355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталия Московских » Обитель Солнца (СИ) » Текст книги (страница 37)
Обитель Солнца (СИ)
  • Текст добавлен: 16 сентября 2020, 19:30

Текст книги "Обитель Солнца (СИ)"


Автор книги: Наталия Московских



сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)

Соберись! Не время сейчас.

Паранг в руке дрогнул, но она с силой сжала рукоять.

– Мой отец мертв. Но твоего друга он забрал с собой, – холодно выговорила она.

На лице Ренарда Цирона не дрогнул ни один мускул, но само лицо будто вытянулось. Аэлин поняла: он не знает, верить ей или нет, но новость выбила его из колеи. Будто он не предполагал, что кто-либо из его верных товарищей может погибнуть в этой бойне. А еще он не знал, кого именно забрала Рорх.

Забыв о собственной легкой ране, Аэлин бросилась на него и нанесла режущий удар по его бедру, заставив его вскрикнуть. Для нее – этот бой не был делом чести. Она намеревалась прикончить этого человека или умереть в попытках это сделать.

Схватка с Ренардом Цироном теперь занимала ее целиком, и она не могла видеть еще одну фигуру в красном, неуверенно скользнувшую через двери тронной залы.

***

Дезмонд Нодден припал к стене тронной залы и резко сдернул с собственных плеч красную накидку. После нее хотелось принять ванну и смыть с себя все возможные следы этой отвратительной ткани, но думать об этом не было времени. Дезмонд с силой вцепился в рукоять кинжала, найденного в комнате Бэстифара, и лихорадочно огляделся. В зале царила бойня. Поверженные противники лежали тут и там, и было непросто разобрать, кто есть кто.

Однако мертвого Грэга Дэвери Дезмонд узнал почти сразу.

О, боги… – с содроганием подумал он. А ведь меньше часа назад он разговаривал с охотником, и тот был полон решимости. Невдалеке от мертвого тела Грэга лежало еще три трупа. Похоже, он забрал с собой, как минимум, троих налетчиков.

А чуть дальше Дезмонд увидел привязанного к колонне Мальстена. Кроме него этим размытым пятном было некому быть – никого больше не стали бы связывать. Данталли отчаянно рвался в своих путах, даже пытался дотянуться до веревки зубами, чтобы перегрызть ее, но попытки были тщетными.

О, боги, боги, помогите мне! – взмолился Дезмонд, ничего вокруг не видя не только из-за враждебного красного, но и от страха. На налетчиков он старался не смотреть: при одном взгляде на них в глаза будто насыпали горсть песка, они начинали гореть и чесаться.

Не помня себя от ужаса, Дезмонд сжал рукоять кинжала так, что костяшки пальцев побелели, и ринулся вперед, уповая только на удачу. Он подскочил к колонне сзади и, отчаянно вскрикнув, резко провел кинжалом по веревкам. Он надеялся, что это тотчас же поможет, но ошибся.

– Давай же! Давай! – воскликнул он. Голос сорвался, взяв несколько высоких истерических ноток.

Мальстен вздрогнул.

– Дезмонд? – окликнул он.

– Да! – отозвался данталли. Первый удар по веревкам почти ничего не дал, пришлось взрезать каждую в отдельности. – Я сейчас! – приговаривал Дезмонд. – Я сейчас! Ты же справишься с ними? Боги, что же я делаю, что делаю?..

Мальстен не торопил своего ученика, не представляя лишь, как ему удалось скрыться и не попасться Бенедикту. Знал ли палач о его присутствии? А если знал, неужели настолько ни во что не ставил?

Как бы то ни было, Дезмонд – Дезмонд Нодден! Какое же странное чувство юмора у богов Арреды! – стал тем самым чудом, о котором Мальстен молил несколько минут назад.

Веревки, стягивающие корпус, наконец упали на пол, и Мальстен отступил от колонны, словно она была ядовитой.

Дезмонд с отвращением поддернул вверх злосчастную накидку и взрезал веревки на руках Мальстена. Те поддались куда быстрее. Следующим движением, чувствуя, как слезятся глаза из-за чего-то, что сотворили с собой захватчики, он перерезал завязки на красной накидке.

