Текст книги "Буря настигнет (СИ)"
Автор книги: Нари Орлан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Глава 33. Беатриса
Охрана провела меня через черный ход. Дрожь не покидала тело. Я то и дело вытирала влажные ладони о джинсы. Ирий, конечно, обрадуется, когда увидит меня.
Точно?
Целый месяц разлуки. Все по моей прихоти. Он приходил каждый день, но охрана не пускала его в палату. Телепортировался прямиком к моей кровати однажды среди ночи, но я мигом нажала на кнопку вызова врача – тот прилетел за десять секунд. Ирию ничего не осталось, как свалить. Грозился вернуться снова, а я обещала снова позвать врача.
Настойчивый. Вот если бы принял мои условия, то общались бы хотя бы по телефону. А так я не оставила ему номер. И попросила Келлана не делиться с ним моими контактами.
Операция прошла хорошо. Три недели после нее я не смотрела в зеркало и не хотела, черт возьми, чтобы смотрел на меня Ирий! Может, будь мы супружеской парой, я бы не была столь упрямой.
Но больше, чем увидеть его, я хотела, чтобы наши отношения начались красиво. Без моих отеков на лице и обеспокоенного взгляда Ирия, который бы их увидел.
Правда, мне очень приятно было то, что он все равно приходил ежедневно. Лишь ради того, чтобы поцеловать дверь и передать цветы или милые подарки. Я с широкой улыбкой слушала, как он ругался с охраной. Но Йерун Нордли поставил надежных ребят меня охранять.
Стоило познакомить его с Келланом, и они спелись. Неожиданно мой бывший в последнее время все меньше говорил, что хочет переехать жить на другую планету. Наверно, вдохновился планами детектива и решил попробовать что-то изменить здесь, на Калинидиксе.
Ради справедливости, Келлана я тоже не пускала к себе. Только врачей и маму Джемму, когда ей стало лучше. Ее счастью не было предела, когда ей сказали, что я все-таки жива.
А я радовалась тому, что Йерун Нордли сдержал обещание – посадил за решетку деда, купил маме Джемме небольшую квартиру в восьмом секторе и оплатил на год вперед услуги психотерапевта, которому поручил следить за психическим здоровьем женщины. Она выглядела намного лучше, чем прежде. В вечно усталых глазах зажегся огонек, плечи расправились, будто с них упал тяжелый груз.
Когда я собирала вещи, едва не проговорилась ей, что хочу встретиться с мамой. Лучше не надо распространяться. Неизвестно чем закончится встреча, а я потом не хочу портить настроение маме Джемме.
Детектив все же дал адрес. На Новинилике пройдет третий концерт, через две недели. Ближайшие три месяца мы проведем в перелетах. Герт без проблем договорился, что я полечу вместе с сотрудниками их компании. При свидетелях я фотограф, а в другое время беспрепятственно могу общаться с музыкантами. Пока для меня опасно заявлять, что я сестра Герта.
А Ирию… я пока не прихожусь никем. Возможно, он пошлет меня на три буквы, когда увидит. За весь месяц я не сказала ему ласкового слова, не предупредила, что тоже лечу.
Что, если он действительно в обиде? Разве я не боюсь его потерять?
Больше, чем потерять, я боялась его разочаровать.
Я ускорила шаг по узкому коридору. Из-за двери впереди доносился мужской смех. Еще немного – и я увижу Ирия. От волнения меня то шпарило кипятком, то леденило холодом. Сердце в бешеном темпе билось о грудную клетку.
У двери ноги будто прилипли к полу. Я нервно поправила рыжие локоны. Пальцы подрагивали. Ну, давай же, возьмись за ручку и войди.
Я прислонилась лбом к прохладной поверхности. Немного стало легче, как во время лихорадки легче от влажной тряпки на лбу.
Там, за дверью, слышался бас Герта. Он хвалился, что вчера уложил Ирия на лопатки. Я вздрогнула. Смех оборвался. Через пару секунд Арвид завопил: “Отпусти!”
Рука моя сама распахнула дверь. Музыканты развалились на черных кожаных диванах, а Ирий, стоя за спинкой, душил Герта локтевым захватом. Бицепс заметно округлился, впираясь моему брату в подбородок. По-моему, Ирий стал немного шире в плечах, и мышцы выросли.
