Текст книги "Граница (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 14

Это был, по сути, целый полотняный дом, натянутый на железный каркас. Типичная палатка рекрутинговой компании, чья задача ездить по отсталым районам, набирая добровольцев для выполнения неквалифицированной работы. А набирали добровольцев простым до гениальности способом: спаивали, потом подсовывали пьяному контракт, и готов, голубчик. Отвязаться же от них почти невозможно: как и этнографы, они обладали статусом неприкосновенности, и за оскорбление, нанесенное им, могла поплатиться вся деревня.

Жители этой деревни уже с ними сталкивались – или слышали раньше, – иначе бы спешили выпить на дармовщинку, а не звали бы Заклятую на помощь. В принципе, опасность не маленькая: одна рекрутинговая команда могла обезлюдить всю деревню. Мило.

Зайдя внутрь, я увидела, как два обросших щетиной типа (значит, в городе брились, есть остатки культурности) пристают к своей первой жертве.

– Мужик, мы не поняли, ты нас уважаешь? – орали они, плохо имитируя пьяную речь. Плохо, ведь их отбирали именно за умение пить не пьянея, а актерскому мастерству как раз и не учили.

– Так-так-так, – медленно произнесла я, охватывая взглядом всю картину. Палатка была пополам перегорожена стойкой, за которой стоял «бармен» – вероятно, главарь, но не обязательно, – и хранились запасы алкоголя. Перед стойкой располагалось несколько столиков и аккуратно расставленные вокруг них стулья.

Расклад таков: главарь – бармен или временно отсутствует, два – как это называется? – опивалы и один или двое «охотников», которые буквально приволакивают не смеющих отказаться крестьян. То есть они бы и отказались, но чревато.

Услышав меня, «типы» вскочили со стульев. Воспользовавшись моментом, «жертва» быстренько улизнула за дверь.

– Так-так-так, – повторила я. – Значит, спаиваем население? – Я развернула перед ними свою грамоту.

– Миледи. – Они враз растеряли свою «пьяную» удаль. Один поспешил пододвинуть мне стул. Бармен за стойкой молчал, значит, не главарь.

– Я слушаю, – произнесла я, усаживаясь.

– Имеем право, – буркнул второй, приходя в себя. – У нас тоже грамота.

– Я провожу здесь исследование уникального культурного образования, – все так же медленно произнесла я. Они кивнули: я же говорила, в вербовщики дураков не берут! – Эта деревня – и не только эта – должна развиваться естественным путем, без разрушительного влияния городской цивилизации. Вам понятно? – Они снова кивнули. – Одним словом – вы здесь никого вербовать не будете.

– У вас нет права нам запретить, – сообщил первый, внимательно прочитав мою грамоту.

– Я могу обратиться в Ведомство, они подтвердят мои слова.

– Пока вы будете обращаться, миледи, в деревне останутся только бабы с детьми, – ухмыльнулся второй.

– У вас будут неприятности, – заметила я.

– И премия.

Я нахмурилась.

– Хотите отступного?

– Еще как!

– Сколько?

– Двадцать золотых – и деревня ваша!

– Сколько-сколько? – Стараниями стража, у меня было только пятнадцать, да и вообще денег жалко. – У вас губа не дура. Много просите. Я могу обеспечить вам не только вылет с работы, но и «волчий билет». То есть безработицу. Надолго хватит вашей премии? Два золотых.

Они оскорблено взвыли.

– Пятнадцать!

– Пять.

– Десять – и не монеткой меньше!

Десять. Жалко до слез. Надо было подать Эрдо счет. Но меньше десяти такие сделки и впрямь не стоят.

– Десять! И ни медяшкой больше!

– Идет.

Мы ударили по рукам и принялись за написание объяснительной. Дескать, пересеклись пути, вербовщики уступили старшему по положению этнографу, в связи с чем…

И ни слова о деньгах!

Район, запретный для их деятельности, по закону, надо очертить на прилагаемой карте. Все бы ничего, вот только откуда я знаю, где нахожусь. Мы ведь со стражем без карты бродили.

