Текст книги "Целители. Вслед за мечтой (СИ)"
Автор книги: Наталья Машкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Глава 43.
То, что Айса «бросила» Карвина, поняли все.
И как не понять, если она избегала его, как чумного. Не здоровалась. Кивнёт и всё. И рядом не садилась. Какое там! Она даже не смотрела на него!
Оставить такое без разговора и определённости, было не в характере Карвина. Он и не оставил. Через несколько дней, вконец ошалевший от непонимания и боли, он решился.
Бегает от него? Не остаётся наедине? Ладно! Поговорят перед всеми. Ему уже совсем безразличны все эти частности. Сердце болит так, словно разорваться готово. Он и не думал, что бывает такая боль. Просто от душевной боли...
На большом перерыве, когда все уже пообедали и компания "отверженных" вывалилась на улицу, чтобы словить тепло блеклого зимнего солнышка, уселась на скамейках и парапетах, а кто-то и стоял... Карвин просто вытащил упирающуюся Айсу из гущи друзей, куда она забилась, и аккуратно отнёс в сторону.
Там и поговорили. Очень коротко. Но, судя по всему, ярко поговорили...
Карвин отшатнулся от девушки, будто она ударила его. Или смертельно оскорбила. Не остался с друзьями. Молча подхватил сумку и один отправился в больницу академии.
Следующая пара у них была у Лавиля. Неотложное целительство. Теперь, после ухода Ельмина, декан вёл у них два предмета. Лечебное дело, тоже. Нел, по этому поводу, с тоской думала о том, что "хвоста" в зимнюю сессию у неё будет уже, судя по всему, два. А значит, риск отчисления всё выше.
Сейчас разговор не о её терзаниях... Если Лечебное дело до сих пор проходило в виде лекций, студенты набирали пока знания, то, Неотложное целительство чередовалось: один раз лекция, другой – практическое занятие. Сегодня был как раз такой день, когда они должны были совершенствовать практические навыки по оказанию экстренной помощи.
Звучит внушительно, но на деле им пока даже простейшую перевязку делать не доверяли. Ребята только смотрели за работой лекарей. Ну, и конечно, проходили путь любого студента-лекаря: помогали "немного" в "организации процесса лечения". А на деле выполняли работу среднего персонала. Пока тоже самую простую. К примеру, обрабатывали инструменты для манипуляций.
Лавиль был параноиком. Казалось бы, магия. Очистил. Всё! Полная стерильность. Нет! Он требовал, чтобы инструменты сначала мыли и стерилизовали так, как это делали люди без магии. И только потом, на завершающем этапе шла магическая очистка.
Называл этот муторный процесс декан: "Не дать микробу ни шанса". Требовал, убеждал, объяснял студентам, что пренебрежение чистотой и порядком проведения манипуляций и операций, увеличит число их "личных покойников". Так называл он пациентов у которых был реальный шанс выжить. И лишили его несчастных именно лекари.
Карвин прошёл в просторную комнату, предназначенную для всех видов обработки инструментов. Это никого не удивило. Ответственный, толковый студент часто помогал там. Ему доверяли.
Как оказалось, зря... Хотя, чего только в жизни не бывает! И кому знать это лучше, чем лекарям!
***
Обнаружили Карвина не Ленис или Нел. Они мирно занимались своей работой. Нелли, как она и ожидала раньше, "посчастливилось" получать "самые почётные" задания. Да. Она то горшки выносила, то полы мыла. Сегодня постели за лежачими перестилала. Дюжий молодец, из санитаров, брал на руки несчастного, а Нел меняла постельное бельё. Ах, да! Перед этим ещё нужно было поменять одежду на самом пациенте.
Это был уже не первый и не второй раз, когда она трудилась так. Нравилось всем. Больным потому, что девочка делала всё максимально быстро, деликатно и никогда не крутила носом недовольно и презрительно. Манку, санитару, девчонка нравилась по той же причине.
Он жалел бедняг, прикованных к постели временно или постоянно. Его собственная, горячо любимая матушка, провалялась так же двенадцать лет, пока не отошла за Последний порог. Так, собственно, он и оказался здесь, в больнице академии.
Он был лучшим в том, чтобы помочь и приободрить того, у кого в жизни мало что осталось. Тут они с Нел сошлись идеально. Поэтому их и ставили работать парой, и на такие мало почтенные работы. Нужно же кому-то их выполнять? И не забывать при этом, что служите вы живым, чувствующим и страдающим людям.
Поначалу Лавиль хотел уязвить Нел. Но только поначалу. Теперь и он сам, и остальной персонал знали: нет лучше пары: Манк-Нел. Там, где они работали, раздавались смех и добрые шутки. Даже самые измученные пациенты растягивали бескровные губы, силясь улыбнуться.
Нел была занята. Нис тоже. Они думали, что Карвин где-то тут, рядом. Крутится и бегает, как остальные их сокурсники. Они сновали по больнице, как муравьи. Может быть, несколько более бестолково, чем умные насекомые по своему муравейнику, но с таким же рвением.
***
– Господин декан, вы должны это увидеть!
Один из молодых лекарей изловил Лавиля, когда тот, в очередной раз, совершал перебежку от одной группы студентов, к другой. Дамиан насторожился. Молча кивнул и пошёл следом за парнем. Тот был толковым. Раз говорит и ведёт себя максимально нейтрально, старается не привлекать внимания, значит, так и нужно. Не удивился такой таинственности. Чего у них тут только не бывало!
Вот и сегодня... Сам факт того, что они увидели в "комнате обеззараживания" был не таким уж и исключительным. Растворы для очистки инструментов уже пили. И не раз. Но были это, как правило, малограмотные мужики из глухих деревень, обременённые, помимо всех прочих заболеваний, ещё и алкоголизмом, а вовсе не один из самых перспективных студентов второго курса.
Карвин Дан нравился им обоим. Не был дураком или подхалимом. И порядочностью обладал незыблемой, как скала. А потому увидеть его пьяного "в стельку" было не только удивительно, но и жалко. Понятно же, что это не дурь, и что-то довело парня. Тем более, что он тут же сам подтвердил это.
Открыл совершенно мутные глаза, но, что интересно, понял, кто перед ним, и правильно оценил своё положение. Снова повёл себя порядочно, если так можно выразиться. Не стал отпираться и оправдываться. Вместо этого попросил прощения. Потерянно:
– Простите! Я просто не знал, как прекратить это... Мне, в какой-то момент, показалось, что сердце встанет. Вот я и "обезболил" тем, что под руку попалось, дурак!
Он, растирал ладонью грудную клетку где-то в районе сердца и выглядел таким жалким, что декан пожалел его так же, как до этого его более молодой собрат. В конце концов, все они были юными и страдали из-за баб.
Причина дикому поведению здоровяка могла быть только одна. Они знали её. Оба были на студенческом балу в честь ухода Ельмина и видели парня рядом с беловолосой некроманткой. Странно только... Красотка та выглядела такой же, как юноша: по-щенячьему счастливой и трогательной... А вот же... Бросила дурака...
– Что делать с ним?– негромко спросил молодой лекарь.
Не то, чтобы он не знал регламент на случай таких вот нарушений. Конечно, знал! Вот только он и Доброго Эльфа знал хорошо. Лавиля любили сотрудники и коллеги не только за ум, и талант, а ещё и за доброту. Пусть прозвище было дано ему недругами, как издёвка, но он на самом деле был добрым и жертвенным. Без дураков. И рисовки.
Сколько раз он помогал малоимущим! Пусть в больнице лечили бесплатно, но дорогие снадобья, выходящие за рамки бюджета, пациенты должны были покупать сами. Он часто оплачивал их из своих средств. А персоналу заливал о каком-то особом фонде. Лекари и сёстры смеялись ему в лицо и называли мифический фонд "фондом ДЛ", давая понять, что прекрасно знают о благотворительности патрона. Он только невинное лицо делал: "я ничего не знаю, а вы, ребята – фантазёры". Смешно!
Ещё одним из замечательных качеств начальника, которым они, его подчинённые, были готовы петь дифирамбы, было то, что он не был моралистом. Допускал для каждого право на ошибку и на слабость. Нет! Конечно, он не был дурнем, который не видел дальше своего носа и которого обвели бы вокруг пальца непорядочные подчинённые.
Он чувствовал такое. Да, что там! Сегодня его молодой коллега сам почувствовал это! Парень ведь не просто так напился, от дурости или подлости. Не выдержал, бедняга, тягот взрослой жизни. С каждым бывало...
Доктор Нурит знал это, как никто... Лавиль спас его от помолвки. Заметил тогда, что у него несколько дней падают из рук инструменты и сами руки мелко, но гадко дрожат. Так, что заклинания едва выходят. Загнал к себе в кабинет, наорал на него от души за то, что он подвергает его любимых пациентов опасности.
И, пока Нурит пребывал в ступоре от выволочки, вытребовал у него правду. Посмеялся. Написал родителям парня и напросился в гости. Бедный лекарь узнал об этом только в день визита и едва не умер от ужаса. Лавилю пришлось его чуть ли не за ручку вести в родной дом...
Где потрясённый до глубины души юноша наблюдал "высокий класс развода". Так иногда поступали непорядочные лекари, которые, пользуясь невежеством пациентов, придумывали им несуществующие хвори и успешно лечили их за хорошие деньги. То, что на это способен декан и личный лекарь короля, было дико. И страшно...
А Лавилю и дела не было до потрясения подчинённого. Он постепенно подводил родителей юноши к мысли, что жениться тому в обозримой перспективе категорически нельзя, иначе сумасшествие и магическое выгорание станут его уделом. И вообще... В дальнейшем тоже необходима консультация, если они решат повесить на своего отпрыска такое неподъёмное ярмо.
Ярмо? Счастливые в браке родители студиуза были шокированы. Они только услужить сыну хотели! Девочка ведь замечательная!.. Лавиль важно кивал головой и сыпал терминами. Много-много терминов, в которых бедные родители утонули, захлебнулись и, боясь потерять единственного сына, клятвенно пообещали, что позволят ему самому выбрать себе "ярмо". И только тогда, когда он будет к этому готов. Не раньше!
Когда ошалевший парень вышел проводить начальника, Лавиль криво усмехнулся и хлопнул его по плечу:
– Гуляй, юноша!
Удивительно, но получивший свободу, Нурит "гулять" не хотел. Во всяком случае, так, как раньше: загулами, не разбираясь с кем. Свобода выбора, как оказалось, бесценна ещё и в этом смысле. Ты начинаешь понимать, где твои желания, а где голый протест против того, что тебе навязывают.
Молодой доктор уверился, благодаря своей истории, в том, что его начальник не только добрейшее, но и мудрейшее существо. Поэтому он сегодня не сдал паренька Лавилю, в классическом смысле. Он, скорее, пришёл за помощью к старшему и более разумному, чем он сам...
И получил эту помощь... Карвин, в первую очередь. Его, под чарами отвода глаз и с помощью магии, здоровый же! перетащили в кабинет декана и уложили на тот самый диван, где до него уже отдыхали многие бедолаги. Наша с вами Нел, в том числе.
Глава 44.
Парня прикрыли. Редит убежал надзирать за студиузами. Что ж делать? Если повесил на начальника такой себе гемор, то, будь добр, нести с ним трудности и помогать. Лавиль же, не теряя времени, принялся диагностировать и подлечивать бедолагу.
Юный пьяница не только пришёл немного в себя, но и демонстрировал зачатки адекватности и мыслительной активности. Лечиться не желал категорически. Упирался. Отнекивался. Болтал с преподавателем, хотя, в его случае, безопаснее было бы держать язык за зубами.
О чём вы? Карвин и забота о собственной шкуре? Понятия из разных категорий! Что такое своя выгода или даже безопасность, если правда и справедливость требуют другого? В этом смысле, они с Айсой были духовными близнецами. Благородные и верные до дурости... Для каждого из них это было всего-то нормально, правильно и достойно.
Вот и трепал возлюбленный Айсы языком. Пел соловьём, тем более, что алкоголь развязывал язык и способствовал откровенности. Даже с деканом. На самом деле, особенно, с ним. Давно он хотел поговорить с высокородным. А теперь вот... Обстоятельства сложились правильно. И, наверное, вовремя.
Поэтому, пусть и затуманенным мозгом, но Карвин выстроил стратегию разговора и постепенно подводил декана к главному. Болтал. Очень панибратски, кстати. Что и понятно: алкоголь стирает границы. Бурчал и отталкивал руки лекаря:
– Не дёргайся, декан. Всё со мной нормально!
Невесело хохотнул и продолжил уже о фактах:
– Это средство для чистки – всего-то спирт, я проверил сразу же. Чистейший спирт. А что название такое, тоже правильно, чтобы не пили, такие, как я, дурни. Только, знаешь, мне кажется, я умер бы, если бы не выпил. Или сорвался так, как Нел нашу срывает иногда. А это, знаешь ли хуже, чем набухаться на занятии. Ты, конечно, накажешь меня, и это правильно, но я просто не мог...
Дамиан слушал-слушал, да и попробовал вклиниться в этот поток сознания:
– Никто тебя наказывать не будет...
Адепт Дан сказал ещё не всё. Поэтому он не позволил прервать себя и руки лекаря оттолкнул:
– Не надо! Не надо пока приводить меня в себя! А то, точно сорвусь. Мне время нужно попривыкнуть... Привыкнуть к самой мысли...
Лавилю стало так жаль молодого дурака, что он убрал руки. И сказал ему:
– А чего там привыкать? Прими как факт, что сукой оказалась эта твоя некромантка! Как большинство женщин. Сразу жить станет легче!
Он много ожидал. Того, что парень согласится. Или, наоборот, вспылит и кинется защищать свою несостоявшуюся подружку. Чего он не ожидал, так это мудрого и сочувствующего взгляда. Негромких, таких тёплых и, одновременно, болезненных слов:
– Это ведь то, что ты сам думаешь о женщинах, декан? Обо всех, ну, кроме, может быть, матери?.. Ты ошибаешься, декан... Фатально, я сказал бы, ошибаешься. Ты обесцениваешь женщин, их личность и чувства. И, в то же время, испытываешь страшную вину за это потому, что ты хороший человек. Вот и получается, что ты несчастен, как мало кто...
Теперь Лавиль всем сердцем понадеялся, что адепт отрубится побыстрее и заткнётся. А тот не собирался. И, оказывается, видел слишком многое:
– Ты не понимаешь, что нет мужчин и женщин, Лавиль! Нету их! Не знаю, кто вбил в твою голову эту хрень. Наверное, так и воспитывают вас, высокородных. Чтобы потом не так жалко жён и любовниц было... Когда умирать станут по вашей вине. Оно может и так... Одно дело жалеть кого-то, кого ты считаешь чуть выше, по уму и личным качествам, кошечки. И гораздо ниже собачки. Ведь псы умны и способны на преданность. А женщины, судя по тому, что насаждают у нас, не особо. И совсем другое, потерять друга, соратницу или любимую. Кусок собственной души... После этого в душе дырка останется. И заживёт ли, большой вопрос!.. Вот и лжёте вы себе и другим.
Парень насмешливо глянул на преподавателя. И ничего, что глаза его косили и не слушались. Лавилю было больно видеть этот такой много замечающий взгляд. Карвин словно услышал его. Закрыл глаза:
– Нету их, баб. Есть люди! Со своими характерами, надеждами, мозгами, на худой конец. Думая так, как привык, как тебя учили, ты никогда не увидишь настоящее. Истину...
Снова открыл прозорливые свои глаза. И не только. Сел даже. Здоров! После такой порции спирта!.. Сел, и прямо глядя Дамиану в лицо, негромко продолжил. Приступил к тому, к чему, собственно, и вёл:
– Я ведь не дурак. И вижу, как ты на неё смотришь. Почему постоянно допекаешь. Тебе ведь хочется, чтобы она думала о тебе всё время, пусть даже если плохо? А знаешь почему?.. Потому, что ты постоянно думаешь о ней... И унижаешь её... Зря, высокородный! Так зря! Как ты будешь жалеть! Потом... Наша Нел сокровище. Она сияет, как звезда...
Силы закончились и парень сдался. Улёгся обессиленно. Теперь уже Лавиль не хотел, чтобы он засыпал. Оказывается, этот мальчик так много чувствует и понимает! Он ведь тоже чувствует это... Ему нужно было, чтобы он, этот юноша, продолжил. Что видит он? Что слышит? Почему так жалеет о чём-то? Или о ком-то? О нём или о Нел? Ведь почему-то же губы его кривятся зло или горестно?
Дамиан влил в резерв Карвина силы. Много сил. Так, чтобы подхлестнуть, очистить его сознание ещё на какое-то время. Да! Парень снова открыл глаза... И убил... Испугал... Припечатал своего преподавателя так, как только ближайшие друзья себе могли позволить:
– Ты дурак, декан. Я нет. Айса моя удивительная. Раз она ведёт себя так, значит, точно защищает меня от чего-то. Я, конечно, идиот, что напился. Но я не думал, что это может быть так больно. Даже если понимаешь что-то... Я очухаюсь и разберусь, что там угрожает моей любимой... Я вижу её ясно. Потому, что смотрю глазами любви. Не боюсь, не стыжусь слабости и зависимости. Счастлив, что удостоен чести любить и быть любимым... Ты нет. Ты, Лавиль, слепой... На твоём месте, я радовался бы тому, что твоя звезда ещё здесь. Светит, греет. Просто сияет. Это ведь так красиво: вся эта её доброта к каждому... Она ведь уйдёт, декан... Всё, что тебе останется, это только воспоминания... Не унижай свою любовь к ней. Потом будет очень стыдно и больно...
***
Парень заснул. Лавиль понаблюдал его. Прикрыл. Не стал доводить до Элвина. Вместо этого, когда был уверен уже, что ничего юному пьянице не будет, порталом переправил его в общежитие, в постель.
Поразил Ниса. Тот потерял друга, но утешал себя тем, что мало ли где и как может он шляться и переживать горе. А тут оно... Открывается портал и оттуда выплывает тело...
Кондрашка едва не хватила Лениса. Хорошо, что следом за "телом" появился Лавиль и рявкнул:
– Постель его разбери и помоги уложить!
Это не было уже похоже на кошмар. Нис вернулся в реальность. Дрожащими руками кинулся исполнять приказ. Помог устроить друга. Разул его. И преданно посмотрел на декана, ожидая следующую команду. Она не замедлила случиться:
– Не спускай с него глаз. Если что, зови. Меня или кого-то из лекарей.
– А чтооо?..
Ленис только начал, как Лавиль ответил:
– Пьян. В стельку.
– А что?.. И где?..– поразился Нис.
Декану не нужны были уточнения. Он тряхнул головой:
– Долго ли, когда есть желание? Всегда и везде найдёшь... Этот нашёл прямо в больнице. Раствор для обработки инструментов.
Губы Ниса сложились в идеальную букву "о". Лавиль оценил степень потрясения юноши, грустно усмехнулся и ушёл. А Ленис выродил, наконец:
– Этот спирта напился. Айса и вовсе какой-то дряни. Зачем было огород городить с этим расставанием?..
Нис всё-таки был ещё довольно наивным парнем и считал так: если нет социального неравенства, что может помешать любви?.. Простодушно, в общем-то. Жизнь намного сложнее...
***
Чего напилась Айса никто так и не узнал. И анализы, взятые у неё, ничего не дали. Хотя лекари очень и очень старались. И не только потому, что декан некромантов просил. Им самим было невероятно интересно, что и как можно смешать и обработать, чтобы из жутких, ядовитых растворов, используемых некромантами, получилось что-то относительно безобидное и с такими невероятно интересными свойствами.
Какие свойства "дряни", выпитой Айсой так поразили лекарей и некромантов?
Ну... Во-первых, девчонка была пьяной в стельку. Но как-то странно. Будто не алкоголь опьянил её, а силы. Значит, решили потом лекари, у "дряни" была другая природа. Не алкогольная, а магическая. И ещё сильнее удивились. Ещё бы! Девчонка, похоже, изобрела такой себе некромантский вариант фрилла. Дичь? Может быть. Но так похоже по свойствам!..
Во-вторых, "дрянь" подкрутила адептке Климт силы и резерв. До каких-то совсем уж неприличных показателей. Такие у некромантов почти и не встречались никогда. Или повлияла не "дрянь", а ещё что-то? Или она потому и смогла создать "дрянь" неизвестно из чего, что резерв девушки позволил бы ей сейчас с лёгкостью материализовать иллюзии?
Этим она, собственно, и занималась... После того, как подняла всех покойников, какие нашлись в хранилищах факультета некромантии.
А началось всё безобидно...
Когда во время мирного, вполне себе обычного занятия, в дверь хранилища факультета некромантии заскреблись... Изнутри!.. Студенты застыли в ужасе. Декан ухмыльнулся:
– Кто из вас, проказники, сумел обойти мои заклинания и пробудил кого-то из наших постояльцев? Молодец!.. Поставлю "отлично"! Но! Сначала накажу примерно! Чтобы другие не пытались воспроизвести! Кто? Признавайтесь, негодники!
– Признаюсь!.. Честно, заметьте, признаюсь!– раздалось не особенно внятное, но громкое, с заднего стола.
Айса Климт, отличница, которая почему-то забилась сегодня "на галерку", попыталась встать и едва не упала. Декан подскочил к ней и с искренним беспокойством затормошил её. Почти как Илевей. И понятно почему. Девочка явно не в себе. Значит, что-то пила из того, что у неё на столе. А учитывая, что всё это сплошь яды, смертельные для живого организма...
– Что ты пила, деточка?– льстиво заглянул в глаза адептки декан.
Айса, и правда, хорошая девочка, которая, к тому же, любила декана, с готовностью сунула ему под нос пробирку:
– Вот!
Пробирка была довольно большой... И пустой...
Декан сглотнул. Отравилась! Бывали на его памяти такие дуры, но, чтобы Айса... не ожидал он... Выдавил из себя:
– А что ты туда наливала перед тем, как пить?
– А вам зачем?– скосила на старика и так вполне себе косые глаза Айса.– Чтобы повторить?
– Ну... Да...
А что ещё ответишь? Не скажешь же:
– Тебе, деточка, осталось жизни всего ничего! Вот я и пытаюсь выяснить, сколько...
Айса ухмыльнулась:
– Не выйдет! Повторить!
И добавила невнятно:
– У вас ведь нет подруги – настоящей...
– Кого?– помог старичок зависшей девушке.
Лекарей он вызвал уже. А пока те тащатся сюда, пытался собрать анамнез. И не позволял себе раскисать. Скорбеть по дуре, к которой имел глупость привязаться, он будет потом. А пока...
– Кто твоя подруга, милая?
Девушка попыталась сфокусировать взгляд. Вышло, на самом деле, уморительно. Сначала глаза сошлись почти вместе. Видимо, не помогло. Разъехались в разные стороны. Стало, наверное, только хуже потому, что бедняжка зажмурилась. Но вполне себе адекватно и даже гордо заявила:
– Моя подруга настоящая женщина! Разве вы сможете повторить то, чему научила она меня?
Кто-то из студентов рассмеялся. Но быстро заткнулся под гневным взглядом преподавателя. Айса продолжила вещать:
– На самом деле, двое из моих подруг настоящие...женщины!
Смешков стало больше. И взгляды декана не пугали уже. Айса то-ли вдохновилась реакцией сокурсников, то-ли хотела уточнить что-то... Старый некромант ведь учил их, что точность – это основа всего? Вот она и уточнила. Удивлённо:
– Я, похоже, тоже... настоящая женщина... Или это моё состояние так влияет?
Она вопросительно посмотрела на любимого преподавателя: помогай! Дед завис. О чём она вообще?.. Студенты жрали, как кони...
Поэтому они и поняли, что происходит что-то не то только тогда, когда всё уже, собственно, произошло... Когда дверь, зачарованную дверь хранилища выбило изнутри. Она распахнулась. Ударилась о стену. А на пороге появился скелет с топором в руках...
Заверещали не только девушки, но и некоторые парни. Хотя, ради справедливости, заметим, что в обморок упали только девушки. Остальные повскакивали на парты. Потому...
Потому, что из дверей повалили не только, скажем так, целые наглядные пособия, но и препараты. То есть, говоря прямо, части тел, которые тоже использовались для демонстрации. Руки, ноги, и прочее. Руки двигались на пальцах, как на ножках. Ноги или подпрыгивали, или ползли, как гусеницы, сгибаясь в колене. Остальные органы прыгали. Больше всего их передвижение было похоже на то, как прыгают грузные жабы.
Теперь в обморок свалилась парочка парней. Кого-то вырвало. Декан пытался сделать что-то. Пока, правда, не выходило. Контроль над всем этим непотребством явно был у кого-то.
Очень скоро стало понятно, кто дирижирует дурдомом. Айса Климт, заплетаясь ногами, рванулась вперёд. Когда она, зигзагами, добежала до преподавательского места, движение препаратов прекратилось.
– Бедняжки мои!– воскликнула девушка.– Какие же вы... Разобщённые, в большинстве своём... Как вам, должно быть, одиноко! Соберитесь во что-нибудь... Красивое...
– Во что, хозяйка?– прохрипела вдруг голова. Тоже "разобщённая" и одинокая. Сидящая на ноге, как всадник на лошади.
Кто-то страдальчески застонал и, похоже, лишился чувств. Декан не мешал происходящему. Удивительно! Он изучал новое явление, какого не наблюдал ещё никогда. Но, как же студенты?.. А что они? Нервных приведут в чувство, а остальным тоже полезно посмотреть.
– Во что собираться, хозяйка? Подумай!– настаивала голова.
Айса зажмурилась...
Хорошо, что подумать она не успела. Подоспели целители. И отлично, что адептка покорно пошла в больницу своими ногами, без капризов. Не понятно , как отреагировали бы её "сопровождающие" на насилие, чинимое над хозяйкой.
"Постояльцы" из хранилища сопровождали её. Очень дружно и согласованно. Можно сказать, торжественно. А вокруг процессии танцевали иллюзорные, но вполне себе материальные скелеты.
Мало кто смог бы постичь эту эстетику. Чего уж там!.. Но то, что вся академия вывесилась в окна, чтобы не упустить феерическое зрелище, это факт.
Как только Айсу Климт вырубили лекари, препараты "разобщились", хотя до этого упорно пытались собраться во что-то крупное и страшное, скелеты испарились. А студентам старших курсов факультета некромантии пришлось собирать и переносить наглядные пособия назад в хранилище. Курс Айсы был не в состоянии помогать им.
Ребята честно признались, что боятся, что пособия снова "оживут" у них в руках. Это те, кто обошлись без срыва. Но, таких, к несчастью, было немного. Большинство лежало в палатах с хорошими порциями успокоительного в желудках. Айса Климт и вовсе находилась в "мягкой", магически изолированной, палате несколько дней после того.
Отпустили её только тогда, когда уверились, что здоровье её, после приёма неведомого зелья, в порядке. И сама она адекватна и безопасна для окружающих.
***
Карвин и Айса были не единственными, кто позволил себе слабость в этом дне...
Когда Артис Графтон заявился в гости к своему другу тем же вечером, он нашёл его совершенно, в стельку пьяным. Фриллом. Декан универсов был искренне поражён:
– Сколько нужно было выпить эльфийского компота, чтобы дойти до такого?
Лавиль хитро улыбнулся. Он, отличие от юных, не умеющих пить влюблённых, был в этом деле докой. И держался не в пример лучше, чем они. Глаза не разбегались. Только слишком ярко блестели:
– О том, сколько нужно выпить фрилла, ты, мой друг, не узнаешь никогда. Я, похоже, тоже... Я испарял бутылки, как только они пустели.
– Зачем?– изумился Графтон.
– Как зачем? Чтобы не было стыдно перед самим собой! Хватит того, что я мерзавец. Узнать о себе, что ты ещё и тряпка – это, доложу я тебе, новый для меня опыт. И крайне неприятный...
Почему он тряпка, Лавиль так и не объяснил другу. А продолжил наливаться, пока не отключился там же, в кресле. Артис не мешал. Пусть уж лучше так, чем срыв. Остался и провёл ночь в соседнем кресле. Мало ли...