Как я могу любоваться мускулами, когда моему брать дышать нечем?! Я мысленно хлопнула себя по лбу.
Арвид безуспешно пытался разодрать парней. Герт махал руками, стараясь ухватить Ирия за что-нибудь, за футболку, например.
Я прыснула в кулачок.
Вроде взрослые ребята, но иногда такие придурки. Пять пар глаз устремились ко мне – я же встретилась только с голубыми. Они безжалостно пригвоздили меня к стене, чтобы не рыпнулась во время расстрела. Пухлые губы беззвучно зашевелились, говоря: “Бесовка…”
Как так быстро узнал меня? По короткому смешку?
– Кто это? – осведомился кудрявый вокалист.
Герт вывернулся из захвата и, пока растирал горло, подошел ко мне.
– Это сестренка моя, Белиса. Но она не хочет к себе лишнего внимания, так что не распространяемся. Она с нами полетит.
Парень с длинными русыми волосами, Сакари, дружелюбно улыбнулся и сказал:
– Если будет скучно лететь, познакомься с подругой Арвида, думаю, найдете общий язык. Ее зовут…
Ирий в несколько твердых шагов преодолел расстояние между нами, схватил меня за руку и выволок из комнаты ожидания, напоследок плотно прикрыв дверь.
За нею обнял крепко, до боли, до смерти от нехватки кислорода. Зачем мне воздух, если в меня проникал аромат горького кофе с ромом и корицей, будоражил черный перец и шоколад. Лучший в мире, самый вкусный, желанный запах.
И тепло, которого не хватало целый месяц, пропитывало кожу, проникало в кровь, в сердце. Бабочки обезумели – щекотали под грудью, словно крылышками намерились процарапать меня изнутри, вылететь, ибо их слишком много, а места слишком мало. Чувства переполнили до краев, нет другого выхода, лишь поделиться.
Да я ему отдам всю себя, без остатка. Лишь бы принял мои слова. Я быстро собралась с духом, потому что долго репетировала, готовилась.
Дверь распахнулась. Арвид уставился на нас, нахмурившись. Секунда, вторая, и осознание снизошло на него. Лицо вытянулось.
– Теперь не чужая. Теперь моя, – сказал почему-то Ирий. – Муза теперь с нами.
У вокалиста дрогнул уголок губ в улыбке.
– Давайте только недолго. У нас вылет через полчаса, – бросил и запер дверь.
Ирий взял мое лицо в ладони и принялся разглядывать. Голубые глаза светились счастьем.
– У тебя совести нет приходить перед самым отлетом.
– Я тебя люблю.
Ну, что, слова уже посадила на язык, вот и сорвались. Ирий замер, не моргая, будто громом пораженный. Сладкий трепет порхал по всему моему телу – меня тянуло вперед, как магнитом. Я приподнялась на носочках и прижалась к пухлым губам, прикрывая глаза от наслаждения.
Ирий обрушился на меня ненасытным, жгучим поцелуем. Он явно хотел раздавить меня своим ответом, показать, насколько рад моим словам. Радость у него, однако, сокрушительная и безжалостная. Расплющит в объятьях, выпьет дыхание до дна, искусает губы до сладкой боли. Я судорожно комкала футболку на его спине, прижимаясь так близко, как только возможно.
Нет, его мышцы правда стали крупнее и словно налились сталью.
Похоже, вымещал весь месяц злость на тренажерах. Интересно, какой он сейчас без одежды? Действительно, зря я пришла так поздно. Теперь придется уныло ждать, пока космический корабль приземлится на соседней планете.
Плевать, что мы в коридоре, куда каждую секунду может кто-то выйти. Истома внизу живота напряженно ныла от желания. Ирий оторвался от губ, спустился влажными поцелуями по шее, и под кожей разливалось всплесками наслаждение. Я хватала ртом воздух, хмельной туман опутал мысли и словно оторвал от пола, понес к верхушкам тополей.
– Я тоже тебя люблю, моя маленькая бесовка, – прошептал он на ухо, едва касаясь мочки влажными губами. Мелкая дрожь спустилась по телу. Сердце запрыгало еще быстрее.
– Да, твоя…
Не буду перечить, как раньше. Если я – его, значит он – мой. Мой любимый. Подхватил меня под бедра, впечатал спиной в стену и снова впился в губы жгучим поцелуем.
В дверь с той стороны постучали. Будто ведро холодной воды на наши головы опрокинули. Наше время на этой планете подходило к концу. Мы с неохотой разорвали поцелуй. Ирий уткнулся лбом в мой лоб и, заглядывая в мои охмелевшие глаза, прошептал:
– Когда прилетим, отправляйся сразу в гостиницу. Я скажу, чтобы тебя пустили в мой номер.
– Жаль, что мы не летим рядом…
– Да, сегодня, к сожалению, будет так. Но если ты хочешь, чтобы мы летали в соседних креслах, я придумаю, как это устроить. – В голубых глазах заплясали хитринки. Что-то задумал, гад.
Стук повторился, более настойчивый и громкий. Ирий тяжело вздохнул и поставил меня на пол. Я пошатнулась – грохнулась с небес на землю, ошалела. Но сильные руки не дали съехать по стенке на пол, крепко запечатали в объятья.
– Не хочу тебя отпускать… – прошептал Ирий.
Целый месяц ждать этой встречи, а она пробежала, как миг. Под ресницами запекли слезы. Мало, чертовски мало. Даже не манила моя заоблачная мечта, которая вот-вот сбудется.
Опять себя предаю? Так, весь мир на любви не сошелся. Но с ней, пожалуй, он куда краше. Если раскрашивать любовью мир, а не окунаться с головой в краску. Ибо можно задохнуться, а, спасаясь, все безрассудно расплескать.
Ярко-голубое небо, пушистые облака, желтое солнце, необъятные пространства – я совсем скоро увижу вас!
– Тоже не хочу тебя отпускать, но я так опоздаю… – ворчала я, выпутываясь из объятий. Ирий напоследок смачно ущипнул меня за ягодицу, отчего я аж подпрыгнула, и чмокнул в щеку.
– До встречи в номере, бесовка, – сказал, будто пригрозил наказанием розгами, и двинулся к ребятам. На секунду мои вены покрыло ледяной корочкой. Представляю, до каких высот доросла его сумасшедшая пошлая фантазия за месяц воздержания.
На посадку я шла с замирающим сердцем, на грани между слезами и улыбкой, что безудержно растягивает губы. Девушку Арвида я узнала сразу – и брови мои невольно поползли вверх.
Это ведь девчонка из эскорта, Констанция, если мне память не изменяет. Надо же… Сенсация! Но что-то не зажглось желание срочно продать ее… Ирий добился своего. Я теперь так же уязвима, как и те, чьи фото продавала. И лучше быть предельно осторожной, чтобы через пару-тройку дней мои фотки не разлетелись по сети с подписями, полными ядовитой зависти.
Я ни на шаг не отходила от работников продюсерской компании “Бури”, приклеилась к Констанции, она тоже дико волновалась. В любом случае не она летела по поддельным документам, а я. Голова кружилась, когда я проходила паспортный контроль – несмотря на самочувствие, изо всех сил делала вид, что каждый день летаю на космических кораблях.
Только меня пропустили – я едва не свалилась на пол, ноги подкосились от облегчения. И голова закружилась уже по другой причине. Предвкушение прыгало в крови пузырьками шампанского.
Прошедшую ночь я не спала – в глаза будто спички вставили, так бурлил адреналин. И на борту космического корабля я почти сразу вырубилась. Звездное полотно за маленьким круглым окошком сначала завораживало, а позже убаюкало вселенским спокойствием.
Констанция растормошила меня перед посадкой. Я глянула на часы.
– Так быстро?
– Ага, мы ведь на экспрессе.
Мы нырнули в атмосферу планеты, и я затаила дыхание. Сквозь жидкие облака проглядывали неясные очертания, серые пятна, которые по мере приближения превращались в паутину, что двигалась, мельтешила. Не успела рассмотреть, как мы приземлились.
Космопорт встретил нас множеством людей, роботов и откровенно страшных существ. Мигали голограммы на разных языках, порхали стальные кабины лифтов в прозрачных трубах. Глаза разбегались. Потеряться тут раз плюнуть.
Я с трудом придерживала челюсть. Рот то и дело открывался. Мы со стороны, наверно, были точно дикари. Вертели головами, вздрагивали, когда мимо проплывали существа, похожие на огромных улиток.
– Обалдеть, – ахала Констанция, держа меня за руку, – эти улитки на концерты тоже ходят, как думаешь?
– Ходить – не ходят, а вот ползают ли – это вопрос. Думаю, если хотят успеть на концерт – должны уже выползать?
Хорошо, что человек, который нас вел через космопорт на самолет, внимательно следил, чтобы никто не потерялся, чтобы все получили багаж, визы, временные айди-карты.
Мне хотелось поскорее выйти на улицу, увидеть своими глазами небо, не через стекло, подставить щеки теплым лучам солнца. Но извилистые коридоры привели нас прямиком на борт самолета. Где меня настигло разочарование, о котором говорил, зараза, Ирий…
Понурившись, я долетела до города, где как раз будет проходить концерт. В гостиницу нас доставили на летающих машинах – они бешеной мошкарой кружили по городу, из-за них с тротуара внизу не видно неба.
Как люди могут жить в таком городе? Сплошные каменные джунгли, воздух сухой, спертый. Я нормально задышала, только когда поднялась на лифте на сто сорок первый этаж и оказалась в номере.
У нас, на Калинидиксе, хоть белые хлопья порхают – это красиво. А здесь тучи летательных аппаратов вызывают только тошноту. На высоте, где летел самолет, можно было полюбоваться завораживающим рассветом. Но ни капли не хотелось приземляться в муравейник.
Правда, сто сорок первый этаж был выше, чем местные воздушные дороги. Я медленно подошла к панорамным окнам. Здания вдалеке шпилями выныривали из хаоса внизу. Желтое солнце поднялось над горизонтом, бликовало на стеклянных стенах высоток. А небо раскинулось чисто-голубое, необъятное.
Я так и села перед окном, как перед плазмой с безумно интересным фильмом. Иногда по небу пробегали самолеты, оставляя белые хвосты. Может, все не так плохо? Это мегаполис, а в пригороде, возможно, есть сады под открытым небом.
Послышались мягкие шаги за спиной. Я застыла в трепетном ожидании, наполняясь радостью. Что-то тихо шелестнуло, щелкнуло, и через пару секунд Ирий опустился рядом. Не смотрел на небо, впился взглядом в меня. У него ведь глаза цвета неба, не поэтому ли я так сильно от них потеряла рассудок?
– Как прошел полет? – спросил он с обаятельной улыбкой, которая окончательно прогнала паршивое настроение.
– Хорошо, – улыбнулась в ответ. – А у тебя?
– Замечательно…
Повисла пауза. Я молчала в растерянности. Кидала короткие взгляды то на небо, то на Ирия.
– Говори, – попросил он и пододвинулся ближе, соприкоснулся своим бедром с моим, отчего кожа вспыхнула пожаром. – Поделись со мной.
– Меня вообще бесит этот муравейник, – махнула рукой в сторону зданий. – Единственное, что здесь красивое, это небо, и то, его видно, если забраться выше сотого этажа. Где зелень? Реки? Горы?
– То, что ты хочешь, находится на окраинах или в областях.
– Почему люди, как придурки, кучкуются в одном городе, живут среди кутерьмы, зачем? Как они могут жить, не любуясь окружающим миром? Мы в Калинидиксе живем так же, потому что нет выбора.
Теплая рука легла мне на плечи – они, оказывается, напряглись. Я склонилась набок, прильнула к Ирию, нырнула в запах и жар его тела.
– Это всего лишь первая планета из четырнадцати, которые мы посетим. По-моему, там были в списке живописные, моя любимая художница. После гастролей останемся на той, которая тебе понравится. Идет?
– А ты? – спрашивала я, выводя пальцами узоры на черной футболке, что обтягивала рельефные мышцы. – Тебе разве все равно?
– Меня тоже напрягает мегаполис… И воздух этот, – Ирий забавно скривился. У меня в груди булькнул смешок.
– Да, воздух ужасен.
– Мне главное, чтобы было где музыкальное оборудование установить. Чтобы моя муза была счастлива, – он красноречиво прижал меня к себе плотнее. – Ну и соседи чтобы людьми были, а не улитками. Остальное неважно.
Я опустила голову, отстранилась, и холод пробежал мурашками по коже.