Тронная зала, пропитанная жаром боя и кровью, предстала перед данталли. Ощущения не обманули его: глаза жгло так, словно перед ним была толпа хаффрубов, а не обычные люди. Что бы они ни сотворили с собой, без хаффрубов здесь не обошлось. Воистину, на такой отчаянный шаг мог пойти только фанатик, вроде Бенедикта.

– Я не могу… – пролепетал Дезмонд, вжимаясь в стену, бледный, как полотно. – Я больше ничего не могу! Я ничего не вижу!

Мальстен посмотрел на него с теплой благодарностью, и Дезмонд остолбенел от этого взгляда. С момента встречи с Мальстеном Ормонтом он никак не мог ожидать, что этот данталли посмотрит на него так.

– Я вижу, – произнес анкордский кукловод, и в его голосе зазвенела сталь.

Рука его чуть приподнялась, хотя обыкновенно он предпочитал не демонстрировать проявление своих сил.

Дезмонд отер слезящиеся глаза, вдохнул… и увидел сотни черных нитей, вырывающихся из центра ладони данталли. Они связались с каждым человеком в тронной зале, заставив сражение остановиться.

Бенедикт Колер успел обернуться и выкрикнуть:

– Нет!

В следующий миг Мальстен заставил его замереть. Теперь ход событий в гратском дворце был полностью в его власти.

Троих выживших захватчиков Мальстен заставил подойти к балкону и приглядеться. Нити множились и множились, схватываясь с каждым, кто попадал в поле зрения какой-то из его марионеток. Резня в городе прекратилась за считанные мгновения.

Дезмонд наблюдал за работой Мальстена и не мог найти слов. Впервые в жизни он видел столько нитей одновременно. Трудно было поверить, что всего минуту назад из-за одной лишь красной накидки вся эта чудовищная сила была неподвластна анкордскому кукловоду.

Но, боги, он же контролирует едва ли не весь город! – с благоговейным ужасом думал Дезмонд.

Тем временем Мальстен, взгляд которого будто проникал в этот мир с теневой стороны, приблизился к Аэлин Дэвери.

– Цела? – тихо спросил он.

Охотница дрожала, в глазах ее заблестели слезы.

– Я… да… – выдавила она, взглянув в сторону колонны, к которой только недавно был привязан Мальстен. Невдалеке от трупа грузного Иммара Алистера лежало безжизненное тело ее отца.

Мальстен опустил взгляд и покачал головой.

– Если бы я только мог… – едва слышно произнес он.

Губы Аэлин задрожали, она всеми силами сдерживала слезы.

– Я знаю, – выдохнула она.

Будучи связанным с нею через нити, Мальстен чувствовал, что в ее чувствах есть и злость – в том числе на него. Она пыталась заставить себя не винить беспомощность Мальстена в смерти своего отца, в ее сознании пока с трудом укладывалось произошедшее. Возможно, позже, когда злость придет в полной мере, она впрямь возненавидит его за то, что в роковой момент он не сумел спасти Грэга, но пока мысли ее путались.

Мальстен тяжело вздохнул, не позволив себе прикоснуться к ней.

– Это моя вина, – произнес он.

Аэлин закрыла глаза и задрожала.

– Нет. – Взгляд ее преисполнился ярости и устремился к замершему с мечом в руке Бенедикту Колеру. – Это его вина. – Голос ее понизился до угрожающего полушепота. – Обещай мне, что отомстишь ему за всех. За Хоттмар, за свою семью, за себя и… за…

Мальстен кивнул, позволив ей не договаривать.

– Обещаю, – шепнул он.

Аэлин прерывисто вздохнула и, прихрамывая, медленно зашагала по залитой кровью тронной зале к телу своего погибшего отца.

Мальстен тем временем переглянулся с Карой, убедившись, что она тоже цела, и отпустил ее одновременно с Аэлин. Нити, связывавшиеся с Бэстифаром, тоже втянулись обратно в ладонь. Под контролем оставались люди Колера – здесь и по всему городу – и жители Грата. Кого-то из налетчиков в эту самую минуту, пользуясь заминкой, добивали горожане, и данталли не сдерживал их. Мальстен еще раз оглядел своих друзей и убедился, что все они стоят на ногах: марионеток было слишком много, и через связь с ними данталли чувствовал много серьезных травм, но не мог определить, у кого. Похоже, что большая часть пострадавших была на улице. Чтобы не путаться в ощущениях, он отпустил и их.

– Он твой, дружище. Слово царя, – сказал Бэстифар, криво ухмыльнувшись и вырывая Мальстена из раздумий.

Под влиянием нитей неспособные сопротивляться люди Колера послушно зашагали, выстроившись в одну шеренгу. Мальстен неспешно подошел к ним и остановился прямо напротив Бенедикта Колера, спокойно выдерживая взгляд его пылающих злобой глаз – карего и голубого.

– Кем же надо быть, чтобы сотворить такое? – покачал головой Мальстен. – Повести за собой Совет Восемнадцати, настроить весь материк против Малагории, прорваться через Альбьир, устроить резню в городах… и все ради того, чтобы поймать одного данталли.

Бенедикт скривил губы в презрительной гримасе. Он не отвечал, потому что демон-кукольник не давал ему такого права. Мальстен приблизился к нему и заглянул прямо в глаза.

– Солдаты Кровавой Сотни были хорошими людьми. И ты прекрасно знаешь, что я нисколько не навредил их душам. Чего вовсе не скажешь о душах твоих людей, потому что мы оба знаем, с кем вы связались, чтобы превратить себя в подобие хаффрубов.

Бенедикт вздрогнул – Мальстен позволил этому движению проявиться, потому что хотел это видеть.

– Должен признать, мысль была смелая и могла бы даже сработать. Вот только хаффрубы не непроницаемы для воздействия, а труднодоступны. – Мальстен позволил себе усмехнуться, но тут же посерьезнел. – Мы с тобой похожи в одном: ты заставил людей рисковать, доверившись тебе, и проиграл. Сейчас твои люди на улицах Грата умрут так же, как эти. – Мальстен кивнул, указывая на выстроившихся в одну шеренгу с Бенедиктом бойцов и показательно щелкнул пальцами.

Люди Бенедикта, стоявшие в тронной зале, словно по команде, без колебаний подняли мечи и провели лезвиями по собственному горлу. В глазах их не читалось ни страха, ни сомнения. При этом глазам Бенедикта Мальстен позволил отразить весь ужас от увиденного, заставив его повернуть голову из стороны в сторону и рассмотреть то, что происходило с его людьми – со всеми, кроме Ренарда Цирона. Один лишь слепой жрец остался стоять рядом со своим командиром.

Бенедикт дрожал от злости и беспомощности. Мальстен спокойно посмотрел на него, продолжая удерживать его нитями.

– Ты знал, какую ответственность на себя берешь. Умей принять и то, чем она оборачивается. Ты заслужил это.

Колер смотрел на него с ненавистью, стараясь не показывать своего страха перед этим существом. Это был самый могущественный данталли из всех, кого он видел за все годы службы в Красном Культе. Он сделал все, чтобы обуздать это чудовище. Видят боги, он сделал даже невозможное, но анкордский кукловод все равно победил.

Хотя бы мальчишку он не достанет, – успел подумать Бенедикт, чувствуя, как письмо для Киллиана, которое он зачем-то держал в кармане своего дорожного облачения, начинает призрачно обжигать его. Мысль о Киллиане кольнула болью и виной: он столько хотел сказать ему, столько хотел объяснить. Теперь, видимо, никогда не сумеет. Простит ли его Харт? Поймет ли, что Бенедикт добился своего: уберег его от возможной гибели? Этот юноша не был его сыном, но Бенедикт отчего-то привык считать его им. Его мнение, его отношение, его прощение было ему важно.

Мальстен изучающе посмотрел на Бенедикта, и тот в ужасе постарался отогнать от себя мысли об оставшемся на материке ученике. Не хватало еще, чтобы анкордский кукловод каким-то образом узнал о Киллиане! Этого Бенедикт допустить не мог.

Мальстен глядел в глаза врагу и чувствовал его нескончаемую ненависть, которая перекрывала даже ужас, который он испытывал в связи с происходящим. Он всеми силами своей нечеловечески крепкой воли пытался сбросить с себя контроль нитей.

– Никто никогда не убегал от расплаты, – сказал Мальстен, и в голосе его зазвучало нечто сродни сочувствию. – Эти люди были твоей расплатой за Сто Костров Анкорды и Хоттмар. – Он повернулся к Ренарду Цирону и почувствовал, как нити, удерживающие Бенедикта Колера, натягиваются.

– Стой! – сумел выкрикнуть он.

Мальстен обернулся. Из-за красных одежд, силы хаффрубов и волевого сопротивления удерживать этого человека было по-настоящему непросто, и на какой-то момент ему даже удалось ослабить контроль данталли настолько, чтобы заговорить, хотя кукольник не желал его слушать.

Как бы Мальстен ни ненавидел Колера, такое сопротивление он не мог не оценить по достоинству. На его памяти это был единственный раз, когда человек сумел хотя бы частично вырваться из-под его контроля. Ослабив нити, Мальстен позволил Колеру говорить, а сам замер напротив Ренарда Цирона. Слепой жрец стоял так, будто собственная скорая смерть вовсе его не пугала.

– Стой, данталли! – воскликнул Бенедикт. Поняв, что анкордский кукловод не обращает на него никакого внимания, он скрипнул зубами и умоляюще выкрикнул: – Мальстен!

Данталли повернулся в его сторону. На лице старшего жреца Кардении читалось отчаяние, от усилий, которые он прилагал, чтобы сбросить с себя контроль нитей, на лбу у него блестел пот, дыхание было тяжелым и учащенным.

– Ты победил! – выдохнул Бенедикт. – Твоя взяла! Со мной… – он перевел дух, – со мной… что хочешь… делай, но его, – он умоляюще посмотрел на Ренарда, своего единственного живого друга, – его пощади! Слепого…

Мальстен терпеливо слушал. Но когда речь зашла о пощаде, он решительно шагнул обратно к Бенедикту, взгляд его преисполнился ярости.

– А ты хоть кого-нибудь пощадил?! – угрожающе тихо спросил он. – Хоть кого-то? Ты готов был уничтожить целую страну, тысячи мирных жителей, только потому, что я находился на этой земле!

Бенедикт молчал, и на этот раз – по собственной воле. Ответить Мальстену ему было нечего. Данталли печально усмехнулся, возвращаясь к Ренарду Цирону. Теперь все его внимание было приковано к нему. Он усилил контроль над Бенедиктом, вновь лишив его возможности говорить.

Отказать себе в желании расправиться со своими заклятыми врагами, глядя им прямо в глаза, Мальстен не мог. Однако найти осознанный взгляд в слепых глазах Ренарда Цирона не представлялось возможным… разве что…

Когда я контролирую марионеток, я могу смотреть чужими глазами. Отчего бы не позволить им – смотреть моими?

Это могло сработать.

– Я хочу, чтобы ты меня видел, – угрожающе произнес анкордский кукловод.

Мальстен приблизился к Ренарду Цирону и сконцентрировался на тех нитях, которые его держали. Это было похоже на применение красной нити, но не требовало передачи жизненной энергии, о которой говорил Ланкарт. С момента, как Мальстен взял этого человека под контроль, он отстранялся от того, чтобы «видеть» его глазами, памятуя о собственной недавней слепоте. Теперь он позволил себе сделать нечто совершенно иное: распространить на сознание своей марионетки то, что видят другие – в том числе и он сам.

Ренард Цирон несколько раз мигнул, лицо его вытянулось и стало беспомощным и рассеянным. Несколько мгновений он будто не мог понять, что происходит. В его сознание, привыкшее с самого рождения видеть перед собой только темноту, вдруг хлынули образы, напугавшие его до глубины души. Они отличались от всего того, к чему он привык, и ему захотелось закричать и закрыть глаза, но данталли не позволил ему сделать ни того, ни другого. Вместо этого он позволил ему оглядеться.

Ренард повернул голову из стороны в сторону, морщась, словно от боли. Впрочем, Мальстен отдаленно ощутил, что голова на время прозревшего жреца и впрямь раскалывается от потока непривычных образов. Наконец, Ренард остановил взгляд на своем командире.

Колер тяжело дышал. Мальстен ослабил нити, позволив ему попрощаться: это была единственная милость, на которую он был готов.

Ренард растерянно моргнул. И хотя глаза его по-прежнему затягивало мутное бельмо, чужая способность видеть передавалась ему, и теперь он мог смотреть.

– Бенедикт?.. – неуверенно произнес он, будто сомневаясь, действительно ли человек перед ним – его командир.

Подбородок Колера дрогнул.

– Мой друг… – обреченно произнес он. – Прости меня!

Мальстен потянул за нить.

Рука Ренарда Цирона поднялась и, успев вдохнуть, он провел мечом по собственному горлу.

– Нет! – отчаянно закричал Бенедикт, и глаза его заблестели от слез. Он зажмурился, не в силах смотреть, как, истекая кровью, тело одного из лучших его друзей оседает на пол тронной залы гратского дворца.

Будь ты проклят богами и людьми, Мальстен Ормонт! – подумал он, но произнести этого не сумел: данталли заставил его замолчать. Теперь он снова стоял напротив него и бесстрастно буравил его взглядом. Он надеялся увидеть в глазах врага раскаяние и проблеск понимания: Бенедикт Колер должен был понять… почувствовать, каково приходилось всем тем, кому он зачитывал смертный приговор. Однако взгляд великого палача Арреды выражал лишь ненависть.

Он начал это противостояние, захватив Хоттмар и распалил его вместе с сотней костров в Чене. На Арреде не было места для них обоих.

Мальстен опустил взгляд: отчего-то осознание всего, что произошло в гратском дворце за последний час, тяжелым грузом легло на его плечи. Но он должен был довести дело до конца.

В паре шагов от него на полу лежал окровавленный кинжал – тот самый, которым Колер, должно быть, убил Ийсару после ее предательства. Мальстен медленно поднял его, вернулся к Бенедикту и протянул ему оружие.

– Твоей жизни не хватит, чтобы все, кого ты убил или кому причинил боль, были отмщены, – тихо произнес он. – Но это лучше, чем ничего.

Марионетка, повинуясь воле демона-кукольника, приняла кинжал у него из рук и послушно развернула, направив в собственную грудь. Великий палач Арреды не раз выступал с помостов, держа в руках сердца убитых данталли. Настал черед ему поступить так с собственным.

Кинжал вонзился прямо в грудь Бенедикта Колера. Глаза его округлились, лицо будто вытянулось в длину, но он не издал ни звука. Мальстен холодно наблюдал за тем, как его покидает жизнь. Он мог убить его собственной рукой… он мечтал об этом. Однако Бенедикт Колер заслужил умереть, как марионетка.

Постепенно нити начали обрываться: терялась связь с умирающим человеком, и Мальстен знал, что вот-вот должна была прийти боль. Однако она не пришла, даже когда Бенедикт упал на пол, и взгляд его застыл.

Послышались одинокие хлопки.

– Браво, мой друг! – воскликнул Бэстифар. – Знаешь, так жестоко с ним не смог бы обойтись даже я.

Мальстен повернулся к аркалу. Одна его рука сияла красным светом: он придерживал ту боль, что должна была обрушиться на данталли после столь масштабного действа, и на этот раз Мальстен был ему за это благодарен.

– Надеюсь, ты не в обиде, – пожал плечами Бэстифар. – Я не хотел, чтобы расплата испортила момент твоего триумфа. Ты, в конце концов, сделал это! Знаешь, надо было позволить тебе поступить так, когда эта тварь заявилась сюда в первый раз.

Мальстен невесело усмехнулся. Он собирался поискать глазами Аэлин, но не смог. Взгляд его застыл на правом боку Бэстифара. Рубаха царя на этом участке промокла, а в ткани рубахи виднелась небольшая дыра.

– Бэс… – выдохнул Мальстен.

– Мой друг, откуда столько траура? – спросил он, но тревога Мальстена заставила его замолчать. Он проследил за его взглядом и растерянно прикоснулся к промокшему участку рубахи. Пальцы его окрасились красным. – Бесы, – неловко хмыкнул он. – Достал-таки…

Кара выпрямилась и с ужасом уставилась на него, готовая рвануть к нему навстречу, но замерла в нерешительности, будто боялась сделать хуже. Аэлин, сидевшая подле тела убитого отца, подняла раскрасневшиеся от слез глаза и в растерянности ахнула.

Бэстифар нахмурился, сделал шаг и покачнулся: голова закружилась, мокрое пятно на красной рубахе сделалось чуть больше.

Мальстен подоспел к нему первым и помог ему скорректировать падение. Рука аркала при этом все еще сияла алым светом, удерживая расплату.

– Бэс! Проклятье, не шевелись! – воскликнул Мальстен, оглядывая тронную залу и кивая оставшимся в живых стражникам. – Найдите лекаря, срочно! И приведите Фатдира!

Стражники сорвались с места и бросились исполнять приказ данталли.

Бэстифар, лежа на полу тронной залы, изучающе посмотрел на свою рану, даже не зажимая ее рукой. Дыхание его сделалось тяжелым от накатившей усталости, хотя боли он не испытывал.

– Нужно остановить кровь, – покачал головой Мальстен.

Бэстифар невесело усмехнулся.

– Поздновато, кажется, – ответил он. – Этот пройдоха проткнул мне печень. Через несколько минут я истеку кровью. Похоже, он меня убил.

– Нет, – упрямо покачал головой Мальстен.

Все не может закончиться так! Грэг… Бэс… я не верю… я не позволю… – Мысли лихорадочно неслись в его сознании по кругу, и он всеми силами старался не поддаться панике.

– Зажми рану. Постарайся меньше шевелиться. Тебе помогут, бесы тебя забери! – скороговоркой произнес он.

Бэстифар снисходительно улыбнулся.

– Упрямый ты, – хмыкнул он. Вдруг глаза его загорелись интересом, смотревшимся так дико на его лице в сочетании со столь серьезным ранением. Он посмотрел на Мальстена с почти фанатичной решимостью. – Знаешь, а ты ведь должен исполнить мою последнюю волю, коли все так складывается.

По спине Мальстена от этих слов пробежал холодок. Он надавил обеими руками на рану аркала, в ужасе чувствуя под своими ладонями сильное кровотечение.

– Бэс, прекрати. Дождись лекаря, тебе помогут…

– Заткнись и слушай, пока я еще жив, – вновь усмехнулся Бэстифар. Лицо его стремительно бледнело. – Ты сумел заставить слепого жреца видеть. Заставь меня почувствовать боль, – сказал он. Мальстен оторопело уставился на него, но Бэстифар, казалось, говорил серьезно. – Я знаю, что ты это можешь.

Мальстен вместо того протянул к нему нити и замедлил кровотечение, надеясь, что Бэстифар сумеет таким образом дождаться лекаря. Рука аркала при этом продолжала сиять: Мальстену не было дела до его вмешательство в расплату. Не в этот раз.

– Давай договоримся, – нервно произнес он, – я выполню твою просьбу, когда тебя подлатают. Зашитые раны тоже имеют свойство болеть, поверь.

Вернулся один из стражников.

– Господин Ормонт! – воскликнул он. – Селим Догу… лекарь… он мертв.

Мальстен повернулся к нему и ожег его взглядом.

– Что?!

– Похоже, его убили налетчики! – отчаянно выкрикнул стражник. Он умоляюще смотрел на Мальстена.

– Найдите другого! – приказал он. – Найдите кого-то в городе! Бегом!

Стражник перемялся с ноги на ногу, но снова скрылся за дверью тронной залы. Мальстен проводил его глазами, проклиная стражника за то время, которое он потратил на то, чтобы вернуться с докладом.

– Держись, – настойчиво произнес Мальстен, вновь поворачиваясь к Бэстифару и стараясь убедить себя, что за эти несколько мгновений он не стал еще бледнее. – Помощь придет, Бэс. Только не дури, ясно?

Аркал улыбнулся.

– Мальстен, если ты совсем остановишь мне кровоток, ты, скорее всего, тоже меня убьешь, – сказал он. Речь его из-за воздействия нитей стала чуть медленнее.

– Я буду держать тебя столько, сколько нужно, ясно тебе? – резко отозвался он.

Бледное лицо Бэстифара исказила кривая усмешка. В глазах появилась заметная сонливость.

– Мой друг, – медленно заговорил он, – надо признать, мы чуть припозднились с тем, чтобы бить тревогу. Даже с твоей помощью мне осталось несколько минут. А ты продолжаешь игнорировать мою последнюю волю.

Мальстен прерывисто вздохнул, подняв глаза к потолку.

Вы не можете так поступить! – мысленно обратился он ко всем богам Арреды. Боги оставались молчаливыми.

– Послушай, друг, – со странной, несвойственной ему леностью в голосе произнес Бэстифар, – я аркал. Всю жизнь меня снедало любопытство: чем же таким я могу управлять. Боги лишили меня возможности это понять. И я хочу переиграть их хотя бы в этом… если уж не смог в чем-то другом.

Мальстен чувствовал, что дрожит.

– Бэс…

Бэстифар устало покачал головой.

– Брось, – хмыкнул он. – Я проиграл, Мальстен. Это же очевидно. Дай мне взять реванш хоть в чем-то. – Он вяло окинул взглядом тронную залу. – Ну же. Пока не поздно.

Мальстен упрямо посмотрел в сторону двери, проклиная стражников, которые никак не возвращались с лекарем. Но ведь в городе была резня! Наверняка сейчас найти лекаря не так уж просто…

Проклятье! – подумал он, сходя с ума от злости и бессилия.

– Мальстен… – Тихий оклик Бэстифара вырвал данталли из лихорадочных раздумий. Он посмотрел на него, вгляделся в его бледное лицо и ужаснулся: ему показалось, что тень близкой смерти промелькнула в его глазах. – Пожалуйста…

Мрачное осознание пронзило Мальстена: он понимал, что Бэстифар прав. Лекарь, даже если его отыщут, не успеет помочь ему. Бэстифар шим Мала, царь Малагории – умирал на полу своей тронной залы, убитый Бенедиктом Колером. И его последнее желание… было вполне в его духе.

Мальстен почувствовал, как горло сдавливает изнутри. Он не желал смиряться с этим. Нет, не желал. Только сегодня, спускаясь в подземелье, он считал себя чуть ли не всесильным, способным взять всю ситуацию под контроль! И с каким бессилием он сталкивается теперь?

Сколько еще раз боги должны будут окунуть тебя в это, бездарь, чтобы ты понял, что ты никогда не был и не будешь всесильным? – зазвучал в голове Мальстена издевательский голос Сезара. Он упрямо отогнал его прочь. Вместо этого ему нужно было вспомнить другой голос. Голос Ланкарта.

Пожиратели боли буквально опускают руку в поток обмена и забирают себе его часть, поэтому их работа сопровождается тем самым красным свечением. Аркалов, кстати сказать, природа тоже застраховала от воздействия теневой стороны – они попросту не чувствуют никакой боли, но достаточно осторожны на инстинктивном уровне, чтобы при том не вредить себе. Удивительные создания!

Мальстен поморщился. Он не желал причинять Бэстифару боль, однако невольно задумывался над тем, как исполнить его просьбу, которую он упрямо отказывался даже про себя называть последней волей. Если воздействие теневой стороны мира на аркалов отсутствует, достаточно просто направить энергию теневой стороны прицельно в Бэстифара. Как и в случае с Ренардом, эта манипуляция была похожа на работу с красной нитью. Видят боги, у любого данталли этой энергии было в достатке.

– Только скажи, и я прекращу, – с мрачной решимостью произнес Мальстен.

Бэстифар ответил лишь слабой улыбкой.

Мальстен прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. В его распоряжении была придержанная аркалом собственная расплата, находящаяся в замороженном состоянии. Оттуда можно было взять достаточно энергии теневой стороны, чтобы направить ее. На лбу данталли выступил пот от напряженной и сложной работы, выполнять которую прежде ему никогда не приходилось.

Бэстифар тем временем перевел взгляд на собственную руку, до этого горевшую красным. Теперь свечение приобрело ярко-зеленый оттенок. Бэстифар приподнял руку.

– Как странно… – успел произнести он. Вдруг глаза его резко округлились, он запрокинул голову, издал громкий короткий вскрик и до крови закусил губу, дернувшись. – Боги! – следом выкрикнул он.

Мальстен вздрогнул.

– Хватит, – строго сказал он.

– Нет! – тут же остановил его Бэстифар, вновь застонав, но упрямо ухватив его за руку. – Подожди… постой…

Мальстен сочувственно сморщился. Руки Бэстифара переместились на рану, на лбу начала быстро выступать испарина. Он скрипел зубами и стискивал челюсти, но не мог сдержать стонов.

– Бэс…

– Проклятье! – проскрипел аркал, однако на губах его появилась нервная усмешка. Тело его била мелкая дрожь. – Это оно и есть? И так… постоянно? Во время расплаты…

Мальстен прерывисто вздохнул, и Бэстифару не понадобилось слышать ответ, чтобы понять его: во время расплаты все куда хуже.

