Текст книги "Святоши «Синдиката» (ЛП)"
Автор книги: Натали Николь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
Бетани
Закончив завтрак в тишине, мы все перешли в гостиную. Я сижу с одной стороны огромного U-образного дивана, когда Деклан решает, что он еще не закончил с моей задницей. Он быстро усаживает меня к себе на колени, а Джованни пересаживается с правой стороны и пристраивает меня так, что я прислоняюсь к Деклану, положив ноги на колени его друга. Синклер сидит в середине дивана, но недалеко от всех нас.
Вот же, прилипли как банные листы к заднице. Бессмыслица какая-то, но я не собираюсь жаловаться, видя, как Джованни начинает растирать мои ноги, а Деклан нежно поглаживает мою спину, осторожно, стараясь не задеть царапины.
– Итак… что бы вы, парни, хотели узнать? – наконец спрашиваю я, чтобы нарушить неловкое молчание.
– Все, – требует Синклер, отчего я закатываю глаза. – Осторожнее с этим закатыванием глаз, котенок, пока я здесь.
– Господи, Син, ты можешь остыть на пару секунд? – спросил Джованни, затем повернулся ко мне. – Как насчет того, чтобы рассказать нам о твоем поступлении в университет и о том, через что ты прошла, Tesoro.
Я улыбаюсь. – Спасибо, что ты такой милый, Джованни. По крайней мере, у одного из вас есть манеры. Он улыбается в ответ и продолжает растирать мои ноги, что доставляет мне райское наслаждение.
– Поцелуй меня в зад, – ворчит Синклер, но я игнорирую его.
– Честно говоря, я вообще не планировала сюда поступать. Я копила деньги и заполняла анкету на получение стипендии для одного из муниципальных колледжей в Лос-Анджелесе. Одна из девушек, где я жила, увидела где-то объявление и рассказала мне о конкурсе эссе, который они проводят для людей, оказавшихся в сложной ситуации. Я отнеслась к этому скептически, но она подкупила меня своими знаменитыми тамале и пригрозила, что больше никогда не будет их готовить, если я не подам заявление. Так что я ворчала по этому поводу несколько дней и, наконец, в последнюю минуту отправила эссе. – Я замолкаю и
делаю глоток кофе, прежде чем продолжить: – Каким-то образом оно было принято, и я получила полную стипендию на обучение, учебники, комнату и базовый план питания. Три месяца спустя я пришла на вводный курс и была в полном восторге, но быстро поняла, что все не так уж и здорово. Меня и девять других победителей не допустили к основной программе. Нам дали карту кампуса, сказали заявить о своей специализации и составить расписание занятий, но нам не гарантировали их получение, так как мы подали свое эссе одними из последних. Затем кто-то провел нас к зданию, в котором мы жили, и сказал, что наш ключ открывает дверь в общежитие, но в наших комнатах есть только внутренний замок, и они не несут ответственности за наше имущество. В общем, если ты забыл закрыть дверь, когда находишься там, то это полный отстой. К счастью, я научилась запирать дверь и открывать ее снова с помощью своего студенческого билета, так что мне по большей части везло.
Я должна остановиться, пока не провалилась в кроличью нору того придурка, который считал себя веселым и пытался напугать меня до смерти. Воспоминание заставляет меня вздрогнуть, и Джованни останавливает свой массаж, бросая на меня вопросительный взгляд.
– Что случилось, Tesoro?
Я пренебрежительно машу рукой в воздухе. – Ничего такого, с чем я не могла бы справиться.
Деклан стискивает меня в медвежьих объятиях. – Расскажи нам, солнышко.
– Я… позаботилась об этом. Поверь мне. – Я с трудом подбираю слова. Мне неловко, стыдно, даже унизительно.
– Мы не говорили, что не доверяем тебе, малышка Би. Мы просто хотим знать, кому нужно надрать задницу, вот и все.
– Я отвечу, если вы скажете мне, почему мне не «разрешили» вернуться в мою комнату.
– Все просто, котенок. Во-первых, это место – гребаная адская дыра, совершенно непригодная для жизни. Во– вторых, жить в плесени? Да ну нахер. В третьих… – он замолчал, обдумывая свои слова. – Думаю, можно сказать, что у нас есть… интерес к тебе. И мы хотели бы посмотреть, как он будет развиваться. То, что ты здесь, облегчает задачу, а после нападения никто из нас не доверяет той коварной крысе и тому, как он себя поведет. Это самое безопасное место в кампусе, и тебе не придется постоянно оглядываться через плечо
Непригодная? Какого хрена? – Я пока пропущу комментарий о непригодности. Только потому что, да, я согласна, плесень повсюду – это отстой. Я отбеливала это место несколько раз и безрезультатно. Кроме того, я могу справиться с Питером. Он просто еще один испорченный урод, который разозлился, потому что я не хочу с ним спать.
