Текст книги "Буря настигнет (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

– Это мое сильное место. Мое слабое место – это ты.

Из головы улетучились все подколы, которые ждали удачного момента. Да все мысли напрочь исчезли. Я не моргая смотрела в голубые глаза и напитывалась целительной силой простых, но заветных слов. Но…

– После того как ты правдиво лгал перед креслом, сложно тебе верить.

– Ты не верь словам. Верь поступкам. И наконец-то расскажи о своих фантазиях, ибо мои будущие поступки могут тебе не понравиться.

– Фантазии…

– Ты меня представляла, когда игралась им? – он кивнул в сторону вибратора, что одиноко докатился до противоположной стены.

– Да. – Стыд жег щеки, скрутился комом в горле и пробегал ледяной дрожью по телу.

– Как?

– Это смущает. – Я отвернула лицо. С Келланом не стеснялась играть в игру «Трахни меня так, будто…», заодно озвучивала фантазии. Свои? Или угождала ему?

Ирий довольно промычал.

– Даешь разрешение делать с тобой все, что мне вздумается?

– Нет!

– Тогда говори, что видела в фантазиях со мной. Смущаешься, потому что не знаешь, как я отреагирую? Я судить не буду, лишь дам понять, мечтаю ли о том же.

Сам напросился. Я приподнялась, прошептала ему кое-что на ухо и заглянула в голубые глаза – они вперились в подушку. Приятное изумление или шок?

– К такому нужно долго готовиться… Что еще?

Отморозился, негодник. Но я только начала, снова прошептала елейным голоском кое-что. Брови Ирия подскочили.

– Тебя вправду это возбуждает?

Я кивнула, заговорщицки улыбаясь.

– Шутишь? – Он сощурился и защекотал пальцами по ребрам. Резвые иголочки запрыгали по нервам – я завертелась, бока уклонялись от настойчивых пальцев.

– А… а… акула!

Ирий мигом прекратил. Отголоски щекотки булькали смешинками в груди. Все-таки стоп-слово не чепуха, а жутко приятная штука. Развеивался страх, что Ирий, пользуясь силой, сделает мне больно или будет принуждать к тому, что мне противно.

– Я правда пошутила про помидоры и огурец. И про секс на потолке. Но это будет не шуткой… – Я как можно яснее описала фантазию ему на ухо и отстранилась.

– Поехали. – Ирий шустро подхватился.

– Куда?

– Туда, где кровать побольше.

Глава 22. Беатриса

– Что ты меня ни разу не попросил рассказать историю? – спросила я, треская соленые снеки на сидении рядом с водительским. – Говорил ведь на вечеринке, мол, «Меня вдохновляют истории, из них рождаются песни. А когда я вдохновлен – секс обычным не бывает».

– Ты сама по себе бесконечно интересная история.

У меня снова щеки зарделись. Ирий, засранец. Заколебал ставить в неловкое положение.

– О, спасибо! Что, интересно, как я докатилась до такой жизни? Или как буду из нее выбираться?

– Интересно, что тебе стукнет в голову в следующую минуту.

– Теперь не сильно похоже на комплимент. Так говоришь, будто у меня в голове не мозги, а радужные попрыгунчики.

Ирий прыснул со смеху, затрясся в кресле и отпустил руль, подключив автоматику. Длинная наглая рука отобрала у меня упаковку снеков.

– Как бы там ни было, твои попрыгунчики вдохновляют.

– Ты меня обидел.

Пусть скажет что-то вроде «на правду не обижаются», вмажу кулаком в нос. И выйду из машины на ходу, где собьет меня другой автомобиль или раздавит об стенку. Нет, лучше Ирия из машины выбросить.

– Я не хотел. Впредь шутки на тему мозгов под запретом. – Он закинул в рот жменю снеков и захрустел.

– Впредь под запретом все шутки, от которых смешно одному, а не двоим. – Я отобрала у него пачку вкусняшек и закинула в рот горстку кругляшков. Машина притормозила перед перекрестком. Ирий открыл бутылку воды, что стояла у коробки передач, напился, вернул ее на место и сказал:

– Может, послезавтра сходим куда-то?

Сердце подскочило в груди. На огромном транспаранте реклама йогурта сменилась на анонс концерта великой рок-группы «Буря настигнет». Новый гитарист шикарно вписывался в коллектив, излучал могущество и власть. Завтра, восемь вечера. Меньше, чем через сутки.

– Беатриса? Слышишь?

Анонс растаял. Следом выплыла моя фотография с подписью «Разыскивается». Страшная, с короткими волосами, как у мальчишки, бледная кожа, дикий взгляд. Я прикусила губу. Рядом, в соседней машине, водитель задумчиво рассматривал транспарант. Благодаря тому, что я из дому не выхожу без краски или макияжа, меня не узнают. Но, черт побери, как же гадко!

Сильные руки сгребли меня в охапку, я случайно выпустила упаковку, она перевернулась, засыпая пол снеками.

– Это не ты, что сейчас. То прошлое.

– Ничего не изменилось, кроме длины волос, – пробурчала я ему в футболку. Тепло, сила, горько-бархатный запах окутали в клетку – из нее не выбраться самовольно.

Автомобиль сорвался с места автоматически.

– Конечно, с волосами тебе лучше. Тем более с таким мягкими и густыми.

– Ты просто не понимаешь, каково это, когда твое гадкое, унизительное прошлое выставляют на всеобщее обозрение.

– Может, ты теперь немного поймешь тех людей, информацию которых продавала в сети?

Между нами словно проскочил разряд тока и больно ужалил. Я мигом отстранилась. Все снеки высыпались, черт!

– Не трогай, – сказал Ирий, когда я согнулась в три погибели и начала их собирать. – Я уберу пылесосом.

– Хватит мне читать нотации! Я с тобой не ради нравоучений поехала! И могу в любой момент уйти.

Он включил правый поворотник и прижался к обочине.

– Я не корю тебя за прошлое. Я настаиваю на том, чтобы будущее было другим.

Вот заноза.

– Машину остановил для того, чтобы я могла валить на четыре стороны?

– Нет.

Точно по мановению волшебной палочки у Ирия в руках нарисовались наручники – иначе когда достал, бесстыжий фокусник? Он шустро сцапал левую руку, а правую я не дала, отвела за голову.

– Ради твоей же безопасности. – Второе железное кольцо закрепил на своем запястье. Я почесала затылок.

– А если я скажу стоп-слово?

– То у тебя будет время передумать, пока я расстегну наручники. – Он сплел наши пальцы, завел машину и вырулил на трассу. Тепло мужской ладони проникало в кровь, разливалось по телу, достигало сердца. Ирий за рулем в кожаной куртке – чистое вдохновение. Только сейчас я поймала магию линий и идеального ракурса. Жаль, под рукой нет планшета, чтобы сделать набросок. Поэтому я долго неотрывно смотрела, оставляя отпечаток реальности на внутреннем взоре.

– Так куда пойдем послезавтра? – упорствовал Ирий.

– Мы? Разве что в постель, или на кухню, или на диван в гостиную. Ничего, что наши лица на каждом углу?

– Я спрошу Арвида, как они в группе встречаются с девушками. Возможно, есть определенные заведения, где персонал сто процентов держит язык за зубами.

– Ага, есть. Я в таких обычно делала интересные фото, прикидываясь официанткой.

– Так как ты со мной, следить за нами некому. А благодаря парику и макияжу, которые ты обожаешь носить, тебя никто не узнает.

Я покосилась на него: а ведь Ирий давно догадался о моих способностях и о том, что я служительница. Строит дурачка, лишь бы не выдать себя.

– В любом случае я с тобой встречаться не буду, – заявила и отвернула лицо к боковому окну. Снова мелькнуло мое фото на транспаранте. Я зажмурилась.

– Почему?

– Тебе все причины перечислить?

– Приступай. Мы все равно попали в пробку.

И действительно: перед нами рядами выстроились автомобили, слепя красным светом фар. Ирий облокотился о руль и подпер голову рукой.

– Ты бабник, я не ищу отношений. Мы слишком разные: ты набираешь бешеную популярность и любовь людей, я набираю ненависть и презрение. Ты до недавних пор служил закону, а я преступница. Я мечтаю свалить нафиг с планеты, чего за тобой не замечала. Я не знаю, есть ли у нас общие интересы и темы для разговора, помимо нравоучений и взаимных подколов.

– Я не бабник, а от старых отношений, я слышал, лучше всего отходить в новых. Бешеная популярность – штука временная. Ты сама тому подтверждение. Одна деталь прошлого – и фанаты отвернутся. А тебя не только ненавидят, но и любят. Закону я больше не служу, а ты в данный момент ничего не нарушаешь. Ты мечтаешь свалить с планеты, потому что не нашла тут счастья. А общие интересы как раз на свиданиях люди и находят.

– А еще ты гребаный лгун, служитель! Духи никогда не согласятся!

– Тихо, – прошипел Ирий и, положив мне одну руку на затылок, другой зажал мой рот.

Я промычала, царапая ногтями по тыльной стороне ладони. Акула, блин! Только никто не слышит! Взгляд голубых глаз озверел. Паника заметалась колючей дрожью по телу.

– Знаешь, как я долго мечтал это сделать? – рычал Ирий. Вибрация голоса откликнулась во мне трепетом. Губы под его рукой нагревались, будто я прикоснулась ими к свежеиспеченной булочке. Через три секунды горели, словно я объелась острейшей лапши. Кровь закипала, разносила пожар. В машине стало душно.

По окнам расползалась узорами тонировка, заполняя прозрачность, скрывая нас от любопытных глаз. Ирий включил? Но у него обе руки на мне.

Телекинез… Какой черт меня за язык дернул? Теперь не спасут ни ноги, ни лейкопластырь, ни… смартфон! До сих пор не в моем кармане. Собираясь, я упаковала деньги в рюкзак, переоделась (перерисовалась) в алую блузу и темную юбку в пол, осветлила волосы до молочного шоколада, надела голубые линзы и накрасилась, не сильно меняя внешность. Рюкзак поехал с нами – оставить полмиллиарда на съемной квартире боязно. Про деньги побеспокоилась, а про мобильник?! Зачем!

Левая моя рука висела у подбородка, железка наручников впилась в запястье, но я правой рукой на ощупь легко вытащила волшебную кисть из тыльной стороны левого предплечья, покосилась на бутылку воды и тремя мазками перерисовала ее в скалку.

Еще не увидев ее, Ирий убрал ладонь от моего рта – губы потеряли жар – и пробежался ледяными пальцами по шее, лукаво усмехаясь. Что за… Нервные окончания вздыбились, меня затрясло. Дрожащей рукой я приставила скалку к мужскому виску и сказала с придыханием:

– Бабах!

Блеснула жемчужная улыбка.

– Крутая способность, служительница.

– Еще бы!

Я отложила скалку и провела кистью по его щеке – на коже проступил отпечаток ярко-красных губ. Смешки защекотали у меня в горле. Ирий нахмурился и опустил солнцезащитный козырек, где пряталось зеркальце. Забавно, на Калинидиксе машины не ездят под солнцем, но мы автомобили не производим, а получаем с других планет те модели, что устарели и не продаются.

Ирий безуспешно тер щеку, кожа покраснела. Я хихикала, не в силах остановиться. Слезы выступили в глазах.

– Оно вообще не сотрется?!

– Только по моему желанию, – солгала я. Тело будто прошили тысячи невидимых, но мощных нитей, и потянули меня вперед. Похожее чувство появилось, когда я чуть не расквасила нос, падая на лестнице.

– Померяемся, кто из нас большая проказа? – спросил Ирий, когда расстояние между нашими носами сократилось до десяти сантиметров.

Несмотря на его мрачное лицо, меня распирало от радости. И от злости – она сильнее и разрушительнее.

– Как долго ты прикидывался, будто не в курсе, что я служительница?!

– Две недели? Я понял, кто ты, после нашей первой встречи, бесовка.

Я мысленно хлопнула себя ладонью по лбу и вздохнула.

– Из-за этого, – продолжил он, – я не мог тебя сдать. Ведь ты могла бы испугаться и в участке раскрыть способности, чтобы сбежать. И не мог бросить дело, ведь никто другой не поймает тебя.

– И ты меня не поймал бы.

– Сейчас без проблем.

– Поймай – и я в участке расскажу, что ты тоже служитель. Если тонуть, то вместе.

Ирий откинулся на спинку кресла, процедив что-то сквозь зубы. Оковы пали, я размяла плечи и уселась ровно.

– Поверил? По-твоему, я настолько дура? – хмыкнула я и перевела взгляд на лобовое стекло. Почти доехали до перекрестка, к которому тянулась пробка. Дальше свободнее. – Если проговорюсь о служителях, то могу потерять жизнь. Надеюсь, мне никогда не придется встретить тополиных стражей. Лучше отсидеть за решеткой и потерять магию.

Теплые пальцы переплелись с моими. Цепочка наручников противно звякала.

– Ты способна на эмоциональные поступки.

– Это не значит, что мне жить надоело! И со своим и твоим духом я не хочу иметь проблем. Поэтому лучше бы нам вообще не видеться… – Голос дрогнул, набрался горечи. Я и не пыталась скрыть, что мне больно. Ирий погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони.

– Мы можем видеться после заданий, – предлагал он. – То есть обычно у меня проходит минимум часов восемь от визита до визита Духа. Бывает несколько дней, но минимум…

– У меня минимум двадцать часов. Стараюсь делать работу настолько хорошо, чтобы меня часто не тревожили.

Голубые глаза сощурились.

– У нас разные миссии. Я слежу за грунтовыми водами для тополей и работаю по всему Калинидиксу.

– А, ты, водный служитель!

– Как ты сказала?

– Водный! А я воздушная!

– Ты управляешь воздухом, не пухом?

– Конечно!

– Но телепортируешься из пуха!

– А пух это и есть воздух. Без пуха воздух неполон. Поэтому мне нужно каждый день дышать им, ибо плохо становится.

Говорить с человеком таким, как ты, потрясающе. Болтать бы с Ирием дни и ночи напролет, делиться забавными историями из жизни, связанными со служением или магией. Баловаться бы способностями. Поцеловаться бы на улице, в пуховой метели. Полетать бы вместе на пухоборде.

Но ценой за одну такую маленькую радость могут стать наши жизни.

– Почему духи так против? – обреченно спросила я.

– Не знаю…

Мы выехали на перекресток и свернули налево, где через метров сто показался заезд в отель Жааплеаль, куда и нырнула машина. Надо же, один из лучших. Номера авто наверняка просканировали на въезде. Шлагбаум резво поднялся, пропуская нас на огромную стоянку в стальных тонах. Она никогда не бывает забита. Строили отель с расчетом на то, что в нем будут отдыхать гости с других планет. А оказалось, они согласны лишнюю ночку поспать в звездолете, чем в нашей гостинице, пусть и шикарной.

– Твой дух когда приходил? – спросил Ирий, припарковав машину.

– Сегодня утром. Но он иногда забегает поболтать. Мы неплохо ладим, дружим в каком-то смысле. Вряд ли он явится скоро, ведь мы сегодня наболтались. А твой?

– Вечером. За час до того, как пришла смс от Келлана. Я предлагаю… – он прочистил горло, бегая глазами по парковке. – Предлагаю изредка встречаться, заниматься сексом, пока кому-то из нас не надоест.

– Я предлагаю ограничиться сегодняшней ночью, – выдавила из себя и уставилась на свои пальцы, которые крутили кольцо наручников.

– Ты в прошлый раз обещала, что мы видимся в последний раз.

– Так и было бы, если б не деньги…

Ирий жестко стиснул мою руку, до боли:

– Я скоро буду тебя ненавидеть сильнее, чем ты меня.

Возможно, моя ненависть к Ирию утихала. Больше не бредила я тем, чтобы выставить на всеобщий суд его личное, найти в нем что-то плохое, испортить ему жизнь. Я закусила щеку изнутри, больнее, чем стальная хватка на кисти.

– Ладно, посмотрим, что ты скажешь утром. – Он достал из кармана ключ, расстегнул наручники и дернулся к двери. Я поймала его за футболку и потупилась, когда он удивленно посмотрел на меня.

– Мне просто страшно. Я боюсь, что наша попытка встречаться принесет больше несчастий, чем радости.

– Пока мы не пытаемся, я несчастен. А ты? Счастлива, когда я где-то далеко?

Я покачала головой, пряча подступающие слезы под опущенными ресницами.

Глава 23. Ирий

Дико злит, что рядом с бесовкой мои планы, принципы, привычки меняются. Я две недели упорно пытался выбросить ее из головы. Казалось, что получилось.

И вот теперь, когда я веду ее за руку к ресепшену гостиницы, тех недель будто и не было. Впервые я из-за девушки схожу с ума.

И это чертовски потрясающее чувство! Я так же счастлив, как когда выступал со старой группой на площади перед огромной толпой.

Я так же несчастен, как… Никогда. Каждую минуту загоралась мысль: Беатрису нужно отвезти обратно домой, забыть ее адрес и снова нырнуть в музыку.

Но я не идеален. Мне не достичь того самоконтроля, которым кичится отец. Посрать. Творчество не терпит рамок.

Написать новую песню? Да, только ни одна песня не вместит в себя силу огня, что горит внутри меня. Сжигает и наполняет энергией.

Арвид догадался, что я свалил увидеться с какой-то девчонкой на ночь глядя? Может быть, ибо настоял на том, чтобы завтра я был на главной репетиции, и без раздумий одолжил мне свою машину и карточку. Благо, безымянную. В качестве аванса.

Ничего, получу деньги за концерт и все верну.

Бесовка с любопытством рассматривала бежевый холл отеля, золотое напыление на настенных светильниках, молочно-белые диваны. Я бывал здесь четыре раза, когда появлялось вдохновение понежиться вдвоем с девушкой в огромной ванной. Воспоминания о тех ночах стремительно блекли, стирались, пока я придерживал за талию Беатрису.

Нет никого желаннее и красивее нее.

Администратор за стойкой предельно вежлив, не выдал выражением лица, что узнал меня, не покосился на мою спутницу. Бесовка сильнее подкрасилась в машине, чтоб наверняка никто не рассмотрел за макияжем преступницу. Я с трудом уговорил ее оставить рюкзак в багажнике. Она ведь обещала, что мы пробудем вместе до утра, поэтому ее деньги в машине – гарантия того, что раньше она не сбежит.

– Я могу украсть у тебя ключ от тачки, – игриво улыбаясь, прошептала Беатриса, пока администратор оформлял на мое имя номер.

– Сначала тебе придется его достать.

– В смысле?

Я приподнял уголок губ и загадочно прищурился. Ее голубые глаза в обрамлении длинных угольных ресниц потемнели до оттенка сизых теней. Тонкая рука забралась в задний карман джинсов и резко сжала мою ягодицу – я дар речи потерял на миг.

– Ваш номер 584, – сказал администратор и любезно протянул магнитную карту-ключ.

– Благодарю.

– Где мой смартфон? – прошипела бесовка на ухо, когда мы поспешили к лифту.

– Составляет компанию рюкзаку в багажнике. Ради справедливости, я свой мобильник тоже оставил. Не хочу, чтобы нас кто-то беспокоил.

– Утром как проснемся без будильника?

– Сейчас придем в номер и вместе с едой закажем утреннее пробуждение.

Створки лифта разъехались, и мой взгляд автоматически поднялся к потолку – внимательный глазок камеры немым стражем висел над нашими головами. Я бы прямо здесь притиснул Беатрису к стене и выместил на ней страсть, что долго томилась взаперти. Но такого удовольствия охране за мониторами не подарю. Я притянул бесовку к себе ближе и нажал на пятнадцатый этаж. Она тоже косилась на камеру, недовольно поджав губы.

– Мне нравится, как ты оделась. Алая блуза… – я задумчиво промычал. Как не сказать пошло? – Заводит меня.

– А длинная юбка?

– Красиво огибает бедра и ткань колышется волнами, когда ты идешь. – Я повторил рукой изгиб талии и скользнул по округлой ягодице. Бесовка запустила руку под мою футболку и царапнула ногтями по прессу – я судорожно вдохнул. Издевается? Нервы и так на пределе.

Лифт остановился. Мы торопливо вышли из кабины в просторный коридор. Беатриса поспешила вперед, я брел следом, любуясь ее легкой походкой. Она прекрасна. Будто не идет, а плывет, ткань завораживающе струится, бедра плавно выписывают восьмерки. Взгляд не оторвать.

– Пятьсот восемьдесят четыре! – Бесовка указала рукой на дверь, обворожительно улыбаясь. Сгрести бы ее в объятья и зацеловать.

Что я и сделал, когда мы завалились в номер. Она тихо простонала мне в губы, сводя с ума. Ее тело тянулось к моему, руки забрались под футболку на пояснице, переместились к ширинке, где член рвался из тесноты на свободу. Проворные пальцы залезли в карман с ключом от машины.

Поймав наглую руку, я разорвал поцелуй.

– Блин, – вздохнула бесовка.

– Уже собралась валить?

– Попробовать умыкнуть ключ – это дело принципа, понимаешь?

Я прошел в гостиную, доставая на ходу ключ, и запустил его телекинезом к панорамным окнам на карниз, под которым гармошкой сложены аварийные жалюзи. Злость нахрен раскрошила вдохновленный настрой.

– Так не честно, – пробормотала Беатриса. Но возмущение постепенно утекало из ее голоса: – Как мне теперь его достать… Кошмар, сколько этот номер стоит?

Я пожал плечами. Ничего особенного. Темно-гранитные стены должны бы визуально уменьшать комнату, но она такая огромная, что не скроешь. Белый диван в компании бархатных темно-синих кресел. На полу ковер с геометрическими узорами. Нигде позолоты, хрусталя, мебели ручной работы, так что ничего особенного. По сравнению с домом моего отца.

Зато ванна здесь шикарная.

– Давай сразу проясним, – бесовка уперла руки в бока. – Если ты платишь за номер, это не значит, что я должна тебе прислуживать. Ты сам выбрал такую дороговизну.

– Шутишь? Если мне понадобится прислуга, я ее найму. – Ноги понесли меня к мини-бару. – Что будешь пить? – спросил я, закидывая в бокал лед.

Она подозрительно молчала. Я обернулся: Беатриса застыла перед зеркалом, обрамленным белой рамкой с серебристыми узорами, и порхала кистью над головой, лицом, одеждой. Нарядившись в королевское платье и нахлобучив корону, она уселась в бархатное кресло.

– Плесните мне белого вина, сударь. – Бесовка плавно взмахнула рукой и выровняла спину. Я пошатнулся от короткого смешка, расплескивая виски. Она с невозмутимым лицом спросила: – Что? В простецкой блузке и юбке я себя чувствовала не в своей тарелке, а теперь проникаюсь атмосферой.

– Это не самый шикарный номер в отеле. – Я налил в бокал рислинг и отправил его по воздуху прямо в руку бесовке.

– Обалдеть. Это самый шикарный номер, в котором я была, так что помолчи. – Она сделала глоток. – Божественно.

– Что у тебя в семье происходило?

Беатриса помрачнела:

– В смысле?

– По долгу службы мне пришлось навестить твоих опекунов.

– Вот черт… – Она облокотилась о подлокотник и прижала лоб к ладони. Корона держалась, как приклеенная. Я сел на белый диван и отпил виски.

– Твоя бабушка…

– То есть мама Джемма! – перебила меня Беатриса. – Не уследила за моей родной матерью и отыгрывалась на мне. Я должна была стать хорошей, примерной, послушной девочкой. Черта с два! Мне надо было тихонько говорить, хорошо готовить, убирать, быть такой страшненькой, чтобы одноклассники внимания не обращали, но не сильно страшненькой, чтобы после двадцати – не раньше – выдать меня замуж за такого же мерзавца, как дед. То есть заносчивого лентяя. Это у мамы Доры такое представление о настоящих мужчинах. Он же ее, беднягу, почти с улицы подобрал. Рабу себе сделал, без права голоса. Сволочь, ненавижу.

Бокал задрожал в ее руке. Она уставилась невидимым взором перед собой и отпила.

– Сумбурно я все на тебя вывалила. Прости, больная тема.

Да уж, ничего удивительного в том, что у бесовки несносный характер и незаконный способ заработка. Мне тоже с семьей не повезло, но хоть в музыкальной школе нашлись преподаватели, которые давали поддержку.

– А все очень мило начиналось, – не выдержала Беатриса гнетущего молчания и продолжила. – Мама Джемма постоянно хвасталась, как они с дедом познакомились. Она жила на заводе, зашла после работы в магазин купить хлеб, ей не хватило денег, а мужчина в очереди за нее заплатил. Они разговорились, он позвал ее на свидание, был очень обходительным, подарил цветы. Мама Джемма влюбилась, конечно. Он ее и обхаживал до свадьбы, а вместе с семейным бытом все закончилось. И начались побои.

– Не думаешь, что ей нужно как-то помочь?

– Так она считает, что заслуживает их! Но никто не заслуживает насилия, никто!

– Конечно, потому я и говорю о помощи. Сколько она с ним живет? Слишком долго, чтобы самой выбраться.

– Я не могу себя заставить помочь ей. Не могу забрать и тащить на себе!

– Ты не обязана помогать другому человеку, если у тебя нет возможности. И тащить на себе ее должны врачи, а не ты.

– Врачи? Ты про психбольницу? Что, если она там превратится в овощ?

– Есть больницы нормальные, где лечат, помогают избавиться от психологических расстройств и травм, а не калечат.

Моя мать сейчас выглядела намного лучше, чем год назад. Тогда она была похожа на спившуюся бомжиху. Мы долго не виделись, и за решеткой камеры я не узнал ее в грязных шмотках и с опухшим лицом. То, что я уехал в восьмой сектор, добило ее, пусть раньше мы не особо общались. Но не уедь я – не помог бы ей деньгами.

Год в окружении добропорядочных врачей – и она, будто феникс, возродилась из пепла. Стала вновь той милой, красивой женщиной, которую я видел на фотографиях в обнимку с отцом.

Позавчера я навещал ее. Она очень радовалась, что я выступлю вместе с «Бурей». Главный врач отвел меня в сторону и сказал: «Ее можно выписывать». Я так долго мирился с тем, что моя мать сначала спилась, а затем прописалась в психбольнице, и не оказался готов к тому, что теперь она может вернуться к обычной жизни и попросил врача повременить.

В пятый сектор, обратно в нищету, я не отправлю мать. Ей бы снять хорошую квартиру и найти занятие по душе, чтобы со скуки не поехала крыша и руки не потянулись к бутылке.

Беатриса мелькнула передо мной, вырывая из пучины размышлений, и подошла к мини-бару.

– Не спрашивай меня больше о семье, не то вся романтика испарится, – бормотала она, наливая себе вина. – А я не могу лгать или спокойно о ней рассказывать.

– К черту романтику. Мы ни разу не говорили по душам. Я не хочу каждый раз трахать просто красивое тело. Мне нужно знать, откуда у тебя печаль в глазах и острота на языке.

– А точно… – Бесовка повернулась ко мне с полным бокалом. И с сарказмом? —Тебя ведь возбуждают истории. Извращенец.

Меня возбуждали не любые истории, а только те, в которых жили яркие эмоции. Я похлопал по дивану подле себя, приглашая сесть. Она не шевельнулась, зато произнесла:

– Расскажи что-то о своей семье, чтобы не одной мне было неловко.

Снова выдумать дурацкую историю, как в прошлый раз, когда она просила рассказать что-то мерзкое? То гадкое, что происходило в моей жизни, я не доверю никому. Достаточно того, что я ношу прошлое вечно с собой.

– Мать с отцом развелись, когда я ходил во второй класс. Она работала на пуховом заводе, пока не стало плохо с сердцем. Сейчас лечится в больнице. С отцом общаюсь редко.

– Почему ты пошел учиться на детектива?

Вряд ли она съест байку, сочиненную для журналистов. Мол, меня с детства привлекала музыка и расследования, и когда с музыкой я потерпел неудачу, попробовал себя в другом деле. Рассказать правду, как я одним утром, что стало самым страшным в жизни, проснулся с мертвой девушкой? То есть вечером она была жива. Мы веселились в помещении для репетиций, я пил, а она предложила мне какие-то новые классные наркотики. Я попробовал всего каплю, и меня вырубило. Она, видимо, каплей не ограничилась, либо употребила еще до нашей встречи.

Я вызвал полицию. Они задержали меня. Как бы доказал им, что не я наркотики принес? Явился отец девушки… и вылил все горе на меня. Нужно было сделать кого-то виноватым. Меня собирались посадить минимум на десять лет. И тогда явился отец, нанял отменного адвоката, заплатил, кому нужно, в обмен на то, что я перееду с ним в восьмой сектор и буду играть примерного сына. Пройду специальную подготовку. Устроюсь на работу к нему в агентство и потом, в далеком будущем, стану директором.

Тогда мне и работа на свалке показалась бы раем по сравнению с тюрьмой.

– Ничего не говоришь, ведь я могу продать каждое твое слово?

Когда я поднял взгляд от стакана виски, бесовка стояла в домашней одежде – одета так, как я увидел ее возле Келлана, сгорбленную, закутанную в плед. Концы черных волос едва доставали до плеч, безразмерная розовая кофта и узкие джинсы. Милая, обнять бы и закачать в объятьях. Зато взгляд оливковых глаз убийственный.

– Вряд ли я могу тебе рассказать больше, чем написано в моих интервью.

– Значит, наше общение будет сводиться до моих историй и твоих советиков? Я тебе говорила, что в наших отношениях смысла нет.

Со вздохом я поднялся и в несколько шагов подступил вплотную к бесовке. Она с вызовом взирала.

– Разве не ясно, что я должен убедиться в том, что ты не продашь мои слова?!

– В последний раз я продавала твою фотку с Арвидом две недели назад и все!

– А потом журналистам рассказала, что я агент под прикрытием.

– Я была зла!

– Откуда мне знать, что ты продашь, когда снова разозлишься?

Обхватив себя руками, она опустила веки. Складка между ее бровями становилась глубже. Я положил ладони ей на плечи – сжалась. И я напрягся. Действительно, о каких отношениях речь, если я ей не доверяю. Она спросила с улыбкой:

– Есть что скрывать? Так и знала, ты не чист, Ирий Нордли.