– Ты не бросишь “Бурю”. Тебе придется следовать за ней.
– Это “Буря” будет следовать за мной, бесовка. Продюсер, конечно, побелел, когда я озвучил ему мои условия, с которыми подпишу контракт. Но он согласился. Я ему два альбома в течение года, а он мне – переезд продюсерской компании на ту планету, которую я выберу. Это если наш тур, конечно, будет успешным.
В пятую точку ужалила бешеная доза эндорфинов – я едва не подпрыгнула.
– Я хочу на концерт! Достанешь мне билет? С экрана видеть – не то…
Ирий расхохотался. Душа разомлела от мелодии его смеха.
– Возможно, в каком-то из залов вип-места не раскупили, но я сомневаюсь.
– Стадионов нет?
– Ну, мы маленькие еще для стадионов тут. Пока выступим по небольшим залам. Но все равно прибыль будет шикарная. Она уже пошла… мы неделю назад выпустили студийную запись той новой песни, которая нас подняла. И продажи уже отличные.
– Вы молодцы.
– Когда решишься продавать свои картины?
Я перевела взгляд на небо. Что я собиралась делать, когда исполнится мечта? Казалось, достаточно переехать, купить небольшой домик с садом, а потом как-то само образуется…
– Не планировала я торговать здесь картинами…
– А что планировала?
Через несколько секунд молчания, Ирий вновь укутал меня в крепкие объятья.
– Мне сейчас так хорошо, что, кажется, больше ничего не нужно, – говорила я и терлась щекой о его плечо.
– Муравейник внизу уже не раздражает? – с усмешкой подколол Ирий.
– Немного. Ты знаешь, поделилась с тобой, и как-то полегчало.
– Зря я тебя подгоняю… И ты себя не подгоняй. Просто наслаждайся тем, как сбывается мечта, а там, в будущем, обязательно появится новая.
Зачем он так резко, без предупреждения чудодейственным бальзамом по сердцу? Чувства забурлили, вот-вот выплеснутся из краев. И я бы зацеловала Ирия, повинуясь сиюминутному порыву, подалась ближе к его губам, но его глаза скользили по моему лицу слишком внимательно.
– Как тебе мое новое лицо? Ты ничего не сказал… Злишься, потому что я месяц пряталась от тебя в палате? Прости, мне нужно было пережить этот период в одиночестве, хоть я и очень скучала по тебе…
– Прости меня тоже. Я не мог скучать тихо и мирно, – усмехнулся он. – Да и не мог не проверить лично, хорошо ли работает твоя охрана. А насчет лица… Наверно, я привык чувствовать тебя без маски в виде внешности, поэтому ты для меня такая же, как и раньше. Моя маленькая вредная любимая бесовка.
Я впечаталась пальцем в его губы за миг до поцелуя.
– С одним не хочу мириться. Я не маленькая!
– Ну как же…
Он с легкостью подскочил на ноги и подхватил меня на руки, как пушинку.
– Ты взял с собой чемодан игрушек? – спросила я, как только Ирий направился в сторону спальни.
– Конечно! Краснел весь персонал в космопорту, кроме меня, когда просвечивали мой багаж. Но вещи разбирать мы будем позже.
Кровать, до невозможности комфортная, пахла оттенками лаванды. Белые простыни нежные, будто шелковые. Мы быстро избавлялись от одежды, грубых джинсов, чтобы зарыться под мягкое одеяло, прижаться друг к другу, зарождая пожар из двух горячих тел.
Я жадно пила его поцелуи, запускала пальцы в его волосы, растрепывала их, прижимала его голову к своей шее, растворяясь в остром наслаждении. Действительно не хотелось сегодня никаких игрушек, не хотелось злить, а лишь чувствовать его как можно теснее и глубже.
Просто хотелось делиться чувствами и купаться в его море чувств.
Правда, спустя час мы все-таки добрались до чемодана. Ирий оставил меня выбирать, что понравится из игрушек, а сам побежал заказывать фрукты и вино.
На дне, под горой из коробок, лежали мотки алой веревки. Я судорожно сглотнула. Охренел?
Решительно я достала ее из чемодана и направилась в гостиную. Где-то должно открываться окно.
– Бесовка, что ты делаешь? – окликнул меня Ирий, когда я дергала механизм на окне.
