Текст книги "Произвол"

Автор книги: Мухаммед Ибрагим Аль-Али

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

С легкой душой вернулась Занубия к себе в дом.

А Ибрагим, словно громом оглушенный, застыл на месте. Не притронувшись к еде, он попросил Фатиму рассказать, что же наконец произошло в его отсутствие.

– Вечером приходил управляющий, – растерянно ответила жена, – и сказал, что тебя бек к себе зовет.

– Он сказал именно так?

– Да. И не только тебя. А еще и мужа Ум-Омар.

Ибрагим задумался, потом позвал Юсефа, жившего по соседству, и пошел ему навстречу.

– Слушай, Юсеф, у моего брата, что живет у бедуинов, случилась беда. Я сейчас поеду к нему, а ты скажи управляющему, если спросит, и всем остальным, что я, мол, забыл в городе инструмент и пришлось возвращаться.

Ибрагим оседлал лошадь и перед отъездом посоветовал Юсефу тоже уехать, так как с минуты на минуту могут нагрянуть с обыском французские солдаты. Словно почуяв беду, лошадь резво бежала, унося хозяина от дома. Ибрагим свернул в поле, нашел спрятанные там четыре винтовки, завернул в абаю и положил в переметную суму. После этого он поскакал прямо в Каср бен Вардан, где жил его друг – бедуин. По дороге Ибрагим размышлял о том, что к восходу солнца он будет уже на месте, три винтовки продаст, а четвертую, обрез, оставит себе. Дома у него надежно спрятана винтовка с длинным прикладом.

Чтобы его не узнали, Ибрагим надел бедуинское платье, а голову обмотал белым в красную клетку платком. Мысль о том, откуда Занубия узнала о винтовках, не покидала его. В душе он был очень благодарен ей. Прежняя неприязнь исчезла. Неужели он мог ошибаться в ней? Да, спасая ему жизнь, она поступила как верный друг.

Лишь показались первые лучи солнца, а Ибрагим уже был возле пустыни.

На рассвете ушел из деревни и Юсеф. В это же время солдаты оцепили деревню и стали избивать всех подряд, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. Они вламывались в дома, все крушили, к великому удовольствию беков. Но винтовок на поле Ибрагима не нашли.

Кроме охотничьих ружей и старых сабель, они ничего не обнаружили.

– Где винтовки?! – в ярости вопил Сабри-бек.

– Я спрятал их в скирде, – дрожащим голосом отвечал управляющий Рашад-бека, – как ты велел. Можете спросить у своего управляющего. Он был со мной.

Но Сабри-бек не унимался.

– Вы продали их бедуинам, негодяи! – в негодовании орал он.

Глаза у Сабри-бека налились кровью, и он кинулся избивать управляющего Рашад-бека.

– Мой господин, но мы сделали все, как было велено, – обратился управляющий Сабри-бека к Рашад-беку.

– А никому не сболтнули? Занубию видели?

– Никого не видели. Как только спрятали, тут же уехали вас догонять.

– Ну погодите, – кричал Сабри-бек, – я до вас еще доберусь! А сейчас убирайтесь с глаз моих долой!

Управляющие трусливо топтались на месте до тех пор, пока Рашад-бек не вытолкал их за дверь.

В полдень французские солдаты ушли из деревни. Беки уехали в Ум-Ражим вместе с управляющим Сабри-бека, а управляющий Рашад-бека, как всегда, пошел пить чай к Занубие.

– Что это у тебя лицо в синяках и распухло? – удивленно спросила та.

– Это бек так меня разукрасил. Зубы выбил, – грустно вздохнув, ответил управляющий. – Чуть не убил.

– А в деревне что было! – взволнованно стала рассказывать Занубия. – Солдаты открыли стрельбу, всех грабить стали. У меня отобрали барана, кур и застрелили собаку. Люди не знали, куда бежать, что делать. А солдаты ради забавы стреляли в кур, только перья летели. Пришлось открыть все ворота и двери, чтобы эти чертовы изверги их не выломали.

– Знаешь, за что бек меня избил? – прервал ее управляющий. – Пропали четыре винтовки, которые мы с его управляющим спрятали в скирде соломы. Во время обыска их не нашли, и теперь бек во всем винит меня. Скажи, ты не видела вчера шейха после моего отъезда?

– Нет, – быстро ответила Занубия. – Когда я принесла чай, никого уже не было. Я так удивилась. Но еще раньше шейх мне сказал, то поедет в город, к хаджи. И действительно, поднявшись на крышу, я увидела на дороге вашу машину, а вдалеке шейха на лошади. Это тебя дьявол рукой бека так изуродовал. Вечером вернется шейх, и я попрошу его почитать суры из Корана, чтобы спасти тебя от сатаны.

Занубия побежала к Ум-Омар за каким-нибудь снадобьем, чтобы полечить управляющего, и попутно рассказала, что после обыска на ячменных полях того избил дьявол. Вышли женщины из соседних домов, подошли к управляющему. Их лица выражали удивление и ужас.

– Я знаю, что на ячменных полях водятся дьяволы, – говорила Занубия. – Однажды старая бедуинка рассказывала, что когда она пасла там овец, то видела женщину неземной красоты, с длинными, до пят, волосами. Бедуинка прочла молитву, и красавица мгновенно исчезла. Ясно, что это была дьяволица.

– Зачем же ты пошел на ячменное поле? – обратилась она к управляющему. – Забыл, что там водятся дьяволы?

– Будь проклят тот час, когда я пошел туда! Вот и наказан за это.

Было далеко за полдень. Люди приводили в порядок свои дома. Ум-Омар делала пострадавшим примочки, готовила мази, перевязывала. Ей помогала Фатима.

Беда сплотила людей. И вся деревня стала одной большой семьей.

К вечеру вернулся Юсеф, немного позже Ибрагим, а когда время близилось уже к полуночи, в деревню возвратился шейх – он сообщил об аресте учителя Аделя. Деревня была взбудоражена слухами о дьяволах, укравших винтовки. Рашад-бек, узнав о них, сделал вид, будто поверил:

– Я знаю, что в этих полях водится нечистая сила. Поэтому не надо туда ходить в одиночку. А вообще, неплохо, что там поселились дьяволы. Пусть сторожат поля от воров.

Бек уже было собрался покинуть деревню, но перед отъездом отдал последние распоряжения: со следующего дня начать возить чечевицу.

– Работайте спокойно. Солдаты вас больше не тронут. Мы с Сабри-беком и Ахсан-беком позаботились об этом. Мы не допустим, чтобы они уничтожили деревню.

Ночью Сабри-бек вернулся домой, там его уже ждали Рашад-бек с Ахсан-беком. Они долго сидели в саду у фонтана, бурно обсуждая события прошедшего дня.

– Все получилось как нельзя лучше, – обрадованно сказал Сабри-бек. – Мы как следует проучили крестьян и теперь надолго отбили у них охоту бунтовать. Так что крушений в ближайшее время не будет, к тому же крестьяне благодарны нам за заступничество. Я уверен, что урожай они соберут на совесть.

– Знаете, какие слухи ходят по деревне? – спросил Рашад-бек. – Говорят, что на моего управляющего напал сам дьявол. Эту новость мне сообщил перепуганный насмерть староста.

Тут беки громко захохотали.

– Тогда я приказал старосте собрать крестьян и сказать, чтобы поодиночке не ходили через ячменные поля и чтобы не крали ячмень, не то их ждет наказание дьявола, – весело продолжал Рашад-бек.

– Надо сообщить о начале уборки французскому советнику, – переменил тему разговора Ахсан-бек. – Может быть, он даст нам грузовики.

– Отличная идея, – поддержал его Сабри-бек. – Сейчас я позвоню ему, если не возражаете.

Советник, оказывается, сам собирался звонить Сабри-беку. Он назначил им встречу через полчаса у жены начальника станции.

Захватив с собой подарки и всевозможные закуски, беки поехали на станцию.

Там во дворе уже резали баранов, раскладывали костер, готовили вертела. Вскоре аппетитно запахло жареным мясом. За столом вновь зашел разговор о крушение. Все пили за здоровье советника, сумевшего в короткий срок ликвидировать последствия катастрофы. Уже было далеко за полночь, а веселье не прекращалось. Наконец гостей стало клонить ко сну. Первым уехал советник, пообещав выделить грузовики для уборки урожая. Вслед за советником уехали и беки, уговорившись на следующий день в полдень встретиться в деревне Рашад-бека.

Ночь опустилась на землю, неся людям короткий отдых, а на рассвете все уже были на ногах. По дороге непрерывным потоком катились арбы, вздымая густые столбы пыли.

– Что-то рановато в этом году начали убирать чечевицу, – заметил Ибрагим Абу-Омару. – Обычно ее вывозят после бобов.

Абу-Омар иронично усмехнулся:

– По-видимому, на чечевицу поднялась цена и бек заключил с французами контракт, за это он получил хороший барыш. Но нас это не должно касаться. Наше дело – хорошо работать.

– Это конечно, – согласился Ибрагим. – Но если бы мы собрали сначала бобы, то в этом году смогли бы кое-что подзаработать и для себя.

– А уж это господ не интересует.

– Может, не слушать бека, не возить сейчас чечевицу?

– Спаси нас, аллах! Опасные у тебя мысли. С беком лучше не связываться. Вспомни вчерашний день. Надеюсь, нам не придется долго терпеть. Не вечно же здесь будут командовать французы. А как только они уйдут, беки тоже остепенятся и перестанут так свирепствовать. Как-никак французы их очень поддерживают.

Когда приехали на поле, солнце уже пекло нещадно. Вода в бурдюках нагрелась и не утоляла жажды. К вечеру, измученные жарой и тяжелым трудом, крестьяне повезли собранный урожай на ток. Последними приехали туда Абу-Омар, Ибрагим, Юсеф и Ахмад, и когда стали разгружать арбу, уже почти совсем стемнело.

– Вы идите домой ужинать, – сказал Абу-Омар, – а я останусь сторожить. А потом пусть меня сменят Юсеф и Ахмад. Ночью сюда могут забраться воры.

После вечерней молитвы крестьянам приказано было собраться у старосты. Рядом со старостой сидел старик-бедуин лет восьмидесяти с патронташем и винтовкой. Староста представил его крестьянам:

– Наш гость шейх Жарван, из племени гатфан, просит разрешения пасти овец на наших полях. Сам господин бек не отказал ему в просьбе.

– Я вас приветствую, – обратился к крестьянам Жарван. – Господин бек действительно разрешил мне пасти скот на ваших полях, о чем я вам и сообщаю, мы все должны помогать друг другу, и тогда аллах нам поможет.

– Желание бека для нас приказ, – сказал управляющий. – Оно не подлежит обсуждению.

В это время пришел шейх Абдеррахман и стал на все лады расхваливать бедуина.

– Клянусь вам, люди, шейх Жарван всеми уважаемый человек. Мы водим дружбу с ним и мужчинами его племени не один десяток лет. И сейчас наш долг помочь ему. Аллах знает, как мы рады тебе, – обратился он к бедуину.

– А как вы обеспечите скот водой? – спросил Ибрагим у шейха. – Воды из деревенского колодца нам самим не хватает.

И тут все заволновались.

С места вскочил крестьянин, отвечающий за распределение воды у колодца, и быстро заговорил:

– Клянусь аллахом, воды очень мало. Ее надо экономить. Иначе к концу года в колодце ничего не останется.

– Аллах дал нам воду, чтобы мы вместе ее пили, – перебил его Абдеррахман. – А кончится вода, что-нибудь придумаем.

Шейх Жарван не спешил с ответом. Он знал, к чему может привести этот разговор, и попытался от него уйти.

– Привет, Ибрагим! Что-то давно тебя не видно. Пусть аллах успокоит душу твоего деда. Щедрый был мужчина, храбрый. Он жил у нас несколько лет. Я тогда был еще маленьким. Все бедуины его хорошо знали.

И шейх Жарван, большой мастер рассказывать, продолжал:

– Дед Ибрагима убил турецкого офицера, который его оскорбил, а мы его прятали. С моим отцом они были словно братья. Ох, как быстро бегут наши годы! Твой отец тоже был из племени гатфан. Так что, видишь, все мы из одного племени и должны помогать друг другу.

Не давая крестьянам опомниться, шейх говорил и говорил.

– Мы, Ибрагим, с давних времен друзья. Делим и радость и горе. Когда вода в колодце исчезнет, мы будем брать ее в северных деревнях. Аллах не оставит нас в беде.

Ибрагиму ничего не оставалось, как замолчать.

– Мы желаем всем добра, – промолвил шейх Абдеррахман, давая понять шейху Жарвану, что все закончилось благополучно.

– Мы всегда готовы тебе помочь, – в свою очередь обратился к шейху-бедуину староста.

– Завтра же, – приказал шейх Жарван сопровождавшему его бедуину, – отблагодаришь управляющего, шейха и старосту.

Крестьяне стали расходиться, а шейх Абдеррахман с управляющим пошли к дому Занубии. Всю дорогу шейх повторял:

– Слава аллаху… Слава аллаху… Аллах никогда не забывает о своих рабах… Шейх Жарван хорошо отблагодарит нас.

Когда управляющий и шейх пришли к Занубие, управляющий сразу потребовал чай.

Занубия принесла мангал, на котором стоял кипящий чайник, поставила перед гостями алюминиевые кружки и стала разливать.

– Сегодня у пас был тяжелый день, – пожаловался шейх. – Крестьяне не хотят, чтобы бедуины пасли скот на наших полях.

– И правильно, что не хотят, – сказала Занубия. – Клянусь аллахом, шейх, все бедуины – воры. Их скот съест наш урожай. И конечно же, не избежать драк между ними и крестьянами.

– Бедуины боятся бека и своего шейха, – возразил управляющий. – Они обещали не мешать крестьянам убирать урожай. И потом, я всегда найду на них управу. Ты, Занубия, лучше скажи, как дела у Софии. Господин бек спрашивал о ней.

– Что хорошего нашел он в этой простой крестьянке? Мало ему цыганок и француженок? Ох, оставьте ее в покое! Она честная женщина.

– Знаешь, Занубия, запретный плод сладок. Не противилась бы она беку, он давно забыл бы о ней.

– Я обещала вам помочь в этом деле, – сказала Занубия, – но сейчас раздумала.

Шейх и управляющий посидели еще некоторое время, затем попрощались с Занубией и ушли.

Шейх направился домой, а управляющий – к токам.

Когда наступает ночь, объятая сном, деревня погружается в тишину. Только летучие мыши, словно таинственные призраки, неожиданно возникают из темноты и стремительно перелетают деревенскую площадь в поисках добычи. На другом конце деревни, там, где кладбище, время от времени раздается крик совы. Этот крик напоминает о бренности всего земного, о том, что на кладбище все равны – и бедняк, и богач. И верят люди, что души невинно загубленных находят друг друга и мстят своим палачам.

На рассвете раздался голос управляющего:

– Эй вы, быстрее поднимайтесь! Нечего разлеживаться! Будьте вы прокляты!

Так обычно управляющий начинал день. Затем он садился на лошадь и скакал в поле. А шейх, дождавшись полудня, шел к Занубие. И вот, когда они беседовали за чаем, появился молодой бедуин в широкой галябии, с кинжалом у пояса, в тонкой абае, в самодельных сандалиях из автомобильной шины.

– Ты нужен мне, шейх, по важному делу, – сказал он после традиционного приветствия.

– Садись отдохни и рассказывай, что случилось, – ответил шейх.

Бедуин был явно чем-то взволнован, но старался виду не подавать.

– Говори, – сказал шейх. – Я слушаю тебя.

– О мой шейх! Ты мудрейший из мудрых и справедливейший из справедливых. Я – пастух из южных племен. Однажды, когда я поил верблюдов, мне встретилась девушка из северных племен, и мы полюбили друг друга. С тех пор я виделся с ней в безлунные ночи. Ничего между нами не было, один только раз я решился поцеловать ее. Когда мои родственники пошли договариваться о свадьбе, ее отец попросил слишком большой калым. А я – бедный пастух. Где я могу достать то, что он просит? Помоги мне, шейх. Напиши такой талисман, чтобы моя невеста вечно меня любила и верила мне. И пусть согласится, чтобы я похитил ее.

– Ну что ж, я тебе помогу. А какова будет награда?

– Дам тебе барана, много масла и овечьей шерсти.

– Да прославит тебя аллах, сын мой! Только барана ты пригони сейчас, а все остальное отдашь на следующий год. Я дам тебе такой талисман, который заставит твою невесту быть во всем тебе послушной, как пальцы руке. И не только твою невесту, но и все племена, а может быть, и все государство. Ты получишь все, что желаешь. Верно я говорю? – Шейх обернулся к Занубие.

– Я дам тебе золотую монету, – сказал бедуин. – Это единственное, что у меня есть. А если мечты мои сбудутся, весной ты получишь еще больше, чем я обещал.

Шейх завел парня в дом и стал задавать ему вопросы.

– Как тебя зовут?

– Джадуа.

– Как зовут твою мать?

– Аюш.

– А твою невесту?

– Ануд. Посмотри, имя ее вытатуировано на моей руке. Она похитила сердце мое. Клянусь аллахом, мне не жить, если нас разлучат.

– Этого не случится, сын мой, – сказал шейх. – Вот талисман, который спасет и защитит тебя. Теперь тебе не страшна даже пуля. Перед моим талисманом не устоит никакая злая сила. Эй, Занубия, приготовь нам чаю!

Воздев руки к небу и закрыв глаза, шейх принялся читать суры. Он то раскачивался из стороны в сторону, то рисовал на бумаге какие-то знаки. Потом сжег бумагу. Проделывая все это, шейх время от времени громко произносил заклинания. И наконец, поднеся к лицу парня кулак, несколько раз повторил:

– Войди, Ануд, в глаза Джадуа и не покидай их, даже если небо рухнет на землю. – После этого шейх протянул парню листок бумаги: – Сожги этот листок возле палатки твоей невесты с западной стороны, и, как только пожелаешь, Ануд тотчас к тебе прибежит.

Бедуин взял листок и, полный благодарности и радости, отдал шейху свою единственную золотую монету.

Окрыленный, возвращался парень к своей возлюбленной. Глаза его сияли счастьем.

А шейх ласково гладил золотую монету и ничего не видел вокруг. Вдруг он заметил, что Занубия смотрит на него с усмешкой, и сказал:

– Одна пятая этой монеты твоя. Как сказано в Коране: если ты что-то завоевал, одна пятая принадлежит не тебе.

– Спасибо, мой шейх, – ответила Занубия. – Деньги мне достаются не так легко, как тебе, и я привыкла зарабатывать их трудом своим. И могу получить гораздо больше, чем золотую монету.

– Ну что ж, дело твое. Не хочешь – не бери. Я знаю, Занубия, ты сильная и подачек не берешь. Но до чего же глупы эти люди! – продолжал, разговаривая сам с собой, шейх. – Верят в силу талисманов. Смешно! Да простит меня аллах! Зато я получил золотую монету и теперь смогу купить много полезных вещей моим детям. Слава аллаху за его помощь!

По дороге Джадуа с болью думал о своей жизни.

– О аллах, властитель вселенной, зачем сотворил ты меня бедным пастухом? Будь я богатым, сразу заплатил бы калым за невесту. Я молод, силен, отважен, я не боюсь ни зверей, ни бандитов, ни ночной тьмы. Но у меня нет денег. Что же делать, где их взять? Я бедняк, и отец мой бедняк. Моих младших братьев ждет та же участь. Моя бедная мать не раз говорила, чтобы я не влюблялся в девушку из другого племени. Она хотела женить меня на дочери ее родственницы, у которой отец тоже пастух. Но я сказал, что любовь не знает границ и сердцу невозможно приказать.

Когда Джадуа впервые встретил Ануд, светила луна. При ее свете девушка показалась Джадуа неземной красавицей, и он не смог сдержать восторженного возгласа. Шея длинная, как у газели; гордо посаженная голова; стройная, словно копье. Она сразу покорила сердце Джадуа. Он спросил, как ее зовут и откуда она родом. Девушка ответила, что имя ее Ануд и что она из северных племен.

– А ты пастух? – спросила в свою очередь Ануд. – Как твое имя?

Джадуа покраснел:

– Не все ли равно, пастух я или эмир. Главное, что я смелый мужчина. А зовут меня Джадуа.

– Я сразу поняла, что ты пасешь верблюдов, Джадуа. А где?

Голос у Ануд был таким же прекрасным, как и она сама. Чудесной песней зазвучал он в сердце Джадуа.

– Я из южных племен, а скот буду пасти на северных пастбищах.

– Но это очень опасно.

– Если ты не замужем, мне не страшна никакая опасность.

Слегка покраснев, Ануд ответила:

– Я не замужем. А отец мой тоже пастух. Он пасет овец.

– Он, наверное, человек с достатком?

– Да, мы не нуждаемся.

… Девушка наполнила водой кувшин и собралась уходись. Джадуа спросил, смогут ли они еще увидеться. Ануд согласилась, назначив ему свидание в канун новолуния, и сказала:

– Если ты смелый, останусь верна тебе в любви. И тогда луна будет дарить нам свой волшебный свет.

– Я готов бороться за тебя, как раненый волк. Либо погибну, либо добьюсь победы.

Какое-то время они ехали рядом на своих верблюдах, но вскоре пришлось расстаться, опасаясь, как бы их не увидели вместе…

Однажды Джадуа отправился в Ум-Ражим и, проезжая деревню Сабри-бека, встретил Юсефа.

– Привет, Джадуа! – крикнул Юсеф. – Куда едешь? Пойдем ко мне ужинать.

Жены у Юсефа не было, и, когда собирались гости, ему помогала Фатима, его сестра. Вот и сейчас Фатима принесла финики, хлеб, айран. От Юсефа не укрылось, что Джадуа чем-то расстроен. Парень сидел задумавшись и часто вздыхал.

– Что случилось, Джадуа? Расскажи. Мы ведь друзья.

– Я как раз и хотел с тобой посоветоваться, – ответил Джадуа, обхватив руками голову. – Я полюбил девушку из северных племен. Мы с ней случайно встретились у колодца и договорились увидеться в конце месяца. За это время я разузнал у одной старухи из северного племени, что за невесту там надо платить очень большой калым. А где мне взять денег?

Мы встречались с Ануд несколько раз, и с каждым разом я любил ее все больше и больше. С каким нетерпением я ждал первого свидания! Боялся, что любимая не придет. Но она пришла. Я хотел поцеловать ее руку, но Ануд не позволила, сказав, что сначала надо заручиться согласием родителей на нашу свадьбу. На прощание мы обменялись подарками. Ануд подарила мне кинжал, а я ей – шелковый платок. Она любит меня и очень страдает. Не ест, не спит. Поделилась с матерью своим горем. Мои родители тоже знают. Ануд даже хотела тайком взять у отца деньги и дать мне, чтобы я заплатил калым, но я ни за что на это не соглашусь. Я уже ходил к ее отцу, но тот отказал мне. Что же мне делать, Юсеф?

– Успокойся, – сказал Юсеф. – Я сделаю для тебя все, что в моих силах. А сейчас выпей чаю и перекуси с дороги.

Но Джадуа продолжал:

– Я узнал, что старейшины ее племени уже собирались на совет, и один из них сказал: «Позор нам, если мы отдадим Ануд пастуху, пусть даже он заплатит больший калым, чем мы требуем». Другой, семидесятилетний старик по имени Хамдан, приятель бека, сказал, что сам женится на Ануд. Пусть она будет его четвертой женой. А третий сердито закричал: «Девушка, которая полюбила мужчину из чужого племени, достойна смерти! Ее надо убить. И первой пусть будет Ануд».

– А откуда ты знаешь, что было на совете? – спросил Юсеф.

– Мне рассказала Ануд. Она слышала разговор отца с матерью. На совете ее отец произнес: «Моя дочь не совершила ничего дурного. Я хорошо знаю свою Ануд. Пришли из южных племен знатные, уважаемые люди и попросили отдать мою Ануд сыну их уважаемого соплеменника. Но я ничего не обещал». В конце концов старик Хамдан настоял на своем, и на совете было решено отдать Ануд ему в жены. Отец Ануд утешился калымом. Хамдан обещал дать ему пятьдесят овец, десять верблюдов, лошадь и винтовку. Бедная Ануд чуть с ума не сошла, когда узнала обо всем. Ее мать рассорилась с отцом и заявила, что он задумал продать родную дочь за несколько овец и верблюдов и этим хочет заживо похоронить ее. Теперь Ануд согласна бежать со мной. Сегодня ночью я увезу ее.

– Ну что ж, – сказал Юсеф, – у человека всего одна жизнь. Да поможет тебе аллах! Можешь рассчитывать на мою помощь. Если хочешь, я поеду сейчас вместе с тобой. Мой дом всегда открыт для тебя. Привози сюда свою Ануд.

Вечером, вернувшись с полей, Юсеф сел у ворот и задумался. Из головы у него не шел Джадуа. Рискованное дело затеял парень. Шутка ли! Похитить девушку из чужого племени! Это может кончиться кровопролитием. Будь прокляты обычаи, которые не дают влюбленным соединиться! Юсеф места себе не находил. То входил в дом, то снова выходил. Фатима с тревогой наблюдала за ним. На ее вопрос, что случилось, Юсеф ничего не ответил, сказал лишь, что отнесет воду на ток.

Его племянник, Мухаммед, пошел за ним. На току Юсеф увидел Абу-Омара и Ибрагима.

– Привет, Юсеф, – сказал Абу-Омар. – Мы давно тебя ждем. Давай скорее воду.

– Да что с тобой?! – невольно воскликнул Ибрагим, взглянув на него. – Случилось что-нибудь?

– Не молчи, рассказывай… – раздался голос Абу-Омара.

– Все в порядке, ничего не случилось, разве что…

– Ну чего тянешь, рассказывай… Ведь] на тебе лица нет, – настаивал Ибрагим.

И Юсеф подробно рассказал все, что знал о Джадуа.

– Да, есть отчего сойти с ума, – негромко произнес Абу-Омар. – Завтра того и гляди бедуины вцепятся друг в друга, и что тогда будет с нашим урожаем?

– Бек и французы наверняка вмешаются, ведь чечевица-то им нужна, – заметил Ибрагим.

– Так-то оно так, по я беспокоюсь за Джадуа: что будет с ним, бедным? – отозвался Юсеф.

Ануд с замиранием сердца ждала захода солнца, изо всех сил скрывая волнение. Не дай бог, отец догадается, тогда все пропало. Как обычно, она собрала ягнят, отвела в загон, помогла матери разжечь огонь и снова завела разговор о Хамдане. А солнечный диск тем временем все быстрее и быстрее катился вниз, к горизонту, точно хотел спрятаться от людей, которые, подобно Ануд, с нетерпением ждали наступления темноты. Вечерняя заря все залила красным светом. Горели и щеки Ануд, словно солнце опалило их своим жаром. «Что будет?» – думала девушка, пристально вглядываясь в грустное лицо отца, будто хотела прочесть на нем ответы на тревожащие ее вопросы. Какой толк в том, что отец ее любит, он никогда не сможет отказать старику Хамдану, против обычая, пусть самого дикого, ни за что не пойдет… Хорошо, хоть мать ее понимает. Да, этой ночью надо бежать. Даже любимую собаку, которая все время вертелась под ногами, Ануд решила посадить на цепь: не дай бог, помешает.

По небу ползли тяжелые облака, ночь выдалась, к счастью, темная, точно пыталась под своим покровом укрыть влюбленных. Ануд тихонько вышла из дому и пошла к условленному месту, с опаской озираясь по сторонам – не заметил ли ее кто-нибудь? Она пугалась каждого шороха, шума ветра, прося у аллаха защиты. Вот и холм, где ее должен ждать Джадуа. Ануд прислушалась, подала условный сигнал и, услышав ответный, стрелой помчалась вперед. Юноша крепко обнял любимую, посадил на верблюдицу, и они поехали.

Верблюдица шла быстро. Ануд прижалась к Джадуа и шептала о том, что страшно было лишь вначале, но сейчас, с ним, она уже ничего не боится.

– Без тебя, без твоей любви мне не жить, – горячо прошептала девушка.

– Ради тебя я готов на все, даже на смерть, – отвечал Джадуа. – Возможно, наши племена передерутся между собой.

– А может быть, вмешаются умные люди и все обойдется? – возразила Ануд. – Но что бы ни случилось, я останусь с тобой.

– Я буду сражаться, как волк. Мы или победим, или погибнем.

Они подъехали к дому Юсефа.

– Ты привез ее? – спросил тот.

– Да, – ответил Джадуа.

– Тогда езжайте быстрее к востоку. К утру вы будете в безопасности. Нет, погоди, – сказал Юсеф и быстро пошел к дому.

Через минуту он вернулся с бурдюком воды и узелком с едой.

– Возьми это, – сказал он Джадуа. – А теперь поторопитесь!

Они ехали всю ночь, проехали пятьдесят километров, и теперь опасность им больше не грозила.

Утром, едва проснувшись, отец позвал Ануд.

– Ануд погнала баранов на пастбище, – отозвалась жена. – Скоро вернется.

Отец ничего не заподозрил. Дочь часто по утрам уходила на пастбище. Но когда солнце поднялось высоко в небе и отец узнал, что дочь еще не вернулась, он заволновался и попросил одного бедуина пойти на пастбище поискать Ануд. Но тот вернулся ни с чем.

Весть о побеге Ануд быстро распространилась по всему племени. Мужчины быстро оседлали лошадей и пустились в погоню. Следом пошли женщины, неся еду и питье.

Одна из жен Хамдана в душе ликовала: не будет теперь в доме молодой жены.

Вторая жена, Шуха, сказала:

– Это большой позор для нашего племени.

И только старшая жена молчала. Она думала о том, чем все это может закончиться для ее близких. Ведь сама она была родом из тех же южных племен, что и Джадуа, и она терзалась мыслью – сейчас ее сыновья должны драться против ее братьев.

Площадь гудела. Каждый строил догадки насчет того, где удалось скрыться беглецам.

Хамдан был вне себя от ярости:

– О Ануд! Не скрыться тебе от кары! Я убью тебя. Но прежде я должен увидеть у своих ног голову Джадуа, а рядом с ней – голову одного из шейхов южных племен.

В тот день крестьяне не вышли на уборку чечевицы, опасаясь столкновений между бедуинами. К вечеру уже во всем районе стало известно о похищении девушки у северных бедуинских племен. Французские власти послали двадцать грузовиков с солдатами, чтобы предотвратить столкновение между южными и северными бедуинскими племенами, и созвали на совет шейхов и знатных людей северных племен.

А в доме Рашад-бека решался лишь один вопрос: любой ценой сохранить урожай.

Утром следующего дня на площади перед домом Рашад-бека стояли десятки бедуинских лошадей. Но в дом впустили только шейхов племен и отдельных их представителей. Бедуины, сняв у порога обувь, расположились на полу, застеленном коврами. В знак уважения к французскому советнику они не держали винтовки перед собой, как обычно, а повесили их за спину. На почетном месте, рядом с советником, сидел Рашад-бек. Советника беспокоило сейчас лишь одно: собрать урожай и отправить во Францию. Его страна вела войну и очень нуждалась в продовольствии. А стычка племен может помешать сбору урожая. Поэтому необходимо как можно быстрее уладить конфликт. И советник заговорил:

– Здесь собрались самые уважаемые люди. Главные шейхи являются членами парламента и издают законы. Надеюсь, решение их будет мудрым. Не хочу диктовать вам своих условий. Это лишь усложнит дело.

Тут стремительно поднялся со своего места шейх южных племен и горячо возразил:

– Нет, господин советник, все, что вы или господа беки прикажете, будет исполнено.

В знак полного смирения он снял с себя абаю и положил перед советником. Но тут встал шейх северных племен:

– Господин советник, да будет вам известно, что южные племена опозорили нас.

А шейх восточных племен, укрывший у себя беглецов, произнес:

– Вчера в полдень к моей палатке подошел Джадуа, бросил к моим ногам винтовку и попросил защиты. «Войди, – сказал я ему. – И пусть войдет тот, кто с тобой. Здесь вам ничто не грозит». Джадуа мне все рассказал.

– Ясно, – перебил его Сабри-бек. – Но мы хотели бы услышать ваше мнение.

– С вашей помощью, – отвечал шейх, – можно решить любую проблему. В таких случаях у бедуинов принято назначать мудрого судью, который должен рассудить по справедливости.

– Прекрасно! – воскликнул Рашад-бек. – А что думают об этом шейхи?

– Пусть будет так, – сказал шейх южных племен. – Мы знаем, что господин советник и господа беки не одобряют подобные мальчишеские выходки. И мы тоже не одобряем. Пусть аллах заклеймит позором Джадуа! Он очернил свое племя перед всеми бедуинами, перед господином советником и господами беками.

– Чего только не бывает, – промолвил шейх восточных племен. – Люди должны помогать друг другу.

– Мы хотим одного, – перебил его шейх северных племен, – вернуть нашу девушку и отдать тому, кому она должна принадлежать по праву. А принадлежит она по решению шейхов Хамдану.

– Ты хорошо знаешь бёдуинские обычаи, – сказал шейх восточных племен. – Джадуа и Ануд вошли в мой дом и попросили защиты. Я– не нарушил обычая, впустив их. А если бы к тебе пришли парень и девушка моего племени, ты выдал бы их мне? – Не дожидаясь ответа, он в сердцах продолжал: – Арабская гордость не позволит мне сделать это. Клянусь аллахом, я их не выдам! А вы все как поступили бы?