сердца.
Я вздыхаю над ним, и поэтому буквы стали черными.
О будь благословенно, письмо,
Ведь ты увидишь моего друга.
Тебе лучше, чем мне, письмо,
Я могу лишь послать весточку,
А ты его увидишь.
 

Ну, что долго рассказывать! Она излила в письме свою скорбь и жалобы. Она написала: «Если ты не приедешь, я умру!» – и послала это письмо.

Рассказ идет своим чередом. Дошло письмо до Талиб-джана. Как раз когда пришло письмо, к Талиб-джану явилась дочь муллы Шаиста. Талиб-джан даже не заметил ее, стал распечатывать и читать письмо, а потом заплакал. Шаиста разозлилась, запела нара, чтобы разбередить его раны:

 
Талиб, хватит, не плачь,
Ведь здесь нет никого,
Кто осушит твои слезы.
 

Услышал Талиб-джан эти слова, и письмо выпало у него из рук. Шаиста бросилась, схватила письмо и тут же отнесла его отцу. Мулла прочитал это письмо, понял, что Талиб влюблен и его возлюбленная в молитве попросила у бога, чтобы его учитель потерял дар речи. Тут же он пошел, отдал Талиб-джану его вещи:

– Иди скорей к своей возлюбленной. Ты уже получил достаточно знаний, больше тебе учиться нечему, некому здесь тебя учить.

Талиб-джан говорит:

– Подожди, учитель. Я уже почти закончил книгу, осталось всего несколько страниц. Объясни мне ее напоследок, тогда я послезавтра уеду обратно.

Мулла согласился. Прошел день, Талиб смотрит книгу, а у самого на сердце любовь. И он запел:

 
Книга скорей, скорей кончайся!
На родине я оставил страждущих.
 

Короче говоря, спустя несколько дней он закончил эту книгу, собрал вещи и отправился в путь, домой. Он идет по дороге к дому, а возлюбленная вспоминает его:

 
Откуда ты дуешь сегодня, ветер,– с гор или низины?
Сегодня ты несешь мне аромат любимого.
 

Ну, что долго рассказывать? Талиб-джан идет по дорогам. Через несколько дней пришел в деревню недалеко от родного города, вечером зашел в мечеть и там его свалила с ног лихорадка. От долгого пути, усталости, лишений, голода и жажды заболел Талиб-джан. Лежит он в той мечети несколько дней. С каждым днем слабеет, болезнь его усиливается и вот уже последние минуты жизни пришли. Задыхается Талиб-джан, но поет:

 
Я пою нара на краю могилы,
Страдаю, что не насытился поцелуями прекрасных губ,
Я ухожу из этого мира с мечтой
Увидеться с любимой перед смертью.
 

Потом его глаза закатились и он испустил вопль.

 
Люди, не закрывайте его глаза!
Душа его еще не отлетела,
Он ждет свидания с подругой.
 

Наконец, Талиб умер, да простит его бог! Узнала об этом Гульбашра и завопила, горестно запричитала:

 
Сгинь моя несчастная судьба,
Сотри с моего лба свои предначертания!
Цветы появляются из земли,
А мой любимый, что нежнее розы, ушел в землю.
Я хочу стоять и ждать его на Пуле-Сирате *.
Я заключу в объятия сердитого друга.
Говорила я, что умру от горя из-за тебя,
Но я тебя обманула, не умерла!
Принесите мне калам и чернильницу,
Я запишу кровью сердца день смерти друга.
 

Она побежала и увидела умершего Талиб-джана. Когда его закутывали в саван, его возлюбленная причитала:

 
Моего любимого одевают в белый саван,
А на меня сыплется град раскаленных углей.
 

