Текст книги "Поэзия вагантов"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

V
ЛЮБОВЬ И ВОЛЯ

Эпиграфы

(«Non est crimen amor, quia, si scelus esset amare…» CB 121 a (84a))

«Стих», отделяющий в Буранском сборнике группу любовных стихотворений от «Плача о Ричарде Львиное Сердце». Это – начальные строки стихотворения, приписываемого (без особых оснований) Марбоду Реннскому (конец XI в.) («Patrologia latina», 171, p. 16676).

(«Militat haut aliquis nisi miles…»)

Четверостишие на распространеннейшую тему соперничества в любви между рыцарем и клириком; печатается по Вальтеру, стр. 150. Оба аргумента – из Овидия: «всякий любовник – воитель» – знаменитое начало любовной элегии I, 9; «правит любовью наука» – не менее знаменитое начало поэмы «Наука любви».

Беззаботная песня

(«Omittamus studia…» СВ 75 (48))

Сохранилось только в «Буране». Две последние строки начальной строфы выпали в рукописи. Ср. пер. О. Б. Румера в «Хрестоматии по западноевропейской литературе средних веков».

Первая весенняя песня

(«Ессе gratum et optatum…» СВ 143 (106))

Сохранилось только в «Буране». Этим текстом начинается известная кантата К. Орффа «Carmina Burana».

Вторая весенняя песня

(«Ver redit optatum…» СВ 137 (100))

Сохранилось только в «Буране». Не исключена возможность, что в тексте выпала третья строфа с традиционным обращением к возлюбленной. Вместо нее за стихотворением следует строфа немецкого текста того же ритма и приблизительно того же содержания.

Третья весенняя песня

(«Tempus est iocundum…» СВ 179 (140))

Сохранилось только в «Буране»; текст местами испорчен, и порядок строф сомнителен. В перепечатываемом здесь переводе О. Б. Румера заменен перевод припева (более близким к подлиннику) и добавлен перевод 7 строфы, случайно пропущенной переводчиком.

Летняя песня

(«Hiemale tempus, vale…» Raby, p. 308)

Стихотворение из цюрихского сборника; ритм довольно сложен, но образы не выходят из рамок традиционной учености.

Вальтер Шатильонский

Звонкая песня

(«Imperio – eya!..» Raby, р. 193)

Стихотворение № 19 Сент-Омерской рукописи любовных стихов Вальтера Шатильонского. «Звонкие» припевы такого рода, по-видимому, были часты в вагантских песнях, но не всегда фиксировались в рукописях.

Юная песня

(«Primo quasdam eligo…» Dronke, p. 366)

Впервые опубликовано Бринкманном в 1925 г. по флорентийской рукописи начала XIII в.

Песня о цветке

(«Flos in monte cernitur…» Dronke, 390)

Впервые опубликовано Древесом в 1895 г. по флорентийской рукописи французского происхождения конца XIII в. Стихотворение необычно речью от третьего лица и нераскрытой метафорой «девушка – роза», неминуемо напоминающей современному читателю знаменитую песню Гете «Степная розочка».

Невинная песня

(«Amor habet superos; Iovem amat Iuno…» CB 88 (61))

Порядок строф в СВ перепутан (примешаны строфы из другого стихотворения того же размера и тоже любовного содержания – по предположению В. Мейера, из пародии на наше) и предположительно восстановлен Мейером и Шуманом по другой, флорентийской рукописи. В подлиннике рифмуют не только стихи, но и полустишия. Об образе героини вагантской лирики см. статью, стр. 498.

Горькая песня

(«Ех ungue primo teneram…» Dronke, p. 378).

Секвенция из Сен-Марциальского песенника в парижской библиотеке, составленного в 1210 г.; последняя строфа дополнена по Оксеррской рукописи XIV в. Сам Дронке указывает на перекличку с СВ 88. Имя Лики восходит к Горацию III, 10; тема – к Горацию III, 6; даже возраст героини перекликается с Петронием, 25. Таким образом, стихотворение явно рассчитано на узкий круг образованных знатоков, – отсюда и эротическая изысканность темы.

Веселая песня

(«Stetit puella rufa tunica…» CB 177 (138))

Сохранилось только в «Буране». Двуязычное стихотворение: в последней строфе выделенные курсивом строки написаны по-немецки, остальные по-латыни; в переводе вторжение немецкого языка передано мужскими окончаниями. Явная переработка народной песни; от этого нарушена и правильность строфики.

Простая песня

(«Veni, veni, venias…» СВ 174 (136))

Сохранилось только в «Буране». Зачин этой любовной песни с заумным припевом опять-таки имеет параллели в религиозной поэзии (напр., в СС 20 так начинается обращение Трирской церкви к новоизбранному архиепископу). В качестве немецкой вариации на ту же тему и мелодию в СВ 174а записана знаменитая песня «Chume, chume, geselle min…»

Озорная песня

(«Non contrecto quam affecto…» CB 86 (59))

Сохранилось только в «Буране». Обширный припев, оставляемый здесь без перевода, в подлиннике читается так:

 
Experire, filia,
virilia:
Semper sunt senilia
labilia,
Sola iuvenilia
stabilia.
Haec suat utensilia
agilia, facilia, gracilia, fragilia, humilia,
mobilia, docilia, habilia,
Caecilia,
Et si qua sunt similia!
 

Победная песня

(«Grates ago Veneri…» СВ 72 (45))

Сохранилось также в арундельском сборнике. Шмеллер напечатал это прекрасное стихотворение (почти полностью) лишь в приложении к своему изданию, на последней странице, которую благонравные читатели имели возможность вырезать из книги.

Ревнивая песня

(«Rumor letalis crebro me vulnerat…» CB 120 (83))

Сохранилось только в «Буране».

Клятвенная песня

(«Lingua mendax et dolosa…» СВ 117 (168))

Сохранилось только в «Буране». Строфы 1–3, 5 переведены Ф. И. Луцкой, строфы 4, 6–8, 10 – М. Л. Гаспаровым. Любопытно сочетание гимнического ритма и античных образов.

Оправдательная песня

(«Cur suspectum me tenet domina?…» СВ 95 (80))

Сохранилось только в «Буране». Песня с припевом на французском языке (Tort a vers mei ma dame!) представляет собой подражание школьной песне Гилария, ученика Абеляра (начало XII в.), в которой автор, английский школяр, после каких-то школьных беспорядков (в «Параклете», обители Абеляра и его учеников в Шампани (1122–1126)) просит учителя не прогонять от себя учеников – такими же строфами, с припевом «Ах, учитель, ты не прав!» Тема песни – рассуждения о содомии – также встречается у Гилария чаще, чем у других поэтов; по свидетельству средневековых бытописателей (см. Аллен, стр. 267), средневековые блудницы бранили «содомитами» всех, кто не хотел к ним идти. Название в последней строфе загадочно: может быть, следует читать «Британия» (Рэби)? «Брисгавия» = Брейсгау (Гримм)? «Брексия» = Брешия (Гзелль)? «Брессия» – место в окрестностях Лиона (Дю Мериль)? Предпоследний стих также испорчен, но общий смысл ясен.

Песня о красавице

(«Salve, ver optatum…» СВ 156 (118))

Сохранилось только в «Буране», под заглавием «Весна».

Вальтер Шатильонский

Песня о свидании

(«Declinante frigore…» Raby, p. 191)

Стихотворение № 17 из Сент-Омерского сборника стихов Вальтера Шатильонского, где оно открывает центральную группу его стихов любовного содержания. По схеме – пастораль, но героиня описана как знатная дама.

Пастораль

(«Estivali sub fervore…» СВ 79 (52))

В подлиннике концы всех строф связаны сквозной рифмой. Шуман допускает возможность, что конец стихотворения не сохранился.

Начало пасторали

(«Exiit diluculo…» СВ 90 (63))

В СВ только первые две строфы, третья – в другой мюнхенской рукописи; Шуман видит в ней попытку малоталантливого подражателя продолжить незавершенный буранский отрывок. Л. Гинзбург в своем переводе этого стихотворения добавил к нему концовку собственного сочинения. Стихотворение, тождественное по жанру с предыдущим, но разительно несхожее по стилю, простоватому и бесхитростному.

Жалобы девушки

(«Huc usque, me miseram!..» СВ 126 (88))

Сохранилось только в «Буране», где по явному недоразумению стихотворению предпослана начальная строфа:

 
Дни пришли весенние,
Птичье льется пение,
Все цветут растения, —
Эйя! —
Вся земля
Полна любви веселия!
 

