Текст книги "Поэзия вагантов"

Автор книги: Автор Неизвестен

Стих об аббате Адаме

Пер. Б. И. Ярхо

 
1. В Андегавах[221]221
  Андегавы – латинское название Анжера на Луаре.


[Закрыть] есть аббат прославленный,
Имя носит средь людей он первое;[222]222
  Имя… первое – имя Адама.


[Закрыть]
Говорят, он славен винопитием
Всех превыше андегавских жителей.
Эйа, эйа, эйа, славу,
эйа, славу поем мы Бахусу!
 
 
2. Пить он любит, не смущаясь временем:
Дня и ночи ни одной не минется,
Чтоб, упившись влагой, не качался он,
Аки древо, ветрами колеблемо.
Эйа, эйа, эйа, славу,
эйа, славу поем мы Бахусу!
 
 
3. Он имеет тело неистленное,
Умащенный винами, как алоэ,
И как миррой кожи сохраняются,
Так вином он весь набальзамирован.
Эйа, эйа, эйа, славу,
эйа, славу поем мы Бахусу!
 
 
4. Он и кубком брезгует и чашами,
Чтобы выпить с полным удовольствием;
Но горшками цедит и кувшинами,
А из оных – наивеличайшими.
Эйа, эйа, эйа, славу,
эйа, славу поем мы Бахусу!
 
 
5. Коль умрет он, в Андегавах-городе
Не найдется никого, подобного
Мужу, вечно поглощать способному,
Чьи дела вы памятуйте, граждане.
Эйа, эйа, эйа, славу,
эйа, славу поем мы Бахусу!
 

Утренняя песня

 
1. Солнцу Феба светлая предвестница,
Се Аврора узким светом брезжится.
«Пробуждайтесь!» – клик дозорный слышится.
[Припев: ] Из-за темных вод встает заря!
Холм в лучах! Смотрите! Свет!
 
 
2. Враг опасный потаенно крадется
К тем, кто в дреме слишком долго нежится,
К тем, кто, внемля зов, не пробуждается.
Из-за темных вод встает заря!
Холм в лучах! Смотрите! Свет!
 
 
3. От Арктура свежим ветром веется.
Звезды в небе посветлевшем кроются.
Ковш небесный на восток склоняется.
Из-за темных вод встает заря!
Холм в лучах! Смотрите! Свет!
 

Седулий Скотт
Послание к епископу Хартгарию

Пер. Б. И. Ярхо

 
Ваша кровля горит светом веселым,
Кистью новых творцов купол расписан,
И, смеясь, с потолка всеми цветами
В блеске дивной красы смотрят картины.
Вы, сады Гесперид,[223]223
  Сады Гесперид – райский сад на краю земли, место одного из подвигов Геркулеса.


[Закрыть] так не сияли:
Вас могло разнести бурей нежданной;
Здесь же цветикам роз, нежных фиалок
Не ужасен порыв бурного Нота.[224]224
  Нот – южный ветер, Евр – восточный.


[Закрыть]
 
 
Наш же домик одет вечною ночью,
Никакого внутри света не видно:
Нет красы расписной тканей богатых;
Нету даже ключа, нету запоров.
Не сияет у нас роскошь на сводах:
Копоть на потолке слоем нависла.
Если ты, о Нептун, дождь посылаешь, —
В домик наш моросишь частой росою.
Если Евр заворчит с рокотом злобным, —
Сотрясаясь, дрожит ветхое зданье.
Было так же темно логово Кака,[225]225
  «Логово Кака» – великан Как, погибший от руки Геркулеса в Италии близ мест, где впоследствии был основан Рим, упоминается в «Энеиде» Вергилия.


[Закрыть]
И таков Лабиринт был непроглядный,
Уподобленный тьме ночи глубокой.
Так и наше жилье – тяжкое горе! —
Скрыто страшным на вид черным покровом.
Там при свете дневном ночи подобье
Заполняет углы храмины старой.
Непригоден сей дом, верь мне, ученым,
Тем, что любят дары ясного света;
Но пригоден сей дом воронам черным
И летучих мышей стаи достоин.
О Лантберт,[226]226
  Лантберт, покровитель слепцов, – епископ Утрехтский, мученически погибший в 708 г., святой патрон города Люттиха; первым чудом на месте его кончины было исцеление трех слепых.


[Закрыть] собери, я умоляю,
Всех слепцов, и затем здесь посели их.
Да, поистине, пусть домом безглазых
Этот мрачный приют вечно зовется.
 
