Текст книги "Поэзия вагантов"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

VII
МИР НАВЫВОРОТ

Эпиграф – по Lehmann, р. 78–81. «Молитвы о всяком церковном и мирском чине» входили в литургическую службу страстной пятницы, а в средние века – и в некоторые другие дни. Пародии на такие молитвы, составленные из обличительных стихов псалмов и пророков, были излюбленной забавой вагантов. Леман публикует параллельно два сборника таких молитв, базельский (31 молитва) и мюнхенский (36 молитв): в них особо упомянуты монахи разных орденов, крестоносцы, церковные инспекторы, священнические наложницы, писцы, аптекари, короли, император и пр. Для эпиграфа из этого материала сделана лишь небольшая выборка.

Праздничная песня

(«Tempus hoc letitie…» СВ (190))

Песня в честь каникулярных праздников.

От Лукия веселое благовествование

(«Laetum evangelium secundum Lucium…» Lehmann, p. 250)

Пародия на церковное чтение евангелия, составленное из ветхозаветных и новозаветных стихов, при случае искаженных. Так построено и большинство других нижеследующих библейских центонов. Имя Лукия взято для ассоциации, во-первых, с корнем «светлый», а во-вторых, с евангелистом Лукой.

Аббат Куканы

(«Ego sum abbas Cucaniensis…» СВ (196))

Пародия на секвенцию, предназначенная для «игрецкой мессы», входящей в СВ (189).

Братии блаженного Либертина устав

(«Abbas noster tritus est cyphos evacuare…»)

Печатается по «Les poésies des goliardes», ed. O. Dobiache-Rojdestvenskaya. P., 1931, p. 146. Поздняя, вульгарно перелицованная обработка «Чина голиардского», которым открывается наш сборник.

Петр Корбейльский (?)

Ослиная секвенция

(«Orientis partibus adventavit asinus…»)

Сохранилась с нотами во многочисленных рукописях. Подробности об «ослином празднике» см. в статье, стр. 452. Петру Корбейльскому, конечно, принадлежит не авторство этого текста, бытовавшего и раньше, а лишь дозволение его исполнения в Бовэ; однако в рукописях он часто упоминается как автор.

Чествование Титира

(«Gregis pastor Tityrus…» «Analecta hymnica», XX, p. 110 (Raby, p. 331))

Гвидон Базошский

Стихи радостные на праздник посоха

(«Adest dies optata, socii»… «Analecta hymnica», LVI, p. 508 (Raby, p. 41))

Песня послана Гвидоном из Парижа или Монпелье «возлюбленным братьям во Христе и друзьям из города Шалона… не к показанию мужам высокого ума, но к воспеванию в пляске юношеской вольности пред носителем посоха».

Вальтер Шатильонский

Стихи гневные на праздник посоха

(«А la feste sui venuz et ostendam quare…» WCh, 13)

Об использовании двуязычия в начале стихотворения см. статью, стр. 478. Стихотворение собирает обычные Вальтеровы темы: против падения нравов (строфы 1–8), против симонии (9—12), против падения наук (13–14). Два других стихотворения Вальтера из того же сборника, № 4 и 12, тоже имеют форму проповеди на праздник посоха; последнее прославляет величие посоха (в 22 строфах!) ссылками на все библейские посохи.

Молитва о монахах-полубратьях

(«Dico Pater noster…» Lehmann, p. 195)

В подлиннике изысканность формы еще выше: отрезки, зарифмованные эффектно разорванными созвучиями, складываются в правильные леонинские стихи; передать это в переводе мы не сумели. Стихотворение сохранилось в ватиканской рукописи французского происхождения конца XIII в. и обращено против монахов-францисканцев низшего разряда, сохранявших в наибольшей степени свои мирские связи, но тем не менее считавшихся монахами. Форма пародии в вагантской поэзии редка: это «текст с начинкой», в котором между обязательными, заданными уставом отрывками или словами богослужебного текста поются пополняющие и развивающие его содержание вставки, сочиняемые произвольно; из таких вставок в литургический текст в свое время выросли целые жанры секвенции и тропа (а из последнего – вся средневековая драма).

Евангелие от марки серебра

(«Sanctum Evangelium secundum marcas argenti» CB 44 (21))

Один из самых злых и остроумных пародических центонов вагантской сатиры, стилизованный под литургическое чтение евангелия (ср. ниже, «Всепьянейшая литургия»). Евангельские тексты даны без изменений или с самыми мелкими словесными заменами. Текст «Бураны» – самый старый и краткий из сохранившихся; кроме него, Леман перечисляет 13 рукописей, дающих текст, расширенный примерно вдвое, и один текст (любекская рукопись под заглавием «Страсти владыки нашего папы римского по марке серебра и золота»), расширенный примерно вчетверо. Впервые напечатано было (по расширенному тексту) во Фрейбурге в 1544 г., в самый разгар реформационной борьбы в Германии. Варианты очень сильно расходятся, и научная история этого текста еще не написана.

Евангелие о страстях школяра Парижского

(«Evangelium de passionibus scholaris Parisiensis». Lehmann, p. 251).

Опубликовано Леманом по безансонской рукописи XV в. Одно из многочисленных (особенно в позднем средневековье) подражаний «Евангелию от марки серебра» применительно к конкретным бытовым или политическим случаям. Острота пародии нарастает к концу, где пародируется гефсиманская молитва, насыщение пятью хлебами и сентенция «Много званых, но мало избранных».

Никто, муж всесовершеннейший

(«Nemo, vir perfectus»)

Печатается по «Anzeiger für Kunde der deutschen Vorzeit», 14 (1867), p. 208, публикация В. Ваттенбаха. Образец «Никто-писаний», широко распространившихся в пародической литературе, начиная с конца XIII в.; наряду со стилизацией под житие (как здесь), существовали стилизации под проповеди, трактаты и пр., до сих пор полностью не изданные и нигде не собранные. Начало этому положил некий Радульф (француз, по предположению Лемана), написав «Историю о муже Никто» – пародию на богословско-эксегетическую литературу XIII в., вычитывавшую в словах Писания все, что возможно (ок. 1290); пародия имела такой успех, что (будто бы) некто Петр Лиможский с товарищами даже учредили секту «неминиан» (от слова nemo, «никто»). Нашелся, однако, богослов Стефан от св. Георгия, который принял это всерьез и написал целый трактат против этого сочинения и этой секты, доказывая, во-первых, что на самом деле «никто» в цитируемых текстах есть лишь местоимение и ничего больше, и, во-вторых, что есть не меньшее число библейских мест, свидетельствующих, что названный Никто был злодей и враг божий. Это лишь подлило масла в огонь и повело к широчайшей популярности «Никто-писаний» на протяжении всего XIV–XV вв.; а в 1500 г. они дошли и до печатного станка – была издана «Проповедь бедного Генриха о святом Никто» с приложением приписанного святому Никто стихотворного рецепта от облысения (тоже одна из популярных средневековых пародий) и портрета – пустого прямоугольника в рамке, под которым было подписано «Здесь изображен Никто».

Всепьянейшая литургия

(Lehmann, р. 233)

Из двух вариантов текста, напечатанных Леманом параллельно, переведен текст, соответствующий римской рукописи XV в. Всего Леман использовал для своего издания 6 рукописей, дающих эти два варианта самого пространного текста; сокращенные версии и варианты гораздо более многочисленны и до сих пор должным образом не изучены.

Подлинник весь полон игрою слов, исключительно трудной для перевода: так, перевести важное созвучие dolium-dominum «бочка-господь» не удалось ни Б. И. Ярхо, ни его редактору. Остальные созвучия более или менее легко уловимы: «бражник = грешник», «шутейший = святейший», «вездесущий = винососущий», «во шкалики шкаликов = во веки веков», «опрокинь = аминь», «Бахус = бог», «пир вам, и со духом свиным = мир вам, и со духом святым», «хула тебе = хвала тебе», «искристо = искренно», «хват = свят», «Отче Бакх, иже еси… = Отче наш» и т. д., «братец Вакхов = агнец Божий» (обращение к целовальнику) и пр.

Обряд следует представлять себе по аналогии с обычной последовательностью литургического обряда – как смену реплик целебранта (священнослужителя, совершающего литургию) и возгласов хора; только тексты евангелия и апостольского послания читает иподиакон. Начинается литургия «исповеданием», когда целебрант, дабы в чистоте душевной приступить к совершению обряда, исповедуется перед хором; затем («Входная» и т. д.) он подходит к алтарю и приступает к начальной части обряда («литургия оглашенных») (здесь «псалом» начинается пародией текста Пс 83, 5, в «градуале» пародируются Пс 54, 23 и 97, 23, в «аллилуйе» – Пс 99, 1). «Аллилуйя» развилась в католическом богослужении в «секвенцию», песнопение, к XIII в. уже приобретшее твердые строфические формы; секвенция, включенная в римскую рукопись, представляет собой вариант очень популярной пародии на знаменитый гимн богоматери XI в.:

 
Слово сладкого привета
Воспоем затем, что это
Слово вняв, чертогом Света
Стала Благодатная…
 
 
Вина сладкого букета
Воспием затем, что это
Делают мужи совета
И святая братия…
 

(переводы С. С. Аверинцева)

Заканчивается «литургия оглашенных» чтением евангелия; заключительные строки пародии (в подлиннике – не по-латыни, а по-немецки) соответствуют латинской поговорке «Зане Евангелье гласит: там тот прощен, где кто грешит!»

«Проскомидией», приготовлением «св. даров» для причастия, начинается вторая часть обряда, «литургия верных». Освящение этих «св. даров» (хлеба и вина) сопровождается пением «приступа», завершаемого хором «свят, свят, свят» («хват, хват, хват…»). Далее начинается главная часть литургического обряда, причастие – вкушение освященного хлеба и (для участников «всепьянейшей литургии» в первую очередь) вина; ему предшествует общая молитва «Отче наш» и молитва ко Христу «Агнец божий». Первым причащается целебрант, за ним остальные верующие. Завершается причастие очередной молитвой (в пародии – против мужиков), а затем следует отпущение от обряда и «благодарение господу». Читатель может видеть, с какой тщательностью воспроизведены все эти моменты в тексте «всепьянейшей литургии».

VIII
ПРЕДТЕЧИ И СОВРЕМЕННИКИ

Эпиграф – из проповедей Цезария Гейстербахского, писателя XIII в., автора знаменитой «Книги о чудесах». Цитируется по статье А. Хилки в «Studi Medievali» 2 (1929), p. 417. При словах «бродячие клирики» в подлиннике добавлено: «эбергардинцами именуемые»; по-видимому, «эбергардинцы» – такое же прозвище немецких вагантов, как «голиарды» – французских; так они названы в постановлении майнцского собора 1261 г. Происхождение прозвища неясно (быть может, от архиепископа Эбергарда II, умершего в 1249 г., который мог быть их покровителем?).

Бернард Клервоский (1091–1153), богослов-мистик, крупнейший деятель церкви XII в., рано стал образцом святости и героем легенд; к сюжету Цезариева рассказа ср. притчу из «Римских деяний», 170.

Стих об аббате Адаме

(«Andecavis abbas esse dicitur…» Poetae lat. Carol., IV, p. 591)

Уникальное стихотворение IX в., сохранившееся в Веронской рукописи среди стихов по преимуществу религиозного содержания.

Утренняя песня

(«Phoebi claro nondum orto iubare…»)

Текст взят из антологии Н. Waddell. Mediaeval Latin lyrics. L. 1962, p. 150.

Латинские стихи с романским припевом (смысл его не совсем ясен, перевод дан приблизительный), записанные на полях ватиканской рукописи X в., юридического содержания. Можно ли считать это стихотворение первым образцом «альбы», песни сторожа, на заре пробуждающего любовников, – вопрос спорный; такое мнение господствовало в XIX в., но теперь считается равно возможным, что это – обычная войсковая песня-побудка, переложенная на латинский язык. В таком случае на звание «первой альбы» в Европе должно притязать неумелое четверостишие, записанное вслед за текстами Боэтия и Амвросия в рукописи XI в. и опубликованное Дронке, стр. 352:

 
Поют птички певчие,
День светится на небе, —
Подруга милая, вставай,
Без меня домой ступай…
 

(Второе четверостишие, записанное там же, удовлетворительной расшифровке не поддается). Сторожа здесь нет, песню поет клирик, прощаясь с милой.

Седулий Скотт

Послание к епископу Хартгарию

(«Vestri tecta nitent luce serena…» Poetae lat. Carol., III, p. 169)

Хартгарий был епископом Люттиха (Льежа) в 840–855 гг.; Седулий Скотт жил при его дворе с 848 г. и прославлял его ученость и щедрость во многочисленных панегирических посланиях. Стих Седулия построен по лучшим учебникам античной метрики, стиль блещет античной ученостью – это общая манера ирландских поэтов времен Каролингского возрождения.