При упоминании имени Питера хватка Деклана вокруг меня усиливается. Глаза Джованни и Синклера вспыхивают гневом, но они быстро отводят глаза, прежде чем Синклер отвечает: – Джи немного объяснит, почему мы не согласны и думаем, что этот хрен не тот, за кого себя выдает, но вернемся к вопросу, Бетани. Что случилось в твоем общежитии? Четыре с плюсом за попытку отклониться от первоначального вопроса, пятёрка за то, что думала, что это сработает.
– Черт побери, – пробормотала я, а потом наконец заговорила. – Один парень пробрался в мою комнату и попытался изнасиловать меня. Я ударила его коленом по яйцам. Он вышел из моей комнаты, но не успела я запереть дверь, как он вернулся с кастетами. К счастью, в тот момент у меня был электрошокер, и я применила его. Он сломал пару ребер. Я ударила его током, а затем сломала ему нос. Как уже сказала, я позаботилась обо всем. Он ушел из универа через неделю, когда попытался поговорить со мной, а я пригрозила расклеить повсюду листовки, что он больной урод.
Все трое смотрят на меня ничего не выражающими лицами. Не уверена, удивлены ли они тем, что я могу за себя постоять, или тем, что пытался сделать Алессандро. Я была свидетелем гибели своей матери от наркотиков, а также того, как мужчины навязывали ей, чтобы она могла получить удовольствие, и я отказалась быть такой. Хотя не так много знаю о самообороне, но научилась основам, если встанет необходимость. На данный момент это случилось дважды. В первом случае я, конечно, победила. В последний раз мне повезло не очень. Но эта сучара накачал меня наркотиками, так что это был не совсем честный бой.
Джованни достает телефон. – Как его звали, милая? – спрашивает он, что-то делая в телефоне и не поднимая глаз.
– А что?
– Просто ответь ему, солнышко. Доверься мне, – шепчет Деклан мне на ухо.
– Алессандро как-то там. Честно говоря, не помню.
– Это он? – спрашивает Джованни, затем показывает мне свой телефон, чтобы я могла увидеть студенческий билет.
Я смотрю и вижу, что это действительно он, и просто киваю головой в знак согласия. Он на минуту возвращается к чему-то на своем телефоне.
– В настоящее время отбывает тридцать пять лет в калифорнийской тюрьме за изнасилование несовершеннолетней, кражу со взломом, нападение со смертельным оружием и три нарушения условно-досрочного освобождения.
– Как ты так быстро все это узнал?
Он смотрит на меня, улыбаясь при этом, но ничего не говорит
– Хакер-самоучка и компьютерный гений, котенок. Вот как мы нашли тебя вчера.
Деклан также вклинивается в разговор со спины: – Он не афиширует свои навыки, солнышко. Большинство ботаников держат свои навыки в тайне, потому что их бесит, если кто-то берет их идею и делает ее лучше.
Джованни показывает ему средний палец, продолжая искать информацию в телефоне. – Просто не хочу, чтобы все их чертовы матери просили меня о помощи, как вы, два тунеядца. У меня и так хлопот полон рот с вами двумя.
Я смеюсь над этой фразой, но потом кое-что понимаю. – Ну-ка погоди. Что ты уже знаешь обо мне? – спрашиваю я, слегка обороняясь.
Он делает виноватое лицо, как у ребенка, которому сказали, что нельзя есть конфеты. – Не так много, Tesoro. Поэтому мы и спрашиваем тебя. Я решил спросить, прежде чем начать взламывать базы данных штата Вашингтон.
Я все еще не отошла от упоминания моего родного штата. Ничего не имею против Сиэтла, но с ним у меня связано не так много счастливых воспоминаний. Обычно у меня отлично получается подавлять воспоминания и просто игнорировать весь этот отрезок моей жизни. Я уже мысленно готовлюсь к вопросам, которые вот-вот будут заданы, но потом говорю «к черту» и начинаю говорить до того, как они начнут спрашивать о том, на что физически не смогу ответить, не выйдя из себя.
– Прежде чем вы спросите, я расскажу вам в общих чертах, но не буду вдаваться в подробности. Вам просто придется принять то, что я вам расскажу, а остальное оставить на потом. Они все кивают, предпочитая молчать и уважая мою ограниченную правду.
– Я никогда не встречала своего отца. По крайней мере, не думаю, что встречала его. Моя мать была наркоманкой, поэтому она переезжала из одной дыры в другую, а вереница мужчин проходила через нашу дверь. Я так и не смогла добиться от нее прямого ответа. Черт, когда я подросла, то спрашивала, но сомневаюсь, что она вообще помнит правду. Либо он ушел до моего рождения, либо когда я была совсем маленькой, и она ушла от него, потому что он издевался над ней, либо он умер. Может, это было сочетание трех этих причин? – Я пожимаю
плечами, но продолжаю: – Так или иначе, я попала под опеку государства в десять лет; мама слишком часто попадалась с иглой в руке, а я сидела рядом с ней и умоляла ее проснуться, когда пришел один из ее «любовников». Он уже бывал у нас раньше, и, в конце концов, ему это порядком надоело, но продолжал звонить и возвращаться, пока, наконец, не вмешалось государство и не забрало меня. Я оставалась подопечной, пока не подала заявление, чтобы меня признали совершеннолетней в семнадцать лет. Штату, очевидно, было все равно. Чиновники одобрили, и я, взяв немного денег, добралась до Лос-Анджелеса.
Я жила в приюте для бездомных, пока не приехала сюда. В Лос-Анджелесе у меня появилось несколько друзей, и я до сих пор поддерживаю контакт с моей единственной подругой, Стеллой. В остальном я живу своим умом, за исключением последних двух месяцев прошлого учебного года, которые провела с Питером. Летом я жила в общежитии, так как мне негде было остановиться. Я также нашла маленькую кофейню на соседней улице, до которой можно дойти пешком, и работала там, пока не начались занятия. Так что, вот и все. Это моя жизнь.
И я до сих пор не понимаю, как попала в поле зрения этих парней, потому что по сравнению со мной они отдельная вселенная. Но эту мысль я держу при себе.
Они молча смотрят на меня. Но любопытные взгляды на их лицах говорят об одном и том же. Они хотят большего. Больше вопросов. Больше ответов. Больше подробностей моей жизни, в которые я не уверена, что готова углубляться.
Глава 15
Деклан
Господи боже.
Мой член живет своей жизнью, когда эта сильная женщина находится в моих объятиях. Как, черт возьми, она прошла через всю эту хрень, включая то, о чем мы еще не слышали, но узнаем, как только завоюем ее доверие, и все еще, черт возьми, гордо держится, как будто это просто еще один день недели? Это так сильно заводит, что член продолжает пульсировать, и мне приходится небрежно поправлять ее в своих объятиях, чтобы она не заметила. Я хочу, нет, желаю вогнать в нее член так глубоко, чтобы все ее плохие воспоминания улетучились, и она помнила только хорошее.
Ее опьяняющий характер и вздорное поведение быстро превращаются в зависимость, от которой я не хочу избавляться. Ее воля и стремление к процветанию, независимо от окружающей среды, являются свидетельством того, о чем большинство людей может только мечтать. Она просто от природы обладает таким упорством, которое заводит меня как никто другой и заставляет завидовать.
Я отвлекся от своих мыслей, когда Джио подал сигнал рукой «один-ноль-ноль». Ах, так он уже с кем-то общается по поводу того урода, который угрожал ей в прошлом году. Отлично. Я киваю в знак согласия и бросаю взгляд на Синклера. Его черты лица спокойны, но правая рука сжата в кулак в попытке контролировать своего демона. Только прошлой ночью он убил кого-то из-за похожей, хотя и более ужасной ситуации. Но это лишь одна ситуация, которая может легко склонить чашу весов против его контролируемого образа жизни. Запрет на жестокое обращение с женщиной – его абсолютное правило, и он не будет испытывать угрызений совести, если преподаст кому-то урок или просто убьет его.
Мы все так быстро и безумно влюбились в Бетани, и любая угроза против нее, прошлая или настоящая, будет уничтожена нами.
Наконец, Синклер быстро делает движение «один-пять-ноль», повышая цену, чтобы убедиться, что проблема решена. Джио лишь снова бросает взгляд на телефон, чтобы подтвердить детали и использовать для оплаты наш оффшорный и железно секретный счет. Один из огромных плюсов нашего положения – больше денег, чем мы можем потратить. У нас также есть много способов обеспечить решение наших ситуаций, когда мы не можем сделать это сами.
– Я удивлена, что вы не завалили меня кучей вопросов.
– Вопросов много, котенок. Понять, какие из них задать – вот настоящая дилемма, – говорит Син.
– Ты можешь задавать любые вопросы, Синклер, мне все равно. Решу ли я отвечать или нет – вот настоящая дилемма, – отвечает она. Я не могу удержаться от усмешки. Наблюдать за ее словесной перепалкой с Сином – чистое развлечение, потому что он не потерпит дерьма ни от кого, кроме Джи и меня. Даже это в большинстве случаев под вопросом.
Его руки скрещены на груди, и он смотрит на нее с интенсивностью, которая, как я знаю, выражает одновременно ярость из-за ее постоянного неповиновения и вожделение по той же самой причине. Мы с Джованни просто сидим и наслаждаемся шоу, разворачивающимся перед нами, гадая, кто же победит.
Синклер устраивается поудобнее, положив руки на бедра и сцепив ладони под подбородком. Его спокойная манера поведения говорит о том, что у него есть план, как победить ее. Мне любопытно, как все пройдет, когда он наконец решил заговорить.
– Почему Лос-Анджелес? – спрашивает он.
Что? Я бы о таком не спросил. К чему он клонит?
Бетани пожимает плечами в моих объятиях. – Да все просто. В Сиэтле дождливо. Я хотела солнышка и большие перспективы, поэтому мне показалось, что это хороший выбор. К тому же у меня закончились деньги на автобус, и я не собиралась ехать дальше впроголодь.
Солнышко, если я добьюсь своего, это больше никогда не будет проблемой.
– Ну и как тебе город?
– Пожалуй, не плохой.
– Поподробнее, котенок, – приказывает он, и она на него огрызается.
– А манерам тебя не учили, Синклер?
Он закатывает глаза, но подчиняется. – Пожалуйста, поподробнее, котенок. Лучше?
Би игнорирует его недовольство. – Как уже сказала, все это время я жила в приюте для бездомных, но завела несколько друзей. Я влюбилась в культуру латинского района неподалеку, поэтому теперь обожаю испанскую кухню. Я работала неполный рабочий день, поэтому мне не приходилось во всем полагаться на приют. Но там все дорого, поэтому я не смогла изменить свою жизненную ситуацию. Но могло быть и хуже. Я также работала волонтером в приюте в качестве платы за жилье.
И снова я потрясен ее ответом. А еще он очень смирил меня. В то время как мы никогда ни в чем не нуждались в плане простых вещей, ей пришлось пройти через страдания и борьбу за все, что было необходимо для жизни. Что хотели, то и получали. Без вопросов. Ей, вероятно, приходилось умолять и выпрашивать хлебные крошки. Но, похоже, она вела такой же образ жизни в неполной семье, как и мы. Дерьмовые родители, которые практически бесполезны и нелюбопытны. Что заставляет меня задуматься.
– Ты часто голодала? – спрашиваю я.
Я чувствую, как она слегка напрягается от моего вопроса. Это весь ответ, который мне нужен, но она все равно отвечает.
– Ага. Было дело. Так часто, что мне не хотелось бы, чтобы кто-то из вас знал об этом. Но все изменилось в Лос-Анджелесе.
Джованни все еще молчит с тех пор, как мы сели, но я вижу по сосредоточенности на его лице, что он так и хочет что-то сказать. Скорее всего, он сдерживается, потому что взламывает базу данных, которая ему нужна для получения информации.
– Хотя я бы с удовольствием продолжала отвечать на эти вопросы, мне действительно нужно начать делать домашнюю работу. Во вторник я должна сдать эссе, и мне нужно в библиотеку. К тому же мне еще нужно найти все свои вещи, так как я понятия не имею, где и в какой коробке что лежит.
– Подожди, – говорит Джованни, затем встает и быстро направляется в свою комнату. Он возвращается с коробками от «Мак» и «Айфона». – Для тебя, дорогая. – Он кладет их ей на колени, а затем снова садится.
Би с минуту смотрит на коробки на своих коленях, затем наконец поднимает голову. – Э-э-э… зачем это? У меня уже есть ноутбук и телефон.
Синклер фыркает и бормочет: – Ага, хлам. – Тем самым быстро выводит Бетани из себя.
– Ну извини меня, членосос. Мне жаль, что моя родословная и банковский счет недостаточно впечатляющи для тебя. Но мне ни хрена не жаль, что я могу оценить все, что у меня есть, в отличие от тебя, высокомерного испорченного ублюдка. Так что пошел ты.
Она быстро встает, бросает коробки на диван, чтобы уйти, но Синклер оказывается быстрее. Он подхватывает ее и перекидывает через плечо.
– Я ни разу не осудил твою ситуацию, котенок. Я просто говорю, что твое барахло устарело, и тебе повезло, что оно еще работает. Так что перестань вести себя как стерва. – Затем сильно шлепает ее по заднице.
– Ты, чертила! Мне больно! Опусти меня! – кричит она.
