Текст книги "Буря настигнет (СИ)"
Автор книги: Нари Орлан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Глава 25. Беатриса
Оказалось, за ужином постепенно нашлись темы, из-за которых мы не ругались. Например, пятый сектор. Там мы оба выросли, оттуда сбежали. Дальше – творчество. Нас обоих в раннем подростковом возрасте потянуло выражать себя, создавать. И служение Духам. К Ирию и ко мне на десятилетие пришли обезьяны в шляпах. Ко мне белая с черной шляпкой и черными усами. К нему черная с белой шляпкой и белыми усами.
Духи приходят точно в тот возраст, когда ребенок еще верит в сказки, но уже может держать язык за зубами.
– Возможно, когда-то были случаи, что служители встречались и их союз плохо заканчивался? – предположила я, едва разделалась с третьей тарелкой острой лапши. Вкуснятина. Наелась.
– Начала задумываться о том, чтобы встречаться со мной? – Ирий откинулся на спинку кресла и взирал на меня с легкой улыбкой. Его черные волосы высохли, падали с косого пробора на скулы.
– Я только поинтересовалась! Твой Дух охотнее рассказывает о магии, служителях… Вон даже о стражах рассказал! Мой лишь треплется со мной о моей жизни и о погоде.
– Нет, мой Дух совершенно не охотный рассказчик. Все, что знаю, вытащил из него с трудом. И он не делился историями про служителей. Но я выбью из него причину запрета.
Своего Духа бить не буду, а спросить – спрошу. Я взяла палочками оливку из остатков салата и закинула в рот. Сочная.
– Пойдем в ванную комнату? – предложил Ирий.
– А разве для того, что я просила, не нужна кровать?
– Наоборот, кровать противопоказана.
Любопытство закололо в попу – я поднялась:
– Вот как? Пошли.
До белой двери три метра ковра с геометрическим орнаментом. В углу свалены погнутые железки – их концы расходились «розочками». Вот как скобы меня долго держали! Ирий вонзил их в потолок, после с помощью магии раскрыл концы, чтобы они вгрызлись в бетон. Сумасшедший. Мой взгляд упал на мою порезанную одежду, сложенную кучкой на диване.
– В чем я утром уеду?
Ирий приобнял за талию и прошептал на ухо:
– Перерисуешь халат в кимоно.
– Очень смешно. Дыры в потолке заклеишь жвачками и замажешь фломастерами?
– Это место, где не задают лишних вопросов. Просто стоимость ущерба добавляют к плате за номер.
– А если здесь труп бросить? Добавят к оплате десять тысяч и сами закопают?
– Кто знает?..
Видимо, Ирий в отеле Жааплеаль не впервые крушит имущество, поддавшись порыву страсти. Меня пробрало ледяной дрожью.
Ванная комната оказалась огромной, просторной, хоть катайся на роликах. Стены и пол мраморные, панорамное окно прикрыто ставнями с кованными узорами. На улице танцевала метель. У белоснежной тумбы стопка темно-синих полотенец. А ванна – громадный овальный сосуд – расположилась на мягком ковре. Нежно-сладкий аромат витал в воздухе.
Ирий прижался сзади, просунул руки по бокам и развязал мой пояс. Халат съезжал с правого плеча, пальцы бережно убрали волосы с шеи, губы коснулись кожи под ухом – теплый трепет разошелся по телу, заискрил в крови. Нежные, невесомые поцелуи опустились к плечу, расцвели алой страстью и мучительными шипами. Пока мои запястья не скованы, нельзя терять ни секунды.
Халат упал к ногам – я крутанулась в объятьях и встретилась глазами с Ирием. Черные пряди упали на лицо, пряча в тени его взгляд. Он пронзал до самых сокровенных мыслей, желаний, до самой сущности, до сердца, раздевал, оголял, делал беззащитной и обещал защиту. Он прошивал тело нитями и подвешивал как куклу.
Рвать их, рвать!
Я вскочила на носочки, обвила шею Ирия руками и впилась в его пухлые губы. Он отшатнулся, отворачиваясь, улыбаясь.
– Бесовка, ты не по сценарию.
– Да к чертям твои сценарии. – Я провела ладонями по мягкому ворсу халата на мускулистой груди. – Давай сначала потрахаемся.
Он едва поймал мои руки на своем поясе. Одну руку не поймал, и я нырнула под халат к паху. Там меня ждало полное согласие, без противоречий. Гладкий, как шелк, твердый, как сталь. Почему еще не во мне? Я взяла член в кулак и принялась медленно водить. Ирий довольно ухмылялся. Ровно пять секунд. И поймал вторую руку за запястье.
– Что ты сегодня нетерпеливая, моя бесовка?
– Тебе не нравится, когда девушка делает тебе приятно?
– Откуда ты знаешь, что мне приятно? Если я правильно понял, у тебя был лишь один партнер до меня. Нет никакой гарантии, что нам с ним нравится одно и то же. Верно?
Надувшись, я кивнула.
– Окей, что тебе нравится?
Ирий склонился ко мне и прижался своим лбом к моему.
– Мне безумно нравится придумывать сценарии, эксперименты, быть на волне вдохновения. Когда я на ней и ты проявляешь инициативу, я сбиваюсь с курса, раздражаюсь.
– Получается, я тебе нужна в качестве куклы?
– Нет, ты не поняла. – Он выровнялся и отпустил мои запястья. – Давай я объясню, пока буду делать тебе массаж. Забирайся в ванну.
У тумбы стояла бутылка с дозатором-лейкой, внутри янтарно-золотая жидкость. Странное вино. Не страннее, чем Ирий. Я переступила через бортик и уселась голой попой на холодное дно. В поле зрения въехала рука с полотенцем.
– Подложи себе и повернись лицом к окну – я пристроюсь сзади.
– Точно кукла, – пробурчала я, выхватывая полотенце. Уселась на него. – Сделай то, сядь туда, а что не так – привязать, приковать.
– Разве для тебя нет кайфа в том, что ты отдаешь мне контроль? Ты можешь расслабиться, просто получать удовольствие. Вместе с тем я не сделаю то, что тебе не нравится.
Похоже на золотую клетку. Страшно. Пробрал озноб – я обхватила себя руками, выжидая. Ирий не запрещал оборачиваться, я машинально сковывалась.
– Позволь связать тебе волосы. – Он умостился сзади, длинные ноги вытянулись по бокам от моих бедер.
– Попробуй. Только осторожно.
– Можешь мне довериться. Я это делаю довольно часто. – Пальцы аккуратно зарылись в волосы на затылке, собирая пряди в кучу. Мурашки разбегались по коже – приятно и щекотно. Ирий не туго завязал хвост и осведомился, не больно ли мне.
– Нет. Теперь еще сильнее похожа на куклу.
– У куклы нет права голоса, она не влияет на сценарии и никто не заботится о ее удовольствии.
Убедительный засранец.
– Но я все равно не имею права на прямую инициативу?
– Что значит, не имеешь права? Мы просто играем. Чуть наклонись, – попросил он и мягко надавил ладонью на лопатку.
Я подалась вперед. На спину упал теплый ручеек, побежал вдоль позвоночника. Я вздрогнула. Исток переместился влево, вправо, неспешно заливая плечи. Воздух наполнила медовая сладость.
– Откуда ты знаешь, что у меня нет аллергии на мед?
– Так получилось, что я читал твою медицинскую карту.
– Жутко. Мою биографию с пеленок ты тоже прочел…
– А то, что мне на работе приказали тебя поймать, не жутко? Но я в конце концов передумал. Работ может быть куча, а ты такая одна.
Жар затопил лицо, грудь, плечи, руки. Я от неловкости выкручивала пальцы. Келлан столько раз говорил «люблю», в ответ на что я чувствовала вину и пустоту. А Ирий… не признается в любви, но все приятные слова, что он наговорил, распечатать бы и повесить в комнате над кроватью. Отличное настроение с утра обеспечено.
