Текст книги "Слуги паука 3. Время полной луны"

Автор книги: Морис Делез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава третья

Халдон притаился, забившись в самый дальний и темный угол Среднего зала пещеры, в сотый уже раз припоминая происшедшее с ним за последние дни и не в силах понять, то ли ему здорово везет, то ли, напротив, преследуют неудачи.

Он вспомнил, теперь уже вполне равнодушно, о том ужасе, который испытал, добравшись до самого конца Пасти Нергала и впервые увидев разгромленный вход в пещеру, ведущую в Сура-Зуд. И тут ему снова повезло. Не замеченный никем, он пробрался внутрь и, прячась в густой тени, смог просочиться мимо спавших вповалку зуагиров, которыми была забита, казалось, вся пещера. Стоял тот благословенный предрассветный час, когда сон особенно крепок и глаза против воли смыкаются даже у самых выносливых. Он понимал, что это редкая удача.

Появись он здесь чуть раньше или немного позже, и вряд ли бы ему удалось пробраться внутрь, а ведь это было очень важно. Впопыхах жрец совершенно забыл о четырех мертвых дозорных, оставшихся далеко позади, но утром их должны сменить, и тогда проклятые начнут искать того, кто прикончил их соплеменников. Какое счастье, что он сумел отыскать это маленькое убежище! Он сидел здесь уже четвертый день. С десяток раз за это время пытался он уйти вперед, но натыкался на пост, и ему приходилось снова прятаться.

Решив еще раз испытать судьбу на рассвете, он приготовился ко сну, но тут большой отряд храмовой стражи в полном облачении прошествовал из Сура-Зуда к входу. Он вздохнул с облегчением, решив, что наконец-то кончилось его заключение, и совсем уже собрался выбраться из укрытия, но что-то удержало его. Внутренний голос шепнул, что лучше пока не высовываться.

Так оно и оказалось. Совершенно неожиданно зуагиры напали с двух сторон на колонну, насчитывавшую несколько сотен прекрасно обученных воинов, выбрав местом решительного сражения Средний зал, в одном из самых дальних и темных уголков которого обосновался он сам. Но ни выучка, ни боевой опыт не спасли стражников, и внезапно вспыхнувшая битва вскоре перешла в откровенную резню. Зуагиры расправились с врагами так лихо, словно им помогали все боги сразу.

Остаток ночи и все следующее утро зуагиры выносили трупы и вылавливали затаившихся, которых оказалось гораздо больше, чем думалось Халдону. Это было воистину страшное время, но ему опять повезло, и Халдона не нашли. Именно тогда он решил, что не иначе как сам Затх встал на его защиту и ведет своего избранника к намеченной им цели. Окончательно успокоенный этой мыслью, он заснул со счастливой улыбкой на губах.

На этом его приключения кончились. Дальше время потекло скучно и однообразно. Он ел и спал, спал и ел, в промежутках таращась в темноту. Временами мимо, как и раньше, проходил отряд зуагиров, но причины такой активности он, потерявший счет времени, понять был не в силах. Лишь через несколько дней – он был уверен, что прошло уже не меньше недели,– до него дошло, что двигаются они в основном в сторону города, что могло означать только одно: дикари небольшими группами пробираются наверх, а это значит, что готовится нечто серьезное. Поначалу это встревожило его. Но очень скоро, хорошенько обдумав все еще раз, он успокоился. Зуагиры действовали скрытно, так что город, по всей видимости, еще не осажден.

Он не сдавался. При каждом удобном случае он пытался найти лазейку наружу, но всякий раз вынужден был возвращаться в свою нору. Потом огромный отряд зуагиров, который, по прикидкам Халдона, насчитывал никак не меньше трех, а то и четырех сотен воинов, вихрем промчался к выходу, причем жрец ясно видел с десяток женских фигур, сидевших позади воинов, и понял, что что-то важное все-таки произошло наверху, хотя тот же внутренний голос подсказал ему, что это не конец.