О, щелкнуло, повеяло прохладой. Я замахнулась, чтобы выкинуть злосчастные веревки, чтобы понял в конце концов, что он не будет меня связывать, гад, но запястье угодило в ловушку – Ирий поймал меня за руку, вывернул ее и захлопнул окно.
Я впилась зубами в его предплечье, выкрутилась из захвата и опрометью бросилась прочь. Сердце подскакивало аж до горла, в попу подгонял страх – догонит, ой, как догонит!
Да, пусть обязательно догонит, но поддаваться не буду!
Эпилог. Беатриса
Как забавно, она жила в живописном месте, тоже любила природу. Возле трехэтажного дома ручеек, сад, конюшня. В похожем месте Ирий купил особняк, на веранде я поставила мольберт и каждое утро начинала с ароматного кофе и съедобных красок. Иногда у Ирия не хватало терпения спокойно наблюдать за мной, и он нагло приставал ко мне, после чего мы, вымазанные в красках, любили друг друга прямо на веранде.
Ирий крепче сжал мою руку, вырывая из сладких воспоминаний. Передо мной вновь приборная панель, лобовое стекло. К нашему особняку вернемся через несколько месяцев, и то ненадолго, на время отпуска. А в другое – вечные перелеты, я с камерой, снимаю группу то на репетициях, то на интервью, то в непринужденной обстановке. Поклонники балдеют от таких видео, что показывают будни музыкантов. Я же обожаю снимать.
Вчера здесь, на Новинилике был концерт, а сегодня мы сидели в машине перед домом моей матери.
И так второй раз за год.
Нет, во мне не хватало смелости ворваться в ее жизнь. Не было сил пережить отказ.
Ирий говорил, что поддержит при любом итоге. И что я снова буду жалеть, если не увижусь с ней. Тур в этот раз больше, чем в прошлый, закончится нескоро, и шанс слетать на Новинилик выпадет неизвестно когда.
Он прав, я буду жалеть. Только это не придавало решимости. Я скупой улыбкой благодарила Ирия за то, что держал мою руку в своей и не злился, ждал вместе со мной, когда я все-таки отважусь.
Ворота открылись, и на дорогу выехала белая машина, с женщиной за рулем.
– Едем следом? – спросил Ирий. Я кивнула, проглотив язык. Вела автомобиль моя родная мать, без сомнений. Очень похожа на маму Джемму в молодости – ее старые фото я видела.
Новинилик сохранял традиции – здесь жили не спеша, любуясь окружающим миром. Машины ездили с максимальной скоростью сто километров в час, и не летали в небе, чтобы не портить вид на облака, которые здесь похожи на милых барашек.
Мы полчаса тащились до ресторана, где, как оказалось, моя мама была хозяйкой. В помещении с резными орнаментами пустовало много столиков – мы попали во время, когда завтрак закончился, а до ланча еще далеко.
Домашний уют проникал теплом под кожу. Моя мама, кареглазая брюнетка, подходила ко всем гостям и приветствовала в своем ресторане. На Калинидиксе на нее бы косились, а здесь с радостью разговаривали.
Подошла она и к нам. Что-то с улыбкой произнесла на местном наречии, но я ни черта не поняла, язык не шевелился.
– Ваша девичья фамилия Гилмур? – спросил Ирий на калинидицком, и мама побледнела.
– Кто… кто вы такие? – заикалась она. Я больше не в силах смотреть на нее, уставилась на деревянный стол, сглатывая слезы.
– Меня зовут Ирий Нордли, я молодой человек вашей дочери. Она пришла поговорить. Вашему семейному разговору мешать не буду, поэтому подожду в машине.
Стыдно до изжоги оттого, что не смогла сама завязать разговор. Страх просто парализовал. Ирий коротко сжал мою руку, перед тем как уйти. Он думает обо мне, волнуется, верит. Утешит, если разрыдаюсь.
Я как-то расслабилась рядом с ним. Не нужно терять прежнюю себя.
Мама опустилась на стул рядом, я с усилием принялась тереть глаза рукавом.
– Беатриса?.. – спросила она еле слышно и коснулась рукой моего предплечья.
Меня словно дернуло током. Нахмурившись, я убрала рукав от лица и уставилась в карие глаза, в которых застыли невыплаканные слезы. Я неопределенно промычала в ответ, шмыгнув носом.
– Боже, как ты выросла…
Вот-вот я держалась, чувствуя внутри крепкий стержень. А в следующую секунду стержень превратился в желе, и я неприлично громко разрыдалась. Мама притулила меня к груди, и в нос пробился какой-то давно забытый сладковатый запах.
– Ну, ну, Триша, пойдем отсюда, в мой кабинет.
Ноги плохо слушались, но я собралась с духом по дороге на второй этаж. Поговорить, поговорить я хотела, а не распускать сопли.
Правда, в кабинете, на мягком диване меня снова развезло. Я дрожащими руками подносила чашку чая, сглатывая соленую вязкую воду, что стекала по горлу. Мама держалась лучше? Не знаю, она отвернулась у шкафа и по движениям похоже, закинула в рот какую-то таблетку, когда заварила чай.
– Я не думала, что ты захочешь меня видеть… – начала она. Я прочистила горло и произнесла надтреснутым голосом:
– Почему я тебя никогда не видела? Ты уехала учиться и не вернулась.
– Меня выгнали. Твоя бабушка уже рассказала, что считала меня позорищем? – она захлопнула дверцы шкафа и подошла к дивану. – Я не имела права возвращаться в семью. Что я могла в пятнадцать? Усердно училась, надеялась, что гнев родителей остынет. Но когда я, получив диплом, собралась домой, отец пригрозил, что убьет меня и закопает, если ступлю на порог. Мама доказывала, что я шлюха и ничтожество, и нечего Трише меня знать.
– Разве ты не должна была за меня сражаться?
Она плюхнулась на диван рядом со мной, сграбастала мою ладонь в дрожащие руки.
– Я правда плохая мать, прости меня… Я нашла утешение в мужских объятьях, вышла замуж, надеясь, что муж поможет забрать тебя. Но он кормил меня завтраками, а позже увез на Новинилик. Я родила близнецов, погрязла в заботе о детях, а муж относился ко мне все хуже и хуже. Я еле нашла в себе силы устроиться на работу, подать на развод. Мне удалось оставить мальчиков себе, но было очень тяжело справляться со всем…
Провалиться бы сквозь землю. Чего я сюда пришла? Эта женщина мне чужая. Все, что я чувствую, – это мучительная обида и, боюсь, она не рассосется, что бы мать не сказала. То, что я не чувствую, – это каплю любви ко мне. Меня жалят лишь болезненные уколы попыток оправдать ошибки прошлого.
Мне наконец-то удалось собрать сопли в кулак. Я посмотрела на мать новым взглядом, незамутненным. Ей всего тридцать с чем-то. Морщинок почти нет, ведь говорят, воздух на Новинилике волшебный, и люди здесь медленнее стареют. Котя, с которой мы подружились, и то выглядит старше.
– Ты не надеялась, что я тебя найду, да? Ты надеялась, что прошлое осталось на Калинидиксе? У меня цвет глаз человека, который соблазнил тебя, а потом, как других, едва не заставил сделать аборт? Я одна из ошибок прошлого, о которых лучше забыть?
Она тяжело вздохнула, а я наконец-то высвободила свою руку из цепких пальцев.
– Зачем ты пришла?
Меня так и подкинуло – я встала. Действительно, зачем?
– Не знаю, может, чтобы узнать, что тебя тут цепями держали, поэтому ты ни разу не приехала домой. Но не бороться – это, видимо, был твой осознанный выбор.
Чего я ждала? Что она обрушит на меня лавину материнской любви и расскажет о стальной клетке, которая правда мешала ей все девятнадцать лет слетать на Калинидикс. Она даже не знает, что я пропадала без вести, была под арестом, умерла для всего мира…
– Ты пришла ко мне с претензиями. Но ты ни капли не знаешь, каково мне было…
– А каково было мне расти в вечной тирании? Но у ребенка нет выбора.
– И в девятнадцать ты здесь. Твой молодой человек известный музыкант. Увязалась с ним в тур? Все музыканты бабники, разойдись с ним, пока он тебя не обрюхатил и не разбил сердце.
Внутри меня полыхнуло.
– Классно ты разбрасываешься советами, ничегошеньки не зная! Кажется, я даже рада, что ты меня не воспитывала!
