Текст книги "Лисичка для Стального Волка (СИ)"

Автор книги: Надежда Черпинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

57 Всё к лучшему

Эрика

Наверное, мы бы ещё долго могли сидеть вот так, обнявшись, и целоваться до головокружения. Да, сейчас я была уверена, что хмельной водоворот в моей голове вовсе не от слабости и болезни, причиной всему был этот мужчина рядом. Порой суровый и угрюмый, порой невыносимый, но самый лучший и любимый всем сердцем. Никто другой не смог бы мне заменить моего Стального Волка.

И пусть я так и не услышала из его уст три заветных слова, больше не сомневалась в том, что мои чувства взаимны.

Однако наши нежности были прерваны появлением целительницы Ольны. К счастью, мы загодя услышали её шаги на скрипучем крыльце и успели оторваться друг от друга. Думаю, женщина ни в чём нас не заподозрила. А лихорадочно блестевшие глаза и раскрасневшиеся лица всегда можно было списать на последствия моей болезни и ликование Вира по поводу моего исцеления.

Ольна, к слову, тоже от души порадовалась моему пробуждению. Принялась меня расспрашивать о самочувствии и дотошно осматривать.

Вир, мгновенно сообразив, что сейчас нас лучше оставить вдвоём, бросил на меня тоскливый взгляд и вышел из комнаты.

Вскоре, впрочем, вернулся. Сперва вежливо уточнил, можно ли войти, а после моего разрешения, внёс лохань с тёплой водой. Мне снова захотелось расцеловать его за заботу.

После стольких дней, проведённых в забытьи и лихорадке, я жаждала смыть с себя все следы болезни и отравивших меня ядовитых чар. Ольна хоть всё это время и ходила за мной, как могла, всё-таки ни разу не устраивала мне полноценного омовения. И сейчас с радостью взялась с этим помочь.

Пусть меня ещё шатало от слабости, но желание привести себя в порядок оказалось непреодолимым. Я вымылась, переоделась в чистую одежду. Ольна тем временем перестелила постель, даже тюфяк перевернула другой стороной.

Всё это определённо того стоило. Я хоть и вернулась в кровать, едва держась на ногах, зато ощущала себя посвежевшей, обновлённой, практически ожившей или родившейся заново.

А тут и Вир снова пожаловал. Да не с пустыми руками. Принёс мне горячей похлёбки на курином бульоне, тушёных овощей и сладкий взвар с мёдом.

Заверив Ольну, что дальше он сам справится, Волк отпустил женщину, у которой по всем Луговкам ещё хлопот хватало, и… принялся меня кормить. Да, да, прямо как дитя малое, с ложки.

Сперва мне от стыда захотелось провалиться. Я всё порывалась у него ложку отобрать и убеждала, что могу сама. Он на это только фыркал смешливо и продолжал всё это безобразие.

Вскоре я уже не перечила, потому что вдруг поняла, что, оказывается, есть вот так, с рук любимого мужчины, это приятно и… даже как-то… волнительно. Всякий раз, когда Вир касался случайно моих губ, лица или груди, по телу пробегали мурашки, и сладостная нега растекалась по животу.

Признаться, я ждала новых поцелуев, но их не последовало. Более того, Вир теперь будто нарочно старался держаться от меня подальше. Нет, он по-прежнему был ласков, говорил по-доброму, приветливо, больше не супился нарочито сурово, как делал прежде.

А уж смотрел как! Я ловила время от времени его взгляды, и они обжигали, как жар большого костра. Но ко мне Волк больше почти не приближался.

А когда ему всё-таки приходилось это делать, я тут же слышала его тяжёлые шумные вздохи, будто ему само моё присутствие было в тягость.

Меня всё это порядком сбивало с толку. Но пока я отмахивалась от дурных мыслей, ведь совсем недавно видела его другим. И счастье всё ещё сияло во мне ярче летнего солнца.

Ночь мы снова провели в одной комнате. Я на постели, Вир на лавке. Я слышала, как он долго вертелся, ёрзал, не мог уснуть. Но, в конце концов, сон сморил нас обоих.

На следующий день всё повторилось. Утром Вир проснулся раньше меня, принёс мне завтрак, с улыбкой пожелал доброго дня. А когда помогал мне сесть в постели поудобнее, чтобы можно было спокойно подкрепиться, даже на миг коснулся губами моей щеки. Но тут же смущённо отступил.

Так и повелось.

Ещё пять дней я провела практически лёжа. Иногда выходила посидеть на крыльцо и в уютный садик рядом с домом. Ноги уже держали меня лучше, но далеко отходить от дома я сначала не решалась. Вир неизменно был поблизости, но при этом гораздо дальше , чем мне того хотелось.

Лишь один раз за всё это время, на третий день после моего пробуждения, согласилась с Виром пройтись по деревне немного. Разумеется, всю дорогу я цеплялась за его локоть, а шла неспешно, как улитка, но была счастлива уже оттого, что иду своими ногами. А ещё оттого, что Волк наконец-то был так близко и позволял к нему прикасаться.

Луговки больше не выглядели мёртвыми и пустыми. Нам навстречу часто попадались жители поселения. И все они, без исключения, считали своим долгом подойти к нам и поблагодарить меня за помощь и исцеление.

Это было приятно, что уж и говорить. Теперь я особенно сильно ощущала, что моя жертва была ненапрасной. Да, я расплатилась за доброе дело собственным здоровьем, но оно того стоило.

Мне с каждым днём становилось всё лучше, ещё немного и силы вернутся полностью, а эти люди могли умереть. Теперь же они будут жить. И ведь это прекрасно…

К пятому дню я окрепла настолько, что Вир уже не опасался оставлять меня одну надолго, а я даже отваживалась на то, чтобы без его помощи дойти до кого-то из соседей – поболтать, справиться об их здоровье. Всё же в четырёх стенах лежать было скучно.

А ещё эти разговоры позволяли мне отвлечься от муторных мыслей, терзавших меня всё сильнее. Мыслей о Вире, разумеется.

Я опять изводила себя, пытаясь понять, что же я сделала не так, отчего мой любимый, уже почти открывший мне свою душу, вдруг снова превратился в неприступного Стального Волка. С одной стороны, мне даже нравилось, что он меня опекал так, будто я тонкая былиночка, которую можно легко сломать, стоит лишь коснуться неосторожно. С другой, я уже измучилась, просто дошла до края. Сама была готова взмолиться о том, чтобы Вир снова меня обнял и поцеловал, а то и вовсе наброситься на него первой.

Не желая окончательно погрузиться в тоску-кручину, я отправилась к тетушке Бёрне, добросердечной пожилой женщине, которая на время дала нам приют под крышей своего дома, вернее, дома её сына. Сама она заправляла хозяйством в соседнем дворе.

Я уже вошла в ворота, но ещё не успела подняться на крыльцо, когда поняла, что кто-то уже заглянул в гости к Бёрне. Молодой женский голос был довольно громким, а потому я без труда расслышала разговор. И первые же слова заставили меня приостановиться…

– Бёрна, а что, постоялец твой дома али нет, не знаешь?

– Почём мне знать, я за ним не слежу. Вир сам себе хозяин, – откликнулась хозяйка. – А тебе-то что за дело?

– А вот… – кокетливо отозвалась молодая, но потом всё же не утерпела и продолжила: – Хочу его на праздник позвать. Завтра же Ночь Огней.

– Ишь, чего удумала! – фыркнула Бёрна возмущённо-насмешливо. – А ничего, что у него там, в доме, девка своя имеется?!

– Подумаешь! – теперь уже молодой голос прозвучал обиженно. – Девка ещё не жена. Да хоть бы и жена была… Не дерево, всегда в сторону отодвинуть можно! И вообще, целительница эта Виру вовсе никто. Он за ней приглядывает, потому что ему форинг Ильд приказал. Дар у неё шибко ценный, вот он с ней и нянчится. И всё на том. Они вовсе не полюбовники.

Я понимала, что незнакомка это сказала сейчас в сердцах, что эти злые слова ничего не значили. Но сердце всё равно уколола игла обиды и гнева. Я, сама не знаю зачем, привстала на цыпочки и заглянула в окно. Статную, темноволосую красавицу я определённо уже видела в Луговках несколько раз. Она часто бродила тут неподалёку. Да и помнила, как лечила. Кажется, её звали Нарой.

Любопытный разговор, между тем, продолжался…

– А ты откуда знаешь? – не поверила хозяйка дома. – Это кто же тебе такое сказал? Может, сам Вир?

– А, может, и сам! – хвастливо доложила эта краля. – Или, думаешь, он ко мне в гости только за пирогами заходит? Хотя, конечно, обычно с ним не до разговоров.

– Ох, Нара, совести у тебя совсем нет! Вот в мою пору девки такое стыдились на люди выносить. Ни одна бы не посмела тем хвастать, что молодец к ней ходит ночевать, с которым она свадебной клятвой не связана. А теперь, ишь, ещё и похваляешься тем!

– Ну, таким-то молодцем чего бы и не похваляться? – хмыкнула надменно Нара. – Вот погодите все, ещё обзавидуетесь, когда он меня с собой в столицу заберёт…

Наверное, она ещё что-то говорила, но я уже не слушала.

На негнущихся ногах кое-как добрела до дома. Передо мной всё расплывалось от слёз, таких солёных и едких, что, казалось, они выжгут мне глаза. Без сил я рухнула на постель и тихонько заскулила. В груди болело невыносимо, и, чудилось, сердце сейчас просто разорвётся от обиды и горечи.

***

58 Всё к лучшему

Эрика

– Эрика, глянь-ка, что я тебе принёс! – звонко окликнул Вир ещё с крыльца.

Я только чуть успокоилась, только угомонилась… Но стоило услышать его голос, звенящий такой искренней радостью, как на меня снова обида нахлынула. Небось, с Нарой уже свиделся, вот и счастливый такой.

Свернувшись клубочком, я зарыдала пуще прежнего. Волк как раз вошёл в дом, и так меня и застал.

– Эрика! – уж не знаю, что он подумал, но радость из голоса исчезла бесследно, на смену ей пришёл страх. – Что с тобой? Что такое?

Он оказался рядом в одно мгновение. Я тут же ощутила горячие ладони на своих плечах. Сильные руки подхватили меня легко, как пушинку, развернули.

– Милая, что такое? Ну же, скажи! Что случилось, Эрика? Где болит?

– Тут… – провыла я, прижимая ладошку к груди.

– Да что ж за напасть! – в сердцах охнул Вир. – Погоди, моя хорошая! Я сейчас… Сейчас мигом Ольну приведу.

– Не надо, – проскулила я.

Ещё не хватало тут сейчас чужих людей.

– А что тогда сделать? Может, отвар? Ты только скажи! – побледневший Волк тревожно заглядывал мне в лицо, непрестанно оглаживая по плечам.

– Пусти меня, пусти! – заелозила я. – Не трогай меня своими руками!

Он так опешил от моих слов, что от неожиданности действительно выпустил меня из объятий.

– Ты чего, Лисичка моя?

– И вовсе я не твоя! – обиженно фыркнула я. – И… вообще… можешь обратно идти, откуда явился! Не нужна мне твоя забота. Без тебя не пропаду.

– Обратно идти… Зачем мне обратно в лавку идти? Тебе купить надо чего-то? – озадаченно выдал Вир. Надо заметить, почти без злости, скорее, растерянно.

Я в ответ только взревела гневно и уткнулась лицом в подушку.

– Да что случилось-то? Объясни толком!

– Я всё знаю! – прорычала я, не отрываясь от подушки.

– А я вот ничего не знаю, – Вир, кажется, понял, что жизни моей ничего не угрожало, и в голосе его появилась чуть заметная ирония. – Может, объяснишь толком, что стряслось? Кто тебя до слёз довёл? Кто обидеть посмел?

– Ты! – буркнула я, отрываясь от подушки. Всё-таки хотелось мне видеть его бесстыжие глаза.

– Я? – удивлённо вскинул брови Волк. – Это когда же я успел? Меня тут даже не было…

– Вот то-то и оно, – фыркнула, отворачиваясь. – Знаю я, где ты был…

– И где же? – бросил холодно Вир.

– Ясно где… – я снова горестно всхлипнула. – У этой… Нары своей, наверняка.

– Нара… Нара… – хмурясь, повторил за мной Волк.

Вот же гад, ещё притворяется, что не помнит!

– Это… которая пироги вкусные печёт? Нет, за пирогами я сегодня не заходил. Могу сбегать. Хочешь?

Да что ж такое! Он ещё издеваться надо мной будет!

Я взвилась, как будто меня ужалили, и в сердцах ударила Волка. Правда, мой маленький кулачок его крепкому, стальному телу был как комариный укус.

– Знаю я, какие вы там с ней пироги печёте, – зашипела я, как рассерженная кошка. – Небось, уже все её булочки на вкус испробовал? Ещё бы! Столько сдобы…

Коснувшись собственной яростно вздымавшейся груди, я красноречиво дорисовала в воздухе пышный бюст этой змеюки. Пожалуй, вышло это забавно, даже смешно. Но всё-таки я ожидала чего угодно, только не того, что случилось дальше.

Вир расхохотался. Расхохотался на весь дом, громко, весело, так, что слёзы на глазах выступили. От такой наглости, я даже обидеться позабыла, так растерялась и опешила.

– Ох, Эрика! – сквозь смех упрекнул Волк и покачал головой. – Да что ты придумала, милая моя?! Какая ещё Нара? Причём тут…

– Я сама слышала, своими ушами, – я сердито нахохлилась, но реветь, наконец, перестала. – Она соседке похвалялась, что ты к ней ночевать ходишь.

– Вообще-то все эти ночи я тут, рядом с тобой, провёл, – Вир указал взглядом на лавку подле моей кровати. – Или ты не заметила?

Нет уж, так меня не проведешь!

– Ну… может, ты не ночью, а днём к ней ходишь… – не сдалась я. И тут же опять вспылила: – Какая разница! Всё одно… за тем же.

– Это зачем же? – Волк, лукаво усмехнувшись, придвинулся ближе, и я смущённо отпрянула.

– За тем! – я отвела взгляд, чувствуя, как горят щёки. – Будто сам не знаешь…

– Не знаю, – усмехнулся Вир. И вдруг самым бессовестным образом сгрёб меня в охапку и усадил на колени.

Я дёрнулась, пытаясь вырваться… Но тут же замерла, как мышка, с неистово колотящимся сердцем, когда мою шею обожгли его горячие губы.

А через миг тихий хриплый голос произнёс у самого уха, щекоча жарким дыханием:

– Не знаю, – повторил он. – Скажи… зачем мне куда-то идти, когда у меня ты есть?

Вир неспешно прокладывал дорожку из нежнейших поцелуев от виска, по щеке, к моим уже приоткрывшимся в томительном ожидании губам…

Ещё немного, и я сдамся, позабыв из-за чего, вообще, случилась эта нелепая ссора. Я зажмурилась, пытаясь взять себя в руки.

Чуть слышно выдохнула:

– Пусти!

– Ни за что не отпущу, – горячее дыхание, наконец, коснулось моих губ, но поцелуя не последовало. – Эрика, посмотри на меня!

Я открыла глаза и тотчас утонула в сияющих серо-зелёных омутах. Вир глядел на меня с такой нежностью, с таким трепетом, с такой любовью, что все мои сомнения, вся эта жгучая ревность, вся жалящая душу обида вдруг показались такими пустыми, нелепыми, надуманными.

– Я говорить красиво никогда не умел, – вздохнув, признал Вир, – но одно сказать могу… Никто мне, кроме тебя, не нужен! Никто на всём белом свете.

– Даже Нара? – я виновато улыбнулась, шмыгнула носом.– Она же вон какая красавица…

– Вот же дурная девка! – смеясь, покачал головой Волк, мимолётно целуя в нос. – Да ты для меня всех краше, ты, бедовая моя! Разве ещё одну такую где-то сыщешь? С тобой одной я быть хочу.

Я порывисто обняла его за шею, прижалась к горячей груди, слушая, как сердце стучит гулко, неистово. Боль утихала, светлая радость вновь наполняла меня, будто чистая вода колодец.

– Только… знаешь, так дело не пойдёт… – вдруг проворчал Волк, заставляя меня отстраниться и снова тревожно напрячься. – Если ты каждому встречному верить готова, а мне нет, то ничего у нас, Эрика, с тобой не сложится. Разве так можно?! Ведь знаешь, как ты мне дорога, а сама всякую ерунду в голову берешь. До слёз вон себя довела!

– Прости! Верно говоришь… – я стыдливо опустила голову. Но тут же снова вскинула подбородок. – Только как же я знать могу, что у тебя на душе, если ты всё молчишь и меня сторонишься? То целуешь, то лишний раз дотронуться не хочешь…

– Ох, Лисичка моя, ничего ты ещё не понимаешь… – Вир судорожно вздохнул и вдруг таким взглядом меня обжёг, что в животе всё будто в узел стянуло, и сладко стало, и мучительно так. – Если бы ты знала только, как мне трудно рядом с тобой себя в руках держать, как ты манишь! Это же… хуже пытки не придумать… И разве какая-то там… Нара тебя затмить сможет? Ты у меня одна и днём, и ночью перед глазами. – Он ласково провёл ладонью по моим волосам, отвёл прядь от лица. – Ты вот что… Глупости эти из головы выбрасывай! И давай так договоримся: я тебе верю, ты мне веришь. А всякие сплетни и злословия пусть стороной идут, они нас не касаются! И если что-то покоя тебе не даёт, так впредь у меня сперва спрашивай!

– Хорошо, – я улыбнулась, снова пряча лицо на его груди. – Обещаю. Прости меня, дурную! Я просто, как услышала, что эта змеюка говорит о тебе, так будто разум потеряла…

– Ревнуешь? – усмехнулся Вир мне в макушку.

– Да! – не стала я юлить и притворяться. – И вообще… она тебя на праздник позвать собралась… Вот пусть только попробует!

– Мало ли, что она хотела! А я вот вовсе не её позвать хотел… – хмыкнул Волк. И я затаилась в безмолвной надежде... Но он внезапно заговорил о другом, протянув мне свёрток, лежащий рядом на постели. – Смотри, что я тебе принёс!

Любопытство взяло верх и я тотчас развернула нежнейшую светлую ткань. Оказалось, что это платье, лёгкое, нарядное, с дивной вышивкой по горловине и подолу в виде тончайших зелёных веточек. Несомненно, оно должно прийтись мне впору.

А ещё из этого чудесного одеяния на покрывало, звякнув, выпали ажурные золотые серьги с изумительной чистоты сияющими зелёными камнями. Должно быть, хризолитами.

– О, как красиво! – искренне восхитилась я. Но тут же подумала о том, сколько Вир за эту красоту должно быть заплатил. – Вир… Зачем же было?

– Хочу, чтобы ты в эту Ночь Огней самой красивой была! Ты же пойдёшь на праздник? – улыбнулся он.

И сразу поняла, что отказываться от подарка никак нельзя.

А Волк внезапно с лица сменился, заговорил как-то робко, смущённо, совсем иначе. Впервые я его таким видела.

– Я, собственно, и пришёл тебя позвать. Ты же… согласна, – странно, но Волк сейчас так на меня посмотрел, будто замуж звал, а не на торжество, – согласна пойти на Ночь Огней со мной ?

***

59 Ночь Огней

Эрика

– Эрика, ты готова? – Вир замер на пороге комнаты, глаза его вспыхнули жарче тех костров, что сегодня будут сиять в ночи. Он окинул меня восхищённым взглядом и сам себе ответил: – Вижу. Готова.

Я от этих слов, а ещё больше от его взгляда, и сама зарделась ярче пламени.

Да, к празднику я себя привела в порядок. После моей долгой болезни сделать это было особенно приятно. Отмылась, причесалась, в косы ромашки вплела. Нарядилась в новое платье – подарок Волка.

Я с собой в Луговки и другую одежду прихватила, но это было самым красивым – такое светлое, летящее, нежное. Оглядев себя, подумала, что я в нём будто невеста. И от этой мысли отчего-то так волнительно стало, так страшно и сладко.

Разумеется, ажурные золотые серьги в этот вечер тоже были на мне, такие дивные, крупные, но при этом лёгкие. Изящная тонкая вязь и яркие камни, в тон моих глаз.

Батюшке моему такие бы точно понравились. Даруют ему Великие покой и скорейшее перерождение!

Да, в самом деле, сегодня я была хороша.

А Вир нисколько не уступал. Тоже, вон, и в баню сходил, и волосы шнурком переплёл, чтобы на лицо не падали, и выбрился чисто, и рубашку лучшую надел.

Я на несколько мгновений забыла, куда и зачем мы собрались – залюбовалась. Какой же он ладный, какой красивый! Мой Стальной Волк…

Однако пора было отправляться на празднество. А идти нам предстояло за поселение. Там, на лугу, почти на окраине леса, нынче разжигали множество костров, чествуя тем самым Летнее Солнце, самый длинный день и самую короткую ночь в году.

У нас, в моей родной деревне, Солнцестояние тоже почитали и костёр обязательно жгли. Но Рыси чествовали Ночь Огней с особым размахом, ведь так повелось, что в Южных Землях к стихии Огня относились с большим уважением, как у нас на Севере к Снегу.

Вечерело. Солнце уже село, и закат догорал, но на лугу было светло от множества костров, разожжённых по кругу.

Гомон праздника слышался издалека, хоть ещё и не все собрались. Музыка, песни, смех, громкие разговоры. Лёгкий ветерок приносил дым костров, ароматы выпечки и жарившегося на огне мяса.

Сегодня для всех селян был особенный праздник – не только Солнце чествовали, но и свой второй день рождения отмечали. Так что радость витала в воздухе, вместе с дымом и весёлым гомоном.

Стоило приблизиться, как всё внимание нам с Виром досталось. Особенно мне. Каждый норовил подойти, поклониться, поблагодарить ещё раз, здравия пожелать. Я и прежде к такому вниманию не привычна была, а уж после стольких дней невольного затворничества и вовсе терялась, смущалась.

Старалась, конечно, отвечать дружелюбно и ласково, но сама так и жалась к Виру поближе. И лишь его твёрдая рука, что и на миг не отпускала мою похолодевшую ладонь, придавала мне уверенности.

Однако нас вскоре оставили в покое – праздник манил, и всем хотелось поскорее окунуться в нынешнее веселье. Кто-то уже танцевал под задорные песни, кто-то пока налегал на разнообразные вкусности, от которых сегодня ломились столы. Кто-то занимался делами, но делами приятными – следил за мясом на огне, за кострами, за тем, чтобы всем всего хватало вдосталь.

Мы для начала к столу направились. Как устоять перед такими щедрыми угощениями? Тут тебе и мясо, и рыбка, и птица, и ранние грибы, овощи тушёные, запечённые, свежие, первые ягоды и фрукты, орехи в меду, а сколько разной выпечки…

Глаза разбегались. Всё хотелось попробовать. Но я быстро поняла, что лопну раньше, чем это случится. А потому решила, что к трапезе мы ещё вернёмся, а пока…

Взгляд мой невольно потянулся в ту сторону, где уже лихо отплясывали многие деревенские.

И не раздумывая, я потянула Вира за собой.

– Идём танцевать!

Он, вроде бы, даже смутился, но без колебаний направился в общий круг.

Задорная музыка сразу захватила меня с головой, улыбка сама собой засияла на лице, радость наполнила душу. Мы закружились в танце, рядом с другими парочками. Но смотрела я сейчас только на Вира, а он только на меня.

Впрочем, нет, лукавлю, один разок я бросила взгляд в сторону и приметила там Нару. Она сверлила нас гневным взглядом, надувшись от злости, как жаба. Я гордо вскинула голову, усмехнулась и теснее прижалась к моему любимому Волку, а он и вовсе эту змеюку не заметил. Нара, рассержено фыркнув, тотчас развернулась и ушла прочь.

Вот и правильно – иди, иди! Здесь тебе ловить нечего.

Впрочем, я мигом забыла об этой нахальной девице.

К чему держать в мыслях неприятное, когда на сердце так светло и отрадно, когда рядом тот, кто дороже всех на свете, когда он смотрит на тебя так, что душа замирает от одного только этого взгляда?

У меня, и правда, внутри словно полыхал такой же костёр, как горели вокруг нас. Оттого, что Вир сейчас был так близко, и тела наши то и дело соприкасались, и его жаркие руки обжигали, а пальцы наши переплетались, как жизни. Сбившееся дыхание Волка щекотало мой висок, дразня, касалось губ.

Мне так хотелось, чтобы он меня поцеловал прямо сейчас. Но он, конечно, никогда бы такого не сделал на людях.

Танцевал Вир чуть нескладно, скованно. Я сразу поняла, что редко ему доводилось это делать. Но неуклюжим всё же не выглядел – спасала та ловкость и гибкость воина, которую у него невозможно было отнять, чем бы он ни занимался.

Зато уж я веселилась вовсю. Наверное, могла бы до утра отплясывать, ведь рядом с любимым время летело незаметно. Но всё же хотелось посмотреть, что тут ещё интересного на празднике происходило.

И мы, покинув танцевальный круг, побрели дальше.

У одного из костров, самые сильные молодцы в Луговках устраивали шуточные бои, мерились силой, красовались перед девками, а те, заливаясь краской, любовались их обнажёнными до пояса статными фигурами.

Мы посмотрели немного, но от предложения присоединиться к забаве, Вир мудро отказался. Конечно, любой из этих парнишек счёл бы за честь проиграть самому Стальному Волку, но всё же бой был бы изначально нечестным.

Дальше уже девицы соревновались – пряли шерсть. Выигрывала та, кто быстрее пушистый клочок в нить превращала, и у кого пряжа ровнее и тоньше выходила.

Дальше ребятня какие-то свои весёлые и шумные игры устраивала.

Луговские старушки, собравшись тесным кружком, вспоминали молодость и прежние праздники.

И тут моё внимание привлёк костёр в самом центре луга. Прочие-то располагалось по кругу, заключая в огненное кольцо всё место празднования. А этот – в самом сердце.

Да ещё я приметила множество цветов, самых разных, полевых и садовых, вокруг кострища на земле лежавших. Чуть в сторонке от костра юноши и девки топтались, смотрели на танцующее на углях пламя.

А время от времени из их шумной гурьбы выходила парочка. Молодец, держа девку за руку, подводил её к костру ближе. А потом они разбегались и прыгали прямо через жаркое, искрящееся пламя. Огонь, встрепенувшись, пытался дотянуться до дерзких, пятки лизнуть. Парочка в прыжке изо всех сил старалась удержаться за руки, да не у всех выходило. Ежели удавалось, свидетели этого тотчас начинали визжать от восторга и радостно улюлюкать.

– Глянь-ка! Смелые какие… – невольно ахнула я, засмотревшись.

Правда, не так уж много было тех смелых. Поглазеть половина Луговок собралась, но через костёр прыгнуло всего несколько парочек.

Что ж они трусливые такие? Мне даже как-то обидно стало. Это же весело должно быть. А они стояли, мялись, не решались.

Словом, чем дольше я на рыжий огонь смотрела, яркий, как лисий мех, тем больше зудело во мне желание тоже через пламя перемахнуть.

Ну а что? Пусть знают тут, в Луговках, что мы в Снежных Землях тоже Огня не боимся.

В тот миг, когда я уже почти решилась на эту шалость, Вир вдруг нежно провёл ладонями по моим плечам и тихо окликнул:

– Эрика, я…

Не знаю, что он хотел сказать, но я его невольно перебила.

Ведь в этот самый миг у меня само собой с языка сорвалось:

– Давай прыгнем!

От предвкушения сердце моё забилось неистово. Наверное, я сейчас буквально светилась восторгом и счастьем.

А вот Вир от моего предложения буквально опешил.

– Что? – переспросил он, не сводя с меня изумлённых глаз.

Я, если честно, не поняла, чему он до сих пор удивлялся. Неужто думал, что я побоюсь? Ведь знает же, что я бедовая и безрассудная. Разве меня каким-то костром напугаешь? Особенно после всего, что мы уже вместе с ним повидали.

– Ну же! Давай прыгнем! – весело повторила я.

Вир улыбнулся, но взгляд у него сейчас был очень странным. Будто я ему что-то такое предложила… непристойное… Он даже сглотнул.

Потом уточнил хриплым шепотом:

– Точно хочешь? Уверена?

– Конечно! – не колеблясь ни мгновения, радостно кивнула я.

Он вдруг нежно коснулся моей щеки, погладил ласково, потом поймал мою руку и пылко её поцеловал. Да что с ним такое?

А после, так и не выпустив моей ладони, Вир шумно втянул воздух и решительно двинулся к тому самому костру.

***