* * *

На следующий день Конан проснулся рано. Утро было тихим и безоблачным. Еще не взобравшееся на вершину лазурного купола небес солнце светило, как обычно, ярко, хотя жары пока не чувствовалось. Он встал, оделся и вышел во внутренний садик. Густой аромат сирени утопил в себе все прочие запахи, и киммериец с наслаждением окунулся в него, как в тихую, прозрачную воду лесного пруда.

Сзади послышались шаги, но киммериец не обернулся: он уже давно научился узнавать уверенную, легкую поступь бывшего жреца.

– О чем задумался, друг Конан?

– Сам не знаю.– Северянин нахмурился, прислушиваясь к ощущениям, и пожал плечами.– После вчерашнего в башке какая-то каша.

– Ничего удивительного,– сочувственно кивнул Мэгил, присаживаясь рядом,– слишком частое общение с женщинами разжижает мозги.

Киммериец глянул на него с ухмылкой – надо же, философ – но ничего не сказал.

– Что собираешься делать? – вновь заговорил жрец, когда почувствовал, что пауза затянулась.

– Пойду на площадь.– Киммериец пожал плечами.– Она,– совершенно безотчетно он избегал называть Сурию по имени,– должна меня увидеть сегодня, во что бы то ни стало. Времени остается все меньше и меньше. В этом Тефилус прав, чтоб ему поскользнуться на ослином помете.

– И как ты намереваешься это сделать? – спросил Мэгил, но Конан вновь пожал плечами, потом задумался.

– Пока не знаю, – медленно ответил он, – но что-нибудь придумаю.

– Давай подумаем вместе,– предложил жрец.– Может, так получится быстрее?

– Думай. Кто тебе запрещает? – равнодушно ответил киммериец и вновь замолчал.

Жрец с досады закусил губу. Он уже по опыту знал, что если его молодой друг не в духе, то из него слова лишнего не вытянешь, и представления не имел о том, как бороться с этой бедой.

– Хорошо, а почему она вообще должна тебя заметить? – начал вслух размышлять жрец.– Потому что ты такой красивый и сильный?

– Хм,– ухмыльнулся северянин,– ты не поверишь, но именно об этом думаю и я, но в отличие от тебя, мне пришла в голову прекрасная идея: если бы ты как-нибудь незаметно подошел к ней и сказал, что вон там стоит Конан, которому она строила глазки еще в Шадизаре, то, пожалуй, это могло бы сработать!

– М-да,– глубокомысленно произнес жрец,– мысль, конечно, богатая, но, боюсь, неосуществимая.

На время он замолчал, не зная, что сказать.

– Я должен придумать, как обратить на себя ее внимание,– снова заговорил киммериец,– скажем, появиться в неожиданном месте или в неожиданное время и якобы случайно попасться ей на глаза.

– Послушай, а это мысль! – оживился Мэгил.– Быть может, устроить тебя поближе к знати?

– М-м, нет…– Конан покачал головой.– Меня должна увидеть Сурия, а вовсе не Хараг.

Жрец нахмурился и пожал плечами:

– Он все равно узнает.

– Верно,– согласился киммериец,– но после, а не до того, как я встречусь с ней, а это важно.

– Ах, да,– ехидно ухмыльнулся Мэгил,– как я мог забыть! Ведь после встречи она окажется в плену твоих чар.

– Думай что хочешь! – Конан снисходительно махнул рукой и вдруг посерьезнел.– Я всегда нутром чувствую опасность, а потому надеюсь, чутье подскажет мне…

Мэгил кивнул понимающе:

– Можно ли доверять ей?

Конан с сожалением посмотрел на него: и придет такое в голову, ведь умный же человек, да и с женщинами не общается…

– Можно ли рискнуть!

– Хвала Митре! – Жрец вздохнул с облегчением.– А то я уж подумал было, что ты перегрелся на солнце!

Киммериец не выдержал и расхохотался.

* * *

Близился такой же знойный, как и накануне, полдень. Жизнь за окнами текла как обычно и вместе с тем все изменилось. Еще вчера люди прятались по домам, а сегодня, едва заслышав голос глашатая, они, памятуя о вчерашнем, бросились на площадь, где их уже ждали бочки с дармовой выпивкой, а столы ломились от бесплатной закуски. Туда, где чуточку позже, когда мозги их окутает хмельной туман, им покажут кровавое представление.