– Страж! – закричала я, подходя к двери. – Тьфу ты, Ор! Ор, поди сюда!

– Звала меня, Госпожа? – как из-под земли вырос передо мной страж. Он успел переодеться в крестьянскую одежду и сейчас мял в руках шапку. Молодец! То, что нужно!

– Да, – процедила я сквозь зубы. – Только не зови меня Госпожой, говори «миледи». Проходи. – Я посторонилась, пропуская его в палатку.

При виде стража вербовщики нехорошо заулыбались.

– Миледи, – осторожно начал один из них. – А кем вам приходится этот молодой человек?

– Охранник, – ляпнула я. – И проводник по лесам.

– Значит, охранник? А как же ваш устав, миледи?

– А вы знаете, сколько в лесу диких зверей? – тоном оскорбленной невинности воскликнула я.

– Нас это не касается, – настаивали вербовщики. – Мы обязательно порадуем ваше ведомство.

Страж переводил ошарашенный взгляд с меня на этих типов, не понимая скрытого смысла нашего диалога.

– Сколько? – сдалась я.

– Еще пять золотых.

– Не много ли?

– Это последнее слово.

– Подавитесь ими, душегубы!

Вербовщики от души расхохотались. Сама виновата, в другой раз буду умнее.

– Ор, – обратилась я к стражу. – Грамоту знаешь?

Он растерянно кивнул, боясь испортить мою игру неуместным вопросом.

– Карту читаешь?

Страж снова кивнул.

Я развернула перед ним на столе карту нашего королевства. Большую, подробную карту, она заняла весь стол.

– Вот, возьми перо и очерти те деревни, которые мы обошли. Черти прямо на карте, не бойся!

Страж склонился над картой, а я еле слышно прошептала ему на ухо:

– В первую очередь твои деревни и, если хочешь, всех твоих родственников. Везде, в чьих лесах мы были. К вопросу о гостеприимстве.

Страж кивнул. Пока он этим занимался, я отошла к стойке, на которую небрежно облокотилась. Так просто?

Дверь закрыла тень, и в палатку вбежали трое: два «охотника» и один крестьянин. Точнее, он не вбежал, его втащили. Интересно, где его поймали и почему именно его? Это другой человек. Медленно они работают, ой, медленно!

– Парни, смотрите, еще один жаждущий, – «пошутил» один из «охотников» и осекся, заметив меня.

– Кончайте работу, – тихо сказал у меня за спиной бармен. Значит, все-таки главарь. – Конкуренция.

«Охотники» остолбенели, а новая жертва бочком выскочила за дверь, как и предыдущая. Соображают.

– Вот, Госп… миледи, – выпрямляясь, произнес страж. – Обвел.

– Вы издеваетесь? – взвыли вербовщики. Страж обозначил как неприкосновенный почти весь лес, не оставив им ни одной деревеньки в этой части королевства. – Вы ж нас без ножа режете!

– А вы чего хотели за пятнадцать золотых? – хмыкнула я.

Тем временем мое внимание привлек бармен, который задумчиво чертил пальцем на стойке некий узор: корона, крест-накрест перечеркнул. Корона – перечеркнул. И корона необычная… Такую с налета не начертишь…

Ой, плохо как!

Я посмотрела бармену в глаза и повторила его движения: перечеркнутая корона. Бармен кивнул.

– Ладно, оставим, как есть, – обратился он к остальным. – В другой раз не будем развешивать уши.

– Вы убираетесь… уходите отсюда сейчас и больше здесь не работаете, – поспешила я закрепить успех. – Ни вы, ни ваши коллеги.

– Да, миледи, – спокойно кивнул бармен.

Я выложила на стол золотые и расписалась на карте. Теперь осталось скрепить и заколдовать, исключая подделку и подлог.

Всего делов. Для нормального этнографа.

– Сейчас меня будет швырять, – прошептала я стражу. – Поможешь это скрыть?

Страж сначала удивленно вытаращился на меня, потом согласно кивнул. Со мной сегодня все соглашаются, к чему бы это? Я прошептала над картой и объяснительной канцелярские заклинания: во-первых, чтобы скрепить, во-вторых, чтобы не потерялись, в третьих, чтобы оставались неизменными, в четвертых, чтобы нельзя было подделать.

