Текст книги "А Саша делает, как может (СИ)"

Автор книги: Наталья Козьякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

А еще появились однажды в светлых лесах существа странные. Откуда они взялись – никто не знает. Вроде бы на эльфов походят. Вроде и на оборотней. Только не шерстью или перьями покрываются, а чешуей. Думали – змеи. Ан нет. У змей таких лап нет. И чешуя у них серая, черная либо желтая. А эти и белыми бывали, и черными, и разноцветными. Еще и огнем дышать умеют. Или плеваться. Как оно на самом деле было – никто теперь уже и не упомнит. Свидетелей не осталось».

Я отложила книгу, и встала. Потянулась, расправляя затекшее от долгого сидения тело. Огляделась.

Собственно, что и требовалось доказать: мои спутники, убаюканные чтением, мирно дрыхли в своих спальниках, любезно преподнесенных нам Сивером. Книгу, кстати, тоже он принес. Не знаю, откуда у него спальники – вполне земные, кстати. Наверное, оттуда же, откуда торт и пирожные, которыми он нас снабжал с тех самых пор, как набился в попутчики. А книгу, кажется, стащил у короля нашего, Эдвина Х. Во всяком случае, Генри опознал экслибрис на первой странице, как печать королевской библиотеки. Впрочем, нам это фиолетово. Главное – Сивер велел прочесть книгу от корки до корки. И не просто прочесть, а и со всем старанием разобрать, проанализировать, выбрать места, где встречаются нестыковки, неправильности и прочие ляпы. А кому пришлось читать? – Пра-а-ально! Сашеньке, как самой умной. То есть, почему-то ни Аленка, ни братец мой Гришенька читать эту эльфийскую скоропись из виньеток и завитушек не могут. Генри – тот и вовсе обеими руками отмахивался и отпихивался, крича, что ему в детстве хватило за двоих с молочным братцем отдуваться. Потому как Энгель больше любил сам всякую чушь про неведомых зверей сочинять, чем про них же древние предания читать.

Так и записали меня в чтицы, освободив от других дорожных обязанностей. Например, от кухни. Нет, готовить я умею, и даже люблю, но только не на природе. Костер у меня все время то гаснет, то наоборот, грозится в полноценный пожар перерасти. Вода в котле то бурлит, силясь залить пламя, то вовсе кипеть отказывается. Каша выкипает, суп пригорает, а мясо и вовсе едва ли с вертела не спрыгивает почему-то.

Сивер говорит – потому что магия моя пока еще такая же безголовая, как и хозяйка.

О, а вот и мой м… учитель. В свете ночного светила Сивер кажется еще крупнее и могучее. И в то же время мягче. Может быть, и на него действует исходящий от земли жар? Согревает, смягчает, настраивает на лирический лад…. Тьфу ты, Сашенька! Расслабься уже.

А земля под ногами и в самом деле становится все теплее. Может быть, потому что мы уже почти добрались до предгорий? Если верить легендам, которых я за недели пути прочла больше двух десятков, в горной стране царит вечное лето как раз потому что близко к поверхности земли подходит то, что в нашем мире называют магмой, кажется. Я далека от точных наук, звон слышу, а где звонят – не знаю.

Так вот – горы Огненными прозвали не зря. Вулканов с потеками лавы тут не было. По крайней мере, в легендах об этом ничего не говорится.

Зато говорится, что в долинах время от времени просыпались…. Наверное, это были гейзеры. С огненно – красной водой. Временами наступало затишье, и гейзеры спали по нескольку столетий. А потом взрывались снова. И тогда горы вымирали. Оставалась только странная растительность – такая же огненно-красная, не облетающая и неувядающая.

– Уснули? – спросил Сивер, когда я приблизилась на расстояние вытянутой руки. Он стоял спиной ко мне, засунув руки за широкий пояс, отчего мышцы бугрились еще больше.

– Да.

– Да…. Голосом ты владеешь почти в совершенстве. На каком предложении они уснули?

– Не знаю. Не отслеживала. Это важно?

– Нет. Просто интересно.

– Гришка и Аленка привычные, – пожала я плечами, принимаясь стягивать с себя обувь. Хотелось голыми пятками почувствовать тепло земли. – А Генри не ожидал, что я так умею. Чем займемся?