Она подхватилась следом.
– Проваливай отсюда, неблагодарная! Я могла вообще сделать аборт и не портить себе жизнь!
Зашибись, блин, откровение. Я хлопнула дверью так сильно, что она чуть не слетела с петель, и сбежала через две ступеньки вниз.
Ирий в солнцезащитных очках ждал у машины. Поймал меня в крепкие объятья, едва я подбежала к нему. К черту все… Вот моя семья. Семья там, где любят и ждут. А ту женщину я не знаю и знать не хочу!
– Пойдем в салон, Бесси.
Внутри он, стиснув челюсти, выслушал пересказ разговора, полный слез и боли. Обнимал меня, дарил тепло, и у печали не оставалось шансов, она постепенно покидала меня вместе с соленой влагой.
– Не уверен теперь, стоило ли мне так подталкивать тебя, – прошептал Ирий в волосы. – Прости.
– Лучше сейчас все услышать и больше ни о чем не жалеть. – Я шмыгнула носом, слезы в глазах подсохли. – Твоя мама меня больше любит, хотя мы знакомы с ней от силы год.
– Это да. – Он улыбнулся. Наверное, вспомнил, как она меня учила плавать в прошлую нашу поездку на море. – У меня с родителями, конечно, не всегда было все гладко, но мне сложно представить, как тебе сейчас тяжело.
Я бросила взгляд на вход в ресторан. Ответы на вопросы я получила, что еще хотела? Вряд ли я ждала, что меня встретят с распростертыми объятьями. Интуитивно понимала, меня не ждут.
Когда страхи воплощаются в реальность, невыносимо, оглушающе больно. Но я не разрешу рвать свое сердце тому человеку, которому на меня посрать. Даже если это родная мать.
– Она не имела права так говорить, – произнес Ирий.
Я напоследок протерла щеки салфеткой.
– Все, поехали. У тебя интервью через час.
– Могу отменить. Хочешь, сходим куда-нибудь отвлечься и расслабиться? Горячие источники, спа-салон, поплавать с дельфинами?
Снова чувства к нему перелились через край. Невозможно любить его чуть-чуть или обычно. Только бурно, на пределе, безумно. Я прижалась к любимым пухлым губам, и получила жаркий, пьянящий ответ.
– И все-таки интервью, – отстранилась я неохотно. – Для меня лучший способ отвлечься и расслабиться – подглядывать за “Бурей” в гримерке с камерой.
– Напоминаю! Не снимай нас, когда мы переодеваем штаны!
Я ехидно усмехнулась.
– Потом вырежу!
– Смотри мне, – стрельнул пристальным взглядом и завел мотор. – Кстати, я готовил тебе сюрприз, но подумал, что могу порадовать тебя сейчас, а не позже, – говорил он, выруливая из стоянки, а я в нетерпении затаила дыхание. – Наконец-то я достал тебе билет в вип-зону на концерт.
– Ну ты и засранец! – я шлепнула его по плечу. – И что мешало тебе сделать это раньше?
– Прошлый тур все билеты раскупили, а на этот я один достал. В чем дело?
– Только один билет!
– Ты не просила достать тебе билеты на все концерты, – он как ни в чем не бывало пожал плечами. Зацеловать его до смерти или придушить?
Лишь бы не напасть на него прямо в машине, я отвлеклась – позвонила брату, подруге, Келлану. Поделилась болью с каждым, получила поддержку и стало еще легче.
Келлан вместе с отцом Ирия тесно сработались. Бывший, сволочь, передумал переезжать. Они вдвоем решили изменить жизнь на Калинидиксе, а Ирий, кстати, вместе с “Бурей” привлекали к родной планете внимание в космическом пространстве, и на Калинидикс начали ездить туристы, чтобы посмотреть на вечноцветущие тополя и на необычную, “горячую” зиму. А вместе с туристами приезжали деньги, которых Калинидиксу так не хватало.
“Буря настигнет” все-таки потрясающая группа, с какой стороны ни посмотри. Да, музыканты часто ругались, но зато никто не таил злость, обиду, не устраивал подлости. А я давно мечтала посмотреть на них глазами обычной фанатки, из зала, в окружении сотен тысяч людей, почувствовать бешеную энергию их музыки, стать бушующим морем криков и восторга.