– Ты закончила быть стервой?
– А ты убрал свои барские замашки? – издевается она.
Он снова шлепает ее по заднице, но прежде чем успевает отреагировать, Бетани хватает за пояс его трусов и дергает так сильно, быстро и высоко, как только может, делая ему атомный клинч. Синклер ревет и падает на колени, скорее всего, от давления на его член и яйца, а также от того, что Бетани сделала между его ягодицами. Она превращается в террористку, как только ее ноги касаются земли, и тянет еще сильнее, заставляя Синклера полностью опуститься на четвереньки. Он матерится от боли, пока она не отпускает порванные трусы. Затем пихает его на бок, в то время как он корчится от боли и пытается не вырвать.
– Я не собираюсь терпеть твое хамское поведение, Синклер. Я уже достаточно натерпелась, так что завязывай, или в следующий раз натяну так сильно, что твой пирсинг выскочит из тебя.
Я и Джи застонали и обхватили свои члены, возвращая ее внимание к нам.
– А мы что? Мы ни причём, солнышко, обещаю. Просто оставь наши пирсинги в покое. Пожалуйста, – умоляю я.
Она сильно покраснела, когда вспомнила, что у нас у всех проколоты члены.
– О да… я на минутку об этом забыла, – бормочет она, еще больше краснея.
Она чертовски мила, но сейчас я остерегаюсь маленькой злобной колючки, которая стоит перед нами.
– Да, Tesoro. У нас у всех проколоты члены. Но в отличие от Сина, мы ценим наши члены. Так почему бы тебе не пойти подготовиться, а мы с Декланом проводим тебя в библиотеку. Нам тоже надо делать домашку. А этого гавнюка оставим одного, наедине зализывать свою уязвленную гордость.
– Подожди… нам нужно? – спрашиваю я недоуменно. Черт меня побери. Что я забыл?
Джи секунду смотрит на меня, а потом поднимает глаза к потолку. – Gesu Cristo.(Господи боже. – Прим. пер.) Да, Деклан. Нам обоим нужно написать работу по деловой этике. Вот почему у нас одинаковое расписание. Giuroche vivo con un bambinogigante. (Клянусь, я живу с ребенком-переростком. – Прим. пер.) – Затем в разочаровании проводит рукой по волосам.
– А) По-английски, мудак. Б) Сколько и когда сдавать?
– Десять страниц. Вторник, тупица.
Упс… да, забыл. Встав, я перешагиваю через Синклера, который все еще лежит на полу. – Давай, солнышко. Думаю, пришло время заняться учебой или еще какой-нибудь скучной хренью вроде этой.
Она смеется, и это звучит как музыка для моих чертовых ушей. Затем я иду к холодильнику и хватаю пакет с замороженным горошком, а потом возвращаюсь к Сину и бросаю его перед ним.
– Вот, держи, мудак. Подумал, что они пригодятся для твоего члена больше, чем эта хрень с карбой от Джи, которая на вкус охрененная. Так что лучше примени их. Это твоя порция на неделю.
– Пошел ты, мудила. Она сломала мой член.
– Cristo… это скарбонара. Сколько раз я должен тебе это повторять?
– И я сделаю это снова, засранец! – кричит Бетани из коридора, что заставляет Сина застонать от боли.
Я просто иду в сторону своей комнаты, смеясь над его болью, затем пожимаю плечами на Джи: – Как бы она ни называлось, я хочу это на ужин.
– Э-э… просто иди и захвати свои вещи, и если ты действительно сможешь сделать что-то в библиотеке, тогда, возможно, я приготовлю.
Я раздумываю секунду, потом соглашаюсь. – Хорошо. Но когда докажу, что ты ошибаешься и добьюсь большего результата, чем тот минимум, который ты задумал, мои запросы увеличатся.
– Договорились.
И именно это я и делаю. Потратив пятнадцать минут в своей комнате на поиски нужного мне предмета, Джио, Бетани и я проводим четыре долбаных часа в богом забытой библиотеке, работая над своими предметами. Но я и доказываю, что Джи не прав, и с удовольствием флиртую с Бетани, как чертов подросток со своей первой любовью.
А когда мы возвращаемся, Джи готовит карбонару с курицей и беконом, домашние хлебные палочки и почему-то тирамису. Я ем, как гребаный король, вместе со своей командой и Би, пока мы издеваемся над разъяренным Синклером.
Впервые ночью, а я понятия не имею, сколько их было, ложусь спать с улыбкой на лице и не испытываю зуда от желания опохмелиться алкоголем, таблетками или даже травкой.
Кажется, я нашел себе новую любимую вредную привычку.
