Текст книги "Обитель Солнца (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)

Принц покачал головой.

– Я заплачу ему сам, господин… – Он сделал паузу, чтобы его собеседник представился, но тот не спешил этого сделать.

– А мне что прикажете? – вместо того заворчал старик. – Я лишусь работника. Предлагаете мне, пожилому человеку, самому доделывать за него дела?

Принц неуверенно передернул плечами.

– Я заплачу за неудобства и вам. – Он попытался сохранить хотя бы видимость уверенности в голосе, хотя по-настоящему уверен был только в одном: сейчас его пытаются обобрать. К сожалению, понимание никак не помогло ему этому противостоять.

Старик смерил его хитрым оценивающим взглядом.

– Что ж, коли так, ждите здесь, Ваше Высочество. Я приведу его вам.

Не говоря больше ни слова, он направился в поле. Принц Альберт остался ждать. Никого не было довольно долго, и он уже несколько раз подумал, что его затея лишена смысла. Однако вскоре так и не представившийся коренастый мужчина появился в поле зрения в компании высокого работника, явно моложе его на несколько десятков лет. Он был статен и, несмотря на работу в поле, все еще сохранил военную выправку при походке. Лицо его было почти бронзовым от частого нахождения на открытом солнце, а каштановые волосы заметно выгоревшими после летних и осенних работ. Несмотря на минувшую осень и начавшуюся зиму, отпечаток солнца, похоже, намертво закрепился на этом человеке. Выражение лица было нарочито понурым и не наводило на мысль о приветливости.

Принц Альберт поежился, представляя, как пойдет разговор с этим человеком.

– Платите сходу, Ваше Высочество, – хмыкнул коренастый землевладелец, словно пережевывая что-то. – Я на пустые обещания не покупаюсь.

Альберт пожевал губу и положил руку на небольшой мешочек с монетами, закрепленный на поясе.

– А разве сейчас работают в поле? Я думал, работы осенью заканчиваются, – зачем-то сказал он, тут же пожалев о своих словах. Он терпеть не мог выдавать свою неосведомленность: ему сразу казалось, что его считают глупцом.

– Работы хватает, – туманно отозвался коренастый, ухмыльнувшись так ядовито, что Альберт почувствовал, как у него начинают гореть уши и щеки. Он неловко повозился с денежным мешочком, опасаясь от волнения выронить монеты. – Не только в поле, – наблюдая за принцем, хмыкнул старик. – Так что будьте любезны звонкую монету, сир.

Альберт чуть не сгорел от стыда, спрашивая, сколько стоит работа Юджина Фалетта. Правда, услышав сумму в полтора фесо, он искренне удивился: ему казалось, что день работы должен стоить дороже.

Старик, получив деньги, расплылся в хитрой улыбке и перевел взгляд на Фалетта.

– Тебе, касатик, тоже он заплатит, имей это в виду. Сегодня ты принадлежишь ему, так и знай.

Услышав эти слова, Альберт невольно вжал голову в плечи.

Землевладелец тем временем направился обратно, в поле, оставив после себя лишь неловкое молчание. Альберт перемялся с ноги на ногу и протянул мужчине еще полтора фесо.

– Это… за ваше время, – пробормотал он.

Деньги Юджин Фалетт взял без стеснения, но продолжал смотреть на юношу, как на врага, словно пытаясь выяснить, что ему могло понадобиться. Альберт догадывался, что именно с этого вопроса и начнется разговор. Он не ошибся.

– Ну? – сложив руки на груди, спросил Юджин Фалетт. Выше Альберта почти на голову, он взирал на принца так, будто сам был голубых кровей и разговаривал с грязной чернью. Тем чуднее прозвучал в его устах небрежный вопрос: «И что от меня могло понадобиться королевскому отпрыску?».

Альберт замялся. Он снова вспыхнул, чувствуя болезненный укол неуважения от этого человека. При этом принц не чувствовал, что может что-то противопоставить ему. Он толком не знал, за что его – совсем еще юнца, трясущегося при виде собственного отца, – можно уважать.

– Я… – Альберт прокашлялся, прочищая горло. – Я хотел поговорить с вами, господин Фалетт, – скороговоркой выдавил он. – Вы не против пройтись?

Юджин смерил его скептическим взглядом.

– А здесь мы поговорить не сможем? Если вернусь к работе, может, и отобью все свои полтора фесо. Хотя это вряд ли, сир, – он произнес последнее слово так ядовито, что Альберт невольно поморщился. – Филли спросит с меня неустойку за отсутствие. Таковы правила, если я не хочу вовсе лишиться работы.

– Но я же заплатил ему! – вскинулся Альберт.

Косой взгляд Фалетта был красноречивее любых возражений, и принц потупился.

– Вы… так мало зарабатываете? – неловко спросил он. – Вы ведь ветеран Войны Королевств. Я думал…

– Ха! – громко хохотнул Юджин. – Это ни о чем не говорит. После войны мало кого наградили воинскими почестями. Уж не в Анкорде точно. Вы об этом разве не слышали?

Альберт надеялся, что Юджин упомянет о своем кузене, который служил в Кровавой Сотне, и на этом можно будет выстроить разговор на интересующую принца тему, но бывший военный – намеренно или нет – промолчал об этом.

– Это нечестно, – буркнул Альберт, толком не зная, высказывает ли мысль о положении ветеранов или сетует на собственную неудачу в диалоге. На его счастье, Юджин воспринял это как сочувствие, а не как эгоизм принца.

– Может, передадите это своему отцу? – хмыкнул он. – Вдруг Рерих одумается и позволит ветеранам вроде меня хотя бы сводить концы с концами?

От колкости его слов Альберта снова передернуло.

– Я боюсь, я бессилен здесь что-либо сделать, господин Фалетт. Мне очень жаль, – виновато произнес он, проглотив опасные заявления о том, что мало в чем разделяет позиции своего отца.

Юджин Фалетт скептически фыркнул.

– Тогда, может, не стоит звать меня «господин» при таком раскладе? Это жгучее лицемерие, не находите, сир?

Все напрасно, – сокрушенно подумал Альберт. – Этот человек не даст мне ничего, кроме яда и обид. Он не захочет со мной говорить.

– Тогда, может и вам стоит отбросить это издевательское «сир»? – с жаром бросил принц. – Видно же, что вы меня ни во что не ставите! Если уж прекратить лицемерить, то обоим!

Слова Альберта прозвучали гораздо громче, чем ему хотелось, и он округлил глаза от ужаса, чувствуя, как снова вспыхивают предательскими красными пятнами едва остывшие щеки. К его удивлению, на Юджина Фалетта его выкрик тоже произвел впечатление. Напряженная скобка между бровей разгладилась, а глаза будто сделались чуть больше, перестав смотреть с прежним презрением. Взгляд ушел в сторону, а левая рука легла на предплечье правой, и Альберт обратил внимание, что это предплечье как-то странно изогнуто: по-видимому, неправильно срослось после травмы.

– И то верно, – едва слышно произнес Юджин Фалетт. – Прости, парень.

Альберта шокировало, как легко этот человек перешел с «вы» и «сир» на «ты» и «парень», однако так было даже лучше. В этих словах мгновенно зазвучала какая-то доселе невиданная искренность, и принц понял, что буквально истосковался по ней. Больше не было «королевского отпрыска». Был только он, Альберт.

– Я ведь… понимаю, что ты не можешь повлиять на решения своего отца. Как и я не мог повлиять на решения своего командира на войне. Я представляю, каково тебе… хотя тебе, наверное, еще сложнее: обязательств море, а привилегий почти нет.

Альберт усмехнулся. Юджин Фалетт донельзя точно передал его ощущения.

– Примерно так и есть, – хмыкнул принц.

Юджин потер больное предплечье и кивнул в сторону дороги.

– Ладно, давай уж пройдемся. Ты, кстати, тоже зови меня просто Юджин и на «ты». А то странно выйдет, что я так фамильярно обращаюсь к принцу, а он передо мной расшаркивается.

Альберту не понравилось, как это прозвучало, но возразить было нечего, и он кивнул.

– Хорошо.

Некоторое время они шли по дороге молча. Когда конь Альберта у коновязи почти скрылся за поворотом, Юджин неловко спросил:

– Гм… так зачем ты приехал? Ты, вроде, хотел о чем-то поговорить.

Альберт пожевал губу. Ему было страшно высказывать свои мысли совершенно незнакомому человеку. Кем он его посчитает? Он ведь только что перестал сравнивать его с куском земли из-под ногтей.

– Вы… то есть, ты… служил в армии Анкорды во время Войны Королевств, ведь так? – неуверенно начал Альберт. – А твой… кузен… Гордон…

Юджин заметно помрачнел.

– Ясно, – буркнул он. – Сплетни о Ста Кострах? Вот, что волнует королевских детишек в эти смутные времена?

Альберт остановился и взмахнул руками.

– Нет! – вспыхнул он. – Меня не костры Колера интересуют! И не сплетни! Мне нужно другое! – И, зажмурившись, Альберт выпалил сплошной скороговоркой, решив, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть вдвое больше: – Ты видел на поле боя Кровавую Сотню? Что ты можешь о ней сказать? Как мой отец реагировал на Мальстена Ормонта? А на Бэстифара шима Мала? Он знал, что они такое? Он обо всем знал, да?

Юджин несколько невыносимо долгих мгновений смотрел на Альберта, нахмурившись.

– Слушай, парень, – серьезно сказал он, – я в эти игры играть не собираюсь. То, что ты сейчас сказал, попахивает государственной изменой, ты в курсе?

Альберт с вызовом посмотрел на собеседника.

– Я в курсе, – тихо произнес он. – И, если хочешь знать, меня за это могут казнить с тем же успехом, что и тебя. Так что я этим разговором рискую не меньше твоего. Даже больше.

Юджин недоверчиво скривился.

– Зачем тебе это? – спросил он.

Альберт сделал шаг к Юджину и заговорщицки произнес:

– Потому что я думаю, что мой отец скоро и так пожелает мне смерти.

– С чего бы ему это делать? Ты его единственный сын.

– Ты слышал пророчество о Последнем Знамении?

Несколько мгновений Юджин изучающе смотрел на него, затем огляделся и кивнул.

– Ладно, парень. Идем, поговорим в более тихом месте. Будь я проклят, но я, кажется, знаю, о чем ты хочешь рассказать. Но рассказывать будешь первым, идет?

Альберт просиял.

– Идет!

***

Грат, Малагория

Двадцать пятый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.

Столица Обители Солнца пребывала в предпраздничном суетливом предвкушении. Это настроение буквально витало в воздухе: темп города стал чуть быстрее, каждая лавка вывешивала на улицу самодельные украшения, приветствовавшие приближение нового года и нового десятилетия.

Мальстена раздирали двойственные чувства: с одной стороны положительный праздничный настрой гратцев поражал и восхищал его, но с другой он не понимал, отчего город готовится к новому году, а не к явно грядущей войне.

Разумеется, он задавал этот вопрос Бэстифару. Но аркал лишь пожимал плечами.

– Мой друг, – снисходительно отвечал он, – к оборонительной войне, как показывает практика, вообще невозможно подготовиться. Она все равно придет внезапно, ударит по самому дорогому, заставит почувствовать себя беспомощным, что бы ты ни делал. А вот к празднику подготовиться можно.

Мальстен не сумел толком ничего возразить ему, чувствуя, что любое парирование в этом случае будет выглядеть как тупое упрямство. Впрочем, аркал и не дал своему гостю времени продумать ответ. Вместо того, он заговорил о новогоднем цирковом представлении, которое должно было быть грандиозным и запоминающимся. И, разумеется, в его понимании, достойно проводить десятилетие и открыть новое могло только представление Мальстена Ормонта.

Мальстен ответил, что подумает над этим. Он поговорил с труппой и Дезмондом, втайне надеясь услышать хоть одно объективное возражение, на которое смог бы сослаться перед Бэстифаром, но услышал лишь, что Ийсара, ссылаясь на плохое самочувствие, отказывается принимать участие в представлении Мальстена. Отказ артистки заставил его чувствовать себя виноватым, но он знал, что для Бэстифара это не станет достойным аргументом для отказа от представления.