Пир Киприана

(«Cena Cypriani» Poetae lat. Carol., IV, p. 872)

Это странное произведение, по-видимому, было сложено в IX в. как развлекательное педагогическое пособие, облегчающее ученикам монастырских школ запоминание священной истории; почему оно оказалось приписанным Киприану, известному христианскому писателю-мученику III в., – неизвестно. Имя царя Иоиля взято из ветхозаветной истории, место пира в Кане Галилейской из новозаветной.

При всей примитивности построения, можно только подивиться обилию мнемонического материала, вмещенного в это полупрозаическое-полустихотворное произведение. Так, об Адаме сообщается и то, что он сотворен из глины (строфа 11), что он первый человек на земле (строфа 13), жил в раю (15), впал в грех из-за яблока (14), был изгнан из рая (18); о Каине – его роль убийцы (6, 11, 15), его землепашество (2), божье проклятие ему (3); об Авеле – его пастушество (2, 9, 10, 15), его смерть (18); о Ное автор упоминает голубя (с оливковой ветвью) и ворона у ковчега (4, 11) и его пьянство (6, 13, 15); об Аврааме – встречу с гостями под дубом и заклание тельца (2, 6, 9; «стегно», упоминаемое в 10 – намек на клятву в Быт 24, 2); об Исааке – его жертвоприношение (2, 18), для которого он сам нес дрова (8), его имя, означающее «смех» (13, 15, ср. 22); Ревекка упоминается у колодезя (2, 6, 15); Рахиль – тоже (20). Названы Исав – грубый охотник (9, 15, 16), у которого Иаков купил право первородства за похлебку (7) и за которого выдал себя перед благословляющим Исааком (5, 18, ср. 8); его жены (15) – слепая Лия (11) и Рахиль, укрывшая под седлом похищенных богов своего отца Лавана (2), после чего Иаков заключил договор с Лаваном и отметил его поставленным камнем (2, 5); борьба Иакова с богом (20); похищение Дины, дочери Иакова (15); Иосиф – начальник над хлебным делом у фараона (2, 10, 16), хоть и побывавший в темнице (18); Вениамин – любимый сын Иакова (9), в мешке (2) которого нашли подброшенную золотую чашу (17). Моисей, по Ветхому завету, беседовал с богом на горе (2); у него в руке хвост змеи превращался в посох (10); он вывел евреев из Египта через море (5) от преследования фараона (5, 15), он вместе с женой своей Сефорой ввел в употребление иссоп при праздновании пасхи (6, 14). Иофор – тесть Моисея, благословляющий его (14); Мариам – сестра Ааронова, тимпаном славящая бога (14); Раав – ханаанская блудница, скрывавшая еврейских лазутчиков в льняных снопах (2) и спускавшая им червленую веревку (5); Самсон побеждал львов (9, 11, 16), побивал врагов ослиной челюстью (10) и обрушил на них столбы их же храма (2); Ахан скрыл захваченные им одеяния от Иисуса Навина и был наказан за это (3, 5, 20). Далее выступают царь Саул, которому все люди были по плечи (10), но страдавший тоской (18); Давид, камнем из пращи (20) поразивший надменного Голиафа (11, 15), утешавший Саула игрой на гуслях (14), а потом скрывавшийся от него на холмах (2); Авессалом, мятежный сын Давида, погибший, запутавшись волосами в ветвях дерева (2, 6, 11, 18); Вирсавия, которую Давид полюбил, увидев в купальне (15), и чтобы получить ее, послал на смерть ее мужа Урию (15, 18); Нааман, очистившийся в реке от проказы (1); уже знакомая нам по «Песне о крестовом походе» сарептская вдова, собиравшая дрова (6) для пророка Илии, носившего кожаный пояс (2) и вознесшегося на небо в огненной колеснице (6, 16); пророк Елисей, обижавших которого ребят растерзали медведицы (9); пророк Иезекииль, видевший, как оживали людские кости (10); пророк Иона, плававший по морю в чреве кита (5, 11, 13); пророк Даниил, спасший Сусанну, застигнутую старцами в купальне в саду (2, 5, 18), – при нем в огненной печи остались живы Анания, Азария и Мисаил (6, 14, 15, 18), а сам он уцелел во львином рве (5, 6), куда ему носил по воздуху пищу Аввакум (7, 8); Юдифь, в виссонной одежде (16) пришедшая к Олоферну, отрубившая ему, пьяному (13), голову (10) и завернувшая ее в занавесь (17); Иов, страждущий на гноище (2, 5, 15); Товий, возвративший зрение своему отцу (15), помазав ему глаза желчью (10) рыбы, указанной ему ангелом (8, 11). Из новозаветных персонажей названы мать Иоанна Крестителя Елисавета (10) и отец его, онемевший Захария (10, 18); сам Иоанн, живший пустынником (2, 5, 8), питавшийся медом и акридами (11, 12, 13), голова которого была подана на блюде возликовавшей Иродиаде (10, 14); безумный убийца царь Ирод (6, 15); Мария, мать Спасителя (10), и плотник Иосиф, его земной отец (6, 15): сам Иисус как жертвенный телец за всех людей (16), учитель (15), постник (8), собеседник самаритянки у колодца (2), въехавший в Иерусалим на осле (11), бичом изгнавший торгующих из храма (20), преломивший хлеб на тайной вечере (7), уже на кресте (18) пивший уксус из поднесенной губки (4); низкорослый Закхей, смотревший на него с пальмы (2, 13); апостол Петр над рыбачьей сетью (15), отсекший ухо стражнику (10), трижды отрекшийся до петушьего пения (13, 18) и получивший престол, унаследованный от него папами (2); апостол Иаков Зеведеев над неводом (2, 15); Иуда, казнохранитель апостолов (2), предавший Христа (15) за серебро (5, 6, 11, 21) и выдавший его поцелуем (14); услужающая Марфа (13–15); ее воскрешенный брат Лазарь в погребальной пелене (5); другой Лазарь, нищий из притчи, питавшийся крохами от столов (2, 8); Понтий Пилат, умывающий руки (14) и распоряжающийся о надписи на Христовом кресте (21). Вот лишь немногие из тех библейских лиц и событий, которые должны были узнавать в «Пире Киприана» его читатели. Разумеется, при этом допущена масса натяжек (у Авраама, 3, голубое платье – потому, что при гадании он приносил в жертву голубей, Быт 14, 14), в частности – фантастических этимологизаций (Давид, 5, носит «жильную одежду» потому, что это имя будто бы означает «сильный мышцей») и даже прямых недоразумений (дважды упоминаемый «Молассадон» – по-видимому, Мелусада, жена Лота).

