Текст книги "Офисный роман, или Миссия невыполнима (СИ)"
Автор книги: Наталья Колесова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава 5
Через пару недель работы отдел устроил стажеру приветственную вечеринку. Даже руководительница Ли почтила ее своим редким присутствием (чему никто особо не обрадовался). Известно, как это происходит: все много едят и пьют, шумят и веселятся, пугают новичка ужасами работы, тут же подбадривают, что сами такими были, и гляди: ничего, выжили! Тому остается только улыбаться, благодарить-кланяться. И много-много пить.
Вот с этим-то как раз и вышло… то, что вышло.
Поначалу Ючон веселился от души: наш отдел – вообще его первое место работы, и все происходящее для него ново, интересно и даже радостно.
До тех пор, пока не пришлось традиционно выпивать с каждым сотрудником. Больше всего старался менеджер Рю Чжисоп, наливая ему то полную чашку макколи[1], то делая «бомбочки» из пива и соджу. Уж на что я знатный «пивун», и то начало мутить при одном взгляде на напитки, которые без конца приходилось одолевать новичку. А мужчина только его подбадривал и подначивал. Кажется, он ревновал к стажеру за повышенное внимание от женской части отдела, и таким вот образом решил отомстить или унизить, если тот не справится с «угощением от души»...
– Не пей, если не хочешь, – улучив минуту, шепнула я. Раскрасневшийся Ючон взглянул на меня уже «плывущими» глазами и мужественно мотнул головой (при этом опасно накренившись со стула – я аккуратно вернула его обратно).
– Нет! Я должен! Это же моя вечеринка!
Ну должен так должен. Мальчик взрослый, сам разбирайся.
Но разбираться пришлось как раз мне.
Мы проводили руководительницу до такси. Остальные коллеги, приобнявшись, хохоча и вразнобой напевая, пошли на второй круг в караоке, когда я, оглянувшись, не обнаружила нашего хубэ.
– Да вон он, забирай! – Хозяйка махнула фартуком в сторону прикорнувшего на сдвинутых стульях Ючона. Он еще и руки под щечку трогательно сложил. – Совсем уморили парнишку!
Уморишь его, как же! Этот «парнишка», выше меня на полголовы, сам кого угодно уморит! Но оставлять его здесь тоже не вариант.
Растолкать стажера удалось не сразу: я и тормошила, и по щекам хлопала, и уши растирала, и водой брызгала! Наконец парень очнулся, сел, подпер бедовую голову, растопырил глаза и с трудом сфокусировал взгляд на мне. Расплылся в ухмылке:
– О! Жевательная резинка!
Я легонько шлепнула его по лбу.
– Сам ты… резинка! И не жевательная. Езжай спать домой.
Огляделся – удивился.
– О! А где все?!
– Уже разошлись, – соврала я, и Ючон огорчился:
– Ка-ак? А следующие заходы? Какие-то вы тут все слабые…
– На себя посмотри! Давай-давай, поднимайся!
Не с первого раза и с моей неласковой поддержкой ему удалось встать и даже добраться до такси. Но Ючон ни за что не соглашался ехать «без уважаемой сонбэ» и за руку буквально затащил меня в машину: пьяный-пьяный, а сильный! Смирившись с незапланированными тратами на такси (потом заставлю вернуть!), я села рядом на заднее сиденье, пристегнула его (парень дергался и хихикал: «ой, не надо, сонбэ, щекотно!»), себя и скомандовала:
– Поехали!
И тут случилась основная засада: Ким Ючон никак не мог вспомнить собственный адрес. Напрасно я билась, перечисляя районы, где может проживать этот богатенький придурок: Каннам, Ёнсан, Сочхо, Апкуджон, Пхёнчхан… Бесполезно, стажер соглашался на всех них скопом. Потом просто велел ехать прямо, он будет указывать дорогу, и тут же преспокойно заснул, уронив голову мне на плечо. Я то и дело тормошила его, пихала локтем в бок, дергала за ухо, спрашивая: «Ты вспомнил? Теперь куда?»; Ючон, почти не раскрывая глаз, махал рукой или говорил: «налево, направо, прямо» – но, по-моему, лишь бы от него отвязались.
Мы несколько раз пересекли реку Хан туда-сюда-обратно, когда водитель – пожилой терпеливый аджосси, безропотно сворачивающий во всех противоречивых Ючоновских направлениях, не намекнул, что ему самому не мешает вернуться домой хотя бы к утру. К этому времени я уже устала спихивать со своего плеча тяжелую голову дремлющего стажера и мрачно размышляла, не выгрузить ли Ючона в каком-нибудь мотеле… Что чревато для него в таком состоянии не только потерей кошелька и дорогих часов, но и… кхм, невинности. «Невинность» в уме я, конечно, закавычила – понятно же, что у парня с такой внешностью и таким самомнением подружек было предостаточно, но…
Эх!
– Простите нас, аджосси! Едем… – и я назвала свой адрес.
Как я подпихивала и волокла хубэ по бесконечным лестницам – песня отдельная. Это в дорамах[2] парни носят подвыпивших девушек на закорках, а у меня в жизни все наоборот! В конце концов я втолкнула его в наш дом. Игнорируя вопросы удивленной подружки, бросила на пол между кроватями покрывало, уронила туда же до конца не проснувшегося Ючона и, злая и упарившаяся, сразу отправилась в душ.
Джиён вдоволь похихикала над моим рассказом: да-да, напившемуся симпатичному парнишке и впрямь безопаснее с двумя трезвыми девушками, которые могут делать с ним что угодно, чем в одиночку в номере мотеля! Бессовестная и бесчувственная! Не понимает, что я как сонбэ, пусть и недобровольная, должна за ним приглядывать.
– Слушай, да твой Ючонище, оказывается, милаш! – сообщила подруга, свесившись с кровати. – А ты-то про него нарассказывала!
– Ага, милаш, когда спит зубами к стенке! – сердито отозвалась я. – Ты же с ним не работала, не знаешь… Куда свои ручонки тянешь?!
– Да я только волосы ему поправить! – оправдывалась подруга, весело блестя глазами.
– Руки по швам, отвернулась к стене и не слезай с кровати до самого утра! – скомандовала я.
– У, злыдня, сама не ам, и другой не дам! – но Джиён послушно выполнила все мои команды. Засыпает она обычно моментально. Вот и сейчас, услышав ее громкое сопение, я выключила верхний свет, и, подбив под голову подушку, уставилась на хубэ.
Хм, при свете ночника он и впрямь выглядел… хорошо. Тени подчеркивали высокие скулы, четкий нос и подбородок, неяркий свет ложился на приоткрытые губы, окрашивал тушью густые ресницы. Уложенные с утра черные волосы сбились на лоб, и новичок казался совсем юным, буквально школьником… У самой рука потянулась поправить ему челку, очертить красивую линию бровей, погладить по щеке – правда ли она такая нежная и гладкая, как у ребенка?
Тьфу! И на меня тьфу! И трижды – на самого Ким Ючона, который навевает такие странные мысли.
И желания.
Решительно – аж кровать колыхнулась – я повернулась на спину и крепко скрестила на груди руки. Всем спать!
В том числе и ненужным мыслям.
***
[1] Макколи – рисовое вино, бражка.
[2] Дорама – юго-восточный (корейский, китайский, японский и пр.) сериал.
Глава 6
Проснулась я оттого, что на меня смотрят. Мы же чувствуем чужие пристальные взгляды, хотя и не всегда осознаем, что побуждает обернуться, посмотреть в ту или иную сторону…
Так и здесь.
Взгляд я ощутила как прикосновение. Очень осторожное, когда тебя будят по утрам бережно, а не тормошат в панике: «Вставай, проспали! Опаздываешь!». Под этим взглядом-касанием я с удовольствием потянулась – так и пролежала всю ночь, не меняя положения! – повернулась на бок и, сонно, медленно моргая, увидела перед собой…
– Как же ты меня напугал!
Отшатнувшийся из-за моего стремительного старта-подъема Ким Ючон смотрел на меня с пола: он что, так и просидел рядом с кроватью все утро, словно терпеливый пес, ожидающий, когда ленивый хозяин проснется? Сказал сипло:
– А я-то как напугался! Просыпаюсь и не понимаю – где я? А где я?
– А если подумать? – предложила я, опустив ноги с кровати. Склонив голову набок и впрямь как собака, Ючон разглядывал мою старенькую, но любимую пижаму в цветочек. Оценил:
– Миленько!
Спохватившись, я накинула на себя одеяло.
– Нечего на меня пялиться! Встал, оде… обулся и ушел!
– А, так я у сонбэ дома, да? – «догадался» стажер. Окинул наше жилище оценивающим взглядом. Что тут особо рассматривать: две кровати, туалетный столик, он же рабочий, когда удается разгрести от косметики; стеллажи, полки, кухня, телевизор, две двери – в санузел и на улицу, вернее, на крышу. – А как я сюда попал? И зачем?
– Ты вспоминай, вспоминай! – поощрила я. – Я пока в душ.
– Сонбэ!
Открыв дверь, я задержалась на пороге. Парень, все еще сидевший на полу, таращился округлившимися глазами.
– Сонбэ, вы что, ночью воспользовались моим беспомощным состоянием?! – Еще и руками себя крест-накрест обхватил – просто трагический памятник всем жертвам сексуального насилия!
– Размечтался! – припечатала я, с треском закрывая за собой дверь. За ней послышался смех. Вымывшись, с досадой поняла, что одежду-то я с собой прихватила, а вот полотенце… Приоткрыв дверь, окликнула:
– Эй, хубэ!
Судя по стуку, парень то ли резво вскочил на ноги, то ли что-то уронил.
– Да, сонбэ, чего желаете? Потереть вам спинку?
– Подай мне большое синее полотенце, – процедила я. – В ногах кровати белый комод, открой ящик…
– Ага, вот.
Я услышала звук открываемого ящика и запоздало продолжила:
– …верхний!
Тишина.
– Ты что там копаешься? – насторожилась я.
Через паузу Ючон произнес задумчиво:
– Мне нравится ваш стиль, сонбэ…
Я завопила:
– Хватит пялиться на мое нижнее белье, извращенец! Закрой немедленно! Я сказала: самый верхний ящик!
– Секунду, сонбэ, нельзя же быть такой нетерпеливой! – укорил стажер. – А вот и оно.
В щель просунулась рука. Быстро глянув выше, я увидела щеку старательно отворачивающегося парня, схватила полотенце, и, едва не прищемив ему пальцы, захлопнула дверь. «Не стоит благодарности!» – отчетливо произнесли за ней.
Когда я вышла с замотанной головой стажер разочарованно протянул:
– Ну во-от, а я-то ожидал, что сонбэ будет одета только в полотенчико!
– Пришибу! – сквозь зубы пообещала я. Почему-то живо представилась ситуация наоборот – как я оказываюсь в роскошной (ну я так думаю) квартире Ким Ючона, и тут открывается дверь ванной и выходит хозяин в одном обернутом вокруг бедер полотенце… Сериальный штамп, но всегда принимается на ура! Как и сцена с обнаженным героем в ду́ше.
Стажер ткнул пальцем в лежащую на столе записку:
– Сонбэ живет не одна?
Убежавшая с раннего утра на работу Джиён озаботилась покупкой «антипохмелина». Еще и напутствие оставила: «Обязательно накорми своего миленького хубэ хэджангуком[1]!» Вместо подписи – три сердечка.
– Не одна.
– С парнем или с девушкой? – не отставал «миленький».
– С парнем, конечно! – огрызнулась я, приканчивая лечебный бутылек.
– А вот и неправда, – с удовольствием возразил Ючон, разглядывая на этикетке состав. – С девушкой!
– Что, и ее белье тоже успел изучить? – фыркнула я. Да за время, когда я была в душе, он мог обыскать весь наш домик вдоль и поперек! Даром, что никаких ценностей и секретных сведений мы здесь не храним. И даже не имеем. Стажер вместо ответа глянул глазами смертельно раненого в самую душу олененка (и так умеет!) и залпом осушил бутылочку. Н-да, выглядит он и правда не очень: бледный, губы сухие, красные прожилки в глазах. Придется-таки приводить в чувство, иэх, полвыходного на него потеряю!
– Так. Топай в душ, – начала распоряжаться я. – Слева на полке новые зубные щетки. И голову не забудь помыть, от тебя вчерашним самгёпсалем[2] несет!
Ючон потянул прядь своих волос, пытаясь к ней принюхаться.
– А свежую одежду мне выдадут?
– Что, так не терпится примерить какую-нибудь из наших вещичек? – сыронизировала я. Вновь состроил укоризненно-невинную физиономию. Отыскав просторную, практически неношеную майку, я прикинула на взгляд размер и сунула Ючону.
– Вперед! А, погоди, еще полотенце!
– А я-то думал, что здесь их традиционно приносят прямо в душ! – невинно заметил Ючон и успел захлопнуть дверь прежде, чем в нее врезалась моя тапка.
Через час мы спустились в кафе, где обычно поправляем здоровье после напряженного вечера: хозяин, уже не спрашивая, сразу наливает нам похмельного супа. Я с ходу начала прихлебывать, жмурясь от удовольствия, а Ючон с брезгливо оттопыренной губой ковырялся ложкой в густом бульоне.
– Не нравится?
– А какие тут ингредиенты?
– Никогда не ел хэджангук? – не поверила я.
– Нет.
– Ты что, вообще никогда в жизни не напивался?!
– Ну… – хубэ практически утопил в глубокой миске ложку, а заодно и взгляд. – Я пью не очень хорошо…
– Уже поняла! – успела вставить я, прежде чем Ючон продолжил:
– …после пятой рюмки вообще могу просто отключиться. Вмертвую.
– Так какого же… зачем ты тогда вчера пил, как рыба?!
– Ну… мне стыдно: взрослый, а пью как ребенок. – Стажер неожиданно всполошился: – И вы тоже никому не говорите, сонбэ!
Только и осталось, что головой покачать: дурачок, натуральный самолюбивый дурак! Оказывается, даже у этого нахального парня свои комплексы имеются… Смягчившись, я перечислила, поочередно указывая ложкой:
– Говядина, лук, дайкон, лук-порей, ростки сои… Ну и еще по мелочи: рыбный соус, чеснок, чили… Да ты попробуй, это вкусно, потом за уши не оттащишь!
Вскоре хозяин наблюдал чу́дную картинку – как двое утренних страдальцев, причмокивая, прихлебывая, периодически даже похрюкивая, уничтожали его волшебную целебную похлебку. Смотрелись мы, наверное, в тот момент, как близнецы: оба в черных майках (неблагодарный хубэ еще попенял, что одежка безо всяких надписей и принтов!), с влажными волосами, оба с похмелья, правда, разного уровня.
– А и правда вкусно! – удивленно заявил Ючон.
– Так вот! Всегда слушайся свою многоопытную и много повидавшую сонбэ!
Сытый и поправивший здоровье новичок вернулся к обычным раздражающим манерам: то есть, к отсутствию всяких манер.
– Ой уж, многоопытная! Наверное, дальше Кореи и не бывала нигде!
Я сопела, глядя в сторону – и не возразить, и не оскорбиться – ведь и правда нигде не была. Пока.
Надеюсь, что пока.
Наконец сообразила, чем крыть – припечатала:
– Зато ты сам на собственной родине просто натуральный иностранец!
– Чего это? Потому что не знаю о похмельном супчике? Говорю же, напиваюсь редко…
– Да ты и на приветственной вечеринке на каждое блюдо смотрел как на чудо из чудес! Ты вообще ел нормальную корейскую еду, как вернулся?
Тут уже Ючон начал преувеличенно внимательно таращиться по сторонам.
– Кстати, прикольный район, я тут никогда не бывал раньше!
– Что прикольного-то, – проворчала я. – Дома старые и до работы далеко. Только и хорошего, что аренда жилья дешевле…
И что хозяйка нашего домика на крыше – дальняя родственница Джиён сделала скидку, а то я бы и на залог не наскребла…
Парень опять заозирался:
– А куда мы идем? Мы же ваш дом уже прошли?
– А зачем я тебя опять к себе поведу? – удивилась я. – Ты уже трезвый, на ногах крепко стоишь! Вон автобусная остановка, садись и езжай себе до своего дома, квартиры, отеля, что там у тебя…
Ючон загрустил, прижимая к груди пакет со своими вещичками:
– А я-то думал, что проведу весь день с любимой сонбэ!
Я глянула на него с иронией:
– А у тебя еще и нелюбимые имеются? Нет уж, мой любимый хубэ, не нанималась я с тобой еще и в выходные нянчиться! Так, вон автобус до Сеульского вокзала, там транспорт во все стороны, сядешь, куда тебе надо! И не забудь прийти на работу в понедельник!
Хотя, если не придешь, я уж точно не расстроюсь! Парень еще что-то говорил мне вслед, но, отмахнувшись, я поспешила обратно: будто пыталась отвязаться от приблудного симпатичного, но совершенно не нужного мне щенка. Приютила, накормила – на этом всё!
Моя совесть чиста.
***
Он проводил взглядом удиравшую от него сонбэ, усмехнулся и достал мобильник.
– Аджосси Ом? Добрый день, да, я… А чего не спали? Ну не в первый же раз, пора привыкнуть! Приедьте за мной, а то я тут немного потерялся. Где я? А кто его знает, где я! Сейчас прочту название остановки, ага, вот… Ну жду.
Ючон дремал под бесконечную привычную воркотню дяди Ома на заднем сиденье уютно укачивающей машины. Почти так же как сегодняшней ночью в такси, только вместо подголовника у него было плечо Ким Минхвы – поначалу острое, твердое, неуступчивое, его спихивающее то и дело. Потом сонбэ смирилась или устала усаживать его прямо и прилично. Еще и придерживала голову на резких поворотах или когда машину трясло. Прилечь бы чуть пониже, где куда мягче – и он вообще готов всю ночь кататься!
Он не врал: и правда плохо переносит алкоголь. И в самом деле заснул в кафе, позорно пропустив уход коллег. Пришел в себя уже в такси, куда его упорно запихивала сонбэ, и вдруг решил, что не хочет так быстро с ней расставаться. А сообразив, что она увидит его дом, и тогда прощай все веселье, прочно «забыл» свой адрес. Да и вообще любопытно стало, как Ким Минхва будет выкручиваться. Высадит его у какого-нибудь отеля? Отбуксирует к ушедшим на следующий заход сотрудникам? А может, попросту сдаст в полицию как потерявшегося ребенка или дедулю с деменцией? С нее станется!
Но что сонбэ приведет его в свой крохотный домик на крыше (он такие только в дорамах видел!), отпоит водой с медом и спать уложит, пусть и не к себе в постель... Сквозь полудрему, чуть не хихикая, слушал диалог препиравшихся над его головой веселых хозяек – да лучше б они его самого спросили, он же ничего не имеет против «двух взрослых девушек»! Может, проявить инициативу? Но Ючон уснул раньше, чем что-то предпринял.
Сразу!
Сам!
Безо всяких лекарств, без долгого разглядывания потолка, без бесконечного подсчета стад овец! И проспал, не шевелясь до самого утра, когда вторая хозяйка, которую он так и не разглядел, не собралась потихоньку и не ушла. Приподнявшись на локте, убедился, что его сонбэ продолжает спать, и с чистой совестью улегся обратно.
Проснулся окончательно выспавшимся (впервые за много лет!) и, наверное, от этого в прекрасном настроении. Даже несмотря на похмелье. Минхва по-прежнему спала: наверное, в выходной она не встает до самого обеда. Еще бы, так вкалывать всю неделю, выполняя бесконечные поручения старших коллег, еще и его гонять в хвост и в гриву – да он бы на ее месте вообще сутками отсыпался!
Хотел потихоньку встать найти чего-нибудь попить – рот превратился в выжженную пустыню – но взглянул на хозяйку раз, взглянул два… И придвинулся к кровати поближе. Даже подбородок уткнул в сложенные на краю постели ладони.
Сонбэ выглядела… странно. Необычно.
То есть непривычно. Да, правильное слово! Волосы, всегда нещадно собранные в тугой хвост, стелятся по подушке, как черный шелк. Яркие темные глаза, глядящие на него то с досадой, то с гневом (ох, как ему нравится ее доводить!), сейчас мирно прикрыты ресницами, строгие брови расслаблены. Вечно неподкупно сжатые губы приоткрыты. Его сонбэ даже – ужасная потеря авторитета! – сладко сопела. Ючон затрясся в беззвучном смехе.
Взгляд скользнул по открытой шее, нырнул в задравшийся ворот трогательно-детской пижамы и… там задержался. Он ощутил всё как-то разом: утро, постель, в доме только они двое… Втянул расширившимися ноздрями аромат сонного женского тела. Даже слабый запах вчерашнего алкоголя не отталкивал – всегда нравились девушки, умеющие пить и при этом не теряющие контроля. Ему нравится многое, чего не хватает самому. А сейчас не хватало…
Он с усилием увел застрявший взгляд из интригующего выреза, но тот – вот зараза! – остановился теперь на приоткрытом рте девушки. Рука – нет, не делай этого! – нерешительно оторвалась от края кровати и медленно потянулась: коснуться, погладить, убедиться, что губы такие же мягкие и нежные, как выглядят.
Хорошо, в этот момент сонбэ потянулась и открыла глаза…
И теперь, в машине, он проснулся окончательно – от воспоминаний, которые настолько взбодрили, что стало неудобно сидеть. Придется-таки звонить Лим Хани, назначать встречу, которую она давно добивалась!
Ну ничего, он оторвется на неделе, отомстит Жевательной резинке за то, что она делает с ним, даже сама этого не подозревая!
Что еще оскорбительнее.
***
[1] Хэджангук – суп для лечения похмелья.
[2] Самгёпсаль – барбекю-свинина.
Глава 7
Я выхожу от начальницы, задумчиво пролистывая документы, которые мне поручили подписать. Вроде бы ничего сложного, разве что добираться через полгорода, но госпожа Ли обронила напоследок: «Постарайся!» Легких заданий мне обычно не дают, так что не стоит расслабляться!
– Сонбэ, вы куда? – интересуется Ючон. Он уже дважды выпил кофе и вдоволь нафлиртовался с Сорой и симпатичной девицей из соседнего кабинета, так что можно сказать, рабочий день у хубэ в полном разгаре. Надо чем-то занять его на время моего отсутствия, чтобы не мозолил глаза своим ничегонеделаньем. Посадить изучать трудовое законодательство? И в юридическом будущем пригодится…
– В Ёнсан-гу. – Я складываю бумаги в сумку.
Рю Чжисоп поднимает голову:
– Куда ты собралась, в Ёнсан? – и расплывается в усмешке: – А, к тому упертому маразматику? Твоя очередь, значит? Ну-ну, файтинг, стажер Ким Минхва!
– Менеджер Рю, а в чем там сложности? – Но мужчина лишь отмахивается и утыкается в монитор, хоть и не перестает посмеиваться. Я оглядываюсь на остальных – все заняты своей работой или игнорируют. Помогать мне никто не собирается: уже сталкивалась с тем, что штатные сотрудники видят в стажерах своих конкурентов. Или занимают позицию армейских старослужащих, мол, нами помыкали, теперь мы на вас оторвемся!
Хорошо, разберусь самостоятельно, не впервой! Поворачиваюсь к хубэ:
– Так, а пока ты… – и вижу, как он встает и берется за пиджак. – А ты куда собрался?
Смотрит удивленно:
– Конечно, с вами, сонбэ. В том районе слабой женщине одной небезопасно! – Еще и поводит плечами, как заправский культурист, демонстрируя, что с ним-то, таким сильным, мне точно ничего не страшно!
Фыркаю:
– Защитничек нашелся! – Едва не напоминаю, как эта самая «слабая женщина» однажды тащила его на себе по миллиону ступенек. Впрочем… Ёнсан – район промзон и складов, довольно криминогенный, там часто случаются нападения и ограбления, сопровождающий и впрямь будет нелишним. К тому же можно поехать на его машине. – Ладно, идем, размяться тебе будет полезно!
– Ах, зачем ты забираешь нашего милого Ючончика! – печально вопрошает Сора, выглядывая из-за компьютера. – Мы будем по нему скучать!
– Да пусть идет, – недовольно бурчит Рю Чжисоп. – Хоть работать наконец начнете!
Противостояние продолжается, пусть менеджер и не осмеливается слишком уж третировать новичка: всем известно, что у того наверху связи, а значит, стажер практически неприкасаемый. В хорошем (для него) смысле.
Парень идет впереди, раздавая по сторонам улыбки и пожелания «хорошо поработать». Выйдя из офиса, все же считаю своим долгом заметить:
– Не стоит так открыто заигрывать с коллегами женского пола…
Ючон вытаращивает глаза:
– Сонбэ желает, чтобы я заигрывал с мужчинами?! При всем моем уважении – ни за что!
– …потому что мы все-таки в офисе, – упорно продолжаю я. – В «Ильгруп» запрещено заводить отношения на работе.
Хубэ и вовсе врастает в землю.
– Как? Совсем?!
– Совсем, – подтверждаю я и оглядываюсь. – Где твоя машина?
– Э-э-э... Я сегодня не на машине.
– А как ты добирался? На автобусе? На такси? – Эх, облом, а я-то уже запланировала комфортную поездку! Достаю смартфон проложить предстоящий маршрут: так, сначала на метро до станции… а там пересадка на автобусный маршрут номер…
– Подбросили...
Поднимаю глаза: парень отчего-то мнется, именно поэтому уточняю:
– Кто подбросил? – Может, девушка, а он скрывает от всех свои отношения?
– Да так, знакомый…
Кстати, я ни разу не видела его на машине – конечно, это еще ничего не значит, а, может, хубэ где-то и в чем-то финтит… Впрочем, что мне за дело до его личной жизни, с рабочей бы разобраться!
– Ну раз без машины, не рассчитывай вернуться к обеду! Идем в метро.
Там обнаруживается, что проездного у Ким Ючона нет. Приходится обучать, как купить билет в терминале, а потом уже без особого удивления еще и платить за него в автобусе. Усевшись, я сердито шиплю:
– Да ты северокорейский шпион, что ли?!
– С чего это? – опешивает парень, глазеющий в окно с видом любопытного иностранного туриста.
Начинаю загибать пальцы:
– Проездного у тебя нет, как оформить его ты не знаешь, как заплатить за автобус – тоже. Обычную еду рассматриваешь так, словно впервые ее видишь! Вот и получается – ты шпион или вообще инопланетянин!
– Профессиональный шпион – земной или инопланетный – таких тупых ошибок не делает!
– Может, ты и в шпионской школе учился так же, как работаешь! – огрызнулась я. – То есть – никак!
Ючон смотрит на меня снисходительно.
– А может, я просто привык передвигаться на других видах транспорта?
– Угу, на правительственных лимузинах. Или ракетах! – Хубэ пытается продолжить, но я прерываю: – И вообще помолчи сейчас, вон, смотри в окно, собирай свои разведданные! Мне нужно изучить бумаги.
Перелистываю документы: некий господин Чхве Мансик должен подписать отказ от претензий к фирме… с незнакомым названием. А при чем тут тогда мы, управление персоналом «Ильгруп»? Или эта компания тоже входит в корпорацию, структура же огромная… Усиленно моргаю: в глаза словно песок насыпали, веки тяжелеют. Похоже, укачало, хоть посидеть с закрытыми глазами…
Просыпаюсь оттого, что механический голос объявляет нашу остановку. Под щекой – твердое плечо хубэ, а сам парень, склонив голову набок, заглядывает мне в лицо.
– Ой! – Резко сажусь прямо, поправляя волосы и хлопая глазами. Надеюсь, хоть слюни во сне не пускала... – Что ж ты меня не разбудил?
– Так сонбэ и сама проснулась, – говорит Ючон бодро. – Идем? – И жмет кнопку остановки. Собираюсь извиниться, что привалилась к нему, но раз хубэ не придает этому никакого значения, передумываю. Во время поисков потерянного дома он тоже бессовестно дрых на моем плече, нужно, чтобы еще потаскал на спине или на руках, тогда мы точно будем в расчете!
И лучше бы прямо сейчас...
Потому что сейчас мы вдвоем задумчиво оцениваем высоту лестниц, на которые предстоит взбираться. Я еще раз уточняю в бумагах адрес и обреченно машу рукой, объявляя то, что и так понятно:
– Нам – туда!
«Туда» мы добираемся, хоть и сильно запыхавшись: сказывается моя невольная ежедневная тренировка – наша гора повыше будет, а хубэ, оказывается, не такой уж дохляк, каким частенько выглядит. Или притворяется.
И все напрасно!
Потому что господин Чхве Мансик, оказавшийся стариком почтенного возраста, обладает очень не… почтенным характером. Узнав, откуда мы, для начала громко захлопывает перед нами ворота, а когда я в них стучу (очень корректно!) и прошу хотя бы поговорить, объяснить, почему он не хочет подписывать бумаги, дед все-таки открывает и с размаху обсыпает меня солью. Не скупится, наверное, целый килограмм на меня изводит!
Ретируемся до ближайшего маленького старого кафе – посовещаться и все-таки пообедать. Я то и дело вытряхиваю соль из складок одежды (еще и за ворот попало, скоро чесаться начну), смахиваю с волос. Вон уже и хозяйка косится, как бы не решила, что у меня вши. А то и блохи. Заметив взгляд наблюдающего за мной хубэ, натужно шучу:
– Спасибо, хоть не помоями облил… Зато никакой квисин[1] ко мне теперь точно не привяжется – я насквозь просоленная!
– А еще раньше солью мертвецов засыпали, чтобы дольше не портились! – жизнерадостно поддерживает Ючон.
Кривлюсь:
– Вот спасибо, с трупом меня еще не сравнивали!
– Всегда пожалуйста!
– Ну ты-то да-а… – ворчу я. – Всегда у тебя для меня доброе словцо найдется!
Некоторое время молчим, поглощая обед: я – задумчиво, не ощущая вкуса, хубэ – быстро и бодро. Впервые интересуется:
– А что за поручение нам дали?
«Нам», передразниваю я про себя.
– Подписать соглашение у этого вредного дедушки.
– А почему не хочет подписывать? В чем проблема?
Пожимаю плечами:
– Меня в это не посвятили. Вон, посмотри бумаги, если так интересно!
Пока он читает, доедаю и расплачиваюсь с хозяйкой. Снова сложивший документы в папку хубэ резюмирует:
– Я так понял, наш буйный дедушка судился с этой самой фирмой, причина неизвестна, тут только номер дела и число. Сейчас – ну то есть, судя по дате, уже в течение трех месяцев – ему предлагают компенсацию, чтобы отозвал свое заявление. Сумма, кстати, неплохая! Странно, что при таком убогом домишке и таком районе он не соглашается. Может, рассчитывает на большее? Сонбэ, вы куда?
– Куда-куда! – огрызаюсь я. – Всё туда же!
– Думаете, после обеда он подобрее станет?
Мы разнообразно стучим в ворота и на два голоса выкликаем хозяина на беседу, но теперь нас попросту игнорируют. Ючон даже подтягивается на ограде, разглядывая закрытые окна и двери – никакого движения, никакой реакции.
– Скорее всего, куда-то вышел. – Парень отряхивает руки и запыленный пиджак.
– Предлагаешь подождать?
– Ага, – ворчит он. – А еще лучше заночевать для верности!
– Думаешь? – Оглядываюсь, ища, где присесть, Ючон таращится на меня.
– Сонбэ, вы это серьезно?!
– Мне дали задание, и мне нужно его выполнить, – холодно отвечаю я. – А ты можешь отправляться домой, я же тебя с собой не звала.
– Ну уж нет! – не соглашается Ючон. – Обещал вас охранять, так что ждем вместе.
– Как хочешь, – говорю равнодушно, стараясь не показать радости: уж очень местечко неприятное. То ли зона будущей реновации, то ли хозяева попросту побросали свои дома; на крутой длинной улочке, похоже, живут единицы. Многие ворота заколочены или, приоткрытые, показывают заросшие бурьяном дворы и покосившиеся развалюхи. Да, странно, что местный обитатель отказывается от приличной компенсации…
Мы находим низкую металлическую оградку у соседнего дома – видимо, чтобы не ставили машины – и сидим на ней, наблюдая, как солнце степенно катится за Ханган[2], делящую пополам город.
– Надо разобраться, в чем дело, – рассуждает Ючон. – Отчего-то же он так упрямится?
– Может, просто вредный, – лениво предполагаю я. Не хочется ничего анализировать и что-то решать. Район не очень, зато вид отличный: блестящая лента реки, меняющей цвет – отражение неба; мосты, дома, дороги, холмы и горы на горизонте… И воздух – с удовольствием втягиваю становящийся прохладным ветерок – чистый, без пыли с Китая.
– Может, – соглашается Ючон. Неожиданно кончиками пальцев касается моего виска. С недоумением глянув на него, я отстраняюсь, и парень быстро поясняет: – И тут тоже соль!
Раздраженно рыкнув, ощупываю голову ладонями и с досадой стягиваю заколку. Освобожденно встряхиваю волосами, упавшими волнами по обе стороны лица.
– Ох, как хорошо! Ладно, вытряхивать-вычесывать эту чертову соль бесполезно, все равно вечером голову мыть… О чем мы говорили?
– О… – Ючон моргает и переводит взгляд на реку, точно ища там подсказку. Такой молодой и уже никакой памяти! – А! О дедке этом…
– Кажется, здесь уже весь отдел побывал, может, даже сама руководитель Ли! Безрезультатно, раз теперь стажеров отправили. Видел, как злорадно менеджер Рю нам удачи пожелал?
