Текст книги "Произвол"

Автор книги: Мухаммед Ибрагим Аль-Али

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Таким уж сотворил меня аллах, – ответил Абу-Омар. – А разве можно идти против его воли?

Подойдя к Халилю, управляющий с иронией в голосе сказал:

– Клянусь аллахом, ты похож на клин, вбитый в землю.

А увидев Салюма, тут же стал его поносить:

– Опозорил нас! От стыда глаз не можем поднять. Но от господина бека ничего не скроешь, вывел он тебя на чистую воду.

– Побойся аллаха! Лопнуло у меня терпение. Видеть тебя не могу! Руки чешутся…

– Убирайся с глаз моих! – заорал управляющий. – И пусть аллах заберет тебя отсюда с твоей Хамдой! Провалитесь в самое пекло! Чтобы вы там сгорели вместе с шейхом, который заключил ваш брак!

И управляющий в сердцах плюнул. Издали показалась машина бека, густым столбом вздымая за собой пыль. И управляющий резво побежал к дому бека. Солнце село. Стало темнеть. Не успели крестьяне поужинать, как шейх, сразу же после вечерней молитвы, стал созывать всех в дом старосты.

Люди заторопились. На ветру развевались их галябии. Некоторые даже не успели поесть. Сняв обувь у входа, крестьяне располагались прямо на полу. Кое-кто прилег у стены.

– Мы собрались, чтобы обсудить предстоящую поездку в город. Надо подготовить арбы для перевозки зерна на станцию.

Тут староста, обведя глазами собравшихся, заметил, что почти все крестьяне пришли в грязной, рваной одежде, и недовольно сказал:

– Что за вид! На кого вы похожи! Разве в деревне нет воды? Не знаю, как только жены с вами в постель ложатся.

– Верно староста говорит, – за всех ответил Юсуф. – Разве мы не знаем, что чистота необходима, без нее не проживешь?

– Дело вовсе не в одежде, – возразил Халиль. – Главное, чтобы сердце и язык были чистыми. Вот бек, к примеру, всегда ходит в чистой одежде, а…

Но Ибрагим прервал его на полуслове:

– Давайте завтра приведем в порядок все арбы. А может быть, лучше взять с собой в город колеса и все сделать там?

– Сколько у нас арб? Штук двадцать? – спросил Хусейн.

– Восемнадцать, – ответил Юсуф.

В это время раздался громкий храп.

– Кто это там? Опять Халиль! Известное дело!

Халиль испуганно встрепенулся:

– Я здесь, на току. Я хорошо его почистил.

– Вот видите. – Староста обвел всех взглядом. – Мы собрались здесь, а он еще там, на дворе. Так храпит, что здесь слышно.

Все дружно рассмеялись.

– Завтра, пожалуй, надо отдохнуть, а уж в город поедем послезавтра.

Вошел шейх. Все встали, почтительно его приветствуя.

Подобрав галябию, шейх сел рядом со старостой и попросил налить ему кофе, затем обратился к крестьянам:

– Сегодня ваши дети были с вами. Я не занимался с ними и немного отдохнул. А как обстоят дела с перевозкой урожая? – спросил шейх старосту.

– Завтра поедем готовить арбы, – ответил староста.

– Слава аллаху… слава аллаху… – произнес шейх.

Наконец явился управляющий с винтовкой на плече и двумя рядами патронов на поясе.

– Бек велел завтра ехать в город ремонтировать арбы. А послезавтра начнем возить урожай. Выезжать надо до зари. Ясно?

Сказав это, он направился к выходу. Когда управляющий ушел, Ибрагим сурово спросил старосту:

– Зачем ты нас собрал? Для смеху, что ли? Ты же знаешь, что наше мнение никогда для него не имело никакого значения. Как решит бек, так и будет.

Когда управляющий пришел к хозяину, тот с бедуинским шейхом сидел на веранде. Они пили кофе и курили наргиле, обсуждая какое-то дело шейха, решение которого зависело от советника. Выслушав гостя, бек с важным видом произнес:

– Надейся на аллаха. А я поговорю с господином советником.

Немного помолчав, он снисходительно обратился к управляющему, который во время разговора стоял в стороне, делая вид, что все происходящее его никак не касается:

– Что в деревне?

– Все идет, как вы приказали, господин, – ответил управляющий и поклонился.

– Кстати, не сообщишь ли ты нам заодно, где это ты пропадаешь целыми днями? Я видел твою взмыленную лошадь. К цыганке захаживал?

– Клянусь аллахом, мой господин, никуда я не отлучался. Денно и нощно пекусь об урожае.

– Ладно, ладно, – прервал его бек, – не горячись… А что София?

Бек в упор глянул на управляющего, точно пытался заглянуть к нему в душу и прочитать потаенные его мысли.

– Аллах свидетель, мой господин, я был сегодня у нее, – виноватым тоном говорил управляющий. – Все будет так, как вы хотите. Вот увидите. Утром я буду у них завтракать.

В это время снаружи засигналила машина. Бек приказал управляющему узнать, кто там приехал. Тот, чувствуя, что господин сердится, закутался в абаю, словно хотел стать невидимым, и стремглав выбежал из комнаты. Не прошло и минуты, как он вернулся и доложил о приезде управляющего Сабри-бека.

– Случилось что-нибудь? – спросил бек.

– Мой господин, меня дослал к вам мой бек, он сейчас в деревне около Ум-Ражим и приглашает вас приехать туда.

– Хорошо, – ответил бек. – Приеду.

Он повернулся к своему управляющему:

– Иди позови старосту. Быстро. Возьмем и его с собой.

Бек переоделся и вместе с управляющим и старостой, которые уже ждали его у выхода, пошел к машине и спросил у старосты:

– Как думаешь, можно будет сегодня ночью поохотиться на зайцев?

Польщенный тем, что хозяин обратился именно к нему, староста обрадованно ответил:

– Зайцев сейчас очень много, мой господин.

Бек рассмеялся:

– А зайчихи у тебя, староста, есть?

– Как вам известно, мой господин, мать моих детей состарилась и совсем обессилела.

– То-то и оно, теперь мне понятно, почему ты вместе с управляющим ходишь к цыганкам. Вот я и поймал тебя, оказывается, ты волк в овечьей шкуре.

Староста, склонив голову, послушно ответил:

– Вы сами меня этому научили, мой господин.

– Ну да ладно, чего оправдываться, скажи лучше, как с урожаем?

– Все хорошо, мой господин. Но о бобах можно говорить, когда они уже в мешке, а сейчас еще рановато.

Они подъехали к дому Сабри-бека, сам бек встретил их у ворот.

– Добро пожаловать, Рашад-бек, прошу, – сказал он. – Ты озарил своим светом всю нашу деревню. Я даже подумал: почему сегодня особенно ярко светит луна? А это, оказывается, ты приехал. Добро пожаловать!

Они вошли в дом.

– Отгони машину на площадь, – приказал Сабри-бек управляющему, – и позаботься о сопровождающих Рашад-бека.

– Что-нибудь случилось, что ты послал за мной? – спросил Рашад-бек. – А может быть, у тебя какие-то особые планы на этот вечер?

– Нет-нет, – ответил Сабри-бек. – Ничего особенного. Просто надо обсудить, что мы будем делать завтра вечером. У тебя одно на уме, неужели ни дня не можешь обойтись без женщин?

– А зачем терять драгоценное время? Ну так что у тебя запланировано на завтра?

– Не спеши. Прежде умойся с дороги.

И Сабри-бек велел слуге принести воды.

– Уборка кончилась, – начал Сабри-бек, – еще день-другой уйдут на перевозку урожая с полей. Видишь ли, я решил пригласить господина советника и его людей на обед. Ты не против? Заодно обсудим, как отправить зерно на станцию.

– А с моим братом, хозяином западных деревень, ты советовался?

– Я послал за ним машину, – ответил Сабри-бек. – Он скоро прибудет.

– Вот и обсудим с ним этот вопрос, хотя, как ты знаешь, все это надлежит делать хаджи и его помощникам… Я видел тебя ненароком возле источника Аттака, – переменил тему разговора Рашад-бек. – Ты был чем-то расстроен. Но у меня тогда не было времени с тобой поговорить.

Он отпил глоток кофе и вопросительно посмотрел на Сабри-бека.