Сивер еще какое-то время смотрел вдаль, туда, где на востоке медленно просыпалась заря.

Мы заехали уже так далеко, что ночь стала намного короче дня, и у нас оставались только эти предутренние часы для занятий.

– Разулась? Умница, – похвалил меня Сивер. – Сейчас постарайся почувствовать силу.

Так он это сказал, что у меня мгновенно закололо где-то в области солнечного сплетения. Так-то с ощущением силы у меня было неплохо. Я ее чувствовала, как легкое дуновение по рукам. Иной раз теплое, иной раз прохладное, пару раз обжигающе – холодное. Еще пару – так же обжигающе-горячее. Короче: все прелести самума, сирокко, ночного бриза и ледяного северного. Оттенки и полутона перечислять не буду. Много их. Я еще не все научилась угадывать.

– Ты не понимаешь, дитя, – с укоризной покачал буйной головой Сивер. – Тебе это надо, не кому-то. Стрег не понял, какую силу он пробудил. Без ума и сама погибнешь, и мир погубишь.

Я села там, где стояла. В теплую красноватую траву. В позу «лотос», заплетя ноги кренделем.

В Огненных горах

Гай-цгор из рода Повелителей Небес был горяч, любопытен, проказлив и непослушен.

В общем, он был возмути… восхитительно молод. Пожалуй – самый молодой из рода.

Община Повелителей Небес была не слишком велика. Всего-то чуть больше полутора тысяч взрослых и мудрых. Еще пара сотен молодых, вставших на крыло не так давно – от полутора сотен до трехсот лет.

Бич всех долгоживущих рас – низкая рождаемость. У драконов не более одного – двух детей в столетие.

Да и…. Огненные горы не так уж и велики, на всех желающих жилплощади не напасешься.

Угрозы для расы драконов извне нет – какой умник сунется туда, где может быть запечен в собственном соку, причем без помощи огненного дыхания хозяев. Потому что сами горы плюются кипятком пополам с пламенем.

Драконам тоже не очень-то хотелось жить среди скал, гейзеров и вулканов, но кто бы их спрашивал.

За тысячелетия они как-то притерпелись, приноровились, пригрелись, наконец.

Потому что драконы – рептилии. Как известно, эти существа любят тепло. В холоде они цепенеют. Все процессы замедляются, и рептилии впадают в спячку.

Драконы от своих неразумных собратьев мало чем отличаются в этом плане, несмотря на то, что обладают неким внутренним огнем, призванным согревать их в холода, не давая впасть в вековую спячку.

Итак, драконы. Раса разумных ящеров. Почему так? Никто не знает. А кто знает – тот помалкивает в уголке.

Возможно, звезды так сошлись. Возможно, сила тяжести скромного мира так распорядилась. Возможно, излучения особые так повлияли. А может, просто у Матери Вселенной дрогнула рука, когда она создавала дивное творение – кто теперь скажет, как оно было на заре времен, когда мир только готовился к заселению.

Может, Мать просто психанула. Мать – она же женщина, а у них…. В общем, всем все понятно.

Одним словом: драконы особая раса. Разумны. Могучи, крылаты, огнедышащи. Которые наперекор всем законам природы порхают в небесах, как перекормленные бабочки.

Впрочем, самолеты в техногенных мирах как-то летают? Так почему бы и драконам не летать? К тому же, сами драконы на эту тему париться не собираются.

Раз тебе дало Провидение крылья – значит, надо летать. Большинство соплеменников Гай-цгора и вовсе не задумывались над этим. Ну, ящеры. Ну, летают. И что?

А ничего.

Как, скажите на милость, добираться до пастбищ, на которых пасутся такие вкусные овцы, коровы и прочая съедобная живность? Да и в горах того же барана или козла пойди попробуй поймай.

Примерно так бурчал себе под нос Гай-цгор, засевший ночью на северном склоне Огненных гор.

Захотелось мальчику поймать…. Хоть кого-нибудь. В идеале – гнома. Который повадился шастать сюда, как к себе домой.

Впрочем, Гай не был так уверен, что это именно гном. Просто отсюда, из одной крошечной пещерки, куда сам Гай помещался с трудом, кто-то регулярно уворовывал обломки розового гранита.

