Текст книги "Буря настигнет (СИ)"
Автор книги: Нари Орлан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Глава 6. Ирий
Наручники одиноко лежали под скамейкой. Я метнулся к ней: замок не взломан, железо не погнуто. Как? Мать твою, как?!
В растерянности я обежал раздевалку, заглянул в каждую душевую кабинку. Подергал ручки шкафчиков. Пнул со злости скамейку – она отъехала и треснулась о стену.
Куда бесовка делась? Испарилась? Через дверь не выходила – девчонки сказали бы. А смартфон?
Я лег на пол и зыркнул под шкафчик. Пусто. Но щель маленькая, женская рука не пролезет. Когда она успела выбраться из наручников, достать телефон и улизнуть? Я ушел на пять минут!
Она служительница. Телепортировалась в раздевалку, пробыла полчаса, смылась. Удобно. Какую ей подарили способность в обмен на служение? Принятие чужих обликов?
Идеально для слежки. Просто великолепно. У нас в агентстве ее оторвали бы с руками и ногами. Если бы служители не слыли колдунами, которых нужно уничтожать. Если бы она не нарушила закон бесчисленное количество раз…
И как ее поймать? Дать агентству ориентировку? С какой радости она покажет истинное лицо?
Я вздохнул. В солнечном сплетении разболелось – неплохо зарядила коленом, чертовка. По яйцам тоже. Язык у нее острый, полоснул лезвием по нервам. Позабавила. Я усмехнулся. С такой не заскучаешь.
С теми, на лежаках, я задолбался изображать клоуна. Тоже мне, первоклассный эскорт. Готовы ублажать, смеяться над тупыми шутками, лизать пятки. А, может, мне противно, когда девушки ходят на задних лапках и беспрекословно слушаются? Потому и надоедают быстро.
Я вышел из раздевалки и двинулся вдоль бассейна к выходу.
– Ирий! – окликнул тройной хор. Я отмахнулся, не сбавляя шагу. Работа на сегодня закончилась – накрылась медным тазом.
Выпить бы. Обычной воды. Завтра в восемь утра репетиция с Арвидом. Его, кстати, надо оттащить домой. Герт пусть развлекается сколько влезет.
В коридоре я наткнулся на коллег, что усердно весь вечер изображали охранников, заодно бурно обсуждали в коридоре, как вызовут для вымышленного садиста девушек, подкладывая огромный кусок сыра в мышеловку. Мышка пришла, хвостиком вильнула и была такова. Весь спектакль, детективное агентство на маскараде, в личинах журналистов, охраны, официанток и диджея – все зря.
Довольны остались лишь настоящие звезды, получив с группой уйму селфи, стриптизерша и девочки из эскорта – им заплатят фактически ни за что.
– Опускайте занавес, ребята. Преступница пришла и ушла – я спугнул.
Парни проводили меня изумленными взглядами.
– Ирий, ты куда? Объясни, что произошло.
– Ждите отчета! – крикнул я, не оборачиваясь. Нечего обсуждать. Я не в настроении трепаться и слушать нравоучения от коллег, у которых стаж больше. Меня ждет жесткая порка от миссис Шефер – если буду молчать, как степенная козочка, получу розгами дополнительно.
Нужно умаслить вкусной ложью. Или бросить нахрен дело.
Но если я не поймаю бесовку, никто не сможет.
Я завернул в стрип-зал и выдернул вокалиста из компании девчонок. Герт испарился – некоторые девочки, видимо, получат деньги за привычную работу.
– Что? Поймал?
– Скажи Герту, что мы едем по домам. Пусть забирает девочек, если хочет. Я останусь – приедет группа экспертов и начальство. Придется отчитываться.
– Что случилось?
Правду нельзя услышать никому. В мыслях пусто. Из чего строить ложь? Если коллеги позвонили миссис Шефер, она прибудет минут через пятнадцать. Не успею сообразить.
– Слушай, – я положил руку на плечи кучерявому – то есть сначала поднялся на носки и нагнул его, – а давай все вместе поедем с девчонками домой? Отчитаюсь завтра.
Мы успешно разминулись с начальницей. Когда расселись по машинам на подземной стоянке – у меня зазвонил смартфон. Я выключил его и закинул в бардачок. Тонкая рука с бордовыми коготками кралась от колена к паху. Музыка мягкими волнами омывала салон и вибрировала в сидении. Расслабиться бы… Я оставил управление машиной автоматике и повернул голову: брюнетка с собранными в хвост волосами пожирала меня томным взглядом. Она старше других, глаза умные, играет потрясно. Будто я вправду лакомый тортик.
Я поймал проворную женскую руку на полпути к ширинке и поманил пальцем. Девушка подалась ко мне, перекидывая хвост к пышной груди и забавляясь с прядями.
– Давай только мы вдвоем, – предложил я.
– С удовольствием. Не хочется тебя ни с кем делить, – она покосилась на задние сидения, где две блондинки сладко обнимались. Я усмехнулся. Свидетели нам не нужны.
У Арвида огромная двухуровневая квартира, с джакузи, лишними спальнями и мини-баром. К нему мы ехали через лабиринты подземных тоннелей. Тусклые лампы мелькали, отсчитывая метры. Девушка мягко водила пальцами по внутренней стороне моего бедра, игриво подбираясь к ширинке и отступая. Член твердел, но возбуждение не захлестывало.
Я вперился в лобовое стекло – там одни фары сменялись другими, мерцал свет. Монотонная мешанина. Она помогала сосредоточиться.
Зачем бесовка добывает и продает информацию? Явно не ради блага, не ради того, чтобы раскрывать грехи. Ей нужны деньги? Много денег. На что? Заболел родственник? Допустим, мать.
Я сам попал в клетку из-за матери. Бросить бы на произвол судьбы ее после того, как она продала квартиру, чтобы имелись деньги на выпивку, и пошла жить в каморке на заводе, где работала уборщицей. Поначалу я так и сделал – уехал в восьмой сектор.
Но спустя полтора года ко мне позвонили из полиции – мать поймали на краже. Что хуже для моей карьеры? Когда напечатают: его мать в тюрьме или в психбольнице?
Преступления у всех в крови, кто родился на Калинидиксе. Мы все правнуки убийц, воров, мошенников, бандитов. Может, поэтому со школ нам сильно вдалбливают, что нарушать закон – плохо.
Да, плохо, но моя мать украла потому, что пропила зарплату. Начала она пить, когда ушел отец. Не вынесла расставания. Виновна ли, что не справилась, что не воспитывала меня, а прикладывалась к бутылке?
Похер. Теперь ничего не изменить.
Я рано пошел подрабатывать и, чтобы не сидеть дома в свободное время, торчал в музыкальной школе. Позже договорился с директором и ночевал там.
В общем, если выбирать из двух зол – психбольница привлекательнее. Особенно в анонимности. Журналистам сложнее добраться. В награду за то, что она моя мать, я определил ее в хорошее место.
Бесовка тоже о ком-то печется, ведь у нее нет состоятельного отца, чтобы устроил в свою фирму? Или наркотики? Но на порошке она потеряла бы сноровку и не шпионила за знаменитостями месяцы напролет.
Когда машина потребовала меня, я несколько секунд выплывал из размышлений. Брюнетка, видимо, устала трудиться вхолостую – откинулась на сидении и листала новости в смартфоне. Я завел авто на стоянку следом за Арвидом и по привычке ощупал взглядом стены, транспорт, темные углы, хотя сюда вряд ли через пропускной пункт мог заехать левый человек.
Бесовка сейчас наверняка зализывает раны в норке. А не пашет ли она на босса? С ее характером? Вряд ли.
Я выбрался из машины, а брюнетка повернулась к девочкам на заднем сидении и что-то сказала – они вышли недовольные, но скоро расцвели в притворных улыбках и присоединились к Арвиду.
– Как тебя зовут? – Я приобнял брюнетку за талию, и мы зашагали следом за компанией.
– Констанция.
– Взаправду?
– Да. Показать паспорт?
Я покосился на нее, вскинув бровь.
– Зови меня Котя. И я не смущаюсь по поводу того, что мне тридцать пять. – Она обольстительно усмехнулась, и едва заметные лучики морщинок разбежались от уголков глаз. И меня не смущало, что мне двадцать два. Разве что немного. Констанция наверняка опытная и провести с ней ночь было бы классным приключением, но…
Но когда мы поднялись к Арвиду и все направились к джакузи, я взял брюнетку за руку и повел на кухню. В холодильнике нашлась вода – я выхватил бутылку и крупными глотками осушил до дна. Полегчало. Где у Арвида мини-бар, неважно, внизу стояло два ящика пива.
– Какое пиво любишь? Светлое, темное?
– Темное, – ответила Котя.
– Я тоже. Не голодна? – спросил, рассматривая полупустые полки: гроздь винограда, три йогурта, недоеденная пицца.
– Нет. А ты?
Я сыт по горло мыслями, которые не дают покоя. Аппетит вряд ли вернется, пока не разберусь.
Арвид хвастался, что у него есть лоджия, застекленная сверху, спереди и снизу – словом, выступала прозрачным кубом из здания. Там я предложил Коте выпить.
– Сегодня пуха меньше, чем обычно, – молвила она, проходя в лоджию, и оступилась – густой хвост соскользнул со спины и мазнул по бутылке в руке, когда Котя застыла, наклонилась, уставилась вниз. Я засмотрелся на округлые ягодицы, не расчерченные резинками трусиков. Возможно, она без белья.
Лишь потом я глянул под свои ноги. Дыхание захватило. Мы будто парили на пятидесятиметровой высоте. Стекло кристально прозрачное. Вечно безлюдная улица терялась в пуховом облаке – в него уходили шахматкой ряды окон.
Котя сняла шпильки.
– Чтоб не поцарапать пол, – объяснила и выставила туфли в комнату. Я чиркнул каблуком по стеклу.
– Ничуть он не царапается.
Она мелодично рассмеялась.
– Ты забавный. Ничего, что здесь нас увидят из соседнего дома?
Непохоже, что лоджия сделана с затененной пленкой. В восьмом секторе, в отличие от пятого, где я вырос, расстояние между высотками большое и обычно в метель соседних домов не видно. Но сейчас пух не летал бешено, а неспешно стелился. Напротив в доме свет едва пробивался через шторы.
Я вскинул голову: неба нет, только серая мгла. Котя, став ниже на сантиметров пятнадцать, дотянулась до моей щеки и ласково провела пальцами.
– Мы не будем заниматься сексом, – сказал я.
Рука упала. Котя расстроенно поджала губы.
– Чего ты? – спросил я. – Так или иначе, за ночь заплачено.
Она двинулась к белым кожаным креслам, покачивая бедрами, и уселась.
– Редко попадаются клиенты, которых вправду хочется трахнуть.
У меня очередь стоит из желающих. Если бы не гребаная работа, Котя прошла бы без очереди.
– Откроешь, пожалуйста? – Она протянула мне бутылку. – Ты не брал открывашку?
Я накрыл ладонью крышку своей бутылки, обхватил – чуть-чуть магии – и пиво, шипя, вознеслось к горлышку. Но не вылилось. Я отдал Коте открытую бутылку и забрал вторую. По дороге к креслу проделал то же и, усевшись, отпил. Кресло мягко прогнулось – из такого попробуй себя заставить подняться.
– Чем займемся? – осведомилась девушка.
– Поболтаем.
– О чем?
– О Жулианне. – Я повернул лицо к Коте и подпер подбородок кистью. – Знаешь ее?
Котя скривила губы в завистливой улыбке и на секунду-другую присосалась к горлышку.
– Надо же… Только не говори, что любовь с первого взгляда.
– А допустим, и любовь? – Посмеиваясь про себя, я забарабанил пальцами по бутылке. – Девочки из эскорта не заслуживают любви?
Она потупилась и ковырнула бордовым ногтем этикетку.
– Каждая девушка заслуживает любви. Просто некоторые перестают в нее верить. Или в себя.
– Ладно, я пошутил. Никогда ни в кого не влюблялся. Мне все быстро надоедают.
Котя выровнялась и откинулась на спинку кресла.
– Ты еще не встретил ту самую.
– Ой, я тебя умоляю.
– Тебе всего двадцать, да? Вся жизнь впереди.
– Я не страдаю по этому поводу.
– Так зачем болтать о Жулианне?
– У меня к ней особый интерес.
Я отпил пива. Рискованно. По-хорошему надо бы привезти Констанцию в агентство и отдать в лапы детективам, которые профессионально проведут допрос. Но с какой стати? Потому что мне почудилось, что преступница приняла чужой облик и находилась в нем полчаса? В дурку следом за матерью мне отправляться неохота. Я обернулся к стеклянной двери, что вела в комнату. Никого.
– Я представляю наш диалог о Жулианне так: я задаю вопрос, ты честно отвечаешь и не спрашиваешь, почему, зачем и как. И разговор остается между нами.
– Хорошо. – Котя нахмурилась и подобрала под себя ноги.
– Вы встречались раньше?
– Нет. Мы редко собираемся большими группами. Чаще заказывают по две или по три, по одной, само собой, но с Жули мы не сталкивались. Сегодня я только одну девчонку из всех знала.
– Ладно… Ты ведь внимательная, как я заметил, можешь сказать, о чем вы говорили?
Котя посмотрела в стеклянную стену, покрутила бутылку в руках, покусала губы.
– Как-то странно… Она сразу, как пришла, держалась высокомерно. Наблюдала за нашей болтовней и лишь закатывала глаза или усмехалась. Тебе поцелуи слала, когда ты с ребятами пришел. Потом сходила в туалет и вернулась другим человеком. То есть… – Котя бессильно махнула рукой и пожала плечами. – Фигурально, конечно. Я подумала, что она там приняла наркотики, а раньше была на взводе из-за ломки. В общем, после туалета стала дружелюбной и поддерживала разговор. Не так, как я, трепалась языком, но по сравнению с десятью минутами ранее…
Я прав. Я едва не вскочил на кресле и не закричал на радостях! Мне не почудилось.
– Продолжай.
– Мы беседовали о женских штучках, парнях, вас немного обсудили, куда без этого. – Она развела руками. – Тебе припомнить конкретно фасон платья, который мы обсуждали?
– Скажи лучше свое впечатление о ней. Какой она человек? Не в плане характера, а, допустим, возраст или, может, проскользнули ее интересы? Меня интересует то, о чем нельзя солгать.
Котя поставила бутылку на столик и запустила пальцы в хвост, разделяя пряди.
– Ума не приложу, зачем тебе… На детектива не похож, – усмехнулась она и крепко на пару минут задумалась. – Возраст. Ну ей что на вид, что на ум лет до двадцати. Она не показалась глупой, но мы с девочками постарше обсуждали, что такие фасоны носили на выпускной, а Жули в этот момент не закивала, а наоборот удивилась. Еще мне кажется, она приезжая. Модой вроде интересуется, но молчала, когда мы обсуждали местные интернет-магазины одежды… Что еще сказать, не знаю…
Я уставился на горлышко бутылки. Толку с того, что бесовке до двадцати и она приезжая? Пусть я предположу, ее рост около метра семидесяти – ниже меня почти на голову без каблуков.
Мысли вертелись, вертелись, – наконец зажгли идею.
– Вернусь через полчаса. – Я подскочил и дохлебал пиво впопыхах. – Подождешь меня?
– Подожду, конечно. До утра я вся только твоя.
Я метнулся в комнату, на ходу снимая пиджак. Где ванная? Глаза через несколько секунд привыкли к полумраку, который едва разгоняла тусклым светом лампа у кровати, и я среди темно-синих стен различил такого же цвета дверь.
За ней вся моя одежда полетела то в раковину, то на бачок унитаза, то на пол. Ладно, на пол съехала майка – я махнул рукой, она воспарила и приземлилась на боксеры в раковине.
Лишь бы в офисе никого не было!
Я шагнул в душевую кабину, и на меня обрушился теплый поток. В эту минуту коллеги явно обыскивают два этажа, где мы разыгрывали спектакль, а остальные отдыхают по домам. Я уговорил Арвида и Герта тоже отключить телефоны, а нагрянуть сюда на квартиру коллегам не хватит наглости. Тем более мы "охранникам" в коридоре объяснили, куда намылились.
Миссис Шефер остынет до утра или, наоборот, раскочегарится?
Я сложил пальцы в символ скорости, и умчался вместе с водой.
Этаж замер во мраке. Я не телепортировался в кабинет, там негде укрыться на всякий случай, а вышел из ближайшего туалета и пошлепал босыми мокрыми ногами по полу коридора. Тишина. За панорамным окном метель все замедляла и замедляла ход. Редко случается затишье. Если служители не исправят, утром нас ждет смертельно жаркий рассвет.
Я открыл дверь в кабинет с еле слышным щелчком. Там, где есть окна, ночью не бывает по-настоящему темно, если не задвигать шторы. Белый пух словно отражает огни города и хранит свет солнца.
Повезло – одно окно не зашторили, и я не включал свет, достаточно белесой дымки, что очертила углы столов и компьютеров. Я подошел к своему и запустил.
Наше агентство имело доступ к реестру граждан всех семи секторов. Восьмой считался самым богатым и многолюдным, шестой – для среднего класса, а пятый, четвертый и третий – секторы заводов, рабочих, бедняков. Первый и второй до сих пор тюрьмы. Если бесовка не из восьмого сектора, круг поиска сужается.
Я умостился влажной задницей на стул – до утра он высохнет – и ввел пароль. Дальше зашел в реестр, открыл фильтр и… вздохнул, подперев рукой подбородок.
Бесовка явно нигде не работает. В ее возрасте взяли бы разве что на тяжелый труд по четырнадцать часов, и у нее не осталось бы времени собирать и продавать информацию. Если выбрать женский пол, без работы, ростом 168-170, возраст до 20, без детей, то… 13644 девушек. Мать твою… куча студенток. Есть у бесовки когда учиться? Фотографии знаменитостей, которые я видел, сделаны в разное время суток. Учится дистанционно?
Я поставил галочку напротив дистанционного обучения и без обучения – 4777 девушек. Да что же такое... Я взлохматил волосы и провел ладонью по лицу.
Но дистанционное обучение разрешают по немногим причинам! Инвалидность, беременность, уход за тяжелобольным человеком.
Я добавил последнее – 11 девушек. Бегло просматривая профайлы, я терял надежду. Бесовка продает информацию около года, а эти 11 перешли на дистанционку не позже, чем семь месяцев назад.
Бесполезно. Глупая затея.
Я долго втыкал в монитор, пока на внутренних часах не подошли к концу тридцать минут, и выключил компьютер.
На обратном пути, в душе, осенило!
Для пропавших без вести иной реестр! Что, если бесовка ни за кем не присматривает, а деньги ей нужны для другого? За тунеядство без уважительных причин ее бы покарал закон. Она могла уехать из пятого сектора под чужой внешностью, и сейчас числится пропавшей без вести.
Я понесся обратно в офис. Барабанил пальцами по столу, пока компьютер, зараза, долго запускался.
В списке пропавших без вести я отфильтровал по возрасту и росту. Указал приблизительную дату пропажи: прошлый год.
Одна девушка. Беатриса Гилмур, 18 лет, пятый сектор. Я развернул фотографию на весь экран и нахмурился.
Ей тут лет 16, волчий взгляд зеленых глаз, короткие черные волосы, похожа на мальчугана. Нет косметики, сережек, скулы напряженные, губы поджаты. Кто из девочек так стрижется? Даже в колонии для несовершеннолетних не стригут коротко. Болела раком?
Я погрузился в биографию. Матери было 15, когда родила. Оформлено опекунство на бабушку и дедушку. Мать бросила дочь? В графе отца прочерк. В больничной карточке ничего серьезнее простуды. Училась на отлично. Участвовала в конкурсе искусств с картиной, нарисованной съедобными красками? Зачем сняла рисунок за день до оглашения результатов? Странно, не указано, что она посещала кружки или школу по рисованию. Самоучка? Почему? Кружки ведь бесплатные в пятом секторе.
Вдалеке послышались шаги. Я в спешке скопировал профайл Беатрисы и отправил на телефон. Дочитаю дома.
Котя до сих пор сидела в белом кресле, листала картинки в смартфоне, когда я вернулся. Она распустила волосы, вытянула стройные ноги и положила пятки на столик, ее бутылка опустела. Я подсмотрел, что она разглядывала: одежда, эскизы.
– Прости, Котя, мне опять нужно идти.
– Куда? Среди ночи... – Она обернулась, тоскливо нахмурившись.
– Не могу тебе сказать. Но... Оставишь свой номер телефона?
Грустное лицо расцвело.
Глава 7. Беатриса
– Беа, что с тобой?
Я с трудом переступила порог. Как спустилась по лестнице с крыши и не расквасила нос? Боль пронзала левое колено при каждом шаге, локоть распух, раскаленные нервы выжгли силы.
– Я… я… – трудно говорить, язык как наждачка. – Упала…
– Снова? – Гнев вспыхнул во взгляде Келлана и враз потух, когда я сползла по стенке. Он подхватил меня, не давая осесть на пол, и помог дойти до дивана в гостиной.
Я растянулась на мягких подушках, прикрывая глаза, и с облегчением простонала – мышцы переставали гудеть от напряжения. Я дома, в безопасности. Нет никакого домашнего фронта. Проблемы у нас начались ровно после того, как я стала ходить на вечеринки.
– Где болит? Чем помочь?
Облизав пересохшие губы, я пробормотала:
– Принеси лед и обезболивающее.
Келлан помчался в ванную к аптечке, а затем на кухню. Ехать в больницу нельзя… В своем облике потому, что сразу перестану слыть пропавшей без вести, а для чужой внешности нет документов.
Радует, что упала на левую сторону, а не на правую. Рисовать смогу. А колдовать с ветром вряд ли. Лед и обезболивающее не вылечат, зато помогут дотерпеть, пока не появится Дух с заданием.
Келлан вернулся, скормил мне две таблетки, ибо я настояла на двух, и приложил лед в полотенцах к ушибам.
Легчало. Я благодарно улыбнулась. Он присел на край дивана и взял мою правую руку в ладони.
– Как думаешь, когда придет Дух?
– Без понятия. Но пух плохо летает – значит, скоро пригодится моя помощь.
– Надутый олух, а не дух! Какого хера его нельзя вызвать?! – повысил голос Келлан и выронил мою руку. – Разве он не клялся защищать тебя?
Я рвано вздохнула. От криков лоб словно стальными обручами сжало.
– Лишь в случае смертельной опасности. А это… – Я опустила взор. Черт. Не разделась, до сих пор в пошлом платье и грудь чуть не наружу из декольте. – Это пустяки.
– Вижу, какие пустяки...
Он переживал за меня. Искренне. Может, таблетки начали действовать, и поэтому боль отступала, а может – потому что Келлан сидел рядом. Я сжала его ладонь.
– Слушай, я знаю, в чем наша проблема. От вечеринок только хуже. Ты ревнуешь, я жестко рискую. Давай не спешить, и я, как раньше, послежу издали. Тем более сегодня… меня чуть не поймали.
Я рассказала о вечере поминутно. Мне нечего скрывать. Правда, язык не повернулся упомянуть, что Ирий был голым, долго лежал на мне, дыхнул перегаром в рот, прижавшись своими губами к моим. И перепалку нашу я поведала вкратце.
Но Келлан все равно взбеленился.
– Я ему лицо сломаю! – Он вскочил с дивана и двинулся к кабинету. Собрался найти адрес Ирия и нагрянуть к нему домой?
У меня сердце екнуло.
– Стой! – Я невольно приподнялась на здоровом локте, будто бросилась бы силком останавливать Келлана. – Прекрати!
– Ты его защищаешь?
– Сдурел? Я тебя защищаю!
– Да что он мне сделает? Его пальцем тронь – упадет!
– Не хватало, чтобы в этот момент тебя засекли камеры или телохранители. Нам проблем мало? Я больше не подойду к нему ближе, чем на сто метров. Раскрою какую-нибудь сокровенную тайну – и ему воздастся по заслугам.
Локоть подкосился, я свалилась на подушки. Последние крохи сил вложила в слова.
– Лучше бы тебе вообще не шпионить за ним. Подозрительный тип. Откуда у него наручники? Он не коп под прикрытием?
Моя грудная клетка содрогнулась от смеха. Из горла вырвались вялые смешки. Ирий коп? Да он обычный любитель пристегивать девушек к кровати. Купил стальные наручники – несложно их достать.
– Давай поговорим утром… – выдавила я из себя. – Хочу поспать немного.
– Тебя перенести в спальню?
– Нет, не думаю, что стоит лишний раз двигаться.
Я сомкнула веки. Боль почти прошла, опасность миновала, и, наверное, поэтому навалилась неподъемная дрема.
Келлан укрыл одеялом, и сон тотчас укутал в ласковые объятья. Одеяло тяжелело, нагревалось, давило на грудь. Кажется, я вяло крутилась под ним, выбиралась, но оно держало меня. У одеяла появились руки, ноги, крепкое поджарое тело и хмельное дыхание.
– Хочешь, тебя отпущу?
Голубые глаза пытливо изучали мое лицо. Может, Ирий предугадывал, как я выгляжу на самом деле. Совершенно иначе. Разница огромная, как у огня и родниковой воды. Как бы он рассматривал мое лицо без капли краски? Родинки на щеке, оттенки зеленого в радужках, невинные черты, которые заострились от бунтарства.
Но вдруг сейчас ему именно чужая, сексапильно-кошачья-разукрашенная, внешность западет в душу?
– Нет, не хочу, чтобы ты меня отпускал. – Я положила ему ладонь на затылок и провела пальцами по мокрым волосам. – И не смотри на меня. Просто чувствуй.
Он зажмурился, и пухлые губы растянулись в озорной улыбке.
– Я чувствую… Как у тебя бьется жилка на запястье под моим большим пальцем. Сердце у тебя колотится бешено. – Ирий погладил подушечкой мою нежную кожу над веной, заряжая кровь мелкой вибрацией. – Интересно, у кого из нас быстрее пульс?
– У тебя его подгоняет сорокаградусное горючее, а у меня по…
Не размыкая век, он приблизился лицом – я оборвалась на полуслове. Или все-таки подглядывал через щелочку из-под угольных ресниц, ведь четко уткнулся носом мне в щеку и потерся лбом о мой висок. Мужские губы едва касались подбородка – дыхание ласково щекотало кожу. Поцелуй скорее… Не то у меня рот сведет от томления.
– А у тебя юбка задралась так высоко, что я чувствую низом живота кружево твоих трусиков.
– Ох… – Я тяжело задышала, опустила руку с его затылка на плечи и заскребла ногтями по влажной коже, точно собралась прорыть путь к крепким мышцам. – Какой, однако, у тебя чувствительный низ живота!
– Ужасно… – Ирий вскинул голову и, жмуря один глаз, зыркнул с вызовом. – Еще ты отдубасила пятками меня по бедрам и, боюсь, бедра у меня тоже стали очень чувствительные и… мстительные.
– Что? – Я рассмеялась. – Мстительные бедра?
Блеснула полоса его безупречно белых зубов. Ирий двинул бедрами, крепче припечатав меня к полу, и напряженный член скользнул по моей промежности, прикрытой трусиками, – там горело, пекло от желания, будто туда капали раскаленным воском.
– Скажи, что у тебя в сумочке есть презерватив.
– Знаешь, не подумала на слежку его взять. – Я пробежалась пальцами по мужской шее, подцепила подвеску, отвела в сторону и натянула, слегка пережимая цепочкой кадык. Укусить бы… Какая на вкус его кожа?
– На слежку за мной нужно брать презерватив всегда. В следующий раз обязательно прихвати.
– А ты почему не принес?
Я выпустила цепочку – на шее осталась бледно-красная полоса – и провела пальцами по ключице.
– Кто бы мог подумать, что презерватив мне на первом задержании понадобится сильнее, чем наручники. – Он отпустил мою руку, которую сжимал над головой, на ощупь нашел мое плечо и потянул ткань платья, растягивая вырез, сильнее оголяя грудь, пока не послышался треск.
– Давай взломаем чужие шкафчики и поищем резинки, – предложила я.
– Ты сумасшедшая. Хочешь меня?
– Так сильно, что сейчас умру.
Обеими руками я взяла его лицо и, приподнявшись, прижалась к пухлым губам. Ирий молниеносно перехватил инициативу – завладел моим ртом, прижал меня обратно к полу. Оказалось, за мягкими губами прятался дерзкий и напористый язык.
Я нетерпеливо задвигала бедрами – член терся о промокшие трусики.
– Беатриса… – послышалось издалека. Ирий разорвал поцелуй и уставился на меня с подозрением.
– Ты уходишь?
В его взоре плескалась печаль. Я качала головой, цеплялась за плечи, крепко обхватывала Ирия ногами – но он растаял. Ромбовидная энергосберегающая лампа ослепила, когда я распахнула веки. Что за?.. Где я?
– Проснулась!
Дух защиты беспокойно комкал черную шляпку, стоя у дивана со скорбной миной, словно я при смерти.
– Говорил я тебе, не приближайся к нему! – Он насупил свои обезьяньи брови.
– А я и не приближалась… Он ко мне приблизился… – бурчала я, приподнимаясь. Что за ахинея снилась? Хуже всего, между ног до сих пор пульсировало желание. И нет предела тоске, что затопила меня. Просто сон, ничто, картинка, которая вспыхнула пламенем и развеялась пеплом. Тем более Ирий не предложил бы мне уйти, не заигрывал бы, не целовал с неистовой страстью… Потому что я преступница.
Келлан возвышался за Духом. Я не нашла смелости посмотреть парню в глаза. Наш секс никогда не был настолько ярким, чувственным, как этот дурацкий сон. А мы с Ирием едва начали прелюдию.
Нет никаких «мы с Ирием»!
– Что вы говорили? – обратился Келлан к духу. Я судорожно сглотнула, застыв взглядом на обезьяне. Нет, не открывайте рот, не произносите звуки!
Но губы под черными усами зашевелились.
– Что Беатрисе не следует встречаться с Ирием. Он очень опасен.
– И ты мне ничего не сказала? – взорвался Келлан.
Я мысленно отгородилась от взрыва стеной.
– Но вы не объяснили почему! И в чем опасность!
Дух нахохлился и скривился, будто приспичило в туалет. Если честно, мне повезло уйти от Ирия. Будь он одет – оттащил бы сразу в участок. По дороге я исчезну, но получу нагоняй от Духа за то, что выставила напоказ колдовство. В лучшем случае. В худшем – лишусь способностей и жизни. Духи защищают служителей, однако если те косячат – наказывают, лишь бы не пострадали другие служители.
– Я не собираюсь объяснять, почему он опасен! Опасность в том, что он может раскрыть твою личность, если ты еще не поняла! – Дух гневно покосился на больной локоть, который я с опаской щупала. Страшно набух. – Потоки воздуха плохо курсируют, а я должен лечить тебя?
– Прошу прощения. Но ушибы – несчастный случай. А Ирий Нордли, даже если раскроет мою личность, что сделает? Обклеит моей физиономией все туннели в секторе? Толку? Я не выхожу из квартиры со своим родным лицом.
У Духа тихо заскрипели зубы. Вмешался Келлан:
– Ты так споришь, точно выбиваешь себе право сию секунду поскакать к нему!
– Угомонись! Я не самоубийца. Больше вообще не подойду близко к жертвам. А Ирий... К черту. Без «Бури» обойдемся.
Так безопаснее. Скорее сотрется из памяти сон. Дух остался доволен разговором и попросил скинуть одеяло. Вместе с ним я сняла чужой облик. Несколько минут Дух нашептывал над ушибами, гладил больную кожу, едва дотрагиваясь, и тревожно поглядывал в окно: белые хлопья тоскливо падали, сквозь них четко просвечивала соседняя высотка, а над ней алело рябое небо. Тучи? Слишком жидкие, чтобы спасти город от пекла.
Поначалу я наблюдала за монотонными движениями губ и рук Духа, но вскоре заклевала носом.
Разбудил вой сирены. Я подскочила, случайно оттолкнув обезьяну.
– Простите…
На небосклоне пожар. Раскаленный, разозленный дьявол поднимал голову – его дыхание беспощадно. Дьявола зовут Белое солнце.
Келлан выскочил в гостиную в трусах и отпустил плотные защитные жалюзи.
– Я готова, – сказала, но лишь потом ощупала локоть – почти не болел, припухлость спала и рука свободно двигалась.
– Еще не… Ладно, беги.
Не обувшись, я вылетела из квартиры. Внизу хлопало, стучало, по дому снова пронеслась сирена – сигнал к тому, чтобы запечатать окна специальными противопожарными жалюзи. Стекла из пуха не спасают от прямых лучей. Возможно, потому что тонковаты. Во всех квартирах на верхних этажах имелась комната на случай ясного дня с мощным кондиционером и эвакуационным люком. Туда отправился Келлан.
Пятьдесят лет назад седьмой сектор сгорел, половину людей спасли. А остальные сектора подгорают раз-два в год. Тушить пожары тяжело, когда воды мало и до верхних этажей добираться долго. При мне ничего не горело, но я всегда вылетала по первому зову Духа.
Почему он сегодня не отправил кого-то вместо меня? Опять ради того, чтобы служители, чего доброго, не столкнулись? За каждым закреплен определенный участок.
Воздух на крыше горячее, чем в духовке. Даже я тяжело дышала и мокла от пота, пока охватывала магическим взором потоки воздуха, что волнами то бежали, то плыли по небу, наперерез друг другу. На километры вдаль доставал мой взор – и там, где полыхал рассвет, потоки сбились в узел вихря. Я сложила пальцы в символ скорости и унеслась навстречу преисподней.