Конан стоял у окна и смотрел на толпу, которая все нетерпеливей гудела, жадно набивая утробу. Люди с боковых улиц все продолжали прибывать, и киммериец понял, что если хочет попасть на площадь, то пора и ему выходить из дома.

Кто-то, перебрав хмельного, потребовал зрелищ, и ему все охотней вторили окружающие. Однако барабанная дробь зазвучала лишь в назначенное время. Конан с Мэгилом смешались с толпой, что было не так-то просто для огромного киммерийца, но они встали так, что с помоста их можно было рассмотреть лишь в том случае, если бы они сами захотели этого.

Северянин осмотрелся, прикинул, как проще всего смыться, если возникнет надобность, и обычная уверенность вернулась к нему. Теперь он следил за происходящим лишь вполглаза, на самом деле ожидая только одного: когда появится Сурия. Пока все шло своим чередом, в том же порядке, что и вчера.

– Сегодня день второй! – возвестил появившийся на помосте Хараг.– День Расплаты! Расплаты, которая неизбежно настигнет каждого, кто дерзнет нарушить клятву верности, данную Затху!

Девушку с выпотрошенными внутренностями ночью убрали, зато посаженный на кол, так и остался на своем месте. Рядом с ним, всего в пяти шагах, появился огромный медный чан с полукруглым дном, закрепленный на специальной подставке, в котором запросто мог бы поместиться человек, если бы кому-то пришло в голову сварить его живьем. Видимо, это и предполагалось: под чаном лежала аккуратно сложенная поленница.

– Близится Время Полной Луны! – повторил тем временем Хараг вчерашнюю фразу.– Но мы стали на один шаг ближе к нашей заветной цели – пробуждению Спящего! Сегодня тот, кому Затх открыл свои объятия, но кто пренебрег его вниманием и предал своего бога, понесет заслуженное наказание! Но прежде мы вновь увидим избранницу, которой выпало счастье отдать свою жизнь ради того, чтобы проснулся Спящий!

Вновь застучали барабаны. Высокие двери дворца отворились, и оттуда потянулась процессия людей в синем. Барабанная дробь звучала все быстрей и быстрей, и жрецы прибавляли шаг, странно при этом раскачиваясь. Наконец они расступились, растянувшись вдоль помоста двумя цепочками, и Конан увидел Мелию.

Теперь руки ее были свободны. Стальные браслеты с болтавшимися на них кольцами, в которые была продета массивная цепь, остались висеть на стене, но два огромных надсмотрщика держали ее за руки. Следом вышагивал обнаженный по пояс молотобоец все в том же остроконечном колпаке. Рядом, точно в таком же облачении, семенил еще один человек, но по сравнению со своим огромным спутником он выглядел просто жалким заморышем. Надсмотрщики подвели Мелию к Харагу и остановились. Жрец попытался заглянуть в глаза девушке, но она, отвернувшись, смотрела в сторону.

– Готова ли ты участвовать в ритуале по доброй воле? – вновь повторил он вчерашний вопрос, хотя ответ и так был ясен любому.

И все-таки Xapar вздрогнул от неожиданности, когда она громко, издевательски расхохоталась, и часто заморгал, но тут же взял себя в руки. Пьяная толпа взревела, требуя для непокорной немедленной смерти, но жрец поднял руку, и крики почти сразу стихли.

– Великий Затх,– громко, нараспев заговорил он,– допусти нас к себе. Твоя непослушная дочь желает оказаться еще ближе, чем была вчера, чтобы свет твоей мудрости проник в ее сердце. В ночь полнолуния, на исходе седьмого дня, ты получишь ее жизнь и ее силу!

Дробь все ускорялась. Теперь в нее ворвались новые удары, диссонансом звучавшие в странном, но стройном ритме, отбиваемом до сих пор. Именно в этот миг Конан почувствовал, что начинает дуреть, вспомнил, какими измученными пришли вчера с площади их люди, и тут же повернулся к Мэгилу. Его приятель стоял рядом и тупо глядел по сторонам. Киммериец тряхнул Мэгила за плечо так, что голова его безвольно мотнулась, а зубы громко лязгнули. Однако с лица, словно маска, сползло идиотское выражение.