Гай собирал его всю сознательную жизнь – примерно лет двести. Примерно – потому что Гай своих лет не считал. Что значит год-другой или десяток с его-то сроком жизни.

Основная его сокровищница, с красивыми камушками была надежно упрятана совсем в другой стороне. Упрятана, укрыта несколькими слоями защиты и личным Словом, смешанном с каплей его крови.

А это так. Баловство. Ухоронка на случай.

Когда-нибудь придет и его час обустраивать семейное гнездышко. Пещера, в которой он жил сейчас, на семейную пока что никак не тянула. Просторная – тут ничего не скажешь. Но совершенно не обустроенная. Впрочем, в ней было достаточно сухо, ни плесени, ни сырости, ни мелкой живности, что так надоедливо ползает под лапами.

Но это когда еще будет! Пока что он об этом и думать не собирался. Просто на всякий случай собирал красивые обломки. Шлифовал их, полировал, доводя до совершенства. И складывал. Задел на будущее.

В каком-то смысле Гай был романтиком, предпочитал не заводить серьезных отношений с драконами противоположного пола. Даже в тайне от самого себя мечтал встретить такую, как в одной старой летописи, найденной им в самом дальнем отнорке собственной пещеры. Пещера ему досталась в наследство от пра-пра-пра и еще восемь раз прадеда, числившимся когда-то Хранителем древних знаний.

Поскольку ящеры писать не умеют – лапы у них для этого не приспособлены – знания передаются устно. Правда, легенды и предания молодняк слушать не желает, предпочитая ограничиваться необходимым для жизни минимумом.

Гай и в этом оказался непохожим на своих приятелей. Ему было интересно слушать прадеда. Возможно, именно поэтому тот и оставил свою пещеру в наследство именно Гаю.

Гай был доволен. Собственная жилплощадь весьма приличных размеров, с возможностью ее еще и увеличить за счет соседних полостей в горе. И плевать, что находится она в самом неудобном месте. Недоступность – плюс для драконов.

А уж когда ему повезло наткнуться в дальнем отнорке на целый склад туго скрученных пергаментных свитков – радовался, как ребенок. С трудом, но все же сумел так настроить свое зрение, чтобы разглядеть мелкие, красиво выписанные рисунки. Долго ломал голову – что бы это значило. Потом пошел еще к одному старейшине, приятелю прадеда. Затеял с ним пространную беседу и выпытал таки, что рисунки – это не рисунки вовсе, а древний язык когда-то дружественного драконам народа. И даже получил несколько уроков – старейшина чертил знаки на песке, объясняя надоедливому мальчишке их значение. Гай запоминал. А потом и сам принялся их писать. Тоже когтем. После и до чтения добрался. С трудом поначалу складывал знаки в слова, а когда сумел одолеть эту премудрость – был счастлив так, будто ему в лапы попал легендарный черный алмаз размером с новорожденного дракончика. А это не так уж и мало.

*****

Между тем, во дворце королевства Азалийского творилось неизвестно что. Нет, король Эдвин Х и его семейство пребывало в относительно мирном состоянии. Король, которого пустили в постель супруги, был всем доволен: Елисабель вела себя почти так, как и полагается уважающей себя королеве. Единственное, что было не по негласным правилам аристократов – кормить детей продолжала сама. Играла с ними, выходила в сад на прогулку. Конечно, новый штат фрейлин, набранный вместо предыдущего, сопровождал повелительницу. Дамы были молоды, все замужем, у всех дети. Главной няней оставалась Илланель, и правила своими подчиненными железной рукой.

Не радовал старший принц.

Энгельберт по-прежнему маялся с больной рукой. Обезболивающие и охлаждающие мази не приносили облегчения. Более того – в какой-то момент в месте их нанесения появились странные ощущения. Энгельберт почувствовал, что рука почти перестала ему подчиняться, превратившись в некое подобие указующего маячка. Грубого такого маячка. Временами заставляя не то чтобы терять сознание. Скорее – терять ориентир. Или, наоборот, находить его? Энгель и сам не знал – что именно с ним происходит в такие минуты. Бывало идет по делу в кабинет брата, легкое головокружение – и он уже стоит на верхней площадке башни. И смотрит точно на юг. Туда, где смутно видны очертания Огненных гор. Еще и рукой туда указывает.

Энгель пытался с этим бороться. Пытался забыться – так, как это делают все мужчины. Вне зависимости от расы и возраста. То есть, надравшись до…. У эльфов нечистой силы в виде чертей нет. Поэтому пусть будет до зеленых чивриков – довольно крупных гусениц-вредителей.

Не помогло.

Хорошо, что пытался надираться не один, а в компании брата и дядюшки Джи. Брат уснул на столе, а дядюшка, знавший о проблеме чуть больше, не столько пил, сколько наблюдал и оберегал незадачливого подопечного. Потому и не грохнулся принц с высоты на каменные плиты, когда в порыве догнать и удержать, попытался шагнуть за ограждение. Дядюшка удержал, без особых затей отключив того ударом по затылку.

После чего приволок подопыт….подопечного в свои покои и строго сказал жене:

– Ланюшка, да поговори ты с ним уже! Или тебе не жалко мальчишку?

Леди Илланель грозно нахмурила брови, собираясь высказаться на тему бестолковых мужей, но взглянула, как трогательно бывший воспитанник обнялся с подушкой. В этот момент припухшие губы принца плямкнули – будто он кого-то целовал, и пробормотали:

– Сашенька моя…

– Ладно, так и быть. Проспится – поговорю. А ты, заступничек, собирай парня в дорогу.

– Далеко? И надолго ли?

Илланель посмотрела за окно. Там уже вовсю бушевала весна. Деревья в парке подернулись дымкой – предвестницей скорого появления листвы, а ветки Весеннего Древа, покачивающиеся у самого стекла, уже готовы были взорваться бело-розовыми цветами.

– Далеко, – сказала она. – И надолго. Может быть, даже навсегда.

Утром следующего дня вороной скакун бешеным галопом пролетел по столице славного королевства Азалийского по Южной дороге, унося на могучей спине одинокого всадника в неприметной одежде лесных эльфов. Принц Энгельберт спешил на поиски сбежавшей супруги.

А во дворце воцарилась обычная жизнь.

Саша

Сегодня у меня получилось договориться с собственным источником силы. Всего-то и надо было провалиться на несколько часов куда-то на другую сторону собственной личности, чтобы там столкнуться с собой – пятилетней.

Может быть, дело в особом складе характера – не знаю. Меня всегда интересовало не то, как поступают люди. А то, почему они поступают именно так, а не иначе. Так у меня было со всеми, меня окружающими. Так было и с героями пьес, которые мне приходилось ставить. Их было пока немного, но все же….

А чтобы лучше понять – я углублялась в дебри психологии. И где-то, уже не помню где именно, вычитала, что в нас до самой глубокой старости живет пятилетний ребенок – наше подсознание. Которое не понимает слова «нет». Вообще не понимает отрицательных частиц в мысленной беседе. И чтобы с ним договориться – надо тщательно подбирать слова и образы. Что-то типа: «Если мы поступим так, то получим это. Если сделаем по-другому то случится вот это». И спросить, ласково поглаживая кроху по головке: «Что выберем? Белое или черное? А может быть – цветное? Или вовсе бесцветное».

Вычитать-то я вычитала, а попробовать все как-то времени не находилось. Зато теперь – вот. Нашлось. Сижу в позе «Закаменевший лотос» и беседую мысленно с маленькой девочкой, заблудившейся где-то внутри меня. Девочка на мой теперешний взгляд довольно странная. Синие глаза-кляксы на белом личике. Коротенькие волосы невнятного цвета – не белые, не золотистые. Так – нечто среднее. Ручки-веточки прижимают к груди куколку. Смутно припоминаю, что была у меня такая. Размером с ладонь, в смешном сарафанчике из голубого шелка и такими же невнятного оттенка волосами.

Девочка со мной не разговаривала. То есть, мы бродили с ней по пещере детских страхов, где за каждым поворотом таился ужас.

Мы бродили, и вспоминали – чего же я так боялась.

Темноты под кроватью. Потому что в ней прятались зеленые глаза. Вспомнился большой пушистый кот. Темно-серый, с белыми лапками и таким же белым пузом. Именно он прятался за чемоданом, который стоял под кроватью родителей. Кровать была высокая, с латунными шариками на спинке и панцирной сеткой, на которой было так весело прыгать.

– «Давай позовем нашего Тимку, – предложила я самой себе. – Пусть он нам поможет. Хочешь? Коты – они же волшебные существа». Я – маленькая кивнула и неуверенно позвала: «Кис-кис, Тимка, иди сюда».

– «Мр-р, – отозвалась темнота. Зеленые глаза мигнули. – Чего тебе, маленькая хозяйка? Я тут мышку караулю. Мр-р….. Хорошо, я иду».

Кот вышел из-за чемодана, потерся об наши ноги, мазнул пушистым хвостом по щеке, и вновь ушел на свое место.

– «Вот видишь, это всего лишь наш Тимка, – сказала я-большая. – Он наше добро оберегает от мышек».

Я-маленькая радостно улыбнулась, а в подкроватном пространстве внезапно стало почти совсем светло.

Потом мы долго еще бродили, отыскивая свои страхи и находя им вполне реальные объяснения. Развеивали их, и в том месте, где, предположительно, должен находиться Источник, становилось все теплее и светлее – будто сквозь истончавшуюся плиту вдруг начал пробиваться чистый белый свет. Серый кот следовал за нами по пятам, одобрительно мурча что-то на своем таинственном кошачьем языке.

Я-маленькая вроде бы подрастала с каждым развеянном страхом. Вот мы дошли до того дня, когда я узнала о гибели мамы.

Я не видела ее мертвой. Похороны прошли мимо моего сознания – погибших хоронили в закрытых гробах. Но тот серый мрачный день придавил во мне все. Радость, ожидание чуда, восторг от каждого нового дня…. И только сейчас я поняла – источник моей силы придавило именно осознание, что самые близкие уходят навсегда, даже не сказав нам «До свидания».

– «Тебе страшно»? – спросила я-большая, глядя в синие кляксы глаз.

Я-маленькая кивнула.

– «Почему она меня бросила? Я ведь так ее любила. Я старалась быть хорошей девочкой. Послушной и все правильно делать. И все равно она меня бросила. Это потому что я плохая»?

– «Ты хорошая, – сказала я убежденно. – Смотри – если мы сейчас сдвинем вот эту плиту – наша радость вернется к нам. Мама посмотрит на нас с небес, улыбнется и погладит по голове. Мама нас очень любила. Она хотела, чтобы мы были счастливы. А что такое счастье, как ты думаешь»?

Я – маленькая долго-долго смотрела в меня. Потом протянула свою тонкую ручку-веточку, коснулась серой плиты и слегка толкнула ее.

Яркий теплый свет вырвался из плена, засиял солнечными лучами, осветил все темные углы нашей души, выметая сырость и хмарь.

Я-маленькая рассмеялась так, как когда-то в детстве, когда небо было высокое, безоблачное, чистое, а вокруг цвели полевые цветы, и папа подбрасывал меня к небу, а рядом стояла мама, испуганно вскрикивая каждый раз, когда я раскидывала в стороны руки и кричала от счастья:

– «Мама! Смотри – я летаю»!

Она и в самом деле взлетела, будто бумажный самолетик, попавший в объятия теплого ветерка.

Я-маленькая летала, кружилась и кувыркалась в воздухе, и вместе с ней летал, кувыркался и кружился отец, почему-то приобретший вдруг черты…. Сивера?

– «Кто твоя мать, девочка? – пробился сквозь радостный свет и звонкий смех голос моего Учителя. – Скажи мне, кто твоя мать»?

Ответить я не успела.

– А-а-а! Так вот кто вор-р-рует у меня гр-ранит-р-р!

Я открыла глаза…. И тут же снова их зажмурила. Потрясла головой. Снова приоткрыла один глаз.

Вокруг уже было самое настоящее утро. Солнышко полностью выползло из-за дальнего леса, расправило смятые за ночь лучи, умылось росой, встряхнулось и принялось за свою работу: согревать и освещать землю. Мои спутники все еще сладко посапывали, завернувшись в спальники.

Сивер, со странным выражением лица стоял в двух шагах от меня и пристально меня рассматривал.

А еще ко мне тянул шею здоровенный ящер. Его голова была размером с пивной котел – так, кажется, в сказках говорилось. Здоровая, в общем, голова. В чешуе, переливающейся от бледного до насыщенно красного цвета

Его глаз – размером почти с меня – пытался выдать грозный взгляд, но ему это не удавалось.

Любопытство пересиливало.

– Ты кто? – прохрипела я, напрочь отказавшись пугаться. – Ты дракон? А где твоя человеческая ипостась?

– А ты кто? – тут же вернули мне вопрос.

– Я – Саша. Александр-р-ра Пер-р-рвая.

– А я Гай-цгор! – гордо сообщил ящер. – Мы в людей не превращаемся. Мы – раса Разумных Драконов. В гости ко мне полетели?

Я честно собиралась подумать и отказаться. Но…. кто бы меня спрашивал! Громадная лапа ухватила меня – бережно и нежно, надо сказать. Согрела – так как была удивительно горяча. Громадные крылья раскрылись и мы взлетели. Вертикально.

– «Ни …. себе, – мелькнула нецензурная мысль. – Только к драконам в гости я не летала. Новое, выходит, дело. И кто там кричал, что их надо создать? Вот же оно – летит, крыльями машет, и даже пытается что-то мне сообщить, судя по обрывкам не то слов, не то выражений. И при чем здесь гранит»?

*****

– Са-ша! Почитай! Ну, Са-ша!

Вот уже вторую неделю мы всей толпой «гостим» в уютной драконьей пещере. Гай-цгор «украл в гости» всех. Сначала меня, потом, когда я оттоптала ему лапы и хвост, смотался к подножию гор и приволок моих друзей. Вместе с каретой и конями. Это надо было видеть – яркая синева весеннего неба и в нем очень даже ставшая приметной буро-коричневая карета. А дракона, который, собственно, ее и тащит – не видно. Он, видите ли, решил прикрыть себя мороком, чтобы никто его не смог увидеть.

Потом, когда из кареты вывалились мои друзья, Сель попытался ткнуть кнутом куда-то в том место, где по его просвещенному мнению, должен быть похититель.

Место захихикало басом и сообщило:

– Ну, ты это…. Не щекочись! Я сейчас ваших коней принесу. Только тут травы нет, они что кушать будут?

– Раньше надо было думать! – рявкнул Генри, проглотив предварительно пару десятков нелицеприятных выражений. – Не дай бог твои соплеменники их съедят!

– Это да, – согласилась пустота. – Это они могут. Не, лучше я их потом съем, если что. Я таких еще не ловил.

И упорхнул – только крылья зашуршали.

Про траву он, кстати, соврал – чуть в стороне нашлась уютная ложбинка с вполне приличным травостоем. Двум коням за глаза, тем более, что Сель тоже не просто так в дорогу отправился. В его пространственном кармане были мешки с овсом.

– Продуманные люди эти эльфы, – глубокомысленно заключил Гришка, глядя, как Сель подвешивает перепуганным коням торбочки. – Мне бы такой карман! Уж я бы нашел ему применение!

– Гриша, а как тут кушать готовить? – пристала к нему наша штатная повариха.

Странно – но мои спутники почему-то совершенно не испугались ни дракона, ни полета в карете. А уж пещера привела их в дикий восторг. Очага по вполне понятным причинам мы нигде не отыскали. Драконы – они же хищники и очаг им совершенно без надобности.

Сивер, кстати, куда-то испарился сразу после моего принудительного отбытия в гости. Аленка, тараща и без того не маленькие глаза, сказала, что он просто исчез. Так – постоял, качаясь с пятки на носок, выругался, плюнул и исчез.

– Пошел, видимо, на разборки, – пожала я плечами. – Мало ли – какие у него мысли в голове бродят.

– А Сивер – он кто? – осторожно спросил Генри. – Напоминает кого-то…. Только никак не могу понять – кого именно.

– Да бог он, – неохотно ответил вместо меня Гришка. – Просто бог. Не то отец Ветрам, не то дядька. А может, и вовсе – Повелитель. В сущности, а какая нам разница? Ну, Сивер. Ну, бог. Знаете, сколько их на Земле было и есть?

– Сколько? – купился на его таинственный шепот Генри.

– Да кто ж их считал, брат! Много! Одних триумвиратов море. А еще всякие дети, внуки, правнуки. Полубоги, ангелы, архангелы….

– Бедные вы, – с сочувствием покачал головой управившийся с конями Сель. – Как же вы?

– А так же, – наступила я братцу на ногу. – У нас и народов – не чета вам. Вот и молится каждый своим богам.

– И не ссорятся? – удивился Генри. – Это же сколько паствы должно быть, чтобы всем молитв и жертв достало!

Гришка прокашлялся, явно собираясь брякнуть что-нибудь неприличное. Он у нас атеист до мозга костей.

Пришлось снова встать ему на ногу.

Он дернулся, но понял, что лучше тут свои идеи о всеобщем равенстве и братстве не продвигать.

– В древности всякое случалось, – сказала наша миротворица Алена Прекрасная. – А сейчас…. Саш, как там в «Волкодаве»?*

– «Я молюсь своим богам и не восстаю на чужих», – процитировала я. – Ребят, а давайте не будем о религии. Не знаю, как вы, а мы от нее далеки.

– Совсем-совсем далеки? – не поверил Сель. – Но как же вы тогда живете?

– Молча, – буркнул Гришка. – Сказано же тебе – молимся своим, и не восстаем на чужих.

После этого тему о богах и верованиях закрыли, занявшись обустройством.

Вот – обустраиваемся по мере сил и возможностей.

Гай поначалу вытаращил глаза, когда из глубины пещеры полетели кости, обрывки шкур, обломки непонятных камней, пыль, паутина, жуки-пауки и прочее. Потом попытался отстоять свои «сокровища», мотивируя тем, что два века как-то же все было нормально, и вообще – это память о предке.

На что получил половником по чешуйчатому лбу от Аленки. Я скромно в рукав хихикала. Растерянная морда гигантского ящера – это надо видеть.

– А неча было нас в гости воровать, – бесстрашно заявила моя подруга. – Мы в грязи жить не привыкли. И тебе придется от этого отвыкать.

– Да, брат, – посочувствовал ему Гришенька, выбивая пыль из какого-то потертого коврика. – Человеческие женщины – они такие. Ты лучше камушков подходящих набери. Печурку надо бы изобрести.

Озадаченный Гай, прихватив для консультаций Генри, улетел куда-то за камушками. Мы остались втроем – Сель от своих коников не отходил, боясь их растерять в горах.

– Сашка, я все понимаю, – серьезно сказал брат, усадив нас на большой валун перед входом в пещеру. – Но ты не боишься, что нас просто съедят?

Я только пожала плечами.

– Гришенька, я уже ничего не боюсь. Меня ведет Пророчество. И ему все равно на мои страхи, обиды, наличие или отсутствие магии. Пока не пойму, какой именно Свет я должна отыскать – от меня не отстанут. Гай-цгор…. Ну, дракон…. У каждого свои недостатки, Гриш. Раз уж нас сюда украли – значит, это зачем-нибудь нужно.

– Пофигистка ты моя доморощенная, – потрепал меня по голове брат. – Ладно, что у нас дальше по программе?

Спустя неделю наш домохозяин взвыл.

– Я все крылья стер! – вопил Гай, пытаясь изобразить глубокий обморок. – У меня лапы болят! У меня хвост отваливается! Да я за всю свою жизнь столько всякого не таскал, сколько за эту неделю! Сашка, отцепись, а то я тебя съем.

– Отравишься, – меланхолично ответила я, устраиваясь в уютном каменном креслице.

В пещере теперь постоянно топился камин, сложенный Гришкой под руководством Генри. Оказывается, мой названный братец когда-то интересовался каминостроением.

– На будущее изучал, – скромно потупил он глазки. – Когда-то пришлось бы свой дом обустраивать. Вот я и подсуетился. И вообще – мама считает, что настоящий мужчина должен попробовать себя в разных науках. Каминостроение ничем не хуже. Теперь вот и дворовую печь с… как это… а, мангалом… смогу сотворить.

– Ты же маг! – простонал Гай, вытягивая шею. По красной чешуе забавно бегали отблески пламени. – Зачем же руками-то?

– Ну, ты забавный! – всплеснула ручками Аленка. – Чтобы что-то магией сотворить – надо сперва руками сделать. А то вместо печи колодец построишь. Или еще что похуже.

– Кстати, о колодце – прищурилась я. – Где здесь ближайший родник?

– Не-е-е-т! Гриша! Скажи – что надо сделать, чтобы Сашка от меня отстала?

– Дать ей книгу, – с потрохами сдал меня братец. Тоже не горит желанием еще и водопровод изобретать. Гай воду приносил в наших котелках откуда-то издалека. А что такое котелок для двух девушек? – меньше, чем ничего. Мыться-то нам как?!

После того, как мужики растолковали бедному ящеру, что такое книга, Гай оживился. Уполз куда-то вглубь пещеры, куда мы с Аленкой еще не успели добраться, и приволок целую охапку плотно скрученных свитков.

– Вот! – гордо заявил он, сложив их к моим ногам. – Читай! Это моя… мое… мои….Прадед в наследство оставил. Он был Хранителем Знаний. Говорил, что свитки эти – летописи с тех времен, когда драконы и эльфы были одним народом.

– Как это – одним народом?! – сделал стойку Генри. – Да если хочешь знать – эльфы про драконов и слыхом не слыхивали! А если и слышали – то это сказки и предания. И вообще – вас в природе не существует!

– Сам ты! В природе не существуешь! – набычился Гай. – Прадед рассказывал, что в те времена мы жили в светлых лесах. Потом что-то случилось – и мы ушли сюда, в Огненные горы. С тех пор так тут и живем. И даже помним, что эльфы нам были ближе, чем братья. Можно сказать – мы были одним целым, вот.

– Да быть такого не может – тоже выпятил губу Генри. – Одним целым – скажешь тоже!

– А вот и скажу! Прадед говорил, что знания утеряны. Еще он говорил, что Пророчество….

Тут уже я взвыла, да так, что все пригнулись.

– Еще одно слово про Пророчество – и я сожгу к бездне Огненные горы, Светлые леса и весь ваш долбанный мир! Или разнесу на атомы! Или не знаю – что сделаю, но вам это не понравится!

– Так, мужики, летим отсюда – тут же сориентировался Гришка, еще в детстве усвоивший, что лучше не попадаться мне под руку, когда я гневаться изволю. – Гай, где, ты говоришь, ледничок имеется? Пока Сашка успокоится – мы как раз успеем его растопить, водичку в пещеру завести. Может быть, даже баньку из камушков сложить…. Аленка права – помыться бы не мешало, а то мало ли….

– Д-да, – согласно закивал Генри, явно припомнивший бурелом в моем исполнении. – Гай, ты не припоминаешь – нет ли поблизости какого-нибудь горячего источника? Мы бы там баньку и сложили…. И попарились заодно….

– А? Ага…. Полетели! – проикал Гай, со скоростью молнии выметаясь наружу.

– Сильна ты, мать, – хлопнула круглыми глазами Аленка. – ТАК мужиков взбодрить! Вот что со скромными девушками замужество творит. Дела-а…

Не поняла – а замужество тут при каких делах?!

17:06 26.03.2021

Где-то там….

Где-то ТАМ ревела буря. Странная. Жуткая. Бешеная. Будто сшиблись две противоположности, равные по силе, и теперь старались уничтожить друг друга.

Или хотя бы намять друг другу бока до сломанных ребер и порванных сухожилий.

Молодые Ветра растерянно жались по сторонам, не понимая – что пошло не так?!

Ведь вроде бы все хорошо. Было. Стрег, заглянувший к своим подопечным, внимательно прочел все отчеты. Проверил все рабочие дневники и тетради. Указал на недостатки и неточности. Пожурил за ошибки. Ничего сверхкритичного не углядел. Во всяком случае, шестеро выдохнули с облегчением, тогда как седьмой все еще мялся, делая вид, что никак не может отыскать лабораторный журнал. Свой эксперимент он, как ему казалось, удачно прикрыл обычными лабораторными заданиями, выполненными хоть и не на «отлично», но и на «неуд» они не тянули. Твердое «посредственно» он получить все же надеялся. Надеялся еще, что строгий дядька не заметил подтертых цифр и исправлений. Как не заметит и формулу разрыва сущностей.