Текст книги "Произвол"

Автор книги: Мухаммед Ибрагим Аль-Али

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Нет силы, кроме как у аллаха, – обратился Абу-Омар к Юсефу. – Да поможет нам аллах благополучно завершить уборку!

Ибрагим громко позвал односельчан пойти осмотреть тока. Через час все собрались опять вместе. В деревне ничего не пропало, кроме мула Ибрагима. Все облегченно вздохнули.

– Если бы у вас исчезли корова или мул, вы бы повели себя по-другому, – обиженно обратился Ибрагим к соседям. – Нельзя думать только о себе.

Мужчины вернулись в гостиную бека. Парикмахер успел сбегать за инструментом и принялся за свое дело. Ожидая очереди, крестьяне обсуждали пропажу мула, видя в ней начало своих будущих бед.

Вернувшийся староста напустился на крестьян с бранью:

– Говорил же вам, олухам, будьте бдительны! А теперь расплачивайтесь сами. Господин бек предупреждал вас, что в восточных деревнях появились грабители. А сейчас они добрались и до нас.

Его поддержал управляющий Джасим:

– Теперь всем достанется от бека. А больше всего– сторожу, который не уследил за ворами.

– Бедный сторож! – покачал головой староста. – Сколько лет он подносил нам кофе!

– Так что же скажем беку? – спросил управляющий.

– Прежде всего надо вооружиться, – ответил староста. – Все должны купить винтовки, а у кого нет денег, пусть возьмет взаймы. Правда, Джасим?

– Конечно, – подтвердил управляющий.

– Зачем нам это надо? – тихо возмутился Абу-Омар, сидящий на корточках у колес арбы. – Сегодня мы купим винтовки, а завтра полицейские из Таммы отберут их. Да еще посадят нас в тюрьму, обвинив в подготовке восстания против французов. На кой нам это оружие!

– Ты не прав, – возразил Юсеф. – С винтовками мы будем чувствовать себя сильнее.

– Не сам ли управляющий украл мула? – высказал предположение Ибрагим. – С этого подлеца станется. Неужели какой-то пришелец будет рисковать ради одного паршивого мула?

– Так управляющий же был с нами в гостиной, – удивился Абу-Омар.

– У него достаточно прихвостней, чтобы сделать это чужими руками, – ответил Ибрагим. И после минутного молчания добавил: – Он только и думает, как бы навредить другим.

Юсеф, понизив голос, спросил:

– Вы ничего не обнаружили на дворах этой ночью?

Двое сидящих рядом крестьян насторожились.

– А что мы могли обнаружить? – спросил один из них.

– Я нашел листовку, – ответил Юсеф. – В ней содержится призыв к борьбе против французов. Там также говорится, что мы не должны доверять нашим помещикам, которые сотрудничают с колонизаторами.

– Как ты думаешь, кто написал эти листовки? – спросил Абу-Омар.

– Учитель Адель и его товарищи по борьбе, – ответил Юсеф. – Они хотят освободить нас и наших детей от эксплуатации, покончить с крестьянскими невзгодами.

– Наступит ли такое время? – горестно вздохнул Абу-Омар.

– Не спеши, брат, – ответил Юсеф. – День освобождения придет. Молодежь в городах не сидит сложа руки, как мы. Она не только ведет подпольную борьбу, но и организует массовые демонстрации, готовится с оружием в руках встать на борьбу с колонизаторами. Поэтому я и поддерживаю предложение старосты приобрести винтовки. Наступит день, когда они нам понадобятся, чтобы завоевать свободу для родины и народа. Мы вернем свои права.

– Побереги себя, Юсеф, – сказал Ибрагим. – Об этом нельзя говорить вслух. Не кличь напрасно беду на себя.

– Долго мы еще будем праздновать труса? – спросил Юсеф. – Учитель Адель и его товарищи не знают страха и борются ради нас. Наш долг – поддержать их.

К ним подошли староста и шейх Абдеррахман, совершавшие обход деревни. Разговор прекратился на полуслове. А издалека послышался голос Хасуна, все кричавшего о пришествии дьяволов.

Ночь была душной и безветренной. Фатима сидела на крыше своего дома, откуда она могла обозревать все тока деревни. Страдая от невыносимой духоты, женщина молила аллаха послать хоть какой-нибудь ветерок.

– Я голоден, – позвал сестру Юсеф. – Ибрагим на западных землях и наверняка опоздает. Покорми меня. Всю ночь мы будем возить урожай. Может быть, к утру закончим.

– Возьми внизу хлеб и лябан[26]26
  Молочный продукт.


[Закрыть],– откликнулась Фатима. – А потом поднимайся ко мне, передохни. И не забудь запереть дверь.

– Мне надо быстро вернуться, – сказал Юсеф. – Мы еще не распрягали лошадей. Приготовь для Ибрагима пару лепешек, лук и кувшин с водой.

– Слышишь, маленький все время плачет. Глазки у него болят. Их трахома поразила. А собаки точно с цепи сорвались – все лают, не унимаются. К чему бы это?

– Может, они чужого чуют? Пойду посмотрю, – сказал Юсеф.

Взяв палку, он прошелся вокруг дома. Мимо него протрусил на лошади сторож. Успокоив Фатиму, Юсеф уже было стал собираться опять на работу, как вдруг со стороны токов донеслась грубая брань.

– Кто это так кричит? – испуганно спросила Фатима.

– Наверно, наш негодяй управляющий честит, а то и бьет какого-нибудь провинившегося крестьянина, – ответил Юсеф. – Люди работают не разгибая спины, а он относится к ним как к каким-то мошенникам. Бедному крестьянину ни днем ни ночью нет спасу от подлого управляющего и его длинного, грязного языка.

Тут прогремел выстрел. Юсеф сразу определил, что сделан он из военной винтовки. Вслед за выстрелом раздался истошный вопль управляющего:

– Горят дворы! Горят дворы!

Люди в ужасе заметались с криками:

– Аллах, помоги! Аллах, помоги!

Над одним из токов столбом взметнулось пламя. Юсеф бросил узелок с едой, который он собирался отвезти Ибрагиму, и кинулся к своей арбе, доверху нагруженной зерном.

Все жители деревни, кто с ведром, кто с кастрюлей, бросились тушить пламя. Женщины образовали живую цепочку от дома бека до горящего тока, передавая друг другу кувшины с водой.

Управляющий кричал:

– Хватайте лопаты и мотыги! Окапывайте так, чтобы огонь не распространялся дальше!

Сторож направил свою лошадь на поле за деревней и стал выстрелами в воздух вызывать работающих крестьян, которые уже сами сбегались на пожар. Деревенские дети сгрудились на холмике возле помещичьей усадьбы, с которого обычно бек смотрел цыганские пляски.

– Аллах велик! Тушите огонь! Аллах велик!

– Эй, женщины, двигайтесь быстрее! – подгоняла их Ум-Омар. – Если все сгорит, мы умрем от голода. Вы хорошо знаете хаджи. Он не поможет. Ведь он уже дал нам ссуду на будущий год.

В деревне от огня стало светло как днем. Детишки с раскрасневшимися от жара лицами испуганно жались друг к другу.

– Почему вы здесь? Бегите отсюда! Сейчас змеи, спасаясь от огня, приползут сюда и покусают вас! – закричал на детей шейх.

Дети в испуге разбежались с возгласами: «Змеи, змеи!» Услышав крики детей, в свою очередь испугались их матери, выбежавшие тушить пожар босыми. Они побросали кувшины, пугливо озираясь по сторонам. От женщин паника мгновенно переметнулась и на мужчин. У всех еще была свежа в памяти смерть от укуса змеи бедуина Халида.

Фатима стала яростно кричать на соседок:

– Мы все умрем с голода, если не потушим пожар! Не бойтесь змей! Каждый отойдет на небеса в свой день и час. Хватайте кувшины!

Старик, без устали бросавший в огонь лопатой землю, стал подбадривать мужчин:

– Давайте, дети мои! Еще немного, и мы потушим огонь. Внимательно следите, чтобы ни одна искра не долетела до соседних дворов. – Заметив, что люди напуганы возможным появлением змей, он закричал: – Не бойтесь! Здесь нет ни одной змеи. Снопы только что привезли. Они не успели наползти. Быстрее копайте и поливайте землю вокруг! Клянусь, здесь нет змей!

Борьба с огнем продолжалась несколько часов. Тревожное мычание коров и блеяние овец и коз смешалось с лаем собак, причитаниями женщин и взволнованными голосами мужчин. Лошадь управляющего сорвалась с привязи и чуть не затоптала ребенка.

Наконец пожар был укрощен. Все собрались перед дворцом бека. Над деревней клубился дым. Уставшие, с покрытыми копотью лицами, крестьяне удовлетворенно улыбались, оживленно переговаривались, вспоминая схватку с огнем. Над площадью раздался звонкий голос Абдеррахмана:

– Славьте аллаха, люди! Аллах помог нам потушить пожар! Он внял моим призывам!

Никто не прореагировал на слова шейха. Тогда немного помолчав, он обратился к народу:

– Как будем оправдываться завтра перед беком и хаджи? Кто виноват в случившемся? Я думаю, что ответить должны курящие. Кто-то из них бросил незатушенный окурок. Вот Юсеф – самый заядлый курильщик. Может быть, он и бросил этот окурок? Если бы аллах не отозвался на мои молитвы, сгорели бы все дворы. Что ты на это скажешь, Джасим?

– Завтра во всем разберемся, – ответил управляющий. – А сейчас расходитесь по домам. Беку будет доложено обо всем завтра, Решающее слово за ним. Лично же я думаю, что надо наказать всех курящих. Поджигатель – один из них.

– Ты прав, – похвалил его шейх. – Посланник аллаха сказал, что все люди равны, как зубья гребня, и в милости, и в наказании.

Фатима стояла недалеко от шейха и старалась успокоить своего взахлеб плачущего больного сына. Наклонившись к Ум-Омар, она прошептала:

– Шейх хочет обвинить моего брата в поджоге. Но Юсеф в это время был дома. Ты свидетельница этому. Шейх ненавидит нас, потому что мы не шлем ему молоко, яйца и сыр.

Управляющий второй раз напомнил крестьянам, что надо расходиться. Но те опять вернулись к пожарищу лишний раз убедиться, что нигде не пробивается пламя. Они еще раз полили место водой.

А шейх и управляющий опять отправились к Занубие пить чай. На этот раз она приняла их в самом доме.

– Пусть будет проклята человеческая слабость! – сказал шейх.

Все трое сошлись на том, что в пожаре виноваты курильщики.

Взошедшее солнце осветило деревню, над которой висело черное облако. На некоторых домах осела копоть. Сельчанам еще предстояло очистить от нее свои постели на крышах, отмыть почерневшую шерсть овец. Но благодаря своему мужеству и запасам воды, хотя и скудным, крестьяне вышли победителями из испытания. Они собрались у старосты и в присутствии шейха и управляющего стали решать, что скажут беку, который вот-вот должен был вернуться.

– Кто курил на дворах? – сурово спросил староста. – Мы же предупреждали вас, что ни на полях, ни на дворах курить нельзя. Вы, наверно, поймете это только тогда, когда сгорят все дворы, а ваши семьи подохнут с голоду.

– Сколько раз я повторял, что курение вредно для здоровья! – подхватил шейх. – Еще я говорил вам, что это грех. Вот посмотрите на Юсефа. Он курит даже сейчас, никого не стесняясь. Можно представить, как он смолит, когда остается один.

– В гостиной старосты курение не запрещено, – огрызнулся Юсеф. – А на полях и на токах я не курю. К тому же, когда случился пожар, я был дома.

– А чем ты это докажешь? – прервал Юсефа шейх. – Твоя лошадь с арбой были на току. Но я не обвиняю никого лично. Только аллах знает, кто бросил окурок.

– Так кто же? Или окурок упал с неба? – спросил управляющий. – Мы должны договориться, что скажем беку.

Он посмотрел на старосту:

– Что с тобой? Сидишь как в рот воды набрал.

– Я согласен с тобой, что за пожар должны ответить курильщики, – ответил Абу-Махмуд. – Но бек обвинит всех.

По гостиной пробежал ропот. Сидящие стали тревожно перешептываться друг с другом. В этот момент раздался сигнал машины бека. Управляющий и староста бросились ей навстречу. Последовав за ними, шейх на ходу говорил крестьянам:

– Я постараюсь смягчить его гнев. Вы все должны благодарить меня. Я всегда спасаю ваши шкуры от кнута бека и расплачиваюсь за все грехи.

Со словами «О, аллах, помилуй своих верных рабов!» шейх засеменил к дворцу.

По дороге встретив Занубию, он поздоровался и вполголоса предупредил ее:

– Не выходи сегодня из дому. Так будет лучше.

Бек, выйдя из машины, тут же приказал сторожу подать лошадь. Вскочив на нее, он понесся на ток, где случился пожар. Староста, управляющий и шейх трусцой припустили за ним.

Обведя долгим взглядом пожарище, бек повернулся к ним и бросил лишь одно слово: «Собаки!»

Приказав им следовать за собой, бек вернулся домой. Усевшись на балконе, потребовал наргиле и, сделав несколько затяжек, перешел на сигареты. Немного успокоившись, он тяжелым взглядом уставился на управляющего.

– Ты и твои приятели, шейх и староста, несете ответственность в первую голову. Я хочу знать, где в момент пожара находился каждый житель деревни – мужчина, женщина, ребенок.

Управляющий доложил хозяину о каждом крестьянине, выразив мнение, что пожар возник по вине одного из курильщиков, не погасившего окурок.

– Мой господин, сколько раз я запрещал курить на току, – вступил в разговор шейх, – но им все как горох о стену.

Абу-Махмуд елейным голосом произнес:

– Слава богу, огонь не перекинулся на другие дворы.

Бек закричал:

– Соберите всех крестьян! Нет, погодите. Всех разом я лупить не смогу. Поэтому ограничусь управляющем и старостой. А крестьянам прикажу собрать столько зерна, сколько сгорело. Вам выделяю по мешку. Ну-ка быстро созовите всех!

Через несколько минут крестьяне собрались на площади. Они стояли у дома бека как вкопанные, уставив глаза в землю.

– Хозяин очень разгневан, – сказал им шейх. – Причем особенно на курильщиков. Я пытался смягчить его гнев…

Увидев выходящего бека, он осекся. Тот, помахивая хлыстом, свирепо рассматривал покорно сгорбившихся людей. Над площадью стояла гнетущая тишина. Бек пронзительно заорал:

– Подлые староста и управляющий! Проспали пожар! Жаль, что не сгорел весь урожай! Тогда вы все сдохли бы, как скотина зимой без кормов! Хаджи не даст вам в долг.

Развернувшись, бек наотмашь ударил хлыстом старосту, а управляющему нанес удар кулаком. Шейх стал просить у бека пощады:

– Это наш общий грех, господин. С этого двора мы могли бы получить не больше сорока мешков пшеницы. Крестьяне сложатся и возместят зерно. Таким образом покроют все убытки.

– Ладно, – сказал бек. – Вообще-то хозяина сгоревшего двора надо было бы затоптать. В качестве наказания он получит только половину зерна. Четверть мне, а другая пойдет нищим и шейхам в благодарность за милость аллаха, отведшего еще большую беду. А сейчас все прочь с моих глаз! Будьте прокляты!

С этими словами бек сел в машину. Крестьяне вернулись к своим делам. Шейх медленно побрел пить чай к Занубие.

– Головы курильщиков остались целы, – сказал ей шейх. – А горе, поделенное на всех, переносится легче.

Совершив с Шарлем прогулку по старинным улочкам и базарам Алеппо, Марлен вернулась на его квартиру в квартале Аль-Джамилия. Там их уже ждали представители местного еврейского населения. Немного передохнув в соседней комнате, Марлен вышла к ним и предложила открыть собрание чтением нескольких изречений из Торы, в которых речь шла преимущественно о том, что бог завещал евреям палестинскую землю. Окончив чтение, Марлен, искусно используя свой хорошо поставленный голос актрисы, проникновенно обратилась к собравшимся:

– Единственный выход для нас, евреев, – это возвращение на землю обетованную. Таково божественное предначертание. Я думаю, вам все стало ясно после убийства нашего брата Исхака. Он был убит среди бела дня, но никто даже не подумал преследовать убийцу. Французские власти не пошевелили и пальцем, чтобы найти преступника. Весь мир против нас, потому что мы разрознены и у нас нет родины.

Напрягшись всем телом и сжав кулаки, как будто перед схваткой с врагом, Марлен с гневной интонацией вопрошала:

– Так что? Умрем как бараны, поставив шеи под нож палача? Вчера был Исхак, а сегодня я или кто-то другой из наших сестер и братьев?

Она зачитала полный текст резолюции последней сионистской конференции, созванной в Соединенных Штатах. Затем, подчеркнув необходимость проявлять бдительность, сказала:

– Французский советник предупредил меня, что следует ждать новых антиеврейских вылазок арабов. Упрекнув нас в трусости, он заявил, что не может приставить к каждому еврею телохранителя. Поэтому пусть каждый позаботится о своей безопасности сам. Угроза исходит отовсюду. Завтра я буду держать совет с еврейскими богачами Алеппо. Но я не уверена, что мы доживем до завтрашнего дня. Все должны проникнуться ответственностью момента. Речь идет о жизни и смерти.

Внутренне Марлен ликовала. Выступление достигло цели. Ее собратья по крови сидели объятые ужасом, ни живы ни мертвы.

После собрания Марлен направилась в синагогу в еврейском квартале. Там она еще раз внимательно осмотрела старинные пергаментные свитки с текстом Пятикнижия. Им не было цены. «Я буду последней дурой, если не переправлю эти богатства в Триполи, а оттуда при помощи Ум-Жискар – в Палестину, – думала она. – Свитки станут украшением моей виллы».

Вечером Марлен небрежно бросила Шарлю:

– Хорошенько изучи синагогу. Завтра я скажу, в чем дело. Пахнет большой выручкой. Нам нужны деньги. Особенно тебе, ты еще так молод.

Шарль вытянулся:

– Приказывайте, мадам.

– Завтра советник потолкует с тобой о партии контрабандного оружия для наших беков. Я думаю, ты найдешь с ним общий язык. Тебе выпала удача.

Шарль с загоревшимися от алчности глазами обещал отблагодарить Марлен ценным подарком.

Она оборвала его:

– Главное, не забудь внести часть суммы в фонд организации. Какую – определишь сам. Нам предстоят опасные дела. Все решится завтра. Алеппо содрогнется от ужаса. В городе воцарятся страх и паника. На рассвете ты проведешь операцию в мечети. А послезавтра будет гореть синагога, потому что они не потерпят надругательства над своей святыней. Пойдет цепная реакция, начнется содом и гоморра. А нам это только и нужно.

Марлен и Шарль пешком отправились в сад советника, где кроме хозяина их ожидали Рашад-бек и Сабри-бек. Они обсудили детали с контрабандным оружием, потом плотно пообедали жареной бараниной. Ловко манипулируя зубочисткой, советник стал делиться своими опасениями по поводу настроений местного населения и высказал предположение о грядущих беспорядках. Сабри-бек поддержал его:

– Есть основательные поводы для беспокойства. Мои знакомые из религиозных деятелей отмечают, что чернь ропщет. Люди никак не могут успокоиться после убийства в прошлом месяце еврейского торговца Исхака. Убийца до сих пор не найден. А власти, как мне кажется, и не чешутся.

– Наши люди, особенно чернь, понимают только палку, – убежденно сказал Рашад-бек. – Их надо вот где держать. – Он потряс кулаком.

– После сдачи зерна мы покажем им, как бунтовать, – пригрозил Сабри-бек.

Затем разговор перешел на другие темы: о мудрости советника, о похождениях Рашад-бека с цыганками. Но сам бек в нем не участвовал. Его мысли были заняты тем, как повыгоднее продать винтовки, он вспоминал Софию, наливался злобой при мысли о возможном выступлении крестьян. Нет, он никогда не допустит беспорядков на своих землях!

Отключился от беседы и советник. Он вынашивал план поджога склада боеприпасов, чтобы таким образом замести следы кражи оружия. Задумалась и Марлен. Перед ее глазами все еще стояли свитки Торы, которые она изымет из синагоги, обреченной ею на сожжение.

Рашад-бек вернулся в гостиницу «Барон». Лежа на диване, он обдумывал, как припрятать партию винтовок в своих восточных деревнях. Вдруг дверь распахнулась. На пороге стояла Шарона. Оказывается, ее вызвала в Алеппо Марлен. Усевшись на диване возле бека, она оживленно заговорила:

– Я приехала вечерним поездом только на ночь. Завтра возвращаюсь обратно.

Обрадованный ее визитом, Рашад-бек предложил женщине:

– Поедем вместе. А пока отдохни. Скоро придет Марлен и заберет нас на ужин к советнику в казармы.

Шарона прилегла рядом, обвив шею бека обнаженными до локтей руками.

Примерно час спустя компания была в полном сборе в кабинете советника. Пока они ужинали, люди Рашад-бека во главе с управляющим Гадбаном выносили из казармы винтовки с патронами и грузили их на машины.

После ужина Марлен и Шарль решили пройти мимо мечети. Невдалеке от нее притаился взвод французских солдат, посланный сюда осторожным советником. На исходе той же ночи, после призыва муэдзинов к утренней молитве, вновь наступившую тишину разорвали звуки выстрелов. Несколько вооруженных мужчин в масках ворвались в мечеть и открыли огонь по молящимся. Застигнутые врасплох люди заметались по мечети, пытаясь укрыться от свинцового дождя. Секунды тянулись как вечность. Наконец один из мужчин, в белой чалме, закричал: «Хватайте их! Они убегают!» Оправившиеся от страха люди выскочили на улицу, но преступники уже скрылись под покровом ночи. У входа в мечеть на земле белел лист бумаги. Поднявший его поднес ближе к глазам и, прочитав при свете фонаря, закричал:

– Это сделали евреи! Убивайте евреев!

Столпившиеся вокруг него прихожане мечети обменивались восклицаниями:

– Неужели это евреи?! Но они живут здесь в мире и благополучии. Наверно, это месть за Исхака. Куда смотрит правительство? Где гордость ислама?

В городе все пришло в волнение. Люди высыпали на улицы. Подъехавшие на грузовиках солдаты оцепили мечеть и стали выносить оттуда убитых и раненых.

Один из потерпевших рассказывал возбужденной толпе:

– Я видел двоих, но сначала не обратил на них внимания. Думал, пришли молиться. Но вдруг они стали стрелять, а потом устремились к выходу.

– Нет, их было больше, – возразил другой.

Прибывшие полицейские начали допрашивать свидетелей. Волнение и сумятица усиливались по мере того, как вокруг мечети находили новые листовки с угрозами отомстить за смерть одного Исхака убийством десятерых. Все сильнее раздавались голоса:

– Евреи поднимают руку на ислам!

Марлен спешно собрала наиболее влиятельных евреев города. Она убеждала их, что мусульмане обязательно отомстят; Скорее всего, они нападут на синагогу. Следует закрыть все лавки и спрятать в укромные места драгоценности.

К восходу солнца черная весть распространилась по всему городу. Сабри-бек, узнав о происшедшем, пришел в сильное беспокойство. Он отдавал себе отчет в том, что это только начало в цепи надвигающихся страшных событий. Бек не ошибся. Не успел он выпить чашку кофе и выкурить первую сигарету, как к нему вышел управляющий и сообщил, что горит синагога, а над складами в районе французских казарм тоже полыхает зарево.

Вернувшийся в деревню Рашад-бек хмуро прошел мимо слуг, не отвечая на поклоны своих людей. Слуги внутренне сжались от страха. После короткого отдыха он вызвал управляющего и отправил его за бедуинским шейхом Жарваном.

Джасим быстро оседлал коня и поскакал в степь. Через час с небольшим он уже входил в громадный шатер шейха из козьей шерсти. В нем сидело много людей. По кругу передавалась чашечка горького кофе. Среди гостей Жарвана выделялись несколько религиозных шейхов, прибывших бедуинам за пожертвованиями в связи с завершением уборки урожая. У входа в шатер толпились женщины в надежде получить от одного из шейхов амулеты от дурного глаза.

Сам шейх Жарван степенно обсуждал со своими сородичами, как отомстить одному из южных племен за старую обиду, конфликт вокруг пастбища в дамасской провинции и недавнюю охоту на газелей.

Джасим обменялся со всеми рукопожатием. При этом каждый вставал в знак уважения к вооруженному человеку. Отказавшись от кофе, управляющий вежливо пригласил шейха Жарвана пожаловать в усадьбу к беку. Шейх согласно кивнул и еще раз предложил Джасиму передохнуть. Но управляющий извиняющимся тоном сказал:

– Его превосходительство хочет увидеться с тобой как можно быстрее. Видимо, речь идет о крайне важном деле. Ты, наверно, уже слышал о том, что у нас сгорел один из молотильных дворов.

– Сила только в аллахе, – ответил шейх, вставая. – Собирайтесь, мужчины. Посмотрим, в чем там дело.

Через минуту шейх Жарван был в седле. За ним двигались десять вооруженных бедуинов.

Один из них обратился к шейху:

– Мы всех своих предупредили, чтобы они не вздумали чем-то досадить крестьянам. Наши не могли поджечь двор. Это наверняка сделали южные бедуины. Они – настоящие воры.

– Вчерашние события в Алеппо добром не кончатся. Как бы и нас не втянули, – добавил другой.

– А что, шейх, – спросил третий, – если мы под шумок нападем на французские поезда? Заодно покончим и с полицейским отделением в Тамме. Хватит терпеть нам унижения.

Скачущий рядом с ним бедуин поддакнул:

– Надо воспользоваться событиями, пока их поток не смыл нас.

– Не спешите, – сделал предостерегающий жест шейх. – Прежде надо во всем хорошенько разобраться. Главное для нас – сохранить честь племени.

Пришпорив коней, всадники поскакали быстрее. Вдруг перед ними возник волк и сразу же бросился в сторону. Трое бедуинов с улюлюканьем поскакали вдогонку.

Шейх Жарван остановился, наблюдая за погоней.

– Этот волк дает нам наглядный урок, как следует защищать свою жизнь, – сказал он спутникам. – Он одинок и от этого слаб, но будет бороться до конца. Посмотрите, как он старается обмануть преследователей.

Пуля задела волка. Он подпрыгнул и побежал медленнее. Но как только один из бедуинов нагнал его, волк повернулся и бросился на его коня. Вторая пуля перебила волку лапу. Он заметно слабел, но, собрав последние силы, прыгнул на всадника. В этот момент третий выстрел доконал зверя. Он рухнул на землю и забился в предсмертной судороге.

– Вот так и мы, как этот волк, должны сражаться до последнего дыхания, – назидательно сказал шейх Жарван.

При въезде в деревню они встретили Хасуна – старого знакомого шейха.

– Привет, шейх, – поздоровался он. – Куда едешь?

– К беку, Хасун, – ответил тот. – Помоги напоить лошадей. Как тут у вас дела?

Взяв под уздцы одного из коней, Хасун подвел к небольшому резервуару, выложенному из камней. Животные жадно припали к воде.

– Дел невпроворот, – сказал юродивый, – да кто их решит?

– Дела решает бек, – ответил шейх.

Хасун возразил:

– Нет. Вот если был бы жив Аббас, он бы их решил.

Один из бедуинов засмеялся. Но шейх рассерженно одернул его:

– Тихо, Джасер. Не смей насмехаться над этим человеком. Он не глупее многих.

– Будь осторожен, шейх, – предупредил Хасун. – Ближайшие дни принесут много бед.

Попрощавшись с Хасуном, шейх и его спутники направились в помещичью усадьбу. Трое бедуинов остались охранять вход. Остальные, оставив оружие на седлах, поднялись к беку, который встречал шейха у входа в большой зал. После того как гости сели и слуга подал им кофе, бек начал:

– Пришлось побеспокоить тебя, шейх Жарван. Но у нас не было другого выхода. Обстановка такова, что требует общих усилий.

– Мы выполним все, что нужно, ваше превосходительство, – ответил шейх Жарван. – Дай аллах всегда вас видеть счастливым! Надеемся, что мы не причинили никаких бед вашей деревне и крестьянам. Я предупредил наших пастухов, чтобы они пасли скот подальше от ваших полей. Слава аллаху, уборка заканчивается. Мы, как и вы, очень огорчены пожаром на молотильном дворе. Аллах тому свидетель.

– Я позвал вас, шейх, не из-за пожара. Да и причины его еще не выяснены, – сказал Рашад-бек.

– Я слышал, что вы были в Алеппо? – поинтересовался шейх. – Говорят, там горят мечети и базары, много убитых?

– Да, шейх, у нас горит земля под ногами, – ответил Рашад-бек, вспомнив свой разговор с Шароной. – Надо вооружаться. И особенно бедуинским племенам. Мы обеспечим тех, кто нуждается, оружием.

– Я готов купить каждому мужчине в племени по винтовке, – сказал шейх. – Время опасное. Положимся на аллаха. Вы можете помочь. У вас хорошие отношения с советником, и он ни в чем вам не откажет.

Рашад-бек позвал управляющего Гадвана и приказал ему принести подарок для шейха. Это был пистолет с чеканной отделкой и пятьдесят патронов к нему.

Выслушав благодарность шейха, бек продолжал:

– У меня есть немного винтовок. Но я их отдам только вам – нашим добрым соседям. Хотя у меня и просили их южные бедуины.

– Мы хорошо знаем, что можем положиться на ваше превосходительство. Мы вас тоже не подведем. Утром я передам, сколько нам нужно винтовок. А ночью, если не возражаете, мы заберем их.

Рашад-бек согласно кивнул. Вошедший слуга сказал, что обед готов, и все прошли в столовую, где их ждал богато накрытый стол.

Для Занубии это был злосчастный день. Сгоревший молотильный двор принадлежал ей. Женщина нутром чувствовала, что в пожаре замешаны люди бека. На этот раз она не предложила шейху чай.

– Теперь мне будет нечем попотчевать вас, – с горечью сказала Занубия.

– В чем дело? – удивился шейх. – Тебе же возместили убытки.

– Так вот ты какой! – возмутилась женщина. – Такова твоя благодарность за мое гостеприимство?

– Не кричи, – попытался успокоить ее шейх. – Ты что, опозорить хочешь меня?

– Да, именно это я и хочу сделать, – ответила Занубия. – Опозорить тебя и твоих господ. Вставай и иди отсюда, шейх, чтобы я не видела тебя больше в своем доме!

Шейх обозлился.

– Замолчи, женщина! – закричал он. – Все уладится. Зачем ты ругаешься?

Но Занубия не успокаивалась.

– Я ничего не хочу от тебя. Уходи из моего дома!

Шейху ничего не оставалось, как с позором удалиться.

«Я покажу этой сучке! – с яростью думал он. – Я помог ей возместить убытки, и она же меня оскорбляет. Я преподам ей такой урок, который она никогда не забудет».

У дворца бека он повстречался со сторожем.

– Какая страшная ночь! – заговорил тот. – Будь прокляты эти бандиты! Лучше бы они спалили Францию.

Шейх резко оборвал его:

– Не суй нос в дела, которые выше твоего понимания. Лучше сиди и вари свой кофе.

Но сторож не унимался:

– Твои молитвы, шейх, спасли урожай. Аллах услышал их и отвел беду. Но скажи мне, зачем было ворам поджигать зерно?

– Может, кто-то из воров просто не погасил окурок? – ответил шейх.

Сторож засмеялся:

– Бандиты не курят, шейх.

– Значит, это дело рук дьяволов. – заметил шейх. – Ты лучше скажи, зачем шейх Жарван пожаловал к беку.

– Он получил красивый пистолет.

– Разве бедуины сейчас воюют?

– Один аллах ведает об этом, – ответил сторож.

Многие крестьяне в это время сидели в шатре цыгана-кузнеца. Глядя на огонь над горном, они вспоминали пожар.

– Да, если бы кто-то из цыган оказался у тока, то его, как пить дать, обвинили бы в пожаре, – вытирая пот со лба, сказал кузнец.

– Когда много забот, надо отрешаться от них, – заметил Халиль.

Юсеф поддержал его:

– Заботам нет конца. Повеселимся немножко у цыганки.

При этих словах крестьяне разом встали и двинулись к шатру Суад. Там они развели огонь, вокруг которого завертелся яркий вихрь пляшущих цыганок. Полились грустные цыганские песни.

Шейху в этот вечер некуда было деться. Поколебавшись, он не решился пойти на гулянку. Расстроенный, как ему казалось, вероломством Занубии, он бесцельно брел по деревне под усыпанным звездами небом. Крестьянки сидели около своих домов, обсуждая последние новости.

На следующий день в деревню приехал коновал Мустафа. Шейх проводил его к месту, где тот обычно работал. Заведя с Мустафой разговор, шейх делал вид, что не замечает приехавшего вместе с ним учителя Аделя. Племянник Мустафы, хорошо зная нрав шейха, запросто обратился к нему: