Текст книги "А Саша делает, как может (СИ)"
Автор книги: Наталья Козьякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Нет, война – это перебор. И дракона из эльфа не сделать. Это он погорячился. Где эльфы, а где драконы! И не маленькой человеческой девчонке такие задачки решать. Это не каждому состоявшемуся демиургу по плечу, что уж скрывать! Ладно, пусть она хотя бы нарушит привычный ход вещей в этом Мире, и хватит с нее. Потом пристроить ее замуж. Да хоть бы и за младшего эльфийского принца. А что? Землянки любят эльфийских принцев. Во всяком случае, сколько ему, Стрегу, приходилось просматривать по диагонали книги, популярные у девочек всех возрастов, эльфийские принцы практически не имели конкурентов. Правда, иной раз встречались принцы драконьи или вожаки оборотней.
Впрочем, в Элейнлиле имеются и гномы, и люди. Возможно, племянники еще кого-то придумали. Может быть, уже и оборотни по чащам бегают – надо внимательно изучить отчет. Короче, мужа девчонке найти будет не проблема. Зато свежая кровь, новые веяния.
А если ничего не выйдет – и ладно. Пусть так просто живет. Капля свежей крови все равно вольется. А там можно будет и других попаданцев в игру вводить.
В этом месте Стрег потер лицо ладонями.
– Устал – сил нет, как! – негромко сказал он в Пустоту. – Полечу-ка в Святилище, раз уж для меня приготовили и ленточки для игры, и яблоко дали, и даже дерево посадили. Ветер я, или не Ветер? Да и песенка Саши мне понравилась….
Легкий вихрь закрутился на том месте, где только что стоял мужчина. Закрутился, и исчез, оставив после себя обрывки старых потрепанных ленточек.
Принц Энгельберт
– Энгель, что это сейчас было? – осторожно спросил меня молочный брат, когда за девчонкой захлопнулась дверь. – Я знаю тебя всю свою жизнь, видел в разных ситуациях, с разными женщинами. И никогда ты не вел себя настолько несдержанно и глупо.
– Она – иномирянка, Генри, как ты не понимаешь?! – снова вскипел я. – Угроза для всего нашего мира, вредитель, непонятно как попавший сюда. Неизвестно – с какой целью. Возможно, ей поручено внести разлад и сумятицу в наши умы.
– Ты параноик, – вздохнул Генри. – Какой вред может причинить целому миру одна крохотная песчинка, подумай! Тем более, она от нас ничего и не скрывала. Не сказала правды, но ведь и не лгала.
Я промолчал. Сейчас мне почему-то стало вдруг неуютно. И убранство столовой не радует глаз, и пылающий огонь в камине горит как-то уж чересчур ярко. И запах этого грога настырно лезет в ноздри. Запах, кстати, весьма и весьма неплох. Так и тянет налить в бокал, сделать глоток и посмаковать, чтобы прочувствовать все оттенки вкуса. Нет уж! Обойдусь без иномирных напитков.
– Завтра же отправлю эту находку в Тайный отдел, – буркнул я, поднимаясь. – Пусть с ней сыскари разбираются. Будет тут по моему дому всякая иномирная зараза свои щупальца распускать.
– Ох, и дурак же ты, сынок, – укоризненно сказала нянюшка. – Коли на то пошло – я, жрица великого Северного Ветра, беру девочку под свое покровительство. Да будет так!
Я не успел ничего предпринять, а моя старая нянюшка, будто стряхнув с плеч несколько сотен лет обыденной жизни, разом помолодела, расправила плечи, гордо подняла голову, с которой сам собой свалился привычный платочек. Серебряные волосы опали на плечи завихрениями метели. Одежда – и та изменилась, превратившись из обычного платья в снежно-белое великолепие.
Она величественно повела рукой и в комнате разом похолодало. Даже иней на камине проступил, на мгновение обратив его в сугроб.
– Именем и волею Стребога я, жрица Илланель, принимаю девочку Александру, прибывшую из другого мира, под свое покровительство. Обязуюсь заботиться о ней как о собственном ребенке. Обучить всему, что знаю и умею сама, помочь развить зачатки магии до высшего уровня. Когда придет время – помогу девочке выбрать верную дорогу.
За стенами моего дома взвыл ветер, ударил в стекла снежным зарядом, на доли секунды скрыв утренний свет. В столовой стало еще холоднее.
А я застыл истуканом. Это что же – Стребог принял клятву верной жрицы?! Но ведь он уже давно не откликался на призывы верующих. Даже зимы, покровителем которых был Северный Ветер, стали намного мягче и короче, чем по рассказам все той же нянюшки. И она сама…. За всю мою, пусть и короткую пока, жизнь я не видел, чтобы нянюшка исполняла какие-то обязанности кроме тех, что возложил на нее наш отец, Эдвин IХ.
Я даже не знал, что она – жрица!
– И попробуй теперь только руки к моей девочке протянуть, – сказала Илланель, вновь становясь привычной мне нянюшкой. – Я тебе их обобью, ручонки-то шаловливые. А сейчас – марш по кроватям, и чтобы никаких перебежек из спальни в спальню. Джи, тебе особое приглашение нужно?
– Ланя, ты бы полегче как-то, – укоризненно взглянул на жену дядюшка. – Мальчишек напугала, холоду в дом напустила. Где наша дочка – то? Плачет, поди, где-нибудь? Поискать?
– Плачет – это вряд ли, – улыбнулась нянюшка, прислушиваясь к чему-то. – Пусть ее. А вы – спать! И без споров мне тут!
Пришлось подчиниться. А то мало ли. Жрица древнего бога – это сильно. И страшно – чего уж там. Пусть о нем давно никто ничего не слышал, а боязно….
В своей спальне я привычно сбросил на кресло одежду и отправился в ванную – освежиться после такой бурной ночи. И кто бы мог представить, что….
Впрочем, нечего тут представлять. Подумаешь – с девчонкой поругался. В конце концов, я принц. Имею право знать правду. Да и не ругался я особо. Просто потребовал, чтобы она рассказала – из какого мира к нам прибыла. С какой целью. Что собирается предпринять.
Да, в ее сказку я не поверил. С какой бы стати самые обычные девчонки по мирам мотались? Быть такого не может, значит, она лжет. Значит, есть, что утаивать. Когда это удар по голове каким-то штанкетом становился причиной перехода в другой мир? Я лично ничего глупее не слышал, а значит, и быть подобного просто не могло.
Нет, сегодня что – надо мной все издеваться будут? В том числе и собственная магия? Вода-то почему в ванне не нагревается?! Мне что – даже ванну не принять?! В ледяной воде пусть стоики моются, им уже все равно, они ко всему привычные. А я эльф. Принц к тому же!
Тьфу! Хотел подогреть – в результате вскипятил! Теперь остудить не получается.
Ну, и пожалуйста! Лягу спать грязным. Все равно не мне же белье стирать.
Раз нянюшка взяла девчонку под свое крыло – пусть и обучит ее. Пусть она горничной станет. Нет, ну а что? Раз она не эльфийка, значит, благородных кровей не имеет. Значит, пусть отрабатывает затраты на свое содержание. Оййй, что ж все такое холодное?! И пол, и постель. И камин никак не растапливается.
Не буду дядюшку звать. Сейчас в одеяло укутаюсь, с головой. И надышу. Надо только полог опустить, он шерстяной, плотный. Буду в кровати, как в домике.
Все. Сплю.
*** *** ***
Спал я плохо. Потому что в моем сне была девчонка. Одетая в странные облегающие черные штаны и белоснежное нечто, оставляющее плечи и руки обнаженными. И это нечто, скрывая тело, показывало гораздо больше, чем допустимо этикетом и правилами приличия.
А еще в моем сне звучала музыка. Странная, построенная на упорном повторении одной и той же мелодии. Я точно знаю – такой музыки у нас нет. У нас музыка совершенно другая, плавная, нежная, зовущая отдаться на волю ветров. Лететь на их крыльях.
Эта мелодия, бесконечно повторяясь и повторяясь, постепенно нарастала, принимая в себя звучание все новых и новых инструментов, названия которых мне были совершенно неизвестны. И она была бы даже приятна слуху, если б не постоянный голос барабана, задающего и отбивающего ритм. А еще она, эта музыка, будила что-то в самой глубине души, вытаскивая со дна ее то, чему у меня не было названия. Она становилась все громче и громче, и вместе с тем сдержаннее.
И от этого хотелось вскочить, кувыркнуться в воздухе, скрестить с кем-то шпаги, взорваться, наконец, бешеной страстью, сжав в обьятиях легкое гибкое тело, которое в моем сне все изгибалось под эту музыку – дикую и одновременно прекрасную….
У меня уже горело все тело, я чувствовал это, но проснуться никак не мог. Сколько длилась эта пытка? Очнулся и понял, что за окнами вновь стемнело, а я весь мокрый от пота.
Потому что дурак. Огонь в камине все же разгорелся, и прогрел комнату.
Вопросом – «что это было» я задаваться не стал. Потом разберусь. Потом, когда с Праздничными ночами будет покончено и мир снова станет простым и понятным. И с девчонкой разберусь. То, что нянюшка стала ее опекуншей в каком-то смысле, не отменяет иномирности и возможного вреда.
Да, я параноик! Да, я всерьез верю, что девчонка может разрушить наш тихий и спокойный мир. Как…. Как редкая заморская бабочка. А что – бывали такие случаи в далеком прошлом. Привозили в страну симпатичных гусениц всякие недоумки. Потом то красавицы бабочки разлетались, то те же гусеницы расползались. Несколько раз наш Великий Лес оказывался на грани. Приходилось много усилий прилагать, чтобы привести все в равновесие. И бабочек уничтожать, и гусениц обирать. Особенно весело было, когда какой-то умник припер из другого государства невзрачное растение. Кто бы мог подумать, что оно с такой радостью примется заселять поляны и опушки, при этом полностью выживая остальные травы.
С тех пор по приказу нашего прадеда Эдвина VII в королевство под страхом смерти запрещено ввозить иноземные растения. А так же животных и насекомых.
Вот и эту….заразу иномирную…. Надо запретить Указом короля.
Правда, тут трудность есть – как ты ее запретишь, если она уже здесь, и я сам(!) лично привез девчонку в свой дом.
Нет, не буду брату о ней сообщать. Сам буду следить за девчонкой. Может, и обойдется.
– Твое Высочество, ты уже проснулся? – стукнул в дверь Генри.
Я с тоской посмотрел на молочного брата. Как он умудряется так выглядеть?! Даже после двух бессонных суток Генри выглядел лучше, чем я после крепкого сна. И не скажешь, что он по нашим меркам красавец. Высокий – так эльфы все ростом не обижены. Что в плечах широк, в талии узок – так и у меня фигура не хуже. Один тренер нас до стодвадцатого пота на полигоне выгуливал и третировал. И внешне мы чем-то схожи. Разве уши у Генри покороче, да глаза не такие вытянутые к вискам. Так эльфы в чем-то все схожи. Особенно древние рода, от одного древа происходящие.
– Ты чего, брат? – встревоженно посмотрел на меня Генри. – Сидишь тут, как будто от столицы до имения бегом бежал, а за тобой Ветры гнались. Давай, иди в ванную, скоро же гости прибудут. Или забыл?
Я отмахнулся. Забудешь тут! Вторая Праздничная ночь – для подданных. Все, кто в моем уделе живет – имеют право в эту Ночь приехать. Отдать дань, так сказать. «Примите мои уверения в совершенном моем почтении» – как-то так. Вручить подарки, получить благосклонный кивок от меня. Кое-кто вправе рассчитывать на некий презент. Это те, кто себя зарекомендовал как добрый хозяин.
Ну, и девиц своих привезти. А вдруг мой взгляд на каком-нибудь цветочке задержится, вдруг приглянется милая, добрая, порядочная, невинная девица, и я возжелаю связать себя узами священного брака.
– Обойдутся, – буркнул своим мыслям. – Да я лучше на нашей попаданке женюсь, чем с какой-нибудь здешней девицей роман закручу.
– С ума сошел?! – испуганно кинулся ко мне Генри. – Ты что сказал, идиот?! Да ты хоть подумал – возле чего такими словами бросаешься? Ой!
Вот тебе и ой! Я действительно идиот! Я же у Символа Семи Ветров стою!
– Интересно, когда это в мои покои переместили Символ? – обернулся я к Генри. – Кто позволил?!
– Да ты же сам! Не помнишь?
Что-то такое я припоминаю, да. Символ Ветров – это здоровенная металлическая пластина, на которой самоцветными камнями выложены лучи – направления дуновения Ветров на все стороны света. Вообще-то, он должен в Святилище находиться, но летом, когда мы заскакивали в имение на минутку, Дядюшка жаловался, что стена там рушится. Дескать, ремонт надо бы. А куда Символ? Я и распорядился.
– Да, припоминаю, – мрачно сообщил я, чувствуя, как запястье левой руки начинает покалывать. Да какой там – покалывать! Его уже не по-детски жжет!
– Договорился, – мрачно сообщил Генри очевидную вещь. – И что ты теперь будешь с этим украшением делать?
А я-то почем знаю! Но украшение вышло знатное. Шириной в три пальца синий узор на запястье – символ брачных обязательств. И ведь не спрячешь теперь!
– Не спрячешь – это ты правильно сказал, – вздохнул Генри. – Если не ошибаюсь – жениться тебе придется. Именно на этой девушке. Потому что знак Богов.
– Подумаешь! Женюсь. Да она будет мне ноги мыть и воду пить! Это же такая честь для обычного человека. Станет принцессой. Они все об этом мечтают, какую ни возьми. Да и на сколько лет этот брак? Люди живут во много раз меньше, чем мы. Пару лет поживу, потом в путешествие отправлюсь. А там и задержаться можно лет на двадцать. А жена здесь побудет. Состарится. А там и свобода не за горами. Все, решено! Сегодня же и женюсь! Клянусь Семью Ветрами!
Стрег
Дурак Энгельберт, как есть дурак! Что ему стоило хотя бы на два шага в сторону отойти, а? Он трижды повторил обещание, да еще и поклялся.
А раз поклялся – так н-на тебе! Хотя…. Будем посмотреть… Но побегать ему придется. Или я Сашку не знаю!
Нянюшка Ланя
– Ох, ты ж! Джи! Что там опять сотворили эти недоумки?! Ты слышал, как в покоях Энгеля что-то громыхнуло?
– Слышал…. Ланюшка, никак кто-то из них клятву нерушимую дал! И ведь кто-то из Ветров ее услышал и подтвердил.
– Ох, Джи! Клятва-то не простая! Кто-то из них брачную не снимаемую клятву принес! А Стрег ее принял. Это что ж теперь будет?!
– Не переживай, родная моя, образуется как-нибудь. Осталось только выяснить – кто избранница, и кто жених. Если Генри, то ладно. А если Энгель? Его Величество будет недоволен.
– Ох, Джи! Я боюсь думать – кто ж невеста!
– А сейчас и выясним. Пора бы этим бездельникам в столовую выйти. Скоро прием начинать, а они еще и не умывались, поди.
Стрег
Так уж и не снимаемую. Я, в конце концов, хозяин своим поступкам и словам. Хочу – подтверждаю клятвы. Хочу – отменяю.
Саша
Как же сладко спится на куче эльфийского шелка, кто бы знал!
Да! Я нахально уснула в гардеробной.
Предварительно нарядившись в длинное платье нежно-голубого цвета. Вообще-то, все платья были прекрасны, но это мне понравилось особенно. Хотя бы потому что было как по мне сшито. К тому же, легко скрывало все недостатки фигуры. Ночные сорочки – они такие. Грудь подчеркивают, а все остальное – на откуп мужского воображения.
Во всяком случае – я точно знаю, что особо прекрасного во мне нет. Ни в лице, ни в фигуре. Рост невысокий. Грудь небольшая. Не прыщики, конечно, но и особо гордиться нечем. Впрочем, никогда по этому поводу не страдала. Личико тоже – не роскошная красавица, но и не урод. Глазки, губки, носик, щечки. Если уметь пользоваться гримом – а я умею – могу стать как роковой красавицей, так и уродиной. Причем, особых усилий прикладывать не придется. Уж такое у меня лицо. Любой грим ложится, как родной. Потому своей внешности я внимания уделяю ровно столько, сколько потребно для ухода и поддержания свежести.
Фигурка тоже – ничего лишнего, но и не доска. Потому и любой наряд садится как надо. Что нужно – подчеркивает, что нужно – скрывает. Аленка мне все время завидует по-черному. Несмотря на то, что она хореограф. Они по умолчанию должны обладать изящной фигурой, а вот поди ж ты! Если на мне и целый торт не отражается никак, то на Аленке единственное пирожное ведет к лишним граммам. Так и живем.
