Текст книги "А Саша делает, как может (СИ)"
Автор книги: Наталья Козьякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– «Малышка, ты делаешь успехи, – усмехнулся в моей голове Стрег. – Бедные эльфы уже не знают – смеяться над принцем, или сочувствовать. Пожалей мужика».
– «Пожалей мужика, подари ему резиновую Зину, – мысленно оскалилась я. – Потому что нечего меня в другой мир закидывать. Нечего меня без меня замуж выдавать»!
– «Саша-а! Хватит! Домой вернуться ты не сможешь. В структуре Земли тебя нет. Даже тела твоего нет. И памяти о тебе нет. Нет тебя на Земле. И никогда не было».
А вот это ты зря сказал, Стребог! Вот это ты зря. Я задохнусь, конечно, перекорежит меня от боли, но это после. Сейчас я лицо в любом случае удержу.
Не потому что меня кто-то на Земле ждал и любил. Не потому что кому-то без меня там пусто и одиноко. Достаточно того, что Я люблю Землю. Она – мать и отец мои. Я от плоти и крови ее. Она – колыбель и основа жизни моей.
– Леди Александра, что с вами? Вы побледнели…. Вам плохо? Воды? Вина?
– Нет, господа. Ничего не нужно, все хорошо. А вот и Его Высочество вернулся. Господин и Повелитель мой….
– Бал продолжается! – сурово сказал господин и повелитель, подавая мне руку, и делая знак музыкантам.
Грянул вальс.
Я всегда говорила, что семь нот они везде семь нот. И что композиторы не сочиняют музыку. Они просто записывают то, что слышат своим внутренним слухом. Тем, который настроен на Гармонию Вселенной.
А как иначе объяснить самой себе, что в этом мире, должно быть, жил свой Штраус. Возможно, этот вальс называется здесь «Сказкой эльфийского леса». Неважно….
Я растворяюсь в божественно прекрасной музыке, я кружусь в вальсе с самым восхитительным партнером, отдавшись на волю его рук – удивительно чутких и горячих. Я ничего не слышу кроме музыки. Я не вижу, как расступаются в стороны гости. Им не под силу составить нам конкуренцию. Это наш – и только наш вальс….
– Леди, вы плачете? – встревоженный шепот Энгельберта. – Вам дурно?
Я чувствую бегущие по щекам слезы, но улыбаюсь. Мне плохо? Возможно. Но это не помешает мне. Нисколько не помешает…
– Все хорошо, мой принц. Это вальс…. Это все вальс….
Где-то в Горних Высях
Светлая комната, похожая на рабочий кабинет. За большим окном клубились бледно – розовые облака и сиял краешек солнца, отражаясь в больших плоских экранах, так напоминающих мониторы земных компьютеров.
В комнате никого нет, кроме невысокого кругленького парня с длинными кудрявыми волосами цвета летнего дождя. Волосы стояли дыбом – как будто хозяин их без конца теребил и ерошил. Он, с видом закоренелого неудачника, торопливо щелкал кнопками черного пульта, что-то просматривая на своем мониторе, беспрерывно бормоча:
– Что же делать? Что делать? Я же не думал, что так далеко все зайдет. Это же эксперимент! Был…. А потом вышел за пределы. Нет, у меня все под контролем. Было…. Во всяком случае, пока ничего трагического не случилось. Почти…. Кто же знал, что дядьку принесет так невовремя!
Что же делать?! А если…. Нет, такого никогда не было…. Еще отчеты эти…. Что там Сори нарисовал?! Эльфы у него вымирать принялись, детей не рожают почти. Люди расплодились. Как совместить, если вышестоящие требуют не уменьшать тут и не увеличивать там?!
Точно! Так и сделаю! Потрясет, конечно, но на выходе…. Думаю, на выходе все будет так, как требуется.
Парень еще раз щелкнул кнопкой, выключая монитор. Откинулся на спинку высокого кресла, и вновь запустил руки в волосы, на недолгую минутку зависнув в своих мыслях. Потом резко подскочил, и вышел, тихо прикрыв двери.
Принц Энгельберт
Бал продолжался. Бал второй Праздничной ночи длится до самого рассвета.
Я боялся, что Саша не сумеет справиться с танцами. Она ведь сама сказала, что не из аристократов. А значит, и танцам ее не обучали.
Но как же я ошибся. Танцевать моя леди умеет прекрасно. Вальс вышел именно таким, как нужно. Единственное, я не понял: что было не так, почему она плакала. Кто сумел ей испортить настроение? Это мне его испортил кто-то из гостей. Я так и не понял – что было во время падавана, откуда на моей спине то и дело появлялись странные надписи весьма матерного содержания. Да и иллюзия сердца, пробитого стрелой, на щеке откуда-то взялась ведь.
Взялась и исчезла.
И ведь никаких следов магии, никаких!
Можно было предположить, что кто-то из гостей балуется, но как им это удается, если я даже не ощутил никакого воздействия?
Ладно, это пока ждет. Где моя жена? Ведь только что была рядом!
– Ваше Высочество!
Ко мне по проходу торопится маркиз Энвиль.
– Ваше Высочество! Ваше Высочество! Вы ведь это невсерьез? Вы ведь сказали это для отвода глаз, верно?
О чем он?!
– Ваша женитьба – она не может быть истинной! – торопливо выговаривает маркиз, пытаясь отдышаться. Кто сказал, что эльфы все поголовно высокие, стройные, изящные? И еще тощие, как жердь. Или жерди не тощие? Они длинные? Тьфу ты! О чем я думаю?!
Объяснитесь, лорд Энвиль! – высокомерно вздергиваю бровь я, размышляя – куда успела умотыльнуть супруга.
– Его Величество! Он обещал…. Я был у него на личном приеме год назад, по случаю…. Он обещал, что подумает!
Ничего не понимаю! Где Саша?!
– Он обещал, что рассмотрит мое предложение. Рудник с черными марионами в приданое той из моих дочерей, которая станет вашей женой.
Черные марионы во владениях маркиза? Откуда? И почему я до сих пор ничего не знаю ни о руднике, ни о предложении маркиза, ни о предполагаемой свадьбе с любой из его дочерей? Странно….
Не то чтобы черные марионы меня не интересовали. Интересовали, еще как! Один из самых неисследованных минералов нашего мира. Что-то вроде горного хрусталя, только черного цвета. Они появились на рынке около трех лет назад, привлекли внимание магов-академиков. Вроде бы Эдвин анонсировал исследования, но пока что никаких выводов не сделано. Даже приблизительно не известно – для чего пригоден этот минерал. Не известно – откуда возникло предложение. И вдруг – целый рудник, да еще практически у меня под боком. Маркизат Энвиля входит в состав моих владений, я его сюзерен, и почему-то именно я не знаю ничего!
И кто кого хочет надуть? А главное – в каких целях? Но это подождет. Где моя жена? Скоро прощальный танец новобрачных, и мы удалимся в личные покои. Правда, я не уверен, что смогу склонить ненаглядную к исполнению супружеского долга. Впрочем, я даже не уверен, что сам этого хочу. Нет, что-то где-то как-то шевелится, когда я пытаюсь думать о спальне, но как-то…. Вдруг вместо теплой и податливой супруги в моих объятиях окажется…. Даже и не знаю, что подсунет вместо себя супруга. Поцелуй с ее новыми туфельками может показаться подарком. Все же, туфли были новыми и подошвы у них абсолютно чистыми…. Во всяком случае, я предпочитаю думать именно так. А то как-то совсем уж неуютно становится….
– Так что скажете, Ваше Высочество?
Маркиз Энвиль старательно вытирает лицо сложенным платочком. Вспотел, бедный, пока меня догнал. На моей памяти маркиз единственный полный эльф. Вернее – толстый. Тоже загадка. Может быть, посоветовать ему обратиться к целителям? Нет, это же ненормально для нашей расы. Эльфы толстыми не бывают. Точка.
– Маркиз, вы невовремя, – вновь вздергиваю я бровь, стараясь выглядеть как можно высокомернее. Ишь, чего удумал! Допрашивать сюзерена и пытаться опровергнуть его заявления. – Но я все же отвечу. Брак с леди Александрой был заключен по всем правилам в Святилище Ветров вчера ночью. Что-то еще?
Маркиз хлопает веками, открывая и закрывая рот – точь-в-точь рыбка в новомодной акварии у Елисабель. Красивая такая рыбка, размером чуть меньше моей ладони, с золотистой чешуей и выпученными глазками. Надо будет Саше подарить акварию.
– Н-но… как же…. Его Величество обещал…. Рудник же….
– О руднике мы поговорим послезавтра, – вежливо говорю я, вполне невежливо указывая маркизу на выход. – Сейчас бал, если вы не запамятовали. Завтра день отдыха. А потом я буду рад видеть вас со всеми документами по руднику. Где, кто открыл, почему не дали знать сразу. Мой секретарь проследит…
– Да, Ваше Высочество! – негромко отвечает верный Генри. – Послезавтра, в девять ноль-ноль, аудиенция у Его Высочества принца Энгельберта. Не вздумайте ничего скрывать. Впрочем…
Вопросительный взгляд в мою сторону. Я согласно опускаю веки.
– А соблаговолите задержаться в гостях у Его Высочества, – ласково – ласково говорит Генри, кивая кому-то, скрытому в полумраке.
Никто же не думает, что принц, пусть уже и ненаследный, гуляет по балам без охраны, нет? А что невидима – заслуга дядюшки Джи. Еще при жизни нашего отца, Эдвина IХ, дядюшка занимался подготовкой личной охраны всего королевского семейства. Потом вышел в отставку, и вместе с нянюшкой удалился в мое имение.
Маркиз и вякнуть не успел, как его подхватили под руки черные тени. Ничего-ничего, поживет до послезавтра в особых гостевых покоях, а Генри между тем наведается в гости. Документы соберет, с маркизой побеседует по душам….
Кстати, а ведь маркизы на балу нет. Одни дочки.
– Дочек куда? – спрашивает Генри. Я только пожимаю плечами. Откуда мне знать – куда дочек. Пусть едут домой.
– Где Саша? – спрашиваю, не особо надеясь на ответ. Уж если я не заметил, в каком направлении скрылась моя жена, то Генри и вовсе ничего не может знать.
– Кажется, она на Южной галерее, – прислушавшись к чему-то, ответил друг. – Расстроена. И сильно. Что ты успел ей наговорить?
Я возмущенно смотрю на него.
– Да мы вообще не разговаривали! Валенъез к разговорам не располагает как-то! Но она почему-то плакала.
– Странно. Почему? Кстати, а почему ты так быстро прервал падаван? Что-то случилось?
– А ты не заметил! – саркастически хмыкнул я. – Какая-то…. Гм… старательно наводила иллюзию матерных тирад на моей спине, а ты хочешь сказать, что ничего не видел? Как и все благородные гости моего дома?! И иллюзию пробитого сердца на моих щеках тоже никто не заметил?
А ведь и в самом деле – никто не заметил, похоже.
– Энгель, брат мой, с твоей головой все хорошо? – осторожно спросил Генри. – Я ведь шел за тобой в танце. И ничего! НИ-ЧЕ-ГО не заметил. Ни матерных тирад на спине, ни сердец на лице. Может быть, тебе стоит уже пойти в свои покои? Отдохнуть? Бал я, так уж и быть, сам завершу. Еще два танца – и можно будет сворачивать веселье.
– А что скажешь гостям обо мне? – устало содрал я с шеи шелковый платок. Бросил его на диван у стены.
Маркиз догнал меня как раз в небольшой приемной перед домашним кабинетом, куда его я и не подумал приглашать.
Подошел к большому шкафу – и кто бы мне сказал, за каким надом он тут стоит?! Достал бокалы и из потайного отделения бутылку. Что тут у нас? «Эльфийское светлое»… надо же, сколько лет прошло, а оно все так же светлО и ароматно….
– Не хочешь ли ты сказать, что это та самая бутылка, которую мы так и не выпили лет десять назад? – округлил глаза Генри. – Я думал, отец давно ее нашел и убрал.
Я улыбнулся. Десять лет назад нам как раз исполнилось по пятьдесят пять. Первое совершеннолетие, первые женщины, первая пьянка до потери сознания…. Эту бутылку Генри лично умыкнул из погребов отца. На спор с Эдвином. Умыкнул, но распить ее нам не пришлось. Кое-как успели ноги унести от разъяренного дядюшки.
– Да, хорошее было время. Может быть, стОит еще немного подождать? – предложил он. – Надо же доказать Его Величеству, что мы чего-то стОим?
Я задумчиво посмотрел на пыльную бутылку. Покачал ее в ладони. Поднял к глазам, пытаясь на просвет определить – что же там такое налито.
И решительно поставил обратно в шкаф, закрыл тайник. Еще и магией опечатал. Подождем. Отчего ж не подождать.
– Пойду я, – понятливо сказал Генри, двигаясь в сторону двери. – Как раз к последнему танцу успеваю. А Саша на Южной галерее сейчас. На Южной – не перепутай!
Он ушел. А я…
Я подумал…. Прошелся по кабинету туда-сюда. Посмотрел в окно на отъезжающие кареты. На звездную и морозную ночь за окном. На то, как раскачиваются верхушки деревьев в парке. Странно как-то раскачиваются. Не так, как положено. Не в одну сторону, а будто противореча друг другу. Странно. Вроде бы я ничего странного нынче не употреблял…. Я вообще ничего не употребляю. Бокал вина за обедом не в счет! О, а самое высокое дерево в парке и вовсе не колышется! И как это понимать?!
Я еще постоял у окна, силясь рассмотреть получше – что там, в парке.
Потом плюнул и вышел из кабинета. Надо все же супругу в спальню доставить.
То есть, сначала найти, потом доставить, а потом….
Или, может, ну ее? Его…. То есть, ну его, долг этот? Может, потом как-нибудь? На днях…. Или чуть раньше…. А еще лучше – позже. К весне ближе, например. Или к лету. Или к осени…. Нет, лучше всего к следующей Праздничной ночи.
Да, так. Решено: супружеский долг исполню как раз в следующую Праздничную ночь.
– «Идиот! – послышался мне чей-то тяжкий вздох. – Тебе такую девочку в жены дали! Красивую, нежную, умную, а он! Как есть – идиот»!
Точно – за ужином что-то странное съел. Голоса мерещатся.
Саша.
Я спряталась от всего мира. Ага-ага…. В шкафу – как в какой-нибудь мелодраме. Осталось только найти любовника и его не вовремя вернувшуюся жену. И будет тебе картина маслом.
Эх, Сашка-Сашка! Кому ты буки забиваешь?! И от мира не спрячешься, и любовников у тебя не было.
И сидишь ты не в шкафу, а на старом продавленном кресле. Верхом. Пытаешься отыскать в себе покой и порядок. И гармонию, ту самую, которую рекомендуют алгеброй проверять.
Что-то туго идет. Или гармония в этом мире не та, или с алгеброй у меня непорядок. Или философско-пофигистичный взгляд на жизнь временно ушел в туман.
Короче – страдаю я. Сколько я уже здесь обитаю? Три дня? Или четыре? Ночь, в которую я свалилась, день, ночь Праздничная, день. Сейчас вторая Праздничная ночь к концу подходит. Два дня, три ночи. А столько всего на голову упало – самой жутко. Даже замуж пристроили за целого принца. Радоваться надо, как всякой, уважающей себя попаданке.
Что-то не радостно. Хотя Энгельберт и красивый мальчик, ничего не скажешь. Одна беда – не умею я слюни на мужиков пускать.
А самое обидное – Стрегойский этот! Что стоило ему промолчать, не разбивать сердце мое девичье правдой-маткой. Я бы в глубине души надеялась, что со временем сумею отыскать дорогу на Землю, вернусь домой. Может быть, даже за минуту до выхода на сцену. Сумею избежать удара по голове и все пойдет как прежде. Будем мы с братцем Гришенькой на рыбалку ездить – благо, каникулы новогодние позволяют. В города, опять же, собирались смотаться, в «Драму» сходить, с друзьями-приятелями встретиться.
А теперь оказалось, что бабочке снилась жизнь на Земле.*
Так, Сашка, хандрить прекращай. Раз стерли тебя из всех проявлений земной жизни – значит, надо как-то втираться в структуру Элейнлиля.
Страдания и рефлексию отметаем, как бесполезное явление. Сначала обустроим свою жизнь в этом мире, а уж потом!
А потом, а потом будет суп у нас с котом. Жаль, кота у меня нет. Но, может, будет когда-нибудь.
Да, Сашка, поток сознания – он такой поток. Подхватил и тащит по порогам, только успевай уворачиваться. Муж еще этот….
– А что муж? – спросил Юрлоу, проявляясь рядом со мной. Я с трудом удержалась от слабого взвизга. Нет уж! Не дождется, собака иномирная!
– Муж у тебя хороший, Саш. Молодой, правда, а это недостаток, проходящий со временем, ты же знаешь.
Он присел рядом со мной на второе продавленное кресло.
– Еще скажи, что я должна прыгать от счастья, – фыркнула я. – Всю жизнь мечтала вот так внезапно, на вторые сутки знакомства, замуж выскочить. Да еще ни сном, ни духом об этом не зная.
– Саш, но ведь все девицы твоего возраста мечтают о принцах, – улыбнулся Юрлоу. – Поверь, я знаю, о чем говорю. Я же Ветер, как-никак. Слышу все, что произносится, даже шепотом. Ты тоже мечтала…. Мечтала, мечтала, не спорь!
Я снова фыркнула. Мечтала, что ж я – не девочка, что ли?! Так это когда было-то! В нежном возрасте семи лет, когда мне брат Гришенька книжку на день рождения подарил. «Дюймовочку». Красивая книжка была. С яркими картинками. И принц эльфов там был. С крыльями, как у стрекозы и в золотой короне. И до того мне этот эльф приглянулся, что я года три с книжкой в обнимку спать укладывалась. Потом, правда, повзрослела. «Хмель»* взялась читать. Ничего не поняла, конечно, зато нос перед тем же Гришенькой задирала. Мол, вот я какая умная, какие книжки взрослые читаю. Не то, что ты, в букваре застрявший.
За что и была бита. За косички дергана, щипана, царапана. Не умел в десять лет Гришенька драться, как нормальный пацан. Папа научил. Мой папа, надо заметить. С тех пор Гришенька меня не бил. Потому что я тоже драться научилась и братцу оплеухи только так отвешивала. Дрались мы долго, каждый раз до кровавой юшки. Потом как бабка отшептала.
А вот обижать меня Гришенька никому не позволял. Дескать, Сашка – моя сестра и только я могу ее бить-обижать, остальные даже близко не подходите.
Большущая слезища медленно выкатилась из левого глаза и хлопнулась на подол платья, расплывшись темным пятном.
– Са-а-ш! Чего ты?! – укоризненно протянул Юрлоу. – Кто уверял, что плакать в принципе не умеет?
Я только хлюпнула носом. Сидят тут некоторые. Личности божественные. Укоризну расточают, бедным девушкам в забористую тоску впасть не дают.
– Знаешь что, Юрлоу Стрегойский, а не пойти ли тебе! – буркнула я вытирая лицо полой его камзола, и примеряясь – нельзя ли туда еще и…. Не стала. – Дай хоть пострадать в гордом одиночестве, раз уж лишил меня Родины. В истерике биться не буду, однозначно. А пострадать должна, иначе меня на сто мелких Сашек разорвет.
– Саша, не я лишил тебя Родины, – как-то чересчур серьезно сказал Юрлоу. – Не я переместил тебя в этот мир. Честно говоря, меня ты и в том мире более чем устраивала. И уж меньше всего я хотел уничтожить все, что было с тобой связано на Земле. Прости, что выдал это так…. Грубо и бесцеремонно. По мне – хвост надо рубить сразу, одним ударом, а не по кусочкам. Один раз переболит, зарубцуется, заживет. «Спасибо» ты, конечно, не скажешь, но и в депрессию не уйдешь. Знаю я тебя.
– Если не ты – то кто тогда? – отпустила я полу его камзола. – Кто тот умник, которому Элейнлиль не дорог?
– Ты не горячись, девочка, – мягко погладил меня Стрег по голове. – Мир точно ни в чем не виноват. А кто…. Это я выясню. Надеюсь, что не мои племяннички – экспериментаторы.
Мы замолчали. Не знаю, о чем думал Стрег, а мне почему-то вспомнилась колыбельная.
– Ветра спрашивает мать:
Где изволил пропадать?
Али звезды воевал,
Али волны все гонял…*
Слушай, так у Ветров и в самом деле есть мать? – спросила неожиданно даже для себя. Чего мне приперло это выяснить? Да кто ж меня, такую начитанную, знает?!
Стрег отвечать не пожелал. Ну и пожалуйста!
– Саша, ты постарайся наладить отношения с принцем, – сказал он. – Вам друг от друга никуда не деться теперь. Браки в королевской семье не расторгаются. Вы до самой смерти связаны. Да так, что он и налево сходить не сможет. В смысле – пожалей мужика.
И вот тут меня переклинило.
Лорд Юрлоу Стрегойский. Он же – Стрег.
Смерчи – они разные бывают. Я Бог Ветра, я знаю. Но рассказывать не буду. Ученые академики головы сломали, пытаясь разобраться – как смерчи образуются. Так пока и не узнали. Я подсказывать никому не собираюсь. Хотя бы потому что сейчас передо мной раскручивался настоящий снежный смерч.
Едва успел выкинуть этот смерч с галереи дома Энгельберта. И уже готов прибить самого себя. И за то, что пришел в образе нелюбимого девчонкой начальника. И за то, что ума не хватило подготовить девчонку. И за то, что сейчас в парке возле дома ненаследного принца эльфов бушевало…. Торнадо, смерч, вихрь – называйте как хотите, суть от названия не меняется.
Сашка там бушевала.
Гнулись и ломались вековые деревья, рушились на землю тяжелые снежные шапки, глухо гудели невидимые колокола. Откуда в парке колокола – не знаю. Но гудели так, что я испугался. А ну, как войдут в резонанс. Где потом будет жить принц с семейством?
И ведь остановить не выйдет. Или выйдет. Но боком, причем мне.
Сейчас я могу только отслеживать и ограждать место – чтобы взбесившаяся девчонка и в самом деле не разнесла все вдребезги и напополам.
Отслеживать и попутно пытаться понять – это что ж такое вышло из-под моих рук? Это кого же я создал, дав обыкновенной, в общем-то девочке силу стихии Воздуха?!
Не-е-ет, она уже не человек, далеко не человек. И не эльф. Не бывает у эльфов подобной силы, даже у самых сумасшедших. Мать моя, всех Ветров прародительница! Уж не создал ли я чудовище?!
– Лорд Стрегойский!!!
Принц. Ишь, как его ветром гнет – будто дубок на пригорке. Того и гляди – переломится. Держится, однако. Тулупчик запахнул, шапку на лоб надвинул, ломится сквозь снежную заверть.
– Лорд Стрегойский! Что там?! Что случилось? И где моя жена?
– Жена-то? Да там она. Ку-у-уда! Стоять! Только вас там и не хватало!
– Там же Саша! Она же погибнет!
– Погибнет – это вряд ли. Деревья переломает – это да. Вам жалко?
– Так это она?! Не может быть! Она же не маг!
– Не маг…. А что это меняет?
Принц смотрел на меня испуганными оленьими глазами. Какой повернутый на ми-ми-ми придумал эльфам такую внешность, хотел бы я знать?!
– Что вы хотите этим сказать?
Я только вздохнул, прислушиваясь к гудящим колоколам. Стихает, вроде бы. Вот вниз глухо шлепнулся последний ком снега. Донесся треск сломавшегося дерева. Еще один глухой удар. Дерево упало.
Тишина….
– Айда, заберем твою женушку, – хмуро буркнул я, снимая защитный купол. – Осторожней! Ноги не переломай.
Сашу мы нашли на бывшей полянке. Подозреваю, что буквально час назад полянка была по-своему прекрасна и живописна. Сейчас же….
Сейчас же поляна была засыпана обломками деревьев вперемешку с комьями снега.
А в центре поляны стояла Сашка. Лицо белее снега, золотистые волосы вьются за плечами, хотя ветра нет и в помине.
– Как же она прекрасна, – побелевшими губами еле слышно выдохнул принц, замерев в двух шагах от девчонки.
Солнечный луч, прорвавшийся сквозь снежную завесу, осветил ее с головы до ног, окрасив белоснежные одежды во все оттенки ало – оранжевого.
– Прекрасна, а ты думал, – подтолкнул я его. – Радуйся, что тебе досталась. Сумеешь удержать – счастье тебе. Не сумеешь….
Энгельберт ломанулся сквозь бурелом напрямую, по-моему, даже подлетая над особо крупными обломками. Сдернул с себя тулуп, завернул безвольную девчонку, прижал к груди.
– Саша, Сашенька, все. Все, моя девочка. Закончилось. Сейчас домой. Пойдем. Я тебя унесу в тепло. На кухню, к печи – хочешь? Хочешь, конечно. И грог этот твой. Сварю. Сам сварю. Тебе надо. Ты только не молчи, девочка моя. Ты говори со мной….
Он бормотал и бормотал что-то еще ей на ушко, торопливо шагая к дому. Навстречу ему выбежал Генри. Следом выскочила на крыльцо Илланель.
Постарела моя жрица, сдавать стала. Не признает меня. Или это я так хорошо замаскировался? Все же несколько столетий в Мире не появлялся, не мудрено забыть.
– Нянюшка, грог сваришь? – спросил Энгель, проносясь мимо. – Саше чего-нибудь горячего сейчас надо….
– Да сварила уже, – махнула рукой Илланель. – Иди, Джи там…. Генри, ты тоже…. Иди….
Я медленно приближался к высокому крыльцу, размышляя – может быть, мне пора? Или все же попытаться поговорить с этим семейством? Объяснить – куда они вляпались?
– Прошу, Повелитель Ветров, – внезапно склонилась передо мной старая эльфийка. – Не оставь милостью своею, благослови чад и домочадцев.
– Узнала? – спросил, понимая, что придется. И благословить, и в гости зайти. И задержаться ненадолго. Приглядеть за чудом, моим необдуманным порывом порожденном.
Принц Энгельберт
– Извиняться не буду, – мрачно сообщила дрожащая от холода девчонка, когда я устроил ее в кухне. Едва ли не на горячую плиту усадил, мелкую вредину. – Все равно вам дрова для каминов надобны. Отправь кого-нибудь – пусть пилят, колют, в дровенник складывают.
– Не извиняйся, – великодушно согласился я. – Ты теперь в поместье хозяйка, можешь хоть весь сухостой повалить. Там его много должно быть.
Она только носом шмыгнула. Не заболела бы от такого выплеска сил.
– Саш, ты ведь не маг, – осторожно спросил я, подавая супруге бокал с горячим грогом. – Не была магом. Так что это было?
– А я знаю?! – снова шмыгнула она носом. – Там, откуда я сюда свалилась – магов точно нет. Правда, подруга у меня в ведьмы-гадалки собиралась, да так и не собралась. Она и меня пыталась уговорить, но мне это скучно. Было дело, гадали в общаге девчонкам. Там все просто: и парней знаешь, и девчат. Их взаимоотношения просчитать не так уж и трудно. А вообще все вопросы тебе лучше лорду Стрегойскому задать.
– Ты с ним знакома?
Саша задумалась. Она сидела, прижавшись к горячему боку печи, покачивала в ладонях бокал, неторопливо отпивая глоток за глотком. Солнце, уже вполне себе проснувшееся, светило в кухонное окно, освещая ее причудливым сиренево-лиловым светом.
– Да как тебе сказать, – осторожно сказала она наконец, когда я уже не надеялся на ответ. Настаивать не спешил, опасаясь вспышки гнева. А кто бы на моем месте не опасался. После того смерча в парке.
– Ты ведь уже догадался, что я нездешняя?
Я кивнул.
– Я тебе больше скажу – я понял, что ты не из нашего мира, – сказал неуверенно. – То есть, у меня были подозрения…
– Верные подозрения, Высочество…. Я действительно из другого мира. Как сюда попала – вопрос второй. А лорд Юрлоу Стрегойский…. Выглядит он, как один мой знакомый. Хороший знакомый, можно сказать – начальник. Одна малость – он не наш Юрий свет Александрович. Скажем так: я догадываюсь, кто он на самом деле, но сам понимаешь – болтать об этом в мои планы не входит.
Я задумался. Кое-что и мне было ясно. Только непонятно. Бросил нечаянно взгляд за окно и едва не сел там, где стоял. Нянюшка, моя старая нянюшка, она же жрица Стребога Илланель, стояла на коленях перед тем самым лордом Стрегойским, прижавшись щекой к его руке. И вновь она была той и не той одновременно. Трепетали за спиной серебряные волосы, развевались одежды, вновь ставшие белоснежными. Солнечные лучи скользили по склоненной голове, по лицу, по одеждам. Мне на миг показалось, что во дворе не обычные эльфы, а скульптуры, созданные каким-нибудь мастером льда. Но нет. Вот лорд коснулся головы Илланель благословляющим жестом, помог подняться, и повел ее в дом.
– Илланель жрица Стребога, – сказал я больше самому себе. – И она – моя нянюшка. Как такое возможно?
– На свете много есть такого, друг Горацио,* – тихо ответила Саша. – Выводы сам сделаешь? Или помощь нужна? Учти – прямо я тебе сказать не то что не хочу. Не смогу просто. Предупрежу только – не хами лорду. А то мой срыв тебе теплым летним дождичком покажется.
– Ты хочешь сказать, что лорд….
Туго, но доходит. Лорд – он и не лорд вовсе. Он Стрег. Тот самый, о котором в нашем мире стали забывать. Тот самый, который уже несколько веков не отзывался на призывы.
– Что он принесет нам? Саша, ты знаешь, что бывает, когда на землю сходят боги, – шепотом, на грани слышимости, спросил я. Саша только пожала плечами. Заглянула в опустевший бокал, капризно надула губы.
– В нашем мире, говорят, боги гуляли. Правда, про свою страну не могу ничего сказать, не знаю, а вот в Древней Греции боги усиленно людскую породу улучшали. Отправят мужиков на очередную войну, а сами под видом горячо любимого супруга к понравившейся дамочке в постель. И рождались от подобных деяний полубоги, истребители чудовищ. Герои. Без героев же нам никак. И красавицы, из-за которых целые города – государства рушились. По двадцать лет под стенами стояли и всяких коней с сюрпризами подкидывали. Не поверишь, они в образе быков-лебедей и прочих тварей к девицам подкатывали. А потом то Европа на громадном быке через море-океан плывет, то Леда яйца несет, из которых братья близнецы появляются…. Да что там говорить! Еще грог есть? Нет? Жаль…. Напиться хочется. Напиться, морду лица кому-нибудь подправить, юшку кровавую из носу пустить…. Эх! Нет в жизни счастья!
Э, да она уже пьяна! И это всего с одного бокала. Так, взять на заметку: жену без особой надобности не злить. А если злить – то предварительно вывезти туда, где требуется срочно лес от сухостоя почистить. И самое главное – спиртного после этого ей не наливать.
– Пойдем спать, чудо мое, – сказал я, забирая из ее рук бокал. – У меня кроватка мягкая, теплая, огонь в камине горит, тепло.
– И что ты будешь со мной в той кроватке делать? – сонно мурлыкнула девчонка, укладывая голову на мое плечо. – Учти, я во сне брыкаюсь….
– Спать мы будем, – ласково сказал я, прикидывая – чем мне пробуждение в одной кроватке грозит. – Спать. Во всяком случае, сейчас.
Еще одна заметка – выяснить, что именно так разозлило Сашу. Кто – тут вопрос не стоит. Догадываюсь. Но что он ей сказал?
Где-то в горних высях
– Что? Как это – принц Энгельберт женился на приблудной человечке?! Как это – брак расторжению не подлежит?! Кто посмел в обход меня, покровителя браков, заключить этот брак?! У меня на принца были свои виды! Я ему прочил в жены одну из дочерей маркиза Энвиля. Немедленно отыграть назад! Девчонку убрать, принца опоить приворотным.
– Не выйдет, брат….
Из золотистого марева донесся вздох – порывом прохладного ветра.
– Энгельберт сам решил свою судьбу. А девчонка и вовсе вне нашей юрисдикции. Она не наша, сам видишь. Другому богу посвящена. Мы тут бессильны что-либо изменить. К тому же…. Нет, ты только взгляни на это! Видишь – их союз на основе чувств создан. Нельзя разрушать.
– Какие чувства, брат, ты о чем?! Они знакомы три дня.
– Тебе ли не знать – иной раз одного взгляда хватает.
– Он – эльф! Принц!
– А она – из другого мира. Что это меняет?
– К тому же не забывай – кто-то из старших ей покровительствует. Влезешь в Игру – огребешь по полной. И мы заодно. Тебе это надо? Мне точно – нет! – заметил третий.
И вновь тишина в Небесных Чертогах.
Саша.
О-о! Я выспалась. Наконец-то! Никто не бурчит, что на работу пора. Никто будильник не включает. Никто в двери не ломится с криком: «Сашка! Сделай кофе, а то сдохну сейчас»! Никто…. Стоп, а что это мне тесно-то так? Кто это мне в макушку дышит, в ухо посапывает?
– Спи, милая, – сонно пробормотали мне в ухо. – Сегодня день отдыха, можно отсыпаться.
Я притихла, вспоминая – что вчера было. Много чего вспомнила. Привела все к общему знаменателю, вычислила соседа по койке. Супруг мой богоданный. Ага, тем самым Богом и данный. И как мне теперь себя с ним вести? Нет, с Богом понятно – как. Максимум уважения и почтения. Без панибратства – а то расслабилась тут. Не-не-не! Все чинно, благородно, с поклонами и молитвами.
Кто-то вроде бы хмыкнул недоверчиво так. Дескать, это ты-то – с поклонами и молитвами…. Ну-ну….
