Текст книги "Целители. Вслед за мечтой (СИ)"

Автор книги: Наталья Машкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 31.

Они здорово «повеселились» в тот вечер. Всё они. Нел не просто привычно вертелась в кругу парней из гвардии. Она ещё и подруг в эту круговерть втянула.

Все они были прекрасны сегодня. Парни с удовольствием танцевали с ними. А девушки замирали, чувствуя их восхищение и купаясь в нём.

Оно было таким непривычным и свободным, по сравнению с Дормером, что освобождало их самих. И они кружились: лёгкие и радостные той самой радостью жизни. И парни, что удивительно, понимали это и не принимали за кокетство. Так хорошо и свободно!

Сьюлис с самого начала вечера выпнула Лику "веселиться с молодёжью", а сама бродила по группам аристократов, приехавших на праздник. Упражнялась в остроумии и выводила почтенных лордов из себя. Что ж, у всех свои развлечения!

Айса танцевала неутомимо. К Ильге прилип-таки какой-то "трепетный юноша" и что-то рассказывал ей, блестя глазами. Чего уж там! Чтобы "прекрасная дева" обошлась без "трепетного юноши"? Да, не бывало такого!.. Только Ильге, похоже, не в радость и юноша, и его трепет. Она ласково и печально улыбалась ему, мечтая сбежать, и этим, наверное, только подхлёстывала желание её "спасти".

Алику спасать было не нужно. Она веселилась. Фрилл освободил её. И общество Сьюлис Сель. Бедняжка! Дар у неё, что ли такой, обнажать желания разумных?.. Если так, то ей остаётся только посочувствовать. Потому как желания у этих разумных, как правило... Мда...

Помимо воли, Лика прислушивалась к себе, пытаясь услышать в себе что-нибудь этакое... Пока было тихо. Но не привычно. Свободно... Может быть, это и есть её тайное и самое "желанное" желание? Если так, то и отлично! На такое она согласна!

Нел, похоже, видела в ней то самое, новое. Она нашла время, подсела к ней, когда Лика забилась на лавку, в самой густой тени могучего дерева, чтобы отдышаться. Ткнула её в бок и почти что закричала, иначе было не услышать:

– Не слушай их! Сью нормальная! Это у Гарды предубеждение и страх. Всех нас она считает детьми малыми, без головы на плечах. А Сью просто очень несчастная. И всё!

Нел унесло вихрем танца. Лика собиралась тоже выбираться и веселиться дальше, когда рядом с ней на скамейку плавно опустился, кто бы вы думали?.. Лариди.

Он начал разговор легко, будто его ждали, и сразу с главного:

– Как вы смотрите, леди, на то, чтобы сотрудничать с Тайной Канцелярией Гарнара?

– Никак,– тут же ответила Лика.

– Почему?

– А почему я должна была бы согласиться? И какая может быть вам польза от меня? Я, судя по всему, останусь после учёбы в академии или где-то рядом с ней. Не имею круга влиятельных друзей или хорошего происхождения, чтобы в этот круг войти. И недостаточно красива, чтобы использовать меня, как приманку для мужчин. К тому же, я слишком скучная и предсказуемая.

Она сразу дала полную выкладку, чтобы отвязался. Лариди рассмеялся:

– Скажем так, вы нужны мне именно из-за вашего ума и наблюдательности. И, нет. Вы ошиблись по всем пунктам, что озвучили. Скорее, детские комплексы разрослись настолько, что сбили с панталыку ваш прекрасный мозг. Даже Сьюлис пока бессильна что-то с этим сделать...

– Так она по вашей указке?..

Лариди не дал ей закончить:

– Нет, конечно! Приказать или запретить что-то Сью, это значит, гарантированно получить непредсказуемый, но крайне неприятный результат. Запомните это, дорогая. Она, судя по всему, не на шутку вцепилась в вас...

– Зачем?– тут же подловила его Лика.

А что? Ей нужна информация. Должна же она понимать хоть что-нибудь? Лариди поджал губы и ответил:

– Вы, похоже, оказались одной из немногих чистых сердцем, на кого её особенности не влияют. А уж то, что вы способны испытывать к ней сочувствие и нежность...

– Откуда вы знаете?– снова подловила Лика.

– Вы, леди, совершенно не умеете притворяться.

Вот оно! И она мягко уточнила:

– Так какой агент может быть из человека, который совершенно не умеет притворяться? Разве что, совершенно мёртвый агент! Вот и возникает вопрос: зачем вам нужна моя смерть?

Лариди скосился на неё. С приязнью:

– А, если глянуть с другой стороны? И мне всего-то нужна от вас аналитика? Тогда и вы живы, и несомненная польза Гарнару в наличии.

– У вас что, своих мало?– буркнула Лика.

Лариди усмехнулся:

– Большинство моих аналитиков были в Дормере так давно, что не помнят специфику. Да, она и поменялась уже раза три. Нужен свежий взгляд на вещи.

– Почему не мои подруги?

Лариди был откровенен:

– Нел использовать мне не позволит никто.

– А меня, значит, можно использовать и подвергать риску?– ввернула Лика.

Он не отпирался:

– Можно сказать и так. Вы, я думаю, способны понять это и не обидеться. К тому же вам будет компенсирован любой риск. Я слышал, что вы нуждаетесь в средствах.

Лика фыркнула:

– Вот мы и дошли до голой правды. Бедная девочка, которую никому не жалко и которая никому не нужна. Айсу вы исключили из-за того, что она не нуждается?

Лариди чуть морщился от её откровенности:

– Вашу белокурую подругу я отверг не только по причине богатства. Она слишком... Прямолинейна, что-ли. Уверен, что в запале, она способна сболтнуть что-нибудь, что будет дорого стоить ей самой и другим.

Он в общем-то прав. Но, только в общем. Айса умела молчать. Мёртво, можно сказать, молчать. Но об этом она, Лика, прекрасному эльфу не скажет. Айса та ещё авантюристка. Кто знает её, на что она там может согласиться под настроение?

– А Ильга? Она тоже бедна.

Лариди тонко улыбнулся. Как улыбаются друг другу умные люди, когда оба знают ответ, но из вежливости молчат. Уронил только:

– Ваша прекрасная подруга обладает бешеным темпераментом. И не желает его сдерживать...

Ах, как дипломатично! Лика издевалась уже над безопасником эльфов:

– Зато она бедна и может обзавестись "правильными связями", если вы сумеете убедить её лечь в правильные постели!

– Не стоит шутить такими вещами, леди,– укорил её Лариди.– Не унижайте тех, кто, в силу своих убеждений, вынужден был когда-либо делать подобное...

– А по-моему, это вы унижаете их, себя и мою подругу. О себе я и не говорю! Безродная, умная девочка, которую, если прихорошить, вполне можно использовать. И не жалко, если сгинет. А не сгинет, можно будет сходить за ворота замка, отковырнуть пару кристаллов и всучить ей. Как "благодарность" за то, что она продавала себя. Причём, во всех смыслах!

– Так всё и обстоит,– спокойно ответил ей Лариди.– Только сковырнут вам не пару кристаллов, а столько, что хватит не только вам, а и вашим потомкам. Думаю, это важно. Кому знать, как не вам, что такое нищета и к чему она ведёт...

Лика словно замёрзла вся. Заледенела. Только потому, наверное, не укусила этого ублюдка, не зарычала, а ответила таким же светским, каким был его тон:

– Вы только что сказали мне, что я неизбежно вынуждена буду продавать себя? Так или иначе. Только за гораздо меньшие деньги?

– Приятно говорить с умным человеком! А уж, когда это дама! Опыт, доложу вам, леди, бесценный!

***

Алика тонко, изящно улыбалась, пока он не убрался. И когда встала и пошла вглубь сада Гарнарского замка тоже. Так тонко и так изящно, что у неё болели щёки и голова.

Говорить о сердце было излишне... Оно разбилось. На куски. И не так, как бьётся стекло, с красивыми острыми гранями, в которых отражается свет. Её сердце разбилось, как бьётся какая-нибудь тыква или арбуз. Хряп! И на земле неопрятные куски и мякоть... И всё это ни на что не годно.

Она спокойно шла мёртво ухватившись за цепочку мгновенного портала на своей шее. И отчаянно жалела о двух вещах. О том, что портал этот настроен на перенос в Гарнар, и изменить настройки нельзя. И о том, что её собственного резерва никак не хватит на построение портала. Даже если она заберётся и станет черпать жизненные силы. Она сделала бы это. А толку?!

– Пойти и украсть накопитель,– безумная мысль, одна, по сути, мысль, билась в голове.

Если бы она знала где, то пошла бы и украла. Пойти и попросить помощи у Нел или Эль не пришло ей в голову. Все они сейчас пугали её. Все, находящиеся здесь. Каждый, вне зависимости от того, как он относился к ней. Этот ублюдок испачкал и испоганил их всех. Тем более, что ради защиты "их" и Гарнара, он только что ломал её.

И ещё будет ломать. При мысли об этом становилось не страшно, но отвратительно настолько, что захотелось пойти и умереть. Причём в самом прямом смысле этого слова. Есть предел всему. У Алики он тоже был, этот предел.

Она, холодная, как лёд, такая, какой, наверное она стала бы, если бы согласилась стать шлюхой на службе Гарнара, вернулась к столам. Стащила две бутылки фрилла и прикрыла иллюзией. Вернулась в сад. Сдёрнула с плеч шарф, сделала из него узел, к который сложила бутылки.

Укрыла себя чарами отвода глаз, пологом тишины и всеми щитами, какие только пришли в голову. И пошла к воротам замка. Ворота были открыты, стража даже глазом не моргнула, когда Алика прошла мимо.

Она пошла к подножию того самого холма, на котором плясали в праздники. Там протекала хорошая, полноводная и быстрая река. Под светом лун и звёзд, Лика сбросила щиты и обувь. И откупорила обе бутылки сразу.

Она пила фрилл под светом обеих лун их мира и соглашалась с ними, с лунами. Да, мир, конечно, гадкое место. Невыразимо гадкое место. Но и такое прекрасное. В нём есть величие и красота. И любовь. Она точно есть. Альтея, княгиня Гарнара, точно любит своего мужа и своих. И вряд-ли она одобрила бы вербовку юной глупой девочки на благо Гарнара. Она, скорее, рискнула бы сама, чем обидела бы кого-нибудь. Даже её, Лику, хоть она её почти не знает...

Когда бутылки опустели и Лика пошла в воду, она была спокойна.

***

– Какое гадство!

С такими, вовсе не возвышенными мыслями возвращалась Лика, в сознание.

Кто-то выдернул её из воды, когда она пыталась плыть по ледяной эльфийской реке. Не особо успешно... И теперь она выкашливала не только воду, а, кажется, и лёгкие. Они горели и болели так, что если бы она могла, что, наверное, визжала бы от невероятной боли... Не могла. Лёгкие, бронхи, трахеи, гортань, ротовая полость,– всё было занято. Активно откашливало воду. А кто-то ещё довольно ощутимо лупил её по спине, помогая воде выходить. Или срывая злость?..

Этого Лика не знала и знать не хотела. Она не видела того, кто лупил её. Даже тогда, когда вода закончилась и он перевернул её на спину. То-ли дурнота, то-ли фрилл, гулявший до сих пор в крови не давали видеть и чувствовать. Она и холод не ощущала, хотя трясло её судорожно..

Она ничего не ощущала. Ни как он поднимал её и нёс через портал. Ни как укладывал в горячую ванну. Ни как вытащил оттуда и уложил в роскошную постель. Ничего она не чувствовала и не желала ощущать до тех самых пор, пока он, этот кто-то, не поцеловал её.

Первый поцелуй... Не знаем, как у кого, а первый поцелуй Лики не был скромным или целомудренным. Или нежным... Тот, кто целовал её, одновременно и наказывал её, и утверждал жизнь потому, что после такого поцелуя хотелось жить. Он был жадным и жаждущим настолько, это поцелуй, что иногда у неё, от недостатка воздуха, мутилось в голове. Мужчина не давал ей передышки, и она дышала урывками, начиная ценить дыхание и понимая, как это хорошо: дышать.

Бешеная жизненная сила и магия врывались в неё через поцелуй. Это было так больно и непривычно... Страшно. У неё словно огонь по венам бежал. Но ведь она, помнится, сама хотела в огонь. Туда, где погорячее. Получи, Лика, по своим желаниям! Ощути, что такое быть с первородным этого мира! И это при том, что он не идёт дальше поцелуев!

Наверное, если бы пошёл, она просто умерла бы, там же. И отнюдь не от счастья, а от магического отравления. Так, во всяком случае, думал её мозг, который начал пусть и слабо, но подавать признаки жизни.

Он понял это. Как? Какая разница! Он понял это и задал только один вопрос:

– Что он сказал тебе?

Лика не ответила. Не потому, что было стыдно или больно. Она просто не могла сломаться. Не могла. Как ни ревела магия жидким пламенем вокруг неё и в её магических каналах, она не поддалась. Она просто приняла этот огонь и боль, как данность. Тем более, что они зажигали и будили что-то внутри неё.

И, когда тот ненормальный, бешено целовал её, совершенно не соображая, что с ней делает, а её скручивало от жара пламени, она пылала и ликовала.

***

Лариди сидел у себя, когда громко хлопнула дверь. Поднял голову. Удивился. Ланель, обычно, входил и выглядел иначе...

Как он выглядел, начальник Тайной Канцелярии Гарнара сообразить не успел. Его скрючила совершенно не переносимая боль. Такая знакомая...

Он упал на пол, не в силах пошевелиться или вдохнуть. И лицо держать не получалось. Всё происходило слишком быстро для того, чтобы он мог сохранить себе хоть долю достоинства...

Он почти умер уже, когда Ланель прекратил. Холодным, мёртвым голосом уронил:

– Алика Фрет. После разговора с тобой она чуть не погибла... Теперь ты будешь следить за её жизнью и здоровьем. Не уследишь, я закончу то, что начал сегодня.

Дверь снова грохнула. Алистер Лариди с удивлением подумал, когда смог думать:

– Удивительная наша жизнь! Где пешка может стать королевой в один ход!..

Глава 32.

Всё это произошло с Ликой летом. Хотя о некоторых событиях того лета, пусть они и касались её, она пока не знала ничего. Подруги тоже не узнали о безумной ночи, когда она едва не простилась с жизнью.

Проснулась Алика на следующий день у себя в комнате, замученная, но живая, и в относительном порядке. Никто ничего и не понял. Она постаралась, чтобы они не поняли. Изо всех сил старалась. Вела себя несколько последних дней так, как обычно. Пусть от слабости и плясали мушки перед глазами. И что? Она терпела. При мысли, что кто-то узнает, ей становилось просто дурно от стыда и боли.

Лариди не появлялся. Это позволило Лике держаться. Ланель был на месте. Совершенно такой, как обычно. Не смотрел на неё. Вернее смотрел так, как обычно. Как на всех девушек: язвительно и насмешливо.

Лика пряталась по углам и с невероятным облегчением ушла в Дормер с подругами, хоть Нел и Сьюлис предлагали ей остаться. Обе они догадывались, что остаток лета, до учёбы, ей проводить негде. Как же!.. У неё было, где проводить лето. И она была там, где хорошо и тепло, с единственными родными, какие у неё были.

А осенью вернулась в академию. Пришедшая в себя. Только растерявшая веру в жизнь и в разумных. Остатки той веры, сама того не желая, убила в ней Айса, убивая "мир розовых единорогов". Она-то думала, что помогает своей не в меру доброй и оторванной от реальности подруге. А оказалось, что спокойная, умиротворённая и ласковая Алика знала об этой реальности, наверное, столько же, сколько Нел. И Ильга.

– Сука, эта реальность! Вот что!– часто думала теперь Алика и бросала себе вызов за вызовом.

Училась. Остервенело тренировалась. Высокородный Кард очень помогал. Но, как бы там ни было, она не подпускала к себе ни его, ни кого-то ещё. Мысль о том, чтобы пойти по дорожке, которую мостил для неё Лариди и стать шлюхой высокородных, была просто непереносимой.

Настолько, что она не воспринимала парней. Никакие шутки, улыбки, приязнь не могли пробиться к ней и вызвать настоящий, искренний отклик. Даже Кард. Знала она каждому из них цену... Она теперь, кажется, знала цену всему и всем...

Сьюлис Сель регулярно зазывала её в Гарнар, в гости. Лика отшучивалась. Она не знала, действует ли прекрасная леди по чьей-то указке, или забавляется за её счёт сама, но идти у неё на поводу не собиралась.

Странно. Она словно раздвоилась. С одной стороны, она видела искренность эльфийки и, с удовольствием писала ей письма. Она была такой умной, эта Сью, такой острой на язык и знающей жизнь, что общаться с ней было истинным удовольствием.

С другой стороны, она так же легко могла бы поверить, что Сьюлис действует по чьей-то указке, или имеет на её счёт какие-то свои планы. Какие? Откуда она знает, что там могут придумать умные, почти что бессмертные фейри, которые воспринимают жизнь, как забаву?

Что-то сломалось в Лике. Она могла бы теперь, наверное, поверить в любую мерзость в отношении тех, кого знала. И не потому, что считала всех вокруг чудовищами. Нет. Все такие, какие есть. Каждый играет свою игру. И всё можно оправдать.

У каждого поступка, конечно, найдётся логичное, правильное, с точки зрения разумного, обоснование. Лариди чётко знал, что и зачем он с ней делал и собирался делать. Сьюлис тоже знала. И, конечно, она не скажет ей о своих планах до тех пор, пока ей не понадобится осознанное участие Лики в этих планах.

Как Лариди. Он улыбался и заманивал её ровно до тех пор, пока не посчитал, что она поддаётся. К тому же, шпионка должна понимать, что она делает. В чью постель и ради чего идёт, в конце концов. И Сьюлис скажет, что ей нужно, рано или поздно, а пока будет нарезать вокруг неё круги и упражняться в остроумии. Пусть.

Ланель... Тот просто вытащил её из реки, привёл в себя. И ситуацией не воспользовался. Зачем ему дормерская мало привлекательная девка, в этом смысле? Он оказал услугу, как и всегда, своей княгине. Той не понравилось бы, если бы одна из подруг сестры утонула аккурат под холмом, где проходят главные праздники эльфов.

Не удариться в тотальную подозрительность, что-то вроде: "Все желают только одного – использовать меня", Лике не позволил разум. Она была слишком умна и критична для того. А потому прекрасно понимала, где она, а где сидхе, играющие в свои опасные, захватывающие, великие игры. Максимум, её могло зацепить краем той блестящей жизни. Но и того она не позволит...

Она проживёт свою, пусть серую и блёклую, по мнению кого-то, тех же фейри, жизнь. Свою! Ту, которую пожелает для себя. И только она будет решать, какой будет эта жизнь!

Девушки, конечно, заметили, что Лика стала жёстче, но посчитали это обыкновенным взрослением. Тем более, что у каждой из них хватало своих забот и переживаний. Помимо учёбы, войны с Мерзким Слизнем и "походов в бордель".

Ильга тосковала по Варнеру. Люто тосковала, хоть и прекрасно держалась. С ужасом ожидала скорого возвращения пятого курса с практики. Что она станет делать, когда он без конца будет перед глазами?.. А, может быть, ей будет легче? Ведь так она хотя бы видеть его сможет?

Её носило и мотало в этих мыслях, как утлую лодчонку по волнам штормового моря. Нел наоборот чётко знала, чего хочет, а чего нет. И добивалась этого со всеми присущими ей упрямством и целеустремленностью.

Она не хотела нового срыва, и попасть "в гости" к Лавилю. Милый преподавательский домик пугал её почище, чем пыточная преступника. Нет, она не помнила ничего из того, что позволял себе тот... не вполне порядочный разумный, когда усыплял её...

Но это ведь не всё! У неё хватало ума и чуйки понять и увидеть, как странно декан целителей ведёт себя по отношению к ней. Как смотрит. Каким довольным выглядит каждый раз, когда она попадает к нему "в руки". И как он отталкивает её, приучая к определённому месту в своей жизни. Как Дастон раньше.

– Тоже мне, дрессировщик! Обломится ему его "дрессировка"! Только не так, как он думает!..

Нел твёрдо решила и даже пожелала тем самым желанием ведающих, чтобы срывов, таких срывов, где ей понадобилась бы помощь лекаря, больше не было.

Прикладывала для этого все усилия. Тренировалась до изнеможения, училась. И "ходила в бордель". Девушки в борделях болели и часто страдали от жестокости клиентов, даже без МС. Сил на них уходило много. А потому срывов не было. Даже признаков приближения не было. Ни одного.

И это несмотря на регулярные лекции у Мерзкого Слизня, который ел её глазами и гадко улыбался. Что-то он там думал, в своей мерзкой голове. Что-то планировал...

И чах. Очень плохо выглядел. Очень. Злоба и неудовлетворённость жизнью доканывали его. А пылающие прыщи только завершали картину страдающего и разбитого существа.

***

Как бы там ни было, а Нел не желала ему смерти. Ещё чего! Взять на себя ответственность карать разумного, да ещё не в честном бою!.. Это было страшно, и вообще не то, к чему она готова. А потому Нел изо всех сил пыталась вспомнить, чего она нажелала Ельмину.

Пусть его наказывают, привлекают, да хоть на каторгу ушлют, если Лавиль сумеет что-то там доказать. Это не смерть. И не от её рук. Такого она точно не хотела. Ведающая она. Жизнь хранит, а не карает!

И вспомнила, наконец!.. Однажды погожим вечером поздней осени припомнила бедовая юная ведающая... Так вспомнила, что Илевею срочно пришлось разыскивать её подруг... Прибежали они и нашли Нел... Безутешно рыдающей над здоровенной бадьёй успокоительного чая.

– Что?– тут же воскликнула конкретная до мозга костей Айса.

Нел тоненько выла, кажется и не замечая их. Временами отхлёбывала чай. Забавно, громко. Губы у неё распухли от рыданий и не слушались. Вот и звучало смешно, и чай проливала на себя.

Девушки сели вокруг неё испуганные, не зная, что делать. Домовой посмотрел-посмотрел на печальную картину, да и метнулся за новыми кружками с волшебным чаем. Всех одарил. И себе оставил.

На правах самого взрослого и, чего уж там, хитрого, уселся к Нел поближе. Отхлебнул чай:

– День хороший. Был...

Нел согласно взвыла. Что-то вроде "Ой, был!".

– А сейчас...– продолжил Илевей.

Душераздирающий всхлип стал продолжением его фразы.

– А что ж так, рыбонька...– снова сделал затравку мелкий хитрый дед.

Нел послушно провыла продолжение:

– Плохо!..

Дед пожевал губами, поиграл бровями и зашёл с другой стороны:

– А что ж ты такая...

– Дура!– горестно взвыла Нел.

Выражение лица домового сделалось крайне сложным и неоднозначным. Снова случилась странная игра бровями, а после прозвучало крайне осторожное:

– Оно то, может быть, и так, ласточка... Да только с какой стороны на то посмотреть... Так то ты, рыбонька, огурцом... Когда нормальная, и без всего вот этого вот, бабского... Тогда ты огурцом. Ведьма и есть! Настоящая!.. А когда вот такое вот... Квашня квашнёй... Ни соображения, ни сил. Даже не разговариваешь по-людски, заюшка...

Как там может заюшка, да по-людски, это Илевей не пояснил потому, что Нел, наконец, прорвало. Она горестно взвыла:

– Как не ведьма, Илевеюшка! Ведьма и есть! Не ведающая! Тёмная ведьма я! Или вот-вот буду!

Хитро сверкнули глаза домового. Разговорил он рыбоньку! Вида не подал, что доволен, продолжил допрос дальше. Профессионально. Этого бы деда, да в Тайную Канцелярию! Пыточные бы тогда паутиной поросли за ненадобностью!

Кивал дед сочувственно, губами причмокивал. И между делом спрашивал:

– Что ж такого ты, ласточка, наворотила, что сразу так, в тёмные-то? Туда чтобы, это, я тебе доложу, дело не быстрое и не лёгкое. Душу влёт трудно погубить... Много сделать придётся... А ты, вишь, измудрилась... И чем же?

Нел внимательно прислушивалась к излияниям деда. Путь "в тёмные" заинтересовал и испугал её. Икнула она:

– Человека убила я...

Девушки вздрогнули. Илевей снова согласно покивал головой. Уронил философски:

– И такое бывает, ласточки... И не всегда за это того... в тёмные... Бывает падаль такая, что мир вам только спасибо скажет...

Нел от неожиданности такого взгляда на жизнь снова икнула:

– Ельмина я...

Домовой выпучился:

– Так я ж его, стервеца, только недавно видел! Когда ж ты, ласточка, успела-то?

– Ой, успела!– снова горестно завыла Нел.

До того, как она успела захлопнуть веки и уйти на новый виток истерики, Илевей перехватил инициативу. Успел в последний момент. Гаркнул:

– Ну! Что сделала? Говори! И без бабьего этого!

Нел снова громко икнула, от испуга и истерика не случилась. Девушки, наблюдавшие за "допросом" только диву давались, как умело играл на струнах души и нервах подруги старый домовой. Маэстро, можно сказать!

Нел раскололась подчистую. Перестала выть и плутать вокруг да около. Только слёзы лились из глаз. А говорила ничего, разумно. И обращалась сразу ко всем:

– Я, девочки, когда проклятое то зелье варила, три условия поставила. Прыщи не в счёт. Они только прикрытием были.

Илевей милостиво пропустил мимо ушей "девочки", кивнул: продолжай. И Нел продолжила:

– Первое условие касалось меня, чтобы не лез. То, с животом. Второе, чтобы других девушек не обижал... То, что сил его лишило... Мужских... Ну, а третье, самое страшное было...

Она снова попыталась взвыть. Илевей подсуетился, успел перехватить. Спросил ласково:

– Чего ж такого ты пожелала ему, рыбонька, что едва в тёмные ведьмы не загремела?

Нел посмотрела на друзей остановившимися глазами:

– Смерть. Я пожелала ему смерть.

Девушки ахнули. Лицо Нел снова поплыло слезами, а дед воскликнул:

– Ты нам дословно передай, рыбонька!

"Рыбонька" звучала так угрожающе, что Нел послушно пролепетала:

– Я пожелала ему убраться из академии подобру поздорову!

– Ну? И где тут смерть, дурища?– облегчённо крикнул дед.

Девушки вздохнули с облегчением. Нел криво улыбнулась им. Точно ведающая. Мудрая, хоть и не старая:

– Не понимаете вы. Зачахнет он, если не уйдёт отсюда. Уже чахнет. И этого не изменю даже я... А можете вы представить, чтобы Ельмин ушёл отсюда по своей воле?

Не могли они такого представить! Ни один из них. Знали его...

Нел вздохнула:

– Не уйдёт сам, вынесут. Вперёд ногами...