Текст книги "Офисный роман, или Миссия невыполнима (СИ)"
Автор книги: Наталья Колесова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Глава 28
Да «все у него получается» лишь потому, что он помогает именно Ким Минхве, ради кого другого даже и пальцем не шевельнул бы!
Оказывается, это очень приятно. Никогда раньше таким не занимался – не для кого было. Да, он старался не слишком напрягать… того же дядьку Ома, когда приезжал на родину. С родственниками получалось куда хуже. Когда твердили не доставлять лишних хлопот, притихнуть, скрыться, просто умереть (в переносном смысле, но уверен, мысленно желали в самом прямом), у него просто крышу сносило. Даже проживание в разных странах не спасало: а, так я вам не нужен, вы меня стыдитесь?! Ну так будете стыдиться еще больше, не дам о себе забыть! Десяток раз бросал учебу. Закатывал вечеринки, заканчивающиеся в полиции. Бездумно тратил деньги налево и направо, в том числе на друзей-прихлебателей и девиц-прилипал. Иногда оглядывался и сам удивлялся: как не спился, не скололся, не сел в тюрьму, не погиб во время очередных идиотских выходок, своих и окружения? А потом разом все надоело. Стало ясно: что ни делай, для семьи так и останешься чужим. И твои выходки только радуют, а не возмущают: все складывается в копилку, чтобы в нужный момент выкатить счет.
Не всех, конечно, радуют. Бабушка, которую он единственную побаивался и даже уважал (и не только потому, что она выделяет ему деньги), наконец выдвинула ультиматум: учебу закончил? Значит, возвращаешься на родину и занимаешься делом. Ах, не хочешь? Ну тогда вот тебе закрытые счета и блокированные карты, и живи в чужой стране как хочешь.
Он, конечно, еще поартачился. Сдался лишь когда понял, что это не очередная пустая угроза. Купил на последние деньги билеты и полетел в страну, от которой давно отвык, к людям, которые никогда не считали его своим. Возмущение, что его заставили слушаться, словно балованную собачку, которую резко взяли на короткий поводок, смешивалось с азартом – я вам еще покажу! – и интересом: наконец что-то новенькое, необычное! Несмотря на всю свою вольную веселую жизнь он уже начал скучать. Это молодой-то, здоровый парень в самом расцвете сил!
По прилету долго торговался с хальмони: та настаивала на проживании в семье, но тут Ючон бился до конца, пока ему наконец не разрешили жить отдельно. Но хотя бы раз в неделю он должен оставаться в семейном доме. Поддерживать родственные связи, х-ха!
Он очень постарался, чтобы приемная комиссия «Ильгруп» отсеяла его сразу, но бабуля и тут подстраховалась: несмотря на наглое (признает) поведение на собеседовании его все-таки взяли. Хотя стажер – должность временная, есть надежда на вылет!
Зато вместо юридической службы он добился распределения в управление персоналом – и все из-за этой однофамилицы, которая так гневно и искренне отчитывала его в пустом коридоре (из зрителей только дядя Ом, нерешительно переминающийся в отдалении). Разгоряченная Жевательная Резинка так зло сверкала глазами, так притоптывала ногой в такт своей пламенной речи, чуть ли не трясла его за воротник, что он даже немного… завелся. Можно сказать, задела его за живое. Девка – огонь! Интересно, «огонь» во всех сферах?
Но за живое задели и ее слова. У него никогда не было нужды зарабатывать себе на жизнь, но почему-то именно в тот момент он этого стыдился. Вот стоит перед ним девчонка – примерно его возраста, из того же города, той же страны, но… натуральное существо с другой планеты. Из совершенно неизвестного ему мира, с которым он никогда не пересекался. Еще и заявляет, что одним своим существованием он отнимает шансы у других. Что-то всем он мешает… Нет, конечно, такое ему и раньше говорили, но – то дела семейные.
Что ж, тогда будет мешать и дальше! Например, отведет душу, работая – то есть не работая – рядом с Жевательной Резинкой. Заодно и посмотрит, как живут такие неизвестные ему экземпляры.
Его новоявленная сонбэ жила, выживая. Нищенский заработок стажера. Крохотный домик на крыше, снимаемый на пару с подружкой в отдаленном районе Сеула. Семейка… та еще (тут Ючон даже ощутил некоторую солидарность с Минхвой). При этом всегда бодрая, готовая услужить, повиниться на любое, даже несправедливое замечание, ответить улыбкой на идиотскую или унизительную шутку коллег и начальства, готовая взвалить (и взваливая) на себя чужую работу, пусть даже придется остаться в офисе до поздней ночи или на все выходные… Только при нем, наглом ленивом хубэ, Минхва могла позволить себе расслабиться. Покричать на него – иногда Ючон даже специально доводил ее, чтобы выплеснула накопившийся гнев и напряжение. Или посидеть-подремать в кресле – бледная, с тенями под глазами – перед тем, как снова кинуться в бесконечную гонку в темпе «палли-палли[1]».
Ладно, так уж и быть, принесет он кофе своей упертой сонбэ. Разок. Ну пару раз…
Потом и вовсе взял на себя эту обязанность Минхвы. Теперь уже сам выслушивал претензии от старших коллег, что кофе слишком горячий (холодный, сладкий, несладкий, невкусный, не того сорта, неполный стакан, слишком полный стакан, нужное подчеркнуть). И документы распечатывал. И делал сотни копий – никакого внимания к экологии, вон леса Южной Америки на бумагу изводят, а в известной на весь мир «Ильгрупп» до сих пор не слышали про электронный документооборот!
Когда сонбэ так глупо вляпалась с бывшим парнем, Ючон мгновенно понял, что без его помощи ей не выкарабкаться. Сыграл первое, что на ум пришло. Зато получил несколько приятных бонусов – на правах парня нынешнего он имеет полное право проводить с нуной больше времени, за руку ее брать, звонить перед сном и… там, глядишь, еще что-нибудь!
Но почему помощи не стать обоюдной?
***
[1] Палли – быстро.
Глава 29
Кажется, я ослышалась.
– Что?!
– Это же сонбэ предложила сделать подарки! – напирает Ючон. – Пусть возьмет на себя ответственность!
– Ну не такую же! – растерянно открещиваюсь я. – Чего придумал! Сам с перепугу ляпнул, что у тебя девушка имеется, а теперь я ее изображай?
Хубэ заходит с другого бока:
– Нам же с вами не привыкать, мы и так парочку изображаем, просто зрителей будет побольше!
И каких еще!
– Слушай, я с этими-то двумя… «зрителями» сотню раз пожалела, а тут еще твои родственнички мне на голову свалятся. Нет, нет, и нет! – Начинаю с шумом выбираться из-за стола, Ючон хватает меня за руку.
– Что же мне тогда делать, сонбэ?!
– Ходить на свидания и отказывать, если девушка не нравится! – заявляю я твердо. – Отстаивать свое мнение и свою судьбу!
Все мы – за других – знаем, как правильно поступать, но что творим с собственной жизнью…
– Но я же вас выручил! Помогите и вы мне! Пожалуйста! Прошу, Минхва-нуна! То есть, сонбэ! Сонбэ-ним[1]!
Теряюсь, когда Ючон низко кланяется – очень непривычно, парень не из тех, кто умоляет-упрашивает. Ты еще на колени передо мной встань! Нервно оглядываюсь: хоть я выбрала самый удаленный столик, наш экспрессивный диалог привлекает ненужное внимание. Сдаюсь:
– Ладно, ладно, можешь сослаться на меня! Только давай сразу договоримся: никакого общения с твоими родственниками! Еще не хватало, чтобы они то и дело выскакивали на меня из засады, как та Со Наюн!
– Ни в коем случае! – клянется обрадованный парень. – Самому хочется, чтобы нуна оставалась живой и здоровой!
Такое заявление настораживает! Не успеваю спросить, что имеется в виду, как Ючон ловко цепляет мой мизинец согнутым своим и спрашивает:
– Сонбэ обещает?
Закатываю глаза:
– Что за детский сад!
Но, повторяя «печать, печать», Ючон прижимает большой палец к моему и только тогда отпускает руку. Лыбится во весь рот:
– Сделка скреплена! Айгу, перерыв же закончился, побежали? – и, не дожидаясь меня, рвет когти к лифту. Невиданная пунктуальность! Удрал, пока я не передумала? Иду следом, чувствуя, что о «сделке» я точно пожалею.
И очень скоро.
***
[1] Суффикс «ним» – придает обращению уважение.
Глава 30
Я здороваюсь. По небрежному жесту и молчаливому кивку матери Ючона опускаюсь напротив. Перед женщиной стоит единственная чашка с зеленым чаем. Некоторое время размышляю, стоит ли и мне что-нибудь заказать, или лучше побыстрее все закончить и разбежаться. Но, говорят, даже подозреваемым на допросе полагается стакан воды, а я все же куда лучше преступника! Так что кофе и пирожное будут в самый раз: кофе пришпорит мысли, а пирожное подсластит «радость» (точнее «гадость») общения со «свекровью»...
Женщина глядит на принесенный заказ, и ее холеное ботоксное лицо кривится.
– Не опасаешься за свою фигуру?
– Нисколечко! – беспечно отвечаю я.
– Конечно, было бы за что опасаться!
Обычно со старшими я так себя не веду, но конкретно этой аджумме не помешает иногда получать ответку! Широко улыбаюсь ей в лицо и ложечкой рисую в воздухе круг… а или очертания ее фигуры, к этому кругу успешно стремящейся.
– Ну вы-то меня хорошо понимаете!
И, пока, она, багровея, разевает рот, заглушаю рвущийся наружу нервный смех глотком из кружки. Кимовский покровитель тут же наказывает меня за грубость обжигающим кофе: забыла, что взяла не со льдом, а горячий! «Эй, токкэби[1], я вообще-то тоже Ким!» – мысленно причитаю я, обмахивая пальцами высунутый язык.
Пока у нас ничья. Один-один.
Женщина напротив довольно улыбается и эффектным движением, словно козырную карту, кидает на стол папку с какими-то бумагами.
– И что это? – невнятно спрашиваю я, не торопясь за нее браться. Утешаю ошпаренный язык нежной прохладой воздушного крема.
– Сведения о твоей семье!
Сочувственно качаю головой:
– Потратились, наверное? Частный детектив, снимки, справки… Просто спросили бы меня, я бы все бесплатно рассказала!
Мамаша моего хубэ брезгливо распахивает папку с нарытыми сведениями: и впрямь мелькают распечатанные фотографии.
– А Ючон знает, с какой семьей он связался?
– С какой это – «какой»? – напрягаюсь я. Семья – как родина, сами можем ее ругать сколько угодно, но другим не позволяем! Видимо, что-то такое звучит и в моем голосе, потому что аджумма выдает нейтральное:
– Неподходящей – вот какой!
– Родственников наши отношения никоим образом не касаются! – отрезаю я. Если бы! Тогда б и «отношений» никаких не было...
– Да, видимо, твоей семье на тебя плевать, а вот нам не все равно, с какой девушкой встречается наш Ючон!
– И чем же я вас не устраиваю? – Ну просто интересно, да. Ведь придется когда-то и с настоящей свекровью знакомиться, вдруг надо что-то срочно в себе поправить…
Омони пренебрежительно фыркает:
– Лучше бы спросила, что в тебе вообще хорошего! Внешность самая заурядная…
Окидываю ее выразительным взглядом: какой бы ты сама была без своих пластических операций? Ючоновская матушка считывает мою мысль на раз-два, потому что продолжает еще раздраженней:
– …вести себя совершенно не умеешь! Как ты со старшими разговариваешь? Как смотришь? И образование твое – только улицы мести! Удивляюсь, как тебя вообще взяли в такую прекрасную компанию!
Сама удивляюсь! К тому же пока не взяли.
