Текст книги "Момент бури (СИ)"

Автор книги: Ната Чернышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

10

Над темной гладью уснувшего моря пылали крупные южные звезды. Сонно шипел прибой, без устали налегая на гладкий песок пустынного пляжа. Ветра не было, воздух дышал предрассветной прохладой, однако на востоке по-прежнему царила непроглядная тьма, словно солнце по какой-то причине не желало вставать в назначенный час.

Я ждал рассвета. Я любил бродить по пустынному пляжу в предрассветные минуты. В такие моменты мне бывало действительно хорошо. Можно было забыть о кранадаинской алой лихорадке, завезенной к нам Чужими не то по банальному недосмотру, не то по злой воле. Алую лихорадку тогда лечить еще не умели. Да и сейчас, в общем-то, панацеи как таковой не существует. Я любил бродить по пустынному пляжу в ожидании рассвета и не думать о том, что скоро умру от мерзкой неизлечимой заразы…

Узкая, еле различимая полоса света прорезала чернильную, усыпанную колкими бриллиантами звезд темноту на востоке. Я кивнул занимавшемуся рассвету как доброму другу. Потом взглянул на оплывавший под очередной волной песчаный холмик. И когда коснулся воды первый золотой луч нарождающегося дня, песок вдруг потек, засияв на миг нестерпимым, ослепляющим золотым светом. Мне запрещали пользоваться своей паранормой, но я очень хотел сотворить подарок для человека, который стал смыслом и счастьем всей моей жизни. Получилось чудо: изящная статуэтка русалки, слабо мерцавшая своим собственным жемчужно-желтым сиянием. Всплывшее из-за горизонта солнце зажгло на гладкой блестящей поверхности фигурки радужные искрящиеся блики. Я поднес свое творение к лицу и долго всматривался в прекрасную, счастливую улыбку девушки.

Я любил ее.

Больше жизни.

– Снова бродишь по пляжу, – доктор ди Сола стояла у меня за спиной, а я и не заметил, как подошла. Впрочем, перворанговые умеют тишком подкрадываться. – А это у тебя что? Фредди, я же запретила тебе пользоваться психокинетической силой! Ты же болен, тебе снова станет плохо…Зачем?!

– Возьмите, – я протянул русалку ей. – Это вам. На память.

– Фредди…

Она была светом в моей жизни. Только она могла унять боль во время лихорадочных приступов, которые становились все чаще и продолжительнее. Целитель первой категории, телепат первого ранга, доктор Джейни ди Сола. Я любил ее…

– Глупыш, – мягко сказала доктор, ведь она видела все мои мысли насквозь. – Ты еще очень юн, Фредди. У тебя еще будут девушки. Умные и глупые, красивые и не очень…У тебя целая жизнь впереди! А я уже старая, ты мне в сыновья годишься. В младшие сыновья. Если не во внуки…

– Я все равно буду любить только вас. Всегда… – упрямо сказал я. Как вообще мне духу хватило? Обычно в ее присутствии я только и мог, что краснеть и заикаться, а тут вдруг слова сами собой вылетели…

Сна не было ни в одном глазу, хоть плачь. Вспоминая Джейни, я невольно вспоминал и Ниэру. Не получалось у меня теперь думать о них по отдельности. Никак.

Новый Год – всеобщий праздник, его отмечают по всей Системе. На Терре всегда стоит в это время глубокая зима. Кавинтайн, столица Содатума, отмечал разгар золотолиственной осени… Но неподходящая погода не мешала людям веселиться.

Ниэра могла позволить себе провести Новый год где угодно, но она всегда предпочитала возвращаться на Содатум, в планетарный госпиталь Кавинтайна… к Джейни…

Я вот что тогда о ней услышал. Ниэра была единственной дочерью богатого миллионера Стивена Брауна. Господин Браун очень любил свою жену, которая – вот незадача!– принадлежала к религиозным фанатикам Церкви Единой Воли. Вера запрещала ей обращаться к генетикам, которые могли бы исправить наследственный негатив у ребенка еще до его зачатия. Тот самый случай, кстати говоря, когда пренебрегать достижениями генной инженерии вовсе не стоило. Когда у Браунов родилась дочь, ей поставили диагноз «синдром Дауна».

Джейн ди Сола специализировалась как раз на таких случаях. Паранорма целителя позволяет своему владельцу многое. Вплоть до полного изменения генома у пациента. Но такие случаи редки, и наука не в состоянии объяснить до конца их природу. Ян Ольгердович как-то объяснял мне, в чем дело, да только я мало что понял.

Как бы там ни было, Ниэра выросла умницей и красавицей; спустя два с лишним десятка лет невозможно было заподозрить о первоначальном диагнозе. Она знала, кому обязана полноценной жизнью, и каждый год всегда возвращалась в Кавинтайн к Джейни. Они дружили, насколько вообще возможна дружба между целителем и богатой наследницей, одной из самых видных невест Системы.

Был веселый праздничный вечер. Я пел все веселые песни, какие мог вспомнить. Ниэра сама ко мне подошла и вытащила танцевать.

Этот вечер мне уже не забыть! Мы танцевали. И Ниэра, прижавшись ко мне, улучила момент и зашептала вдруг в ухо:

– А хочешь, я научу тебя любви?

– Нет! – от неожиданно нахлынувших стыда и неловкости я вырвался, но Ниэра вцепилась в меня крепко.

– Глупыш! – ласково сказала она. – Тебе понравится…

Да. Теперь, спустя время, я думаю, это все произошло не случайно. Наверняка, ее подговорила Джейни. Однозначно. Она ведь любила другого. Мои чувства вызывали у нее лишь досаду. Я ведь и впрямь был для нее всего лишь сопливым мальчишкой; смешно было бы ждать ответного чувства от женщины старше меня лет на тридцать… Для Ниэры же это было очередным приключением, до которых она была большой охотницей.

Но все равно, мне приятно было сегодня ее увидеть. Моя первая женщина… Сегодняшняя встреча с нею была как солнечный привет из далекого, счастливого прошлого. Я не собирался снова искать ее расположения, но встретиться с нею действительно было приятно. Узнать, что у нее, в общем-то, все хорошо.

Я посмотрел на мирно сопевшую Тэйну, свернувшуюся клубочком у меня под боком. Стало вдруг печально и горько. Джейни все-таки оказалась права. Да, я обещал, что буду любить ее и только ее, всегда. Но это "всегда" оказалось очень уж недолговечным. Менее полутора лет.

А все потому, что Джейни предпочла мне Чужого, загорелась безумным желанием родить тому ребенка и отправилась в мышеловку к Яну Ольгердовичу. Да и я тоже хорош! Надо было послушать Мина лантарга и держаться от Ганимеда подальше.

Все так, но тогда бы я не встретил там Тэйну.

Любовь к ней я не желал считать психокодом, навязанным мне против воли злейшим врагом.

Я в ответе за нее. И за Кристину. И за малыша.

Никому не позволю их обидеть!

Кому не нравится, могут спокойно удавиться. Плакать не стану, поверьте!

11

Вначале я увидел ноги в начищенных до зеркального блеска сапогах, потом, высунувшись из-под днища снегохода, и их владельца. Вид у мальчишки-Чужого был – в гроб краше кладут. Ох, не по своей воле он тут нарисовался, как пить дать, не по своей!

– Ну? – неприветливо поинтересовался я. – Чего тебе?

Он яростно засопел, сверля меня ненавидящим взглядом. Я ободряюще улыбнулся, выбираясь из-под машины. Хорошо, что мы оказались почти одного роста: не приходилось слишком сильно задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

– Извиниться пришел, – хмуро буркнул пацан. – За вчерашнее.

– Сам додумался? – не без яда осведомился я. – Или помог кто?

Еще один бешеный взгляд. Будь у парня в глазах лазер, я давно уже превратился бы в горсточку пепла.

– Это неважно, – процедил мальчишка сквозь зубы.

– Ну, раз это так уж неважно, тогда давай считать, что ты произнес все положенные слова, а я их выслушал. Все. Еще вопросы есть?

Чужой молчал, опустив голову. Затем, не поднимая взгляда, яростно заговорил:

– С какой радостью я применил бы к вам оружие, Манфред дарулан! Лишь бы только стереть с вашего лица эту наглую отвратительную усмешку! Размазать вас по полу, распылить на атомы, уничтожить! Но вместо этого я вынужден терпеть вашу грубость, ваше хамство! И все ради того, чтобы услышать хотя бы полслова о моем несчастном отце, который был для меня всем: учителем, другом, солнцем в этом безжалостном чужом мире! Неужели вам так трудно намекнуть, дать или отнять надежду? Я бы тогда знал, как мне жить и что делать дальше!

Я прислонился к холодному боку машины, скрестив руки на груди. Мне стало жаль мальчишку. У меня не было отца, но мать я помнил. И уже который год мотался по свету, безуспешно пытаясь отыскать любую информацию, имевшую отношение к невысокой светловолосой женщине-психокинетику по имени Наталия О'Коннор.

– Послушай, парень, тебя как звать?

– Гретас Хентан-на'тинош Хорошен, – мрачно назвался Чужой, разглядывая неровности бетонного пола у себя под ногами.

– Так вот, Гретас, я не могу дать или отнять у тебя надежду. В данный момент я ничего о твоем отце не знаю. И не буду знать, пока не проявится в моем сознании психокод. Проявиться же он может только в присутствии Мина лантарга.

– Он болен, – неуверенно произнес мальчик.

– Это я уже слышал.

– Орнари талм'лейран говорил, будто главным условием вашего психокода является доверие к собеседнику.

– Как-как ты назвал Орнари Ми-Грайона? – заинтересовался я, отбрасывая в сторону тряпочку, которой протирал испачканные в машинной смазке руки.

– Талм'лейран. Старший родственник по матери не моего клана.

– Ага. Дело в том, парень, что я никому из вас не верю. Мину лантаргу – верю. Всем остальным – нет. Не внушаете вы мне должного доверия. Ни твой талм'лейран, ни, извини, ты сам.

– Но я сын своего отца! – в отчаянии вскричал пацан, и в его голосе прорезались слезы.

– Твой отец, – тихо сказал я, – не стал бы обвинять в воровстве незнакомого человека. И кидаться на него с ножом тоже.

– Но откуда я мог знать…

– Что оскорбленный тобой вор окажется для тебя полезным? Есть такое понятие – вежливость, – со мстительным наслаждением добавил я. – Оно выдумано как раз для таких вот случаев.

– Вы снова надо мной издеваетесь! – яростно зашипел Чужой, прижимая уши и вмиг приобретая сходство с взъерошенным рассерженным котом. Не хватало только хлещущего по бокам хвоста и вставшего дыбом загривка.

– Конечно, – ухмыльнулся я. – А что мне еще с тобой делать? Ты мне работать мешаешь! Хотя… – я пристально посмотрел на него, – ты можешь принести пользу. Как, интересно, у тебя с телепатической восприимчивостью? Я слышал, будто среди вас не бывает телепатов, но что-то с трудом в такое верится. Мозг, достигший определенной стадии развития, должен начать воспринимать пси-волны самостоятельно, без какого-либо внешнего обучения…

– Не смейте лазить ко мне в мозги! – тут же ощетинился пацан.

– Было б там куда лазить, – пренебрежительно отмахнулся я, с удовольствием наблюдая, как белоснежное личико Гретаса наливается багровой краской бешенства. – У тебя очень четкие эмоции. Полярные. Ярость, ненависть, бешенство, злоба. Ну-ну, зачем же так образно представлять меня на виселице? И другие: боль, отчаяние, страх. И боишься ты не за себя, главным образом. За отца? Да, ты и в самом деле любишь его… Или думаешь, что любишь.

– Вы нарушаете ваш Кодекс телепата! – закричал Чужой. – Вы вмешиваетесь в чужие мысли!

– Да что ты! – с сарказмом воскликнул я. – Твой приборчик ведь молчит! Я отнюдь не пытаюсь навязать тебе свою волю. А твой эм-фон, извини, доступен даже младенцу. Это первое. А второе – я не телепат. Телепаты – это те, у кого есть ранг или внеранговая ступень не ниже второй. Вот они – телепаты, им открыт доступ в инфосферу, и Кодекс телепата создан в первую голову именно для них.

– Но вы посмели прочесть мои мысли!

– Не мысли. Эмоции. А это большая разница.

– Нет никакой разницы! – мальчишку так и трясло от унижения и бессильной ярости. Ну, хоть за нож не хватается: приятно видеть, что вчерашний урок пошел все-таки впрок.

– Разве? Мысль и чувство – не одно и то же, уж поверь мне.

– Нет никакой разницы! – упрямо проговорил Гретас, немного успокаиваясь.

– Кто сейчас сказал насчет мысли и чувства? – быстро спросил я.

– Вы сказали… в-вы, – он смотрел на меня как на идиота.

– А я ничего не говорил! – и я позволил себе расплыться в довольной улыбке.

Раппорт, как выражаются профессиональные телепаты, был налицо. Возникшая между нами телепатическая связь оказалась на удивление прочной и четкой. Может, мне действительно пора было расставаться со своей четвертой внеранговой? Интересно, хватит ли на вторую или даже первую? А то и на третий ранг сразу? Первый в истории телепат-психокинетик – это звучит. Вот только зачем оно мне надо?

– А еще говорят, что среди вас не рождаются телепаты, – не разжимая губ, произнес я. - Да вы просто давите свои способности в зародыше! Уверен, ты способен добиться ранга, если Айр возьмется за тебя как следует!

– Нет, – одними губами прошептал мальчик, и глаза у него сделались совсем круглыми. – Нет. Нет! Никогда!

– Что – никогда? – полюбопытствовал я.

– Я понял, вы собираетесь передать мне свой психокод. Чтобы я открыл его Мину лантаргу. Ведь у меня больше возможностей, чем у вас, сделать это.

– Я рад, что ты это понимаешь.

Я не кривил душой и действительно желал спихнуть со своих плеч эту тяжелую ношу. Невероятно сложно выбирать между спасением друга и жизнью любимой женщины. Пусть любовь к ней и была поначалу навязана мне против воли… Что это меняло на самом-то деле? Я обязан защищать свою семью. А Гретас пусть спасает свою. Логично? И еще как!

– Ни за что! Никогда! Я! Не соглашусь! На такое! – завопил Чужой, трясясь от страха. – Я не хочу терять личность! Не хочу сходить с ума! Превращаться в марионетку, лишенную собственной воли!

– Идиот, – с досадой произнес я. – С чего ты взял, будто я сам собираюсь все делать? Рангом я не вышел психокоды перекидывать. Тут у нас есть Айр и его подруга Тропинина. Оба – высшие телепаты, они сделают все, как надо. Ты даже не почувствуешь ментокоррекции!

– Нет! – отчаянно закричал Чужой.

– Послушай, – я начал терять терпение. – Лучше бы тебе проявить благоразумие и согласиться добровольно. Пойми, что это просто необходимо. Без твоего согласия процесс пойдет достаточно болезненно для нас обоих.

– Ни за что!

– Да? А мне казалось, что ты хочешь спасти своего отца.

– Но не любой же ценой!

– Соглашайся, Гретас, – мягко произнес я. – Соглашайся. Это так просто. Скажи «да», и я передам тебе всю информацию, которой владею. Скажи «да», и твой отец будет спасен.

Даже мысленно я не мог произнести имя моего друга.

– Нет… – прошептал пацан пятясь. Глаза у него стали совсем как блюдца от страха, а потом он вдруг отчаянно закричал, – Нет! Нет! Нет!!!

Он пятился, не сводя с меня полубезумного взгляда. А так как глаз на затылке у него не было, то очень скоро Гретас споткнулся о пустую тару из-под аккумуляторов, которые я распаковал и установил около часа тому назад, и со всего маху шлепнулся на грязный пол. Я еще успел ощутить его боль, как свою собственную, а потом связь между нами разорвалась. Чужой вскочил и дал деру: мчался он так, будто за ним черти гнались. Я сильно его напугал, наверное.

Я разочарованно вздохнул и полез под машину. Предстояло хорошенько подумать над тем, как пробраться к Мину лантаргу, не подвергая опасности Тэйну Тойвальшен…

– Эй! О'Коннор! К тебе гости!

Я как раз заканчивал тестирование режимов работы навигационной системы. Пришлось отвлечься и выглянуть наружу. Перед ремонтной площадкой стоял менеджер Рон Альвес, а рядом с ним Кристина с самым независимым видом. Девочка угрюмо взглянула на меня. Я уже научился немного разбираться в ее своеобразном эм-фоне. Сейчас там помимо обычной мрачной настороженности легко читались явная растерянность и даже страх, довольно сильный, между прочим! Я встревожился. Что могло испугать Кристину?

– Твоя девчонка? – полюбопытствовал Рон Альвес.

– Моя, – сказал я, не вдаваясь в подробности.

Я спустился вниз, взял девочку на руки и посадил в кабину на кресло водителя. Кристина мрачно взглянула на менеджера и послала ему недвусмысленное телепатическое пожелание немедленно убираться. И Рон Альвес убрался. Мгновенно. Общаться с нашей Кристиной, когда ты ей не нравишься, удовольствие ниже среднего.

Я запрыгнул в кабину и закрыл дверцу. Кристина тут же обернулась ко мне. Поток сумбурных неоформленных эмоций захлестнул меня. Страх, растерянность, недоумение, непонимание, отчаяние, разноцветная какофония смешанных искаженных образов, в которых с трудом можно было различить лица Тэйну, обоих Ми-Грайонов и многих других, совершенно незнакомых…

– Стоп, стоп! – воскликнул я, безуспешно пытаясь разобраться, что здесь к чему. – Не так быстро! Остановись, соберись с мыслями и начни сначала, но медленнее!

Кристина вздохнула. Потом снова взглянула мне в глаза. Образ Орнари Ми-Грайона, окутанный облаком противоречивых эмоций: интерес, любопытство, симпатия, растерянность, отчаяние, непонимание, страх…Образ Арэля Ми-Грайона тарга. Множество образов, целая вереница мужских и женских лиц с типичными для клана Ми-Грайонов чертами. И где-то в самом ее конце – крохотная съежившаяся от страха детская фигурка. Растерянность, недоумение, непонимание, страх, гнев! «Что это такое? Что со мной, Манфред?! Что?! Почему я столько помню?! Почему я не знаю столько, сколько помню?!»

– Я не понимаю тебя, Кристина, – растерянно произнес я. – Правда, не могу понять. У меня нет для этого соответствующих способностей. Ты боишься Орнари Ми-Грайона и его родственников?

Девочка в отчаянии затрясла головой.

«Ты и впрямь ничего не понимаешь, Манфред! Это не просто страх! Это хуже! Множество лиц, мелькающих в бешеном темпе – и снова маленькая, дрожащая от страха фигурка. Отчаяние, растерянность, страх, неприязнь, отторжение, гнев. Сильная неуверенность. Это я? Почему это я?…»

– Не могу понять, – беспомощно пожал я плечами. – Как это ты? Ведь ты одна. А их много.

«Слишком много. Слишком, слишком много! Кто среди них я, Манфред? Где среди них я, Манфред?! Где?!!»

– Очевидно, что у тебя, спасибо Ольмезовскому, геном клана Ми-Грайонов, – задумчиво произнес я. – И теперь, по всей вероятности, начинает пробуждаться эта их пресловутая генетическая память. К сожалению, я слишком мало о ней знаю, поэтому вряд ли сумею чем-то реально тебе помочь. Если хочешь, мы можем обратиться к Орнари Ми-Грайону. Он наверняка знает, как…

«Нет!!! Ни за что!!!» Сильный страх, непреодолимый ужас. «Нельзя, нельзя обращаться ни к кому из Ми-Грайонов! Будет только хуже. Я должна сама, сама… Но как мне искать? Как?!»

– Давай рассуждать логически, без лишней суеты, – решительно сказал я, беря девочку за руки. – Прежде, чем начать искать себя, надо определиться с тем, кто ты есть. Кто ты, Кристина?

"Огонь. Чистое сверкающее пламя, жар неуправляемой аннигиляции, вырвавшаяся из-под контроля плазма. Огонь".

– Вот с этого и начнем, – я поспешно отдернул ладони: кожа Кристины стремительно превращалась в раскаленную поверхность разогретого в печи металла. Не расплавило бы ненароком машину.

Кристина виновато засопела, растирая руки. Прогретый ее внутренним огнем воздух постепенно остывал.

– Итак, – я вернул ей образ огня, с которым Кристина себя отождествляла. – Это ты. А теперь попробуй вызвать в памяти все, что не дает тебе покоя, и поискать там свой огонь.

«Не могу! Не могу! Боюсь!»

– Чего же ты боишься, глупая? – ласково спросил я.

Она и сама не знала. Но любое воспоминание из кладовых генетической памяти вселяло в ее душу безотчетный страх, такой глубокий и полный, что он воспринимался как черная клубящаяся стена агрессивного мрака. Внезапно я понял, как близко Кристина подошла к той грани, за которой начинается бесконечное падение в черный колодец безумия, сродни тому, из которого не так уж давно выбрался я сам. Но я сознательно пошел на утрату собственной личности, к тому же мне помогала Тэйну. Кристине же, увы, помочь было некому.

– Я бы на твоем месте все же обратился к Орнари Ми-Грайону, – сказал я. – Он поможет, я уверен. Ведь он наверняка сам когда-то побывал в таком состоянии.

"Нет! Нельзя!"

– Ну, тогда надо обратиться к Ирине Тропининой. Она – целитель, к тому же у нее первый ранг. Может быть, она сумеет тебе помочь?

Сильное сомнение. Нерешительность. «Стоит ли? Можно ли довериться ей? Первый ранг…»

Да, я сам относился к первому рангу с недоверием. Но если выбирать между жизнью Кристины и моим предвзятым отношением ко всем высшим телепатам, я выберу первое. Если тут вообще возможен какой-либо выбор. Девочка взглянула на меня с благодарностью. «Манфред, спасибо тебе».

Да не за что, в общем-то…

– Эй, О'Коннор! – снова услышал я голос Рона Альвеса. – К тебе снова гости.

Я открыл дверцу и выглянул наружу. И обомлел, увидев радостно улыбающуюся физиономию Орнари Ми-Грайона. Легок на помине, надо же! За его спиной возвышался братец-тарг, и вот у него-то физиономия была далеко не радостной. Кристина быстро спряталась за спинкой полуразобранного кресла.

– Ну и странные же тебя гости навещают, ты не находишь? – ехидно заметил Рон Альвес. Видно было, что этих гостей он ощутимо побаивается.

Я проигнорировал замечание Альвеса, притворившись, что не понимаю мысленную речь. Менеджер потоптался немного и пошел прочь, не дожидаясь, пока его попросят об этом под дулом оружия. Я уже видел, что тарг раздобыл себе новый шайерх, взамен испорченного мной вчера на лестнице. Проходя мимо большого стереоэкрана, Альвес машинально включил его. В неестественно быстром темпе замелькали кадры видеоклипа, донеслись звуки какой-то ужасной, состоящей из сплошных барабанных ударов музыки.

– Чем могу быть полезен? – вежливо осведомился я у Чужих, спрыгивая на площадку.

– Вы разговаривали с моим племянником… – начал Орнари Ми-Грайон.

– Разговаривал, – я отшвырнул в сторону тряпку, которой вытирал пальцы. – И что?

– Очень жаль, что он отказался принять ваш психокод, как вы ему предлагали. А, скажем, не могли бы вы повторить данную процедуру с кем-нибудь другим?

Сказать, что я был ошарашен, значило бы ничего не сказать. Я был потрясен до глубины души. Чтобы Чужой хладнокровно предлагал провести телепатическое вмешательство в разум своего сородича?! Не зря все-таки у тарга такая кислая рожа. Наверняка психокод предложат перенести именно к нему.

Однако Орнари Ми-Грайон вторично меня удивил.

– Например, со мной, – закончил он предложение.

– Здесь нужна определенная восприимчивость, – сказал я. – У вашего племянника она есть, но он еще ребенок. Его отношение к миру не устойчиво, не обрело четких границ, не обросло глухими стенами естественного защитного барьера. Однако для полноценной телепатии одной восприимчивости мало. Чтобы добиться хотя бы пятой внеранговой ступени необходимо соответствующее обучение. А если ребенок по каким-либо причинам не получил в этом возрасте должного телепатического образования, он с годами утрачивает свои способности, особенно, если ему не приходится достаточно часто общаться с телепатами. Вы же слишком взрослый, уважаемый Орнари. Ваш разум не в состоянии пережить психокодирование и сохранить свою целостность. Вы сойдете с ума или погибнете. Ни Айр, ни Ирина Тропинина не пожелают связываться с таким риском. А у меня нет ранга. При всем желании мне подобная операция не под силу.

Мне показалось, или тарг все же вздохнул с облегчением? Переживает за брата, надо же. Какие трогательные родственные отношения!

– Что ж, – вздохнул Орнари Ми-Грайон после непродолжительных раздумий. – Тогда я вижу всего один выход из создавшейся ситуации. Необходимо постараться устроить вам встречу с Мином лантаргом. Но для этого вам придется отправиться с в наш город Катуорнери. Это недалеко, всего полтора хатлога отсюда.

Я мысленно перевел хатлоги в нормальные земные километры. Получилось что-то вроде восьмидесяти-девяноста километров. Час ходу на "Буране".

– Идет, – согласился я, а Орнари Ми-Грайон заметно оживился. – Но при следующих условиях: во-первых, я буду волен свободно покинуть ваш город, когда захочу, и никто не станет чинить мне в том никаких препятствий. Справедливо?

– Вполне, – согласился Орнари Ми-Грайон.

– Во-вторых, я отправляюсь в ваш город только и исключительно для беседы с Мином лантаргом. Никаких лабораторий, генетических сканеров, медицинских обследований даже под предлогом дезинфекции – ничего, ни за какие деньги. Нашими болезнями вы не болеете, а со своими прекрасно справляетесь сами. Устраивает

– Вполне, – кивнул Чужой. – Что-то еще?

– Да. Я не умею управлять вашими глайдерами, а вы навряд ли согласитесь везти меня обратно в Аян по первому же моему требованию. Я отправлюсь на своей машине.

– На этой груде хлама? – не удержался от комментариев воин.

– Хлама?! – возмутился я. – Хлама, ты сказал?! Да это же многофункциональный снегоход серии "Буран-ТХ-200", одна из самых лучших моделей от "Starkad Transportalie"! Пусть он не новый, зато по многим параметрам не уступает самым современным машинам зимнего сезона!

– Манфред, вы не будете возражать, если я поеду с вами? – невинно поинтересовался Орнари Ми-Грайон, с любопытством приглядываясь к машине. – Меня всегда интересовало, как вы умудряетесь путешествовать на значительные расстояния в этом суровом климате с помощью такой ненадежной техники.

– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Поезжайте, я не возражаю. Не скучно будет в дороге.

– Зато я возражаю! – непреклонно заявил тарг. – Орнари, этбассап олми-танна!

– Простите, – сказал мне Орнари, подхватил своего братца под локоток, отвел в сторонку и начал пререкаться с ним тихим голосом.

Я с интересом следил, как они ругаются между собой, очень вежливо, между прочим. Наши так не умеют. Тот же Альвес костерил нерадивых подчиненных такими фразами и с такой грубостью, что уши скручивались в трубочки сами собой при одном только звуке его голоса.

Орнари Ми-Грайон все-таки настоял на своем, я понял это по довольной улыбке, воссиявшей на его физиономии. Тарг же, наоборот, сделался еще более мрачным. Взгляд, каким он одарил меня, менее всего подходил под определение "дружелюбный".

Орнари Ми-Грайон тут же подошел к снегоходу и принялся с детским любопытством его рассматривать. Я почувствовал внезапный испуг: ведь в машине пряталась Кристина, способная в своем нынешнем состоянии на что угодно! А ну как Чужой ее сейчас увидит? И точно. Не успел я додумать эту неприятную мысль, как в ментале взметнулась яркая волна эмоций, окрашенная теплом Кристины. Страх, отчаяние, паника, отторжение, гнев! Огонь! Чистое, всепожирающее пламя атомного распада…

Я едва успел оттолкнуть Орнари Ми-Грайона от дверцы, опрокинуть его на пол. Из кабины снегохода вырвался длинный язык плазмы, наткнулся на поспешно возведенный барьер из психокинетического поля, стек по нему на пластбетон стоянки и медленно угас, рассыпаясь на множество колючих искр. В руках тарга как по волшебству оказался готовый к бою шайерх.

– Кристина! – крикнул я, бросаясь к машине и вытаскивая дрожащую девочку из-за кресла. Она спрятала головку у меня на груди и заплакала, судорожно цепляясь горячими ручонками за мою шею.

– Что это было такое? – растерянно проговорил Орнари, поднимаясь и потирая ушибленный затылок.

– Когда-нибудь ваше любопытство вас погубит, – сердито сказал я. – Вовсе незачем было заглядывать в салон и пугать Кристину. Она не любит, когда ее пугают незнакомцы.

Кристина подняла заплаканное личико и одарила Чужого злобным взглядом.

– Она говорит, что могла вас убить, – перевел я этот взгляд. – В следующий раз именно так и сделает. Вы ей не нравитесь.

– Какой серьезный ребенок! – воскликнул Орнари Ми-Грайон.

Судя по его эм-фону, он воспринял Кристину как капризную маленькую девочку, к которой попущением Божьим и генетиков Ганимеда попал редкий и опасный дар. Большей ошибки совершить было невозможно. Кристина потребовала, чтобы я опустил ее на пол. Она подняла к лицу сложенные лодочкой ладошки, и в них тут же вспыхнул яркий огненный шарик, увитый белыми молниями. Через мгновение он медленно всплыл в воздух и разорвался с оглушительным треском. Чужие еле успели отдернуть головы.

– Пирокинез, – прокомментировал я. – Один из наиболее разрушительных аспектов психокинеза.

– Значит и вы так тоже можете, уважаемый Манфред? – полюбопытствовал Орнари Ми-Грайон. Если Кристина хотела его напугать, то у нее не вышло ровным счетом ничего. Потрясающий самоконтроль на уровне второго ранга, не меньше!

– В какой-то мере, – ответил я. – Все рожденные в лабораториях Ганимеда дети могли развивать и совершенствовать только одну сторону психокинетической силы: поджигание и передвигание предметов взглядом, их разрушение изнутри или снаружи, левитация, суперпрыжки разного рода, короче, что-то одно. Упор делался, разумеется, на боевые трансформации вроде того же пирокинеза. Кстати, солдаты-пирокинетики – не такая уж большая редкость в десантных войсках Юпитерианской Лиги. Ну, а я обладаю более широким спектром возможностей, так как мой геном содержит тот самый пресловутый ген неограниченного психокинеза. Полный и абсолютный контроль над материей… Впрочем, вам это должно быть неинтересно, поскольку в вашем государстве любые эксперименты и исследования в области генной инженерии человека находятся под запретом…

По лицу Орнари Ми-Грайона видно было, что это ему очень даже интересно. Кто бы сомневался!

Мое внимание привлек стереоэкран, включенный Альвесом. Сейчас он показывал сводку новостей. Красивое строгое личико дикторши сменила трехмерная карта пространства Юпитерианской Лиги; на месте Ганимеда красовался весьма живописный рой астероидов. Видеокамера скользнула ближе к одному из осколков; гладкая, будто полированная поверхность разлома сменилась останками чьего-то жилища, мелькнуло искаженное декомпрессией до неузнаваемости лицо; я не сразу сообразил, что висящие над ним темные маленькие шарики – это промороженная космическим холодом кровь… Я отвернулся, с трудом сдерживая тошноту.

Орнари Ми-Грайон взглянул на экран, и его улыбка вмиг увяла. Даже тарга проняло.

– Уважаемый Манфред, напрасно я вам не поверил, – сказал Орнари. – Жаль, не записал эту передачу…

– Запишете еще, – ободрил его я. – Юпитерианская Лига превратит трагедию в прекрасно смонтированное зрелище и будет транслировать его по всем стереоканалам не меньше месяца.

– Одно дело – уничтожать при помощи пирокинеза врагов в рукопашной схватке, – сказал Ми-Грайон тарг. – Это я и сам на Содатуме видел. Но разрушить огромный планетоид без применения специальных устройств, одним лишь усилием воли… В это никто не поверит!

– В том-то все и дело, – многозначительно заметил я.

Пирокинетики могут уничтожать огнем небольшое количество предметов на расстоянии радиусом до семи метров. Редкие зарегистрированные в Юпитерианской Лиге или Земном Содружестве психокинетики так же могут немногое: монетки по столу двигать, стены нетолстые пробивать, груз взглядом поднимать до двадцати килограммов на очень ограниченное время, с сорокового этажа на асфальт приземлятся безо всяких телесных повреждений и так далее. Как Ольмезовский ни старался, ему так и не удалось вырастить ребенка с неограниченным даром. Потому что там не только в генах дело, и, слава Богу, что мне не известно, в чем именно, иначе б Ольмезовский из меня этот секрет обязательно бы вытянул. Значит, разрушить Ганимед могли только враги, обладающие необходимой для того технологией. Первым делом на ум, конечно же, приходят Чужие. Но с ними связываться после Содатума Юпитерианская Лига не посмеет. Следовательно, врагов будут искать в пределах Солнечной системы. И найдут, можно не сомневаться. Земное Содружество, Альфа-Марс, Бета-Марс или даже далекий от вечной грызни между Лигой и Содружеством Геспин. А ведь тем дело и закончится. Мало кто любит Юпитерианскую Лигу, и это общеизвестный факт, но признаваться в чужом преступлении и нести за него полную ответственность не согласятся даже оголтелые экстремисты из "Возрожденной нации Содатуми". Тем более что никакое расследование прямых доказательств не найдет. На Геспин все и свалят. Атаковать его бесполезно – слишком далеко и невыгодно, общественное мнение народов Солнечной Системы его волнует мало, оправдывать себя геспиниане не станут, у них и без наших политических дрязг проблем предостаточно. А там, со временем, глядишь, дело и заглохнет.