Теперь вся проблема в наколдованной Заклятыми защите от городской магии. Может, она и дает иммунитет от вражеских происков, но попадает от нее в первую очередь мне.

Закончив шептать, я едва успела неловко шагнуть, неуклюже зацепившись ногой за ножку стула, как на меня подействовала оборотная сторона иммунитета. Кажется, мне все-таки удалось сделать вид: я просто споткнулась. Или не очень?

Иммунитет отбросил меня в сторону, и я, не в силах удержаться, летела к ближайшей стене. Если я в нее влечу, то сорву всю палатку.

Страж едва успел перехватить меня возле стены. Какую-то секунду он и иммунитет боролись, кто кого, но потом страж пересилил и аккуратно поставил меня на ноги.

– Не слабо я споткнулась, – прокомментировала происходящее я.

Вербовщики удивленно переглянулись, но промолчали. Наверно, никогда не видели Заклятых, использующих городскую магию.

С чувством выполненного долга мы со стражем наблюдали, как незадачливые вербовщики снимают палатку, грузят свои вещи на повозку, ловят и запрягают лошадей и уезжают по лесной дороге.

– Пропусти их кратчайшим путем, – тихо сказала я стражу. – Пусть уматывают отсюда целыми и невредимыми.

– Как прикажешь, Госпожа, – согласился страж. – Я хочу тебе сказать…

– Да?

– Извини, что я… я не поверил тебе.

– Да ладно, – рассмеялась я. – Лучше ответь, как ты догадался переодеться?

– Я… – Страж замялся. – Я не предполагал, что тебе это понадобится. Я хотел вас догнать и напроситься попутчиком.

– Это еще зачем?

– А ты хотела, чтобы я оставил тебя на попечение бандитов, которых боится вся деревня?

– Это не бандиты, – рассмеялась я. – Это вербовщики, они искали добровольцев для тяжелых работ.

– Все одно, – не сдавался страж.

– Но я и не собиралась с ними уезжать, – продолжила я. – Забавно, вы все так решили.

– Да, Госпожа, извини. И еще – спасибо!

– Глупости, – пожала я плечами. – Это моя работа. Культура и правда уникальная.

Страж кивнул – значит, подслушивал. Мило.

– Госпожа, ты только объясни, за что ты еще пять золотых отдала? Какой устав?

– Отдала, потому что дура, – вздохнула я. – Не сообразила. Устав запрещает этнографам носить оружие и нанимать охранников.

– Почему? – поразился страж.

– Ну… было дело… когда-то…

– Какое? – насторожился страж.

– А, ерунда всякая!

– Расскажи.

Я поморщилась. Все не так просто, и ни десять, ни двадцать золотых не прогнали бы этих вербовщиков из деревни. Нехорошая история, ой, нехорошая.

– Ладно, слушай. Лет сто назад было организовано Общество Ленивых Этнографов, которые поставили своей целью уничтожить все хоть сколько-нибудь сложные культуры, чтобы их не надо было учить и сдавать на экзаменах.

– Что за ерунда? – поразился страж.

– Да, ведь мы изучаем только «живые» культуры. «Мертвыми» занимаются историки. Группа студентов во время каникул сбежала из столицы и наняла в помощь известную тогда банду. Вместе с ней разыскала поселение дружественного нам народа и вырезала целиком, до последнего человека. Когда об этом узнали, этнографам запретили покидать столицу до конца обучения. Тогда учащиеся стали договариваться с выпускниками: те собирались в банды и ехали в отдаленные районы королевства. После этого было принято решение полностью запретить этнографам носить оружие и общаться с вооруженными людьми, в том числе, нанимать охранников, даже безоружных. Наш устав запрещает какие бы то ни было виды самообороны.

– Что ж ты тогда армией грозилась? – удивился страж.

– Ну… это исключение. Нас защищает закон и за каждого из нас отомстит сама корона. Этнограф может присоединиться к армии, но не вправе отдавать приказы о нападении. Зато может запретить нападение, если сумеет договориться. Вот если этнографа убьют, тогда королевские войска перейдут в наступление.

– И это правило до сих пор действует? Ведь общество, верно, давно разогнали?

– Ну… и да, и нет. Официально считается, разогнали, а на самом деле… каждый третий этнограф состоит в этом обществе, причем без всяких кровожадных намерений – вступали, когда учились. И методы сейчас другие. Зачем устраивать резню, когда можно?…

Мне не дали договорить: со стороны площади приближался шум людских голосов.

– Что это?

Страж довольно улыбнулся.

– Сейчас тебя будут благодарить, Госпожа Заклятая.

– Благодарить? За что? Зачем?

– Ты же спасла деревню. Вот люди и радуются.

– Чепуха! Я просто сделала свою работу!

– Вот ты это им скажи, – рассмеялся страж.

Весь оставшийся день прошел, как в дурном сне. Счастливые крестьяне, выкатившись из-за угла толпой, подхватили меня на руки и потащили к храму, невзирая на громкие протесты. В храме дали несколько минут переодеться, после чего потребовали выйти к народу. Мне ничего не оставалось, как повиноваться.

Меня усадили на парадный трон, ради такого дела вытащенный на площадь, рядом устроились страж и жрец, и вся деревня по очереди возносила мне хвалу. Все попытки отвертеться от почетного долга не возымели никакого успеха. Мои слова почему-то не воспринимали без «перевода», который делали страж со жрецом, и по которому получалось – я счастлива и всем довольна.

Ближе к вечеру их осенила гениальная мысль накормить свое божество, и на площади расставили столы. А мне пришлось еще вставать и благословлять трапезу словами, которые страж осторожно нашептывал мне на ухо.

Гуляние закончилось только поздней ночью, и повеселились на нем все, кроме меня: как выяснилось, для Госпожи Заклятой приличным считалось только сидеть на своем троне (который оказался ужасно неудобным) и благословлять широкую общественность.

Такого паршивого дня у меня еще никогда не было, а страж еще шипел мне на ухо, дескать, я дурно воспитана и не понимаю своего счастья.

Оставшись, наконец, одна, я торопливо переодевалась в свою городскую одежду. Подойдя к окну, вспомнила – так и не распорядилась насчет ночлега для стража. Тем лучше.

– Страж! – прошептала я.

– Да, Госпожа?

– Мы уходим.

– Что?

– Что слышал. Я собрала вещи, возьми сумки, и уходим.

– Но почему, Госпожа? Почему ночью, тайком?

– Потому что они нас никогда сами не выпустят, а мне домой хочется.

– Но…

– Неужели не ясно? Они обязательно постараются задержать меня здесь на неопределенный срок, чтобы их драгоценный храм не пустовал! Долго мы сможем их обманывать и делать вид, какая я замечательная Заклятая? Ты же сам говорил, мои так называемые сестры просили не показываться людям на глаза!

– Ладно, Госпожа, – вздохнув, согласился страж. – Как хочешь.

– Тогда – идем! – Я бросила стражу из окна сумку с вещами и пустой мешок для еды. – Далеко до города?

– К утру будем, если идти напрямик.

– Тогда едой запасаться нет смысла! – обрадовалась я: уж больно мне такой запас казался похожим на банальную кражу. – Проведешь по прямой?

– Как тебе будет угодно, – ответил страж, помогая мне вылезти из окна. Он морщился: лес ведь не любит, когда по нему ходят напрямик.

– Всего один разочек, – успокоила я его. – Пожалуйста!

Мы шли по ночному лесу. Старая луна почти не освещала нам дорогу, поэтому страж крепко держал меня за руку и помогал не падать. Впрочем, в его лесу дорога была не только прямая, но и ровная, и спотыкаться было не обо что.

В кустах пели птицы. Ночной воздух был свеж и прозрачен. Даже странно, я скоро покину этот мир единения с природой и окажусь дома, в столице, где каменные и кирпичные дома буквально лепятся друг на друга.

– Госпожа, – осторожно начал страж, – не продолжишь ли рассказывать о методе?

– О чем? – удивилась я, вглядываясь туда, где, по идее, должны были быть глаза моего собеседника.

– О методе, которым теперь пользуется это… общество лентяев.

– А, понятно! Не лентяев, а Ленивых Этнографов.

– Вы в своих городах совсем с ума посходили, – проворчал страж. – Неужели столько людей готовы убивать, лишь бы не учиться? Зачем тогда они вообще пошли в этнографы?

– Нет. – Я грустно усмехнулась. – Это не цель, это лозунг. И довольно дурацкий. Так совпало.

– Совпало?…

– Какая тебе разница? – отмахнулась я.

– Госпожа. – Страж остановился и развернул меня к себе лицом, обняв за плечи. – Расскажи мне все. Я чувствую, это важно.

– Надо же, какой чувствительный, – вырвалась я и пошла дальше. Страж догнал меня и снова взял за руку. Будто мне два года, обиделась я, но руку не отняла. – Хорошо, расскажу.

– Конечно, нет смысла снаряжать дорогостоящие экспедиции только чтобы не сдавать экзамен, – признала я после недолгих размышлений. – Но сложные и уникальные культуры часто успевают накопить большое количество материальных ценностей. А еще это рабы, которых можно продать за море. А лозунг – так, дань истории. Крючок, на который ловят молодых и глупых.

– А сейчас? – спросил страж, когда я замолчала.

– Сейчас… сейчас культуры разрушаются иначе. Ты же видел этих вербовщиков. Фирма, которая их послала, принадлежит одному из Ленивых Этнографов, как пить дать. Они купили лицензию, дающую им право заниматься своим делом, и неприкосновенность. Если бы ты их убил, как собирался, – сюда бы пришли королевские войска и угнали всех мужчин на каторгу. А каторжников по дешевке сдают в наем желающим. Именно так, – подтвердила я, заметив недоверие стража, – я не преувеличиваю.

– А откуда ты знаешь, кому они служат?

– Это как раз самое худшее. Пока ты разбирался с картой, их главарь чертил пальцем на столе интересный узор. Смешная корона, похожая на шутовской колпак, перечеркнутая крест-накрест. Не видела б раньше – никогда не догадалась бы, в чем дело.

– И что? – не понял страж.

– А то. Это тайный знак, и они приняли меня за свою. Вот, посмотри. – С этими словами я полезла в пенал – там, на дне тайного отделения для денег было другое, сверхтайное, которое запиралось магически. Не подумав о последствиях, я запустила туда руку, на ходу бормоча формулу и…

– Держи меня!

Проклятый иммунитет, о котором я совсем забыла, явно намеревался приложить меня о ближайшую сосну. Страж успел перехватить почти сразу, и некоторое время меня гнуло, как березку на ветру, вырывая из его крепких объятий. Но не вырвало. И на том спасибо.

– Разве можно быть такой легкомысленной? – упрекнул меня страж, на всякий случай не выпуская из рук. – А если бы я не успел?

– Но ведь успел же, – виновато пробурчала я, мягко высвобождаясь. Страж намек понял и руки разжал. – Смотри лучше! – Я торжествующе предъявила зажатый в кулак значок.

– Что там? – поинтересовался страж.

– Смотри.

Значок изображал зеленую корону с синим цветком, перечеркнутую крест-накрест двумя жирными красными линиями. Смешную корону, похожую на шутовской колпак.

– У нас многие вступали на первом году обучения, – пояснила я. – Нам говорили, это вроде профсоюза. Видишь? Эти цвета означают владычество на море и на суше.

– Так ты тоже из них?

– Ну, не всерьез, – смутилась я. – Никаких культур я не уничтожаю. – Вступила вместе со всеми, смеха ради.

– Тогда почему ты носишь это с собой? – не поверил страж.

– Забыла выкинуть, – пожала я плечами. – Всегда таскаю с собой всякий хлам. Если тебя эта штука раздражает, могу выбросить прямо сейчас. – Я размахнулась, но страж перехватил меня за руку.

– Здесь мой лес, и нечего мусорить, – наставительно произнес он. Забрал у меня значок и повертел в руках. – Убери. На нем следы городской магии. Тебе не надоело ей пользоваться?

– Привычка. – Я виновато потупилась, убирая значок обратно в пенал. К счастью, он захлопывался автоматически, и иммунитет не сработал.

– Очень тебе советую, – серьезно произнес страж, – прибегать к городской магии только в помещении, завешенном коврами. Иначе будешь вся в синяках ходить.

– Угу. Или в комнате, обитой войлоком.

Страж шутки не понял и важно кивнул.

Глава 15

К утру мы пришли в город Н а ром и остановились в государственной гостинице. Я буквально с ног валилась от усталости, но, поев и немного отдохнув, сообщила о своей готовности продолжать путь.

– Надо узнать, не собирается ли кто дальше по дороге, – предложила я, – и напроситься поехать с ними. Нанять повозку нам, увы, не по карману.

Страж нахмурился: он уже раз десять выслушивал как его стараниями мы, то есть я, абсолютно обнищали.

– Какую повозку, Госпожа?

– Как – какую? А в столицу ты как ехать собираешься?

– Никак, – ответил страж. – Разве ты не знаешь? Заклятым запрещено пользоваться транспортом, по крайней мере, наземным. Ни лошади, ни повозки, ни кареты, ни даже носилки. Используй магию или путешествуй пешком.

– Ты в своем уме? Ты знаешь, сколько мы будем тащиться пешком?

– Неделю или около того. – Страж был отвратительно спокоен. – Я специально проверил по карте расстояние.

– Убью!

В итоге мы вышли сразу же. Ближе к столице город а располагались густо, и у нас были все шансы добраться до Кетн е ги – деревеньки, которая получила статус города, когда ее обнесли крепостными стенами, – к ночи. Перед уходом обнаружилась вторая загвоздка: по закону, государственная гостиница предоставляла нам кров и стол, но вот в дорогу еду следовало покупать. Страж получил еще один нагоняй за расточительство, и до Кетнеги мы добрались голодные и злые. Особенно я. Ворота закрылись незадолго до нашего прихода, а денег подкупить привратника у нас не было.

– Давай, я пройду, а ты подождешь снаружи? – предложила я.

– Никуда ты одна не пойдешь! – мрачно возразил страж.

– Но я же не собираюсь от тебя избавляться!

– Да, Госпожа, а если с тобой случится беда? Что я буду делать?

– Мстить.

– Значит, понимаешь.

– Я понимаю только одно: у меня нет никакой охоты торчать под этими стенами всю ночь! Я устала, хочу спать и есть!

– Ладно, Госпожа, давай так: ты заходишь через ворота, а потом зовешь меня.

– И что?

– Я перепрыгну через стену и найду тебя.

Я в изумлении уставилась на стража, потом вспомнила о его прыгательных способностях и согласилась.

– Только обещай – ты меня обязательно позовешь.

– А если не позову, ты не можешь перепрыгнуть?

Страж замялся.

– Не забывай, Госпожа, это все-таки город, а я все-таки лесная нечисть, – еле слышно ответил он.

Я смутилась.

– Конечно, позову, – преувеличенно громко воскликнула я, пытаясь сгладить неловкость.

Осуществив свой план, мы нашли государственную гостиницу (к счастью, их строят одновременно со стенами), где и попросили две комнаты. Нам, видимо, повезло: управляющий не стал подмигивать и предлагать удобные сеновалы для слуг, а спокойно выдал нам ключи и распорядился насчет ужина.

Комнаты, кстати, оказались смежные.

Наутро мы, наученные горьким опытом, потребовали себе на завтрак столько, что управляющий заподозрил – его постояльцы не ели неделю. А мы всего лишь припрятали половину завтрака в дорогу.

К сожалению, на расстоянии суток пути от столицы не было городов, а были только кучно расположенные деревеньки. А деревня отличается от города тем, что государственной гостиницы в ней нет. Обидно.

Страж предлагал «просто попроситься на ночлег», но я категорически отказалась. Помимо всего прочего, к концу путешествия вид у меня был тот еще, и в города меня пускали исключительно из-за королевской грамоты. Штаны жутко обтрепались, к тому же они не сваливались с меня только благодаря поясу, вся одежда висела уже хуже, чем на вешалке, короткие волосы стояли дыбом, а еще я отбила ступни о дорогу и ходила, хромая сразу на обе ноги. Привести себя в порядок я не могла, ведь новая одежда и прочее стоят денег. А денег не было.

В общем, на ночлег такую сомнительную побродяжку пустили бы исключительно за какую-нибудь грязную работу, вроде чистки конюшни. А королевскому эмиссару неприлично… да я и не умею.

Поэтому я настояла – мы нигде ночью не останавливаемся, а идем дальше. Как оказалось, королевская дорога отличалась от лесной в худшую сторону. Страж, который в темноте видел, как кошка, и вообще не умел спотыкаться, пытался было ворчать, дескать, нормальные Заклятые если и не видят в темноте, то зажигают колдовской огонь, но после красочного описания гроба и белых тапочек, в которых я видела его, Заклятых и колдовские огни, заткнулся и даже догадался поддерживать меня по дороге.

Рекорд был поставлен: несмотря на мои измученные ноги, отвратительную дорогу и полное отсутствие видимости, мы стояли перед воротами столицы. Они еще были закрыты, но небо на востоке уже светлело.

– Дождемся рассвета? – предложил страж.

– Ну уж нет! Чем скорей я окажусь дома, тем лучше!

– Как скажешь, Госпожа.

– Ты по-прежнему хочешь пройти в город? – поинтересовалась я. – Здесь я могу тебя отпустить.

Как и в трех предыдущих городах, к которым мы подходили в ночное время, страж покачал головой и преградил мне путь.

– Или вместе, или не войдешь.

– Хорошо, только отдай мне сумку.

– Зачем, Госпожа? – с подозрением спросил страж. – Хочешь обмануть?

– Нет, хотя было бы неплохо. Просто это мой родной город, привратник меня знает. Кто поверит такой картине – королевский эмиссар возвращается совершенно без вещей?

– Только обещай – обязательно позовешь меня. – С этими словами страж легко снял с плеча мою сумку и кинул мне.

Когда я прошла сквозь ворота, избавившись от испуганного моим состоянием привратника, я поняла: путешествовать со стражем не в пример удобнее, чем в одиночку. Не такая уж и тяжелая сумка своим весом буквально придавливала меня к земле, а отбитые ноги заболели, казалось, еще больше. Как же я отвыкла таскать тяжести! По правде говоря, я вообще их редко таскала.

– Страж! – позвала я. – Ор!

– Я здесь.

– Наконец-то! – Я с облегчением пихнула ему сумку.

– Тяжело? – с усмешкой спросил страж, закидывая эту гадость на плечо.

– Еще как. Ну, пошли?

Дом. Я дома.

Это была первая мысль, когда мы добрели до знакомых дверей, выкрашенных синей краской. В мое отсутствие краска еще больше облупилась, а, может, я уже не помню, как она выглядела почти месяц назад. Я прислонилась к двери и блаженно вздохнула.

– Здесь ты живешь? – поинтересовался страж, опуская сумку на землю у моих ног.

– Да, это дом моих родителей. И здесь мы с тобой попрощаемся.

– Ты не хочешь пригласить меня внутрь?

– Зачем? – удивилась я.

Страж пожал плечами.

– Ты была в доме моей матери, гостила у всех моих родственников. Почему бы и мне не погостить в твоем доме?

– Я не напрашивалась на ваше гостеприимство! – внезапно разозлилась я. – Ты меня таскал по своим родственникам, не спрашивая моего согласия!

– Но все-таки ты его принимала, наше гостеприимство, – холодно возразил страж.

– Если считаешь: я осталась тебе должна, пойдем в гостиницу. Я сниму тебе комнату и оплачу проживание на тот срок, который ты захочешь провести в городе, – сквозь зубы предложила я. – А это – дом моих родителей, и я не собираюсь наводнять его лесными стражами и прочей нечистью!

Не следовало мне так говорить.

Страж вздрогнул как от удара, а потом его лицо словно окаменело.

– Тебе видней, Госпожа. Не бойся, ты мне ничего не должна. Здесь я тебя оставлю. Надеюсь, у себя дома ты сможешь о себе позаботиться сама.

Мы молчали, наверное, минуту, яростно сверля друг друга взглядами.

– Ор, – не выдержала я. – Прости, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть.

– Ты и не обидела, Госпожа, – по-прежнему холодно ответил страж. – Меня невозможно обидеть.

– Ну, пожа-алуйста… Я не нарочно.

– Ладно, Госпожа. – Лицо стража слегка смягчилось. – Мне пора.

Он уже отвернулся, чтобы идти, но тут вспомнил и поворотился обратно.

– Еще: можешь рассказывать о чем угодно и кому угодно, хотя бы и о самих Заклятых. Об одном молчи: никому не говори обо мне. Слышишь? Никто не должен ведать про службу лесного стража. И помни: я узнаю, если обманешь.

– А… – вякнула я, но страж уже не слушал.

Интересно, что он со мной сделает, если я начну болтать о нем на каждом углу?

«Убьет всех, кто это слушал, а саму утянет в свой лес. Навсегда», – неожиданно пришло ко мне знание. Пришло знание? Откуда? Почему? Потому что я все-таки Заклятая, а они всегда знают нужное?

Глупости какие!

Страж уже скрылся за поворотом, и глядеть ему вслед не было смысла. Я отлепилась от двери и потянула за шнурок звонка. Я дома.

Дальше, по сути, рассказывать нечего. Я за пару дней закончила оформлять свою мысль о двойственном происхождении культуры придорожных деревень, описала культ Заклятых. Правда, пришлось признаться, дескать, по недоразумению меня приняли за одну из них: иначе я не смогла бы объяснить некоторые факты. Потом пошла сдавать рапорт начальству.

Там я получила выговор за самоволку и поощрение за интересную культурную разработку. К счастью, никто не поинтересовался, каким образом я оказалась так похожа на Заклятую. Вот уж не знаю, почему мне так повезло. Видимо, у моего начальства были дела поважнее. Поощрение оказалось немаленьким: я получила право построить собственный замок. То есть не совсем я.

Указом короля, женщины-этнографы, дабы проблемы личной жизни не отрывали их от научной деятельности, получали интересное вознаграждение за свои достижения. А именно: рыцарский патент для будущего мужа (патент у меня уже был, потому-то ко мне и обращались «миледи»), право для этого самого будущего мужа построить замок и, наконец – за особые заслуги – ассигнования на постройку замка или даже сам замок, если к тому моменту находился лишний. Правда, сами этнографы называли этот указ «пережитком патриархальной культуры». В конце концов, почему нельзя выдать патент, замок и деньги самой женщине? Почему она не может зваться королевским рыцарем, а должна управлять поместьем от имени несуществующего супруга?

Впрочем, охотники получить патент, замок и тому подобное находились всегда, поэтому этнографы в девках не засиживались, и супруг быстро становился очень даже существующим.

Мне, стараниями стража и его тетушки, уважаемой Судьи Заклятых, замужество не грозило, и патент мог пылиться у меня на столе до бесконечности.

Заполняя очередную анкету, я в графе «Ваше мнение о наилучшем применении Вас как специалиста» написала, – считаю целесообразным дать мне возможность заняться теоретическими разработками. Я была сыта по горло выездной жизнью и приключениями и была уверена – вполне могу рассчитывать на спокойное существование.

О своих странствиях я рассказывала скупо; больше всего на свете мне хотелось забыть и о Заклятых, и о лесе, и о страже с его мрачными угрозами. Только когда приятельницы загнали меня в угол, созналась: на ярмарке побывать не удалось и дальше разбросанных по лесу деревень я не попала.

– И как в деревнях с мужчинами? Красивые? – Больше моих знакомых ничего не интересовало.

– Наутро видеть не хочется, – честно призналась я. Дурная привычка лесных стражей под солнцем превращаться в жутких чудовищ произвела на меня неизгладимое впечатление.

Приятельницы кивнули и отстали, но мне кажется, у них сложилось какое-то неправильное представление о том, чем я занималась по ночам…