– Только и умеешь, что завлекать парнишку помладше!
Я теперь еще и совратительница младенцев? Ким Ючон, видит бог, не знала я, на что подписываюсь! Моя-то родительница еще ни разу тебя не оскорбила, и даже не подозревает о твоем существовании! Она как раз примет «зятя» с распростертыми объятьями, и даже о семье не спросит – от облегчения, что дочка наконец пристроена.
– К тому же, – разошедшаяся Ючоновская мамаша стучит пальцем со слишком ярким маникюром по фактам моей биографии, – еще и такие родственники!
– Итак, омони, – наслаждаюсь, что ее просто корежит от обращения, – подытожим: я некрасива, не умна, с плохим образованием, поведением и родней. А! К тому же еще и бедная.
– Все верно, – удовлетворенно кивает аджумма на каждое мое слово.
– В общем, никуда не годная невестка, которая соблазнила вашего невинного мальчика.
Кивать перестает. Напрягается – ждет, что я еще скажу.
– Интересно, что будет дальше? – задумчиво интересуюсь я. – Стакан воды в лицо с воплем: «оставь моего сыночка в покое»? Или конверт с деньгами? А, нет, на дворе же двадцать первый век, дать вам свой банковский счет?
Круглые, как у западной куклы, глаза женщины суживаются:
– Я так понимаю, ты не собираешься оставить Ючона в покое?
Вздыхаю с сожалением, мысленно прощаясь с упитанным конвертиком, забитым пятидесятитысячными[2]. Уговор дороже денег!
– Омони правильно понимает.
Аджумма поджимает губы и проворно встает. Объявляет торжественно:
– Тогда мне больше здесь делать нечего! Свой долг матери я выполнила, с негодной девкой поговорила, так хальмони и передам!
Я тоже встаю.
– Так вас ко мне бабушка отправила? – А ведь старушка показалась мне куда приятней и разумней Ючоновской мамаши…
– Не твоего ума дело! – величественно заявляет та. – Надеюсь, я больше тебя никогда не увижу!
– Надежда, говорят, умирает последней! – поддерживаю я ее морально. – Доброго пути, омони!
Женщину аж передергивает:
– Не называй меня так! – Торопливо катится к выходу.
Наблюдаю через стекло витрины, как водитель открывает перед ней дверь. Слишком уж быстро она сдалась, вроде это не в ее характере... Усаживаясь в машину, аджумма бросает взгляд на кафе и неожиданно улыбается. Я озадачиваюсь: задумала какую-то хитрую пакость или… Осталась довольна нашей беседой?!
***
[1] Токкэби – нечистая сила из разряда духов. С людьми дружит, хоть и подшучивает. Особенно любит людей с фамилией Ким, поэтому одно из его имен Учитель Ким.
[2] Пятьдесят тысяч – самая крупная денежная купюра ЮК.
Глава 31
– Почему Минхва-нуна пошла на встречу одна?
– А с кем еще? С группой поддержки?
– Со мной, конечно!
Я вздыхаю. Вот такая я дура, да: требовала гарантий, что не придется видеться с его семьей, и сама же поперлась на встречу с Ючоновской родительницей!
Правда, и приглашение было таким, что трудно отказаться.
…Меня подстерегли вечером после работы. Возле остановки, где я обычно жду автобуса, тормознула белая ауди, открылось окно, и водитель окликнул:
– Госпожа Ким Минхва?
– Да-да, – привстала я, вглядываясь: кто-то из офиса? Лицо незнакомое.
– Садитесь в машину.
Пожав плечами, я опустилась обратно на скамейку: вообще-то, я в мегаполисе живу, приучена к незнакомцам в автомобили не садиться.
– Зачем? Мне и здесь хорошо.
– С вами хотят поговорить.
– Так выходите и говорите.
– Не я.
– Ну и езжайте тогда дальше.
Водитель понял, что со мной каши не сваришь, и в самом деле вышел из машины: пожилой благообразный дядечка в темном костюме. Теперь уже он казался мне смутно знакомым.
– Прошу вас, госпожа Ким Минхва, – повторил с терпеливой вежливостью, распахивая заднюю дверь машины. – С вами желает встретиться госпожа Гу Суок.
Гу? Что еще за Гу? Суок… Уже не мамаша ли это моего хубэ?! Вот те на!
– А зачем? – глупо спросила я. Понятно же, зачем – «поговорить», то есть хорошенько обругать и напугать недостойную девицу, покусившуюся на драгоценного дитятку!
– Не могу знать. Мне лишь приказано доставить госпожу Ким Минхву в кафе…
Ну хоть название кафе, пусть и дорогущего, мне знакомо, не застенки какие-то и не семейный дом Кимов! Что делать? Сходу отказаться? С Ючоном посоветоваться?
Или… Ну не убьет же она меня! Почему бы не встретиться, не поговорить…
Не выяснить, как далеко мы зашли.
– Хорошо, – решилась я, вставая. Шофер с заметным облегчением закрыл за мной дверь. Наверное, тоже прикидывал, что делать, если я откажусь: связать и закинуть в багажник?..
– Хотела узнать планы и настрой твоих родственников, ты же только отмахиваешься: «все нормально!» А сам бы ты не дал ей высказаться, – примирительно замечаю я. Хотя Ючоновскую матушку, конечно, вряд ли заткнешь! – Я ее прекрасно понимаю: прицепилась к их драгоценному мальчику девица из невесть какой семьи, без денег, без приличного образования и связей, срывает планы на хорошую жизнь…
– Минхва-нуна! – резко прерывает меня хубэ. – Прекрати себя принижать!
– Я только излагаю факты.
– И прекрати понимать всех вокруг! – продолжает Ючон тем же тоном. Не припомню, чтобы раньше он так откровенно злился. – Единственного, кого из моей семьи надо понимать – это меня! Это я сейчас в ловушке!
Да, ужасная ловушка, родня достойной пары желает! Но пообщавшись с Гу Суок, я хубэ уже сочувствую: выкрутиться ему будет нелегко. Когда на тебя возлагаются надежды, которые ты не можешь или не хочешь оправдывать…
– Омони как-то… оскорбила Минхва-нуну? – спрашивает Ючон тоном пониже, но все еще напряженно. – Она на это дело мастер.
Хмыкаю:
– Да нет, все в рамках обычного сценария: тебя нам не нать, знай свое место, все в таком духе. Даже водой не облила и откуп не предложила, как я ее ни просила. Нет, мол, и нет, отказывайся от нашей кровиночки бесплатно!
Пытаюсь хубэ развеселить, и, кажется, получается – в его голосе уже слышна усмешка:
– А нуна взяла бы за меня отступные?
– А почему нет? – удивляюсь я. – Главное – побольше!
– Нуна так любит деньги?
– Тц, все любят деньги, просто не все признаются!
– Я придумал! Понагнетаю еще, что хочу жениться только на Ким Минхве и снова устрою встречу с омони. Вот тогда нуна сможет взять свой «гонорар»! Как идея?
– Идея-то неплохая! – подхватываю я. – Жаль, твоя родня сдастся нескоро, плакали мои денежки!
– Ничего, я тоже упертый, – бодрится Ючон. – А уж вместе с Минхвой-нуной мы просто непобедимы! Но больше никогда не встречайся с моими родственниками без меня! Понятно?
Устраиваюсь на кровати поудобнее. Даже не заметила, как у нас появилась привычка созваниваться и подолгу болтать вечерами. Словно мы и впрямь… Отзываюсь насмешливо:
– Понятно. Только непонятно, откуда вдруг у моего хубэ взялся такой командный голос!
Слышу, как Ючон длинно вздыхает и говорит тоном ниже:
– Прошу прощения… сонбэ-ним. Просто я очень-очень за вас волнуюсь. Вы не знаете, на что способна эта семейка… Моя семья.
Вот прям чувствую, что мне предстоит это узнать!
– А когда уговаривал изобразить твою девушку, ни о чем таком не волновался? – язвительно интересуюсь я.
– Просто запаниковал! – оправдывается хубэ. – Это первое, что пришло мне в голову, я же привык во всем на сонбэ полагаться!
Подлизывается.
– Так, все прояснили, поздно уже, поэтому…
– Ну нуна-а, – ноет Ючон, – может, еще поболтаем?
Колеблясь, гляжу на часы.
– Спать пора. Это тебе можно просыпаться перед самой работой, а мне с утра еще через полгорода тащиться…
– Если б нуна ночевала в моей квартире, не пришлось бы тратить столько времени на дорогу… – вкрадчиво начинает Ючон.
– Мечтай! – припечатываю я.
Смешок.
– Только чтобы убедить в наших отношениях все заинтересованные стороны!
– Мы ведь с тобой то и дело ужинаем или куда-нибудь ходим, думаешь, от нас еще ждут и совместных ночевок? Я привезла тебе свои вещи, вот и предъявляй их всем «заинтересованным сторонам». Или скажи, что твоя сонбэ очень консервативна!
– Наверняка к моему телефону и к машине прицепили какую-нибудь аппаратуру, отслеживающую наши передвижения! – стращает Ючон серьезным голосом.
– Иди спать… фантаст!
– Сладких снов, нуна! И пусть я тебе приснюсь!
– Тц, да на что мне такие кошмары! – фыркаю я и отключаюсь от доморощенного конспиролога.
…Я и впрямь забросила к Ючону свою домашнюю одежду, тапочки, зубную щетку и начатую косметику – хубэ утверждает, что омони регулярно наведывается к нему, «прямо-таки вынюхивает», надо создать видимость моего регулярного пребывания в его доме! Как же хлопотно играть роль Ючоновской подружки …
Некоторое время пялюсь в потолок, представляя себя в каннамской квартире: прохладный простор комнат, зелень шелестящего парка под окнами, личная тренажерка, гигантская ванна, роскошная спальня… На спальне мое воображение начинает буксовать, и через некоторое время я со вздохом признаю, что не так уж я консервативна. Потому что в спальне, и в той самой ванне, да и вообще по всей квартире неизменно присутствует мой хубэ. Очень близко присутствует.
Практически вплотную.
Резко переворачиваюсь и сердито взбиваю подушку. Вот как тут уснешь?!
***
Глава 32
– Ты же не специально травмируешься?
– Зачем мне это? – почти не шевеля губами, спрашивает Ючон: я как раз смазываю ссадину в уголке его рта… и как только зубы себе не выбил!
Продолжаю в том же бодро-легкомысленном тоне:
– Например, чтобы я тебя то и дело трогала, лечила!
Губы хубэ все-таки растягиваются в усмешке, хоть и осторожной:
– Да я только и мечтаю, чтобы Минхва-нуна меня потрогала! Но хотелось бы все-таки… не по такой причине.
Я отодвигаюсь и, критически оглядев его лицо, наконец свободно выдыхаю.
– Ну и как ты объяснишь на работе свою попорченную красоту?
– Ммм… ну допустим, моя девушка оказалась слишком ревнивой?
– И очень-очень когтистой! У тебя точно никаких вывихов-переломов? Голова не болит, не кружится?
Проверяя, Ючон крутит шеей, плечами («ох!»), руками. Нажимает на бока, прислушиваясь к ощущениям – кривится, но отмахивается:
– Нет, одни ушибы.
Собирая аптечку, размышляю вслух:
– Как же тебе не повезло встретить этого пьяницу! Неужели не мог увернуться? Ты же все-таки трезвый.
– Не ожидал, что его так резко шатнет в сторону! – оправдывается Ючон, осторожно трогая свое лицо.
– Вот видишь, как опасно бегать ко мне на свидания? – наставительно говорю я. – В Нэджансане тебя в ледяной воде искупали, сегодня с лестницы спустили… Пора прекращать наши отношения, чтобы ты оставался живым и здоровым! – и осекаюсь, сообразив, что я сейчас ляпнула.
Ючон смотрит поверх замерших на щеках пальцах очень серьезно.
– Нуна намекает, что это может быть как-то… связано с ней?
– Уж не настолько ты меня достал, чтобы я тебе всякие несчастные случаи подстраивала! – бросаю я. Закрыв и отодвинув аптечку в сторону, некоторое время сосредоточенно смотрю на хубэ. А вдруг я невзначай сказала истинную правду? Конечно, не про меня, такую опасную, а что сегодняшнее падение – продолжение того инцидента в Ухвачжоне? И что кто-то хочет Ким Ючона если не убить, так искалечить…
Ким Ючон под моим долгим взглядом поднимает брови и улыбается вопросительно:
– Нуна опять мной любуется?
– Да просто пересчитываю твои ссадины и сбиваюсь со счета! – вставая, говорю я. Надо все хорошенько обдумать. – Поедим рамёна?
Не услышав ответа, оглядываюсь от плиты: хубэ широко улыбается.
– Нуна сейчас предлагает?..
Тьфу ты!
– …поесть, – торопливо заканчиваю я. – Просто поесть рамён[1], понял?
Ючон хохочет:
– А я только-только обрадовался! Зачем парня так обнадеживать?
Грожу ему крышкой от кастрюли:
– Поосторожней, я сейчас вооружена и очень опасна, не посмотрю, что ты побитый!
Когда мы дружно расправляемся с лапшой, прихлебывая вкусный обжигающий бульон, Ючон непринужденно интересуется:
– А не может это все проделывать твой… то есть руководитель Хон Сонги?
Спешно запиваю водой застрявший во горле рамён.
– Сдурел?!
– Ну а что? Приревновал Минхва-нуну, вот и… Он же явно меня недолюбливает!
Подцепляю рамен палочками уже задумчиво. Не потому, что в самом деле прикидываю бывшего на роль виновника, просто размышляя: ревность – не объяснение, Хон с самого начала относился к парню неприязненно. Почему? Что-то знает о прошлом Ючона?
– А ты никогда раньше с ним не сталкивался? Может, Со Наюн ему о тебе что-нибудь… неприглядное рассказала?
– Обо мне? – изумляется хубэ. – Да я чист как слеза младенца!
– Тц, тц, – скептично комментирую я. И в озарении хлопаю в ладоши. – Слу-ушай, а, может, он как раз Наюн к тебе приревновал?! Подозревает вас в прошлых отношениях?
– И потому решил меня извести на всякий случай? – с энтузиазмом подхватывает Ючон, и я осекаюсь. Отмахиваюсь палочками.
– Да ну, бред какой-то! Обвиняем человека в том, о чем он даже не подозревает!
– А если серьезно, нуна, Хон Сонги на такое способен?
Не могу припомнить, чтобы мой бывший когда-нибудь всерьез выходил из себя, он скорее флегматик. А насчет этих… недо-покушений – задумай Сонги что-нибудь в таком роде, тщательно подготовился бы, разработал план и наверняка успешно его осуществил. Еще и с отличным алиби.
– Да замначальника Хон просто идеальный хладнокровный преступник! – подводит итог внимательно слушающий Ючон.
Я подхватываю:
– Вот именно – хладнокровный! А тут скорее похоже на… ну даже не знаю… На запугивание? Месть? Если, конечно, столкновение с алкашом – не дурацкий случай. А, может, тебе мстит муж какой-нибудь из твоих дамочек? Думай-думай, вспоминай! Нечего искать виновника в моем окружении, в своем ищи!
– Между прочим, руководитель Хон – давно уже не нунино окружение! – недовольно напоминает хубэ. – А насчет «дамочек»… – медлит, глядя как-то нерешительно.
– Что, кого-то вспомнил? – поощрительно спрашиваю я.
Ючон мотает головой и вновь принимается за рамён, но уже без энтузиазма: перебирает в уме возможных кандидатов?
…Час назад он ввалился в дверь весь в грязи и в крови, я чуть неотложку не вызвала. Как раз перед нашим домом столкнулся со спускавшимся пьяницей, тот закономерно разозлился – конечно, это же не он шатается, а встречный парень толкается! Так что вскоре летел наш Ким Ючон кувырком вниз по лестнице… Хорошо, недалеко, иначе и костей бы уже не собрали, точно убился до смерти…
– Чудо, что ты вообще сумел уцепиться за перила!
Ючон смотрит на меня снисходительно:
– Нуна, это не чудо, а результат упорных тренировок! В детстве как все мальчишки я ходил на тхэквондо, в Европе продолжил.
Молчу, чтобы не спросить, не в спорте ли он получил травму спины. Ючон решает, я ему не верю, и кидается доказывать, что он просто на секунду растерялся, а на самом деле боец о-го-го!
Насмешливо киваю:
– Да верю-верю! Но как пойдешь ко мне в следующий раз, надевай на всякий случай каску!
Надувшегося Ючона спасает появление О Джиён – и опять все заново: испуг, оханье, причитания, проклятия подонку, повредившему такое бесценное произведение искусства, как личико нашего хубэ…
– Вот как надо волноваться за своего парня! – наставительно замечает Ючон, когда я выхожу его провожать. – А то сонбэ все только шутит да издевается!
Хорошо, не заметил, как у меня ноги подкосились при таком его появлении! Сама не помню, как нашла аптечку, как начала обрабатывать ссадины, сколько раз спрашивала об его самочувствии… Лишь когда убедилась, что все не так страшно, пришла в себя и начала «подшучивать и издеваться»…
– Хочешь, махнем меня на О Джиён, раз она больше на такую роль подходит? – предлагаю я. – Кстати, она-то тянуть не будет, сразу перейдет к… «троганью».
– Не-не-не, – поспешно отказывается Ючон. – Я могу и еще подождать!
– Чего?
– Ну, когда Минхва-нуна сама к нему перейдет, – и лыбится во весь свой разбитый рот.
Вот что ты с ним будешь делать? Даже отрезвляющую оплеуху не закатишь, и без того весь побитый. Указываю на его пожилую машину:
– Езжай, пока цел! Относительно. Точно никаких головокружений, обмороков, в глазах не темнеет? Может, водителя на подмену вызвать?
– А может, лучше нуна со мной поедет? – озаряет Ючона. – Присмотрит, проконтролирует, полечит?
Я даже начинаю колебаться, но уловив лукавый блеск его глаз, решительно подталкиваю парня к машине:
– Так, всё, езжай! Доедешь – сообщи.
Ючон смотрит на лестницу.
– Это же парень должен провожать девушку, а не наоборот…
Показательно засучиваю рукава.
– Я-то тут каждого алкаша знаю! Если что – прекрасно с ним разберусь, заодно за тебя отомщу. Езжай!
– Подожду, пока нуна поднимется.
– Ладно. Хорошо тебе добраться…
Дойдя до дома, машу по-прежнему стоящему у машины Ючону – тот машет мне в ответ и уезжает.
Зря все-таки не настояла на обращении в полицию – и после Ухвачжона, да и сейчас, с тем пьяным хулиганом… А, может, я сама могу написать заявление о нападении на Ким Ючона?
***
…Минхва-нуна сколько угодно может строить версии, но он-то знает: сегодняшнее происшествие было не случайным.
Он и правда чудом схватился (скорее врезался) за идущие вдоль лестницы перила, и потому прокатился всего один пролет, а не пересчитал все ступеньки до конца. Когда наконец поднялся, потирая ушибленное всё, столкнувший его нетрезвый прохожий стоял чуть ниже и молча на него смотрел. При тусклом свете фонаря под козырьком черной кепки и высоко застегнутым воротником куртки лица не разглядеть.
– Да какого ты?!. – разъяренно начал Ючон, но мужчина отвернулся и понесся вниз по ступеням.
Совершенно при этом не шатаясь…
***
[1] Поесть рамёна – аналог нашего «зайдешь на чашечку кофе?» С продолжением.
