Текст книги "В космической пустоте"

Автор книги: Найджел Финдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Он открыл глаза и прищурился от света, льющегося в иллюминатор. Какое-то мгновение он не помнил точно, где находится, потом память вернулась полностью. Он был в каюте Элфреда.

Он спрыгнул с узкой койки и с интересом огляделся. Он ожидал, что каюта первого помощника каким-то образом будет соответствовать личности и происхождению этого большого человека. На переборках будут висеть памятные вещи, возможно, старый зазубренный палаш, который он отобрал у достойного противника, или вымпел подразделения, с которым он сражался. Повсюду будут свалены карты и книги. Это было бы удобным убежищем для человека, который нуждался в бегстве от своих обязанностей.

Если бы Телдин когда-нибудь считал себя непогрешимым судьей характера, то каюта Элфреда разрушила бы это представление навсегда. Маленькая каюта была спартанской, почти голой. На переборках не было ни трофеев, ни книг – вообще ничего, что давало бы представление о личности владельца. Дорожный сундук, вероятно, с личными вещами Элфреда, стоял в ногах узкой деревянной койки. К переборке рядом с дверью был привинчен небольшой письменный стол, а под иллюминатором – мягкая скамья. Единственное, что соответствовало ожиданиям Телдина, была карта: на столе лежала звездная карта, удерживаемая на месте маленькими металлическими зажимами.

Оглядываясь назад, Телдин понял, что именно такой каюты ему и следовало ожидать с самого начала. Сколько времени, на самом деле, Элфред проводил в своей каюте? Казалось, практически ничего. Воин всегда был на мостике или бродил по кораблю. Для такого человека его каюта была бы местом для сна, не более того. Зачем бы ему понадобилось украшать ее или даже ставить на ней печать собственной личности, когда у него практически не было времени, чтобы увидеть это?

Телдин улыбнулся про себя. Элфред все еще оставался в некотором роде загадкой, но Телдин постепенно начинал лучше понимать дородного воина.

Он с наслаждением потянулся. – «Ну что ж», – подумал он, – «мне пора выходить». Кстати, который час? Это было что-то в корабельной жизни, к чему он так и не смог привыкнуть. Был ли корабль в диком пространстве или в потоке, невозможно было определить время, просто взглянув за борт. Приходилось полагаться на корабельный колокол, и даже тогда было неясно, что это за время.

С минуту он прислушивался. На корабле было довольно тихо, никаких громких звуков на палубе. Это ничего не означало, конечно. После битвы с неогами Элфред, вероятно, предпочтет управлять кораблем с как можно меньшим количеством людей на вахте и дать остальным возможность поспать.

Кстати, а где же Элфред?

Телдин открыл дверь каюты. Женщина из членов экипажа проходила мимо, но остановилась, когда увидела Телдина, стоящего в дверях. Она слегка отодвинулась, словно давая ему больше места.

– Сколько сейчас времени? – спросил он.

– Две склянки, сэр.

Телдин поднял бровь. – «Сэр», что это? Уровень уважения вырос даже больше, чем он думал. Он должен был признать, что это было приятно, в некотором смысле, но это было основано на неправильном толковании. – «Ну что ж», – подумал он, – «теперь уж ничего не поделаешь».

Две склянки. Это означало, что он проспал около восьми часов. Он снова потянулся, наслаждаясь напряжением своих хорошо отдохнувших мышц, и указал пальцем вперед, на мостик. – Кто сейчас дежурит на мостике? – спросил он.

Женщина странно посмотрела на него. – Уже две склянки ночной вахты, сэр, – ответила она.

Он рассеянно поблагодарил ее, и она пошла дальше по своим делам. Ночная вахта означала, что он проспал около двадцати четырех часов. Неудивительно, что он чувствовал себя таким отдохнувшим.

– А где Элфред Сильверхорн? – он вдруг подумал, что надо было спросить женщину, но она уже исчезла в коридоре, ведущем на грузовую палубу. Он пожал плечами. Скорее всего, первый помощник был на мостике. И он двинулся вперед.

Но тут его остановил шум, донесшийся из офицерского салона. Это был какой-то фыркающий рокот. Сначала он не мог определить, что это, но потом широкая улыбка расплылась по его лицу. Он тихо подошел к двери салона и открыл ее.

Он нашел Элфреда. Первый помощник безжизненно развалился в кресле, закинув ноги на стол. Его руки безвольно свисали с обеих сторон кресла, так что пальцы касались палубы. Его рот был приоткрыт и давал выход грохочущему храпу, который услышал Телдин. Телдин осторожно закрыл дверь. – «Пусть человек спит», – подумал он, – «ему это нужно».

В голове Телдина сложились слова: – Итак, вы возвращаетесь в страну бодрствующих.

– «Опять проблема с ментальной коммуникацией», – подумал Телдин, – «невозможно определить, откуда она исходит». Он огляделся в поисках Эстрисса.

Иллитид подошел к нему с кормового конца коридора. – Вы чувствуете себя лучше? – продолжило существо.

– Гораздо лучше, – ответил Телдин. – Я чувствую, что просто вернулся к жизни.

Эстрисс кивнул. – Вы были опустошены. Не просто устали, а опустошены. Я почувствовал разницу.

– Что это значит?

– Я думаю, это означает, что плащ черпает часть своей энергии из вас, – объяснил иллитид. Подавляющее большинство заколдованных предметов не работают таким образом. Они черпают всю необходимую им энергию из других источников, а воля пользователя – это всего лишь спусковой крючок, а не источник энергии.

Телдин покачал головой. В словах Эстрисса было что-то эмоционально тревожное. – Он, что, предназначен именно для этого? – спросил он.

– Я уверен, что это не так, – ответил ему Эстрисс. Внезапно, словно впервые осознав, где они находятся, иллитид огляделся. – Вы знаете, о некоторых вещах лучше говорить наедине, – сказал он. Может быть, продолжим в моей каюте?

*****

Если каюта Элфреда была лишена индивидуальности, то каюта пожирателя разума была почти переполнена. Почти каждый квадратный дюйм переборок большой каюты был покрыт какими-то произведениями искусства: картинами, гобеленами и другими видами искусства, которых Телдин никогда раньше не видел. Например, на почетном месте на кормовой стене находилось большое круглое металлическое кольцо более двух футов в диаметре. Кольцо пересекали тонкие провода из металла разных цветов. Там, где провода пересекались ближе к середине кольца, они скручивались и переплетались друг с другом, образуя замысловатое переплетение металлических нитей. Узор казался каким-то образом на грани между хаосом и порядком. Когда Телдин сосредотачивался на этой композиции, все казалось совершенно случайным. Но когда он не концентрировался, а просто позволял своему разуму дрейфовать и познавать конструкцию, не анализируя ее, он не мог избавиться от ощущения, что в проводах была какая-то организация, какой-то более высокий образец рисунка, который был просто за пределами способности его разума воспринять его.

Картины и гобелены были более привычными видами искусства, но в них тоже было что-то необычное. В тех, что изображали пейзажи или фигуры, в некоторых местах, казалось, отсутствовали детали – удивительно, поскольку в целом работы были невероятно сложными. Даже гобелены с абстрактными геометрическими узорами выглядели не совсем правильно. Эти, регулярно повторяющиеся геометрические мотивы, казалось, прерывались здесь и там невыразительными областями темно-красного цвета. По какой-то причине Телдин нашел эти фрагменты слегка разочаровывающими.

Он повернулся к Эстриссу, который с явным интересом наблюдал за его осмотром. – Это искусство иллитидов? – спросил он.

– Да, это так. Как вы его находите?

Телдин помолчал. Он вдруг почувствовал легкое раздражение. В конце концов, много ли он знает об Эстриссе? В часы уединения существа в его каюте, пожиратель разума мог создавать эти картины, эти гобелены. Телдин не хотел обидеть друга. – Очень интересно, – с энтузиазмом сказал он. – Мне они нравятся.

– Передают ли они вам какие-либо эмоции? – спросил Эстрисс. Он указал на один из гобеленов – замысловатую мозаику из пятиконечных звезд, прерванных тут и там большими областями невыразительного красного цвета. – Вот этот, например. Какие эмоции он вам создает?

Телдин внимательно посмотрел на гобелен. Плетение было невероятно сложным, и было восхитительно, как звезды – каждая слегка отличалась по форме, переплетались так идеально, но… – Никаких настоящих эмоций, – вынужден был признать он.

Эстрисс выглядел разочарованным. – Правда? Это одна из самых эмоционально выразительных работ, которые я когда-либо встречал. И Эстрисс уставился на Телдина своими белыми глазами. – Вы уверены? Нет чувства гордости, ликования?

– Ничего.

Иллитид издал свистящий вздох. – Кажется, есть вещи, которые просто не могут пересечь расовые границы, – сказал он. – Конечно, многое из этого может быть связано с различиями в наших оптических восприятиях. Он протянул красный палец и коснулся одного из безликих темно-красных пятен на гобелене. – Видите ли вы здесь продолжение рисунка?

Телдин присмотрелся внимательнее, но область оставалась неразборчиво красной. – Нет, – сказал он. – Что вы имеете в виду?

– На мой взгляд, – объяснил иллитид, – узор там так же ясен, как и здесь. Он указал на область, где звезды сильно контрастировали синими и зелеными расцветками.

– Как это возможно?

– Мои глаза приспособлены видеть дальше в инфракрасном диапазоне, чем человеческие, – объяснил Эстрисс. Когда я вижу радугу, я вижу еще две полосы цвета за красной полосой – цвета, которые люди не могут видеть.

Телдин почувствовал, как в нем растет удивление. – Как они выглядят, эти цвета? – спросил он.

Щупальца иллитида задергались от удовольствия. – Сначала опишите мне, как выглядит зеленый цвет, – предложил он.

Телдин был ошеломлен. – Что? Ах, да, он выглядит… Его голос затих, и ему пришлось улыбнуться. – Да, он выглядит зеленым, – закончил он. – Ладно, это был глупый вопрос.

Эстрисс пожал плечами, как раздробленным позвоночником. – Мы далеко ушли от темы, – заметил он. – Мы говорили о плаще.

Немного смущаясь, Телдин прикоснулся к накидке, все еще остававшейся небольшой лентой на шее. – Вы говорите, что он отнимает у меня энергию, – сказал он. – Как это происходит?

– Я не могу быть в этом уверен, – признался Эстрисс. – Большинство заколдованных предметов черпают свою энергию непосредственно из других источников – из Позитивных или Негативных Материальных Плоскостей, например, – так же, как и заклинания.

– Я думал, что сами волшебники являются источником энергии для собственных заклинаний, – вставил Телдин.

Эстрисс покачал головой. – Это невозможно, – категорически ответил он. – Вы знаете, сколько энергии уходит даже на самые простые заклинания? Если бы эта энергия была извлечена непосредственно из заклинателя, она оставила бы его, по крайней мере, истощенным, но, скорее всего, безжизненной оболочкой. Нет, энергия приходит откуда-то извне. Теперь, о заколдованных предметах, – он плавно вернулся к своей первоначальной точке зрения, – энергия фокусируется предметом и направляется так, чтобы получить эффект в физическом мире. Это похоже вот на что, давайте, возьмем аналогию, на действие, когда вы несете фонарь. Энергия света фонаря производится и фокусируется самим фонарем, хотя именно вы направляете эту энергию, перемещая фонарь в нужном вам направлении. Вы понимаете?

– Думаю, да, – медленно произнес Телдин. – А с плащом по-другому?

– Плащ другой, – подтвердил Эстрисс. – Когда вы использовали магию, чтобы защитить себя от нападающего, энергия направлялась через вас, через ваше тело. Это было так, как, если бы плащ вливал энергию в ваше тело, а затем вы высвобождали эту энергию так, как вам хотелось. Разве не так вы себя чувствовали?