 
Ныне ж, отче благий, пастырь пресветлый,
Это зло прекрати, цвет милосердья!
Сделай словом одним, чтобы украшен
Был сей мрачный покой, света лишенный,
Чтобы в нем потолок был живописный,
Был бы прочный замок, ключ неослабный;
Пусть стеклянные в нем окна прорубят,
Дабы Феб через них луч свой направил
И твоих мудрецов, славный епископ,
Озарил бы своей светлою гривой.
Так, владыка, и нам в горней твердыне
Лучезарный покой, дивно прекрасный,
Предоставит навек длань Громовержца
Там, в небесном своем Ерусалиме.
 

Пир Киприана

Был брак в Кане Галилейской, и был меж пирующих Киприан.

1. Некий царь, прозванием Иоиль, справлял брачный пир в восточной стране, в Кане Галилейской. И призвал он многий люд сойтись к тому пированию. И омывшись в должную пору во Иордане, предстали они в застолье. Тогда-то

 
Нааман очистился, Амос водой обрызгался,
Иаков и Андрей сена наносили, Петр и Матфей сена подстелили,
Соломон поставил стол, и возлегли застольники,
 

2. Когда же все места сделались полны возлежащими, то после пришедшие изыскивали себе места, где кто умел. И первым из них воссел

 
Адам на виду у всех, а Ева на листвии,
А Каин на сошнике, и Авель на подойнике,
Ной на ковчеге, Иафет на все стороны,
Авраам под деревом, Исаак на жертвеннике,
Иаков на камне, Лот перед воротами,
Моисей на горе, Илия на коже,
Даниил на судном месте, Товия на ложе,
Иосиф на хлебной мере, на мешке Вениамин,
Давид на восхолмии, Иоанн на голой земле,
Фараон на песке, Лазарь у стола,
Иисус над кладезем, а Закхей на дереве,
А Матфей на скамье, а Ревекка над ведром,
Руфь на соломе, Раав на льне,
Фекла у окошка, Сусанна в саду,
Авессалом среди ветвей, Иуда над ларчиком,
Петр на престоле, Иаков на неводе,
Самсон на столбе, Рахиль на седле,
А Илий на седалище.
И Павел терпел, а Исав роптал,
А Иов стенал, ибо сидел на гноище.
 

3. И тогда-то подали

 
Ахан – одеяние, Юдифь – покров,
А Сим и Иафет прикрыли возлежащих.
 

4. И подали брашна, и взял тогда

 
Тыкву Иона, коренья Исаия,
Свеклу Израиль,
А Езекииль – тутовую ягоду.
Закхею – смоква, Адаму – лимон,
Даниилу – боб, Фараону – дыня,
Еве – фига, Каину – волчец,
Рахили – яблоко, Анании – слива,
Лии – мать-и-мачеха, Ною – олива,
Иосифу – яйцо, Аарону – виноград,
Симеону – орехи, Ионе – винный квас,
А Иисусу – уксусу.
 

5. Тут подоспевши Иаков с сынами своими и Лаван с дочерьми своими, воссели на камнях. И Авраам пришел с присными своими, и Моисей с сонмом своим, и воссели за дверьми.

Тогда царь, воззрев на призванных, рек: «Кто возжелает из вас взойти в ризницу мою, тот всяк от меня примет ризу пирную». На сие иные пошли и прияли; а первым приял

 
Захария белую, Авраам голубую,
Серную Лот, а Лазарь полотняную;
Синюю – Ионе, пламенную – Фекле;
Львиную взял Даниил, власяную Иоанн,
Кожаную взял Адам, Иуда серебряную,
Червленую Раав, лиловую Ирод,
Фараон – морского цвета, а Енох – небесного,
Ахан – пеструю, Давид – жильную,
Илия – воздушную, Ева – древесную,
Иов – двустрадальную, Исайя – серединную,
Мария – честную, Сусанна – купальную,
Моисей – ракушечную, Авель – багряную,
Левий – рогожную, Фамарь – пестропокровную,
Азария – полотняную, Аарон – благовонную,
Юдифь – увеселенную, Каин – ржавоцветную,
Авирон – черную, Анна – цвета персика,
Исаак – родительную, Павел – чистейшую,
Петр – первостепенную, Иаков – лжесвидетельную,
А Иисус – голубиную.
 

6. Оделив же ризами, воззрел на них царь и рек: «Не прежде быть вам у стола, нежели услужите мне всяк своей услугою». И на сие прияли они чин служительский:

 
Илия достал огня, Азария развел его,
Собрала дрова Сарептянка, принес их Исаак,
А Иосиф наколол, а Яков по воду пошел,
Сефора нарвала иссопа, Даниил стоял у рва,
Воду черпали прислужники, Ревекка шла с ведром,
У Ноя – вино, у Агари был мех,
У Иуды – серебро, телец – у Авраама;
Связала его Раав, а Исус подал вервие,
А ноги спряг Илия, а Петр взял нож,
Даниил наточил, Каин зарезал,
Аввакум оттащил, Авессалом подвесил,
Илия ободрал, Гермократ живот вспорол,
Товий вздернул, Ирод выпустил всю кровь,
Сим прибрал навоз, Иафет водой побрызгал,
Елисей все перемыл, Фалек на части разделил,
Осия их перечел, Молассадон их посолил,
Иаков масла положил, Ариох поставил на огонь,
Ревекка сварила, Ева отведала.
 

7. По совершении сего все воссели на места свои. Тогда

 
Саул внес хлеб, Иисус преломил, Петр роздал всем,
Иаков принес похлебку, Исав съел ее один,
Аввакум принес окрошку, Даниил ее сглотнул,
Амельсад принес бобы, Мисаил отведал их.
 

8. Но поелику

 
Исаак пожрал козленка, а Товий рыбу жареную,
То Еглон возроптал, Даниил заголодал,
Гермократ попросил хлебца, Иоанн ничего не ел,
Моисей не касался пищи, Иисус блюл долгий пост,
А Лазарь крохи подбирал.
 

9. Прочие же обрели снедь свою от разных ловитв:

 
Авраам – тельчую, оленью – Исав,
Авель – агнчую, овнюю – Ной,
Львиную – Самсон, медвежью – Елисей,
А Вениамин самую большую.
 

10. После сего

 
Подал хлеба Фараон, Иосиф разделил его,
Иродиада пришла с блюдом, а Ревекка с кушаньем,
Принес его Иаков, а роздал его Ной,
 

и взяли от него первыми:

 
Голову – Иоанн, мозги – Авессалом,
Язык – Аарон, челюсть – Самсон,
Ухо – Петр, а Лия – глаза,
Шею – Олоферн, горло – Захария,
От плеч – Саул, от лопаток – Агарь,
Иона – потроха, Товий – печень и желчь,
Сердце – Фараону, окорок – Исайе,
Бок – Адаму, Еве – ребро,
Сарре – утробу, чрево – Марии,
Матку – Елисавете, Авелю – тук,
Стегно – Аврааму, Моисею – хвост,
Лоту – ляжки, Иакову – ноги,
А Езекиилю – кости собирать.
 

11. Засим Иаков и Андрей пришли с рыбою; и взяли тогда

 
Иисус – морского ослика, Моисей – губанчика,
Вениамин – морского волка, Авель – кровяницу,
Ева – змею, Адам – глинорыбицу,
Каин – меч-рыбу, Иоанн – акриду-рыбу,
Авессалом – голована, Фараон – осьминога,
Лия – ската, Фамарь – морскую козочку,
Агарь – клювыша, Давид – подпесочника,
Иосиф – рассольницу, Иеремия – подкаменницу,
Лазарь – пещерницу, Иудифь же – камбалу,
Товий – ангелову рыбу, Иуда – серебряницу,
Ирод – каракатицу, Исав – краснорыбицу,
Иона – кита, Иаков – лисохвостика,
Треску – Молассадон, зубаря – Исаия,
Фекла – морского паука, а Ной – морского ворона,
Ревекка – багрянку, Голиаф – дутыша,
Мария – моряницу, Самсон – морского льва;
Молассадон солил их солью, Иона ел под уксусом,
А Каин первым взрезывал.
 

12. Когда же и сие было исполнено, то

 
Пироги принес им Авель, Иоанн принес им мед,
Авраам же молока;
Сарра тесто замесила, Иисус принес сластей,
А Павел всем прислуживал.
 

13. Вино же было подано всяческого рода, сиречь:

 
Иисус пил давленое, Иона пил приморское,
Фараон пил красное, Адам – самое старое,
Моисей разговорился, Исаак развеселился,
Аарон взял горское, а Закхей взял пальмовое,
Иоанн – сухое, Фекла – огневое,
Авель – белое, Мария – погребное,
А Рахиль самое лучшее.
И упившись тем вином, вот Адам забылся сном,
Лот опьянел, Олоферн захрапел,
Ной заголился, Иона повалился,
А Петр не спал до петухов.
Но Иисус не мог спать, а Иаков хотел встать,
А Лаван встал раньше всех.
Веньямин вино с водой смесил, и Марии подносил,
А Петр от него испил.
Амельсад вино украл, Иона воды не в меру взял,
Гермипп возроптал, Иоанн вина в рот не брал,
А Мария попросила, а Марфа налила;
Но Измаил хотел пить, Товий – вовсе уходить,
А Иакову все было мало да мало.
 

14. Но вот как прибрали со стола,

 
Пилат руки умывал, Иоанн воду подавал,
Марфа услужала, Гермократ поливал,
Петр стоял с полотенцем, Исайя со светильником,
Симеон сказал «спасибо», Анна – «благодарствуйте»,
Рахиль заплела венки, Моисей достал иссоп,
Аарон держал елей, а Марфа умащала им.
Яблоки принес Адам, а Самсон – медовый сот;
А Давид скорей за гусли, а Мариам – за тимпан,
А Ювал – за свирель;
И Юдифь пустилась в пляс, а Иродиада вскачь,
И Асаф им припевал;
Азария их хвалил, Иуда их целовал,
Мамврий чудеса творил, а Исаак смеялся им,
А Иофор им говорил: «Мир вам!»
 

15. А как уже расходились они во-свояси, оборотился к ним царь и молвил: «Отныне и впредь день сей свадебный торжествуйте и празднуйте, ныне же перерядитесь и ряжеными отыдите». Таковая воля царская всем была угодна, и вот перерядился

 
Иисус учителем, Иоанн колодником,
Сетью Петр размахивал, а Фараон преследовал,
Немврод был охотником, Иуда был предателем,
Адам был во саду, а Ева при выходе,
Нарядился Авель пастырем, а Каин разбойником,
А Иаков бегуном, а жрецом Захария,
Давид – царем, а Ювал – свирельщиком,
Ариох – кухарем, а Иаков – рыбарем,
Водоносицей – Ревекка, печником – Анания,
Фекла – звероловом, дураком – Молассадон,
Иереем – Соломон, прислужницею – Марфа,
Урия – воином, Ирод – обезумевшим,
Хам – рабом, а Товий – врачом,
Пьяницею – Ной, а Исаак – насмешником,
Иов – страдальцем, судиею – Даниил,
Иосиф – плотником, а Фамарь – блудницею,
Рахиль – пригожею, а Лия – нелюбимою,
Мария – госпожою, а Лот – кровосмесителем,
Сим – строителем, Амалех – супротивником,
Исав – мужиком, Голиаф – силачом,
А Иеровоам – обманщиком.
Но как Дина упиралась, то пролил воду Аарон,
А Иона был наг,
И молил о солнце Осия, чтоб обсохла Вирсавия.
 

16. По свершении сего вновь повелевает царь, да предстанут перед ним, и се предстают они, неся ему дары:

 
Авраам приносит агнца, а Фекла – тельца,
Ной – овна, Ревекка – верблюда,
Льва – Самсон, оленя – Исав,
Мула – Иаков, тельца – Иисус,
Илия – колесницу, Юдифь – виссон,
Вирсавия – волосы, Ахан – ремень,
Иосиф – жито, Рувим – виноград,
А Левий – орех, а золото – Авимелех,
Моисей – скрижаль, а Петр – медовый сот,
Авигея же – целый караван.
 

17. Но случилось так, что накануне было нечто на пиру похищено, и начал царь розыски. Ибо похитили у него

 
Ахан – покрывало многоцветное, Рахиль – печать чистого золота,
Фекла – зеркало серебряное, Вениамин – чашу застольную,
Фамарь – печать и перевязь, Юдифь – настолбный занавес,
Давид – копье царево, и Авимелех увел жену!
 

18. Повелел же царь всех пиршествовавших предать на пытку. И было по сему:

 
Авеля зарезали, Иоанну отсекли голову,
Адама выбросили вон, Захария в страхе онемел,
Иаков бежал, Енох восстенал,
Авимелех был в сильном страхе,
Навуходоносор – в ярости,
Авраам молиться начал, Илия вознесся ввысь,
Дина пала под насильем, Ной замкнулся во ковчег,
Ариоху пришлось туго, Иисус взошел на крест,
Обвиняется Сусанна, осуждается Даниил,
Иосиф ввержен был в темницу, Мария смертью казнена,
Аввакум повешен за волосы, Фекла брошена зверям,
Самсон попал в оковы, Анания – в огненную печь,
Под бичами страждет Павел, смерть встречает Урия,
С Ионы сдирают кожу, на дыбе висит Исаия,
Иеремию бьют каменьями, Товию очи выкололи,
Моисею никто не верит, Авирон поглощен землей,
Ревекка под покрывалом, Авессалом на виселице,
Давид предан на злословье, Фараон на обличение,
Израиль всеми оставлен, Дафан обречен на смерть,
Корей ввергнут в преисподнюю, Исаак на жертвенник,
Нафана отсылают, Амалех изобличен,
Мамврий предан бесчестию, Иуда – проклятию,
Лот в нужде, а Финей в беде,
Илий стенает, Офни погибает,
Исав попал к обманщику, а Дина – к насильнику,
Саул в тоске душевной, Иов в скорби плачевной,
Еву допрашивают, а Каин отпирается,
И трижды отрекается Петр.
 

19. Но многие повинились в краже,

 
и вот покаялась Раав,
Вот Лаван стал слезно плакать, Сусанна обесчещена,
Иоанн изобличен, а Рахиль отпирается,
Моисей все открывает, Трифена льет потоки слез,
Мария наблюдает, Онисифор прислуживает,
Иаков присягает, Иов опечаливается,
Фараон ничему не верит, Иеровоам пустился лгать,
Ревекка краснеет, Сусанна цепенеет,
А Иеремия плачется.
 

20. По совершении однако розыска найдена была покража у Вениамина, а свидетелем тому был Иосиф, а виновником тому единым был сын Хармия Ахан, и как донесли о том царю, то повелел царь ему умереть, и выдан был он всем на расправу. По такому случаю

 
Моисей поразил его камнем, Иаков охватил в борьбе,
Совлекла одежду Фекла, грянул об земь Даниил,
Давид из пращи ударил, поднял посох Аарон,
Иисус бичом нахлестывал, Иуда чрево распорол,
А Елеазар пронзил копьем.
 

21. Повелел тогда царь, дабы погребли умершего:

 
Еммор им продал землю, Авраам ее купил,
Каин выстроил гробницу, Нахор поставил памятник,
Марфа принесла куренья, Ной замкнул тот склеп замком,
Пилат надпись написал, Иуда принял сребренняки.
 

22. И тогда-то

 
Захария возликовал, Елисавета смутилася,
Мария стала размышлять, а Сарра посмеялася.
По свершении чего разошлись все по домам своим.
 

Теренций и скоморох

 
Ты перестань поминать, Теренций, о том, что бывало,
Посторонись, отступи: прочь, устарелый поэт!
Прочь, устарелый поэт, – твои нам не надобны песни:
Старые сказки твои, старый, рассказывать брось.
Старый, рассказывать брось вещания старой Камены:
Толку не вижу я в том, что не забавно ничуть!
Те лишь стихи хороши, что забавить хотят и умеют;
Ежели нужен пример – вот тебе этот пример!
Только прилягу с тобой, как тоска обымает мне душу:
Не разберу я никак, проза в тебе или стих?[227]227
  …проза в тебе или стих? – Сложный ритм метрического стиха римской комедии ускользал от средневекового слуха, и его читали обычно как прозу (так, знаменитая Хротсвита писала свои благочестивые комедии, сложенные в подражание Теренцию, прозой, лишь прорифмовывая ее по общей моде того времени).


[Закрыть]
Что это значит, скажи! Оставь напрасную ругань:
Молви, старый поэт, много ли проку в тебе?
 

Заслышав сие, выступает из дверей Теренций и гласит:

 
– Кто, скажите, во имя богов, язвящей стрелою
Стыдно ранил меня? Кто гремит угрожающей речью?
Из каковой стороны явился пришлец нечестивый,
Чтоб из смеющихся губ жестокую бросить издевку?
О, сколь великая боль острием прожгла мои недра!
Где искать и где отыскать обидчика взглядом?
Ежели он предо мной предстанет, пылающий гневом, —
Примет он должную мзду, отмерится мера за меру!
 

Се представляется лицо Скоморохово и гласит на сие:

 
– Се, я тот, кого ты призывал; но за коею мздою?
Я предстою пред тобой: дари, я даров не отрину.
 
 
Т. – Ты ли, негодный, мою угрызать дерзаешь Камену?
Кто ты, буйный? Отколь ты пришел? Почто таковою
Речью меня ты язвишь, таковыми поносишь словами?
Муз бесчестить моих ужели дано тебе право?
 
 
С. – Кто я, спросил ты? Я тот, кто лучше тебя, и намного!
Ты – старик, я – юнец; ты – дряхл, я – силен и отважен;
Ты – иссыхающий пень, а я – плодоносное древо;
Лучше бы ты уж замолк для своей же выгоды, старче!
 
 
Т. – Что ты помыслил сказать, уверяя, что ты меня лучше?
Сделай-ка ты, молодой, что делаю я, перестарок!
Если ты древо, скажи, каким ты обилием славно?
Пусть я и пень, но мои плоды и богаче и лучше.
 
 
С. – Правду он говорит; но и правде я стану перечить.
Что ты, старик, надрываешься? Что ты яришься словами?
Так болтают лишь те, что впали за дряхлостью в детство
И в многолетстве своем умами с младенцами схожи.
 
 
Т. – Многие годы прожив, я за мудрость стяжал уваженье,
Быв на виду и в чести меж теми, кто славится в людях.
Ты же отнять у меня захотел мою добрую славу,
Брань извергаешь на нас и зовешь к состязанию в брани!
 
 
С. – Будь прямой ты мудрец, моя речь бы тебя не задела:
Стань хоть настолько ты мудр, чтоб глупца выносить без надсады!
С мудростью слушай меня, и меня укрепит твоя мудрость.
 
 
Т. – Буйственник злобный, почто хулишь ты стихи мои бранно?
Что, как не кроткий мой нрав, мне препятствует мощной рукою
Темя тебе раздробить? Мне твоей лишь погибели жалко.
 
 
С. – О, смехотворный старик, сколь пустые вещает он речи!
Кто поверит твоей хваленой кротости нрава?
Лучше не трогай меня, черной крови своей не расходуй!
 
 
Т. – Что ты вцепился в меня, и язвишь, и отстать не желаешь?
 
 
С. – Так настигающий лев за испуганной гонится ланью.
 
 
Т. – Только почтенье к богам высочайшим одно мне мешает
Тяжкую руку мою опустить на преступную шею.
 
 
С. – Жалкий, угрозы оставь! Опомнись, кому угрожаешь?
Не пустолайствуй, старик, изрыгая бесплодную ярость, —
Лучше ступай, да не будешь побит, побиеньем грозящий!
Я ли в цвету моих лет потерплю словоблудие старца?
 
 
Т. – Ты, в цвету твоих лет, припомни, что цвет сей недолог:
Падает в прах, кто спесив, и возносится ввыспрь, кто унижен.
О, когда бы жила в груди моей прежняя сила,
Не миновать бы тебе от меня небывалой расплаты —
Столько ты стрел и бранных ты слов в меня устремляешь…
…………………………..
 

Вразумление голиарду

 
Нищих моленье стихов, дерзание Музы убогой,
Склад попрошательных строк мерзостен, Цецилиан.
Сей вымогающий глас порождает суровые гневы,
Ибо сугубая в нем неблаговидность претит.
Тот, кто просьбы плетет, плетением оным докучен;
Тот, кто просьбы плетет с тонким искусством, – вдвойне.
Если мольба сплетена по неким законам искусства, —
Трудно верой приять искренность этой мольбы.
Если коварство слилось с вымогательством – пагубны оба:
И обездолит грабеж, и обморочит обман.
Вот почему претит твоя песнь сугубым прещеньем,
Вот почему за стихи благоволенья не жди.
Если же ты для Камены своей благосклонности ищешь,
То безвозмездным стихом к слуху внимающих льни.
Тот несносен певец, который, пресытив хвалою
Слух свой, вместе спешит златом пресытить кошель.
 

Обличение на голиарда

 
1. Нет у тебя ни двора,
ни добра, ни коня, ни убора.
Злая приходит пора —
не встретишь ты доброго взора.
 
 
2. Годы твои убывают,
пороки твои прибывают,
Ветер тебя продувает,
мороз, как гвоздем, пробивает.
 
 
3. Тело твое непокрыто,
постель твоя небу открыта,
Брюхо бормочет несыто —
что хуже нищего быта?
 
 
4. Неисчислимо виновный
телесной виной и духовной,
Речью непразднословной
тебя обличу ли, греховный?
 
 
5. Сушей и морем гонимый,
от всех ненавидимый зримо,
Даже дуплом не хранимый,
мятешься ты мимо и мимо.
 
 
6. Снесши тычков миллиарды
дубьем, копьем, алебардой,
Стал ты пестрей леопарда —
такая судьба голиарда.
 
 
7. Что для тебя священно?
Лишь в кубке винная пена!
Пьянство тебе драгоценно,
а божия слава презренна.
 
 
8. Всюду, где ни блуждаешь,
ты встречных к питью побуждаешь:
Только в вине и нужда —
с трезвостью вечно вражда.
 
 
9. Бродишь, всем непотребный,
и сам себе вечно враждебный,
Только в харчевне бесхлебной
над брагой справляя молебны.
 
 
10. Слух твой лекцию слышит,
но нюх не лекцией дышит:
Кухня жаревом пышет,
а это и слаще и выше.
 
 
11. Нежную мать ты оставил,
отцовских не слушаешь правил —
Вечного блага не славил,
лишь бренностью тело забавил.
 
 
12. Голый, несытый, немытый,
коростой смердящей покрытый,
Родом и людом забытый,
скитаешься нищий и битый.
 
 
13. По миру бродишь, убогий,
не зная пути и дороги,
А от военной тревоги
скрываешься в княжьи чертоги.
 
 
14. Спину клонишь ты, нищий,
гнилою кормишься пищей,
Женщин молоденьких ищешь,
да разве что стерву подыщешь.
 
 
15. К Бахусу ищешь ты следа,
легка над тобою победа —
Пьян ты, каплю отведав
желудком, не знавшим обедов.
 
 
16. Кроешься в тень под дубравы,
но нрав свой не скроешь лукавый:
Делишь с шутами забавы,
пока не дождешься расправы.
 
 
17. Полный злящего зуда,
глядишь похотливо повсюду,
От беззаконного блуда
никоей не зная остуды.
 
 
18. Глаз на чужое ты скосишь,
сверх нужды и лишнего спросишь,
Как ни гони тебя, сносишь,
не бросишь того, что уносишь.
 
 
19. Все, чего ни похочешь,
ты тотчас в мошну себе прочишь,
И удержаться не в мочь:
с кражей отходишь ты прочь.
 
 
20. Не лицедей и не лирник,
какой ты служишь кумирне,
Сея обманы на мир,
смрадом воняя из дыр?
 
 
21. 22. Что у тебя в заботе?
Одно угождение плоти!
Злой вы пример подаете,
как свиньи, мерзко живете.
 
 
23. Ум твой всюду блуждает,
но скудные мысли рождает,
Смыслу не угождает,
и тщетно свой путь провождает.
 
 
24. Мудрых учения,
древних речения
чужды для слуха:
Божье дарение
гибнет в растлении
низкого духа.
 
 
25. Грубым обжорством ты занят,
и брюхо твое не устанет
Жрать, пока старость не грянет, —
ни срама в тебе, ни стыда нет!
 
 
26. Путь твой – казнь для убогих,
на нем совращаешь ты многих,
Сам же, чуждый тревоги,
храпишь у проезжей дороги.
 
 
27. Злых ты хвалишь,
а добрых печалишь —
забота одна лишь!
Всех насмешками жалишь,
и радостен, если повалишь!
 
 
[28. В этой юдоли скитаний
ты зиждешь обман на обмане,
Но и от льстивых исканий
не снищешь прожиточной дани.
 
 
29. Вьешь изо всей своей силы
хвалы, чтобы всем были милы,
Но от подобной хвалы
люди становятся злы.
 
 
30. Песни ты по свету сеешь,
но с песен лишь пуще мерзеешь.
Много ли с них ты имеешь?
Ты жнец, а жать не умеешь!
 
 
31. Слеп к настоящему благу,
ты портишь стихами бумагу,
Хлещешь пьяную брагу,
забыв благочестия влагу.
 
 
32. Брось вино твое злое,
залей свою жажду водою,
Кончи водиться с бедою,
и бог да будет с тобою!
 
 
33. Кроя хулу под хвалою,
под добрым словом дурное,
Горд лишь единым собою,
замолкни, оставь нас в покое!
 
 
34. Тщетно хвалы свои нижешь,
хвалимых надменностью пыжишь!
Ты их ко благу не движешь —
как пес, ты лишь язвы им лижешь!
 
 
35. Не таковы их заслуги,
чтоб рваться в хвалебной натуге:
В деле, не в слове – услуги
того, кто радеет о друге!
 
 
36. Тот, кто сам есть порочен,
ужели хвалить правомочен?
Ты же порочен, и очень,
а лестью одной озабочен!
 
 
37. Льстишь и льстишь ты охотно
всему, что в людях животно;
Так сбереги свои речи
для тех, в ком дух человечий!
Не прославляй нам пороки,
ведь это есть грех прежестокий.
 
 
38. Пишешь ты стихотворенья,
уверенный в благодаренье, —
А ведь, кто любит хваленья,
тем самым достоин их менее!
 
 
39. Тех, кто рабствует аду,
хвалить в славословьях не надо —
В боге взыскуй награды!
К вину не стреми свои взгляды!
 
 
40. Ведь не хвала
твоя речь, а хула,
благочестью обуза!
Брось свою лесть —
пусть добрую честь
не хулит твоя Муза!]
 
 
41. Обезображенный, пьяный,
в одежде двуцветной и рваной,
Спишь ты под бочкой поганой —
она лишь тебе и желанна!
 
 
42. Ты – как ладья без кормила,
теченья носимая силой:
Все, что благо и мило,
давно уж душа позабыла.
 
 
43. Грех свой омой покаяньем,
излишек раздай подаяньем,
Вострепещи, вопия, —
так говорю тебе я.
Злобной души состоянье
толкает на злое деянье —
Стань себе первый судья —
в этом надежда твоя.
 
 
44. Свергни прежнюю скверну,
казнись и терзайся безмерно,
Но обрети достоверно
все то, что вечно и верно!
 
 
45. Духом восторгнись из праха,
исполнись надежды и страха,
И с одоленьем греха
жизнь твоя станет легка!
 
 
46. Не подступайся к продажной девице,
коварной блуднице, —
К мерзкой прилипнув смоле,
загрязнится людская десница!
 
 
47. Быть ли добру, о невежда,
между тобою и между
Красящей щеки и вежды,
носящей цветные одежды?
Только блюдясь в чистоте,
мир ты найдешь во Христе!
 
 
48. Вновь услышь ты Христово
тобою забытое слово,
Павший, выпрямись снова,
отринув соблазны дурного!
 
 
49. В грех чтоб тебя не умчало,
отдайся отцам под начало,
Им покорись, как пристало,
и блага ты снищешь немало.
Bo-время, жнец запоздалый,
следи, чтоб рука твоя жала,
Ближним твоим услужала
и благо к тебе приближала.
 
 
50. Не покладай свои руки,
не дай им покоиться в скуке,
К битве натягивай луки —
светлей добродетель сквозь муки.
 
 
[51. Слезной омойся рекою,
и праведной ратуй рукою,
И просветися душою,
и бог ободрит тебя к бою.
 
 
52. В песнях искавший утехи,
забудь за молитвами смехи,
И, оставляя стихи,
доблестно грянь на грехи!]
 
 
53. Горе ты по свету деешь,
совлечься грехов не умеешь, —
Скоро ль о том пожалеешь,
пред божьим судом оробеешь?
 
 
54. Слушай же снова и снова:
ищи в добродетели крова,
Ввергни язык свой в оковы,
не вымолви лживого слова!
 
 
55. Силу души устреми твою
ввысь над житейскою битвой,
Прочь от вседневных ловитв
взыди стезею молитв!
 
 
[56. Многие знаю примеры,
как жгла тебя злая Венера —
Трижды за блудную похоть
пришлось тебе, бедствуя, охать;
В ночь дорогу ты шаришь,
и нож – твой неверный товарищ,
Я же и вчуже тоскую,
о доле твоей повествуя!
Нет от тебя уваженья
и нет от тебя вспоможенья —
Скорбь вызывая на лицах,
ты – притча у всех во языцех.
Злишься на умные речи,
хулишь тех, кто знаньем отмечен, —
Да и какое в том диво,
коль сердце в тебе нечестиво?
Где ты бушуешь свободней?
Лишь там, где блудница и сводня!
Есть ли целебные травы —
смягчить твои злобные нравы?
Телом прострись под бичами,
восчувствуй удары плечами —
Нет для тебя врачеванья
иного, чем боль бичеванья!
 
 
57. Но упования тщетны,
взыванья мои безответны —
Горько вздыхаю, но разве
поможешь вздыханием язве?
Ты утопаешь глубоко,
захлестнутый морем порока, —
А не тебе ль по обету
стремиться к господнему свету?
Сам ты погибели ищешь,
умом в заблуждениях рыщешь,
фурия дух твой объемлет,
он голосу жизни не внемлет;
Сам ты замкнул свое ухо,
оно к возрождению глухо.
Чуждый ученьям духовным,
влечешься лишь к играм греховным,
В пагубных сонмах беспечно
не видя погибели вечной.
 
 
58. Праздной душой цепенеешь,
в грехе застарелом коснеешь,
Выйдя, молиться не смеешь,
забавами похоть лелеешь,
Цвет растоптать не краснеешь,
чести своей не жалеешь,
Всюду, куда ни приспеешь,
свой смех нераскаянный сеешь!
 
 
59. Ты, обреченный увянуть
и в пропасть погибели кануть,
Сердцу сказавший: «забудь
божией истины суть»,
Духом отважься воспрянуть,
хвалою ко господу грянуть!
Встань на праведный путь!
Влей благочестие в грудь!]