Потом Талиб-джана положили на похоронные носилки и отнесли на кладбище. Идет за ним его возлюбленная, рыдает. Талиб-джана уж в могилу кладут, землей засыпают, а его любимая все причитает:

 
Могила – яма в сто гязов *.
Опускаются в нее молодые
Не по своей воле. Я клянусь черной земле,
Мой любимый – цветок, а цветок не уходит в землю.
Я кланяюсь кладбищу,
Чтобы не превратились в прах перламутровые зубы любимого.
Почему я не умираю вслед за ним?
Мой любимый – цветок, уходит в весеннюю землю.
 

Наконец, она пропела:

 
Люди! Не жалейте себя ради друга,
Видала я людей,
Которые ушли на тот свет.
 

И с этими словами она бросилась в могилу и умерла. Короче говоря, потом этих несчастных влюбленных похоронили там вместе.

Адам-хан и Дурханый

Хорошо ты говоришь! Складно!

Говорят, что во времена падишаха Акбара среди юсуфзаев * жили два хана. Одного звали Хасан-хан, он был из рода Мута-хейл, а другого – Тауз-хан. Оба они были люди знатные, но Тауз-хан был богаче Хасан-хана. Так уж видно богу было угодно, что ни у Хасан-хана, ни у Тауз-хана не было детей. Однажды Хасан-хан вышел на улицу и, когда он разговаривал с народом, к нему подошел факир * и сказал:

– Хан, подай милостыню!

– Я одинок,– отвечает хан,– нет у меня сына, которого я послал бы домой тебе за милостыней. А чужого посылать домой я не могу.

– Надейся на факиров,– сказал ему тот.– Они помолятся за тебя богу, и всевышний пошлет тебе сына.

Хасан-хан спросил:

– Почему же нет у меня детей? Я раздал столько милостыни, стольких факиров облагодетельствовал, и они за меня молились. А бог все не дает мне сына!

– Слушай меня. Эти три финика я заколдую,– говорит факир.– Один из них зрелый, а два еще зеленые. Зрелый съешь сам, а два других выброси. Бог пошлет тебе сына.

– Ладно! – сказал хан.

Факир тут же заколдовал финики и отдал их хану, а хан обласкал факира. Зрелый финик он съел, а остальные бросил. Подняли эти финики два его работника и съели их!

– Ну, теперь мне пора идти,– сказал факир,– а ты каждый год приноси богу в жертву по быку. Да хранит тебя господь!

Факир ушел. Шел он, шел и пришел к дому Тауз-хана. -

– Подайте милостыню! – закричал факир.

Тауз-хан послал служанку вынести милостыню факиру, а потом и сам вышел к нему.

– Факир! – говорит служанка.– Помолись богу, чтобы он послал хану детей.

Факир и этому хану дал половинку финика. Хан хотел ее выбросить, но потом подумал: «Лучше съем, может, бог пошлет что-нибудь». И съел финик.

Что долго рассказывать! Через девять месяцев, девять дней, девять часов Хасан-хану бог дал сына, которого назвали Адам-ханом. А у Тауз-хана родилась дочь. Ей дали имя Дурханый.

Адам-хан был смугловатым, но красивым. Через три-четыре года, когда он подрос, отдали его учиться. За десять-двенадцать лет овладел он многими науками. Был он человек твердый и сильный, а еще любил охоту.

Ханство, богатство, семью – все отец отдал в его распоряжение. Еще Адам-хан купил у своего двоюродного брата Татар-хана двух рабов. Одного звали Миро, он был слеп на один глаз, но отличался умом и сообразительностью. Другого раба звали Било. Он был очень сильным и мужественным пахлеваном, только глуповат немного. Как говорится, «снимал обувку задолго до воды». Еще был он беззаботным и брил усы и бороду. Адам-хан всегда учил его уму-разуму:

– Не поступай плохо, дурно поступать грех. Било обычно отвечал:

– Я хорошо понимаю, что делать плохо нехорошо, грех. Но ведь ты у отца один сын, а двоюродных братьев у тебя много! Вот я и поступаю так нарочно, чтобы уберечь тебя от дурного глаза.

Для Адам-хана этот Било был как родной брат, и он дорожил им.