Это произведение быстро получило известность и за школьными стенами, так что уже в 70-х годах IX в. римский диакон Иоанн, один из виднейших церковных деятелей и писателей своего времени, получил заказ на стихотворное переложение «Пира Киприана» для застолья папы Иоанна VIII; он выполнил его довольно гладкими стихами, почти ничего не прибавив и не убавив к исходному тексту:

 
Праотец Адам уселся всех среди пирующих,
Ева, грешница-праматерь – на фиговом листвии,
Сел на плуге сын их Каин, Авель – на подойнике…
 

и т. д.

В этом ритмизованном переложении «Пир Киприана» и получил наибольшее распространение в сохранившихся рукописях.

Теренций и скоморох

(«Terentius et mimus». Poetae lat. Carol., IV, p. 1088)

Загадочное стихотворение, конец которого не сохранился; по-видимому, оно служило введением к какому-то более крупному сочинению. Сохранилось в рукописи X в.; Теренций в X в. был одним из самых читаемых античных авторов и чтился как учитель нравственности.

Вразумление голиарду

(«Versus modicos et Musae pauperis ausum…»)

Печатается по «Carmina medii aevi», ed. H. Hagen, Bern, 1877, p. 193. Стихотворение из бернской рукописи XII в. под заглавием «К нищенствующему стихотворцу, стихами и хвалу и дары себе вымогающему». Стихотворение обычного ученого антикизирующего стиля, с условным обращением «Цецилиан», заимствованным едва ли не из Марциала.

Обличение на голиарда

(«Rura tibi, mannus, domus, esca, pecunia, pannus…»)

Печатается no «Neues Archiv der Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde», 35 и 36 (1909—10). Публикация Вернера по Санкт-Галленской рукописи XIII в., содержащей моралистические упражнения разного рода; стихотворение явно представляет собой опыт неумелого стихотворца, пробующего силы на леонинском стихе и старающегося лишь о том, чтобы нанизать побольше строк и рифм, без всякой заботы о последовательности и композиции; обличение голиарда для него – в достаточной степени случайная тема. Стихотворение имеет также краткую редакцию, немного более позднюю (сокращения, сделанные в ней, отмечены квадратными скобками): любопытно, что сокращены были все мотивы, указывающие, что обличаемый голиард – стихотворец или по крайней мере песнопевец. Поэтому, когда Ю. Вернер нашел и опубликовал краткую редакцию стихотворения, он усмотрел в ней подтверждение модной в его время теории В. Мейера о том, что ваганты сами ничего не сочиняли; и лишь через год сам В. Мейер указал ему на более пространную редакцию, свидетельствующую о противоположном. – Как по не-антикизирующему стиху (леонины), так и по не-антикизирующему стилю (безудержный риторический пафос) стихотворение представляет собой любопытный контраст с предыдущим.

Матвей Вандомский

Из «Письмовника»

[I] «Care pater, patria redolens pietate patronus…» (II, 8); [II] «Nate, vale, studio sollemnis, ut audio, patris…» (II, 9); [III] «Non quia spes vitae mihi sit, sed olore magistro…» (II, 1); [IV] «Delicias sine messe seris, dum quastibus audes…» (II, 2))

Печатается no «Sitzungsberichte der Bayer. Akademie der Wissenschaften», 1872, p. 561 сл., публикация В. Ваттенбаха. Матвей Вандомский (ок. 1130–1190) – один из самых типичных представителей «овидианского возрождения» XII в., преподаватель словесных наук в Орлеане и Париже, плодовитейший поэт, автор получившего широкую известность учебника стихотворства в стихах (правила и образцы описаний лиц, мест, времен года, разбор тропов и фигур и пр.) и множества стихотворений и небольших поэм, часто – на античные темы. Его письмовник – стихотворное переложение тем из настоящих письмовников, очень многочисленных в XI–XII вв. (клирик просит у папы помощи от утеснений клира со стороны мирян, а папа отвечает, что клир сам заслужил это своими пороками; друг сочувствует другу, потерявшему свои деньги при переезде в Италию, и т. д.), но развернутое риторически до предельной цветистости по образцу «Героид» и понтийских посланий Овидия. По стихам Матвея Вандомского и Серлона Вильтонского (см. ниже) читатель может представить себе характер «овидианства» XII в. до его социального опускания в творчество вагантов.

Серлон Вильтонский

Любовные элегии

([I] «Pronus erat Veneri Naso, sed ego mage pronus…»

[II] «Quadam nocte, loco quadam, cum virgine quadam…»

[III] «In bivio ponor, binas amo, ducere conor…»

Dronke, p. 493, 503, 505)

Серлон Вильтонский, англичанин, живший и учивший преимущественно в Париже, был современником Матвея Вандомского и тоже занимался дидактической поэзией, но уже больше напоказ, чем для практических нужд: его «учебные» стихи, демонстрирующие целые наборы слов, сходных по звучанию и различных по значению, – это фейерверк поэтических каламбуров, лишь для вида мотивированных дидактическим заданием. Однако главным пристрастием Серлона была любовная поэзия – здесь он разрабатывает те же овидиевские мотивы, но доводит их эротизм до такой предельной остроты, которая уже заставляет предчувствовать конечный кризис «овидианского возрождения». Его стихотворение «Где, неважно, неважно – когда…» еще сто лет назад французский филолог Б. Орео, впервые извлекший его из рукописи, решился опубликовать только до 26 стиха. Потом Серлон пережил тягчайший душевный кризис, постригся в монахи и умер аббатом цистерцианского монастыря, известным своей святостью.

Комедия о трех девушках

(«De tribus puellis»)

Печатается по изд. «La „comédie“ latine en France au XIIe siècle», ed. G. Cohen, P., 1931, v. II, p. 233). Поэма французского происхождения середины XII в., тоже характерная для средневековой разработки овидианской эротики, совершавшейся в «ученой» поэзии параллельно с вагантской «низовой» поэзией. Принадлежит к обширной средневековой псевдо-Овидиане: из трех известных рукописей две называют автором стихотворения Овидия. Слово «комедия» в средневековой латыни давно утратило всякие ассоциации со сценой и в терминологии тогдашних теоретиков литературы означало просто стихотворный рассказ о простых событиях, простым стилем и со счастливым концом. Такие «комедии» сочинялись в школах, особенно в северной Франции и Англии; самые ранние из них перерабатывают (через вторые руки, конечно) сюжеты настоящих античных (плавтовских) комедий, потом содержание их осовременивается, намечается отчетливый уклон к бытовой топике и развлекательности, и наконец, в переложении на новоевропейские языки, эти «комедии» становятся одними из первых стихотворных фаблио. «Комедия о трех девушках», сосредоточивающая внимание не на развитии сюжета, а на описательных деталях, стоит в стороне от этой основной линии развития «элегической комедии».