Текст книги "Произвол"

Автор книги: Мухаммед Ибрагим Аль-Али

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Рашад-бек, не поняв смысла слов, попросил ее уединиться с ним для разъяснений. Она встала и вышла с беком, обняв его за талию. Они уселись в отдаленном углу. В ходе беседы Рашад-бек посвятил Марлен в свои планы относительно контрабанды и продажи оружия. Она обещала оказать ему содействие.

– Я устрою это через алеппского советника. Скоро он сюда прибудет вместе с офицерами, и мы обсудим с ними детали. Дело это серьезное, и одними подарками тут не обойтись.

Рашад-бек понял, что Марлен навязывает ему свое партнерство.

– Хорошо, мадам, – согласился он. – Мы давно знаем друг друга и сообща решим все проблемы.

– Я должна вскоре поехать в Яффу, – сказала Марлен. – Возможно, я возьму с собой Шарону и Астер. А ты отправляйся в Дамаск и подготовь все там. Дело не простое. Но оно тебе по плечу. – Марлен засмеялась и потрепала бека за рукав. – Договоренность сугубо между нами. Смотри не проболтайся Шароне. Она еще не доросла до подобных дел.

Марлен стремилась загрести все дивиденды сама и не была заинтересована в расширении круга участников сделки. Она дала понять беку, что у Шароны и Астер свои источники доходов.

Они снова вернулись к столу. Накачиваясь – вином, Рашад-бек неоднократно прокручивал в голове детали предстоящей операции. Он стал поглаживать волосы Шароны, уставившись на нее налитыми глазами.

– Наши женщины блещут своей красотой, как звезды на небосводе, – сказала Гладис. – Ты прав, Рашад-бек, перед ними не может устоять ни один мужчина.

Сидевший до этого молча Ильяс наконец тоже подал голос, поглядывая на гостей через свои модные очки:

– Его превосходительство предпочитает звездам газелей в пустыне. Звезды высоко, а газели быстро становятся добычей удачливого охотника.

Все оценили его шутку и поддержали начатый им разговор о конъюнктуре на зерновом рынке и связанных с нею банковских операциях.

Поздно вечером прибыл французский советник с капитаном. Сопровождавшие его унтер-офицеры и солдаты установили вокруг дома охрану. Ильяс представил советнику гостей. Стол был накрыт снова. Он ломился от лакомых блюд и напитков. Все приветствовали советника, предлагая тосты за его здоровье. Француз старался изображать из себя демократа:

– Пожалуйста, без официальностей. Прошу всех вести себя как и до моего прихода.

Ум-Жискар, плотоядно усмехнувшись, призвала гостей не увлекаться жареным мясом и сохранить аппетит для свежатинки. Ее замечание вызвало бурю восторга. Мужчины сразу же догадались, к чему она клонит. Им оставалось только выбрать себе партнершу по вкусу.

Вино лилось рекой, а женщины были податливы, как и накануне. Под шум нарастающего веселья Марлен отозвала советника в сторону. Они начали беседу с положения в организации, затем перешли к обсуждению обстановки в Ливане. Советник рассказал о расстановке сил в стране, подчеркнув, что ливанская знать разделена на два лагеря. Один из них, связанный экономическими интересами с французами, – на стороне Франции, другой находится в оппозиции. Марлен завела разговор об оружии и прямо предложила французу войти в дело.

– Мы продадим оружие в случае нашего ухода отсюда, – сказал советник.

Марлен, обольстительно улыбаясь, убеждала его поставить партию винтовок в Сирию в ближайшее время, поскольку это сулит большую выгоду. Наконец советник сдался, предупредив ее, что поручит проведение операции капитану. После этого они поднялись в одну из спален. Когда они вернулись в салон, веселье было в полном разгаре. Пресытившись вином и любовью, гости стали рассказывать друг другу о своих приключениях в различных странах мира. Марлен полностью переключила свое внимание на капитана, сопровождавшего советника. Она уселась рядом с ним и настаивала, чтобы тот рассказал какую-нибудь историю о себе. Капитан решил поделиться своими воспоминаниями о службе в Сенегале:

– Не имея средств к существованию, сенегальцы предлагали нам купить их детей. А мы загоняли сенегальцев в шахты, где они как мухи погибали от голода и обвалов. Провинившихся бросали в реку на съедение крокодилам. Я тогда был еще только лейтенантом, но туземцы падали предо мною ниц. Население там очень отсталое и верит в колдовство. С нами были священники-миссионеры. В их задачи входило обратить этих язычников в христианство, приобщить к цивилизации.

В беседу вступил Сабри-бек:

– О, Франция известна своей высочайшей культурой, которую она несет другим народам. В этой стране произошла величайшая революция. Она может многое дать другим странам в области просвещения и развития.

Капитан продолжал:

– Мы несем в колонии грамоту, знания и культуру. Но туземцы не приемлют всего этого.

Советник поддержал его:

– Совершенно верно, капитан. Население в колониях рассматривает нас не иначе как хищных завоевателей. До них не доходит, что мы пришли к ним с просветительской миссией. Я вспоминаю, что во Вьетнаме мы находили взаимопонимание только с состоятельными людьми, в частности с крупными землевладельцами. Народ же ненавидел нас. Против нас сражались даже женщины. Частенько вьетнамки, попавшие в окружение и исчерпавшие свои боеприпасы, не хотели сдаваться и предпочитали покончить жизнь самоубийством.

В этот момент Марлен ловко сунула в портфели советника и капитана по двести золотых монет, заговорщически подмигнув им. Отозвав капитана в сторонку, она объяснила ему, какой дорогой удобнее переправить винтовки в Сирию на военном грузовике. Они договорились, что их будет не менее двух тысяч. Затем она подозвала Сабри-бека и Рашад-бека.

– С винтовками все в порядке, – властно сказала она. – Сделка обойдется вам в две тысячи золотых лир. Через два дня вы получите оружие в Дамаске. Точное место я сообщу попозже.

Рашад-бек принялся благодарить Марлен, а та, со скрытой неприязнью поглядывая на него, думала про себя: «Этому гнусу нельзя ни в чем доверять до конца. Но я его использую на полную катушку. Весь мир должен лежать у наших ног, в противном случае пусть он сгорит дотла».

Ход ее мыслей прервал колокольный звон со звонницы ближайшей церкви.

Священник Игнатий с рассветом уже был на ногах. Не успел он принять душ, как в комнату постучала служанка Мари. Он пригласил её войти. Они были давно знакомы. Увидев, что она в расстроенных чувствах, отец Игнатий поинтересовался причиной. Мари, всхлипывая, рассказала о случившемся вчера с ее дочерью в доме Ильяса.

– А что за гости у твоего хозяина? – спросил священник.

Тут Мари вспомнила, зачем она пришла, и передала отцу Игнатию приглашение своей хозяйки пожаловать в дом: с ним хотят познакомиться гости.

Когда священник Игнатий пришел к Ильясу, Ум-Жискар представила его присутствующим. Кроме советника и капитана, он никого раньше не встречал. Священник произвел благоприятное впечатление на обоих беков. Сразу бросалось в глаза, что этот сорокапятилетний мужчина тщательно следит за своей внешностью. Правда, красный цвет его лица свидетельствовал о том, что священнику не чуждо пристрастие к вину. Это подтверждал и его крючковатый нос в синих прожилках.

Ум-Жискар представила его как будущего архиепископа. Она знала, что это вожделенная мечта священника. Местного архиепископа отозвали в Ватикан. Пост его стал вакантным. У отца Игнатия были все данные для повышения: он знал шесть иностранных языков, был автором нескольких богословских книг, всю свою жизнь он верой и правдой служил Ватикану. К тому же он пользовался покровительством французов. Капитан был его закадычным другом и частенько захаживал в церковь.

– Добро пожаловать, святой отец, – приветливо сказала Ум-Жискар. – Твой приход – благо для нашего дома.

Гости удобно расположились в саду под ласковыми лучами солнца и с удовольствием смаковали кофе.

– Забываешь старых друзей, Ум-Жискар, – с наигранной укоризной сказал священник. – Здесь столько приятных лиц, а ты едва вспомнила обо мне.

Советник ехидно засмеялся:

– Ум-Жискар большая грешница. В воскресенье ей следует пойти к отцу Игнатию на исповедь.

Игнатий возразил:

– Что вы, господин советник! Все мы грешны. А Ум-Жискар благочестивая женщина. Она никогда не скупится на пожертвования церкви, и поэтому господь бог отпустит ей все грехи. Но, что правда, то правда, нередко она вспоминает обо мне лишь тогда, когда я ей нужен. Однако, как говорил Христос: «Пусть бросит в нее камень тот, кто без греха».

– Я настолько погрязла в грехах, что мне и недели не хватило бы, чтобы исповедоваться в них. Но я надеюсь на божью милость и расположение святого отца, – кокетливо сказала Ум-Жискар.

Под дружный смех капитан спросил:

– Почему, отче, ты не женишься? Ведь ты, в отличие от нас, безгрешен и можешь с чистой совестью предложить свою руку и сердце достойной избраннице.

– Я всегда стремился стать архиепископом, – ответил священник Игнатий. – К тому же церковь запрещает нам жениться. Я хочу отдать все свои силы служению святой церкви.

Он лукаво подмигнул капитану, а советник заверил священника:

– Считай, что этот пост у тебя уже в кармане. Я разговаривал с верховным комиссаром, и он обещал свое содействие.

Марлен попросила у хозяйки разрешения несколько минут побеседовать со святым отцом наедине. Они перешли в соседнюю комнату, где Марлен рассказала Игнатию о предстоящей сделке. Она заверила его, что все оружие уйдет в Дамаск. Оба поняли друг друга с полуслова. Им не впервые приходилось обстряпывать разные делишки. Советник и капитан не могли не оценить дьявольскую изобретательность Марлен, которой пришло в голову осуществить передачу контрабандного оружия в самой церкви. О лучшем месте не приходилось и мечтать.

– Мы мало жертвуем на нужды церкви, – сказала Марлен, протягивая священнику десять золотых монет – из тех, что она получила от Рашад-бека.

В назначенное время все встретились в церкви. Марлен решила щегольнуть своим знанием древней истории, с легкостью беседуя со священником то на французском языке, то на латыни. Обернувшись к остальным, она сказала:

– Бог создал религию для того, чтобы человеческая душа, сталкиваясь с жизненными невзгодами, не впадала в отчаяние. Когда человек слаб, он всегда ищет поддержки у бога.

– Такова природа человека. Хоть сотворен он из огня и воды, но слаб, – подтвердил священник. – Добро и зло постоянно борются в его душе. Бог создал человека для того, чтобы он славил имя всевышнего.

– Араб вспоминает имя аллаха, когда оступается верблюд, – заметил советник. – Как только опасное место пройдено, он опять богохульствует.

Беки дружно засмеялись.

– Ваш приход в мою обитель – большая честь для меня, – сказал священник Игнатий, жестом приглашая компанию осмотреть церковь. – У этой церкви славная история служения Христу и богу. Она построена на этом прекрасном месте более тысячи лет тому назад. Наши прихожане не жалеют средств, чтобы поддерживать ее в хорошем состоянии.

Спутники священника поняли намек, и их руки с золотыми монетами потянулись к шкатулке для пожертвований. А он позвал слугу и приказал подать выдержанное вино. Гости продолжили осмотр церкви. Отец Игнатий длинной указкой касался старинных икон в позолоченных окладах и рассказывал, из каких мест они поступили.

– Наш отец достоин быть возведенным в сан архиепископа, – льстила Марлен Игнатию. – Посмотрите, какими обширными знаниями он обладает. Советник сделает доброе дело, если еще раз замолвит за него словечко верховному комиссару.

Повернувшись к Рашад-беку, она шепнула:

– Запоминай все ходы и выходы. Это пригодится тебе впоследствии.

Марлен со священником отошли в сторону, и она передала ему пятьдесят золотых монет. Это был задаток за хранение и передачу оружия в церкви.

По плану, разработанному Марлен, Рашад-бек и Сабри-бек должны были получить оружие в Сирии, у могилы мученика Юсефа аль-Адма, у дороги Дамаск – Бейрут. Для этой операции они заблаговременно выехали в Дамаск, чтобы все подготовить на месте.

Капитан, оставшись в церкви со священником, затеял разговор о политике:

– Ты, конечно, следишь за военными сводками. Франция сейчас в трудном положении, но она обязательно освободится от немцев. Мы должны железной рукой держать свои колонии.

– Мы желаем Франции благоденствия и успехов. Наши сердца с нею, и мы будем служить ей, не щадя сил, – отвечал Игнатий.

– Ты знаешь, святой отец, что сирийцы выступают против нас. Нашим друзьям сейчас там приходится туго. Поэтому мы и решили поддержать их оружием. Двоих из них ты уже видел. Запомни их имена, они могут пригодиться тебе в будущем, когда станешь архиепископом и у тебя будет резиденция в Дамаске. Это Рашад-бек и Сабри-бек. Я поделюсь с тобой одним секретом…

Священник перебил его:

– Ваши секреты – мои секреты. Я берегу их, как самого себя. Ты же знаешь, что и мой отец и дед сотрудничали с Францией.

– Я не сомневаюсь в твоей преданности. Но осторожность никогда не помешает, – сказал капитан.

– Я готов исполнить любую вашу просьбу, – вставил священник, думая о своем будущем назначении, зависящем от французов. – Я неустанно молюсь за победы Франции.

– В таком случае, святой отец, я пришлю тебе свою машину и грузовик. Они должны стоять здесь до послезавтра, а потом их перегонят в другое место.

– И только? – спросил священник. – Будь уверен, никто об этом не узнает.

Священник размышлял о том, сколько людей доверяло ему свои тайны, сколько женщин признавалось ему в своих грехах. Взять ту же Ум-Жискар. Она дружит с самим архиепископом, и тот считает ее набожной и благопристойной. Знал бы он, какова она в действительности. Кто ее только не посещает: сирийцы, французы, англичане, ливанские эмигранты из Америки. Да, она большая искусительница, но сумела поставить дело так, что все только и говорят о ее уме, образованности и гостеприимстве. Даже сам архиепископ… «Впрочем, разве я не собираюсь занять его место? Вот тогда-то все узнают, на что я способен. Все будут кланяться мне в пояс. Однако, чтобы получить сан, придется еще немало потрудиться. Кое-кого, как водится, надо будет и подмаслить. Того же советника. Он обязательно посетит церковь, когда приедет в эти места поохотиться на куропаток».

В это время Марлен, вернувшаяся в дом Ильяса, не находила себе места. Боязнь, что священник Игнатий раздумает и откажется от участия в контрабандной операции, выводила ее из себя. Успокаивало то, что он получил свою долю, да и капитан – его друг. Почему-то она вспомнила о шейхе Абдеррахмане.

«Этот жалкий шейх ничего не знает, лишь талисманы его волнуют. Что он видел, кроме своей деревни, постоялого двора хаджи и станции Ум-Ражим? То ли дело отец Игнатий! Образованнейший человек». Ее мысли прервали звуки церковных колоколов. В дверь постучала служанка Мари и сообщила о приходе капитана. Марлен вскочила и с нетерпением стала расспрашивать офицера о результате его переговоров со священником.

– Все в порядке, – успокоил ее капитан. – Он спит и видит себя в кресле архиепископа. Поэтому он выполнит любую нашу просьбу.

Марлен с облегчением вздохнула: отец Игнатий не подвел. Он в их руках.

Прибыв в Дамаск, Сабри-бек и Рашад-бек направились в один из самых старых кварталов города – в дом богатого помещика Саиб-бека – владельца обширных земельных угодий.

– Мне бы не хотелось затягивать переговоры с Саиб-беком, – сказал Рашад-бек. – Я не собираюсь с ним торговаться, как хаджи. Эти дамасские беки смотрят на нас сверху вниз, будто мы простые крестьяне.

Дверь им открыл один из слуг Саиб-бека. Хозяин был явно удивлен их неожиданным визитом. «Может, что-нибудь стряслось в средних и северных провинциях?» – подумал Саиб-бек. Правда, недавно он встречался с тамошними беками, те бы обязательно предупредили его.

Недоумевающий бек вышел к гостям.

– Добро пожаловать, дорогие гости. Чему я обязан вашим визитом? Надеюсь, вы не привезли плохие новости?

Саиб-бек был многоопытным человеком, его трудно было чем-либо удивить. Он чувствовал себя как рыба в воде и в политике, и в торговле. Он владел крупной недвижимой собственностью, в том числе постоялыми дворами, не только в Дамаске, но и в Бейруте. Среднего роста, светловолосый, с некоторой склонностью к полноте, он буравил нежданных гостей своими слегка навыкате глазами.

– Слава аллаху, все в порядке, – заторопился успокоить хозяина Сабри-бек. – Мы проездом в Дамаске и не могли не навестить своего старого друга.

Саиб-бек позвал слугу и приказал подать им наргиле и приготовить ужин. Покуривая наргиле и прихлебывая крепкий бедуинский кофе, беки начали беседу с оценки урожай, потом перешли к обсуждению общей обстановки.

– Крестьяне в Гуте[23]23
  Гута – сельскохозяйственный плодородный пояс вокруг Дамаска.


[Закрыть] выступают против правительства, – сказал Саиб-бек. – Они неплохо вооружены. У них много винтовок. Не представляю, откуда они их достают.

Сабри-бек, обрадованный поворотом разговора, тут же предложил Саиб-беку купить у него партию винтовок. В общих словах он рассказал ему о предстоящей сделке.

«Оружие все равно будет продано, – подумал Саиб-бек. – Так почему же и мне не принять участие в деле? Главное, чтобы оружие было доставлено в Гуту. Если операция провалится, скажу, что я здесь ни при чем. А так на каждой винтовке я смогу заработать не меньше пяти золотых лир. С тысячи винтовок я буду иметь кругленькую сумму».

Не долго размышляя, Саиб-бек выразил свое согласие.

– Я дам задаток за пятьсот винтовок, – сказал он. – А окончательно рассчитаемся, когда получу всю партию в Гуте.

– Завтра ночью в Тель Султан прибудет машина с пятьюстами винтовками, – сказал Рашад-бек. – Через четыре часа подойдет вторая машина. Мы можем договориться и о дополнительных партиях.

– Не исключено, что я сделаю новый заказ, – сказал Саиб-бек. – Я думаю послать оружие в Хауран и Джебель аль-Араб[24]24
  Южные провинции Сирии.


[Закрыть].

После ужина Сабри-бек выехал в Алеппо, а Рашад-бек отправился в Бейрут, как и было условлено с капитаном.

Вначале он встретился с Марлен. Та наслаждалась прекрасной погодой, посиживая у фонтана в саду Ильяса. Рашад-бек, жалуясь на усталость, стал вкратце рассказывать о встрече со своими клиентами в Дамаске.

– Больших охотников до оружия в Дамаске не нашлось, – хитрил он. – Но мы все-таки смогли продать винтовки по пять лир за штуку. По две лиры мы возьмем себе как комиссионные. Остальное – капитану и его помощникам. Со мной деньги за тысячу винтовок.

– Кому ты их продал? – живо спросила Марлен.

– Неважно кому, главное, что мы получили деньги, – уклончиво ответил Рашад-бек.

Еще раз сославшись на утомленность, он ушел в свою комнату и завалился спать.

Хозяин дома в пижаме и шелковом халате нервно ходил по комнате и курил одну сигарету за другой. Сев рядом с Ум-Жискар, он спросил ее:

– Скажи мне, что мы имеем от этой сделки? Что они, считают нас за дураков? За все надо платить.

Ум-Жискар обескураженно посмотрела на Ильяса. Она так надеялась поживиться от Рашад-бека, а ее не берут в долю. Хорошенькое дельце! Она принимает и услаждает гостей, а те за ее спиной заключают такие выгодные сделки.

Она резко встала и решительно направилась к Марлен.

– Мадам, с тех пор как мы знакомы, мы во всех делах участвовали вместе. А сейчас ты пытаешься скрытничать. Я тебе нужна только для ублажения твоих клиентов. Через мой дом прошли десятки беков и французских офицеров, которых ты используешь для своего обогащения, – сердито выговаривала Ум-Жискар. – Капитан рассказал мне о вашей операции с оружием. Ты скрыла ее от меня. Ильяс очень недоволен и говорит, что о нас вытирают ноги. Я должна получить свою долю. Неужели ты думаешь, что я удовольствуюсь пустяковым подарком этого негодяя Рашад-бека?

Застигнутая врасплох, Марлен растерялась.

– Это очень деликатное и опасное дело. Я хотела, чтобы о нем знало как можно меньше людей, – оправдывалась она. – Но как ты могла подумать, что мы обойдем тебя? Я сделаю все, чтобы вы получили свою долю сполна.

– Мне известно, что Рашад-бек продает винтовки дороже, чем говорит, – зло сказала Ум-Жискар. – А вы отдаете их ему за бесценок. Нужно поднять цену, тогда нам достанется больше. Рашад-бек выложит денежки. У него полно земли, и он выжимает из своих крестьян столько, сколько захочет.

Марлен попыталась успокоить Ум-Жискар:

– Ты же знаешь, меня не интересуют деньги. Все будет по-твоему. Иди и спокойно отдыхай.

Ум-Жискар стала извиняться:

– Не обижайся на меня за мою откровенность. Но пойми, мне известно, что ты являешься всему головой.

Ум-Жискар побаивалась Марлен, она прекрасно осознавала, какими связями та располагает и в Ливане, и в Сирии. С ней ни в коем случае нельзя было портить отношения, так как это пагубно отразилось бы на делах Ильяса в Бейруте, Алеппо, Хомсе и других городах. И Ум-Жискар никогда не упускала возможности подлизаться к Марлен.

Уединившись в спальне, Ум-Жискар оправдывала себя: «Люди пользуются моим домом. Значит, я имею право на компенсацию. Золото – фундамент жизни. Кем бы я была без него? Такой же служанкой, как Мари».

После ухода Ум-Жискар Марлен продолжала недоумевать: «Как мог капитан проболтаться о винтовках, несмотря на мой категорический запрет? А может быть, она узнала об этом от отца Игнатия? Нет, он умеет держать язык за зубами. Слишком велико его желание стать архиепископом. Кто же все-таки проболтался? Ум-Жискар придется удовлетворить. Лишь бы об этом не пронюхали Астер и Шарона. Тогда я вынуждена буду продать еще одну партию винтовок. Иначе мне не заткнуть всем рты. И плевать, чем это может обернуться для советника и капитана. Я предложу Рашад-беку вторую сделку. Главное, успеть предупредить его, чтобы он всем говорил, что каждая винтовка продана за четыре с половиной, а не за пять лир».

На следующее утро она поднялась к Рашад-беку.

– Кто-нибудь, кроме тебя, знает о ценах на винтовки?

– Нет, никто.

– В таком случае скажешь, что одна винтовка стоит четыре с половиной лиры. Ум-Жискар обозлилась, прослышав о нашей сделке. Я сказала ей, что пока она только в проекте. По завершении дела придется ей подкинуть.

– Но она же получила дорогой подарок! – удивился Рашад-бек. – Он стоит больше, чем сто винтовок. Может, вручить ей еще один богатый подарок, чтобы отвязалась? Чем меньше партнеров, тем лучше.

– Хорошо, я поговорю с ней, – согласилась Марлен. – А сейчас я срочно уезжаю. Выдай мне мою долю.

Получив деньги, Марлен выехала в Яффу автобусом, полагая, что так безопаснее. Шарона и Астер добрались туда днем раньше.

Рашад-бек остался у Ум-Жискар завтракать. Хозяйка сидела хмурая, почти не притрагивалась к пище. Наконец она нарушила молчание:

– Ты, Рашад-бек, ведешь себя не по-дружески, не ценишь моего хорошего к тебе отношения. Я ведь всегда помогала тебе больше, чем Марлен.

– Сделка пока не реализована, – пытался отвлечь ее от грустных мыслей Рашад-бек. – Рыбка еще в море. Мы только приступаем к операции. Я еще обращусь к тебе.

– Мне ты обо всем рассказываешь в последнюю очередь. Пока здесь Астер и Шарона, я для тебя не существую, – надула губы Ум-Жискар.

– Я очень боюсь огласки. Советник и капитан просили меня быть бдительным. Больше всего мне не хотелось бы, чтобы об этом узнали эти еврейки. Они у нас исключительно для развлечений.

– Ты прав. Но они ужасно хитрые. А Марлен – хитрее всех, – заметила Ум-Жискар. – С ними лучше сотрудничать, чем соперничать. Они способны успешно провернуть любое дельце.

Коварная Ум-Жискар стремилась привлечь как можно больше людей к выгодным сделкам, чтобы тем самым лишить Марлен права монополизировать всю прибыль.

– Я ничего не скрою от тебя, – сказал Рашад-бек. – Винтовки я продал бедуинам в Дамаске по четыре с половиной лиры. Товар мы получили сегодня вечером. Впредь ты будешь прямой участницей всех сделок.

Ум-Жискар расхохоталась:

– А я уж думала, что ты готовишь антифранцузское восстание. Или переворот вместе с капитаном. Но что-то сделка мелковата. После появления здесь капитана мы загнали бедуинам винтовки по десять золотых лир за штуку.

Рашад-бек чуть было не поперхнулся.

«От этой женщины ничего не скроешь, – с досадой подумал он. – Кто же ей поставляет сведения?»

Он был так поражен, что не смог скрыть на лице растерянности. Как оправдаться перед этой проницательной женщиной, только что уличившей его во лжи? Пытаясь выйти из неловкого положения, Рашад-бек притворно обиженным голосом стал упрекать хозяйку, почему та не рассказала ему об этом раньше. Тогда бы бедуины не посмели его обмануть.

– Еще не поздно все исправить, – сказала Ум-Жискар. – Твоя ошибка в том, что ты считаешь меня глупее, чем я есть на самом деле.

В ответ Рашад-бек лишь тяжело вздохнул:

– Хорошо. Я дам тебе из твоей доли тысячу золотых монет в качестве аванса за будущие сделки.

Ум-Жискар встала с удовлетворенным видом и крепко поцеловала бека. Простившись с ней, Рашад-бек пошел принять душ и привести себя в порядок. Он предвкушал встречу с Гладис. Когда он вышел, один из солдат капитана сообщил ему о прибытии проводников. Действительно, у церкви уже стояли две груженные оружием машины. С наступлением сумерек бек уселся с проводником в одну из них, и караван тронулся по дороге в Дамаск.

По дороге в Яффу Марлен сидела, погрузившись в свои думы, не замечая ничего вокруг. Она снова и снова возвращалась к отчету о проделанной работе в свете последних инструкций сионистской организации. Эти указания уже разошлись повсюду. Ей вспомнились слова румынского раввина: «Собирайтесь в одном месте, иначе вас ждет гибель». Сама – из Румынии, а муж родом из заморских владений Франции. Как-то сложится ее судьба? Не потеряет ли она деньги, с таким трудом скопленные в течение всей жизни? Лучшие годы проведены на забытых богом станциях, среди дикарей. Неужели все это напрасно?

До нее донесся оживленный голос водителя:

– Взгляните, госпожа, на море! Какая красота!

Море и вправду в этот день было восхитительно, но Марлен сейчас было не до пейзажей. А шофер все не отставал от нее:

– Нынче люди опасаются купаться, боятся инфекции. А все война. Сколько она уже унесла жизней, а сколько ей еще предстоит унести!

– Все просто взбесились и разучились наслаждаться природой и жизнью, – решила поддержать разговор Марлен. – Народ помешался на кровопролитиях.

– Всех убийц ждет один конец, – поддакнул шофер. – Справедливость восторжествует.

Рассуждения шофера вызвали раздражение Марлен. Раввин говорил ей другое: «Вы, дети Иеговы, сильны смертью других. Только ненависть к тем, кто угнетал вас, продлит ваш род».

Постепенно прекрасная погода и изумительные виды за окном автобуса настроили Марлен на меланхолический лад.

«Лучше бы мне не родиться, – думала она. – Сколько уже преступлений на моей совести! Взять того же Хасана аль-Масри. Полюбив его, я отдалась ему. Он был такой крепкий мужчина. Но об этом проведал Рашад-бек и убил его, прикончив на моих глазах, а я даже глазом не моргнула. Стояла и смеялась, забыв, как сладко мне было в его объятиях. Но потом Рашад-бек – этот циник и развратник – заплатил мне за все. Уж он-то не пропустит ни одной юбки. А шофер еще разглагольствует об убийцах. Ладно, баста. Лучше помечтать о тех временах, когда евреи захватят эту прекрасную землю, которой пока владеют эти невежды».

Марлен опять вспомнила шейха Абдеррахмана, как однажды, лет десять назад, завтракая у нее на станции Ум-Ражим, он рассказывал ей о гуриях и льстиво сравнивал ее с ними. А потом стал расписывать райские кущи и молочные реки. Он утверждал, что каждый мужчина в раю имеет сорок гурий. А сам надписывает талисманы крестьянам и делает все, что прикажет Рашад-бек. Тогда он еще говорил, что рай населен такими, как ого хозяин. «Избранные здесь, избранные и на том свете», – повторял он. «Дай я ему золотую лиру, так он и меня назовет богиней. Что говорить, если Игнатий из того же теста! Ради сана архиепископа он выполнит любой мой приказ. Не его ли слова, что за мои услуги он готов повесить мою фотографию над алтарем и заставить прихожан поклоняться ей как иконе? Но что мне до них? Я должна думать о заданиях своего руководства. Ведь осуществить их придется во что бы то ни стало».

Сидящий впереди нее шофер что-то напевал, подыгрывая себе гудком машины.

Прибыв в Яффу, Марлен сразу направилась в гостиницу, где ее уже ждали Астер и Шарона. После короткого отдыха она зашла в еврейский банк и сделала новый вклад, оставив себе немного денег на мелкие расходы. После этого она вместе с Шароной и Астер навестила еврейский клуб, полный выходцев из различных стран. Марлен с презрением посматривала на евреев, прибывших из арабских стран.

– Посмотри на этих женщин из Ирака и Йемена. Они худы, как козы, или толсты, как буйволицы, – сказала она Шароне.

– Ты права, – подтвердила та, – но в крепком телосложении им не откажешь, и они хорошо обрабатывают землю.

Марлен заговорила с ними по-арабски. Женщины, явно чувствующие себя здесь не в своей тарелке, с радостными лицами окружили ее. Побеседовав об Ираке, Йемене и Египте, Марлен и ее подруги встали и попрощались с женщинами. Марлен бросила на ходу:

– От них воняет, как от свиней!

На следующий день она встретилась в туристическом агентстве с ответственным за эмиграцию и отчиталась за свою работу. Одобрительно кивнув, шеф потребовал от нее провести еще серию покушений. Убийства стимулируют еврейскую эмиграцию из Сирии. В конце разговора он поинтересовался:

– Ты внесла сумму в фонд?

– Конечно. Если поступят новые указания, вы сможете найти меня в гостинице.

– Ты что такая деловая? – заулыбался шеф. – Мы еще успеем пообщаться с тобой не только на деловой почве.

В дверь постучали, и в контору вошли какой-то американец с женой. Они попросили познакомить их с программой туристической поездки. Их любезно усадили и предложили кофе. Завязалась непринужденная беседа.

– Палестина прекрасна, – сказал американец. – Я здесь впервые и обратил внимание, что местные жители, оказывается, не умеют как следует обращаться с землей. Насколько мне известно, правительство Соединенных Штатов Америки поддерживает идею создания на этой территории еврейского государства. Несомненно, что тогда этот край превратится в настоящий рай. Эта страна таит в себе богатейшие возможности. Но за их реализацию еще предстоит побороться. Главное, чтобы проживающая здесь местная беднота оставалась на том же отсталом уровне. Так будет легче ей управлять.

– Но эти земли до сих, пор фактически являются колониальными владениями Франции и Англии, – заметила Марлен.

– Мадам, вы не следите за военными сводками. Война настолько ослабила эти страны, что им не удержать своих колоний. Пришел черед Соединенных Штатов, и вам следует ориентироваться на нас.

В разговор вступила американка:

– Ты прав, Джексон. Но не забывай, что мы приехали сюда посетить место рождения Иисуса Христа в Вифлееме, а также поплавать и позагорать. О делах же можно поговорить в другое время.