Была у Адам-хана сотня молодых друзей-приятелей, среди них известные Хушкияр и Кутуб-хан.

В конюшне Адам-хана было несколько иранских скакунов. Коня Адам-хана звали Маджлуном. Поили его чистым молоком; был он быстр и послушен. А лошадь Било звали Азар. У Миро же была лошадь Парда.

Адам-хан слыл веселым человеком. Хорошо играл на рабабе * й в этом не знал себе равного. Адам-хан с друзьями постоянно веселился в саду Шала Map, а каждую пятницу они ходили на охоту.

А сейчас мы оставим Адам-хана и перейдем к Дурханый – слушай, да вознаградит тебя Аллах! А было вот что. Когда родилась Дурханый, ей взяли кормилицу Нармый. Та очень хорошо ухаживала за Дурханый. Ах! Ах! Дурханый была такая красивая, что даже родители удивлялись ее красоте. Растили они ее втайне от людей, чтобы никто ее не сглазил. Однажды отец и мать сидели и думали о том, кому они ее отдадут, когда вырастет. Мать сказала:

– Среди Мутахейлей живет Хасан-хан. Он человек достойный. Говорят, что благодаря молитвам и различным амулетам, бог послал ему сына. Ему и отдадим дочку теперь же. А то, когда она вырастет, явится много женихов. Одно беспокойство будет.

– Ты хорошо придумала,– сказал Тауз-хан.

Не стал долго раздумывать, тайком от всех написал письмо Хасан-хану: «Благодаря молитвам, бог послал мне дочь. Тебе же он дал сына. Если ты пожелаешь, то я отдам свою дочь Дурханый твоему сыну».

Получил письмо Хасан-хан и тут же ответил согласием.

«Ты пока об этом никому не говори,– писал Хасан-хан.– Когда вырастут, тогда сыграем свадьбу».

Ну, что долго рассказывать! Когда Дурханый подросла и стала взрослой девушкой, такая стала бойкая и ловкая, что ой-ой! Как-то она говорит:

– Отец! Все девушки, мои ровесницы, учатся в мечети, почему же я сижу дома? Я также хочу учиться. Отдай меня учиться, иначе девушки будут смеяться надо мной, что я ничего не знаю.

Тауз-хан задумался: «Дурханый ведь очень красивая. Если я отдам ее учиться, верно, ничего плохого с ней не случится. А если не отдам, то она встанет мне поперек горла». Больше ничего он не придумал и отдал Дурханый учиться. Она стала ходить к мулле в мечеть. Оставим пока Дурханый, которая уже учится. Послушай теперь об Адам-хане.

Однажды Адам-хану в одной из книг что-то было непонятно. Ко многим муллам обращался он за помощью, но они не могли ему помочь. И сказали ему, что мулла Тауз-хана – большой мудрец, никто в науке с ним не сравняется. Кроме него, никто тебе не поможет. Адам-хан тут же сел на своего Маджлуна, взял с собой книгу и поехал. Ехал, ехал и приехал прямо к мечети Тауз-хана, привязал коня к тутовнику. Через час пришел мулла. Увидел Адам-хана, но не показал вида, что знает его. Адам-хан поднялся ему навстречу, поклонился, поздоровался. Мулла спрашивает:

– Зачем пожаловал, молодец?

– Вот в книге неясность есть,– отвечает Адам-хаи.– Разъясни мне!

– Хорошо! – сказал мулла.– Совершу намаз *, а потом вместе посмотрим книгу.

А тем временем пришла Дурханый с книгой иод мышкой. Она уже стала взрослой девушкой. Много книг прочитала, прошла все науки. Села она, осмотрелась и увидела молодого человека. А мулла ушел сделать омовение. Адам-хан посмотрел на Дурханый и тут же потерял сердце! Они влюбились друг в друга.

– Кто ты? Зачем пришел? – спросила Дурханый.

– Я – Адам-хан, сын Хасан-хана из рода Мутахейл. Пришел учиться – в книге нашлось трудное место. А ты кто?

