Текст книги "Святоши «Синдиката» (ЛП)"
Автор книги: Натали Николь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Глава 33
Артур
– Отец, – по-юношески приветствует Джованни своего отца, в то время как Деклан и Синклер просто стоят и смотрят на нас вместе с нашими родителями. Мальчики выстраиваются в линию перед своей девушкой, как жалкий щит.
Мы увидели их, как только они вошли, и просто ждали.
– Мальчики, разве так приветствуют своих отцов? – Я бросаю на них грозный взгляд, а затем поворачиваюсь к своим родителям. – Мама. Папа. Я весьма удивлен, увидев вас и остальных здесь.
Зная наших родителей, они что-то замышляют с дерзкими мальчишками, которых мы называем детьми. Теперь за ними нужно следить.
Мой отец бросает на меня один из своих укоризненных взглядов. – Артур. Мы не нуждаемся в поводах для появления. Мы те, кто начал эту традицию благотворительных спонсоров. Это ты превратил ее в демонстрацию богатства. Довольно отвратительно видеть, как ты процветаешь, постоянно нуждаясь в архаичной показухе.
Его слова задевают меня за живое, но остаюсь спокойным. Я отказываюсь вести себя, как они. Отмахнувшись от его слов, продолжаю: – Где ваши прекрасные спутницы, дети? Я уверен, что они где-то здесь общаются.
Синклер, наконец, выступает вперед, обращаясь ко мне: – И мы сказали вам, что не собираемся появляться с какими-то глупыми шлюхами, когда у нас уже есть девушка.
Я усмехаюсь над этим замечанием. – Так значит, вы думаете, что если вы все трое явитесь с одной и той же девушкой, это будет лучше? Да ладно. Вы выглядите как шуты гороховые, а она из-за вас – как элитная проститутка.
Мне доставляет огромное удовольствие наблюдать за их потрясенными лицами. Но они не догадываются, что мы точно знаем, кто она такая, и ее родословная окажется бесценной для нашего захвата. То есть как только мы вырвем ее из их властных лап и как следует обучим.
Деклан усмехается над нами с нескрываемой яростью. – Уж кто бы говорил, вы трое, как раз и есть те самые элитные проститутки. – На его лице появляется злобная усмешка, когда он практически выкрикивает следующие слова: – Мы знаем, как вы были верны своим женам. Как вы трахали и трахаете дешевых шлюх, а не храните верность женщинам, которые терпят ваши тиранические задницы. Все мы здесь, – он обводит рукой их группу, – все мы верны своей девушке. Никто из нас не трахается, пока его жена больна раком. Никто из нас не доводил свою вторую половинку до самоубийства. Никто из нас не подписывал соглашение стать дыркой для траха с единственной целью – произвести на свет наследника. А потом избавлялись от этой дырки после того, как достигали желаемого.
Зал вокруг нас погружается в шокированную тишину, когда Деклан с пеной у рта произносит свои слова. Синклер и Джованни также проявляют признаки едва сдерживаемой ярости. Все наши родители с замиранием сердца смотрят на это признание. Лоренцо, Роберт и я в шоке. Откуда они все это знают?
Синклер бросает на меня смертельные взгляды и говорит: – Большой плохой Артур потерял дар речи. Вот так неожиданность. Вы не единственные, у кого есть возможность все узнать. Не надо думать, что я ничего не знал о своей матери. Жила припеваючи в Монако, не вспоминая о своем единственном ребенке. А когда этот ребенок взял отпуск, чтобы встретиться с ней, она обращалась с ним как с букашкой.
Я не могу вымолвить ни слова, но он поворачивается к остальным.
– Давайте. Вернемся в пентхаус. По крайней мере, там у нас компания единомышленников, в отличие от этого дерьмового места. – Затем он обхватывает нашу цель, Бетани, и проводит ее мимо нас вместе со всеми остальными.
Хотя мне неловко, когда все смотрят на нас, вместо того чтобы обратиться к ним, я ухожу в кабинет для привилегированных встреч.