– Бесы, – прошипел аркал. – И вот это я… делал? – Лицо его приобрело столь несвойственное ему страдальческое выражение. – Тогда Грэг… был прав насчет меня. Я чудовище.

Мальстен с трудом сдержал рвущиеся наружу слезы, услышав это. Вместо того до него донесся одинокий всхлип Кары. Она стояла прямая, как струна, не решаясь подойти, и по щекам ее тихо бежали слезы.

– Бэс, с тебя довольно, – умоляюще произнес Мальстен.

– Нет, оставь, – упрямо покачал головой Бэстифар, под глазами которого показались темные круги. – Я это заслужил, если всё так… Я хочу узнать это…

Слова его начинали пугающе путаться.

– Проклятый ты упрямец, – шепнул Мальстен.

Аркал натянуто улыбнулся, голова его обессиленно опустилась на пол. Жизнь покидала его стремительно и могла вот-вот уйти.

Аэлин и Кара с разных сторон начали осторожно приближаться.

– Может, и так, – полушепотом произнес Бэстифар. – Может, и так. – Взгляд его ненадолго просветлел. – Кара, – обратился он, но помедлил, вновь тихо застонав, – не вздумай плакать, ясно? У нас было много… веселого… помни это.

Кара подняла взгляд к потолку, крепче зажав рот рукой.

Бэстифар перевел дух.

– Я не вижу Аэлин за тобой, – выдавил он, обращаясь к Мальстену. – Передай, чтобы… оставалась собой. Она молодчина…

– Бэс…

– А ты, – он прикрыл глаза и надолго замолчал.

– Бэс? – дрожащим голосом обратился Мальстен.

– Спасибо, – едва слышным шепотом произнес Бэстифар, и вдруг перестал дышать. Рука, охваченная зеленым свечением, безвольно опустилась на пол и погасла. Нити данталли втянулись обратно в ладонь.

Кара коротко ахнула и отвернулась, пытаясь сдержать рыдания, рвущиеся наружу. Мальстен продолжал сидеть рядом с лежащим на полу умершим другом, не веря, что его действительно больше нет. Он ведь наверняка должен вот-вот очнуться! Он всегда все продумывал. Не может быть, чтобы сейчас…

– Мальстен… – услышал он полный ужаса оклик Аэлин. Мальстен устало повернулся к ней и увидел, что ее заплаканные глаза смотрят на него с нескрываемым страхом. – Он ничего не забрал… – произнесла она.

В этот момент данталли показалось, что мир рухнул на него всем своим весом. Это длилось всего мгновение, а затем все поглотила тьма.

***

Дезмонд оттолкнулся от стены и сделал несколько неуверенных шагов к бездыханным телам Мальстена и Бэстифара. В глазах его застыли ужас и неверие.

– Что?.. – выдохнул он. – Они… они…

Он заставил себя замолчать: собственный голос в затихшей тронной зале показался ему слишком громким. Подойти ближе он не решился и замер недалеко от колонны, к которой недавно был привязан Мальстен. Миг спустя мимо него пробежала Аэлин. Забыв о собственном ранении, она опустилась на пол, повернула тело Мальстена на спину и припала ухом к его груди.

– Аэлин, они… они мертвы, – дрожащим голосом произнесла Кара.

Охотница не слушала. Она прикрыла глаза, чтобы слышать биение одного из сердец данталли – того, которое должно было поддерживать тело в жизнеспособном состоянии, чтобы после восстановления баланса энергий двух сторон мира душа вернулась в него. Если только Ланкарт говорил правду…

– Ну же, Мальстен, – шептала Аэлин. – Он не солгал! Он не мог солгать…

Кара сделала к ней нерешительный шаг, обнимая себя за плечи. Ее била мелкая дрожь, лицо все еще было бледным, на шее проступали следы пальцев человека, пытавшегося ее задушить. Наконец, она приблизилась к подруге, но вместо того, чтобы пытаться вернуть ей здравый смысл, заставила себя посмотреть на Бэстифара. Разум твердил ей, что его больше нет, но поверить в это Кара не могла. Бэстифар не мог уйти так, это было невозможно… немыслимо…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю