Текст книги "Лисичка для Стального Волка (СИ)"

Автор книги: Надежда Черпинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

37 Не все шрамы видно

Эрика

– Что за история такая? Расскажешь? – нетерпеливо подтолкнула я, потому как Ильд продолжать, видимо, не собирался.

Пожалуй, стоило вести себя более сдержанно, не выдавать так явно свой интерес и волнение. Но, кажется, с Лисом, вообще, не было никакого смысла притворяться – он уже давно всё про меня понял.

– Ох, Эрика… – Рыжий вздохнул, покосился на меня, нахмурился, – даже не знаю, что тебе сказать. Не привык я за спиной у друзей сплетничать…

Я пристыженно потупилась на мгновение, но отступать не собиралась – более удобного момента, чтобы разузнать хоть что-то о Волке, можно ещё полгода ждать. Уж в его присутствии я такие вопросы точно задавать не осмелюсь.

– А сплетничать и не нужно – просто расскажи! Ну, пожалуйста! – я с мольбой заглянула в зелёные глаза Ильда. – Я же не от любопытства спрашиваю, не насмешки ради. Мне просто очень надо знать…

Я осеклась и снова отвела взгляд, понимая, что уже три раза с головой себя выдала.

Ох, вот разве порядочные девицы так себя ведут?! Батюшка сгорел бы со стыда за такую бедовую дочь.

Но совесть меня почему-то совсем не терзала. Потом буду себя корить за любопытство и несдержанность.

А сейчас лишь бы понять, отчего Вир так странно себя ведёт. То опекает, будто малое дитя, заботится, защищает… А обнимает-то как! Душа замирает в его руках сильных. И касается, так бережно, осторожно, словно цветочек, былиночку, смять боится. А как в глаза ему заглянешь, так и вовсе… будто в омут с головой, только омут тот из жгучего пламени – сколько там жара, сколько огня неистового!

А то вдруг будто подменяют его… И смотреть в мою сторону не хочет, словно противно ему с такой даже знаться. Насупится, молчит или ворчит, и всё волком смотрит…

Вот точно, самый настоящий волчище и есть!

За что он на меня злится? Будто я его обидела чем-то, смертельно обидела.

Ну… я, конечно, уже успела дел разных наворотить, подвести, доверие обмануть, но вот такого точно не заслужила. Стало быть, не во мне причина.

И вот сейчас Ильд своими словами мои догадки только подтвердил. Выходит, не виновата я в том, что Вир от меня отгородился, и дело даже не в его необдуманном, поспешном обещании ко мне близко не подходить… Что-то с ним прежде произошло.

Лис всё ещё колебался, и я снова с мольбой добавила:

– Ильд, прошу! От меня никто ничего не узнает. Ну… Я же вижу, гнетёт его что-то. А сам Вир никогда не расскажет, не поплачется.

Рыжий хмыкнул и кивнул, соглашаясь:

– Да, сам точно не расскажет. Под пытками молчать будет. Не зря же его Стальным прозвали. Это не только из-за того, что любой клинок в его руках поёт. Вир и сам… как то железо. Скорее умрёт, чем жалости попросит.

С этим точно не поспоришь. Хоть и знала я Волка всего несколько дней, но мне он именно таким казался. На первый взгляд, суровый, жёсткий, будто весь из стали, и сердце в груди железное. Но это только на первый взгляд.

Ведь я уже видела, каким он бывал, когда за железным щитом не прятался. И этот другой Вир такой огонь во мне разжигал, такой трепет вызывал! Вот к нему меня тянуло, будто кто-то на верёвке тащил.

– Ладно… – вдруг выдал Ильд и шумно выдохнул, – расскажу всё, что знаю. Вижу, Лисичка, в самом деле, душа у тебя за друга моего болит. Стало быть, так надо, чтобы знала ты всё. Может, тогда и слова для него найдёшь, ласковые, верные, нужные. И на ворчание его лишний раз глаза закроешь. Ты ведь тоже ему по сердцу пришлась, Эрика! У меня в том никаких сомнений.

От этих слов Рыжего у меня крылья за спиной выросли, и глупая, счастливая улыбка сама собой по губам поползла. Но уже через миг радость погасла.

– Да только сам он себе пока в этом признаваться не хочет, – с горечью продолжил Ильд. – Боится… Да, и вот так бывает… Стальной Волк, которого полчищем врага не напугать, а беззащитной девчонки боится. Вернее, привязаться к той девчонке боится, к тебе, то бишь. Да только нет в том твоей вины, Лисичка. Это всё она , гадюка подлая, виновата…

Я едва удержалась от нового нетерпеливого вопроса, но Ильда больше не нужно было подталкивать, сам говорил, говорил и говорил…

– Начать-то, пожалуй, надо не с неё, а с давнего времени, когда Вир ещё совсем мальцом был. Лет, наверное, семь ему тогда только стукнуло. В ту пору, как ты, верно, знаешь, жестокая междоусобица шла промеж Волков и Рысей. Да и всем прочим Родам в той войне доставалось. Вот в один из тех дней и на селение Вира напали. Всё враги пожгли, всех перебили. Из всей родни один Вир чудом уцелел. Рассказывал, что его упавшей изгородью придавило, потому и не заметили, не добили. А потом уж, когда недруги прочь уехали, Волк очнулся да из-под кольев с горем пополам выбрался.

Я даже сказать ничего не могла, лишь представляла с ужасом, что мой бедный Волк тогда пережил. Станешь после такого хмурым и угрюмым.

– Вскоре на месте пепелища другая дружина появилась, которая за врагами гналась. Тогда в Снежных Землях ещё ярл Арунд, отец нашего Аррдена, всем заправлял. Князь пожалел сироту, велел забрать с собой. Врагов они в тот же день догнали и разбили. А после очутился Вир аж в столице, при дворе княжеском. Хоть и был Волк не родовитый, а простого охотника сын, а с Аррденом они быстро сдружились. Князь наш немногим старше. Он Вира опекал, как меньшого брата, приглядывал за ним. Драться вместе учились, охотиться. А когда в бою пали и прежний князь Арунд, и старший сын его Яр, пришлось место отца юному Аррдену занять. Ну и Вир, понятно дело, с ним бок о бок пошёл. Хоть и был один ещё дюже юн, а второй и вовсе отроком. Вместе сражались, вместе взрослели, вместе учились выживать и сражаться…

– А ты? – всё-таки не удержалась я, припоминая историю самого Ильда.

– Я… – Рыжий замялся, – в ту пору ещё не с ними был. Позже в дружине князя появился. Так вышло, что ярл-князю Аррдену я жизнью обязан, совсем как Вир – его отцу. Да не про меня сейчас речь… Одно скажу, что мы с Виром тоже сразу как-то сошлись, друзьями стали. По душе мне пришлось, что Волк нашему князю по-настоящему предан, что храбрости ему не занимать, что говорит он всё в лицо, а значит, подло в спину не ударит. Знаешь, как это важно, Эрика, доверять тому, кто у тебя за плечом...

Я знала, очень хорошо знала. Особенно остро это поняла, когда потеряла единственного, в ком никогда не сомневалась – батюшку. И теперь Великих благодарила днём и ночью за то, что у меня неожиданно снова появился такой человек, даже два.

– Вот так вскоре и стали мы при нашем ярл-князе самыми ближними людьми, – улыбнувшись, продолжил Ильд. – Вир, пожалуй, тоже мог бы место форинга занять, если бы не был таким нелюдимым. Однако и он таким угрюмым не всегда был. Мне доводилось видеть, как Волк так хохмил, что вся дружина от смеха за животы держалась. И ежели думаешь, что это война его так изменила, то это, конечно, так. Да… не совсем так. В ту пору, когда всё случилось, усобица уже стихала. Молодой ярл Аррден союз с князем Дмитром, правителем Рысей, заключил. По всей Зимени ещё стычки происходили, и до порядка было далеко, но все мы уже грядущему миру радовались. После всех этих кровавых сеч и смертей так хотелось жизни, спокойной, счастливой, тихой жизни. Вот тогда Вир и решил, что пора бы ему жениться…

***

38 Не все шрамы видно

Эрика

– Ясна – видная девка была, настоящая красавица, – продолжал рассказывать Лис, будто не замечая, как я с лица сменилась, услышав про женитьбу Вира. – Косы чуть не до земли, чёрные, что вороново крыло, а глаза синие, яркие, как небо по весне. Да и статью Великие не обделили. Словом, ладная, с какой стороны не посмотри. Но при такой-то красоте, ничего удивительного, что была она ещё и дюже балованная, капризная и до подарков жадная. Причём, не абы каких. Принеси ей кто из влюблённых в неё молодцев лукошко сладких ягод или платок расписной, так слугам с лестницы тотчас велела бы спустить. Зато любила золото, серебро да каменья самоцветные. Говорила, что её краса лишь такого блеска достойна. Отец Ясны торговыми делами промышлял, удача шла ему в руки, а потому в доме всегда достаток был, порой с излишком. И для единственной дочери он ничего не жалел. Оттого и норов такой у девицы сделался, гордый да заносчивый…

– И неужто такая Виру глянулась? – насупилась я. – Где ж его глаза были? Не видел разве, что этой змее только богатство и нужно?

– Не видел, Эрика, не видел, – вздохнул Ильд. – Любовь – она ж такая, слепит, как пламя костра. Тебе все вокруг говорят одно, а ты совсем иное видишь. Что нужно заметить – не замечаешь. Зато, чего нет – померещится. Ему она казалась лучше всех на свете, да и словам её верил. А петь про любовь Ясна умела красиво. Вир тогда ещё молодой был, горячий, да в девках особо не разбирался. Откуда ему? Мы ведь полжизни в ратных походах провели. Где там, на войне, любви учиться?

Я со вздохом признала, что Ильд, конечно, прав.

А Лис тем временем продолжал:

– Хотя, насколько знаю, Ясну Волк ещё мальчишкой заприметил. Уже не первый год сох. Сперва издали любовался, не думал, что она, вообще, на него посмотрит. Она бы и не посмотрела, так мне кажется, – невесело усмехнулся Рыжий. – Но, как я уже сказывал, Вир наш при княжеском дворе не последним человеком стал, уважением пользовался, в столице его знали. А уж когда мастерством воинским и ратными подвигами прославился, так и вовсе почёт обрёл, а вместе с ним и достаток приличный. Ярл-князь его деньгами не обижал. Вир и собственным домом обзавёлся, не большим, но добротным. Словом, жених хоть куда!

«Он и без этого хорош, – подумалось мне. – А то, что при деньгах, и не показывает особо, не кичится этим. Ещё бы в мою сторону глядел поласковее…»

– Ясна про то, разумеется, тоже знала, – рассказывал дальше Ильд. – И, когда робость преодолев, стал Вир ходить вокруг неё да около, и подарки богатые подносить, красавица гнать его не стала, приголубила. Ну, оно и понятно, с такими дарами и к княжне на поклон идти было не стыдно. Вир только рад был баловать свою ненаглядную, ничего для неё не жалел. Однако виделись они тогда лишь время от времени – усобица всё ещё продолжалась, и Вир больше времени в походах проводил, чем в столице появлялся. А потому и свататься не торопился. Какая тут женитьба, если завтра можешь из боя не вернуться… Кому захочется молодую жену вдовой оставлять? – снова вздохнул Ильд, видно, припоминая те тяжёлые времена.

Я поддержала его вздохом. До нашего поселения война, к счастью, не докатилась, но всё же помню, в каком страхе мы все жили.

– А когда забрезжил долгожданный мир на горизонте, Вир тянуть не стал. Пришёл к своей зазнобе, как положено. И она ему брачное обещание дала, и отец их союз одобрил. Осенью, как раз в День Почитания Отца-Волка, собирались свадьбу справить. Вир и прежде Ясну баловал, а уж как невестой своей назвал, так и вовсе звезду с неба готов был достать. Но в начале осени опять стали дурные вести с окраины долетать… С Рысями союз мы уже заключили, но были те, кому война милее мира казалась. Князю Аррдену пришлось опять дружину свою вести к южной границе Снежных Земель. Бунтовщиков мы тогда разбили махом, победа осталась за нами. И пора уже было в столицу возвращаться. Вот тут беда и случилась…

Я испуганно уставилась на Рыжего, не зная, чего дальше ждать. Конечно, всё это уже давно позади осталось, но мне стало страшно.

– Угораздило Вира на засаду налететь. С ним дюжина его воинов была, все ратники бывалые. Но противники им достались дюже лютые. Почти все молодцы наши в том бою полегли, – мрачно продолжал Ильд. – Порубили всех лиходеев, но и сами жизнями за ту победу заплатили. А Вир… если бы ты видела, какого его тогда привезли! Так иссекли, что вспоминать страшно. Никто не верил, что он живой останется. Князь Аррден сразу всех лучших целителей собрал, но даже они руками разводили. Мол, не спасти уже, прости княже!

У меня от слёз глаза затуманило, как представила это всё. Но Ильд уже рассказывал дальше, и нужно было взять себя в руки и слушать.

– Однако, видно, сам Отец-Волк Виру благоволит. Как видишь, по сей день жив Стальной Волк. И даже ещё крепче стал, как железо, когда оно сквозь огонь проходит . А тогда… как стало ясно, что к предкам Волк пока не торопится, так Аррден велел в столицу его доставить и уже здешних лекарей к нему приставил. И всё же сильно плох был Вир, всё чаще в беспамятстве. Иногда в себя приходил и сразу просил за Ясной послать, хоть попрощаться с невестой, а то мало ли… – Ильд помолчал немного, видно, готовясь перейти к самому печальному. – Она прилетела сразу, как сказали, но только взглянула на жениха и мигом упорхнула. Опосля, правда, вернулась. Да не одна, а со жрецом. Мол, желаю исполнить клятву свою и последнюю волю жениха моего – пожените нас скорее! Мы тогда все подивились такой спешке. Уж потом сообразили: боялась Ясна, что наречённый её помрёт, так мужем ей и не став, и тогда по закону на всё добро, что у него осталось, она никаких прав иметь не будет. А так – всё несчастной вдовушке достанется: и дом, и деньги, и всё, что муж нажил.

Я возмущённо фыркнула. Это ж надо – человек умирает, а этой змеюке лишь бы внакладе не остаться! Хоть и не знала я ту Ясну, а так захотелось сейчас все её косы роскошные повыдёргивать.

– Один из лекарей нетерпеливую невесту успокоил – мол, не торопись, жениху твоему скоро легче станет, тогда и свадьбу справите. Ясна сперва, вроде как, обрадовалась… Даже пару дней к Виру приходила, сидела подле него, разговаривала. Но, видно, было, что тяжко ей это даётся – скучно да противно. Сама знаешь, кровь, раны да болезни никого не красят. А потом целители ещё одной чёрной вестью нас всех огорошили – дескать, жить-то Волк будет, а вот ратником ему уже не быть. Хуже того – ходить не сможет. Одна из самых опасных ран на спине у него была, как раз по поясу рубанули топором. Доспех пробило, рассекло глубоко, вот ноги и отказали.

Тут уж я ахнула не сдержалась, будто мне только что эту страшную новость сообщили. И ведь знала уже, что неправда это – ходит Стальной Волк, да ещё как ходит – степенно, ладно, будто тот самый зверь! И бьётся так, что сердце от восхищения замирает. Не знаю, какое чудо ему помогло, но смог Вир подняться. Но что же он тогда пережил?! У меня сердце от жалости кровью обливалось.

– Страшнее участи для воина не придумаешь, чем калекой беспомощным остаться, – вторя моим мыслям, вздохнул Ильд. – Что тогда с Виром творилась, не дай никому Великие такое пережить! Мы с князем, конечно, уговаривали не отчаиваться, ведь всякие чудеса бывают. Он бы, может, и поверил в чудо, и назло всем предсказаниям целителей поднялся бы… Но для этого ему нужно было за что-то держаться, вернее, за кого-то… Сказки не лгут, Эрика, – неожиданно улыбнулся Рыжий, несмотря на грустную историю, – ради любимой женщины мужчина порой и невозможное совершает. Лишь бы знать, что не зря, что ей это нужно! Ради Ясны своей он бы заново жить научился. Я в этом уверен. Любил он её беззаветно, а она…

– Отказалась от него, – договорила я за Ильда, уже понимая, чем всё это могло закончиться. – Она же хотела жениха видного, статного, уважаемого и богатого. А тут с убогим возись всю жизнь…

– Да, так и было, – угрюмо кивнул Лис. – Как поняла, что умирать Вир не собирается, а, знать, и наследства ей не дождаться, а жить, как прежде, он не сможет, так сразу и скисла красотка, опечалилась. И ладно бы просто сказала по-доброму, по-людски, что не готова такую тяжкую долю на плечах своих нести… Волк отпустил бы её и словом не попрекнул. Ну… конечно, горько ему было бы, это ж… как нож в сердце. Но кто любит, всегда блага родному человеку желает. И он любимую на мучения обрекать не хотел.

Я понимающе кивнула. Тоже уверена была, что Вир так бы и сделал.

– Но Ясне, видно, совестно было за предательство, и решила она, чтоб виноватой не быть, его виноватым сделать. Не поскупилась зараза на добрые слова на прощанье. Там, в лекарне, многие её злые речи слышали, и мне потом пересказали. Мол, сам посуди, кому ты теперь нужен такой? Не только я, ни одна девка с тобой жить не захочет. Ну и всё в таком духе… Что она жизнь и красу свою губить из-за него не станет. За калекой, как за малым дитятком, ходить не будет. Зачем ей в доме не мужик, а одно наказание? На что такая радость? Будет колодой трухлявой лежать, глаза мозолить. Так что от брачных обещаний она отказывается. А в конце своей гнусной речи Ясна ещё и тем прихлопнула, что у нее уже другой есть жених, нормальный, и завтра у них свадебный обряд…

– Да как же так? – вырвалось у меня. От досады я аж притопнула.

Ну что ж за мерзавка такая, а?! За что она так с Волком? За любовь, за подарки щедрые отплатила? В самом деле, ушла бы по-тихому, и всё. Зачем же и без того изувеченного, бессильного ещё и в самое сердце добивать?

– А вот так… – развёл руками Ильд. – Что время тратить? И так уже дюжину дней рядом с колодой трухлявой потеряла! Потом-то, знаешь, что ещё выяснилось… И девицей Ясна уже не была, и с тем женихом, за которого спешно выскочила, она уже давно постель делила. Покуда Вир воевал, невеста его на сторону бегала. И одного, и другого при себе на всякий случай держала, чтобы нигде не прогадать. Кругом врала, мерзавка, и бросила вот так подло, в то время, когда больше всего нужна была. Но, знаешь, Эрика, вот не зря говорят: всё к лучшему… – проникновенно добавил Ильд. – Крепко Вира тогда это предательство зацепило, и он, при нас с князем, в тот же час поклялся, что ещё до Зимнего Солнцестояния на ноги поднимется, гадине этой назло. И так оно и вышло.

– Как жаль, что я тогда ещё Волка не знала… – украдкой смахивая слёзы, тихо сказала я. – Глядишь, смогла бы помочь…

– Ты бы точно смогла, – тепло улыбнулся мне Рыжий. – А тогда… Аррден на целителей не скупился, каких только мастеров не приглашал. Вир послушно все их наказы исполнял, снадобья пил и каждый день заставлял себя не лежать бревном, а хоть как-то шевелиться. К зиме, как первые морозы начались, он уже вставать потихоньку начал, но пока только опираясь. А потом и первые шаги сделать получилось. Так, мало-помалу, и окреп. Как раз, пока выздоравливал, и усобица закончилась. А со временем вернулся наш Стальной Волк и в княжескую дружину. И сейчас, когда Вир меч в руку берёт, никто не поверит, что этому молодцу такую страшную судьбу пророчили. А он и смерть победил, и увечье страшное.

Ильд многозначительно посмотрел на притихшую меня. Его рассказ так поразил, что слов в ответ найти я так и не смогла.

Но он и не ждал, лишь добавил:

– Только шрамы остались на память. Да не все их видно… Самый глубокий и страшный до сих пор на душе Волка горит. Не может он забыть, как в самый трудный час любимая женщина от него отвернулась, предала. Да и прежде… в глаза улыбалась, а за глаза лгала, изменяла. Вот после Ясны и зарёкся Волк женщин к сердцу близко подпускать. Решил, что лучше один останется, но больше – никаких невест.

***

39 Охота начинается

Вир

В сосновом бору душисто пахло хвоей. Солнце золотило стройные, величественные стволы. Хрусткие иголочки, устилавшие землю, пружинили упруго и совсем не кололи лапы. Бежать по ним было одно удовольствие – сухо, мягко, тихо, не то, что по болоту или угрюмому ельнику. Однако мне это место не нравилось, хотелось поскорее отсюда убраться.

Нет, так-то сосны я всегда любил, по такому бору и прогуляться приятно, и даже на лошади ехать – одно удовольствие. Но сейчас я здесь был как на ладони, и вот это настораживало.

Конечно, волк, бегущий куда-то по своим делам, никого удивить не должен, но всё же лучше мне не попадаться чужим на глаза. Особенно тем, на кого мы с Ильдом собирались вскоре устроить охоту.

Эти разбойники и людей-то не щадили, а уж зверя… Вполне могли шутки ради попытаться и волка загнать, если наши дороги пересекутся.

Но пока, к счастью, хранили меня Великие от неожиданных встреч и прочих неприятностей. Уверен, точно не избежал бы их, отправившись верхом по тем дорогам, которыми обычно люди передвигались. Всё-таки мысль использовать волчий облик была правильная.

Несколько раз я натыкался в лесу на человеческие следы и отпечатки лошадиных копыт. И всякий раз просыпался во мне охотничий азарт – так и тянуло пойти по ним, попытаться найти тех, кто их оставил. Но всякий раз я себя останавливал – не время сейчас, не место, есть цель поважнее.

И всё-таки один раз не выдержал. Обнаружив тропу, по которой прошло не меньше дюжины пеших и конных, я поддался слабости и позволил неугомонному следопыту во мне разведать, куда они двигались. Не мог я упустить такой случай. Вдруг эта тропа и привела бы меня к логову разбойников…

Но, увы, обнаружил я лишь их временную стоянку. В том, что здесь останавливались на ночь именно те лиходеи, которых мы ловим, я отчего-то не сомневался. Чуял нутром.

Я осмотрел притоптанную землю, давно остывшее кострище, полянку, где паслись лошади. Все следы были старыми, запахи едва уловимыми. Прошло уже несколько дней с тех пор, как разбойники здесь ночевали.

Выходит, идти по следу и дальше – бесполезно, они наверняка уже далеко отсюда, не нагоню.

Да и если бы настиг, что толку – один я с ними не справлюсь. И дело даже не в том, что я один, а их много. Случалось мне и одному против дюжины противников выступать.

Просто по каким-то неуловимым мелочам мне уже ясно было, тут лютовали отъявленные головорезы, хитрые, опытные и безжалостные. Это не трусливый дурак Улах с его прихвостнями. Здешние лиходеи действовали с умом: в живых никого не оставляли (Алафу просто невероятно повезло), тщательно выбирали и те места, где засады делать, и те места, где самим потом переждать, спрятаться. Надо отдать им должное, лес они хорошо знали и чувствовали, прятаться умели мастерски.

Впрочем, если это действительно наёмники из Чёрных Лис, как Ильд сказал, то тут и удивляться нечему. Те ребята ушлые и изворотливые. Если бы они ещё свои навыки на благое дело пускали, а не на разбой…

Вот, к примеру, эту поляну для ночлега недаром же выбрали – тут с двух сторон скалы выступали по склону, прикрывали поляну в низине и от ветра, и от случайных глаз. Пожалуй, даже костёр не заметишь, пока вплотную не подойдешь. Да и, судя по следам, оставшимся на земле, даже спать эти молодцы мудрено укладывались, чтобы в случае внезапного нападения, успеть отпор дать, оборону почти мгновенно выстроить.

Нелегко таких одолеть будет, нелегко. Но выбора у нас нет. Надо мерзавцев остановить, покуда они ещё кого-нибудь к предкам прежде времени не отправили.

Солнце всё ниже катилось к горизонту, уже медово-розовой дымкой воздух полнился, а я всё бежал и бежал, почти без остановок. От усталости уже лап не чуял, но привал делать опасался. Чуть приляжешь отдышаться, потом вовсе подниматься не захочется.

Я надеялся успеть добраться в крепость до заката. Ночевки в лесу меня не страшили. Но, во-первых, спать придётся в своём настоящем обличии, а, значит, вполглаза, до утра настороже. Стало быть, толком всё равно не отдохну.

Во-вторых, если я сегодня до крепости доберусь, завтра мы с дружиной уже выдвинуться в обратный путь сможем. Время-то не ждёт…

В-третьих, удерживать личину зверя столько времени давалось мне ой как тяжело. Хотелось уже поскорее до своих добраться, выдохнуть, сил набраться. Несмотря на то, что в Зимени каждый к какому-то Роду принадлежал, далеко не все оборачиваться умели. И далеко не у всех хватало сил так долго в облике зверя находиться.

Обычно сильная Магия Рода только знатным доставалась от рождения, сильна была в них древняя кровь Великих. Вот князья все как один оборачиваться умели, да ещё и стихийной силой нередко владели.

Наш ярл-князь Аррден, вообще, щедро Отцом-Волком одарён был – и в зверя перекидывался, и снежной стихией управлял, и живой огонь в нём горел – исцелять умел, жизненной силой делиться.

Мне, конечно, такого не дано. А потому все свои силы я сейчас тратил на то, чтобы серую шкуру на себе удерживать.

Впрочем, было и кое-что хорошее в том, что все мои усилия были сейчас сосредоточены на обороте. Оказалось, что это неплохой способ отвлечься от мыслей об Эрике. А в последнее время эта несносная девчонка засела в моей голове и сердце, и не покидала их ни днём, ни ночью.

Конечно, она и так постоянно была рядом, но я умудрялся думать о ней даже в те короткие мгновения, когда её не видели мои глаза, когда не чувствовал её рядом, не улавливал её манящий аромат.

Мне совсем не нравилась эта одержимость, но ничего с собой поделать не мог. Увы, нельзя себе приказать: «Не думай об этом, думай вот об этом!»

Однако сегодня бесконечный бег по незнакомому лесу в волчьей шкуре на время избавил меня от этого наваждения.

И всё равно, даже сейчас, я нёс образ Эрики в своём сердце, и время от времени меня накрывало поистине волчьей тоской. Желание развернуться и бежать обратно, к ней, сбивая в кровь все четыре лапы, становилось настолько сильным, что я рычал от ярости на самого себя.

До крепости я добрался уже в сумерках. Перекинулся в человека у самых стен и, едва переставляя ноги, побрёл к воротам. Они, разумеется, уже были заперты, но я, как дружинник ярл-князя, знал заветные слова, которые отпирали любые двери.

Вскоре меня уже проводили к старшему в здешней дружине. Звали его Иваром. Знакомы мы с ним не были, но стоило мне назвать своё имя, как тот сразу уточнил: «Это не тот ли Вир, которого Стальным Волком кличут?».

Да уж, куда ни явись – везде знают. Наверное, оно и к лучшему. Другого могли бы и не послушать, всерьез не принять.

Я кивнул и сообщил:

– У меня послание от форинга Ильда.

Дальше оставалось лишь отдать письмо да кратко поведать о том, что творится в землях подле Зоряни. Ивар оказался смекалистым малым, как, собственно, и полагалось на его месте. Он тут же отдал распоряжения дружине готовиться в дорогу.

На рассвете решено было выступать.

Пока вся крепость к походу готовилась и гудела, как рой диких пчёл, мне наконец-то можно было рухнуть на лавку и выспаться. Впрочем, сперва не мешало подкрепиться.

Сытный ужин я смёл, даже не почувствовав вкуса. После чего добрался до лежанки, которую мне выделили для сна. Думал, что усну в тот же миг…

Но стоило прикрыть веки, как предо мною явилась она. Озорная и светлая, манящая и колючая… Да, разумеется, в мои мысли и грёзы снова пришла Эрика.

Улыбалась так нежно и тепло, что согревала сердце, отгоняла прочь усталость и тревоги. Её губы, яркие, как спелые ягоды малины, притягивали и влекли, и не в силах бороться с этим соблазном, я потянулся к ним и сделал то, что мог позволить себе лишь в своих мечтах и снах. Ведь в настоящей жизни меня по-прежнему сдерживало данное обещание. А ещё страх… что я снова ошибся, что всё повторится.

Да, поэтому я изо всех сил старался не подпускать Эрику к себе. Боролся с собой, и пока мне, вроде бы, удавалось, но…

Хватит, Волк, хватит! Признай, что ты уже по уши в этом сладостном сиропе увяз. Ничего у тебя не вышло, провалились попытки отгородиться от неё.

Ты влюбился. Уже влюбился. Пробила стрела по имени Эрика сердце насквозь. Снова, как в омут с головой. И спасения от этого наваждения нет.

***