Текст книги "Лисичка для Стального Волка (СИ)"

Автор книги: Надежда Черпинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

26 В путь-дорогу

Вир

Эрика затихла в моих руках – перестала ворчать и ёрзать, но всё ещё дулась и сердито пыхтела. Она напоминала сейчас нахохлившегося воробушка, в стужу эти птахи так и топорщили пёрышки, пытаясь согреться. Вот и она тоже пыжилась и ершилась, но пригревшись у меня на груди, быстро сменила гнев на милость, раскраснелась, присмирела.

Её тёплое дыхание щекотало кожу в распахнутом вороте рубахи, и я невольно прижимал Эрику всё крепче к себе. Чувствовал, как бешено стучало её сердечко. И снова терял голову от того дивного аромата летнего луга, которым пахла только эта невыносимая девчонка. Это не запах, а какое-то хмельное приворотное зелье!

Ещё пару мгновений назад во мне всё кипело от злости и желания придушить эту бедовую девицу, которая умудрялась найти неприятности, как говорится, в чистом поле. Уже который раз, всего за пару дней, страх за неё захлестнул так, что потемнело в глазах. Как же я боялся не успеть! Чуть разума не лишился, когда услышал её полный ужаса крик.

А потом, когда всё было позади, когда зарубили мы с Рыжим проклятую тварь, на смену страху пришла ярость. И понимал ведь, нет вины Эрики в том, что на неё эта нечисть накинулась, но всё равно взбесился.

Ведь я же ей говорил: «Подожди, вместе пойдём!» – но нет, эта упрямая девица всегда по-своему делает. И вот, что вышло…

Да, я злился так, что зубы скрипели.

Но едва она оказалась у меня в руках, едва я снова вдохнул её пьянящий аромат, как ярость улеглась, присмирела, словно ласковый, послушный пёс, и уже совсем иные мысли и желания завладели мною.

Я старался смотреть на спину идущего впереди Ильда, на рыжее пламя костра, пасущихся лошадей, закатное небо, да хотя бы просто вдаль… Но взгляд так и соскальзывал вниз и тянулся к алым, как спелая малина, губам Эрики, и ещё ниже… к часто вздымавшимся холмикам под тонкой тканью рубахи, расшитой изысканной вышивкой.

И лишь Великому Волку известно, каких усилий мне стоило сейчас удержаться и не нарушить данное слово – наверное, я бы полжизни отдал за то, чтобы повернуть время вспять и не бросаться столь опрометчивыми обещаниями.

Я не понимал сам себя и того, что творилось со мной, но эта обычная с виду девица с первых же мгновений превратилась для меня в какое-то наваждение.

Так меня даже к Ясне не тянуло. А ведь думал, что любить сильнее, чем любил её, я точно никогда уже не буду. Тогда казалось, что без неё дышать не смогу.

Но ведь смог.

Живу. Дышу. А то, что сердце теперь будто в панцирь стальной заковано… Так… кто это видит, кто про это, кроме меня, знает?

И ведь сам себе поклялся, что больше – никогда, никогда на эти уловки не попадусь. Никогда !

А тут вдруг эта девчонка – смешная, бедовая, невыносимая. И все зароки прахом рассыпались.

Что она такое сделала? Как у неё вышло?

Отчего снова так сердце жжёт? Почему рядом с ней кровь закипает? И не так уж важно, от страсти, от гнева или от страха за неё… Важно лишь то, что рядом с ней на время я вновь становлюсь собой – живым, прежним. Это больно, это злит до бешенства, но как же это сладостно.

Вот и сейчас я до безумия жаждал снова впиться в её губы, да что уж там… меня влекли не только они. Пора хоть самому себе в этом признаться.

Зацеловать бы её всю, чтобы растаяла под моими ласками, перестала фыркать, показала бы себя настоящую…

Мне так хотелось верить, что за всей этой бравадой и дерзостью она совсем другая – нежная, ранимая, хрупкая, ласковая, словно маленький пушистый зверёк – котёнок или… скорее, лисёнок. Ведь не просто же так её хочется защищать, оберегать, теплом окутывать, на руках носить…

Я усмехнулся – вот в чём я особенно преуспел, так в том, чтобы таскать её на руках по поводу и без повода.

Ага, и слёзы ещё вытирать. Эти крохотные прозрачные капельки имели надо мной особую власть. Стоило им появиться на её ресницах и щеках, как сердце от боли замирало. Я готов был убить всякого, кто посмел бы её обидеть. Но часто выходило так, что сердилась она на меня самого. И от этого становилось вовсе не по себе.

Я, кажется, уже готов был на всё ради этой почти незнакомой девицы, лишь бы она улыбалась, лишь бы её порадовать, лишь бы от всякой беды уберечь.

Ох, Вир, Вир, хватит! Так нельзя, нельзя! Это всё мы уже проходили.

Хочешь верить, что она другая? Что эти бедовые зелёные глаза, такие чистые, светлые, прозрачные, лгать не умеют? Дурак, какой же ты дурак, Волк!

Ведь она уже столько раз обманула, провела, слукавила.

Но глупое сердце не желало повиноваться рассудку, и неистово грохотало в груди всякий раз, когда я прикасался к этой занозе, когда смотрел в её глаза, слышал её голос или смех. Или чувствовал тонкий аромат, от которого во мне просыпался такой любовный голод, что я мог думать лишь о том, как стащить с моей Лисички одежду и увидеть её во всей нагой красе.

Как раз поэтому я несколько раз заговаривал о том, что брать её с собой в Огненные Земли плохая затея. Наивно надеялся, что меня отпустит, если я не буду больше Эрику лицезреть. Что не видят очи, то и память не хранит.

А она, глупая, решила, что я такой обузе не рад…

Ну, ну! Знала бы ты, Лисичка моя, об истинных причинах.

Хорошо, что с нами Ильд – оставаться с Эрикой наедине я попросту опасался.

Нет, я никогда бы, конечно, не сделал ей зла – как бы я ни желал эту девчонку, как бы ни грезил о ней, никогда бы не тронул силой. Но я страшился сделать что-то такое, что может её напугать, ведь она и так поначалу нас боялась, дичилась, подвоха ждала. И если я вдруг дам волю своим рукам или снова сунусь к ней с поцелуями, хрупкое доверие будет разрушено в одно мгновение. А я так боялся его потерять!

Ох, Вир, Вир! Пропал ты, братец!

***

27 А ночи тут холодные

Вир

Так я и нёс нашу Лисичку до самого костра. Надо заметить, попыток вырваться она больше не делала.

А я… когда, наконец, бережно опустил её на расстеленный на траве плащ, с трудом заставил себя разжать объятия. Ух, как же мне не хотелось её выпускать из своих рук! Всё внутри так и противилось этому. От живого тепла Эрики так сладостно было, и увяз я в этом тягучем меду – не оторваться.

Чудн о… Вроде, вот такая она колючая, на язык острая, с гонором, а душу согревает, как домашний очаг в непогоду. Так и хотелось остаться с ней рядом, поближе…

С этим наваждением нужно было что-то делать, и я нарочно отошёл подальше, сел напротив, по другую сторону костра. Будто отжечь пытался те невидимые путы, что меня к ней тянули.

Правда, тут же пожалел об этом. Под строгим взором Рыжего Эрика мигом поникла, как нежный цветочек под жарким солнцем.

Ильд он, конечно, добряк и балагур, но правой рукой князя ведь тоже непросто так стал. Когда нужно, умеет посмотреть так, что сразу мечтаешь провалиться сквозь землю.

Вот сейчас взгляд был именно таким. И мне захотелось немедленно спрятать Эрику за своим плечом, хоть и понимал, что Лис всё верно делает – надо, чтобы она раз и навсегда поняла, всё это не шутки и не игры.

– Эрика… – сурово начал Ильд, дождался, пока она взгляд подняла, и продолжил: – Вир, конечно, погорячился немного…

Что?! Я аж вскинулся. Погорячился? Да я ещё мало эту егозу отчитал, пожалел бедовую, слёзы её снова видеть не хотел!

Впрочем, через мгновение я понял, что Рыжий, собственно, со мной согласен.

– Но так-то он всё верно сказал, – продолжил наш бравый форинг, – и я тоже повторюсь. Отходить от нас больше и на шаг не смей! Если, конечно, хочешь в живых остаться… А нам бы вот, знаешь ли, хотелось тебя живой и здоровой в Огненные Земли доставить. Так что, будь добра слушаться! Тракт – это тебе не тропинка в родном селении, а лес – не сад возле дома. И верить первым встречным тут никак нельзя. Ясно?

Эрика тяжело вздохнула, опустила глаза, пристыженно покраснела и понуро кивнула.

Не скажу, что я этому виноватому виду поверил… Она и прежде обещала послушной быть и осторожной, а толку-то!

Ну, хорошо, хоть спорить с Рыжим не стала. Может, и желала что-то сказать в свою защиту, но так и не отважилась. Да, совестить Ильд умел мастерски. Мне, конечно, было жаль Лисичку, но иначе до неё, видно, такие простые вещи не донести.

– Ты почему сразу нас не кликнула, когда эту гадину приметила? Почему обратно не прибежала? – продолжал пытать нашу Лисичку Ильд.

– Я думала, это просто старушка… Помочь ей хотела, ногу вылечить, – шмыгнула носом Эрика. – Подошла, а она…

– Подошла, а она… – не сдержавшись, передразнил я. – Совсем головы нет на плечах!

– Ну, откуда мне было знать, что эта бабуля может в такую жуть обратиться?! – возмутилась Лисичка. – Кто это вообще был?

– Жуть… – усмехнулся Ильд. – Верно, жуть и есть. Это самая настоящая жутень и была. Или тебя отец в детстве сказками про таких не пугал?

И без того большие глаза Эрики распахнулись ещё больше.

– Что, правда? Жутень? Ого! Я… как-то совсем иначе их представляла…

Она вздохнула и пожала плечами.

– Батюшка… мне только добрые сказки рассказал, хорошие, про князя Солнце и ярлу Луну, про Деву-Лебедь, про Отца-Волка и Мать-Рысь. Ну и про Сестрицу-Лисицу, конечно. А про жутеней… от мальчишек соседских слышала. Они нас, девчонок, всё стращали, чтобы мы к пруду не ходили. Но я как-то напрочь забыла, что они в людей обращаться умеют. Даже не подумала, что эта старуха…

– Поверь, это ещё не самое опасное, что в дороге встретить можно! – припугнул я на всякий случай.

Эрика поёжилась и придвинулась чуть ближе к огню.

– Ладно… Обошлось, и славно, – примирительно махнул рукой Ильд. – Да хранит нас Отец-Волк от таких встреч! Давайте ужинать, да спать ложиться! Нам с Виром ещё дозор нести по очереди. А то… – Рыжий настороженно оглядел окрестности, – мало ли, что здесь ещё водится…

– Ой, я же травы душистой нарвать хотела, а с этой бабой-жабой… – встрепенулась Лисичка.

– Сиди! Я сам, – одёрнул Рыжий, поднимаясь и отходя в сторонку.

Мы снова остались вдвоём. И только треск языков костра нарушал повисшую между нами тишину.

– Ты сама-то цела? – обеспокоился вдруг я.

Только сейчас сообразил, что даже не спросил Эрику об этом. Я не видел на ней крови, потому и счёл, что жутень ей навредить не успела. И всё-таки с этого стоило начать, а потом уж беседы беседовать и объяснять ей, как надлежит себя вести в пути.

Она что-то невнятно угукнула, мотнула головой, подтверждая. И мы снова замолчали.

Но через пару мгновений окликнула меня сама:

– Вир… – Я поднял голову, посмотрел на неё сквозь завесу дыма. – Спасибо, Вир! За то, что спас меня, и… За всё спасибо!

– Да ладно тебе! – смущённо отмахнулся я.

Кажется, у меня даже уши покраснели, будто у юнца, которому девчонка в первый раз улыбнулась.

К счастью, тут как раз вернулся Ильд с пучком душистых трав и спас нас от всех этих неловкостей.

***

Ночь выдалась беспокойной. К счастью, никто больше на нас не покусился, но спали всё равно урывками и, разумеется, по очереди. Сперва я приглядывал, потом Ильд меня сменил, когда уж небо светлеть стало.

В костёр без конца приходилось подкидывать хворост, и не только из-за сырой озёрной прохлады.

В летнем сумраке и сизом тумане, наползавшем от воды, всю ночь кто-то бродил, шуршал, подвывал, урчал голодно, так что с огнём мне было как-то спокойнее.

Эрика уснула быстро и, на своё счастье, жутких звуков не слышала. Спала себе тихо-миро, пока я её с одной стороны стерёг, а Ильд с другой. Лисичку мы снова спать поближе к костру уложили, хоть теперь у неё и свой тёплый плащ имелся. А Рыжий неподалёку от неё расположился, так, чтоб из кустов да высокой травы до неё никто не дотянулся. Я, конечно, за ней тоже в оба глаза следил, но так как-то надёжнее.

Если уж честно признаться, то на спящую Эрику я бы смотрел, даже если бы её охранять не требовалось. Взгляд мой в её сторону сам собой тянулся. Во сне она казалась ещё милее и краше.

Ага, а самое главное, на меня не шипела, не фыркала. Впрочем, с некоторых пор меня это всё больше забавляло, чем злило.

Так вот я и сидел полночи: слушал голоса тишины, кормил огонь да смотрел на спящую девицу, которая сейчас мне казалась красивее и желаннее всех женщин мира.

Наконец пришло моё время почивать. Ильд заступил на моё место, а я, соответственно, занял его.

Теперь Эрика оказалась ещё ближе ко мне – протяни руку и коснёшься. Чтобы отогнать искушение, я тут же прикрыл глаза, но чудилось, что вижу её даже так, сквозь закрытые веки.

В конце концов, я немного задремал, и вдруг очнулся от… тёплого прикосновения.

Привычка воина даже во сне быть начеку сработала и сейчас. Я мгновенно распахнул глаза и с удивлением обнаружил у себя под боком Эрику. Лисичка во сне перекатилась ко мне ближе и доверчиво уткнулась носом в моё плечо.

Я замер, не зная, что сделать. Разбудить? Попытаться вернуть на место прямо так, сонную? Или… не трогать? Пусть уже…

Повернулся на бок, позволяя Эрике поудобнее расположиться на моей левой руке, правой легонько приобнял её...

Бросил смущённый взгляд в сторону Ильда, но Рыжий бродил туда-сюда, по другую сторону кострища, и делал вид, что ничего не видел. Правда, ухмылялся, едва заметно, но так язвительно, что я сразу понял – подначек теперь не избежать.

Но через миг мне стало не до него, потому что Эрика внезапно открыла глаза и уставилась на меня – сперва удивлённо, а потом испуганно. Я с ужасом представил, что она себе сейчас надумает. И, в глубине души уже готовясь к новой перепалке, всё-таки предпринял попытку её остановить.

– Замёрзла? – совершенно невозмутимо спросил я, молясь, чтобы голос прозвучал именно так: спокойно и хладнокровно.

– Немного… – отозвалась Эрика. И, надо отдать ей должное, её голос тоже не дрогнул.

Она тут же деловито перекувырнулась на другой бок, отвернувшись от меня, и даже чуть отодвинулась, чтобы не соприкасаться. Создала видимость приличий…

Однако на своё место не вернулась, и расстояние, разделявшее нас, было не больше ладони.

Несколько ударов сердца я смотрел на неё, а потом решительно придвинулся вплотную к мгновенно напрягшейся спинке, накрыл девицу половиной своего плаща, чуть притиснул к себе, аккуратно обхватив за тонкую талию.

И хрипло шепнул в макушку:

– Так теплее…

Ждал, что сейчас она дёрнется, взбрыкнёт, оттолкнет, сбежит подальше…

Но Эрика внезапно осталась – чуть поёрзала, устраиваясь удобнее и прижимаясь ко мне ещё теснее, вздохнула расслабленно и прикрыла глаза. Через несколько мгновений она уже снова спала безмятежно и сладко.

А я… я тоже закрыл глаза и сделал вид, что сплю, а сам, зарывшись лицом в её волосы, надышаться не мог этим дивным, сводящим с ума ароматом. И чудилось мне, что по венам моим течёт огонь, а не кровь.

***

28 А ночи тут холодные

Эрика

Ах, какой славный сон я видела! Такой чудесный, что даже когда проснулась, на душе было светло и радостно.

Снился мне мой ворчливый, угрюмый Волк… Только там, в этих дивных грёзах, он не рычал на меня сурово, не ругался привычно, даже нос не воротил. А улыбался мне по-доброму, и обнимал так бережно, будто я не девица, а цветочек нежный, который легко сломать, ещё и плащом своим укрывал. И было мне рядом с ним так тепло, так спокойно, так легко и сладко, как, наверное, ещё никогда прежде. Даже просыпаться не хотелось.

Вот, наверное, чтобы продлить эти чудесные мгновения, я и не спешила глаза открыть. Потянулась сперва, зевнула сладко… И тут же замерла, чуть жива.

Глаза открыть так и не решилась – попыталась по своим ощущениям угадать, что меня так насторожило. Первым делом почувствовала некоторую тяжесть на себе, такую странно-приятную, уютную, но явственно ощутимую тяжесть. Потом сообразила, что мне вообще как-то особенно тепло лишь с одной стороны. А ещё мой нос уткнулся во что-то довольно твёрдое…

Уже заподозрив неладное, я всё ещё оттягивала момент пробуждения, уповая на чудо. Но, увы… Великие моим мольбам в этот раз не вняли.

Едва я всё-таки решилась приоткрыть один глаз, как убедилась в том, что мои худшие опасения подтвердились.

Это был не сон!

Я лежала, тесно прижавшись к могучей груди спящего Вира, уткнувшись в него, а довольно нелёгкая рука мужчины даже сквозь дрёму придерживала меня за талию, будто Волк опасался, что я опять куда-нибудь попробую сбежать. Справедливости ради надо заметить, что не только он, но и я, самым бессовестным образом, его обнимала.

Словом, всё указывало на то, что это не он коварно ко мне подкрался, пока я спала, а я сама к нему под бочок подкатилась, да так и осталась, пригревшись. А чтобы удобнее было, пристроилась на груди у спящего бедолаги, как на подушке.

Ой, как неловко-то! Меня аж в жар бросило, когда я поняла, что эту ночь провела с Виром. Ну, то есть… не то, что прямо с ним провела… но…

С перепугу я снова зажмурилась и сделала вид, что всё ещё сплю. Сама же пыталась побыстрее сообразить, что мне теперь делать, как себя вести…

Наверное, стоило отползти подальше, пока он ещё не проснулся. Вдруг он тогда вообще забудет, что я…

Но, припомнив подробности своего якобы сна , я поняла, что бежать уже поздно. Вир, когда меня укрывал и обнимал, точно понимал, что делает.

Кажется, я порядком запуталась. Почему он такой странный? То рычит на меня и волком смотрит, то вдруг такой заботой и лаской окутывает, что сердце щемит. Сплошные противоречия.

Ладно, придётся тогда мне делать вид, что ничего такого не случилось, и я совсем не смущена, просто замёрзла ночью и нашла тёплое местечко. Вскакивать и убегать сейчас было бы глупо. Вот я и осталась, и даже руку убирать не стала, как лежала, так и продолжила лежать с ним рядом, притворившись, что ещё не просыпалась.

Прикидываться спящей оказалось не так-то просто, ведь в душе у меня сейчас будто пожар полыхал. И стыдно было, и сладко. Наверняка, покраснела опять.

Приличной девице, разумеется, не позволительно было вот так, в обнимку, с чужим мужчиной спать. Но только стоило вспомнить, как Волк меня укутывал, как обнимал бережно, осторожно, и сразу на лице такая глупая счастливая улыбка появлялась. Я её прятала, а она так и сияла на губах. Оставалось надеяться, что если Вир её и заметит, решит, будто мне что-то хорошее снится.

Особенно сложно стало притворяться, когда через несколько мгновений его сонное дыхание изменилось. Вир шевельнулся, убрал руку с моей талии, и я поняла, что он уже тоже не спит.

А ещё через миг я ощутила осторожное прикосновение к лицу. Вир отвёл упавший мне на глаза локон, щекочущий меня и порядком досаждавший. А потом скользнул, едва касаясь, своей тёплой, чуть шершавой ладонью по моей щеке и подбородку.

Я с трудом удержалась, чтобы за его рукой не потянуться, готова была замурлыкать, как кошка. Удивительное дело, ни один мужчина прежде во мне таких желаний и ощущений не пробуждал.

Разве мало было в нашем селении славных юношей, и лицом пригожих и фигурой ладных, а нет… никто моё сердечко не затронул, хоть и заглядывались на меня многие.

А Волк… такой вот угрюмый, нелюдимый, суровый, и понравиться-то особо не старался, а всякий раз рядом с ним сердечко моё трепетало, как пташка малая.

Мне так хотелось эти сладкие мгновения продлить, но тут я услышал тихий оклик Ильда:

– Вир, вставай уже!

Волк тотчас отстранился, и, несмотря на тёплый плащ и поднимающееся солнышко, мне как-то сразу зябко стало, неуютно. Я открыла глаза, решив, что дальше притворяться нет смысла, и столкнулась с пронзительным серо-зелёным взглядом. Вир по-прежнему был так близко, что у меня дыхание сбилось. Щеки тотчас вспыхнули, как маков цвет.

– Доброе утро! – улыбка – редкое явление на лице Волка – осветила это утро ярче рассвета.

– Доброе утро! В дорогу пора? – тихо спросила я, пряча за вопросом неловкость.

– Рано ещё… Поспи! Я разбужу, – пообещал Стальной Волк, поднимаясь и заботливо поправляя на мне плащ, служивший нам одеялом.

Я послушно закрыла глазки, хоть и понимала, что уснуть снова вряд ли получится – уж больно взволновало меня такое необычное пробуждение.

Но, по крайней мере, у меня будет немного времени успокоиться и понять, как мне дальше себя вести. Вроде, ничего дурного мы не сделали, но щеки так и горели. И запылали ещё жарче, когда я услышала негромкие переговоры мужчин.

– Как спалось? – я отчётливо представила, с какой лукавой ухмылкой Лис задал этот вопрос.

– Хорошо спалось, – буркнул в ответ Вир. – И вот только попробуй…

– Разве я что-то говорю? – Ильд откровенно потешался.

– Я просто… стерёг её… Мало ли, кто тут ещё бродит, – огрызнулся Волк. – И вообще, холодно ночью… было…

– М-м-м… Я так и подумал, – хмыкнул Рыжий. – Ты только Эрике такую глупость не скажи! Лисичка, может, уже свадебный наряд в мыслях примеряет, а ты её просто… грел.

При этих словах, я от стыда чуть ли не с головой под плащ заползла.

– Я ничего такого… – рыкнул Вир.

– Знаю, – уже без насмешек откликнулся Ильд, – знаю, что ты девицу не обидишь. Иначе по-другому бы с тобой разговаривал. Но ты, друг, в следующий раз, прежде чем так делать, всё же хорошенько подумай, как далеко зайти готов! Что для тебя пустяки, для неё… Словом, ты меня понял. Знаю, у тебя заноза в сердце до сих пор сидит, но она в этом не виновата. И ежели ты не готов былое отпустить, не дури девчонке голову! У Эрики душа чистая – такую ранить легко. Смотри, Вир, не делай того, о чём потом жалеть будешь!

***