– Что? Что здесь происходит? – удивленно пролепетал он, будто только что пришел в себя после глубокого обморока, и уставился на Конана.

– Следи за собой, если не хочешь стать таким же, как эти,– кивнул он на толпу восторженных кретинов, бесновавшуюся вокруг.– Да и за мной тоже приглядывай,– добавил он, подумав.

Прошло совсем немного времени. Хараг, как и вчера, молча смотрел на пирамиду, ожидая от нее отклика на свои слова, и Конан перевел взгляд туда же. Ему вновь показалось, что черная поверхность вздрогнула и на глазах стала меняться.

С уровня образовавшейся вчера площадки вновь начали проявляться ступени, и когда число их достигло десяти, Конан увидел, как открывается еще одна полка, примерно на пять локтей выше предыдущей и почти такая же по размерам. И вновь на вертикальной стене проступили замысловатые руны, но были они иными, и о чем говорили, не знал никто.

– Прибежище Затха вновь открыло тебе свои объятия! Иди же к нему, к своему богу, дочь моя! – воскликнул Хараг.

– Мы же договорились вчера,– ответила девушка,– что прежде ты издохнешь!

Глаза Xapara сверкнули гневом. Он опять промолчал и вместо ответа величественно взмахнул руками. Тогда те же двое, что сопровождали Мелию накануне, потянули девушку за руки, и ей поневоле пришлось следовать за ними.

Когда они достигли вновь образовавшейся площадки, полуголый детина в маске, ловко работая тяжелым молотом, принялся забивать в стену стальные костыли, которыми заканчивались оба конца принесенной им с собой цепи, и вскоре верхняя площадка стала полностью подобна вчерашней.

Мелия стояла, опустив руки. Если внизу, на помосте, лицом к лицу с ненавистным Харагом злость и гордость поддерживали ее, то здесь не перед кем было показывать свою независимость, ибо те, кто волей судьб оказался рядом, больше походили на лишенных сострадания животных в человеческом обличии.

Плечи ее поникли. Киммерийцу вновь показалось, что еще немного, и она расплачется, но он ошибся. Девушка гордо вздернула подбородок и с вызовом посмотрела в лицо Харагу. Тот ответил ей торжествующим взглядом палача, полностью уверенного в своей безопасности и беззащитности жертвы.

Трое верзил спустились вниз, а странный человечек в накинутом на голову капюшоне остался рядом с Мелией. Несколько раз он наклонялся, как показалось, киммерийцу, к самому уху девушки, и тогда тень боли наплывала на ее лицо. И хотя внешне она оставалась совершенно безучастной, Конан видел, чувствовал, как дорого дается ей это спокойствие, и возненавидел маленького негодяя.

Тем временем Хараг хлопнул в ладоши, и на помост привели человека со связанными руками, которого Конан не знал, но который тоже, видно, чем-то не угодил своим хозяевам. Это был рослый, сильный, заплывающий жирком нестарый мужчина.

– Значит, ты решил предать нас? – спросил Хараг, совершенно не интересуясь ответом.

– Я не предавал, повелитель! – испуганно запричитал тот, и лицо его исказила гримаса страха.

– Ты рассказал врагам то, чего знать они не должны!

– Они напоили меня! – в отчаянии воскликнул пленник.

– Был пьян, говоришь? – переспросил жрец, и в глазах обвиняемого мелькнула надежда.– Значит, виноват вдвойне. В котел его!

Толпа восторженно взревела. С детства воспитанные в страхе, постоянно подогреваемом жестокими наказаниями за любую провинность, одурман аненные выпивкой и грохотом барабанов, они не испытывал и жалости ни к кому, кроме себя.

Хараг кивнул страже, и те потащили приговоренного к сверкающему на солнце бронзовому котлу, укрепленному над поленницей. Несчастный упирался, изо всех сил стараясь оттянуть страшный миг. Его крики доводили толпу до исступления. Люди бесновались, требуя мучительной смерти для изменника.

С настила подняли щит с отверстиями для рук, ног и головы. Смертник завопил еще громче и начал вырываться с такой силой, что даже двое дюжих надсмотрщиков с трудом удерживали его.