Бутылка с тихим стуком приземлилась на пол. Мед быстро остывал на плечах и спине. Еще быстрее засохли потеки, что убежали через ключицы к груди. Горячие ладони дотронулись до лопаток. Я ахнула. Будто утюги. Мед вмиг растаял. Ирий принялся массировать плечи, растапливая через жар и боль напряжение, разгоняя кипучие волны по телу, возбуждая. Ах, эти ловкие, сильные пальцы. Я тихо стонала от наслаждения, мягко покачивалась, поддаваясь движениям рук. Они постепенно спускались по лопаткам и ребрам к пояснице, поглаживали и мяли.
Вверху мед снова густел. Руки Ирия остывали. Он вернулся на плечи – и поглаживания перестали быть нежными. Вязкая масса липла, скатывалась. Мелкие кристаллики под мужскими ладонями царапали кожу, как скраб.
– Не больно? – забеспокоился Ирий, беспощадно растирая плечи.
– Нет…
Я прикрыла веки, отстранилась от мира, от белых хлопьев за окном и отдалась ощущениям. Ладони вновь нагрелись и мед потек. Пальцы ласково размазывали его. Нежность нежнее, чем прежде, невыносимо. Каждое прикосновение к коже, будто к обнаженным нервам.
– Кстати, обещал сказать, зачем ты мне нужна, – заговорил Ирий полушепотом, вгоняя меня в полный транс голосом с хрипотцой. – Ты меня вдохновляешь. Самое забавное, для этого тебе ничего не нужно делать. Вдохновляешь своим существованием, такая, как есть. Ты как муза.
– Заткнись, – прошипела я. Злость подпитывалась возбуждением и разрасталась до невообразимых размеров. Мужские руки замерли чуть ниже лопаток. – Меня тошнит от ванильных слов, которыми ты поливаешь меня весь вечер.
Он обхватил меня под грудь, дернул назад и прижал крепко к себе.
– А к чему ты привыкла? – рычал он на ухо, встряхивая меня. – К оскорблениям? Издевкам? Мелочной ревности?
Я брыкалась, пинала его локтями. Слезы собрались под веками, жгли солью. Почему не могу просто порадоваться? Я сделала ему больно.
– Тебе бывший никогда приятного ничего не говорил?
Всхлипы застопорили дыхание в груди.
– Знаешь, какими сладкими словечками дед осыпает маму Дору, когда у него настроение потрахаться? У любого ловеласа словарный запас меньше. А если она не ведется – переходит на оскорбления и…
Я запнулась, расплакавшись. Ирий ослабил объятья, обхватил руками нежнее и закачался вместе со мной, будто убаюкивая. Уютно, тепло, чувственно. Просидеть бы так до утра и дольше.
– В моих словах не было лжи, – молвил сипло Ирий. – Я говорил искренне о том, что чувствую сегодня. Не знаю, как будет завтра… Не хочу обещать. Но надеюсь на лучшее.
Стрела, которую я вогнала ему в грудь, вонзилась в меня. Как ее раздробить в прах?
– Прости… – прошептала я, с трудом шевеля губами. Слезы замерли в глазах.
– За что? Ты разве не искренне говорила про тошноту от моих слов?
– Искренне.
– Может, немного грубо.
– Может. И ты…
– Предложил встречаться, а теперь не хочу ничего обещать.
– Тогда давай сегодня сделаем вид, будто встречаемся, а завтра… решим, хотим ли еще. Вдруг мы проснемся и…
Ирий прикрыл мне сладкой ладонью рот.
– И не захотим вставать с кровати. Любишь секс по утрам? – спросил он игриво на ухо. – Если да, тогда не планирую никаких сценариев до полудня. В час репетиция, потом концерт. Ближе к ночи освобожусь. Надеюсь, у меня останутся силы к тебе заехать.
Я отодвинула его руку ото рта и облизалась.
– Посмотрю концерт в прямой трансляции. Не забудь подмигнуть на камеру.
Он рассмеялся, заражая меня трясучкой и улыбкой.
– Хорошо, бесовка.
Мы склеились. Ненадолго. Ирий растопил между нами мед, вытащил полотенце из-под попы и выкинул его за борт.
– Ну что, мыться и в постель?
Сзади зашумела вода. Я обернулась: струя из крана делилась на десятки мелких ручейков, они меняли траекторию, огибали плечи Ирия и осыпались градом на мою спину. Ладони растирали ее, смывая засохшую сладкую корочку. Я с улыбкой намочила пальцы под импровизированным душем и принялась стирать мед с плеч и груди.
Негодник недовольно промычал и, подавшись ближе, схватил за руку.
– Я хочу сам тебя вымыть.
– А ты дашь мне вымыть тебя? – стрельнула я в него взглядом. Кивнул. Так и быть, посижу и побалдею. Ирий придвинулся вплотную, сгибая ноги в коленях по бокам от меня, и прижался к ягодицам внутренней стороной бедер, но не прикасался торсом. Ручейки ласково потекли с плеч к груди, потом по животу и собрались треугольным озерком там, где смыкались мои ноги. Пальцы устремились следом, массируя кожу. Намеренно огибали чувствительные соски? Я трепетала, закусив губу. Приятно до одури. Откинуться бы назад, прислониться к липкому, горячему торсу, но я терпела, копила желание.
Ирий нарочно не торопился, словно ему было важно полностью прочувствовать руками каждый изгиб моего тела. Я окунулась в наслаждение моментом, теплом, прикосновениями. Я таяла, и камни на душе размягчались, превращались в пуховые подушки.
Дыхание над ухом становилось шумнее и глубже. Пальцы скользнули справа по шее к подбородку, надавили на щеку, поворачивая голову влево – голубые глаза горели хмельным огнем, спустились слегка по моему лицу и пухлые губы прижались к моим. Во мне салютом взметнулась пылкость и рассыпалась искрами, замерцала под прикрытыми веками. Жгучий поцелуй быстро закончился. Я распахнула глаза.
На пухлых губах играла улыбка.
– Какой тебе запах нравится? Кокосовый, цветочный, кофейный, цитрусовый?.. – Ирий протянул руку к гелям для душа, которые рядком стояли на тумбочке. Я присмотрелась.
– Мне кажется, к меду подойдет грушевый.
Красно-оранжевая бутылка вспорхнула и хлопнулась о ладонь Ирия. За ней отправилась белая мочалка. Сладковатый аромат груши с терпкими нотками прогнал приторный медовый.
Безмерно мягкая, шелковистая мочалка в сильной руке медленно изучала мое тело. Скользила плавно. Я не дождалась, пока Ирий полностью меня обмажет пеной – я поймала мочалку на своей ключице и повернулась, вставая на колени.
Он вскинул бровь. На его мускулистом торсе блестел подсохший мед. В жопу мочалку. Я откинула ее и, оперевшись руками по бокам от мужских бедер, дотронулась кончиком языка до сладкой кожи над маленьким соском. Мускусный мужской аромат смешался со сладостью, защекотал ноздри, завел. Я проводила языком, описывая твердые мускулы груди, спускалась к поджарому животу – чуть ниже налился кровью и желанием каменный член.
– Тебе так нравится? – Я подняла взгляд, остановившись в заманчивой близости к паху. Брови Ирия сошлись на переносице, веки полуприкрыты, губы полуоткрыты. Я теряла рассудок – в голубых глазах бездна похоти.
– Еще порисуй на мне, бесовка…
Легкая улыбка растянула мои губы. Я вновь коснулась языком к теплой сладкой коже живота и повела узоры вверх, выгибаясь, нарочно задевая набухшей грудью член. Дошла до ключицы, двинулась по шее, пьянея и пьянея от запаха жгучего кофе и рома. На подбородке царапала язык легкая щетина. Ирий снял резинку с моих волос, зарылся в них пальцами и мягко сжал, побуждая меня замереть. Его губы впились в мои поцелуем, полным необузданной страсти. Я тихо стонала ему в рот, обмениваясь с ним дыханием.
Откуда-то полились горячие струйки по спине, смывая остатки пены. Между нами шуршала вода, пар поднимался облаком. Я не могла насытиться поцелуем, вцепилась пальцами в мужские плечи, изнемогала – истома внизу живота нещадно мучила.
Я едва нашла в себе силы и оторвалась от вожделенных губ.
– Пожалуйста…
– Сильно хочешь? А ты уже чистенькая, мед и пена смылись? – говорил он, поглаживая мне спину. Ручейки высыхали. Мелкая дрожь расходилась волнами по телу.
– С ума схожу, как хочу. А ты?
– А я потерял уже всякое терпение и совесть, бесовка. Ибо надел презерватив.
– Когда? – Я опустила взор между нами. Тонкий латекс обхватил член, который безумно соблазнительно набух в ожидании меня.
– Знаешь, телекинез – штука полезная в разных ситуациях, – прошептал Ирий. – Иди ко мне ближе.
Он накрыл руками мои ягодицы, я устроила колени по бокам от его бедер – благо, размер ванны позволял – и взяла член, направляя в себя. Пухлые губы припали к моей груди, всосали затвердевший сосок. Удовольствие пронзило меня, вырвалось блаженным стоном. Я неспешно опускалась, растягивалась, наслаждаясь каждым миллиметром каменной твердости в нежной оболочке. Меня окатывало жаром раз за разом, с новым ударом пульса все жарче.
Я пылала. Мы пылали. Сжигали друг друга дотла и возрождали. Поцелуями и стонами. Моими криками. Его низким рычанием. Ирий крепко держал мои бедра, помогая подниматься и опускаться в частом ритме. Или телекинезом и тут баловался? Неважно. Я откинула черные пряди с его лба и, наклонившись, приникла к пухлым губам своими. Сочные, горячие, властные. Обожаю.
Голубые глаза с поволокой, угольные брови и ресницы, крепкие скулы, приятные черты – обожаю все. Уши, шею, плечи, руки, все тело, каждую клеточку. Не останавливаясь ни на секунду, я двигала бедрами, наполнялась до предела, зарывалась в волосы на затылке, стискивала шею, гладила плечи, прижималась грудью ближе к мускулистому торсу.
Раскаленная пружина скручивалась внутри меня, возвращала к себе сладостные пряные волны после того, как они проносились по телу. Скручивалась и набухала, грозясь вот-вот развернуться во всю мощь.
Я бы не сдержала ее ни мигом дольше – пульсация взорвалась внизу живота, раскинулась судорогой в бедра, спину, руки. Меня затрясло в буре кайфа. Ирий мгновенно догнал мой оргазм, член подрагивал внутри, изливаясь. С пухлых губ сорвался протяжный гортанный стон, откликнулся во мне новой бурлящей волной.
Постепенно дрожь затихала легкостью в теле. Но не было сил что-либо делать. Например, двигаться. Ирий откинулся назад, на бортик ванны, увлекая меня за собой. Я положила голову ему на плечо, переводя дух, балдея.
Сколько прошло минут, пока мы молча нежились в объятьях друг друга? Вечности было бы мало.
Чуть позже мы расклеились, наполнили ванну горячей водой, пышной пеной и продлили вечность, расслабляясь в ленивой неге. Ирий просил рассказать все сны, в которые приходил. Какие-то уплыли вместе с ночью, а другие – забавные, безумно страстные, странные – я поведала. Он по-доброму смеялся, я смущалась и таяла от его поцелуев.
Ближе к утру навалилась неподъемная дрема. Ирий закутал меня в халат и отнес в кровать. Сам лег рядом, укрыл нас одеялом и грел своим теплом, пока не разбудил осторожный стук в дверь.
– Будильник, мать твою… – проворчал хриплый голос. Я нехотя разлепила веки. Ирий шустро подорвался с кровати, бормоча: – Не уйдут, пока не открою.
– Который час? – я протерла глаза. – Мы разве заказали вчера пробуждение?
Он натянул джинсы и ответил:
– Десять утра. Я попросил, когда забирал еду. Должны привезти кофе и булочки. Будешь?
– Конечно.
Спали мы всего ничего – часов пять? Но я чувствовала себя отдохнувшей. Сладко потянулась и принюхалась к аромату кофе и ванили. Ирий притащил чашки с подносом в постель, на белые простыни. Взъерошенный, милый, глаза лучистые, на губах улыбка. Меня переполняло нежностью к нему.
– Что ты чувствуешь? – Я взяла в руки кружку и подула, сгоняя жар. Взор прилип к светлой пенке. – Сегодня что-то изменилось?
Кровь в венах остыла в ожидании ответа.
– Изменилось.
Я вскинула взгляд к лицу Ирия – хмурый или задумчивый?
– Вчера мне это в голову не приходило, но сегодня утром я понял, что нам надо не просто встречаться, а почаще спать вместе. Мне понравилось. – На пухлых губах засверкала улыбка. Я облегченно вздохнула, напряжение схлынуло.
– А что чувствуешь ты?
Невзирая на то что я держала в руках чашку, а на коленях лежал поднос с аппетитными булочками, Ирий неосторожно плюхнулся рядом – матрац покачнулся, несколько капель кофе соскользнули на руку. Я сердито цокнула языком.
По мановению волшебных пальцев капли спрыгнули на поднос к салфеткам.
– Так что? – Наглец притулился ко мне, мягко приобнял за плечи, пробуждая трепет в теле. Мысли роились, смущение засело комом в горле, жалило жаром щеки. Чем дольше думаю, тем сложнее сказать. Лучше быстрее сорвать с языка слова.
– Мне кажется, я…
Настойчивый стук оборвал мысль. Мы с Ирием повернули головы к двери.
– Что опять… Зря не повесил табличку «Не беспокоить». Подожди, сейчас вернусь. – Он спрыгнул с кровати, выскочил в гостиную и скрылся за углом. Я отпила кофе, не ощущая вкуса. Что-то насторожило. Секунды тишины резали нервы.
Шум потасовки. Мужские голоса. Чашка выскользнула из рук. Я скинула поднос, подхватываясь с кровати. Черное пятно живо растекалось по простыням. Меня прошиб холодный пот, я дрожащими руками запахивала халат, крепко завязывала пояс. Сердце бешено колотилось о ребра.
Бежать! Куда? В окно? Я едва дернулась к тумбочке – подниму, разобью стекло… Но на пороге нарисовался огромный мужчина в полицейской форме.
– Беатриса Гилмур? Пройдемте со мной.
Нет… Я пятилась, судорожно мотая головой. Слезы хлынули, заливая взор. Где Ирий? Где? Почему он не рядом?
– Ирий! – крикнула я что было сил. Тишина.
– Мисс Гилмур, прошу вас.
Ягодицы уперлись в угол тумбочки.
– Нет, я не Беатриса, вам показалось, – шептала я. Дикая дрожь невыносимо колотила. Мужчина нахмурился, сверился с планшетом, фыркнул и развернул экран ко мне.
– Не узнаете себя?
То уродливое фото, где я без волос. Пальцы невольно прижались к лицу – я полностью оголилась перед Ирием, сняла последнюю маску. Не попроси он – я бы в жизни не показала за порогом дома кому-то свою внешность.
Мне конец. Ноги подкосились. Я упала на пол, в коленях выстрелила боль. Руки тряслись, слезы душили, я сжалась в комочек, пряча лицо за волосами.
– Мисс Гилмур, если вы не пройдете со мной добровольно, мне придется увести вас силой.
– Нет, нет, нет…
Достать незаметно кисть. Быстро перерисовать черты. Пусть потом кому-то докажет, что видел Беатрису! Я коснулась влажными пальцами предплечья, где теплилась волшебная кисть, и замерла. Смерть или тюрьма?