Когда мы входим, я захлопываю дверь с накопившимся гневом. Повернувшись к одинаково взбешенным Лоренцо и Роберту, я приказываю: – Позвони ему. Планы меняются. Я хочу, чтобы все прошло как можно быстрее и эффективнее. Нас больше не опозорят эти никчемные мерзости, которых мы называем детьми. Я хочу, чтобы их уничтожили так же быстро, как они только что уничтожили нашу репутацию. – Хлопнув рукой по столу, я позволяю себе мгновение возмущения. – Черт!
– Все будет хорошо, Артур. Скоро вся эта драма окупится. – Лоренцо говорит успокаивающим тоном, протягивая мне напиток. Взяв его, я киваю и выпрямляюсь. – Конечно. Мои извинения, господа, за вспышку, – смеюсь я. – На мгновение я повел себя, как один из них.
На наших лицах появляются хитрые ухмылки, когда мы поднимаем тост. – За новое правление. Пусть наше богатство и власть превзойдут все остальные в мире.
Глава 34
Бетани
День перед Рождеством
От: «Отправитель неизвестен».
Кому: Reece.Bethani@BlackwellU.edu
Тема: «Бродяжка».
«Ничтожество, никчемная бродяжка, берущая все члены, чтобы пробиться в жизни, как твоя мать-блудница. Мерзость. Шлюха. Ты заслуживаешь гнить в грязи, как твоя мать. Ты никогда не добьешься ничего большего, чем низкосортная проститутка. Наслаждайся адом, блудница».
* * *
Вздохнув, я удаляю это письмо и еще пятьдесят с лишним писем аналогичного содержания. Меня тошнит от количества оскорбительных писем, которые получила от троллей и, как я предполагаю, Питера, с благотворительного вечера.
В основном от ревнивых женщин, которые видели нас в таблоидах и которые злятся из-за моих отношений с парнями. Женщин, которые никогда ничего не будут значить для них, но все равно неприятно, когда меня преследуют случайные люди. Спустя несколько дней я, наконец-то, набралась смелости и вышла из пентхауса, но тут же попала под обстрел новостных съемочных групп и агрессивных толп людей, бросающих в меня напитки и еду. Парни получили сигнал от охранника у ворот гаража о том, где я нахожусь, и нашли меня в дальнем углу плачущей. С тех пор я не выходила из дома. Знаю, что на следующий день после Рождества мне предстоит обследование сердца, но боюсь выходить. Надеюсь, что Андре, парень у ворот, сможет мне помочь.
Стук в дверь заставляет меня закрыть ноутбук, так как приходит еще больше писем, в которых меня называют разными именами. Знаю, что должна спросить Джованни, как сделать так, чтобы они исчезли, но не хочу, чтобы он видел письма от Питера. Или как я предполагаю, от Питера.
Распахнув дверь, меня встречает сам Джованни. Он заключает меня в объятия, и слезы наворачиваются мне на глаза. – Почему все эти незнакомцы такие злые?
Слезы быстро переходят во всхлипывания, и я окончательно срываюсь от всего. Джованни не отвечает, просто меня утешает. Они сами получили несколько довольно резких замечаний от СМИ по поводу рождественского мероприятия. Все прошло кувырком, и мы практически остались сами по себе, за исключением визитов его бабушек и дедушек в попытке поднять нам настроение.
Нонно и Нонна Мартинелли, дедушка и бабушка Картер, дедушка и бабушка Блэквелл оказались святыми. Они отменили все свои мероприятия до Рождества и находились рядом с нами. Их нескрываемый гнев на новости об их сыновьях ощутим. Они не могут решить, как им вести себя и как относиться к проступкам своих детей.
Удивительно, но мы не услышали от них ни слова. Я полагала, что Роберт, Лоренцо и Артур ответят нам за этот выпад. Мне бы хотелось увидеть их поражение, которое причинит им столько боли. Когда мы вернулись тем вечером, бабушки и дедушки задали миллион вопросов. Все о том, что на самом деле происходило с тех пор, как они вышли на пенсию.
Нехотя парни открылись о годах насилия и других ужасных вещах; браки по расчету, постоянные угрозы отказа в помощи и прочее, что происходило дома с их матерями. Это было отвратительно слышать, и мое сердце разрывалось от жалости к ним. Все это открыло мне глаза, и если б я раньше не влюбилась в них по уши, то после этого вечера точно бы влюбилась.
Мое представление о них полностью изменилось. Изначально я считала их просто заносчивыми снобами, родившимися с серебряными ложками во рту. Хотя мои взгляды явно изменились по мере разрушения стен и осознания травмы, через которую они прошли за закрытыми дверями и которую никто не заслуживает пережить. Их жизнь не так уж сильно отличается от моей, если не считать их социального статуса. Вполне понятно, почему они ведут себя так, и так закрыты от мира, кроме друг друга.
– Пойдем, Tesoro, у нас есть для тебя сюрприз. – Я поднимаю взгляд на Джованни, в его великолепных голубых глазах мелькает хорошо скрываемая боль. Мы все страдаем от того, что против нас ополчился мир.
– Сюрприз? – спрашиваю я с удивлением.
– Да, Tesoro. Сюрприз. Пойдем. – Он быстро разворачивает меня, направляя в главную жилую зону, но закрывает мне глаза.
– Ну, пойдем.
Он не отвечает. Просто идет со мной, пока мы ковыляем по направлению к гостиной. Мы останавливаемся, и он убирает руки от моих глаз.
– Открывай, котенок.
Я открываю глаза и поражаюсь. Вся гостиная выглядит как волшебная зимняя сказка с десятифутовой украшенной елкой.
– К-как вы это сделали? – заикаюсь я.
На их лицах застыли огромные улыбки, и все они пожимают плечами. – Сегодня утром пришли помочь наши бабушки и дедушки. Они придут минут через тридцать с едой. Хочешь открыть подарки, солнышко?
– Подарки? Но я вам ничего не купила! Я в бешенстве и чувствую себя ужасно, что из-за всей этой драмы не смогла выйти из пентхауса, чтобы купить им подарки.
Они все мгновенно окружают меня. – Котенок, ничего страшного. Нам ничего не нужно, а если и нужно, то мы просто пойдем и купим это сами.
Почему я вдруг разозлилась, никогда не узнаю. – Это нечестно! У меня были планы сходить за покупками для вас, но я не могу покинуть это чертово место, чтобы не подвергнуться бомбардировке!
Они отступают назад от моей внезапной вспышки.
– Подожди, ты собиралась купить нам подарки, Tesoro?
– Конечно, собиралась. Почему нет? – спросила я, защищаясь.
Как обычно, Синклер улавливает мое состояние и перекидывает меня через плечо, не успеваю я запротестовать. Оголяет задницу и быстро шлепает меня по правой ягодице.
– Ой!
Он игнорирует меня и шлепает левую ягодицу. Затем повторяет это еще несколько раз. К тому времени, как он останавливается, жжение переходит в возбуждение, и я умоляю о большем.
– Ты расскажешь нам, почему ведешь себя как грубиянка? Или мне нужно продолжить наказание?
Уронив голову ему на спину в знак поражения, я признаюсь, почему так расстроена: – У меня никогда не было настоящего Рождества.
– Что это значит, солнышко?
– Это значит, что я никогда не праздновала его раньше. У меня не было повода для праздника, пока не встретила вас, и я хотела сделать вам хотя бы маленькие подарки в честь этого.
Синклер натягивает на меня спортивные штаны и осторожно ставит на пол. Мне неудобно смотреть им в глаза. Синклер пальцем медленно поднимает мою голову, пока я не встречаюсь с ним глазами.
– Это твое первое настоящее Рождество? – Я неохотно киваю. – Почему ты молчала, котенок?
Я пожимаю плечами. – Да не видела смысла. Не хотелось раздувать из мухи слона.
Его глаза горят огнем от моей беззаботности. – Котенок. Мы уже говорили тебе, что если это важно для тебя, то это важно и для нас. Мы бы нашли способ доставить тебя в чертов магазин или дали бы тебе карточку, чтобы заказать всякую хрень.
Я понимаю, что он прав, но не собираюсь отступать. – Но какой в этом был бы смысл? Ты бы все время следил за мной, так как бы я смогла что-то купить? А вы отслеживаете каждую покупку, как заправские гончие. Кроме того, вы сканируете каждую посылку, прежде чем она попадает в пентхаус, так что вы бы увидели, что там было. Я не права?
По его взгляду видно, что я перехожу тонкую грань, но мне все равно.
– Старик. Она не ошибается. Без обид, тебе приходят все сообщения по электронной почте
– Спасибо, Деклан, – улыбаюсь я своей маленькой победе.
– Котенок…
Закатив глаза, я направляюсь в свою комнату. – Приду через двадцать минут.
* * *
Приняв быстрый душ, я, наконец-то, немного успокоилась, так что, думаю, мне нужно поспешить и найти парней, чтобы извиниться за то, что была сучкой. Открываю дверь, а парни уже ждут меня.
– Оу, привет. Я как раз собиралась найти вас всех. Чтобы, знаете, извиниться за то, что вела себя как стерва.
– Tesoro, тебе не нужно извиняться. Это мы виноваты.
Я потрясена. – Подожди. Что? Почему вы должны извиняться? Вы, ваши бабушки и дедушки проделали всю работу, создавая для меня удивительные сюрпризы, а я вела себя как неблагодарная сука. Нет. Абсолютно нет. Я просто разозлилась из-за всей этой драмы и выместила это на вас, ребята. Это было неправильно, и я прошу прощения за то, что вела себя как сука.
Не давая им шанса ответить, я обнимаю Джованни и притягиваю его к себе для жаркого поцелуя, затем перехожу к Деклану, потом к Синклеру. Нацепив на лицо улыбку, произношу: – Давайте. Начнем этот рождественский праздник!
* * *
Спустя четыре часа я объелась до отвала невероятной едой.
– Боже правый. Если Нонна попытается накормить меня еще одним кусочком еды… мне станет дурно.
Мы все растянулись на огромном диване, как сытые свиньи. Никто из нас не может пошевелиться. Гостиная завалена оберточной бумагой, а кухня выглядит так, будто взорвалась пищевая бомба со всеми остатками еды, которые мы должны убрать. Но сейчас никто из нас не в состоянии двигаться.
Джованни со стоном меняет свое положение. – Попробуй вырасти с женщиной. В школе мы постоянно тренировались, чтобы компенсировать огромное количество еды, которой она нас кормила. Наши тренеры постоянно грозились исключить нас из команды. Однажды в выходные Нонна пригласила всю команду. Тренер перестал на нас ругаться, когда понял, с чем мы имеем дело.
– Ха. Между кормежками Момо учила нас ругаться, а Грандма учила нас пить, это чертово чудо, что мы чего-то добились в жизни, – говорит Деклан, и мы все смеемся.
– Черт! У нас есть еще сюрприз для тебя, котенок, – ворчит Синклер, с трудом вставая с дивана.
Глядя на него, я спрашиваю: – Нужно вставать?
Он усмехается. – Конечно. А теперь поднимай свою сладкую задницу.
– Помогите, пожалуйста! – прошу я, поднимая руку в воздух. Нехотя Синклер помогает мне подняться, после чего ведет в свою комнату, а остальные следуют за ним. – Если это что-то связанное с сексом, можешь воспользоваться своей рукой. Я сейчас не в той форме, чтобы заниматься сексом.
– Как и мы, не после еды Нонны, солнышко. Поверь мне.
Дойдя до своей комнаты, Синклер открывает дверь и приглашает меня войти. Я нерешительно вхожу.
– И что именно меня ждет?
Они проходят мимо меня и прыгают на огромную кровать.
– Ёлки-палки, какая же она огромная!
– Сделана на заказ и доставлена вчера поздно вечером для нас, котенок.
– Для нас? – спрашиваю я, сбитая с толку.
Синклер копирует меня и драматично закатывает глаза. Чертова дива. – Да. Для всех нас. Нам надоело, что ты засыпаешь либо в своей кровати, либо в нашей. Поэтому мы придумали решение.
– И это решение – одна кровать?
– Да, – отвечает Деклан. – Ну, в этом есть смысл. Зачем нам всем трахаться, как сумасшедшим, чтобы потом возвращаться в разные комнаты? Всё логично.
В то время как я ставлю им пятерку за логику, они определенно находятся в промежутке между тройкой и двойкой за способ доставки.
– Могу я спросить, почему мы не обсудили это вместе? А что если мы обиделись друг на друга? Действительно ли имеет смысл спать всем вместе, если мы злы и не в настроении?
Они ненадолго задумались, а затем обратились к обычному голосу разума во всех наших разногласиях – Джованни.
– Мы все обдумали, Tesoro, и все просто. Конечно, будут ночи, когда одному из нас захочется пространства. Поэтому мы будем держать большую часть нашего дерьма в наших комнатах по этой причине. Если по какой-то причине ты решишь, что хочешь спать одна, мы все будем спать в своих комнатах. Если Деклан или я захотим спать одни, мы пойдем в свои комнаты, а все остальные могут спать здесь. Если Синклеру под хвост попадет колючка, то можем спать все вместе в одной из наших комнат.
Я смотрю на него, сощурив глаза. – И по какой причине мы не обсудили это вместе? Я теряюсь от чертовски хорошего объяснения Джованни.
Он смотрит на меня с отчаянием, но затем продолжает: – Ну, Синклер заказал кровать через неделю после твоего дня рождения. Мы узнали об этом только на прошлой неделе. Но он привел хорошие доводы, и мы не возражаем против них.
– Солнышко, мы встречаемся. Большинство пар нашего возраста в этот момент уже спят вместе постоянно. Хотя наши отношения немного необычны, они устраивают всех нас. Кроме того…
– Мы эгоистичные ублюдки, Бетани. Мы хотим, чтобы ты была с нами каждую ночь. Будь то ночь дикой оргии или просто просмотр двухчасового фильма. Неважно. Ты наша, а мы твои. Какого хрена нам не хотеть спать рядом с тобой каждую ночь?
Черт. Двойной черт. Тройной черт.
У меня совершенно нет отговорок, и я это знаю. Черт, судя по хитрым взглядам на их лицах, они тоже это понимают. Медленно пробираясь к кровати, я говорю: – Иногда это несправедливо, когда три твоих парня наседают на тебя. Понимаете?
Меня встречают три ехидные ухмылки.
– Конечно, солнышко. Но тебе нравится, когда мы на тебя наседаем.
Я шлепаю Деклана по руке, когда забираюсь на кровать. – Умник.
Он заключает меня в свои объятия, и я визжу.
– Мне гораздо больше нравится быть умником, чем тупицей. Так что спасибо за комплимент.
Мы поднимаемся к изголовью кровати. Я нахожусь между Синклером и Декланом, Джованни – по другую сторону от Деклана – тянется ко мне, чтобы дотронуться. Тепло окутывает меня от их тел. Я зеваю, пока проходят минуты.
– Ладно, может, все не так уж плохо.
Они смеются и устраиваются поудобнее. Перед тем, как заснуть, мне в голову приходит мысль: – Мне не нужно завтра присутствовать ни на одном из ваших семейных мероприятий. Правда?
От одной мысли, что я увижу одного из их отцов, у меня сводит живот. Я чувствовала, как их отвратительное любопытство проступало сквозь поры, когда ловила их взгляды в тот вечер. Больше всего меня тревожил отец Синклера, Артур. Когда мы уходили, в его глазах промелькнул нездоровый блеск, словно я была неким призом для захвата. Такой взгляд привыкла видеть в детстве от сутенеров или тех, кто приходил к матери, когда они снова и снова подкупали ее, чтобы заполучить меня. Это оставило во мне жуткий затянувшийся страх, от которого не могу избавиться до сих пор.
– Не волнуйся, солнышко. Мы не будем заставлять тебя снова иметь дело с тем дерьмом. Но это не завтра. У наших отцов на Рождество свои планы, так что нам придется разбираться с ними на следующий день, – бормочет он мне в шею.
Я вздыхаю с облегчением, что их не увижу. – Мне жаль, что вам придется с ними встречаться.
– Нам тоже, котенок. Нам тоже.
Вскоре после этого мы все засыпаем на кровати, и впервые после благотворительного вечера я сплю всю ночь, не просыпаясь от кошмара.
В окружении мужчин, которых я люблю, знаю, что мы сможем пройти через все, что нам подкинет мир.
Если бы мы только знали, как быстро все будет проверено и испытано.
Глава 35
Деклан
Когда Син, Джи и я входим в двери нашего здания в кампусе после утомительного дня, проведенного с нашими отцами по поводу празднования «Рождества», меня не покидает тревожная мысль.
– Парни, вы что-нибудь слышали о Бетани?
Наши отцы затянули сегодняшний день, как никакой другой. Мы приехали в поместье моей семьи в восемь утра, одетые в костюмы от Армани и готовые к завтраку. Затем сидели за официальным обеденным столом в течение трех долбаных часов, обсуждая текущие события с нашими дедушками, бабушками и отцами. Моя мать была в очередной своей «оздоровительной поездке», но передала мне привет. Затем «перекус перед обедом», после чего мы провели два часа в «семейной комнате», открывая подарки. После этого обед, снова в официальной столовой, а в четыре часа дня нас, наконец-то, выпустили из свежего ада.
Весь день наполнен сплошным напускным весельем, которое держит меня в напряжении с того момента, как мы вошли в двери.
Мы не услышали ни одного негативного отзыва о благотворительном вечере. В нас не бросали стаканы. Никаких угроз насилия в наш адрес. Ни-че-го.
Мы заходим в лифт, Джио нажимает кнопку «вверх» и смотрит на свой телефон.
– От нее пока ничего не слышно. Ее телефон показывает, что она наверху… – его голос срывается, заставляя мое сердце ёкнуть от ужаса.
– Что происходит, Джованни? – требует Синклер, и я с силой бью по кнопке «пентхаус», как будто это, черт возьми, изменит скорость этого медленного лифта.
Джованни смотрит вверх с мрачным лицом. – Ее телефон не двигался со столика у кровати с сегодняшнего утра. Ни на один гребаный дюйм.
Лед стынет в жилах, когда я прислоняюсь спиной к стене.
Синклер врезает кулаком в стену рядом со мной. – Камеры, Джио. Проверь. Чертовы. Камеры. Если она решила так пошутить, то, боже, помоги мне, ее задница будет болеть всю следующую неделю.
Лифт останавливается со звоном, и мы явно не в себе. Все трое выхватываем пистолеты и держим их наготове, пока двери мучительно медленно открываются. Когда мы выходим в фойе, ничто не выглядит необычным, и мы медленно идем по небольшому коридору, ведущему в гостиную и кухню. Зайдя в нее, я опускаю руки и чуть не роняю пистолет, пытаясь разобраться в хаосе, творящемся передо мной.
Наш дом абсолютно и полностью уничтожен. Все подушки на диване разорваны; перья, набивка, как ни назови это дерьмо, разбросаны. Секционный диван весь в порезах и покрыт… краской? Да хрен его знает. Из телевизора торчит клюшка для гольфа. Игровые системы разбиты бейсбольной битой вместе со стеллажами, на которых стояли игры и DVD. Куски всего этого разбросаны повсюду среди обломков. Кофейные и журнальные столики разнесены к чертовой матери.
Я поворачиваюсь к кухне, она выглядит еще хуже. Все продукты открыты и разбросаны повсюду. И я имею в виду… все. Каждый. Предмет. Это выглядит как гребаный фильм ужасов, когда дерьмо разбрасывают по шкафам, стенам, потолку, полу и даже по приборам. Некоторые дверцы шкафов оторваны. Кто-то разнес холодильник, морозилку и плиту и превратил их в лучшие куски дерьма на свалке.
Вчера мы весь день убирали кухню до блеска после одной из лучших ночей отдыха. Уборка рождественского хаоса была отстойной, но Бетани сделала ее веселой. Я никогда так не смеялся в своей чертовой жизни. Потом, когда все закончили, мы, наконец, добрались до кровати и трахнули нашу девочку до коматозного состояния. Синклер потребовал, чтобы «окрестили кровать», и мы с радостью согласились. Затем все вместе приняли душ, где Бетани по очереди отсосала нам, как чемпион. Затем мы затащили ее на кровать и стали ласкать ее словно в последний раз. После этого мы все по очереди трахали нашу девочку во всех мыслимых позах, прежде чем кончить в нее и наполнить ее сладкую киску, пока она не стала буквально истекать нашей спермой. Это было самое горячее дерьмо, которое я когда-либо видел.
Я даже не хочу думать об остальной части дома. Я буквально не могу даже себе это представить. Готов убить кого-нибудь голыми руками. – Что. За. Херня! – кричу я почти во всю глотку, когда начинается паника. – Бетани, где ты, черт возьми!
Моя вспышка, наконец-то, вывела всех из оцепенения чертовой бурей дерьма, которой является наш дом, и они начали двигаться. Джованни идет в сторону нашего служебного лифта, а Синклер к спальням, и зовут Бетани. Я? Я просто, сука, стоял, как истукан. Не в силах пошевелиться и думать.
Джованни возвращается, видит, что я все еще торчу, как веселый тупой гигант, подходит и бьет меня по лицу. Сильно. Голова от удара дернулась, и я снова собрался с мыслями.
– Спасибо, – бормочу я.
Он с умным видом пожимает плечами. – Подумал, что ты впал в ступор. Пойдем. Посмотрим, почему Синклер ни хрена не отозвался.
Мы доходим до первой спальни, моей, и я осторожно открываю дверь, Джованни стоит за спиной. Моя комната не тронута. С первого взгляда все вещи на месте. Я чертовски озадачен. Оглядываюсь на Джи, он в таком же недоумении.
– Давай проверим твою комнату, чувак.
Когда мы доходим до его комнаты, там то же самое, только роли меняются. Его комната тоже совершенно нетронута. Словно вандализм начался в главной зоне, но что-то прервало процесс. У меня округляются глаза, как и у Джио, когда мы складываем два плюс два.
Бетани.
Ни говоря ни слова мы бежим в конец коридора, где находится комната Синклера, на самом деле наша, и с грохотом распахиваем двери. Синклер стоит, не двигаясь, почти как часовой, держа что-то в руке, и смотрит на кровать.
– Синклер? Где Бетани? – спрашиваю я.
Он поворачивается к нам, и выражение его лица поражает меня. Его глаза налиты кровью, в них холодный безжизненный взгляд, а по лицу текут слезы. Его волосы совсем растрепались от того, что он провел по ним рукой. Я так сосредоточен на чертах его лица и на том, что они говорят, что почти пропустил одно слово, которое он произносит чуть ли не шепотом: – Пропала.
– О чем ты говоришь, черт возьми? Пропала? Куда? Как? – Бессвязно. Требую. Одно слово, которое разбивает все связные мысли.
Молча он протягивает нам руку с письмом. Джованни берет его. Затем начинает читать. Читает, и каждое слово пронзает все фибры моей души. Разрушает меня. Разрезать себе живот, чтобы выпотрошить себя, было бы приятнее, чем слышать слова, вылетающие из уст Джованни.
– Вы думаете, что у вас есть вся власть? Могущественные «Святоши Синдиката». Никогда не будут сломлены. Никогда их ничего не запятнает. Ну… что вы теперь чувствуете? Ваша драгоценная шлюшка пропала. Нашли ее? Не найдёте. Вы забрали то, что принадлежало мне по праву, и я вернул себе свою собственность. Вы запятнали ее, и она должна покаяться в своих грехах. Наказана за свои блудливые похождения. Она будет сломлена, пока я не решу собрать ее обратно. Она никогда не вспомнит вас троих. Никогда. А если вспомнит, я покончу с ней. Поэтому снова спрашиваю… что теперь чувствуют могущественные принцы «Синдиката «Трезубца»? Зная, что никогда больше не увидят сироту-бродяжку? – Джованни замолкает, делая дрожащий вдох, и я не хочу слышать продолжение. – Но прежде чем закончу, я дам вам в последний раз взглянуть на эту грязную шлюху. Откинь покрывало, чтобы узнать, что ее ждет. Я выиграл. Вы проиграли. Ante Mortem Infidelitatis, господа.
Я просто стою на месте. Больше сил нет ни на что. Пропала? Пропала, мать твою? Гребаная любовь всей моей проклятой жизни пропала?
Мой мозг и сердце, вовремя пришли, наконец-то, к заключению. Грязные предатели.
Я так и не сказал ей, что люблю ее.
Черт. Грёбаный. Пизде-е-ец.
Я медленно поднимаю голову. По моему дерьмовому, ничего не чувствующему лицу свободно бегут слезы. Парни находятся в таком же состоянии, как и я. Мы все вместе переживаем одни и те же больные и извращенные мысли.
Мы все чертовски безумно, невероятно, безотказно, чистой, как солнечный свет и блеск единорога, любовью любим нашу болтливую, милую, личную суперженщину, Бетани Лари Рис.
И она чертовски хороша.
Я медленно иду к кровати. Впервые в жизни я в ужасе. По-настоящему напуган тем, что найду. С закрытыми глазами хватаюсь за покрывало. Делаю глубокий вдох и выдыхаю, срываю покрывало с кровати, медленно открывая глаза.
Одна полароидная фотография лежит посередине. Рядом со мной ребята, и мы все приготовились к потенциальному ужасу, который нам предстоит пережить.
Когда смотрим на нее, мы все обмениваемся одинаково неуверенными взглядами. Она выходит из здания, но из какого? У меня нет ни малейшего предположения. От затравленного взгляда в ее глазах у меня наворачиваются слезы. Тут звонит телефон Джованни.
– Может, ты уже ответишь? – рявкает Синклер.
Я все еще смотрю на фотографию нашей неземной красавицы, когда Джованни начинает ругаться. – Пацаны у нас гребаная проблема. Серьезная, сука, проблема.
Мы поворачиваемся к нему, он показывает нам телефон, где мы читаем сообщение от нашего частного детектива.
– Вот пиздец, – говорю я.
– О да, это точно пиздец, – вторит Джио.
В его телефоне раздается еще одно пиканье, и всплывает приложение с напоминанием.
Я нажимаю на него, открывая приложение на весь экран, и читаю уведомление. На меня обрушивается самый ужасный из всех известных людям страх. Свинцовая тяжесть опускается в мой желудок, когда перевожу взгляд со снимка на Джованни.
Ох… чёрт
Я бросаю фотографию и иду в ванную. Тело восстает против гребаного мира, и я извергаю содержимое своего желудка.
Когда, наконец, избавляюсь от демонских мук, поднимаю голову и вижу, что парни стоят у двери, пока я спускаю воду в туалете. То же самое понимание, сокрушающее душу, разрушает и их. Я готовлюсь к словам. К словам, которые изменят всё с этого момента.
– Мне плевать. Повторяю, мне плевать, от чего нам придется отказаться. Чем мы должны пожертвовать. Какие союзы нужно заключить, хоть с самим дьяволом. Мы, черт возьми, вернем ее. И мы, мать вашу, уничтожим всех и каждого, кто встанет у нас на пути. Я стою, превращаясь в мстительного, безжалостного, торгующего смертью ублюдка с мертвым сердцем, каким был до того, как Бетани повернула мою вселенную вокруг своей оси.
Я похрустываю шеей, поправляя свой костюм, и возвращаю к жизни наполненную смертельным ядом тьму во мне.
Я ухмыляюсь ребятам, когда мы снова принимаемся за старое.
– Давайте покажем им, какие мы святоши на самом деле. Десять минут. Собирайте чемоданы, парни. Мы знаем, куда нам нужно идти.
Они оба кивают, затем расходятся в разные стороны, пока я иду к своей комнате.
Ну мудаки, пришло время шоу.
Они хотели, чтобы «Святоши Синдиката», дьяволы университета Блэквелла встали на колени?
Ни. Хрена. Подобного.