К приговоренному подошел палач и сорвал с него одежды. В тот же миг Сурия легко сбежала по ступеням и остановилась рядом с пленником. Ее огромные глаза хищно прищурились, а пухлые, чувственные губы изогнулись, приоткрыв два ряда жемчужных зубов.

Быстрый язычок пробежался по алым губкам. Она подняла голову и посмотрела на вчерашнюю жертву.

– Скоро и ты станешь почти таким же, как он,– почти нежно пообещала девушка, и лицо несчастного исказилось от ужаса. Глаза его полезли из орбит, а рот открылся в беззвучном крике, когда он увидел, как насаженный на кол, которого он считал покойником, смотрит на него и улыбается, счастливый от сознания того, что перед собственной мучительной смертью насладится страданиями другого человека.

Сурия звонко рассмеялась:

– Что же ты медлишь, палач?

Щит опустили торцом на помост и повернули пару рукоятей, укрепленных у верхнего края. Составлявшие его доски мгновенно разошлись, пропуская в расширившиеся отверстия конечности приговоренного, и тут же, повинуясь обратному ходу замков, сомкнулись вновь.

Теперь щит станка был развернут к толпе, и из него торчали голени, кисти рук и голова несчастного.

– Так ты продолжаешь настаивать на том, что не предавал нас? – с ехидной ухмылкой осведомился Хараг.

Пленник даже не взглянул на жреца.

– Молчишь? – Хараг обернулся к палачу.– В котел его!

Четверо рабов подняли станок за рукояти и, донеся его до бронзового чана, опустили несчастного внутрь, накрыв его щитом, словно крышкой. Толпа затихла, ожидая продолжения, и лишь барабаны все так же отстукивали свой завораживающий ритм. Хараг остановился рядом и воздел руки к небу.

– Пусть жар очищающего пламени приоткроет перед нами завесу тайны!– воскликнул он.– Пусть истина явится перед нами, какой бы она ни была!

Палач вынул из стойки факел и, ткнув им в самую середину костра, вложил обратно. Огонь быстро занялся и принялся пожирать сухие поленья. Бывший стражник никак не реагировал на происходящее, и лишь все более крупные капли пота выступали на его лице, раз за разом, сбегая вниз: стенки котла разогревались все сильнее.

Конан так и не понял, что произошло, когда несчастный вдруг резко открыл глаза и напрягся, словно собрался выпрыгнуть из котла. Толпа, начавшая уже, было, нетерпеливо гудеть, мгновенно почувствовав перемену, замерла. Сурия хищно подалась вперед. Мелия судорожно выдохнула, закрыв лицо руками, и ее кандалы звякнули похоронными колоколами.

Вновь воцарилась тишина, которую прерывала лишь все учащавшаяся барабанная дробь. Конан невольно отсчитывал удары сердца и успел досчитать до десяти, прежде чем сидящий в чане взвыл нечеловеческим голосом. Толпа мгновенно отозвалась оглушительным ревом.

Конан видел, с каким жадным интересом Сурия наблюдает за мучениями жертвы, но, когда тот начал корчиться, извиваясь всем телом, она брезгливо поморщилась и отошла на шаг в сторону. Непонятно почему, он вдруг начал задыхаться. Рот его широко открылся, глаза полезли из орбит, но тело сотрясалось все слабее и слабее, пока не затихло совсем.

– Он умер…– изумленно прошептал вконец ошарашенный киммериец,– но отчего?

– Он задохнулся,– так же тихо ответил Мэгил и больше не сказал ни слова.

Конан перевел взгляд на казненного, и в этот миг из широко открытого рта покойника показалась змеиная голова… Ее черный раздвоенный язычок сновал взад-вперед. Она повертела головой вправо-влево и полезла наружу. Она все лезла и лезла, как в дурном сне, и Конану показалось, что конца этому не будет, когда она, наконец, сползла на пол. Изо рта показалась следующая голова. Потом еще, еще…

Киммериец зажмурился, но усилием воли заставил себя вновь посмотреть на помост. Из угла губ мертвеца вытекала тонкая струйка крови. Сидящий на колу напротив него полутруп был почти счастлив. Сурия, улыбаясь, смотрела на Конана…

Он не видел этого, но молодая колдунья уже довольно давно заметила огромного незнакомца, который упорно не желал подвывать от восторга, как прочие двуногие животные, что собрались на площади.

Она уже решила было послать стражников, чтобы они разобрались, что это за человек, но что-то заставило ее отказаться от этого намерения. Она пригляделась внимательнее, отметив огромный рост чужака и полную уверенности в себе манеру держаться, и тут же вспомнила Конана. Еще тогда, в Шадизаре, она страстно возжелала молодого варвара, и ей почти удалось добиться своего. Однако, похоже, что-то она все-таки сделала не так, и ее планы расстроились.

Как она страдала от неудовлетворенного желания! В ее глазах киммериец был могучим и бесстрашным воином, способным одним движением снять головы двум врагам, как то случилось в храме Затха в Шадизаре. И еще он был до безумия страстно желаемым самцом, которого она так и не познала. Могло случиться, что он был и еще кем-то, но в сознании молодой колдуньи образ его никак не вязался с ролью ловкого и коварного интригана, подсыпающего сонный порошок в вино пришедшей к нему ночью красавице.

Такое просто не приходило ей в голову, а если бы кто-то и сказал ей об этом, скорее всего, она просто не поверила бы. Слишком хорошо знала она силу своих чар, слишком верила в свою власть над мужчинами и слишком живо помнила могучее тело киммерийца, мгновенно отозвавшееся на ее зов!

И вот теперь он здесь…

Как ни ценила себя Сурия, но она была умной девушкой, а потому сразу поняла, что Конан прибыл в Сура-Зуд не ради нее.

Молодая колдунья знала, что киммерийца наняла для охраны дочери мать Мелии, и он справился со своей работой настолько успешно, что не только сорвал все попытки Харага и Рамсиса выкрасть ее, но и умудрился поссорить жрецов. Дело неизбежно приняло бы весьма дурной оборот, если бы не она, Сурия. Она оказалась хитрее всех, и радость ее омрачало только одно: Конан так и не принадлежал ей. Она заставила себя забыть о нем, но, похоже, сама Судьба действует с ней заодно! Конан здесь! О таком подарке она не могла даже мечтать, и что бы ни происходило вокруг, теперь она его не упустит!

* * *

Киммериец лишь скользнул по девушке мимолетным взглядом, но через несколько мгновений осознал, что она не просто смотрела в его сторону, она узнала eго! Не поворачивая головы, окидывая толпу рассеянным взглядом, Конан энергично лягнул бывшего жреца и, когда тот зашипел от боли, быстро зашептал:

– Тихо! Она увидела меня. Незаметно уйди и предупреди наших, чтобы кто-то один отвел меня к дому.– Конан задумался. – И пусть кто-нибудь проследит за ней, но осторожно.

– За ней? – удивился Мэгил, тут же позабывший о боли.

– Именно за ней! Мне нужна она, а не соглядатай Харага, следом за которым явятся стражники.– Конан поднял глаза и тихо выругался: Сурии на помосте не было.– О, Кром! Она уже ушла! Иди и ты скорее!

Тем временем гнусный спектакль, разыгравшийся на помосте, продолжался. В который уже раз Хараг в театральном жесте вскинул руки, взывая к толпе.

– Посмотрите, люди, как лживы были уста этого человека! Вместо слов они порождали ядовитых гадов, которые жалили тех, кто дал ему кров и приют, обеспечил беззаботную жизнь, требуя лишь одного – верности данному слову!

В последний раз Конан обернулся, когда услышал эти слова, покачал головой и растворился в толпе.

* * *

Желая остаться неузнанной, Сурия накинула на голову капюшон, толкнула низкую тяжелую дверь и шагнула наружу. Однако едва она оказалась за пределами дворца, как тут же отпрянула к стене и возблагодарила Затха за то, что он привил ей привычку, выходя на улицу, скрывать лицо: она едва не налетела на Конана, который остановился как раз напротив двери, явно поджидая кого-то.

Киммериец потоптался немного на месте, но совсем недолго – как видно, что-то у его друзей не сложилось, раз они не пришли. Похоже, киммериец подумал так же, потому что пожал плечами – вполне, кстати сказать, равнодушно – и пошел прочь.

Это тоже было приятно. Ему, видать, уже изрядно надоело это безнадежное дело. Ведь как ни пыталась Сурия утешать себя напускным безразличием, но в глубине души знала, как сильно волнует ее опасная соперница. Слишком уж она красива и богата! Была! Эта мысль едва не заставила ее расхохотаться, но она вовремя сдержалась.

Насколько молодой варвар будоражит ее кровь, она осознала лишь теперь, когда вновь увидела его и поняла, что думает только о том, как оказаться поскорее в обьятиях киммерийца.

Она быстро шла следом за шагавшим вразвалку Конаном из последних сил сдерживаясь, приказывая себн не бежать, и потому не видела, как почти сразу, следом за ней отправился еще один человек, только что вышедший из дворца. Однако, соглядатай из него получился отвратительный. Привыкнув полновластно хозяйничать в городе, он не досужился проверить, не следит ли в свою очередь, кто-нибудь и за ним.

Знай Хараг о подобной небрежности своего человека, возможно, сегодня на площади появились бы два котла или второй кол.

Соглядатай так и не увидел идущего за ним зуагира, равно как и его самого не видела Сурия, все внимание которой было поглощено киммериицем. Врочем ей-то такая небрежность вполне простительна.

Она шла, тщетно пытаясь унять дрожь в коленках.

Девушка не отдавала себе отчета в том, в каком месте города находится, кто она и куда идет. Она просто шла, видя перед собой огромную спину киммерийца.

Каким-то чудом она задержалась на углу небольшой площади, но когда он отпер ключом дверь, не стала ждать, что произойдет дальше, а бросилась следом.

* * *

Конан вошел в дом и остановился, осматриваясь.

Комнатка была небольшой, но чистенькой. Хозяину сказали, что снимает ее молодая пара для тайных свиданий. На этом настоял сам киммериец, рассудив, что никому не нужный обман лишь насторожит хозяина

Конан успел лишь расстегнуть пояс и повесить на стену меч, когда дверь с легким скрипом отворилась. Он быстро обернулся, но тоненькая фигурка успела уже проскользнуть внутрь и, едва он оказался к ней лицом, без слов прильнула к его могучей груди.

– Это ты? – стараясь казаться изумленным, спросил он.

Всем киммериец был хорош, но совершенно не умел притворяться и теперь изо всех сил пытался изобразить на лице удивление, но в следующий миг понял, что это совершенно ни к чему. Дрожа всем телом и задыхаясь от возбуждения, Сурия не только не могла говорить, но, казалось, даже не слышала, что говорил он. Она жадно искала губами его губы, и Конан почувствовал, что его с головой захлестнула сладостная волна, что ее возбуждение передается и ему. И главное – теперь его ничто не сдерживало…

– Кром!

Он обнял её и прижал к себе. Словно обезумев, Сурия принялась срывать с него одежду и прижалась к нему, делясь огнем сжигавшей ее страсти.

Ее поцелуй заставил Конана позабыть обо всем. Лишь на краткии миг вернулась мысль о том, что еще утром собирался свернуть девушке шею, но он тут же отбросил ее – после!

* * *

– Так зачем ты приехал сюда? – Голос ее был усталым и томным.

Сурия лежала, подперев голову рукой, и глядела на киммериица. Так вот он какой! Ненасытный и непобедимый во всем. Конан открыл глаза и чуть заметно, одними уголками губ, улыбнулся ей.

– Я наемник,– иронично заметил он,– и ты знаешь, зачем наняла меня Аниэла.

– А я слышала,– она провела пальчиком по его лбу, – что Конан-киммериец – лучший вор Шадизара!

– И Аренджуна! – с усмешкой добавил он.– Но с этим покончено.

– Что так?– поинтересовалась девушка, и ее пальчик скользнул по губам варвара, который тут же схватил его зубами.

C деланным испугом она отдернула руку и нахмурилась. Он рассмеялся.

– Слишком хлопотно,– спокойно ответил он и тут же пояснил: – Больно много охотников объявилось на мою голову.

– Ты знаменит…– Она пожала плечами.

– Я никогда к этому не стремился. Но главное не в этом. Надоело мне сидеть на одном месте.

– Так почему бы тебе не сменить Шадизар на Сура-Зуд? – осторожно спросила она.

– Что ж, я не против,– он смачно зевнул,– но не раньше, чем покончу со своим делом.

– Тебе не управиться с ним,– рассмеялась Сурия.– Вырубленные в горах подвалы дворца обширны, но не это главное. Хотя внизу стражников нет и охраняется лишь спуск в подземелье, но сам дворец буквально набит стражей. Если только ты сунешься туда, неизбежно погибнешь.

Конан молчал, пытаясь понять, правду ли она говорит, но Сурия приняла его задумчивость за нерешительность.

– Останься со мной,– страстно зашептала она, обвив его шею руками,– и я сделаю тебя повелителем Сура-Зуда, а когда проснется Спящий, то и всего мира!

Конан не знал, что и ответить, а такое, признаться, случалось с ним нечасто. Говоря по правде, он просто, не ожидал подобного поворота и потому ляпнул первое, что пришло ему в голову:

– Ты забыла о Хараге.

– Что Xapaг? – рассмеялась она.– Пустое место! – Киммериец искренне удивился, и она обрадовалась его изумлению, почти как согласию.– Да, да! – заспешила она.– Он лишь ниточка, связующая Сура-Зуд с Йезудом и с остальным миром, хотя сам он и думает иначе. На самом же деле он всего лишь одна из многочисленных игрушек Рогазы!

– Ты забыла о богах,– вновь возразил Конан лишь для того, чтобы что-то ответить.

– Богам, поверь, нет дела до человеческой возни.

– Так ли это? – спросил он, думая о том, как бы перевести разговор на Мелию.

– Ты мне не веришь, но подумай: часто ли боги вмешиваются в дела смертных? – Она испытующе заглянула киммерийцу в глаза.– Отчего же тогда Митра не спешит на помощь пышногрудой корове, из-за которой ты здесь?

Конан вновь поморщился, и опять Сурия поняла его совсем не так.

– Митра – не мой бог,– нехотя ответил он.– Я верю лишь в Крома.

– А твой Кром? – Она рассмеялась.– Много ли он помог тебе?

– Но он ничего мне и не обещал,– резонно заметил Конан.– Он лишь напутствовал меня при рождении и примет в свои чертоги после смерти, если конечно, при жизни я не запятнаю себя трусостью или изменой. Разве этого мало?

– Ну, хорошо, пусть так,– согласилась она,– быть может, это и немало. Но скажи мне: разве не хотел бы ты послужить живому богу? Богу, который может отметить тебя своим вниманием еще при жизни?!

Конан понял, что теперь уже ему не отделаться общими фразами.

– Стать его рабом, ты хочешь сказать?

Девушка закусила губу.

– Исполнять его волю, да, но взамен и опираться в своих деяниях на его мощь!

Она торжествующе посмотрела на киммерийца, но тот в ответ лишь рассмеялся:

– Уж не имеешь ли ты в виду того, кто, как я слышал, обитает в Йезуде?

– Ха-ха-ха! – рассмеялась она в ответ весело и беззаботно и вдруг ненадолго стала похожа на простую бесшабашную девчонку.– Но я ведь тебе уже говорила, что это всего лишь куклы старой Рогазы! Да, иные из ее кукол способны творить кое-какие чудеса, но и только. Я же говорю о живом боге! Пойдем к Рогазе! Если согласишься служить ей…

– Если бы мне нравилось вспарывать животы молоденьким девушкам, я пошел бы к мяснику! – не выдержал Конан.

Однако Сурия и не подумала обидеться, лишь удивилась.

– Разве ты не убивал людей? – Она многозначительно покосилась на висевший на стене меч.

– Убивал,– кивнул Конан,– но лишь тех, кто покушался на мою жизнь!

«И жизнь моих друзей»,– хотел добавить он, но промолчал.

– Ты же хотел стать наемником? Ну, так и стань им. Столько, сколько заплатят тебе здесь, ты не сможешь получить больше нигде!