Мальстен понятия не имел, почему ищет повод отказаться. Он смотрел на Дезмонда и видел, как тот чувствует себя не у дел, когда речь заходит о любой конкуренции. Как кукловод он действительно не годился Мальстену и в подметки, но до последнего отказывался это принять. А Мальстен до последнего не мог позволить себе претендовать на место, полагавшееся ему по призванию, но отданное другому. Тем не менее, все, с кем он советовался, поддержали идею о том, что новогоднее выступление малагорского цирка, должен ставить именно он. Однако окончательно к этому подтолкнул его разговор с Аэлин.

– Если с помощью этого представления можно было бы выторговать свободу для моего отца… – тихо сказала она.

Мальстен с удивлением осознал, что это почти лишенное надежды высказывание Аэлин стало для него настоящей целью, от которой он не был готов отказываться, хотя мгновение назад – к своему стыду – даже не думал об этом. Мальстен решил поговорить об этом с Бэстифаром. Аркал вовсе не был доволен предложением освободить Грэга Дэвери в обмен на новогоднее представление.

– Послушай, мы поговорим с ним, – заверил Мальстен. – Мы с Аэлин. Мы убедим его, наконец, принять нашу сторону. Если это сделаем мы оба, все получится, Бэс. И… – Мальстен помедлил, – я обещаю предварительно убедиться в чистоте его намерений. Ты знаешь, что я могу это сделать.

Аркал удивленно приподнял бровь.

– Полезешь к нему в сознание? Аэлин это одобрит?

Мальстен опустил голову.

– Ей не обязательно знать об этом, – тихо сказал он.

В тот же день они с Аэлин спустились в подземелье и подошли к нужной камере. С Грэгом Дэвери обращались хорошо – почти как с гостем. С той лишь разницей, что держали в тюремной камере. Вел себя Грэг подчеркнуто официально, и поначалу разговор с посетителями у него не клеился. Он был зол на Мальстена и, похоже, обижен на Аэлин за то, что она так легко приняла сторону Бэстифара шима Мала, несмотря на все ужасы, что он творил.

– Папа, – серьезно обратилась Аэлин, понимая, что без этого разговор так и будет толкаться на мертвой точке, – нам нужно что-то менять. Так не может продолжаться.

– Как? – ядовито спросил Грэг. – Что моя дочь расхаживает по дворцу аркала и водит дружбу с его любовницей, пока меня держат в клетке?

– Да, – серьезно ответила Аэлин. – Так – не может и не должно продолжаться. Я хочу все изменить, но не могу этого сделать, пока не буду уверена, что ты не навредишь Бэстифару.

Грэг скептически приподнял бровь.

– А сколько он вредил мне?

– Но ведь это ты прибыл в Малагорию с целью убить двух иных! Иных, которые вовсе не монстры, папа! Если кому и пора менять взгляды, то тебе…

Мальстен опустил голову.

Прости меня, Грэг, – мысленно сказал он. Черные нити вырвались из его пальцев и аккуратно проникли в сознание охотника. Пока Грэг слушал полную жара тираду дочери, Мальстен медленно и осторожно разрушал закостенелые мысли и связи, которые вспыхивали в его сознании в ответ на слова Аэлин.

– … что в некоторых уголках Арреды водятся поистине опасные существа! А уж что они могут творить с другими!.. Я рассказывала тебе о том, что стало с Филиппом…

Мальстен чувствовал, как каждый нерв, каждый мускул внутри него напрягается от тяжелой кропотливой работы. Сознание людей всегда было для него самым сложным, когда дело касалось контроля. Особенно, если требовалось проникнуть в какие-то давние закостенелые убеждения и осторожно скорректировать их. Создать иллюзию для нескольких людей разом было проще, но индивидуальная работа с сознанием давалась ему куда сложнее.

– … должна заключаться в том, чтобы уничтожать реальных монстров, а не тех, кто просто ищет свое место в мире, как и люди. Мы не можем называть иных монстрами только за то, что они отличаются от нас…

Мальстен понимал, что еще немного, и он выдаст себя – носом пойдет кровь, и Аэлин поймет, что он только что сделал. Нужно было заканчивать быстрее.

– Грядет война, папа, – кивнула Аэлин. – Бенедикт Колер ополчился на Мальстена и готов сделать что угодно, чтобы убить его, даже если это значит пойти войной на целую страну. Он созвал воинов со всего материка, и скоро они нападут. И я собираюсь встать на сторону Бэстифара, папа. Я влюбилась в эти земли и понимаю, что хочу бороться за их свободу. Не понимаю, как ты мог не почувствовать того же, когда прибыл сюда! А ведь именно Бэстифар приложил много усилий, чтобы Малагория стала такой.

Грэг молчал, скованный невидимой силой нитей. Мальстен воскрешал в его памяти красоты малагорских земель и заставлял проникнуться всем, что говорила Аэлин.

Только бы получилось!

– Я знаю, что Бэстифар пытал тебя в камере. – Аэлин покачала головой. – Я не оправдываю то, что он с тобой делал, и никогда этого не оправдаю. Но факт остается фактом: ты явился к нему первый с намерением убить его.

Как создать в сознании охотника прощение к иному?

Мальстен попытался связать снисходительность, которую Грэг испытывал к нему самому, с образом Бэстифара. В голове данталли нарастало давление. Боль расплаты готова была вот-вот атаковать свою жертву.

– Пора прекратить эту вражду, – сказала Аэлин.

– Грэг, – обратился Мальстен, – я пообещал Бэстифару, что мы поговорим с тобой. Чтобы закончить твое пленение, нам нужна твоя помощь. Если ты выразишь готовность помогать нам или хотя бы готовность как можно скорее отбыть из Малагории, мы убедим Бэстифара, что тебя можно выпустить из камеры.

Мальстен попытался уловить мысли охотника через нити, но не сумел поймать, что он думает по этому поводу. Грэг тяжело вздохнул и озвучил свои мысли сам:

– Отбыть? – хмыкнул он. – Зная, что моя дочь собирается воевать за эту страну? – Он перевел пронзительный взгляд на Аэлин и качнул головой. – Айли, я… не могу до конца разделить твою любовь к этим землям, а особенно – твое понимание к Бэстифару шиму Мала. Но, – взгляд переместился на Мальстена, – если Крипп решил так подшутить надо мной и позволил моей единственной дочери влюбиться в данталли и принять сторону аркала, как я могу разрушить ее счастье своими намерениями? Если аркал готов выпустить меня и довериться мне, наверное, я… должен быть сговорчивее.

Мальстен выдохнул и осторожно убрал нити. Боль начала разгораться беспощадным пожаром в его теле, и он стиснул зубы, чтобы не выдать себя ни единым звуком.

Аэлин благодарно улыбнулась и прильнула к прутьям камеры отца.

– Папа! – воскликнула она. – Спасибо! Боги, ты даже не представляешь, как я счастлива это слышать!

Мальстен прикрыл глаза, стараясь выровнять дыхание. Он надеялся, что Аэлин будет говорить с отцом еще достаточно долго, чтобы дать расплате время утихнуть, однако она радостно повернулась к нему и кивнула в сторону лестницы.

– Идем! Нужно поговорить с Бэстифаром как можно скорее!

Не дожидаясь Мальстена, она поспешила прочь из подземелья.

– Гм… спасибо за понимание, Грэг. – Слова данталли прозвучали чуть суше, чем он хотел, но охотник не обратил на это внимания.

– Я делаю это ради дочери, – сказал он. – Не ради аркала, так и знай.

– Знаю, – ответил Мальстен и последовал за Аэлин.

Подниматься по лестнице было сущим мучением, но он попытался не отстать от охотницы, которая взлетела по ступеням почти бегом. Она обернулась уже в коридоре дворца, поняв, что ждать приходится слишком долго.

– Боги, я и не думала, что получится его убедить! Он всегда был так непреклонен в этом вопросе. А уж если говорить о Бэстифаре… – Аэлин осеклась на полуслове и нахмурилась, глядя на данталли. Лицо его было бледнее обычного, а на лбу блестели бисеринки пота. Аэлин качнула головой. – Мальстен?

– Мы еще не закончили дело. – Он попытался изобразить энтузиазм и натянул улыбку. – Нужно еще убедить Бэстифара, что Грэг на нашей стороне.

Голос звучал слишком сдавленно и отрывисто.

Проклятье! – отругал себя он, понимая, что от Аэлин это не ускользнет. Слишком часто она видела его во время расплаты и уже прекрасно умела ее различать.

– Мальстен, что ты сделал? – тихо спросила она, угрожающе сдвинув брови.

– Аэлин…

– Ты заставил его встать на нашу сторону? – Ее голос опустился до шепота.

По-другому было невозможно, – хотел сказать он, но понимал, что вряд ли этот аргумент покажется ей достойным. Больше всего на свете хотелось солгать, но он ненавидел лгать Аэлин. Только не ей.

– Мне меньше всего этого хотелось, – устало ответил Мальстен. – Я ненавижу неволить людей и делаю это только в случае крайней необходимости.

– И сейчас была крайняя необходимость? – Как ни странно, голос Аэлин не звучал осуждающе. Мальстен повернул голову в сторону, но она осторожно прикоснулась к его щеке и нашла его взгляд. – Я лишь хочу понять: неужели другого выхода действительно не было? Мне бы не удалось убедить его… без тебя?

Мальстен прерывисто вздохнул. Расплата начала чуть отступать.

– Ты уверена, что хочешь знать ответ?

– Иначе бы я не спрашивала.

– Нет, – качнул головой Мальстен. – Нет, тебе бы не удалось. Прости.

Аэлин помрачнела и тяжело вздохнула.

– Когда-нибудь ты возненавидишь меня за нити, – невесело усмехнулся Мальстен.

Аэлин передернула плечами.

– В этот раз – вряд ли, – криво ухмыльнулась она. – Я с каждым разом только больше понимаю, насколько ужасающей силой ты наделен. И, пожалуй, стоит благодарить богов за то, что ты не используешь ее при каждом удобном случае.

– Прости меня, – снова опустил голову Мальстен. – Клянусь, если бы был иной выход, я не стал бы этого делать. Я… не хотел, чтобы ты знала. Но я терпеть не могу тебе врать.

Аэлин нервно усмехнулась.

– В этом мне, пожалуй, повезло.

Мальстен все еще не решался на нее посмотреть, и она приблизилась к нему.

– Тебе… уже лучше? – спросила она. – Если я обниму, тебе не будет слишком больно?

В ответ он лишь обнял ее сам, возблагодарив богов за то, что наделили ее таким великодушием.

***

Бухта пустыни Альбьир, Малагория

Тридцатый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.

Шесть сотен воинов Совета Восемнадцати смотрели вслед уходящим кораблям, недавно высадившим их в бухте, за которой начиналась жестокая и опасная пустыня Альбьир. Место, из которого мало кто выбирался живым. Им предстояла одна из самых трудных задач малагорской операции – миновать Край Миражей живыми и подойти к Грату со стороны, с которой Бэстифар шим Мала никак не мог ожидать нападения. Путь до столицы Обители Солнца должен был отнять около восьми дней, и трудно было представить, каково будет провести столько времени под палящим солнцем Альбьир, заставляющим напрочь забыть о холодной промозглой зиме материка.

И все же воины были полны решимости тронуться в путь под руководством великого палача Арреды и его верной устрашающей команды.

В последний день 1489 года, на пороге нового десятилетия малагорская операция вступила в свою активную фазу.

Глава 5. Край миражей

Сельбрун, Крон

Тридцатый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.

Услышав имя того, кто просит об аудиенции, старший жрец Красного Культа Карл Бриггер пришел в искреннее изумление. Этого человека он никак не ожидал увидеть в головном отделении в разгар малагорской операции.

Дверь отворилась, и на пороге появился Киллиан Харт. С момента последней встречи он показался Бриггеру внешне крепче, чему, наверняка, способствовало время, проведенное в компании Бенедикта Колера. Когда молодой жрец приблизился, Бриггер невольно прищурился, рассматривая его глаза – необычайно желтые. Прежде старик ни у кого не видел такого цвета глаз и был уверен, что при первой встрече эта деталь бы от него не укрылась.

– Харт, – кивнул он, всем своим видом показывая, что ждет объяснений.

– Приветствую, жрец Бриггер, – холодно поздоровался Киллиан. Взгляд его желтых глаз прожигал старика насквозь, его так и тянуло спросить, что случилось.

– Признаться, не ожидал тебя здесь увидеть, – сказал, наконец, Бриггер. – Я думал, ты с Бенедиктом, Ренардом и Иммаром.

Киллиан кивнул.

– Я тоже полагал, что буду с ними. Но, видите ли, случилось множество непредвиденных обстоятельств, в свете которых жрец Колер решил, что я не готов к малагорской операции. Он решил оставить меня на материке.

Бриггер приподнял бровь.

– И ты послушался его? Я удивлен: слышал, ты по его наставлению даже тренировку пропустить отказался. С трудом верится, что ты мог так запросто согласиться пропустить малагорскую операцию.

Киллиан понимающе кивнул.

– И я сделал все, чтобы участвовать, жрец Бриггер, – сказал он. – Но Бенедикту удалось меня перехитрить и все равно оставить на материке.

– Как же?

– Уже на трапе корабля он ударил меня по затылку рукоятью меча. Я потерял сознание, а очнулся, когда угнаться за ними не было уже никакой возможности. – Киллиан отчеканил эти слова так, будто заучивал их с момента отплытия кораблей Бенедикта. В какой-то степени так и было: всю дорогу до Крона он продумывал, что скажет жрецу Бриггеру при встрече.

Старик недовольно цокнул языком и покачал головой.

– Ох, Бенедикт, – протянул он. – Его очень трудно… практически невозможно переубедить, если он вбил что-то себе в голову. Увы. Видимо, он по какой-то причине решил, что ты не подходишь, и я не могу ничего предпринять, так что если ты пришел за этим, Харт, то…

– Нет, – перебил Киллиан. – Я пришел не за этим. Не знаю, заметили ли вы, но я несколько изменился с момента нашей последней встречи.

Бриггер кивнул, стараясь не показать, как ему любопытно.

– Ты возмужал, – начал он.

– Я не об этом, – серьезно сказал Киллиан, пронзительно глядя на старика. – Если говорить честно, я не уверен, что меня теперь можно называть человеком.

Бриггер нахмурился, и Киллиан удивительно спокойно рассказал ему свою историю. Он упомянул и то, как болезнь после встречи со спарэгой разыгралась с новой силой, и то, как он еле дотянул до деревни некроманта, и то, как Ланкарт пытался ему помочь, но не мог, пока не испытал на нем концентрированное снадобье, сделанное из хаффрубов.

Бриггер слушал с интересом, изредка качая головой и явно с трудом удерживаясь от восклицания «какой ужас!».

– Отчего же после всего этого Бенедикт решил, что ты не готов? – задумчиво спросил старший жрец. Киллиан предпочел не передавать ему слов Ренарда о том, насколько Бенедикт привязался к нему, чуть ли не вообразив Харта своим сыном.

– Он не дал мне шанса у него спросить. Возможно, это получится сделать, когда Бенедикт вернется из Малагории.

Бриггер вздохнул.

– Возможно, – кивнул он. – Но… зачем ты пришел ко мне, Харт? Чем я-то тебе могу помочь? Я сочувствую тому, что с тобой произошло, но…

– Не отправляйте меня обратно в Олсад! – с жаром воскликнул Киллиан. – Дайте мне возможность обучаться с другими молодыми жрецами здесь, в Кроне. Пожалуйста. – Он призывно посмотрел на Бриггера. – Мне кажется, после всего, через что я прошел, я заслуживаю хотя бы этого.

Карл Бриггер тяжело вздохнул. Несколько мгновений он молчал, глядя на Киллиана, затем кивнул.

– Заслуживаешь, Харт, – сказал он. – Оставайся. Я распоряжусь, чтобы тебе выделили место среди молодых жрецов. Предупреждаю: тебе может быть тяжело, ведь многие уже знают, что ты – ученик Бенедикта.

– С этим я как-нибудь справлюсь, – с мрачной решимостью заявил Киллиан.

***

Грат, Малагория

Первый день Гуэра, год 1490 с.д.п.

Мальстен первым вошел в тронную залу гратского дворца. Аэлин следовала за ним тенью. Бэстифар стоял лицом к балкону, сцепив руки за спиной. Вид у него был задумчивый, странным образом сочетавший в себе мрачную обреченность и будоражащее предвкушение. Услышав, как открылась дверь, он не повернулся и никак не показал, что заметил чужое присутствие.

– Бэс? – окликнул Мальстен. – Ты, кажется, звал.

Аэлин сложила руки на груди и прислонилась к стене, выжидающе уставившись на аркала.

– Что удивительно: он звал нас обоих, а не только тебя.

– Все потому, что поговорить я хотел с вами обоими, – кивнул Бэстифар, продолжая рассматривать Грат, не выходя на балкон и все еще держа руки за спиной. – Преимущественно с Мальстеном, но ты, Аэлин, – он посмотрел на охотницу, – наверняка захотела бы при этом присутствовать.

Мальстен нахмурился, непонимающе качнув головой.

– Бэс, в чем дело? – спросил он.

Аркал повернулся и внимательно посмотрел на друга.

– Мне, пожалуй, нужна твоя помощь. Ты сам недавно говорил со мной о том, как Грат может готовиться к празднику, когда на носу война. – Он дождался, пока оба посетителя нахмурятся, и невольно усмехнулся. – Праздник миновал, пора задуматься о том, что ты сказал. К тому же, Совет Восемнадцати подошел к нашим берегам, и мне нужно оружие, чтобы разобраться с ними.

Мальстен приподнял брови, понимая, к чему он клонит. Аэлин непонимающе посмотрела на него.

– Оружие? – качнула головой она. – Мы, конечно, не отказываемся за тебя воевать, но… чем мы сейчас можем помочь?

Мальстен вздохнул и положил ей руку на плечо.

– Он говорит не совсем об этом оружии, – тихо сказал он. Несколько мгновений Аэлин непонимающе смотрела на него, а затем вдруг округлила глаза от возмущения.

– Нет! – воскликнула она, переводя испепеляющий взгляд на Бэстифара. – Об этом не может быть и речи!

– Поэтому я и подумал, что было бы хуже, если бы мы с Мальстеном решили это без тебя, – примирительно произнес Бэстифар.

– Мальстен не идиот, чтобы соглашаться на такие условия, – решительно заявила Аэлин. – Он ни за что на это не пойдет!

Аркал внимательно посмотрел на данталли.

– Аэлин… – осторожно начал Мальстен.

– Нет, даже не думай! – возмутилась охотница, схватив его за руку. – Ты не можешь согласиться отдать ему расплату, Мальстен, тебе станет намного хуже! Ты представляешь себе, какими будут последствия? Ты не должен усугублять то, насколько она уже сильна.

Мальстен опустил взгляд.

– Аэлин, по договору, на мне лежит ответственность за всю страну. И… я видел, как Бэстифар может с помощью расплаты поставить на колени целую армию. Я понимаю, почему это может стать настоящим оружием против Совета Восемнадцати.

Аэлин покачала головой.

– Боги, Мальстен, ты же это не всерьез? – ужаснулась она.

Бэстифар снисходительно улыбнулся. Поймав на себе осуждающий взгляд охотницы, он поднял руки, словно показывая, что безоружен – хотя в его случае этот жест имел прямо противоположное значение.

– Предупреждая твой следующий обличительный выпад, скажу сразу: я не ради удовлетворения своих прихотей прошу об этом. Если б Малагории не угрожала опасность, я бы не стал.

Аэлин хотела недоверчиво прищуриться, однако вспомнив, как Бэстифар реагировал на расплату Мальстена, чувствуя ее зов даже на расстоянии, прикусила язык и оставила все язвительные замечания при себе. Вместо того она посмотрела на Мальстена.

– Ты… как ты это выдержишь потом?

Мальстен ободряюще положил ей руку на плечо.

– Все будет хорошо, – улыбнулся он, затем решительно посмотрел на Бэстифара и кивнул. – Я тебя понял. Ты хочешь, чтобы я сделал это прямо сейчас?

– Если тебя не затруднит. – Он перевел взгляд на Аэлин. – И если между вами из-за этого не возникнет проблем. Если вам нужно время, то…

– Нет, – покачал головой Мальстен, переглянувшись с Аэлин. Она явно была не в восторге от того, что ему предстояло сделать, но понимала, что, похоже, без этого не обойтись. Убрав руку с плеча Аэлин, Мальстен кивнул ей и прошел мимо Бэстифара на балкон.