Некоторые исследователи предлагали также считать интерполяцией одну из строф (например, последнюю), а остальной текст группировать в шестистишия.

Прение Флоры и Филлиды

(«Anni parte florida, celo puriore…» CB 92 (65))

Одна из самых популярных вагантских поэм вообще и на тему соперничества клирика и рыцаря в частности; сохранилась в 10 рукописях, не считая первого издания 1599 г., в котором авторство приписано некоему «Рурицию, полустихотворцу», и почти одновременно появившегося английского перевода (в приложении к «Овидиеву Пиру» Дж. Чапмена, 1595; автор перевода неизвестен). Есть основания думать, что именно это произведение было самым ранним из стихов на эту тему (первая половина XII в.?) и послужило образцом в латинской литературе для «Ремирмонского собора», а в новоязычной – для «Флорансы и Бланшефлоры» (середина XII в.), от которых пошли уже остальные версии. (Вальтер сообщает, между прочим, что существует и стихотворный дебат между клириком и рыцарем только в социальном плане, без привлечения мотива любовного соперничества, – к сожалению, еще не изданный.) Стихотворение изысканного ученого стиля, насыщенное античными реминисценциями; жанр его – от эклоги-дебата, тема его – от овидиевского соперничества поэта и воина (но у Овидия, напротив, поэт беден, а воин богат); «Нептунов мул» навеян Клавдианом, VII, 197 (о Нептуновых конях); вакхическая свита с Силеном описана, в конечном счете, по овидиевскому же образцу (напр., «Наука любви», I, 541–548), а связана с Амуром уже у Сидония Аполлинария («Эпиталамий Рурицию и Иберии»).

Риполльский аноним

Разговор влюбленных

(«Conqueror et doleo de te, mea dulcis amica…» Raby, p. 243)

Стихотворение № 25 из Риполльской рукописи (см. о ней статью, стр. 437). «Дебатом между овидиевским и куртуазным пониманием любви» остроумно называет это стихотворение Дронке. Форма его провинциально-архаична: гексаметры, зарифмованные парами, считались более примитивным стихом, чем леонины.

Стих об Амуре

(«Est Amor alatus puer et levis, est faretratus…» CB 154 (116 b))

Текст по Шуману; в обеих сохранившихся рукописях порядок строк спутан и есть пропуски. Вариация темы, идущей от античности (в частности от Овидия, «Любовные элегии», I, 10, 15 и «Наука любви», II, 19).

Стих благоговейный о любовном исцелении

(«Si linguis angelicis loquar et humanis…» СВ 77 (50))

Сохранилось только в «Буране», где следует – по формальному сходству или по эмоциональному контрасту? – непосредственно после «Храма Венеры» (см. выше, стр. 50). Один из лучших образцов куртуазного религиозно окрашенного стиля в вагантской поэзии; разбору этого стихотворения посвящен целый раздел в книге Дронке. Религиозная символика образа розы, составляющего центр стихотворения, общеизвестна.

Вечерняя песня

(«Dum Diane vitrea…» СВ 62 (37))

Сохранилось только в «Буране»; там же и пародическая перелицовка этого стихотворения на кабацкий лад (см. статью, стр. 486). По изысканности и нестандартности образов стихотворение заслуженно считается «жемчужиной вагантской лирики». Главная трудность для восприятия и понимания этого стихотворения – строфы 5–6, описывающие «физиологию сна» в средневековом понимании; большинство исследователей считают их неуместной интерполяцией, Шуман вообще обрывает стихотворение после 3 строфы, усматривая в остальном лишь позднейшее добавление; мы не включили их в стихотворный перевод и даем здесь в прозаическом: «Из радостной утробы нашей вздымается испарение, орошающее три келии нашего мозга; оно отуманивает очи, клонимые к дремоте, оно застилает дымкою взгляд, закрывая ему дальние просторы, – так сковывают нам глаза душевные наши качества, видимые наши пособники». Дронке пытается подробно, со ссылками на средневековых медиков и на параллель из Хильдегарды Бингенской (середина XII в.), обосновать подлинность этих строф, но вряд ли убедительно.

Ум и страсть

(«Vacillantis trutine…» СВ 108 (159))

Включено также в арундельский сборник. По форме – одна из самых изысканных секвенций в вагантской лирике.

Проклятие Венере

(«Invehar in Venerem…» Kusch, p. 620)

Стихотворение № 22 из ватиканской рукописи, опубликованное Бишоффом в 1930 г. Припев песни оставлен без перевода.

Изгнанническая песня

(«Dulce solum natalis patrie…» CB 119 (82))

Однословные припевы и заключительная строфа имеются не во всех рукописях, поэтому Шуман исключает их из своего текста как позднейшие добавления, хотя и не настаивает на этом. Думается, что поэтика скорее велит их сохранить. Следует лишь отметить, что если снять концовки и с ними слово «странник», то мотив прощания с родиной можно истолковать чисто метафорически (как и предлагает Шуман): герой собирается не уходить от любви, а умереть от любви.

Зимняя песня

(«De ramis cadunt folia…» Raby, p. 316))

Стихотворение из Сен-Марциальского песенника в Парижской библиотеке (ок. 1210 г.). «Зимние песни» сравнительно немногочисленны в вагантской лирике; как «весенние» строятся на параллелизме, так «зимние» – на контрасте жаркого чувства и охладелой природы.

Вальтер Шатильонский

Зимняя песня

(«Importuna Veneri…» Raby, p. 192)

Стихотворение № 18 из Сент-Омерской рукописи. Любопытен мотив «шрама», сразу придающий стихотворению индивидуальный оттенок по сравнению хотя бы с предыдущим.

Вальтер Шатильонский

Отцовская песня

(«Verna redit temperies…» Raby, p. 193)

Стихотворение № 20 из Сент-Омерской рукописи. Стихотворение, уникальное по теме среди не только вагантской, но и всей латинской средневековой лирики. Поэтому, несмотря на сомнения многих исследователей, его скорее можно считать автобиографическим, чем многие другие вагантские стихи от первого лица.

Петр Блуаский

Прощальная песня

(«Dum iuventus floruit…» СВ 30 (10))

Вместе с двумя смежными стихотворениями образует в СВ цикл «отречения от любви», по-видимому, весь принадлежащий Петру Блуаскому. Ритм стихотворения представляет собой очень сложную и изысканную вариацию ритма двух полустиший «вагантской строки». Сожаление о грехах молодости и забота об их искуплении в старости (делом и словом) – частая тема писем Петра Блуаского (см. статью, стр. 470).

VI
БЫЛЬ И СКАЗКА

Эпиграфы

(«Fervet amore Paris; Helenam rapit…» CB, v. 2, p. 163)

Это четверостишие служит как бы конспектом большого стихотворения (27 «единосозвучных» дистихов), начинающегося теми же словами (вошло в СВ, 102 (153)) и в некоторых рукописях помещенного в виде приложения к нему.

(«Servus ait domino: Gratis famulabor…» – «Notices et extraits des mss. latins de la Bibliothèque nationale», XXVIII, 2, n. 2).

Эпиграмма Хильдеберта Лаварденского (1056–1133), виднейшего поэта ученого «предвозрождения» рубежа XI–XII вв., самого талантливого автора «луарской школы»; сюжет – из народного анекдота, форма – подражание эпиграммам Марциала, причем такое искусное, что в некоторых рукописях это стихотворение приписывается самому Марциалу.

Фулберт Шартрский

Стих о монахе Иоанне

(«In gestis patrum veterum…» СС 42 (Langosch, p. 142))

Фулберт Шартрский (ок. 970—1029) – преподаватель, а потом епископ в Шартре, один из ученейших и авторитетнейших людей своего времени, воспитавший в Шартре целое поколение «просветителей» Европы XI в. В его обширном собрании сочинений стихи занимают самое малое место; но в «Кембриджские песни» вошли его стихотворение о соловье и этот (приписываемый ему с некоторым сомнением) стихотворный анекдот, прямой источник которого в житийной литературе неизвестен. Стихотворение было популярно и сохранилось в 11 рукописях.

Херигер Майнцский

(«Heriger, urbis Moguntiacensis…» СС 24 (Langosch, p. 128))

Херигер был Майнцским архиепископом в 913–927 гг.; можно думать, что стихотворение сложено еще в X в. Строфа 7 выпала в рукописи и восстанавливается условно. В подлиннике – слабые односложные рифмы.

Священник и волк

(«Quibus ludus in animo…» CC 35 (Langosch, p. 128))

Анекдот, вариирующий в явно антиклерикальном духе традиционный басенный сюжет о лисе и козле, попавших в колодезь (Эзоп, 9); впоследствии вошел в состав французского «Романа о Лисе», так что можно полагать французское происхождение и этого стихотворения. Та же форма «амвросианского гимна», как и в «Стихе о монахе Иоанне».

Снежный ребенок

(Modus Liebinc: «Advertite, omnes populi…» CC 14 (Langosch, p. 122))

Переложение народной сказки, хорошо известной в Германии, в форму прекрасно выдержанной антифонной секвенции; слово modus (подзаголовок сохранился только в позднейшем списке, куда вошли и другие песни на заданный «напев»: «Песнь Оттонова» и др.) означает «напев» секвенции-образца. Сюжет пользовался популярностью: еще в XIII в. Готфрид Винсальвский в своей стихотворной «Поэтике» пользуется им, чтобы показать, как можно пересказать одно и то же содержание пространно, «умеренно» и сжато.

Лжец

(Modus florum: «Mendosam quam cantilenam…» CC 15 (Langosch, p. 126))

Такое же переложение народной сказки, тоже швабской, на этот раз – в форму более простой унисонной секвенции.

Лантфрид и Коббо

(«Omnis sonus cantilene…» СС 6 (Langosch, p. 116))

Происхождение сюжета этого сказания о верной дружбе неясно: одни исследователи предполагают восточное заимствование, другие – ирландское. Форма – унисонная секвенция; только начальная, не связанная с сюжетом ученая часть о видах музыки (заимствованная из «Этимологий» Исидора Севильского) – антифонная. Сохранилась другая версия той же легенды в парижской рукописи, переложенная сильно испорченными септенариями – стихами, популярными в каролингскую эпоху; в реконструированном виде звучит она так:

 
Жили давнею порою два мужа достойные,
Верной связанные дружбой (так гласит сказание):
Один Лантфрид, другой Коббо, друг другу подобные…
 

Дочь Протерия

(«Quisquis dolosis antiqui…» СС, 30 а (Langosch, p. 108))

Строгая антифонная секвенция, пересказывающая эпизод из жития св. Василия Кесарийского (IV в.), хорошо известного в переводах и на латинском западе в эпоху, предшествующую «Кембриджским песням».

Гугон, Примас Орлеанский

Орфей в загробном мире

(«Orpheus Euridice sociatur, amicus amice…» Langosch, p. 204)

Стих. № 3 по Оксфордской рукописи стихов Примаса. Конец не сохранился. В основе сюжета – рассказ Овидия из X книги «Метаморфоз».

Стих о погибели Трои

(«Pergama flere volo, fato Danais data solo…» CB 101 (152))

«Стихи единосозвучные» (versus unisoni) – термин средневековой поэтики, обозначавший дистихи, повторяющие одну и ту же рифму в конце полустиший и гексаметра, и пентаметра; в русском стихе, где нет традиции рифмовать мужские и женские окончания, такая рифмовка возможна лишь в порядке эксперимента. Стихотворение принадлежит к числу популярнейших: Шуман использовал 61 рукопись и знал или предполагал существование еще нескольких рукописей; первое печатное издание его появилось в первые же десятилетия европейского книгопечатания, ок. 1474 (в книге английского первопечатника В. Кэкстона «Собрание историй о Трое»). Сюжет о Трое обрабатывался многократно, к первой половине XII в. относятся три большие латинские поэмы на эту тему (Петра Сентонжского, Симона – «Золотая коза» и Иосифа Эксетерского), а ок. 1150–1155 гг. появляется знаменитый французский эпос Бенуа де Сент-Мора, за которым последовали другие новоязычные обработки. Это стихотворение удачно выделяется из целого ряда себе подобных сочетанием краткости и риторического пафоса. Мелкие отклонения от традиционных античных версий («Парис поражен Диомедом…») – обычное явление в средневековых переработках античных мифов. Заключительные ламентации о былом величии и наступившем ничтожестве Трои – отражение моралистических установок поэтов-клириков – почти непременная часть всех разработок троянской темы; у Примаса Орлеанского этой теме посвящено целое отдельное стихотворение (в форме рассказа от лица грека-победителя).

Жалобы Дидоны

(«О decus, о Libye regnum, Carthaginis urbem…» CB 100 (151))

Сложная секвенция, построенная как монолог Дидоны, покинутой Энеем (Вергилий, «Энеида», кн. IV). Дидона, финикийская («пунийская») царевна, бежала из родных краев – Тира и Сидона – от вражды своего жестокого брата и увезла с собой его сокровища. Приплыв в Африку («Ливию»), она купила у нумидийского царя Ярба кусок земли и построила там город Карфаген. Ярб сватался к ней, но был отвергнут и стал ее врагом; Дидона предпочла ему Энея, троянского («фригийского») вождя, приплывшего в Африку после падения Трои и долгих скитаний по морю (мимо Сциллы, Харибды и других чудовищ). Но по велению богов Эней покинул Дидону и отплыл дальше, в Италию, где ему предстояло жениться на царевне Лавинии и стать родоначальником римских царей; Дидона не пережила этого и бросилась на меч, предав Энея проклятию. Стихотворение сохранилось в трех рукописях; в одной из них оно сопровождается на полях изображениями Энея (с мечом) и Ярба (со скипетром).

История Аполлония Тирского

(«О Antioche, cur decipis me…» СВ 97 (148))

Стихотворение сохранилось только в «Буране», где оно открывает собой цикл лиро-эпических вариаций на античные темы. Оно представляет собой переработку (антифонные строфы 1а—2b – в виде монолога, далее – в виде повествования от третьего лица с перебивающими репликами и авторскими восклицаниями) очень популярного в средние века «Романа об Аполлонии Тирском», латинского перевода несохранившегося греческого оригинала; на сюжет этого произведения впоследствии Шекспиром была написана драма «Перикл». Сюжет романа таков. Антиох, царь Антиохии, жил в кровосмесительной связи со своей дочерью, и чтобы не отдавать ее замуж, загадывал ее женихам неразрешимые загадки. Один из женихов – Аполлоний Тирский – разгадал, однако, загадку и разгадал тайну отношений царя с дочерью; за это Антиох приказал убить Аполлония и объявил награду за его голову. Аполлоний после ряда приключений терпит кораблекрушение и попадает, голым и нищим, в город Кирену. Здесь он принят при царском дворе, под звуки лиры рассказывает свою историю, в него влюбляется царская дочь Астрага (искажение греческого имени царя – Архестрат), они женятся и живут счастливо. Тем временем приходит весть, что злой Антиох погиб, и Аполлоний может вернуться в родной Тир. Вместе с беременной Астрагой он отплывает на родину; в море у Астраги рождается дочь Тарсия, но сама Астрага впадает в летаргический сон, ее считают мертвой, кладут в гроб и пускают в гробу плыть по волнам; волны выносят ее к берегу Эфеса, где искусный врач замечает в ней признаки жизни и вновь оживляет ее. Тем временем Аполлоний, продолжая свой путь, приплывает в город Тарс, который он когда-то спас от голода большим даром хлеба; здесь он оставляет на воспитание местным жителям Странголию и Дионисиаде свою дочь малютку Тарсию с ее кормилицей Ликоридой, а сам плывет дальше к себе в Тир, обещав вернуться за дочерью ко времени ее совершеннолетия. Странголий и Дионисиада завидуют, что их воспитанница Тарсия красивее их собственной дочери, и хотят ее убить; но у раба-убийцы Тарсию отбивают морские пираты, отвозят в Митилену и продают в публичный дом. Однако и в публичном доме она остается девицею, трогая сердце каждого приходящего рассказом о своей несчастной жизни: ей платят деньги, не касаясь ее. Аполлоний Тирский тем временем, дождавшись срока, плывет за дочерью; Странголий и Дионисиада уверяют, что она умерла от болезни, и показывают ему мнимое ее надгробие. Удрученный Аполлоний едет дальше, попадает в Митилену; местный царь Арфакс (в подлиннике – Афинагор), чтобы развеять его печаль, вызывает из публичного дома Тарсию с лирой. Из песни Тарсии Аполлоний узнает свою дочь; затем, проезжая через Эфес, встречается со своей воскресшей женой Астрагой; Тарсия выдается замуж за Арфакса Митиленского, злодеи наказываются, роман кончается счастливо. Читатель может судить, с каким искусством из этого сложного сюжета выделены патетические моменты, слагающиеся в арию-конспект средневекового поэта.