Телдин вспомнил ощущения – поток жара по всему телу, ощущение, что он, должно быть, горит светом, ужас, боль и экстаз… Он, молча, кивнул.

– В этом смысле плащ отличается от всего, с чем я сталкивался ранее, – продолжал иллитид. – И это еще не все. Тот факт, что вы были истощены после действия плаща, говорит мне, что часть вашей собственной энергии была добавлена к тому, что обеспечил плащ. Вы внесли свой вклад в энергию – не очень большой, иначе вы были бы сейчас мертвы, но в какой-то степени. Лицевые щупальца пожирателя разума извивались, усиливая напряженность в его мысленных словах. – Вы понимаете, что это значит? – спросил он. – Это означает, что вы активно участвовали в использовании магии, но вы не маг. Я никогда раньше не слышал ни о чем подобном.

Телдин снова покачал головой. Это становилось все глубже, и у него никогда не было ни интереса, ни решимости озадачиваться философией. А еще ему становилось страшно. – И именно так это должно работать? – спросил он.

– Серьезно сомневаюсь, – тут же ответил Эстрисс. – Я думаю, это результат в том, что вы не знаете, как управлять функциями плаща. – А это опасно?

– Я думаю, что это вполне возможно, – рассудительно ответил ему иллитид. – Хотя это было впечатляюще и очень эффективно, но энергия, которой вы обладали на баке, была относительно незначительной, как это обычно бывает. Нет никаких оснований полагать, что демонстрация, которую мы наблюдали, является самой мощной способностью, которой обладает плащ. Вполне возможно, что вы можете случайно вызвать функцию, которая является более значительной, которая будет вливать больше энергии через ваше тело. Возможно также, что ваше непреднамеренное… участие… в этом, сделает так, что поток энергии может навредить вам.

– Или убить меня, – тихо добавил Телдин.

– Или убить вас.

– Что же мне делать? Никогда не пользоваться плащом? Я не знаю, как я использовал его на этот раз.

– Нет, – резко ответил иллитид. – Решение никогда не использовать плащ бесполезно. На этот раз запуск энергии плаща сработал случайно. Вы не собирались сознательно использовать его. Кажется вероятным, а возможно, и неизбежным, что вы снова вызовете его случайно.

– Но тогда что, же мне делать? – в отчаянии спросил Телдин. – Я не могу снять плащ, и если я не сниму его, то, в конце концов, он убьет меня, не так ли? Он прошептал одно из наемнических ругательств Элфреда. – Вопрос только в том, что убьет меня первым – плащ или неоги?

– Есть другой способ, – твердо оборвал его Эстрисс. – Я сказал, что эффект истощения произошел просто потому, что вы не знакомы с управлением плащом. Впрочем, если бы вы внимательно…

Телдин несколько мгновений помолчал, потом настойчиво спросил: – Но как? Он никогда ничего не делает, когда я этого хочу, только когда он сам этого пожелает. Он вздрогнул. На мгновение он почти поверил, что плащ за его спиной – это какой-то разум, возможно, зловещий, учитывая то, что происходило с ним в последнее время, который играет с ним, как кошка с мышью… прежде чем убить.

Эстрисс затряс головой так яростно, что его лицевые щупальца затрепетали. – В эту ловушку легко попасть, приписывая плащу разум, – твердо сказал он, – но я призываю вас не попадаться в нее. У плаща нет чувств, ни одного, но… Глаза существа закрылись под двойными веками. – Но в каком-то смысле вы правы. Проблема заключается в «запуске» плаща.

– А как вы обычно запускаете в действие магические предметы?

– О, есть масса вариантов, – ответил иллитид. Для некоторых предметов – это просто нужное слово, которое должно быть произнесено вслух или повторено мысленно. Для других достаточно визуализировать желаемый результат. Для третьих – это просто воздействие вашей воли, словно, когда вы двигаете рукой. Существо остановилось. – Судя по моим исследованиям «Джуны», – продолжил он, – есть и другие пути. В конце концов, слово команды – это просто ряд символов, в данном случае, произносимых слогов, нанизанных друг на друга в определенной последовательности. Есть и другие виды символов. Мое исследование предполагает, что некоторые элементы могут быть вызваны визуализацией последовательности геометрических форм или отношений. Или даже, возможно, последовательностью эмоций. Вы понимаете?

– Только смутно, – признался Телдин, – но я, все-таки, не очень понимаю, как слово может что-то вызвать. Он помедлил. – Какое это имеет значение?

– Что вы почувствовали, Телдин? – напряженно спросил Эстрисс. – Что вы чувствовали, о чем думали, когда дрались с человеком на баке? Попробуйте вспомнить.

– Я почувствовал страх, – мгновенно ответил Телдин. – Я подумал… Я подумал, что сейчас умру.

– Будьте точнее.

– Я не знаю.

– Я видел ваши движения, когда пытался добраться до вас. Вы протянули руку к нападавшему человеку. Почему? О чем вы думали? Что именно?

Телдин попытался мысленно вернуться к тому моменту, но это было трудно. Воспоминание было расплывчатым, нечетким. Да, иллитид был прав. Он протянул руку. Почему? Чтобы спасти себя? Чтобы блокировать взмах этого смертоносного меча… – «Чтобы остановить его». Но как?

– Не знаю, – сказал Телдин, – это был просто рефлекс. Он бы не сработал.

– Но вы остановили его, – напомнил ему Эстрисс. – Возможно, плащ откликнулся на ваши эмоции, на ваше желание остановить этого человека любым возможным способом. Возможно, это было желание, непреднамеренный акт воли… если в этом есть хоть какой-то смысл. Иллитид на мгновение задумался. – Что вы почувствовали, когда появилась энергия?

– Тепло, – ответил Телдин, – и свет. Плащ вспыхнул светом…

– Я не видел никакого света, – перебил его Эстрисс.

Телдин нахмурился. – Это то, что я почувствовал, это было как солнце за моей спиной, но гораздо сильнее. Свет и тепло распространились по моему телу.

– Вы вскрикнули.

– Оно будто обожгло… но этого не произошло. Телдин помолчал, пытаясь разобраться в воспоминаниях. – Не знаю, – сказал он, наконец. – Это было так больно, что стало приятно. Или стало так хорошо, что причиняло боль. Я не могу точно вспомнить, что именно, и я не уверен, что понимал даже в то время.

Эстрисс кивнул. – Я хочу, чтобы вы провели эксперимент, – сказал он. Попытайтесь воссоздать эти чувства. Я хочу, чтобы вы их себе представили. Представьте их так сильно, что вы сможете почувствовать их снова. И, – он указал на дверь каюты, – я хочу, чтобы вы защитились от этой двери.

Телдин разинул рот. – Что?

– Плащ однажды встал на вашу защиту, – сказал иллитид. Это спасло вам жизнь. Что хорошего в защите, если вы не можете использовать ее по своему желанию? Я верю, что вы должны научиться управлять энергией плаща, и есть только один способ научиться. Экспериментировать. Пытаться. – Попытайтесь для меня, – настаивал он. – Дверь – это существо, которое хочет убить вас, и вы должны защитить себя. Сделайте это.

Телдин улыбнулся; слова иллитида так напоминали урок Элфреда с мечом. Тем не менее, он должен был признать, что идея была интригующей, привлекательной в мрачном смысле. Он видел, как Валлус использовал магию, чтобы спасти свою собственную жизнь и жизни своих коллег, и предполагал, что такая сила навсегда будет вне его досягаемости. Но тут появился Эстрисс, сказавший ему, что он, возможно, сможет сделать нечто подобное.

Он не мог игнорировать слова иллитида об опасности плаща. Если Эстрисс прав, если единственный способ не дать плащу когда-нибудь убить его – это попрактиковаться в его использовании, и он должен попытаться.

Он кивнул и закрыл свои глаза. – «Переживи все заново», – сказал он себе. «Я здесь, я должен что-то сделать, или я умру». Он вспомнил ощущение жара на спине, сконцентрировался на нем, попытался почувствовать его еще раз. Жар и свет вспыхнули вокруг его плеч, вливаясь в его тело, прожигая его кости, как молния. Ощущение всепоглощающей энергии, пронизывающей его насквозь, вырывающейся наружу. Боль и удовольствие, удовольствие и боль. – «Живи этим», – сказал он себе. Он попытался воссоздать ощущение силы, поднимающейся внутри него, поднимающейся так сильно, что она должна была куда-то выйти, иначе он взорвется. Он махнул рукой в сторону двери…

Ничего. Интенсивность воспоминаний померкла. Он отпустил их – не без укола грусти, позволил своей концентрации ускользнуть. Он открыл глаза. Его грудь горела от задержки дыхания, а когда он вытер лоб, его пальцы стали влажными от пота. – Не могу, – глухо сказал он.

Эстрисс кивнул. – Думаю, эмоции играют в этом большую роль, – задумчиво произнес он. – Вы боялись за свою жизнь, вы хотели сделать все, чтобы остановить нападавшего человека, и плащ ответил на это. Существо остановилось. – Если мы доведем эксперимент до логического завершения, я, наверное, попытаюсь напасть на вас. Его щупальца продемонстрировали веселье. – Но я боюсь, что этот эксперимент может оказаться слишком удачным.

– Есть еще одна возможность, которую я хотел бы, чтобы вы попробовали, – продолжал иллитид, – если вы согласны.

Телдин глубоко вздохнул, чтобы снять напряжение в груди, и кивнул. – Ничего радикального, надеюсь? – спросил он. – Менее радикально, чем в предыдущем эксперименте, – заверил его Эстрисс. – А что это?

– Позвольте мне рассказать вам кое-что из моих исследований «Джуны», – предложил Эстрисс.

Телдин огляделся в поисках места, где можно было бы присесть. На койке в каюте не было матраса, но, по крайней мере, она была плоской, поэтому он устроился на краю.

– Все легенды и мифы, связанные с «Джуной», имеют один общий мотив, – продолжал иллитид. – В некоторых случаях он занимает центральное место, в других – только затрагивается, но, похоже, является общим. Он помолчал.

– Продолжайте, – послушно подсказал Телдин. – Что это?

– Оборотничество, – сказал Эстрисс. – Способность менять форму, принимать разные обличья. Поначалу я полагал, что это символично, просто отражает способность приспосабливаться к различным ситуациям, но по мере дальнейшего изучения я пришел к выводу, что эти истории, по крайней мере, частично натуралистичны. Я верю, что «Джуна» были экспертами в магии превращения. Он помедлил. – Будете ли вы доверять мне в этом заключении, или я должен представить свои доказательства?

– Я доверяю вам, – поспешно ответил Телдин.

Эстрисс кивнул. – Если плащ был создан «Джуной», как я подозреваю, то он может включать в себя какую-то форму заклинания для оборотничества. Вы попробуете это для меня?

– «Это становится слишком странным», – подумал Телдин, но он не мог сказать этого иллитиду. В конце концов, с тем, что он видел за последние пару дней, как он мог отказаться от рассмотрения чего-то только потому, что это звучало странно? – Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Проще говоря, я хочу, чтобы вы попытались принять облик другого человека. Например, Элфреда Сильверхорна.

– Как?

Мысленный голос иллитида принял успокаивающий, почти отеческий тон. – Я понимаю, что это звучит дико, – сказал Эстрисс. – Или, может быть, «дико» – недостаточно сильное слово. Поверьте мне, я бы даже не предложил этого, если бы не было доказательств, подтверждающих мои идеи. Он помолчал. – Я понимаю, что вы несколько смущены этим, не так ли?

Телдину пришлось кивнуть. Он не совсем понимал почему, в конце концов, он и иллитид были единственными людьми в комнате, но он чувствовал себя смущенным, даже униженным.

– Мне трудно понять человеческие эмоции, – продолжал Эстрисс. – Не уменьшится ли ваше смущение, если я заверю вас, что делаю это не для того, чтобы поставить вас в позорное положение?

Телдин не смог сдержать улыбки. Иллитид казался таким серьезным, таким бесхитростным. – Скажите мне, что делать, – предложил он.

– Я могу только догадываться об этом, так что вы должны быть терпеливы со мной, – сказал Эстрисс. Во-первых, пожалуйста, закройте свои глаза и создайте в уме детальную картину лица Элфреда Сильверхорна.

Телдин сделал, как ему было велено. Закрыв глаза, он представил себе лицо Элфреда, висящее перед ним в пустоте. Медленно он позволил ему сложиться в детали: вьющиеся светлые волосы, коротко подстриженные на голове; белый как кость шрам над правой бровью; морщины на загорелой коже, обрамляющие спокойные глаза; кривая усмешка.

– У вас получилось? – спросил Эстрисс.

– Да, – ответил Телдин, не открывая глаз. – Сделайте следующий шаг. Представьте свое лицо рядом с лицом Элфреда. Опять же, сделайте это, как можно более подробно.

Телдин был немного удивлен тем, насколько труднее ему было создать свой собственный портрет. Конечно, он должен быть более знаком со своим собственным лицом, которое он имел каждый день. Но нет, понял он через мгновение, это не обязательно так. Когда он видел свое собственное лицо? В зеркале, когда брился каждый день, вот и все.

Он снова попытался сложить картину в подробностях: худощавое лицо с точеными скулами; загорелая кожа, еще более темная, чем у Элфреда; короткие, выгоревшие на солнце, каштановые волосы; сеть гусиных лапок, обрамляющих яркие васильковые глаза.

– А теперь переместите изображение лица Элфреда на свое, – приказал Эстрисс. – Лицо Элфреда должно полностью закрывать ваше. Там, где эти два лица накладываются друг на друга, оба лица все еще существуют, но видно только лицо Элфреда. Вы понимаете?

Опасаясь, что разговор может каким-то образом нарушить его концентрацию, Телдин, молча, кивнул. Перед его мысленным взором мелькнуло лицо Элфреда, пока оно не перекрыло его собственное лицо. Сначала он мог видеть оба лица в каком-то странном наложении. Голубые и серые глаза смотрели из одних и тех же глазниц; каштановые и светлые волосы покрывали голову. Затем, медленно, его собственные черты начали исчезать из поля зрения.

Энергия! Он почувствовал теплое покалывание в плечах, распространившееся на грудь. Оно было гораздо тоньше, чем то, что он чувствовал на баке. И было ли оно вообще, на самом деле? Или он просто выдал желаемое за действительное? После того, что сказал ему иллитид, он хотел иметь возможность призвать силу плаща…

Мысленные картины начали исчезать. Усилием воли Телдин проигнорировал свои вопросы и намек на энергию – если это было именно так, и выбросил их из головы. Все, что имело значение в данный момент, – это лица, которые он представлял.

В его мысленной картине, наконец, исчезли его собственные черты. Остался только Элфред.

Он услышал резкий, шипящий вздох Эстрисса. Он медленно открыл глаза.

Пожиратель разума пристально смотрел на него. Лицевые щупальца иллитида были неподвижны. На самом деле, все существо было неподвижно, как статуя.

– Это сработало? – спросил Телдин.

Эстрисс немного помолчал, потом спросил: – Что вы чувствуете? Его мысленный тон был бесстрастным, уклончивым.

Пристальный взгляд иллитида обеспокоил Телдина. Он поерзал на краю койки. – Кажется, я что-то почувствовал, – медленно проговорил он, – но не уверен. Это может быть мое воображение.

– Как вы себя чувствуете сейчас? – настаивал Эстрисс. – Тепло? Холодно?

Телдин помолчал. Теперь, когда пожиратель разума упомянул об этом, ему показалось, что температура в каюте упала на пару градусов. К тому же, он испытывал то тонкое, какое-то раздражающее чувство, которое всегда ассоциировалось у него с недосыпанием или недоеданием. – Немного прохладно, – ответил он, наконец. – Эстрисс, это сработало?

Эстрисс ответил не сразу, и этого было достаточно. Телдин поднес руку к лицу, провел пальцами по носу и щеке…

И со сдавленным криком отдернул руку. Он касался не своего лица. Нос был шире, скулы менее выражены. Даже текстура кожи была другой. Ощущения его пальцев были такими, будто он протянул руку и коснулся чьего-то лица, но нервы его лица чувствовали его исследующие пальцы, как, будто все было в порядке. Сочетание прозаического с чуждым было шокирующим. Оно было просто ужасающим на каком-то глубинном уровне его существа. Он вскочил на ноги и оглядел каюту в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать вместо зеркала.

Эстрисс предвидел его потребность. Он достал из ящика стола тонкий диск из тонко отполированного серебристого металла и, не говоря ни слова, протянул его Телдину.

Телдин несколько мгновений держал зеркало на уровне груди. Он знал, что увидит, и не удивился бы. Каково это – увидеть чужое лицо вместо своего? Как он отреагирует? Он глубоко вздохнул и поднял зеркало.

Самым большим потрясением было то, что настоящего шока не было. Лицо в полированном серебре принадлежало Элфреду, в этом не было никаких сомнений, но эмоционально это мало что значило. Казалось, что рядом с ним стоит Элфред, а Телдин держит зеркало под таким углом, что в нем отражается лицо другого человека. Он снова поднес руку к своей щеке.

В этот момент его ударил шок, почти настолько сильный, что он выронил зеркало. Это снова было сопоставление знакомого и странного. Мышцы его руки и кисти говорили ему, что он поднимает руку к своему лицу. Зеркало подсказало ему, что он тянется к лицу Элфреда. Обнадеживающая ложь о том, что лицо в зеркале каким-то образом не связано с его телом, был разбита вдребезги. Он стиснул зубы, чтобы не захныкать от атавистического страха. В зеркале лицо Элфреда повторило это движение.

Прикосновение к плечу заставило его подпрыгнуть. Рука Эстрисса ободряюще сжала его плечо. Сделав над собой усилие, Телдин взял свои смешанные эмоции под контроль. – Со мной все в порядке, – тихо сказал он. Удивительно, но его собственный голос успокаивающе прозвучал в его собственных ушах. Он снова посмотрел на свое отражение в зеркале, на этот раз, стараясь быть более критичным и менее эмоциональным в своих реакциях.

Было что-то не так с изображением, и он понял это сразу, кроме полной неправильности наличия не того лица, конечно. Отдельные черты лица казались правильными, почти идеально соответствуя его воспоминаниям об Элфреде, но было что-то еще, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять это. Лицо принадлежало Элфреду, но шея и плечи под ним принадлежали Телдину. Голова у Элфреда была большая, как и все остальное тело, а шея – толстая и мускулистая. В зеркале большая голова воина покоилась на относительно тонкой шее Телдина.

Он ощупал свою шею пальцами. По крайней мере, здесь не было разрыва; его шея чувствовала себя так, как всегда. – «Могу ли я изменить это»? – удивился он, закрыл глаза и сосредоточился на воссоздании мысленного образа Элфреда, на этот раз и шеи тоже.

Хватка иллитида на его плече усилилась, нарушая его концентрацию. Он снова открыл глаза.

Эстрисс был расстроен, это было видно по резким движениям его лицевых щупалец. – Нет, – настойчиво произнес его мысленный голос. Больше ничего не делайте, по крайней мере, сейчас. Давайте двигаться медленно. Скажите мне еще раз, что вы чувствуете?

Телдин быстро мысленно оглядел себя. Ощущение холода, какого-то напряжения – это было единственное, что он мог описать даже самому себе, все еще присутствовало. Может быть, оно стало чуть заметнее. Он описал это ощущение Эстриссу.

Пожиратель разума задумчиво кивнул. – Хм, чувствуется утечка, – размышлял он. – Вы вносите энергию в этот процесс. Эстрисс на мгновение задумался. – Изменение формы кажется проверяемым, – продолжал он. – Скажите, вы концентрируетесь на поддержании этого состояния?