Текст книги "Офисный роман, или Миссия невыполнима (СИ)"
Автор книги: Наталья Колесова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 33
Он завертелся на месте, не понимая, откуда в баре вдруг доносится кваканье лягушки. А, это же мобильник отошедшей в туалет сонбэ! Вот кому-то свезло на рингтон! Соседи по стойке уже начали оглядываться, и Ючон сбросил вызов. Но кваканье раздалось снова, даже, кажется, громче. Да где там нуна пропала? Он потянулся отключить звук и увидел высветившийся контакт: «Кровопийца». Интере-есно! Уж не тот ли загадочный вымогатель? Ючон воровато оглянулся, не идет ли Минхва, и принял звонок.
– Ну наконец-то, – лениво произнес мужской голос. Молодой. – Соизволила ответить!
– Угм, – подтвердил Ючон невнятно.
– Что, я теперь каждый месяц должен тебя отлавливать? Где мои деньги?
Он самый! Собеседник продолжал, а Ючон прилежно слушал:
– Так и будешь в молчанку играть? Когда деньги переведешь? Смотри, дойдет до матери, ты знаешь, что будет…
Минхва скоро вернется, а он так и ничего не услышит, кроме требования денег и угроз!
– Кто говорит? – поинтересовался Ючон.
Пауза. Собеседник неуверенно уточнил:
– Это же телефон Ким Минхвы?
– Он самый, – подтвердил он.
– Тогда передай ей трубку.
– Ее нет рядом.
– Почему нет? Слушай, парень, откуда у тебя ее телефон? Ты кто такой?
– А ты?
Беседа теряла всякую конструктивность, превращаясь в вечер бесконечных вопросов и невнятных ответов.
– Я ее парень, – заявил Ючон.
Собеседник присвистнул:
– У Минхвы появился парень? Вот не знал!
– Теперь знаешь.
– И когда это она успела завести парня? Вот же вертихвостка!
Ючон закатил глаза: «вертихвостка»! Насколько он знал, после разрыва с руководителем Хоном сонбэ даже ни с кем не встречалась!
– Так что тебе надо от моей девушки?
Раздраженный голос «кровопийцы», как ни странно, стал веселее и даже добродушнее.
– То же, что обычно.
– Деньги?
– Ну да. Она в этих числах всегда высылает мне деньги, так что напомни ей, договорились?
Он собирался продолжить допрос в духе: а с какой это стати моя девушка должна отстегивать тебе деньги, как собеседник продолжил:
– Значит, нуна опять отхватила себе парня! Скажу маме, вот обрадуется!
Ючон начал что-то подозревать. Или прозревать. Даже сел прямее, будто собеседник мог его видеть.
– Получается, ты ее…
– Ну да, брат. Меня зовут Ким Минсок, нуна же обо мне говорила? Я госслужащий… ну почти. Как экзамен сдам.
Ючон экстренно провел ревизию сведений о семье Минхвы. Ну да, годиков пять как «почти»! Сдает экзамен на чиновника девятого разряда уже несколько лет подряд, круглогодично учится, ходит на платные курсы. Не работает. Живет в кошивоне[1] в Норяджине[2]. Существует за счет родственников, прежде всего сестры. Знакомая картина – сын в семье всегда в привилегированном положении, ведь именно с ним предстоит жить родителям в старости, дочь-то уйдет в другую семью и будет заботиться о свекрах.
– А ты кто таков? Работаешь? Учишься? В армии отслужил? Из какой семьи? У тебя с нуной серьезно, или так, повеселиться? Давай-ка встретимся, поговорим. Угостишь шурина, а, зятек?
Град вопросов дал время справиться с внезапной злостью, и Ючон спросил почти спокойно:
– Сколько денег Минхва тебе высылает?
– А что? – продолжал балагурить Минсок. – Хочешь и ты подкинуть?
– Хочу, – совершенно серьезно ответил он. – Скажи, сколько, и вышли мне номер счета. Но только не приставай больше к нуне, понял… шурин?
Новый присвист.
– Ого, да ты у нас из богатеньких? Семья зажиточная или сам хорошо зарабатываешь?
– И то и другое, – Ючон краем глаза заметил появившуюся в конце зала Минхву и ускорился: – Быстро диктуй счет, вышлю сегодня же! Нуне скажешь, денег не надо, ты нашел подработку. Запомнил? Если сделаешь так, в следующий раз дам больше. Всё.
И бросил нагретый смартфон на стол.
– Никто не звонил? – спросила подошедшая Минхва.
– Не звонил никто, а квакали на всё кафе! – заявил Ючон недовольно. – Это на ком же у тебя такой рингтон, а?
Минхва даже не стала глядеть на пропущенные вызовы.
– Да есть тут один…
– Боюсь даже подумать, что же стои́т на мне! – заметил он. Девушка ехидно улыбнулась:
– Тебе лучше не знать.
Он мельком взглянул на бумажную салфетку с записанным счетом и суммой и небрежно сунул ее в карман.
Да как вообще Ким Минхва живет?!
***
[1] Кошивон, гошивон – дешевое жилье, комнатка, часто без окон, в общежитии для студентов или приехавших на заработки рабочих.
[2] Норяджин – небогатый район рядом с большим рыбным рынком, с дешевыми общежитиями, где выпускники университетов готовятся к экзаменам на госслужащих.
Глава 34
– Что, у тебя наконец парень появился? – вполголоса заговорщицки интересуется брат.
– Кто у меня появился? – рассеянно переспрашиваю я, убирая с поминального стола полные тарелки. Как же жалко: на поминки всегда покупаются дорогие продукты, и потом выбрасываются! Говядина, курица, рыба, которую отец любил, самые крупные красивые и сочные фрукты… Мы уже поминали его в Чхусок[1], как и бабушку с дедушкой, но мама настояла на поминках еще и в день его смерти. В прошлом году удалось открутиться, но в этом меня теребили и стыдили пару месяцев заранее, пока я наконец не сдалась. Пришлось вместе с мамой закупаться и готовить богатый обед. Как будто кроме нас троих… ладно, с духом отца – четверых… толпа родственников и друзей соберется! Так, ворча, вздыхая и страшно жалея потраченные деньги, я выкидываю содержимое тарелок в мусорные мешки.
А взявшись за поминальную табличку с именем отца, еще и привычно выговариваю ему: вот кто ты такой, чтобы мы тебя так поминали? Что ты дал мне и брату, кроме жизни? Проблемы, неприятности, нищету? Да еще и так «вовремя» умер, оставив нас разгребать свой бардак! За что тебя вспоминать добрым словом, угощать, желать всего лучшего на Небесах (уверена, ты туда точно не попал!), еще и просить присматривать за нами?!
– Эй-эй-эй! – Минсок аккуратно извлекает из моих пальцев табличку. – Не выкини в мусор еще и отца до кучи!
– И невелика потеря! – бурчу я, кидая опасливый взгляд в сторону разогревающей обед мамы: уже как-то схлопотала пощечину за дочернюю непочтительность и святотатство. Умом-то она наверняка со мной согласна, но видеть рыдающую родительницу мне тоже никакой радости...
– Так что, – подталкивает меня брат локтем, – там за парень у тебя, а? Давай, колись, рассказывай!
– Да нет у меня никакого парня, – раздраженно огрызаюсь я, затягивая мешки, – что пристал! Откуда ему взяться, если я целыми днями работаю. За себя и за моего брата!
Но Минсока правдой не смутишь – давно уже научился виртуозно пропускать все упреки мимо ушей.
– На работе подцепила? Или где-то в клубе? Он же из богатеньких?
«Из богатеньких»? Мои пальцы движутся все медленней, пока вообще не замирают. Я таращусь в любопытное лицо брата, все больше подозревая… Говорю уже не так уверенно:
– С чего ты вообще взял…
– Да мы с ним даже познакомились! – торжествующе заявляет Минсок, блестя глазами. – Он ведь тоже Ким, так? Ким Ючон!
– Что-о?! Как? Где?! – повышаю я голос, мама высовывает голову с кухни, бдительно интересуясь:
– Вы ведь не ругаетесь перед отцом, правда?
Вопрос переводится как: «перестань обижать своего младшего брата!», но сейчас я слишком озадачена, чтобы раздражаться. Минсок со смехом соскакивает и бежит к родительнице, привычно прячась за нее, как цыпленок за курицу (даром, что «цыпленочек» выше на голову!) И ябедничает он тоже по-детски:
– Мама, мама, у нуны появился новый парень, а она ругается, что я про него узнал!
Мамин рот изображает изумленное «омо, омо»: ну все, допроса не избежать! Следующий час превращается в пытку, даже вкусная еда не спасает. Несколько раз я собираюсь удрать, но приказ родительницы: «сидеть!» возвращает меня на место. Придерживаюсь полуправды: он тоже стажер, семья побогаче, чем мы (да каждая вторая семья в стране богаче нашей!), младший сын («и прекрасно, не придется о его родителях заботиться, то дело старшего!»), никаких серьезных планов мы не строим («а пора бы уже!»), как формулируют агентства знаменитостей, «пока узнаем друг друга ближе»… И вообще – выразительно смотрю на тонсэна[2] – Ким Ючон слишком уж похож на нашего Минсока…
– Такой же милый? – подхватывает тот, делая «эгьё[3]» – строит щенячьи глазки и надувает губы.
– …такой же безответственный бездельник! – мстительно припечатываю я.
Мама настолько ошеломлена появлением у своей безнадежной дочери парня, что даже не кидается на обычную защиту сыночка. Сосредоточенно размышляет и выдает:
– А пригласи-ка его к нам домой!
– Зачем это? – настораживаюсь я.
– Должна же я знать, с кем встречается моя дочь!
– Мама, я что, несовершеннолетняя? Нужно получать разрешение родителей, прежде чем начать со мной встречаться?
Мама поджимает губы.
– А что плохого в одобрении родителей? Мне-то с моим жизненным опытом виднее… Может, он проходимец какой? Или альфонс?
– «Альфо-онс»?! – издевательски повторяю я. Хотя родительница в точку попала, да. – Даже если и альфонс, то уж явно не мой! Мама, я выплачиваю студенческий займ, до сих пор гашу отцовские долги, практически содержу этого… – от возмущения не могу подобрать приличного слова, просто машу в сторону скривившегося («ну, опять начала!») брата. – Да на меня и последний пьяница не польстится, не то что какой-нибудь… экскортник!
– Ты еще вспомни, что и мне денег даешь! – запальчиво отвечает мама. – Вернуть их?!
Кривлюсь не хуже тонсэна. Глубоко вздыхаю, стараясь успокоиться, продолжаю тоном ниже:
– Мама, я же не о том! Я говорю: надо быть дураком, чтобы искать у меня какой-то выгоды…
– А нечего было расставаться с Хоном Сонги! – перебивает родительница. – Сейчас все бы твои проблемы уже решились!
Постоянно твержу, что Хон сам меня бросил, но при каждой ссоре мама неизменно это вворачивает: считает виноватой именно свою дочь – не уследила, мало старалась, неправильно себя вела. В каком-то смысле она расстроена больше меня – ну где ей найти еще такого зятя?!
– Вообще-то Хон Сонги настоящая сволочь, – неожиданно вставляет Минсок, хотя обычно держится от наших перепалок подальше. – Два года нуне голову морочил, а сам в конце концов к богатенькой переметнулся!
– Вот я и говорю, – нелогично, но согласно прикрикивает родительница, – надо смотреть, кого выбираешь!
– Ой, ну тогда отца ты вообще выбирала крепко зажмурившись! – ядовито замечаю я.
– Не смей плохо поминать покойника!
– Да я бы вообще его не поминала, это ты меня заставляешь!
Втянув голову в плечи, брат с выражением лица «ну всё, понеслось!» торопливо нагребает полную тарелку, чтобы дезертировать с ней в спальню. Пора и мне удирать, пока не прозвучал прямой категорический приказ «веди сюда своего парня!». Хотя и тогда можно будет потянуть, ссылаясь на занятость и прочие препятствия, пока с обеих наших сторон не отпадет необходимость «встречаться».
Вскакиваю.
– Так, я пошла, а то мне еще надо… – и наклоняюсь за заверещавшим мобильником: Ким Ючон. Почувствовал, что как раз о нем говорят? Раздраженно пытаюсь сбросить звонок, но вместо этого нажимаю громкую связь, и по дому разносится нервное:
– Минхва-нуна, ты что, не видишь, сколько раз я тебе писал и звонил?! Ты где сейчас?
– Сегодня отцовские поминки, я же говорила! Наберу тебя попозже, как освобожусь…
– Аларм[4]! – перебивает меня хубэ. Судя по голосу, он в натуральной панике. – Алерт! Даже баттл алерт!
– Ючон, прекрати закидывать меня своей иностранщиной, я все равно английский плохо знаю! – Спохватившись, оглядываюсь – родные прилежно растопыривают уши. Поспешно отключаю громкую связь. – Что случилось? Опять на работе накосячил?
– Если бы! – Драматическая пауза. – Бабушка случилась!
– Что – «бабушка»? – мой взгляд падает на поминальную табличку, и я машинально продолжаю: – Умерла?
– Хуже!
– Что «хуже»? Замуж за кого-то выскочила?
Ючон фыркает напополам со стоном:
– Нуна, перестань! Сейчас аджосси Ом потихоньку предупредил – бабушка едет к тебе!
Начиная обуваться, замираю на одной ноге. Живо представляется, как лощеный черный мерседес ползет по узким горбатым улочкам, а потом бабуля, воинственно опираясь на палку, взбирается по бесконечным лестницам в наш с Джиён домик…
– Зачем? Проконтролировать, как я живу, что ли? Хочет – пусть любуется! – хладнокровно разрешаю я. – Правда, там не прибрано…
В голосе Ючона – смех с досадой:
– Нуна не поняла! Она едет к твоей семье!
– Что?! – Я чуть не теряю равновесие. Разворачиваюсь к подтянувшимся как бы невзначай родственникам: подозрительно притихшая мама медленно и бесшумно собирает посуду, брат, перехватив мой взгляд, тут же начинает усердно жевать.
– Я, конечно, постараюсь ее перехватить, но не знаю, успею ли…
– Поздно, – говорю я, увидев в окно поверх забора остановившуюся напротив дома черную машину. – Она уже здесь.
– Что?! Ох, держи оборону! Скоро буду!
Я смотрю на открывающуюся дверь машины и обреченно сообщаю:
– Не знаю, как с моим парнем, а с его бабушкой вы познакомитесь прямо сейчас!
***
[1] Чхусок – праздник урожая, середины осени, день поминовения, один из главных корейских праздников.
[2] Тонсэн – младший брат, сестра.
[3] Эгьё – одно из значений: вести себя мило, очаровательно, кокетливо.
[4] Аларм, алерт, баттл алерт – тревога, боевая тревога (англ.)
Глава 35
– ЧТО?! – Мама мгновенно приходит в хаотичное движение, хватаясь за все сразу – за посуду, стаскивание фартука, поправление подушек на диване – и параллельно причитая: – Как же так?! Ты бы хоть предупредила!
– Кто бы меня саму предупредил! – огрызаюсь я. От Минсока толку ноль – брат лишь жует энергичнее, крепко прижимая к груди заполненную горкой тарелку, словно Ючоновская бабушка явилась за его порцией. С надеждой предлагаю: – А давайте запремся и притворимся, что нас нет дома?
По-моему, это наилучший выход, но проносящаяся мимо мама гневно хлещет меня кухонным полотенцем.
– С ума сошла! А вдруг мы породнимся, это ж какое оскорбление!
– «Породнимся», размечталась! – бубню я и обреченно выхожу к решетчатым воротам, в которые барабанят в знакомой нетерпеливой манере: не дай бог, еще и Ючоновская родительница заявилась, они же с мамой друг друга просто порвут! Открываю и старательно удивляюсь: – Ой, ха-альмони! Как вы тут оказались? Зачем вы здесь?
– Так и будешь держать старуху на пороге, агасши? Зови в дом! – Бабушка отодвигает меня палкой и деловито шествует к крыльцу. Я раскланиваюсь с дядей Омом, несущим за хозяйкой какую-то внушительную коробку, и тоскливо гляжу вдоль улицы: хубэ пока не видно. Может, удрать потихоньку, старшие между собой разберутся и сообщат нам вердикт? Нет уж, один раз пустила всё на самотек и смотри, что из этого получилось!
Спохватываюсь: кольцо! Ючон все же всучил мне его обратно – на случай внезапной встречи с его семьей. Как будто предвидел! Или просто хорошо знает своих родственников? Не доверяя сумкам, я ношу кольцо на цепочке под одеждой. Надев, некоторое время опять любуюсь сверканием граней и бриллиантов. Потом вздыхаю и иду держать оборону.
Родительница хлопочет вокруг внезапной гостьи: усаживает, извиняется, что не подготовилась к высокому визиту, знать бы заранее, Минхва, что стоишь, угощай госпожу… Тащу с кухни нарезанные и очищенные фрукты, сладости. Осведомляюсь столь же сладко (хотя глаза у меня сейчас наверняка круглее, чем даже у какой-то европейки): зачем хальмони было так утруждаться, ехать через весь город, колеса бить, позвали, я бы сама со всей радостью... Старушка пристукивает палкой:
– А я не к агасши приехала, а к ее семье!
Чего я и опасаюсь!
– А ты не хлопочи так, – благодушно отмахивается хальмони от повторенных уже по третьему кругу маминых извинений. – Я сама явилась в гости без предупреждения, мне и угощать!
По знаку хозяйки аджосси Ом с явным облегчением опускает свою объемистую ношу – и у стола под ее тяжестью чуть ножки не разъезжаются. Мы дружно раскрываем рты: говядина! Премиальная наирозовейшая говядина хану! Но это еще не всё: под верхней коробкой оказывается еще одна, теперь с красиво упакованным набором тушенки и рыбных консервов. Словно хальмони явилась поздравить нас с каким-то большим праздником – Чхусоком, например, или Лунным новым годом…
Гляжу на потерявшую речь родительницу: да уж, вряд ли б мы смогли подготовить подобные подарки! Брат лыбится и показывает мне сразу два больших пальца: не понимает, что это все нам придется как-то отрабатывать. Вернее, мне. Но и я пока не знаю – как.
Вот и мама напрягается: отчего-то не верится ей, что это дары за такую ценную меня. Говорит растерянно:
– Ох, я даже не знаю… Всё так неожиданно, мы, конечно, вам очень благодарны, но это же так дорого…
– Да что «не знаю»! – вносит практичную лепту брат: подхватывает обе коробки и с натугой прет на кухню, чтобы начать там перекладывать в холодильник и в шкафы. Уже оттуда кричит: – Большое спасибо, хальмони, съедим все с удовольствием!
– Не так уж и дорого, – улыбается престарелая гостья. – Да и что может быть дороже наших детей, правда? Садись, Пак Сучжин, поговорим.
– А вы… – теряется моя боевая мама и опускается за стол напротив, нервно скручивая и раскручивая кухонное полотенце. – То есть, моя дочка говорила… рассказывала обо мне?
Я сбрасываю оцепенение и сажусь рядом. Докладываю бодро:
– Нет, мама, я ничего не рассказывала, некогда было! С бабушкой моего хубэ мы встречались только раз, с матерью – парочку. Просто они специально наводили справки, чтобы знать, с кем не повезло связаться их мальчику! Так что его семья знает про нас всё!
– Минхва! – прикрикивает на меня родительница, но получается у нее не грозно, а скорее вопросительно.
Незваная гостья невозмутимо улыбается.
– Так и есть. А разве мама Минхвы не хотела побольше узнать о парне своей дочери?
Мама Минхвы машинально кивает: всего десять минут назад сама требовала приволочь этого самого парня за шкирку на предмет личной оценки.
И спохватывается:
– А что значит «не повезло связаться»?! Ваша семья не одобряет их отношений? Почему? Чем моя дочь плоха? Что не нравится?
Ну что ж, Ючон, кто не успел – тот опоздал! Сейчас на официальных семейных переговорах твоя бабуля категорически запретит нам встречаться, так что плакала твоя свобода! Но для начала бабуля удивляет: щурится на меня сквозь свои стеклышки и неожиданно говорит:
– Вот как раз мне Ким Минхва очень нравится! Девушка она заботливая, ответственная, работящая, с сильным характером, коли даже моего беспутного внука заставила добросовестно трудиться.
– Да, Минхва у нас такая! – не моргнув глазом признает родительница. Зато я растерянно мигаю: хоть бы раз услышать подобное от нее самой!
– А нашего Ючона похвалить трудно: балбес из балбесов! – задушевно продолжает любящая хальмони. – Учился он из рук вон плохо и долго…
– Но закончил же, и с хорошими оценками, – ради справедливости вставляю я.
– Непослушный…
– А как иначе, если мальчишка рос сам по себе так далеко от семьи! – подпускаю я шпильку.
– На работу еле-еле вытолкали, да и там ему лишь бы бездельничать…
– Так исправился же уже! – недоумеваю я. Спохватившаяся мама легонько шлепает меня незаменимым полотенцем.
– Дочь, хватит перебивать старших! Разве я так тебя воспитывала?
Но бабуля Ким только благодушно щурится.
– Вот я и говорю: справедливая и заботливая, никому своего парня в обиду не даст!
Мама с достоинством поправляет растрепавшиеся волосы и кивает:
– А я что говорю – никаких недостатков!
Все эти похвалы – лишь конфетка, которой пытаются подсластить дальнейшее. Где ты, Ким Ючо-он?!
– Но быть хорошей девушкой еще не значит быть подходящей партией… – оправдывает мои ожидания старушка, тут же поспешно сахаря сказанное: – Тем более для такого шалопая, как мой внук!
Но мама уже закусила удила: воинственно уперла в бедро руку с зажатым полотенцем.
– И чем же она вам тогда не подходящая?
– Видите ли, – хальмони берет паузу, делая глоток сикхе[1] – якобы подбирает слова, чтобы не обидеть хозяев. Но я уже знаю, в том числе и по рассказам Ючона, что его бабуля, божий одуванчик с виду, в прямых выражениях не стесняется, еще и приложить может не хуже любого гангстера или грузчика. Артистка! – Объединяются ведь не только дети, но и их семьи…
В этот раз пауза длится дольше. Ни маме, ни мне нет нужды окидывать наш дом свежим взглядом – со всем его преклонным возрастом, требуемым ремонтом, старой техникой, обшарпанной мебелью и наивными попытками придать жилью уют…
– Что ж, у каждой семьи случаются трудные времена! – наконец говорит родительница. – И у нас такие были, да; нам даже пришлось поменять район и жилье, но все в прошлом. Мой сын вот-вот сдаст на государственного служащего, так что его будущее, как и мое, обеспечено. (Брат истово кивает, не забывая прихлебывать из кружки, в которую налито, по-моему, вовсе не сикхе. Я бы тоже сейчас не отказалась!) Дочка получила высшее образование, работает в крупной известной компании, «Ильгруп», может, слышали, саммоним? (Бабушка неопределенно хмыкает) На ее свадьбу я всю жизнь откладывала, накопила, так что насчет этих расходов можете не беспокоиться.
Теперь уже я в изумлении вытаращиваю глаза: впервые об этом слышу, да и как она вообще смогла что-то скопить?
– Мама, никто же не говорит о свадьбе! Хальмони, мы с Ючоном вообще не собираемся…
Обе с досадой машут на меня – еще не все друг другу высказали! Да уж, рюмка соджу мне сейчас бы не помешала! А лучше целая бутылка.
Мама глубоко вздыхает и продолжает напряженно:
– Ну раз вы все про нас знаете, то и знаете, что отец Минхвы и Минсока был… ненадежным мужчиной. Игроком. Но мои дети его пороков не унаследовали. (Кошусь на брата: у того хватает совести утопить взгляд в кружке) И вообще, в любой семье найдется свой непутевый, самонним вон только что своего внука ругала!
Бабушка согласно приспускает веки, и воодушевленную родительницу несет дальше по кочкам и ухабам.
– Да, Минхва говорила, что ваша семья чуток побогаче, ну и что с того? Мужчина и должен приносить деньги в дом, а жена – разумно ими распоряжаться…
Бабушка давится только сикхе, закашливается, да так сильно, что приходится вскочить и постучать ее по спине. Не слишком бережно стучать, признаю: вот принесло же ее! Слишком уж хорошо мы с Ючоном сыграли свои роли, надо как-то откатывать всю эту ситуацию обратно…
Сняв очки, гостья промокает глаза поданной салфеткой. Таращится на меня неожиданно зорко и с каким-то новым странным выражением. Повторяет раздельно:
– Чуток… побогаче? Да-а, твоя дочь, Пак Сучжин, и впрямь необычная девушка!
Родительница самодовольно кивает, собираясь продолжить свою пламенную речь о преодолении классовых различий в современном мире, но гостья продолжает:
– Назвать нашу семью, семью Ким, которой принадлежит та самая «известная» компания «Ильгруп» лишь «чуток богаче» – это довольно… смело! Неожиданно.
– Так и что с того, что вам принадлежит... – по инерции задорно продолжает мама, но перебив саму себя, разворачивается ко мне всем телом и ошеломленно заглядывает в лицо. – Что?!
А я только и могу одними губами повторить ее «ЧТО?!»
Первым всё усваивает брат: мы втроем оборачиваемся на грохот с кухни – со стола сыплются подарочные консервные банки, хорошо не на ноги, но, кажется, Минсок этого не замечает. Таращится на меня сияющими восторгом глазами.
– Тэба-ак! Нуна, да ты никак себе чеболя отхватила?!
– Какого еще… чеболя… – наконец формулирую я. – Хальмони, вы что?.. я думала, вы держите какое-нибудь куриное кафе, ну два… три…
Хальмони усмехается:
– Рестораны у нас тоже имеются, в том числе куриные! У «Ильгруп», как ты сама знаешь, много направлений.
– Так вы и правда… правда председатель Ким Юри?
Председатель улыбается: глаза-щелочки, морщинки, щечки, седина – просто трогательная милая бабуля с социальных плакатов! Акула бизнеса, за полвека вместе с супругом дорастившая свою маленькую фирму до корпорации, входящую в списки богатейших компаний страны. Конечно, я как все работники знаю историю создания «Ильгруп», но никак не могла соотнести эту крохотную благообразную старушку с до сих пор возглавляющей компанию железной королевой. Да и на снимках Ким Юри выглядит куда моложе и энергичней – наверняка ее портреты подправляют.
– Вот только не говори, что ты не знала ни кто такая я, ни кто такой наш Ючон!
– Бабушка… то есть, госпожа председатель не поверит мне, но…
– Хальмони, что ты тут делаешь?! – доносится с порога. В дверях стоит взлохмаченный и красный, словно вареный омар – не ехал, а бежал, что ли? – Ким Ючон.
Младший принц корпорации «Ильгруп».
***
[1] Сикхе – сладкий рисовый напиток.
