Текст книги "Обитель Солнца (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Она надеялась, что сейчас он ей все объяснит, однако на смену надежде пришло разочарование: обернувшись, Кара увидела перед собой не Бэстифара, а командира гратских кхалагари Отара Парса.

– Не помешал? – серьезно спросил он. – Я стучал, но ты не открывала.

Кара постаралась ничем не выдать своего разочарования.

– Те, кому очень нужно, все равно войдут, – пожала плечами она. – Так… чем могу быть полезна, командир?

Парс шагнул вперед. Кара сдержала желание отступить: ей вспомнился день, когда Дезмонд, вообразив, будто она питает к нему чувства, пришел в ее покои и попытался поцеловать ее.

– Нужна твоя помощь, – тихо произнес Парс. Он вел себя так, словно боялся, что их подслушивают.

– Помощь… в чем? – нахмурилась Кара, тоже невольно начав говорить тише. – Не припомню, чтобы хоть раз за все время моего пребывания здесь могла тебе пригодиться.

Парс кивнул.

– Мне нужна помощь человека, преданного Его Величеству не меньше, чем я сам. С особыми знаниями.

– Это какими, позволь полюбопытствовать?

– Яды.

Кара осталась внешне невозмутимой, но ей показалось, что в груди у нее что-то оборвалось. Она помнила каждое слово из книг по ядам, которые читала, чтобы отравить своего отца. Но с момента, как она поселилась в гратском дворце, ей ни разу не приходилось вновь применять эти знания.

– Яды? – переспросила она.

– Не надо, – строго предупредил Парс, сделав шаг к ней. – Не притворяйся, что ничего о них не знаешь. Нам обоим известно, что это не так. – Он подождал ответа, но, когда его не последовало, сделал еще один шаг к ней и полушепотом произнес: – Тебе ведь уже приходилось применять яд. Именно этот поступок изменил твою жизнь.

На этот раз Кара не смогла сохранить непроницаемое лицо. Взгляд ее сделался злым, словно у змеи, почуявшей посягательство на свою безопасность.

– Мне кажется, ты меня с кем-то путаешь, Отар.

Взгляд Парса мог прожечь Кару насквозь.

– От кого угодно ожидал попытки сделать из меня идиота, но не от тебя. Я кхалагари. – Он качнул головой. – Неужели ты думаешь, что я не задействовал все свои связи, чтобы разузнать, кто ты такая, когда ты только переступила порог дворца?

Кара прерывисто вздохнула.

– Ту девушку… стерли с лица Малагории. – Она с отвращением почувствовала, что голос ее предательски подрагивает.

– Но знаний твоих никто не стирал. Помоги мне, Кара. Ради Его Величества.

Несколько мгновений прошло в напряженном молчании. Затем:

– Бэстифар знает? – тихо спросила она.

– Нет, – ответил Парс. Казалось, этот вопрос изумил его своей глупостью. – Его Величеству не обязательно знать всего. А мне – обязательно.

Каре не понравилось, как это прозвучало. Когда Бэстифар разъяснил ей свой план касательно Отара Парса, она сочла его чересчур жестоким. Было бы несправедливо, если бы столь преданный воин поплатился жизнью за попытку спасти малагорского царя. Однако теперь Кара подумала, что его преданность граничит с фанатизмом, невольно навевающим мысль о Бенедикте Колере.

– Ясно, – коротко отозвалась она. – Значит ли это, что, если я откажусь, ты заставишь меня с помощью шантажа?

– Не путай меня с кукловодом. – Парс буквально выплюнул последнее слово с нотками отвращения в голосе. Сердце Кары замерло.

Он ведь не может знать и об этом? Или может?

С каждым ударом сердца этот человек казался ей все опаснее, и она удивлялась, как могла не чувствовать этой опасности все пятнадцать лет.

– Значит… не станешь?

– Я лишь пойму, что безопасность Его Величества волнует тебя куда меньше, чем меня. И не смогу доверять тебе, как прежде.

Кара вздохнула.

– Ладно, тебе нужен яд, – заключила она. – Какой и для чего? Начнем с этого.

Парс кивнул.

– Я думаю, ты и сама догадываешься. Ты ведь была с нами, когда Его Величество отдал мне тот приказ.

Кара почувствовала, как у нее холодеют кончики пальцев. Она безошибочно предположила с самого начала, зачем ему мог понадобиться яд, но готова была взмолиться всем богам Арреды, чтобы это оказалось ошибкой.

– Мальстен Ормонт, – выдохнула она.

– Я знаю, как хорошо обучены мои люди, – с тоской сказал Отар Парс, не сочтя нужным подтверждать или опровергать версию Кары. – Однако существо, с которым нам предстоит столкнуться… – он чуть помедлил. – Ты сама знаешь, на что он способен. Мои люди должны будут действовать наверняка. И я хочу увеличить шансы исполнить приказ Его Величества, даже если это будет стоить нам жизней. – Парс внушительно посмотрел на нее. – Великий Мала свидетель, наш царь еще никогда не принимал более верного решения, чем устранить эту тварь.

Кара сглотнула тяжелый ком, подступивший к горлу.

– Ты так и не сказал, какой яд тебе нужен.

– В этом я могу положиться на тебя. Ты знаешь, что может понадобиться для такого существа. Мне нужно, чтобы этот яд убил его, даже если стрела едва прочертит по нему полосу. Нечто, быстро попадающее в кровь. Ты знаешь такие яды?

Кара сдержалась, чтобы не поежиться. Она знала, каковы настоящие планы Бэстифара, и сейчас полностью разделяла их, потому что фанатичность командира кхалагари пугала ее. Вдобавок она понимала, что разговаривает с человеком, держащим по всей Малагории – если не по всей Арреде – крупную шпионскую сеть. Если Кара назовет ему слабо действующий яд, который не очень навредит Мальстену а, скажем, на некоторое время и не сразу парализует его, не будет ли это проваленной проверкой на доверие?

Кара понимала, что не имеет права позволить Парсу что-то заподозрить.

– Знаю, – сказала она. Парс уставился на нее с ожиданием, и она продолжила: – В пустыне Альбьир растет один неприхотливый цветок, выделяющий на солнце ядовитую кислоту. В дикой природе она убивает жертву почти мгновенно, но при правильном приготовлении может подействовать не сразу. – Парс нахмурился, но Кара покачала головой, поспешив успокоить его. – Если Мальстен сразу почувствует яд после ранения, он может стать еще более смертоносным врагом и причинить вред не только кхалагари, но и мирным гратцам. Не думаю, что Бэстифар одобрил бы это. – Она кивнула в подтверждение своих слов. – В конце концов, яд ведь будет нужен на случай, если вам удастся лишь ранить его, а не убить. А ты сам сказал, что твои люди прекрасно подготовлены. Скорее всего, кислота пустынного цветка попадет уже в мертвое тело Мальстена. Если же у вас получится только ранить его, он начнет чувствовать спазмы, которые, в конце концов, перекроют ему дыхательные пути, уже после вашей схватки.

– И насколько позже может наступить это «после»? – нахмурился Парс.

– Минут двадцать. Может, двадцать пять. Точно сказать сложно, на каждый организм пустынный цветок действует по-своему. Так или иначе, вряд ли он сможет кому-то навредить – раненый и отравленный.

Парс неуверенно передернул плечами.

– У тебя есть этот яд?

– Я знаю, как его можно достать. И я это сделаю, мне нужен всего день.

– Поторопись. По моим сведениям, Ормонт уже прибыл в Адес и на рассвете выдвинулся в сторону Грата. У тебя есть день, но не больше. Я зайду к тебе завтра на закате.

Кара посмотрела ему в спину, пока он шел к двери. Казалось, в его теле напряжена каждая мышца.

– Отар! – позвала она. Он обернулся. – Ты клянешься, что не станешь ничего говорить Бэстифару?

Он криво усмехнулся и кивнул.

– Даю тебе слово кхалагари.

Пока шаги Парса отдалялись и исчезали в коридоре, Кара стояла, прислушиваясь к бешеному стуку собственного сердца.

Вот я же знала, что все это может плохо кончиться! Ты заигрался, Бэстифар, и теперь можешь действительно добиться смерти Мальстена.

Тяжело вздохнув, Кара осторожно подобралась к двери. Ее не покидало чувство, что люди Парса могут следить за ней, и она внимательно осмотрелась.

Никого.

Не дури, – отругала себя Кара. – Самое страшное, что может случиться, это разоблачение твоей истории. А это, если вдуматься, неприятно, но не смертельно. Не будь трусихой! Никогда не была…

Едва не зашипев от злости, Кара мерным шагом, чтобы не вызывать подозрений быстрой ходьбой, направилась к Бэстифару. В царских покоях было пусто. Кара сначала подумала подождать его здесь, но рассудила, что дело не терпит отлагательств.

Чтоб тебя! И куда ты запропастился, когда ты нужен? – негодовала она про себя.

В подземелье у Грэга Бэстифара тоже не было. И даже в цирке его не оказалось.

Каре удалось наткнуться на аркала в компании циркового распорядителя Левента по дороге от шатра к дворцу. Лицо Бэстифара было беззаботным и излучало веселье. Кара слегка нахмурилась: похоже, их небольшую размолвку он переживал куда легче, чем она.

– … но это должен быть гарантированный результат, понимаешь? – науськивающим голосом вещал он, обнимая Левента за плечо. Тот выглядел слегка растерянным и явно обдумывал сложную задачу.

– Бэстифар! – требовательно окликнула Кара, замерев прямо напротив него.

Аркал остановился. Казалось, он лишь в последний момент заметил ее.

– Кара, – осклабился он. – Выглядишь… непривычно запыхавшейся. Не помню, когда последний раз тебя такой видел. Лет…

– Мне не до твоих колкостей, – бросила Кара, испепеляющим взглядом уставившись на него. – Надо поговорить. Сейчас.

– Уверен, все вопросы, которыми ты можешь быть обременена в этом дворце, могут подождать, пока я освобожусь, – нарочито вежливо отозвался он. В глазах его мелькало непривычно капризное выражение, больно кольнувшее Кару. Однако ей не впервой было полностью отрешаться от своих чувств.

– Этот вопрос – не может, – холодно ответила она.

– Что ж, говори. Дольше будем припираться, – пожал плечами Бэстифар.

– Нужно поговорить наедине.

Левент неуютно переступил с ноги на ногу.

– Мой царь, я, пожалуй…

– Нет, останься, – с обезоруживающей улыбкой протянул Бэстифар. – Она умеет внушить ужас, мой друг, но на поверку все оказывается не так уж и страшно.

Кара вновь проигнорировала его колкость.

– Это касается цирка, – тихо произнесла она.

– Тогда Левенту тем более следует задержаться, – кивнул аркал.

– А в основном это касается некоторых кхалагари, – она сделала особенный нажим на последнее слово, – которых ты хочешь задействовать в своем представлении. О, Левенту действительно стоит это послушать, ведь оно состоится в самое ближайшее время!

Вторя Бэстифару, Кара изобразила на лице обворожительно дружественную улыбку.

– Кхалагари? – удивленно переспросил Левент.

Лицо Бэстифара, напротив, помрачнело. Он нахмурился и небрежно похлопал циркового распорядителя по плечу.

– Мой друг, пожалуй, тебе все же стоит уйти.

– Ты уверен? – улыбнулась Кара, не удержав внутри бушующую злость. Настал черед Бэстифара обжигающе глядеть на нее. Как ни странно, Кара вмиг ощутила, что перестаралась.

– Левент, – холодно обратился аркал, угрожающе медленно убрав руку с его плеча. – Скройся, будь так добр.

Дважды повторять не пришлось. Левент ретировался в ту же минуту. Бэстифар замер напротив Кары, сложив руки на груди. Взгляд его по-прежнему был строгим.

– И зачем тебе понадобилась эта сцена? – холодно спросил он.

– Плачу тебе твоей же монетой, – хмыкнула Кара. – Мог бы этого избежать, если б захотел. Не припомню, чтобы дергала тебя попусту.

Бэстифар напряг губы, словно хотел спросить: «Тебе напомнить?», однако – на радость Каре – промолчал. Он несколько мгновений смотрел на нее, почти не мигая, затем вздохнул.

– Ладно, давай к делу. Что насчет кхалагари?

Подавив неприятные чувства, что заворочались в душе, Кара тихо заговорила:

– Мне кажется, один из них – думаю, ты знаешь, кто – слишком серьезно подошел к этому вопросу. Он хочет отравить стрелы, которыми будет стрелять в Мальстена. Чтобы наверняка его уничтожить, даже если все кхалагари, занятые в этой операции, погибнут от его руки.

Кара ожидала, что Бэстифар хоть немного испугается. Если это и произошло, своим видом он этого не показал. Выражение его лица несколько мгновений и вовсе не менялось, однако затем губы его исказились в недоброй кривой улыбке.

– И это все?

Кара едва не ахнула.

– Ты меня вообще слушал? Ты хоть понимаешь, какую опасную игру затеял? Весь твой план, всё, ради чего ты старался, может попросту погибнуть! Неужели тебя это не волнует?

– Ты всегда плохо знала Мальстена, не так ли? – спросил он. Снисходительность, прозвучавшая в его голосе, заставила Кару вскипеть. – Отар, выходит, знает его лучше.

– Отар, – прошипела она, – может его убить.

– Если ты думаешь, что кхалагари сумеют его хотя бы зацепить, ты глубоко заблуждаешься, – усмехнулся он. – Мальстен не дурак, он будет начеку. Он ждет этой засады, я знаю его мнительность. А Отар слишком его ненавидит, и это затуманивает ему взор.

– Ты ошибаешься, Бэстифар, – холодно произнесла Кара.

– Я никогда не слыл глупцом, знаешь ли.

– И умнейшие люди могут ошибаться. – Кара покачала головой. – Тебе может дорого выйти твой просчет, помяни мое слово.

– В прежние времена на материке гонцу, принесшему дурную весть, отрубали голову, – осклабился аркал. Рука его несколько раз сжалась в кулак и снова разжалась. Кара скорбно посмотрела на него.

– Что ж… – Она вздернула подбородок. – Мое дело предупредить. Ты царь. Поступишь, как считаешь нужным.

– Всенепременно, – нарочито дружественно улыбнулся Бэстифар. – А теперь, если «срочных дел» у тебя не осталось, – его голос сделался необычайно ядовитым, – прошу извинить. Мне еще Левенту теперь растолковывать, что никаких кхалагари в новом представлении Дезмонда не планируется. Впрочем, я искренне надеюсь, что скоро цирк снова перейдет в руки другого данталли.

Кара ничего не сказала, и Бэстифар, миновав ее, направился к шатру цирка. Выждав несколько мгновений, она повернулась и проследила за его удаляющейся фигурой. Он и не подумал взглянуть на нее.

С тяжелым сердцем Кара направилась обратно во дворец. Ей предстояло выполнить обещание, данное Отару Парсу. И она молила богов, чтобы привести этот план в действие ему не удалось.

Глава 2. Добро пожаловать домой

Окрестности Леддера, Нельн

Тридцатый день Мезона, год 1489 с.д.п.

В небольшом перелеске на самом подступе к Леддеру царило небывалое для этих мест оживление. Вдали от основного тракта в условленном месте собралось около сотни человек. Каждый из них был облачен в свой лучший доспех, и каждый осматривал других собравшихся, оценивая по обмундированию положение своих будущих союзников.

Среди собравшихся было всего несколько бывалых воинов, годы жизни которых перешли рубеж четвертого десятка. Их доспехи – пусть и сделанные когда-то на совесть – отличались потертостями, от них веяло духом миновавшей Войны Королевств, отпустившей материк из своей стальной кровавой хватки всего шесть лет назад.

На флагах и нашивках можно было разглядеть гербы двух государств – Карринга и Анкорды. Среди анкордских воинов было куда больше ветеранов войны, и каждый втайне радовался, что в этом перелеске к ним не присоединялись кронцы и гинтарийцы. Пожар битвы при дэ’Вере давно утих, однако неприязнь, сохранившаяся у всего королевства Анкорда к воинам Крона и Гинтары, давала о себе знать. Те бойцы, что прошли роковую битву при дэ’Вере – где выяснилось, что командир кровавой сотни был демоном-кукольником – не представляли себе, каково им будет сражаться плечом к плечу с давними врагами. Особенно под предводительством Бенедикта Колера, который и военного дела-то не знал.

Анкордцы не разделяли того воодушевления, с которым Рерих VII призывал их отправиться в Малагорию. История Ста Костров, что распалил Бенедикт Колер на их родной земле, все еще трепетала в сердцах воинов. Они сражались с Кровавой Сотней в одной армии. Вероломное проникновение данталли в ряды их войска стало пятном на общей репутации. А в особенности – пятном на репутации анкордского короля: хотя тот и выглядел ошеломленным этой новостью, многие солдаты не верили, что Рерих VII ничего не знал о Мальстене Ормонте, когда принимал его в ряды своих бойцов.

Солдаты Карринга – все, как один, не нюхавшие пороху новички – пребывали в приятном, приподнятом настроении. Их энергичный командир раздавал указания, и лагерь постепенно вырастал в перелеске, оставляя анкордцам все меньше удобных мест для размещения.

Некоторые солдаты соседних королевств вступали в короткие разговоры о предстоящей операции. Ветераны негодовали, что прибыли к Леддеру раньше других и им придется довольно долго ждать подкрепления, которое уже стягивалось со всей Арреды. Многим новичкам было невдомек, что часть их будущих соратников в малагорской операции – каторжники, которых обязали принять участие в авантюре Колера, заняв место ценных солдат и рыцарей высокого положения, которых правителям не хотелось посылать в этот сомнительный бой. Ветераны же понимали это. Знали они и то, что если среди подкрепления и будут другие бывалые воины, это говорит лишь об их не самом выгодном положении в родной стране.

В лагере царила смесь противоборствующих настроений: упадок и воодушевление. И те, кто уже прошел через горн Войны Королевств, не могли вспомнить, случалось ли им прежде столь явно ощущать себя пушечным мясом.

***

Тинай, Малагория

Тридцатый день Мезона, год 1489 с.д.п.

За все время, что Мальстену довелось жить в Малагории, он приметил одну кичливую особенность этой страны: любой, даже самый замшелый трактир или постоялый двор обязательно содержал в своем названии слово «золотой». «Золотая корона», «Золотой телец», «Горное Золото» – даже в более бедных районах Адеса все трактиры были «Золотыми». В Грате разнообразия в названиях было больше, однако и там многие заведения следовали своей золотой традиции.

Уходя все дальше от порта, Мальстен и Аэлин приметили трактир «Золотой Двор» и, выбившись из сил после изнурительной пешей прогулки, решили остановить на нем свой выбор.

Как ни странно, малагорские трактиры и постоялые дворы обходились со своими постояльцами гораздо ласковее, чем на материке. На другом берегу Большого моря нередки были ситуации, когда хмурый хозяин мог сказать: «Клопов у нас немного, скажите спасибо и на том», после чего ожидал за скудный ужин и обшарпанную комнату излишне щедрой платы и, почти не скрывая, закатывал глаза, если путники просили приготовить им ванну или хотя бы таз горячей воды.

Мальстен невольно вспомнил трактир в Кальтце, где они с Бэстифаром остановились сразу после побега из дэ’Вера. Разумеется, Бэстифар произвел неизгладимое впечатление, соря деньгами и соответствуя образу разбалованного царского сынка. Но Мальстен понимал, что и без столь суровой переплаты и даже без применения устрашающего красного сияния аркал умел заставить обслугу обходиться с ним, как с царем. Наверное, сказывались малагорские привычки. Бэстифар знал, что в любом трактире Обители Солнца с ним будут обращаться, как с царской особой, и ждал того же на материке. Ожидания его были настолько естественны, что полностью обезоруживали трактирщиков за Большим морем.

Открыв дверь «Золотого Двора», Мальстен приготовился к неприятной беседе, однако едва завидев новых постояльцев, трактирщик расплылся в чарующе приветливой улыбке и пригласил путников сразу присесть.

Едва услышав, что им нужна комната, улыбчивый черноволосый малагорец по имени Тамир, в уголках карих глаз которого залегли сети маленьких морщинок, сам помчался за дверь, что располагалась за стойкой, и вынес оттуда тарелку преступно вкусно пахнущих лепешек, тут же поставив угощение перед путниками.

– Это приветствие от нашего заведения, – кивнул он. – Мы делаем лепешки для храма Великого Мала в Адесе. – Он с гордостью приподнял подбородок и на миг соединил подушечки пальцев, тут же опустив руки на массивную столешницу. – Много остается, и мы угощаем ими наших гостей. Так что берите, не стесняйтесь. – Тамир многозначительно улыбнулся. – Люди с материка часто не решаются брать угощения, даже если сильно голодны. Я слышал, за Большим морем дармовые угощения – редкость.

Тамир был разговорчив и, похоже, внимательно следил за тем, интересно ли путникам его слушать. Мальстен и Аэлин слушали с интересом, поэтому Тамир продолжал рассказывать. Он поведал, что за зданием трактира есть бани к услугам гостей, а в комнату всегда можно попросить горячую воду к любому часу. В цену за комнату – пусть она была и выше, чем в среднем трактире на материке – входили завтрак и ужин. Лепешки можно было отведать бесплатно и даже попросить их с собой.

На вопрос, можно ли поблизости приобрести более подходящую для путешествия по Малагории одежду – Аэлин сказала, что всю жизнь мечтала одеваться, как местные жительницы, – Тамир заверил, что скажет, как добраться до самых лучших лавок, где торгуют одеждой по ценам, не завышенным для приезжих. Желание Аэлин чтить малагорские традиции пришлось ему по духу.

За комнату со всеми сопутствующими условиями Мальстен и Аэлин заплатили пол-афы. Учитывая сегодняшний выигрыш в наперстки, эта сумма даже не показалась им слишком большой.

Пару часов они позволили себе отдохнуть и восстановить силы. После долгого плавания на «Золотом Луче» оба втайне мечтали не вставать с кровати сутки. Однако на такую роскошь рассчитывать не приходилось.

Посетив баню, сбрив наросшую за время плавания бороду и вымывшись, Мальстен дождался Аэлин, и, отужинав, они отправились по указке Тамира в лавку с одеждой. Аэлин облачилась в темно-серый, расшитый золотистыми узорами костюм для путешествий, состоящий из удобных хлопковых шаровар и длинной туники с широким кожаным поясом. Порядком изношенные сапоги пришлось также заменить на облегченные, из кожи пустынной ящерицы, которые сели точно по ноге и даже не нуждались в разнашивании.

Мальстен не изменил своему консервативному вкусу и разжился двумя рубахами, максимально приближенными по стилю к тем, что носят на материке, и запасными штанами. Торговец расстроился, не сумев убедить Мальстена и его спутницу надеть что-то национальной красной расцветки, однако ни одного осуждающего слова дорогим покупателям бросить не посмел. Вдобавок обворожительная улыбка Аэлин окончательно растопила лед его легкой грусти, и торговец пожелал путникам удачной дороги, рассказав кратчайший и наиболее комфортный путь до Тиная.

Тинай был очередным портовым городом – с той лишь разницей, что порт был речным, рассчитанным на небольшие суда. Прежде они доставляли в основном посылки и послания, однако с развитием гратского цирка стали все чаще возить пассажиров. Из Тиная до Грата можно было добраться за полдня.

Торговец посоветовал Аэлин и Мальстену не садиться на утренние и дневные лодки, потому что их капитаны всегда брали большую плату. Ночные же лодки шли медленнее, однако предлагали насладиться видами таинственных малагорских городов, включая Грат, освещенный ночами столь ярко, что создавал атмосферу древней сказки.

Приезжающие с материка не очень любили ночные плавания: прибывая в Грат после бессонной ночи – спальные места для пассажиров на небольших судах отсутствовали – они не желали выискивать подолгу открытый трактир или постоялый двор по сходной цене. Те заведения, что открывали двери для ночных постояльцев, разумеется, брали втридорога.

– Поэтому, если вас не смущает бессонная ночь и возможность погулять по Грату, пока не рассвело… – развел руками торговец и тут же вновь продолжил расписывать прелести и красоты ночных лодочных маршрутов.

Посоветовавшись, Мальстен и Аэлин решили внять уговорам торговца и отправиться в Грат на ночной лодке, поэтому на тридцатый день Мезона позволили себе встать поздно и двинуться в сторону Тиная, лишь когда солнце ушло из зенита и начало постепенно клониться к горизонту.

На контрасте с пестрым и разномастным Адесом Тинай был сплошным зеленым садом: причудливые деревья, коих не сыщешь на материке, изобиловали зеленью даже поздней осенью. Малагория была довольно жаркой страной. Древние легенды гласили, что Великий Мала поместил под Малагорией свой дворец, и его жар до сих пор согревает Обитель Солнца.

Среди местных жителей Тинай был знаменит тремя теплыми озерами – настолько небольшими, что на международные карты их, повинуясь желаниям местных жителей, не наносили. Однако каждый гость Малагории выслушивал множество красивых историй об этих озерах и, разумеется, стремился провести хоть день на их берегах в дорогих, но чрезвычайно приветливых трактирах.

Мальстена и Аэлин озера не интересовали. Шесть лет назад, когда Бэстифар привез своего упрямого друга в Малагорию, он по секрету сказал ему, что теплые озера ничем не примечательны.

Обычная большая ванна, – пренебрежительно сказал он тогда. – Но их представляют чудом природы, и сюда съезжаются тысячи заинтересованных. А потом ты спрашиваешь, не сильно ли обеднела моя страна после тех тайников, что я заложил по дороге. Вот и ответ, мой друг: не сильно.

Дома в Тинае редко достигали в высоту больше четырех этажей. В Адесе было много более высоких зданий, как и в Грате.

Проходя по мирному и – по сравнению с Адесом – тихому городку, Мальстен испытал невольный приступ щемящей тоски. Что-то в самобытности каждого города Обители Солнца нещадно сжимало оба его сердца, словно демонстрируя ему нечто, что он любил и потерял. Что он предал.

Аэлин его тоски не замечала, любуясь красотами окружающих пейзажей и стараясь запомнить все вокруг. Похоже, Малагория вызывала у нее искренний восторг. Вскоре Мальстен понял, что не ошибся в этом предположении, когда Аэлин поделилась с ним своим впечатлением:

– Эта страна… она дышит. И кажется, что у нее бьется сердце. Клянусь всеми богами Арреды, на материке я такого не встречала! По сравнению с Малагорией любое королевство материка кажется каменным.

Мальстен хорошо понимал, о чем она говорит. Малагория была живой. Иногда даже слишком.

– Я тоже не встречал подобного больше нигде, – спокойно отозвался Мальстен.

– Знаю, тебя это, должно быть, не так впечатляет, – усмехнулась Аэлин. – Ты жил здесь и, наверное, привык…

– К чему-то живому рядом с собой не так просто выработать привычку, как может показаться. Всё, в чем есть жизнь, никогда не потеряет способность удивить тебя. В Грате иногда кажется, что переулки могут перемещаться относительно друг друга. Хотя на деле это, конечно, не так… – Он вдруг осекся на полуслове, понимая, что не хочет расписывать прелести малагорской столицы. – Впрочем, скоро сама все увидишь.

Аэлин нахмурилась и положила руку ему на плечо, продолжая идти рядом.

– Мальстен, – обратилась она, – я представляю, как сложно тебе было вернуться сюда. Я испытывала ту же тоску при одной мысли о дэ‘Вере.

– Все нормально, – постарался улыбнуться он. Вышло натянуто. – Главная наша задача в Грате – вызволить Грэга.

Аэлин закусила губу, понимая, что они ни разу не обсуждали дальнейший план действий. Мальстен не раз говорил, что теперь, когда их разыскивает Культ по всему материку, Малагория стала бы для них лучшим убежищем. Но если в непостижимом уме Бэстифара зреет лишь план о кровавой расправе над беглецом, приправленный свойственной ему театральностью, сыскать здесь убежище не выйдет.

Раздираемые сомнениями и противоречиями, данталли и охотница вплотную подошли к порту на реке Видас. Солнце успело склониться к закату, и вскоре их ожидало речное путешествие впотьмах, которое должно было в предрассветный час доставить их в сердце Обители Солнца.

***

Грат, Малагория

Тридцатый день Мезона, год 1489 с.д.п.

Кара тенью прошмыгнула обратно во дворец, когда гратские факелы начали вспыхивать на каждой улице, огни масляных ламп под разноцветными стеклами показались на Рыночной площади, а мрак бессильно обступил никогда не засыпающий город.

Кара любила внимание к своей персоне, однако при необходимости она могла стать совершенно незаметной. Навык не оставил ее с годами и моментально воскрес по первому же требованию. Под покровом вечера она проникла во дворец и прошла через самые безлюдные и запутанные его коридоры, добравшись до своих покоев длинным обходным путем. В руках она сжимала два пузырька, закупоренных небольшими пробками. Оба Кара приобрела сегодня на базаре вместе с нужными ингредиентами. Она нарочно обошла несколько лотков, чтобы нельзя было точно сказать, для чего ей требуется вся эта смесь.

Возможно, Отар Парс и ошибся, решив довериться ей, однако в одном он оказался прав: Кара прекрасно помнила, как работать с ядами, и убедилась в этом на практике, когда после базара нашла уединенный уголок в общественном парке и занялась приготовлениями. Отчего-то ей совершенно не хотелось исполнять просьбу Парса во дворце. Одна мысль об этом была ей противна, хотя дворец предоставлял куда больше удобств для этих манипуляций.

Когда все было готово, Кара с тяжким сердцем пронесла свою ношу по безлюдным коридорам, а затем поставила ее на столик. Яд и противоядие. Средство для исполнения плана Отара Парса и средство, чтобы все исправить в случае, если Парс своего добьется.

Задумавшись, один пузырек Кара тут же убрала в один из сундуков с одеждой. Знать о противоядии Парсу совсем не нужно. К тому же, о нем уговора не было.

Едва Кара выпрямилась и вернулась к столу, дверь в ее покои вновь открылась. На этот раз командир малагорских кхалагари стучать не стал. Кара вздрогнула, как вор, которого едва не поймали за руку, и повернулась к посетителю, изобразив на лице привычное безразличие, однако кровь предательски прилила к щекам.

– Как обещал, я пришел после заката, – сообщил Парс, не здороваясь. Он прищурился и изучающе посмотрел на Кару. – У тебя такой вид, будто тебе пришлось сюда бежать.

Кара недовольно нахмурилась.

– Мой вид – не твоя забота, – бросила она. – Я только что вернулась, к твоему сведению.

– Ты добыла то, что я просил?

– Добыла, – передразнила Кара, презрительно фыркнув. – Добывала я только ингредиенты. В таких делах нельзя доверяться другим. Пропорции яда должны быть хорошо выверены, ошибок допускать нельзя. Так что я сделала его сама. – Она качнула бедром и отошла в сторону, продемонстрировав стоящий на столе пузырек.

Глаза Парса сверкнули. Он протянул руки к яду и с вожделением повертел его в руках. Затем недовольно покривился.

– Маловато…

– Сколько есть, – развела руками Кара. – Пустынный цветок не так-то просто достать, не привлекая внимания. Если тебе нужно больше, мог бы найти ингредиенты сам. К тому же, – она хмыкнула, – неужели ты настолько не уверен в силах своих людей?

Бэстифар при этом считает, что вы и выстрелить не успеете, – не с меньшим раздражением подумала Кара, но говорить этого вслух не стала.

Парс всерьез задумался над услышанным и потер бородатый подбородок.

– Нет. Нет, я в них уверен. Этого должно хватить, – заключил он. В голосе его такой непоколебимой уверенности не сквозило, но Кара предпочла этого не замечать.

– Будьте осторожнее, когда будете смачивать стрелы. Если на руках есть мелкие ранки, и яд в них попадет, будут последствия. Вряд ли смертельные при столь небольшом контакте, но все же лучше тебе об этом знать.