– Меня зовут Дурхо, я – дочь Тауз-хана. Здесь учусь.

Дурханый так влюбилась, что не могла сдержать свои чувства. Она сказала себе: «Скажу-ка я о своей любви Адам-хану, чтобы знал, что Дурханый его любит».

И она заговорила стихами.

 
Течет голубой ручей, течет он в сад Адам-хана.
Плывет по ручью гвоздика. О боже! От цветка ручей красивее!
 

Это означало: «Я в тебя влюбилась! Как голубая вода, оро

шаю я твой сад любви». Адам-хан тотчас ответил:

 
Я – хан, я– Адам-хан!
Любовь возвысила меня.
Если я не умру от любви к Дурханый,
Буду а зятем Тауз-хана
 

После этого они оба изменились в лице, побледнели. Когда пришел мулла, Дурханый занялась уроками, а сама тихонько плачет. Адам-хан подошел к мулле, положил перед ним книгу, а когда мулла разъяснил ему непонятные места, Адам-хан сразу ушел, не сказал ни слова Дурханый. Сел он на своего Маджлуна и поехал домой.

Дурханый же после этого сохнет в разлуке у себя дома, совсем побледнела. С тех пор как стрела любви Адам-хана поразила ее сердце, она оставила книги, стала затворницей. Родителям сказала:

– Мирские радости меня больше не тревожат. Я буду молиться богу.

После этого Дурханый заперлась у себя в комнате и никого к себе не пускала.

Короче говоря, всем юсуфзаям стало известно о ее красоте, учености и благочестии. Говорят, изучила она четырнадцать наук и обладала достоинствами семи пиров *. По уму и сообразительности не было ей равных. С тех пор как затворилась Дурханый, никто не видел ее лица. Разговаривает она только через служанок. Многие жаждали свидания с Дурханый, усердствовали – но тщетно!

Оставим Дурханый с ее тоской по Адам-хану и вернемся к нему.

Пришел Адам-хан домой, побледнел весь, будто могильный прах на его лицо лег, губы потрескались. Когда слез Адам-хан с лошади, Било взял поводья, посмотрел на Адам-хана и ахнул:

– Вай! Что с тобой случилось? – спросил Било.

– Молчи, брат! Кроме Миро, никому ничего не говори,– сказал Адам-хан.– Сердце мое унесла Дурханый, дочь Тауз-хана. Я влюбился в нее, потерял покой.

– Не стоит тревожиться,– говорит Било.– Да я тотчас приведу ее тебе целую и невредимую!

– Бог на стороне спокойствия,– возразил Миро.– Пошли к ней сватов и мы справим пышную свадьбу.

Своему отцу Хасан-хану Адам-хан ничего не сказал: стыдился. Не показывал даже вида, что влюблен. Однажды у юсуф-заев была свадьба. Адам-хана с отцом и всеми друзьями тоже пригласили на эту свадьбу. Женщины танцевали отдельно, мужчины – отдельно. Однако танцевали и общий танец. Во время этого танца одна девушка такие коленца выкидывала, что твоя голубка! А уж красива была – глаз не оторвешь! Звали ее Тутия, сестра Базид-хана, была она девушка из хорошей и знатной семьи.

Хасан-хан и говорит Адам-хану:

– Сынок, посмотри, какая веселая девушка. Попросим ее в

жены?

– Нет, не хочу жениться,– говорит Адам-хан.

– Ты не понял. Я пойду посватаю ее для тебя,– сказал отец. Адам-хану нечего сказать.

Ну, что долго рассказывать – Хасан-хан послал сватов просить Тутию в жены Адам-хану.

Договорились, что через месяц сыграют свадьбу. Через месяц родственники отца Тутии узнали, что Адам-хан тайно влюблен в Дурханый, а отец отдал ее ему еще с пеленок. Дурханый – дочь большого хана, она будет обижать Тутию, придется Тутии быть служанкой Дурханый.

Когда отец Адам-хана сообщил, что готовится к свадьбе, родственники Тутии сказали:

– Мы не отдадим тебе Тутию, да и не обещали.

Отец Адам-хана задумался: «Хоть Адам-хан не хотел жениться, но Тутия уже считалась его невестой. Позор, если мы теперь ее оставим». Позвал он Било и Миро и велел седлать лошадей. После вечернего намаза они отправились в путь. Ехали, ехали и приехали в деревню. Нашли там одну старуху, дали ей горсть денег и велели показать дом Тутии. Старуха показала дом Тутии, рассказала, как к нему пройти. Било и Миро тайком проникли в дом, сонную Тутию завернули в одеяло, посадили на лошадь и увезли. Наутро никто не знал, что случилось: как говорится, «место есть, а ткача нет». Тутия исчезла, а куда – никто не знает.

Через несколько дней та старуха сказала брату Тутии Ба-зиду и ее родственникам, что Тутию увез Адам-хан. Тогда родственники отца собрали войско в несколько сотен, во главе встал Базид-хан, и двинулись они на замок Адам-хана. Адам-хану сообщили: идет целое войско, берегись! Он тут же позвал Било и Миро и сказал:

– Било вставай, поднимайся! Когда будет трудно нам, помоги! Пришло войско Тутии. Извести друзей, а сам мужайся!

Било сразу принялся за дело. Крикнул всем друзьям: – Собирайтесь, готовьтесь! Враг близко! Все друзья быстро оседлали коней и приготовились к бою. Тут же напали они на тот отряд и завязался бой. Долго бились.

Било одним взмахом сабли убивал несколько человек. Вот подъехал он к Базид-хану, хотел его ударить. Базид-хан вскричал:

– Твои воины мужественны, один другого быстрее. Сдержи своего Било. У него глаза налились кровью!

Адам-хан крикнул Било: «Хватит!», а Било и сам уж отвернулся в сторону. Он сидел на своем Азаре, глазами вращал, как тигр. Целое войско он разбил. У Базид-хана было несколько сот убитых, у Адам-хана всего несколько человек. Прекратили они бой, и Адам-хан со своим войском вернулся домой.

Спустя несколько дней Адам-хан сказал Било и другим:

– Давайте помиримся с Базид-ханом. Ведь это я увел его сестру, мою жену. А мы еще убили у него много людей.

Посоветовался он с отцом, отец тоже сказал, что лучшего и быть не может. Однажды в пятницу взяли они с собой коня, раба и много денег, пришли в дом к Базид-хану и подарили это ему. Попросил Адам-хан прощения у Базида, на том они и помирились. После этого между родственниками все было спокойно. Адам-хан соблюдал обычаи, строго хранил тайну своей любви к Дурханый. Ходил с друзьями на охоту, занимался разными делами. Ведь отец Дурханый – очень сильный человек. У него и бойцов, и богатства больше. И вот Адам-хан день ото дня все бледнел – сердце его от тоски изнывало. Он уже не играл на рабабе, не заботился о доме. Однажды отец тайком спросил у Било, почему Адам-хан так изменился. Тот ответил:

– Адам-хан влюблен в Дурханый. Но он стыдится тебе об этом сказать. Ты уж пошли сватов к Тауз-хану так, чтобы никто не знал, и любыми средствами получи Дурханый.

– Это дело простое,– сказал Хасан-хан.– Тауз-хан ведь с детства отдал нам Дурхо.

Тут же послал он сватов договориться о свадьбе. Тауз-хан подумал: «Адам-хан уже женился на другой. Если я отдам ему Дурханый, то моя дочь будет в услужении у Тутии. Жизнь у нее будет плохая».

– Нет,– сказал-Тауз-хан.– Не отдам Дурханый. Да я и не обещался. Никакого Хасан-хана и Адам-хана я не знаю.

Так он отказал сватам. Сваты вернулись к Адам-хану и Ха-сан-хану, сообщили ответ. Хасан-хан очень расстроился.

– Не печалься! – сказал Адам-хан.– Только не говори никому об этой моей любви, ни дома не говори, ни в деревне. Бог мне поможет перенести страдания. И не будем говорить об этом.

А Тауз-хан подумал: «Как бы Адам-хан не увез Дурханый!» Стал он советоваться с матерью Дурхо:

– Было бы хороню отдать нашу Дурханый замуж!

– Да, хорошо бы,– говорит мать.

До этого часа они не знали о любви Дурханый и Адам-хана. Как раз в это время прислал к Тауз-хану сватов один очень богатый человек, Паяв-хан. Тауз-хан стал колебаться: кому отдать Дурханый – Адам-хану или Паяв-хану?

– Иди спроси,– сказал он матери Дурханый,– за кого она хочет выйти замуж: за Паяв-хана или за Адам-хана?

Пошла мать к Дурханый.

– Дочка, пришли сваты.

– От кого? – спрашивает Дурханый.

– От Паяв-хана.

– За Паяв-хана я не пойду!

– Отец велит отдать тебя замуж. Говори, за кого хочешь выйти?

– Если спрашиваешь о моем желании, то я выйду только за Адам-хана, больше ни за кого.

Мать запела:

 
Дурханый, дочь моя!
Говорю тебе я!
Дочь моя всех дороже.
Оставь Адама, выходи за Паява,
Паяв силен двоюродными братьями.
 

Иными словами: «Адам-хан у отца один сын, двоюродных братьев у него мало. А у Паяв-хана много родственников». Дурхо ей в ответ:

 
Мама, матушка! Тебе говорю я!
Не будет у меня родной матери.
Адам – сын тигра.
Это у собаки родится щенков много.
 

Это означало, что Адам-хан смелый и мужественный, Паяв же низкий человек. За него я не выйду замуж. Мать в ответ:

 
Дурханый, дочка! Тебе я говорю!
Ты же моя родная дочь! Откажись от Адама.
Имя твое юсуфзаи забудут.
 

Это означало: сиди, мол, спокойно, откажись от Адам-хана, иначе твое имя будет опозорено. Дурханый сказала:

 
Мама, матушка!
Ты моя родная мать!
От Адама я не откажусь,
Если даже позор падет на мою голову.
 

– Не делай этого дочка! Отец побьет тебя,– сказала мать. А Дурхо ответила:

 
Я, Дурхо, говорю!
Тебе я говорю: боюсь я воды!
Но от любви к Адаму
Пойду в глубокую реку.
 

Мать пришла к Тауз-хану и сказала:

– Отпусти сватов Паяв-хана, не хочет она за Паява. Отдай ее за Адам-хана.

Но Тауз-хан пошел и тотчас без согласия Дурханый и ее матери отдал Дурханый Паяв-хану, чтобы Адам-хан не увез ее силой или чтобы она сама не убежала к нему.

Когда Дурханый услыхала об этом, крепко затянула свое покрывало и поклялась перед матерью:

– Если отдадут меня Паяву, то и тогда лица моего никто, кроме Адам-хана, не увидит!

Затем она надела семь покрывал, села в седьмую комнату, а матери сказала:

– Если кто-нибудь кроме тебя войдет в мою комнату, я тут же покончу с собой. Не беспокойте меня, я буду молиться богу.

Когда Дурхо ушла в эту свою комнату, она была совсем бледная, так страдала она от любви к Адам-хану. Перестала она есть и пить.

По утрам мать приходит посмотреть на нее и каждый раз застает ее молящейся. Жизнь Дурханый – одно мучение. Мать очень беспокоилась, жалела ее – сердце ведь материнское. Однажды она спросила:

– Дурхо, что с тобой? Ты здорова или заболела? Зачем ты себя так изводишь? Скажи мне, откройся.

Дурхо ответила:

– Я не сошла с ума и не больна. Вы силой отдали меня Паяву, а я без Адама умру. Горит огонь любви к Адаму в моей груди…

Мать стала ее успокаивать:

– Хоть Паяву ты и не пара, но отец обещал тебя ему. Все же мы из одного племени, терпи Дурханый!

Дурханый сказала:

 
В руках у меня Коран,
Кроме Адама, нет мне мужа.
От горя сижу я дома.
Мама, матушка! Свет мне не мил.
 

Иными словами: «Я клянусь Кораном, что не выйду на улицу и, кроме Адам-хана, нет у меня мужа! Вот поэтому я и сижу дома, чтобы никто не увидел моего лица, его увидит только Адам-хан».

В сердце Дурханый был только Адам-хан. Она поклялась никогда не выходить из комнаты и клятву соблюдала строго: никому не показывается, ни с кем не разговаривает. Как вспомнит Адам-хана, так лишается чувств. Придет в себя – молится. Вот так и жила она со своей печальной любовью к Адам-хану. Юсуфзаям стало известно о клятве Дурханый: никуда не выходить, никому не показываться. Но прославленная ее красота и ученость, сообразительность и благочестие многим не давали покоя. Все двоюродные братья хотели повидать Дурханый, но не могли: во-первых, она была закрыта, а во-вторых, они боялись Тауз-хана.

Оставим теперь Дурханый с ее горем, а также Адам-хана, который скрывает свою любовь к Дурханый за игрой на рабабе и охотой, оставим и Паява с его волнением.

У Дурханый была двоюродная сестра по имени Баскый. В детстве они уговорились, что если одна выйдет замуж, то другая придет к ней на свадьбу. Вот уже третий день веселятся па свадьбе Баскый. И попросила Баскый свою мать привести Дурханый к ней на свадьбу.

– Она затворилась и поклялась никогда не выходить из дома,– сказала мать.

– Позови ее,– опять говорит Баскый,– она ведь обещала мне. С тобой вместе она пойдет. Ты ей напомни, как мы в детстве уговаривались прийти друг к другу на свадьбу. Если она не согласится, то скажи ее отцу. А если и отца не послушается, то скажи, что Баскый руки на себя наложит, если она не придет. Грех падет на ее голову!

Мать пошла к своему брату, Тауз-хану.

– Добро пожаловать! – приветствовал ее Тауз-хан.– Ты что такая бледная?

– Баскый выходит замуж. Отпусти со мною Дурханый!

– Ты же знаешь, что она дала клятву никуда не выходить и никого не видеть. Я ее отец и то долго ее не видел. Неволить не могу. Нет, она не пойдет.

Мать Баскый очень расстроилась. Пошла она прочь И сказала:

 
Если услышит меня бог,
С неба упадет камень на голову твою!
Ты меня напрасно обидел,
Да сократится жизнь твоя, Тауз-хан!
 

Тауз-хан тоже огорчился: «Станут люди меня судить, что напрасно ее обидел. Надо было разрешить ей. Пошла бы дочка – хорошо, не пошла – не моя печаль».

И Тауз-хан тут же послал за ней женщину.

Увидела тетку Дурханый, подошла к ней, обняла. Мать Баскый рассказала, что Баскый выходит замуж, и напомнила их уговор в детстве. Отец, мол, тоже разрешил Дурханый идти.

– Придешь? – спрашивает тетка.– Если нет, то Баскый покончит с собой. Решать теперь твое дело.

– Я так долго жила в одиночестве! Как я пойду из одной деревни в другую? Оставь меня, так будет лучше.

– Помни, Баскый убьет себя, повесится. Уже петлю приготовила. Сказала, если Дурханый не придет, то грех падет на ее голову. Пойдем, я тебя так закрою, что сам Аллах не увидит! На твои семь покрывал надену еще семь. Тихонько повезу и никто не узнает!

Дурханый растерялась. Если не пойти – то кровь падет на нее, а если пойти – для нее большое мучение. Подумала: для мусульманина убийство – плохое дело.

– Ладно, придется мне пойти с тобой,– сказала Дурханый. Приказала она принести сундук, надела семь покрывал, на

шею ожерелье: нарядилась. Взяла с собой книгу и отправилась в путь в сопровождении служанки и няни. Шли они, шли и пришли в дом Баскый. Сели Дурханый и Баскый рядом и повели беседу.

А Дурханый велела принести из дома особый шатер, сделанный из нескольких слоев шелка. В этом шатре она и укрылась. Баскый она сказала:

– Я долгое время провела в уединении. Никто меня не видел. Здесь я также должна жить отдельно от людей.

Ну, пока все шло хорошо. Но дома, в деревне и среди родни стало известно, что Дурханый ушла. Двоюродные братья и все, кто домогался ее увидеть, собрались вместе и держат совет– как увидать Дурханый.

В конце концов все согласились, что отправятся к ней под видом ныневате*, в изорванной одежде,– может, тогда удастся ее увидеть. Тут же собрались и поехали.

Вот явились они в дом Баскый – все на них изорвано. Подошли к подругам и няне Дурханый:

– Дурханый – наша двоюродная сестра, а мы уже много времени, как ее не видели. К вам и к ней мы совершаем ныневате. Если хоть разок увидим Дурханый – уйдем с миром обратно.

Люди Дурханый отвечают:

– И мы, и вы -пуштуны. Если вы пришли с ныневате, то мы вас принимаем. Но только Дурханый вам лица не откроет. Приведите с собой музыкантов, может, они сыграют и споют такие песни, которые подействуют на сердце Дурханый. Может, тогда она откроется.

Те, конечно, не мешкая привели музыкантов. Изо всех сил музыканты старались, разные газели распевали, но Дурханый не обращала на них никакого внимания. Под конец один из певцов обратился к ней:

 
У Дурханый твердое сердце,
А сама Дурханый прекраснее мускуса и камфоры.
Пусть придет сильный человек,
Чтобы вытащить ее на посиделки.
 

Песня эта означала, что мы, мол, беспомощны, на наши песни она не выходит. Нужен тут сильный человек! А кто сильнее духом пира? Нужно привести Пир-Салиха! Ведь он духовный наставник всех юсуфзаев и учитель Дурханый. Тут же послали человека за Пир-Салихом и велели сказать:

«Шейх Пир-Салих, великий шейх! К тебе прибегаем, опора всех юсуфзаев! Если ты действительно силен верой, то вытащи сандаловое дерево с корнем».

Посланец все поведал Пир-Салиху. Тот задумался: «Если я пойду, то ведь она женщина,: а я ей как отец! И отец ее тоже будет на меня в обиде. Может, повлиять на нее силою своих заклинаний? Но Дурханый ведь благочестивая девушка, чары и заклинания на нее не подействуют. Опозорюсь я среди своих учеников!»

Позвал он своего племянника Пир-Аку, рассказал ему все как есть и попросил совета.

– Ты старый и мудрый,– говорит Пир-Аку,– а я в этом деле ничего не смыслю. Я маленький человек!

– Мы ведь из одной семьи! Потому и советуюсь с тобой, как сохранить свою честь. Говори, как мне поступить.

– Адам-хан родом Мутахейл, он отрубит тебе голову – очень он упрям и непокорен. А вообще он человек храбрый, хороший, поэт и хорошо играет на рабабе. Говорят, в нем собраны достоинства семи пиров. Если ты возьмешь его с собой, то или твоей силой духа, или твердостью Адам-хана вы одолеете Дурханый.

– Молодец! – сказал Пир-Салих.– Очень хороший совет. Созвал он двенадцать юсуфзайских ханов и говорит им:

– Пойдите вместе с Пир-Аку к Адам-хану и расскажите ему наше дело подробно. Без него не возвращайтесь!

Ну, что долго говорить! Сказка скоро сказывается. Пир-Аку и ханы отправились в путь. Вот приехали они к Адам-хану, а его дома нет: с друзьями на охоту уехал.