Что-то я отвлеклась.
Так вот. Посапываю это я, укрывшись каким-то роскошным шелковым плащом, мехом невиданной зверушки подбитым. По текстуре вроде бы на норку походит. Темно-коричневую, то есть, явно не со зверофермы эту норку на мех пустили.
Посапываю, и чувствую, что у меня правое запястье чешется. Уж так чешется, что хоть зубами вцепляйся. А проснуться не получается. Потому что снится мне красавец мужик. Высокий, плечистый, как и положено фэнтэзийному мачо. Вот только личико у него подкачало. Не худощавое оно, ой, не худощавое! Никаких тебе бровей цвета антрацита, четко очерченных. Брови у него почему-то цвета грозового неба. Темно-серые, сурово сдвинутые. Глаза тоже серые. Никогда не видела настолько яркого серого цвета. Нос…. Нос у него прямой, классический такой. Еще б немного и это был бы уже шнобель. А так даже симпатично. И губы! Бог ты мой! Да за такие губки все наши модницы удавились бы! Полные – если не сказать – пухлые. И совсем не по-мужски яркие. Как у нашего директора Юрочки, когда он на своей тубе вдоволь надудится. Еще и капризно так изогнуты – как есть, мальчишка. Сластена и капризуля. И щечки им в пару: румяные, круглые – так и тянет ущипнуть. А волосы-то, волосы! Длинные, волнистые, за спиной так и вьются, хотя никакого ветра в этом сне не чувствуется и хламида серо-голубая развевается.
Смотрю я на это чудо и думаю – нет, влюбиться в такого у меня при всем желании не получится. Приласкать, конфетку дать, книжку с картинками почитать – это да. А влюбиться – нет. Совершенно не мой типаж.
– И кто это у нас такой красивый по Элейнлилю разгуливать изволит, – распевно так у меня спрашивает этот мачо. Голос у него – будто легкий ветерок с хрустальными колокольчиками играет.
– А кто спрашивать изволит? – интересуюсь я. Запястье уже горит практически. – И главное – с какой целью?
– Я старший из Ветров, покровителей этого мира.
Я задумалась, яростно потирая руку. Конечно, мне до них дела нет, но ведь и не пошлешь Хозяев вдоль по Питерской. Что я знаю о Ветрах? А ничего, если честно. Древняя Греция со своими мифами прошла мимо меня. Помнится – был такой Борей. Зефира еще помню.
– Ты – Борей? – спрашиваю наугад. – Повелитель Северных ветров, Так?
– Откуда ты знаешь мое тайное имя, девочка?!
Нет, он не злится. В глазах смешинки скачут.
– Прости. Просто предположила. А что – это действительно тайна?
– Не то чтобы тайна, – ухмыльнулся Ветер. – Просто здесь наши имена никого не интересуют особо. А ты забавная. Откуда ты? Неужели из того далекого мира? С Земли, да? И как ты сюда попала? Кто тебя переместил?
– Можно подумать – я знаю, – буркнула я. – Борей, а можно, я уже проснусь? Рука горит, сил нет.
Борей стремительно перешагнул через гору одежды, схватил меня за руку холодными пальцами. Присмотрелся.
– А ты у нас принцесса, оказывается, – ухмыляется Борей. И так он мне братца Гришеньку ухмылкой напомнил, что у меня тут же еще и ладошка зачесалась – подзатыльник отвесить. Ой, не Борей это! Никак не Борей! Я понимаю, что Ветер – он и есть ветер. Легкомысленный, вольный, озорной. Подозреваю только, что вряд ли Борей этой характеристике соответствовать будет. Он мужик серьезный, насколько я помню из тех же мифов. Серьезный и суровый. Но! Делаем вид, что верим.
– Да еще и магией воздуха обладаешь нешуточной, – продолжил Борей, рассматривая что-то на моем запястье. – Это кто ж тебе такой подарок на Праздничную ночь сделал? О, и брак заключить успела! И кто у нас муж? Неужто принц Энгельберт? Вот Сори обрадуется!
Я потрясла головой. Села там, где стояла, все в те же шелка эльфийские.
– Это я так крепко головой стукнулась, да? – интересуюсь жалобно. – Борей, а как ты все это узнал? Главное: я совершенно не в курсе, что у меня и муж есть, и титул. А Сори – это кто?
– Сори-то? Сори – мой брат. Он за эльфами приглядывает.
– А ты? Ой, прости – надо, наверное, на «вы» и с поклонами? У меня с этим туго….
– Не надо…. Мне приятно, когда ко мне запросто обращаются. Я общее руководство осуществляю. Приглядываю, чтобы братцы мои чего не натворили лишнего.
– Кажется, недоглядел, – буркнула я. отбирая собственную руку, и принимаясь ее рассматривать.
Никогда не любила татуировки. Даже самые-самые. Даже цветные. Ладно – наклейки-переводки. Повыпендривался немного, а когда надоела – смыл. И никаких проблем. А тут, гляди-ка – браслет в синих тонах, да еще и с монограммой. Принц Энгельберт в клуб самоубийц вступил, значит, меня не спросивши?? Ню-ню….
Мы еще какое-то время разговаривали, старательно пытаясь выведать друг у друга хоть что-нибудь. Ветру явно хотелось узнать – за какие заслуги меня в Элейнлиль переместили и кто. И почему я, человек, вдруг женой принца эльфийского оказалась. Хоть он и переместился с первого места в очереди на третье, но это пока ни о чем не говорит. Наследникам Эдвина от роду три дня, а случиться может всякое. Так что как-то так.
В этом я была не помощница. Самой интересно – как удар штанкетом по темечку меня в другой мир перебросил. И главное – за каким таким надом?
Естественно, не преуспели, потому что вопросы-то у нас имелись, а ответов даже близко не было.
– Значит, ты ничего не знаешь, – расстроенно заключил Ветер, отпуская мое запястье, которое жечь перестало. Наверное, потому что пальцы у Ветра ледяные были, весь жар сняли. – А то, как женой принца стала? Тоже не знаешь?
Я покачала головой.
– Если б ты не спала сейчас в гардеробной – я бы решил, что врешь, – хмыкнул Ветер. – И рисунок у тебя почему-то не на той руке, между прочим. По всем канонам он должен на левом запястье быть. Странно…. Нарушение канонов это, или все же нет?
– А ты сам-то что по этому поводу думаешь?
– Думаю, что это не кто-то из моих братьев такое учудил, – медленно, еще раз взглянув на рисунок, сказал Ветер. – Такими шуточками кто-то из наших старших родичей баловался раньше. Не придерешься: брак заключен по всем правилам, раз татуировка есть, да еще такая яркая…. Слушай, а вы брак того? Подтвердили?
Я сердито шмякнула Ветра по макушке муфтой. Подвернулась под руку.
– Не дерись! – фыркнул он. – Просто обычно такой насыщенный цвет получается, если брак закреплен по правилам.
– Разве что я в бессознательном состоянии находилась, – бурчу. – Вот сейчас проснусь – и пойду.
– Закреплять? – невинно поинтересовались у меня.
– Закреплялку отрывать.
– Ага. Ясно. Не переусердствуй там…. На принца у меня виды.
– Неужто сам за него замуж собираешься?!
– Сдурела?! Я мужик!
– У всех свои недостатки! – философски развела я руками. – Бывай, друг! Забегай при случае….
*** ***
Не успело мое высочество (я ж теперь прЫнцесса, ежли Ветер не соврал) выбраться из гардеробной, как на меня Энгельберт налетел
Как водится – орать начал.
– Леди! Извольте объясниться! Где вы были? Мы вас вот уже час по всему дому разыскиваем!
Нулевая степень «афигея». Глазки распахнуты во всю ширь, реснички хлопают так, что ветер поднимается. К груди туфельки бальные, все из того же шелка эльфийского, в тон платьюшку, серебряными цветами вышитые, прижимаю обеими ручками. В них я как раз должна «супругу богоданному» до подбородка достать.
– Уже съезжаются гости!
– А я-то при каких делах, Ваше Высочество? – интимным тоном шепчу, – Я ведь никто здесь. Думала, вам приятно сделать. На глаза не показываться….
– Вы отныне моя жена! Извольте соответствовать!
А самого едва не перекосило. От счастья, вестимо.
Морду лица царственного перекосило, а в глазах мУка с торжеством вперемешку. Видать, и сам еще не понял – кому бОльшую гадость сделал. Гостям, мне, или себе, любимому.
– А врать нехорошо! – назидательно поднимаю вверх пальчик указательный. Ага. Вместе с правой ручкой, с которой широкий рукав вниз съехал. И браслетик татуировки обручальной во всю силу заблестел.
– Я своего согласия на брак не давала! Венчания не было, пира венчального тоже не наблюдалось покуда!
– А это не важно, леди! Брак заключен, вот свидетельство – и пафосно так в татуировку тычет. – Наши боги сами решают – где, когда и с кем узами брака связывать. Вознесете им хвалу позже. За то, что ваша судьба теперь решена.
Смотрю я на личико это эльфийское, высокородное, и думаю – сразу в глаз дать? Или обождать, когда с закреплялками полезет?
– Теперь, леди Александра, вы моя законная супруга. Извольте пройти в свои покои, приготовиться к балу.
– Ты закрепи сначала! – доносится из-за угла шипение Генри. Уж его-то голосок я ни с чьим не спутаю.
М-да, так замуж я еще не выходила. Нет, я и не так не выходила, но так – уж совсем обхохотаться можно.
– С ума сошел? – снова шипит Генри, а я вижу, как супруг богоданный с себя рубашку стягивать начинает.
Изображаем первую степень «афигея». Щечками пунцовеем, в глазки недоверие пополам с восторгом и ужасом добавляем, на шажок – крохотный такой – отступаем.
– Сдурел? – трагик в Генри пропал, это точно. – Не в коридоре же! Вот, сначала это…
Рука с длинными пальцами протягивает Энгельберту коробочку.
– Поцелуй сначала, идиот!
Вторая коробочка появляется на той же ладони. Открытая. А в ней венец золотой тускло камушками поблескивает.
– Отныне и присно, во веки веков, вы, леди Александра, становитесь ветвью моего родового древа, – торжественно провозглашает почти что труп. – Вам оказана великая честь, ибо не случалось такого ни разу за все тысячелетия существования расы эльфийской, чтобы принц Азалийский назвал своей супругой человеческую девушку.
Изображаю вторую степень «афигея». Приподнимаюсь на цыпочки, ручки с туфельками еще сильнее к груди прижимаю, глазки полны восторженных чертей, которые там ирландскую джигу отплясывают.
– Будьте достойны венца, на вашу голову возложенного! – пафосно заключает труп, возлагая венец на мою растрепанную головушку. Я ж спросонья еще не успела себе парадную прическу накрутить. А высочество почти убитое уже сзади зашел и какую-то цацку на шее застегивает. Меня к себе разворачивает, а у меня….
Третья степень «афигея».
Я вся такая возвышенно-одухотворенно-воздушная, на цыпочках к принцу мечты тянусь, губки – лепестки розовые – для поцелуя сложила, реснички приопустила – чтобы чертями мужика не спугнуть.
– Целуй, идиот! – шипит Генри, высовываясь из-за угла. – Глаза прикрой, если уж совсем никак!
Ой, дура-а-а-ак! Во принцы нынче пошли! Он ведь всерьез думает, что осчастливил иномирную человечку по самое это самое! Вон, уже и голову склоняет, глазки прикрывает – к поцелую готовится. Губищи-то раскатал… Ну н-на тебе! Целуй!
Чмок вышел знатный. Сочный, со всхлипом!
Никогда раньше не видела, чтобы подошву дамской обуви с такой страстью целовали!
Все! Теперь только бежать!
Пока у принца «афигей» четвертой степени не прошел.
Принц Энгельберт
Не понял! Это что сейчас было?! Я ей такую честь оказал! Да кто она такая?! – тля березовая! Иномирянка безродная, без связей и средств! Да если я ее сейчас из дома выставлю – куда она подастся?! Нет, из дома уже не выставишь – она уже ветвь древа моего. Сам же объявил. Принцесса!
– Энгель, остынь, – мягко положил руку на мое плечо мой друг. – Мы ее потом поймаем. Никуда она из дома не сбежит. Сейчас сюда около сотни аристократов заявится, с поздравлениями и пожеланиями.
Что да – то да. Заявится. Никуда не денешься – если я хозяин этих земель, обязан принимать подданных.
– Ты знаешь – какой наряд ей нянюшка приготовила? – остывая, спросил я. Наряд пары должен гармонировать. А то весело получится – я в черном, а она…. Впрочем, черный с любым цветом в гармонии. По-хорошему, Александра должна надеть белое платье. И волосы убрать в строгую прическу. И плат на голову накинуть. Белый плат – символ чистоты невесты.
– Может, пока не будешь афишировать, – осторожно спросил Генри, помогая мне влезть в черный камзол, расшитый серебряной нитью. – Сам подумай – как это воспримут! Никому не известная девчонка, да еще и человек. Эдвин будет недоволен! Он хотел для тебя партию, более выгодную с политической точки зрения.
Я поморщился. Нужны мне его партии! Сам себе головную боль нашел. Два года! Мне надо продержаться два года. Потом я уеду. Буду путешествовать, совершенствоваться в магии. Возможно, открою новую грань владения ею. Например, смогу пробудить огонь. Это же мечта – владеть магией огня и магией воздуха. Вода? Нет, огонь и вода плохо уживаются. Земля? – разве что ради интереса. Землей эльфы владеют от рождения. Решено: два года усиленных тренировок, а потом – свобода. Уезжаю в Огненные горы.
– Генри, ты со мной? – спросил друга. – Через два года в Огненные горы со мной поедешь?
– Зачем?! – изумился Генри. – Неужели думаешь, что за два года жена до ручки доведет?
Я фыркнул. Доведет – это вряд ли.
– Хочу туда съездить. В детстве историю одну читал, о драконах. Вдруг они и в самом деле существуют?
– Поеду, куда ж я от тебя денусь, – пожал плечами Генри. – Буду летописи вести. Для потомков. Как ты думаешь, кто у вас родится? Эльф или человек?
– Вот еще! Не собираюсь я с ней детей плодить, – отмахнулся я. – Два года проживем, а потом прости-прощай, леди Александра. Вы на севере остаетесь, а мы на юг отправляемся. Вернемся к концу следующего столетия. И вот тогда можно будет подумать о наследниках.
– А если… – начал Генри, расправляя на моей груди белую пену кружев. Жабо, чтоб его!
– Никаких если, Генри. Никаких если. С последнего заклинания прошло не больше месяца. Так что леди Александре не придется портить фигуру внеплановой беременностью и родами. Мне полукровки не нужны. Через пару месяцев съезжу к знакомому артефактору, прикуплю занятную вещичку. Видел недавно. Все, я готов. Что гости?
– Ваше Высочество, – постучал в двери мажордом. И когда нянюшка все успевает? Ведь ни слова не сказала, а уже и слуги наняты, и зал бальный к приему готов. Впрочем, мажордом уже много лет нашему семейству служит. Пока меня в имении нет – отдыхает, с детьми и внуками развлекается.
– Ваше Высочество, гости съехались, – поклонился мне мажордом. – Ожидают только вас.
Я кивнул, отпуская слугу на его место. Сейчас будем. Только супругу отыщем.
Она, конечно, может прятаться, сколько ей влезет, но венец-то зачарованный. И сам не потеряется, и ей не даст в доме заблудиться. Что нам маячок сигналит?
*** ***
Александра оказалась в той спальне, куда я поместил ее изначально. Стояла у окна, спиной к двери. Светлые волосы собраны в высокую прическу. Одета в роскошное бальное платье цвета снега. Нянюшка, верно, позаботилась. Вряд ли моя супруга в курсе – какие наряды у нас носят невесты. А где плат? В полночь мы должны выйти на балкон, и отпустить плат невесты на ветер. Хотя…. Да пусть так! Все равно не по правилам поженились.
– Леди Александра, пора, – сказал я. – Нас уже ждут.
Она обернулась. Обожгла меня насмешливым взглядом синих глаз.
– Пора – так пора, – ответила, подходя ближе. Я замер, пристально рассматривая ее лицо.
Честно говоря, опасался, что она будет выглядеть, как простолюдинка. Но нет, не утонченная красавица, но вполне, вполне…. Кожа не сияет, конечно, да и когда бы ей успеть принять ванну со специальными средствами, но чистая, с нежным румянцем, придающим супруге вид совсем юной девочки. И даже шея чистая…. Глаза огромные, ресницы длинные, губы розовые. Не стыдно показаться на публике.