– Неприятности у меня, – сказал Сабри-бек. – Помнишь, во время последнего обеда я довольно крепко выпил… Чересчур. Тебе было тогда не до меня, в тот момент ты был увлечен своей цыганкой. Вообще-то я никогда не пьянею. Но, видно, подействовала жара. Вернувшись в деревню, я стал палить из пистолета, люблю это занятие…

Сабри-бек помолчал, закурил сигарету…

– Ну и что? Пали себе на здоровье…

Откашлявшись, Сабри-бек продолжал:

– Дело в том, что спьяну приказал я управляющему привести нескольких мальчиков и по очереди класть каждому на голову помидор. Стрелял я с десяти метров. Три раза удачно, а на четвертый рука дрогнула. Сам не знаю, как это случилось. Помнишь, я даже попал в монету, которую держала цыганка в высоко поднятой руке и кричала «шабаш».

Рашад-бек, с испугом глядя на приятеля, спросил:

– А дальше что?

– Пуля пробила мальчишке голову, и он умер.

– Чем же все это окончилось для тебя?

– Отец мальчика мудро поступил, – ответил Сабри-бек. – Не стал никуда жаловаться. Я приказал дать ему тысячу сирийских лир и пять мешков пшеницы. Вот и все…

– Обойдется, – сказал Рашад-бек. – За несколько дней до начала уборки случилась и у меня подобная история: я убил пастуха, тоже промахнулся. Но теперь что об этом говорить. Давай лучше выпьем.

Управляющий принес бокалы и напитки.

– Я слышал, ты собираешься в Бейрут? – спросил Рашад-бек.

– Да. Человеку отдых необходим, но главное – женское общество. Бейрут в этом отношении – удивительный город. Какие у тебя соображения по поводу обеда для господина советника?

– Попробуй все сделать в бедуинском стиле. Поставь палатки, разложи кошмы. Советник – человек нужный. Он непременно должен остаться довольным. Все затраты сторицей вернутся тебе.

Сабри-бек стал ходить взад-вперед по комнате.

– Ты думаешь, советник нуждается в нашем угощении? Все это не так просто решается…

Их разговор был прерван приездом Ахсан-бека. Сабри-бек вышел ему навстречу.

– Добро пожаловать, Ахсан-бек. Долго собираешься. Мы ждем тебя уже больше часа. Ну, заходи, заходи.

– А куда спешить? Вся жизнь у нас впереди. К тому же по дороге шина лопнула. Пришлось менять.

– Представляешь, Сабри-бек влюбился в цыганку! – сказал Рашад-бек, когда все уселись. – Уверяет, будто она – настоящая красавица и нет на свете ни единой женщины, которая могла бы соперничать с ней. Да, Сабри-бек скучать не любит.

– Спаси аллах! – запротестовал тот. – Хорошего же ты обо мне мнения! Неужели я мог себе такое позволить?

– Я слышал, что вы задумали пригласить советника на обед, – сказал Ахсан-бек, и глаза его радостно заблестели. – Надеюсь, там будут не одни только мужчины?

Рашад-бек расхохотался:

– А ты как думал, Ахсан-бек? Недаром мы все твои ученики.

Сабри-бек распорядился подать еще вина.

– Ну и как решили устроить этот обед? Я знаю вас, хитрюг, хотите уговорить его возить зерно на военных машинах. Угадал? – спросил Ахсан-бек и внимательно посмотрел на Рашад-бека.

– Рашад-бек предлагает устроить угощение вечером прямо на площади, поставить палатки и непременно пригласить цыган, – включился в разговор Сабри-бек. – А я, пожалуй, приглашу еще начальника железнодорожной станции и его жену, если вы, конечно, не возражаете.

Решив изменить тему разговора, Рашад-бек сказал:

– Весной мне довелось встретиться на охоте с советником…

– Когда это было? – прервал его Сабри-бек.

– В конце марта, – ответил Рашад-бек. – И когда добрались до Андрина, то увидели четыре машины, преследующие газелей. Незабываемое зрелище. Представляете, степь, плоская как тарелка, видна на десятки километров вокруг. Впереди несутся девять газелей, точь-в-точь как те девушки, которые тогда бежали от тебя, Сабри.

Сабри-бек засмеялся.

– Казалось, летят по воздуху, не угонишься, вот-вот скроются, – продолжал Рашад-бек, – но их настигли и окружили со всех сторон машинами. Газели, сбившись в кучку, замерли, словно пощады прося. Но их, конечно, не помиловали, и вскоре освежеванные туши были уже в машинах. Знаете, кто охотился на газелей? Мамун-бек и советник из Алеппо. Прислушавшись к их разговору, я узнал, что советник весь свой отпуск решил охотиться на газелей, взяв себе в главные помощники Мамун-бека. Говорят, что советник – турок из Анкары. Приехал сюда с родителями еще совсем ребенком. В совершенстве владеет турецким и французским. Советника вы знаете. Внешне он очень похож на еврея. Когда Мамун-бек рассказал мне о своих планах, я подумал, что надо сойтись поближе с советником. Мы договорились разбить небольшой охотничий лагерь, а в сопровождающие взять бедуинских мальчишек. Охотиться решили на юго-востоке. Погода стояла чудесная. Часто встречали бедуинов, возле их палаток паслись стада тучных баранов. Мы любовались закатом в пустыне, и душа пела от счастья. Жаль, что тебя не было с нами. Заночевали мы на второй станции, подарив начальнику пару газелей, он очень обрадовался и угостил нас прекрасным ужином. Представляете, начальник этой станции оказался англичанином. Его жена была очень любезна с нами. В тот вечер мы долго говорили о войне, какова роль в ней англичан, о немцах, русских и вообще о разном.

Когда беки вышли из дома, чтобы ехать на станцию, Рашад-бек снова заговорил о предстоящем обеде для советника.

– Я думаю, не мешает пригласить и начальников местных полицейских участков, – предложил Сабри-бек.

– Зачем? – спросил Ахсан-бек.

– В прошлом году в моей деревне случилась неприятная история, – ответил Сабри-бек. – До сих пор тянется. Не везет так не везет. Хочу, чтобы полицейские все уладили.

– А что, собственно, произошло? – спросил Ахсан-бек.

– Было это в конце марта, – начал рассказывать Сабри-бек. – Дождь тогда лил как из ведра, и проезжавшие мимо полицейские укрылись в доме старосты. Полицейских начальников сопровождали солдаты – французы, алжирцы, марокканцы. С ними было двое из местных, служивших в армии. А незадолго до этого они работали у одного крестьянина, кстати недавно поселившегося в твоей деревне, Рашад-бек. Кажется, его зовут Ибрагим. Сын Ибрагима возьми да и пригласи солдат к себе в дом. Пошел с ними и их начальник, француз.

– Мальчишка, наверно, подумал, что они все еще работают у его отца? – предположил Ахсан-бек.

– Да, ты прав, – ответил Сабри-бек. – И вместо того чтобы зарезать барана, сын Ибрагима подал им по миске супа и яичницу. Француз оскорбился и вспылил, заявив, что эта еда недостойна солдат Франции, ногой опрокинул миску, перебил всю посуду и сказал, что никогда не простит такого неуважения. Он ушел разъяренный, а потом полицейские и солдаты открыли за деревней пальбу по крестьянским овцам и коровам, пасшимся неподалеку, много тогда скота погибло. Узнав обо всем, я велел крестьянам послать полицейским несколько баранов, ячмень, корма для лошадей, ведро масла и пригласил на следующий день на обед. Но они демонстративно отказались, сказав, что прежде пусть покинет деревню крестьянин, в доме которого их оскорбили. Поэтому мы и отослали его к Рашад-беку.

– Лучше бы мне никогда его не видеть, рожа как у разбойника, – сказал Рашад-бек.

– Ну, ладно, – произнес Ахсан-бек. – Подготовь все в доме для торжества. Пожалуй, это будет лучше, чем в шатрах. Обстановка сейчас тревожная.

По дороге к станции разговор не умолкал ни на минуту.

– Как мы Саре объясним свой столь поздний приход? – спросил Ахсан-бек.

– Не надо ничего объяснять. Если муж будет дома, тогда другое дело, а так она сама все поймет, ведь женщина она щедрая, щедрая во всех отношениях, – ответил Сабри-бек.

Ахсан-бек засмеялся:

– Отчего же ей щедрой не быть? Разве мало они получают от нас? И баранов, и голубей и зерна, и масла, и кур…

– Эти иностранцы добры за чужой счет, – ответил Рашад-бек. – Ну да ладно, не обеднеем…

Жена начальника станции Сара, высокая, светловолосая, услышав шум машины, вышла навстречу в одном пеньюаре и повела гостей на второй этаж, где уже накрывали стол. Оказывается, Сабри-бек послал вперед своего управляющего с бараном и ведром масла, чтобы все приготовить заранее.

– Почему вы так редко у нас бываете? – спросила Сара Сабри-бека. – А о вас, – обратилась она к Рашад-беку, – я много слышала от подруги, жены начальника южной станции.

– Что же вам говорила ваша подруга?

– Только хорошее. Что вы щедрый и смелый, и еще – обожаете женщин. Мне даже показалось, она немного ревнует. Верно?

– Почему бы вам не позвонить ей? – попросил Рашад-бек.

– Пьер, – сказала она, набрав помер, – соедини меня с Астер. Мне надо с ней поговорить. Тут приехал Сабри-бек со своими двоюродными братьями. Когда ты будешь дома?

– Привет им от меня. Скоро буду. А ты пока угости гостей араком, который я привез недавно из Алеппо.

В это время в трубке раздался голос Астер, и Сара передала трубку Рашад-беку.

– Что ты, хабиби, делаешь у Сары? – спросила Астер.

– Поверь, я даже не знал, что мой двоюродный брат привезет меня к Саре. Она его близкая подруга. Он хотел, чтобы сегодня мы все вместе поужинали. А завтра вечером мы собираемся у него в доме, ты непременно приезжай. Там будет советник. Кстати, мужа твоего тоже пригласили.

– Мой муж завтра уезжает на два дня в Алеппо, я приеду одна, – ответила Астер и попросила передать трубку Саре. – Почему ты зовешь гостей тайком от меня? – обиженно спросила Астер.

– Ну что ты, дорогая, я даже и не предполагала, что они могут заявиться в столь поздний час, тем более в отсутствие мужа.

Женщины говорили по-французски. Беки не очень-то понимали, о чем шла речь, и завели свой разговор.

Немного погодя Сабри-бек решил послать своего управляющего и старосту к цыганке Нофе; на дорогу давая им наставления:

– Пусть возьмет завтра музыкантов и еще нескольких цыганок и придет на вечер, который я устраиваю для советника и наших друзей. Надо зарезать баранов двадцать. Пять сварить, пять поджарить. Остальные – про запас. Велите каждому крестьянину пригнать по барану. Да смотрите, чтобы вместо баранов вам коз не подсунули. А потом поезжайте в Мхарду за араком и пригласите на ужин местного начальника полиции. Все должно быть готово к вечерней молитве. Поняли?

– Будет исполнено, господин бек, – с поклоном ответил управляющий.

Когда он ушел, Ахсан-бек игриво сказал, поглядывая на Сару:

– Поверь, Сабри, она прелестна, как зайчик. Теперь понятно, почему ты вечно пропадаешь на этой станции.

Он повернулся к Рашад-беку:

– А как Астер? Похожа на Сару?

– Ну, Астер помоложе и похудее, – ответил Рашад-бек. – А в общем, все жены станционных начальников как на подбор.

Сабри-бек и Сара вышли в соседнюю комнату. А Рашад-бек с Ахсан-беком заговорили о новом доме Сабри-бека.

– Молодец, Сабри, – сказал Ахсан-бек. – Не дает крестьянам бездельничать. Заставил их строить дом. Молодец, правильно поступил.

– Вот вывезем урожай и будем прокладывать еще одну дорогу, – вставил Рашад-бек. – А у тебя какие планы на нынешний год?

– Пока никаких, – помолчав, равнодушно ответил Ахсан-бек и добавил: – Смотри, Пьер приехал.

В комнату вошел невысокий блондин в форменном кителе с желтыми металлическими пуговицами и фуражке с кокардой.

Он поздоровался и заговорил на ломаном арабском языке. И он и жена были родом из Румынии.

– Ну как, выпили вы по рюмочке арака? – спросил он.

– Мы уже целый час здесь. Успели и выпить и закусить, – ответил Рашад-бек.

– А старосты с вами?

– Да, конечно. Не беспокойтесь. Они тоже поели.

Вскоре гости попрощались с хозяевами, договорившись о встрече на следующий день у Сабри-бека.

По дороге они договорились пригласить на завтрашний вечер советника из Алеппо, который, судя по словам Рашад-бека, был человеком влиятельным и полезным. «Его отношения с женой начальника станции Ум-Духур, подругой Сары, весьма близкие», – не преминул про себя отметить Сабри-бек. Эту мысль он высказал вслух. Беки решили даже вернуться и попросить Сару пригласить подругу с советником на завтрашнюю вечеринку.

Почти всю ночь Сара не сомкнула глаз, размышляя о том, какую выгоду ей удастся извлечь из предстоящего пиршества. Приходилось учитывать прежде всего тот факт, что помимо арабских беков будут и видные французские чиновники, и с этим нельзя было не считаться.

Дорогой беки продолжали говорить о Франции, о советниках, о войне.

– Из последних сообщений видно, – размышлял вслух Рашад-бек, – что положение Франции не очень-то завидное. Того и гляди она решит вывести свои войска из Сирии.

– Французы уйдут, и тут же пожалуют англичане, – заметил Сабри-бек.

– Поосторожней, не гони так, а то врежешься во что-нибудь, – сказал Ахсан-бек Рашад-беку, который вел машину. – Посигналь.

По узкой дороге лошади и мулы тащили арбы с уставшими крестьянами, зябко кутавшимися в свои абаи.

– Вон крестьяне из моей деревни, – махнул рукой Рашад-бек, – Ибрагим и Абу-Омар. Они едут на одной арбе.

Рашад-бек стал сигналить.

Увидев машину, Абу-Омар заметил:

– Это машина Сабри-бека.

– Пусть аллах заклеймит позором этого кровопийцу! – сказал Ибрагим. – Ни одной женщине не дает проходу. А когда я попробовал вступиться, он выгнал меня из деревни.

– О аллах! – вздохнул Абу-Омар. – У этих дьяволов одни женщины на уме, их хлебом не корми, дай поизмываться над нами. Разве можно забыть, как бек убил пастуха или опозорил Салюма?

– Ты забыл еще Хадуж, – напомнил Ибрагим. – Они с мужем добропорядочные люди, растили двоих маленьких детей, никому не мешали. Так надо же, бек подослал управляющего и надсмотрщика в дом Хадуж ночью, чтобы ее похитить. Я сразу догадался, что они что-то замышляют, когда однажды управляющий пришел к ним в дом и стал вынюхивать, где спят Хадуж и ее свекровь, и велел предупредить Хадуж.

– Все в руках аллаха, – вздохнул Абу-Омар.

– Ты же знаешь, что я никогда не расстаюсь с винтовкой, – сказал Ибрагим. – Так вот, я просил передать Хадуж, что, если на деревню нападут бандиты, пусть бежит ко мне, я найду, где ее спрятать. Как-то пожаловал в деревню бек и велел собрать крестьян. Дождь тогда лил как из ведра. Но что делать, пришлось пойти.

Когда мы собрались, пришел управляющий и сказал прямо с порога: «Бек приказал, как только подсохнет земля, сажать огурцы». Вдруг раздались выстрелы. «Воры! Воры!» – закричал сторож и тоже выстрелил несколько раз. А управляющий велел всем ловить грабителей. Хлестал дождь. Сверкали молнии. Громко лаяли собаки. Люди дрожали от страха. Я побежал за Хадуж, привел к себе и спрятал в амбаре. Клянусь аллахом, я не ошибся. Собачьи слуги бека, надсмотрщик и управляющий, тем временем завернули в одеяло какую-то женщину, заткнули ей рот и отнесли в машину бека. А крестьяне разбежались в разные стороны ловить воров, которых на самом деле и в помине не было.

Когда бек уехал из деревни, муж увел Хадуж домой. Хадуж, не увидев свекрови, стала кричать, обливаясь слезами: «Где моя свекровь? О аллах, они увезли старуху!»

На крик сбежались люди. С ними был староста. Потом примчался управляющий. Увидев Хадуж, он остановился как вкопанный и побледнел.

«Может быть, в темноте она вышла из дома, упала и не может подняться, – сказал он. – Зачем бандитам старуха?» Скоро старую женщину нашли на свалке. Руки ее стягивала веревка, а на глазах была повязка. Первым ее увидел сторож. Он подбежал и развязал. Подошли люди. Старуха была так плоха, что уже не могла говорить и только хрипела. Через несколько часов она умерла. Управляющий, староста и шейх пришли в дом к Хадуж.

«Нам очень жаль, – сказал управляющий, – что так случилось. Она была доброй женщиной». Шейх лишь добавил: «Пусть помилует аллах ее душу, и пусть она успокоится в раю».

«Мы непременно найдем бандитов, – пообещал управляющий, – и накажем их».

После похорон явился начальник шестого полицейского участка с солдатами, велел вынуть труп из могилы и сделать вскрытие для выяснения причины смерти. А потом сказал через переводчика-марокканца: «Закопайте ее. Пусть аллах и вас и ее заклеймит позором». Казалось, на этом все должно было закончиться. Но не тут-то было. Сабри-бек никак не мог успокоиться, пытаясь установить причину подмены, но Хадуж в порыве откровенности рассказала соседке, как было на самом деле. Скоро об этом знала уже вся деревня и конечно же бек. Вот почему меня и переселили в деревню Рашад-бека.

– Да, подлые они, эти дьяволы, – сказал Абу-Омар. – Убьют человека, а потом с почестями его хоронят. О аллах, когда все это кончится?

– Смотри, – произнес Ибрагим, – появилась утренняя звезда. Еще немного – и мы в городе.

Светало. Ибрагим изо всех сил погонял лошадь. Абу-Омар дремал. По мере приближения к городу, все чаще и чаще встречались арбы. Вскоре из-за горизонта вынырнуло солнце.

Приехав в город, Ибрагим и Абу-Омар пошли в кофейню Джаляля, заказали чай и подкрепились хлебом и финиками, которые они захватили с собой. Затем пошли к столяру Халиду. Невысокий ростом, зато крепкий и мускулистый, столяр одет был в длинную галябию, на голове – старая, потертая шапочка, лицо украшали усы.

– С добрым утром, – приветствовал его Ибрагим. – Бек приказал нам с завтрашнего утра возить пшеницу.

– Добро пожаловать, – ответил столяр. – Постараемся, чтобы вы успели. Лестницы уже почти все готовы. Ваш староста, когда в прошлый раз был здесь, заказал лестницы. А вы пока идите за колесами и осями, а потом к Мустафе. Все будет в порядке. Полагайтесь на аллаха.

Столяр почти всех крестьян знал по именам.

– Послушай, Ибрагим! Как обстоят дела с урожаем? Ячмень уродился?

– Слава аллаху, все хорошо, – успокоил его Ибрагим.

– Сколько заплатили за уборку?

– Плату устанавливал хаджи, ты же знаешь, – ответил Ибрагим. – За бобовые поставил лиру, за ячмень – полторы, за пшеницу – две. Как по-твоему, это нормально?

Но столяр, уже не слушая Ибрагима, обратился к Абу-Омару:

– Пшеница в этом году хорошая?

– С позволения аллаха, хорошая, – ответил тот.

– Эй, подайте доски! – крикнул Халид рабочим и, повернувшись к крестьянам, сказал: – Зайдите во второй половине дня. Думаю, к тому времени ваши арбы будут готовы, а пока займитесь своими делами. – Потом неожиданно спросил: – Как вы думаете, а за эту работу нам заплатят?

– Конечно, хаджи заплатит, когда урожай будет вывезен.

Из дверей кузницы валил дым. Работа кипела… Даже для маленького сынишки кузнеца нашлось дело – он раздувал мехи. Лица и руки кузнецов были черными. Работали они дружно, каждый знал свое место. И кузнец Абду руководил всеми, будто опытный дирижер хорошо слаженным оркестром.

– Привет, Ибрагим, – сказал Абду. – Скоро колеса будут готовы, и их перекатят к столяру. Как урожай? Дай бог, чтобы все у вас было хорошо. Рассчитываться будете после уборки?

За ухом у кузнеца торчал кусок мела, которым он метил сломанные колеса.

– К полуденной молитве, если аллах поможет, колеса будут у столяра.

Абу-Омар с Ибрагимом пошли за лошадью и мулом, чтобы заново подковать их у Мустафы.

У Мустафы не было одного глаза, мул выбил его еще лет тридцать назад. Сейчас Мустафе – пятьдесят пять, но он не бросил своего занятия. Кому надо подковать лошадь, кому полечить осла или барана – все идут к Мустафе. Иногда он лечит людей, хотя даже грамоты не знает. Его всегда можно было видеть в синих шароварах, подпоясанных широким ремнем, на котором висели молоток, скребок, тонкий ремешок, чтобы стреножить норовистых животных, и деревянная прищепка. Этой прищепкой зажимают губы животным, чтобы они не кусались. Мустафа хорошо знает свое дело. Работает он не один – ему помогает ученик, пятнадцатилетний парень.

Мустафа приветливо встретил крестьян:

– Давненько вас не было. Почему сразу не зашли ко мне? Попили бы чайку.

У него всегда стоял наготове чайник. Примус горел весь день. Мустафа был большим любителем чая.

– Почему ты, Ибрагим, ушел в другую деревню? – спросил Мустафа. – Ведь земля там хуже и люди не такие добрые. Ну а бек прямо сущий зверь.

– Такая уж у меня судьба, – ответил Ибрагим.

– А ты что-нибудь знаешь о своей прежней деревне?

– Приезжали оттуда люди, рассказывали, что там жить стало немного полегче, – ответил Ибрагим. – В прошлом году я ездил туда за расчетом.

– А знаешь, из-за чего Хадуж потеряла разум? – спросил Мустафа.

– Жаль ее. Такая красивая. И очень хорошая женщина.

– Поверь, Ибрагим, вся моя жизнь в детях. Я кормлю их своим честным трудом и никого не боюсь, ни бека, ни проклятого хаджи. Кто себя уважает, того почитают и люди. А почему, Ибрагим, ты лошадь не подковываешь вовремя? – спросил он, помолчав.

– Я точно не знаю, когда и что надо делать, – ответил Ибрагим. – Твое это дело: приезжать в деревню и осматривать лошадей.

– Да я так и делаю. Но в прошлый раз тебя не было в деревне. Ладно, Ибрагим. Не будем спорить. Скажи лучше, какие проценты ты платишь хадже, когда берешь в долг?

За него ответил Абу-Омар:

– Один всевышний знает, как бек и хаджи обдирают нас. На него одна надежда.

– Слава аллаху, давшему мне ремесло, – сказал Мустафа. – По крайней мере, не приходится залезать в долги. А с беком лучше не связываться. Он способен на все. И ничего от него не скроешь. У него везде доносчики. Тебя уже там не было, Ибрагим, когда Хадуж лишилась рассудка. Но ничего, каждому тирану приходит конец. И если мы не станем свидетелями этого, наши дети обязательно дождутся.

Подковав лошадь и мула, он снова заговорил о Хадуж:

– Шейх читал суры на похоронах ее свекрови. Я был там. Да и ты, Ибрагим, тоже. Вся деревня пришла ее хоронить. Шейх читал, а казалось, будто собака воет в темную холодную ночь. Все горевали. Такая добрая была старуха, трудолюбивая. Готова была с каждым поделиться куском хлеба. Да спасет аллах ее душу! Она говорила, что даже хлеб наш смочен крестьянской кровью. Так вот, когда шейх читал суры, а мужчины повторяли за ним: «Нет бога, кроме аллаха», Хадуж вдруг вскочила и стала кричать: «О аллах, я убила ее, вы все убили ее! И шейх тоже убил ее!» Страшно было смотреть на Хадуж. Шейх попытался изгнать из нее дьявола. Не помогло. А люди шептались, что в смерти старухи кроется что-то таинственное. Хадуж вырвалась из рук соседок и побежала к могиле. Все бросились за ней. Шейх на бегу выкрикивал молитву. Хадуж разорвала на себе платье, сняла шаровары и запустила ими в людей, оставшись в одной рубашке. Она кричала, что ее свекровь убил бек, и без памяти упала на могилу. Ее отнесли домой, но, когда Хадуж пришла в себя, все поняли, что разум покинул ее.

– Так и не удалось ей ничем помочь? – сочувственно спросил Абу-Омар.

– Я дал ей хорошей травы, – сказал Мустафа, – но помогла ли она ей, не знаю.

– Я недавно ее видел, – сказал Ибрагим. – Она все еще не в себе. Рвется к тому месту, где нашли старуху, и кричит, что это она убила свекровь. Кончилась вся эта история тем, что меня выгнали из деревни, а бедняжка Хадуж потеряла разум.

– Ну вот, твой мул готов, Абу-Омар, – сказал Мустафа. – Рассчитаемся после уборки. За арбами придете через час. А пока сходите в цирюльню. Парикмахер Салем теперь не скоро приедет к вам в деревню.

Цирюльня была полна народу. Кто сидел, кто стоял. Шел оживленный разговор, и Ибрагим с Абу-Омаром сразу в него включились. Салем послал ученика за чаем, а сам надел халат и принялся за работу. Помещение было запущено, зеркало – с трещиной, салфетки – не первой свежести. Крестьяне вели неторопливую беседу о своих делах, о беке. Салем на все лады хвалил бека. Он исполнял обязанности не только цирюльника, но мог лечить еще и зубы. И когда Абу-Омар пожаловался на зубную боль, Салем с видом знающего человека назидательно произнес: