Текст книги "Слуги паука 3. Время полной луны"

Автор книги: Морис Делез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– И все равно я не пойму,– Конан упрямо тряхнул черной гривой,– зачем им было с такой яростью биться за Мелию?!

– Не знаю.– Мэгил задумался, и некоторое время в комнате царило молчание, нарушаемое лишь потрескиванием огня в очаге. Потом он поднял голову и посмотрел киммерийцу в глаза.– Быть может, возродившаяся Памела должна была служить проводником силы Талисманами. Если так, это многое объясняет. Тогда причем здесь пирамидами – спросил он сам себя.

Конан, однако, с облегчением откинулся в кресле.

– Как бы там ни было, но для меня важно одно: без Мелии у них все равно ничего не выйдет.

– Как знать.

Бывший жрец пожал плечами, и киммериец нахмурился.

– Меня не покидает ощущение, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь,– изрек он, буравя Мэгила пристальным взглядом.

– Ты не прав!– поспешил заверить его жрец.– Просто теперь может произойти все что угодно.

– Вот ты и расскажи, что, на твой взгляд, может произойти,– предложил киммериец.

Мэгил устало вздохнул. Очень уж не хотелось ему отвечать на вопросы, ответов на которые он и сам не знал, но делать было нечего. Он поежился, словно ему предстоял прыжок в студеную воду, и на миг задумался.

– Они могут узнать о подмене и отказаться от своих планов – начал он перечислять варианты, начиная с самого желаемого, но менее вероятного.– Они могут так ничего и не узнать и пойти до конца, но, поскольку Мелия на свободе, у них ничего не получится. Но может случиться и другое: Затх оживет, но, не получив Силы, погибнет окончательно, или мы ему поможем умереть. А может и не погибнуть, а будет дожидаться новой возможности обрести Силу. А может, и сумеет каким-то образом овладеть ею сразу, но не в полной мере. Не знаю.

– Ну а сам-то ты к чему склоняешься? – спросил Конан со слабой надеждой услышать что-то такое, до чего не додумался сам.

Мэгил устало вздохнул:

– Не знаю.– Взгляд его рассеянно блуждал по комнате.– Но могу сказать наверняка, что накопленная в пирамиде Сила неизбежно найдет выход.

– Ты так уверен, что она действительно существует?

– А ты вспомни обилие детей на улицах, что так поразило нас в первый день! Судя по количеству пустующих зданий, население Сура-Зуда постоянно уменьшалось, но они заранее знали дату и позаботились о том, чтобы к нужному времени здесь оказалось как можно больше народа. Отсюда и похищение зуагирок и я думаю не только их. Им нужна была Сила, которую могли дать лишь молодые люди. Кстати, ты замтил, что на площадь не пускали ни детей, ни стариков, то есть тех, кто еще не накопил достаточно сил либо уже растратил их?– Он вопросительно посмотрел на киммерийца и, увидев удивление в его взгляде, удовлетворенно кивнул.– То-то и оно. Так что не сомневайся, Сила накоплена. Теперь она, так или иначе, найдет выход.

– Это слишком походит на правду, чтобы оказаться пустым вымыслом,– заговорил Зул.– Я думаю, и пленных увели туда неспроста.

– Конечно,– кивнул Мэгил,– сосуд ведь еще не полон.

– Сосуд?– удивился Конан.– Что еще за сосуд?

– Да пирамида.– Мэгил усмехнулся, весьма довольный собой: наконец-то ему удалось хоть чем-тот удивить невозмутимого варвара.– Я думаю, ритуал вовсе не так прост, как кажется, и цель его состоит не столько в запугивании Мелии, чтобы сделать ее податливой, но в гораздо большей степени в том, чтобы копить Силу. Похоже, ступени с площадками и таинственные руны на ее стенах – все это лишь часть колдовства, которое продолжает набирать силу, хотя и сейчас уже я не знаю, можно ли остановить его.

– И что ты собираешься делать? – хмуро спросил киммериец.

– Пока не знаю. Может, ты подскажешь что-нибудь? – спросил Мэгил, с надеждой посмотрев на варвара.

– Да разве ж я колдун? – удивился киммериец.– Или разбираюсь в колдовстве? – Конан раздраженно опрокинул в рот остатки вина и замолчал. Молчали и Зул с Акаямой. Наконец северянин не вытерпел и решился задать вопрос, который давно уже вертелся у него на языке:

– Послушай, Мэгил, а что ты вообще знаешь о Затхе? В Шадизаре я слышал, что в Йезуде, городе жрецов, нашел себе прибежище Затх – живой бог-паук. И вдруг Сура-Зуд – тайный город, надежно упрятанный на вершине плато, и Затх, ожидающий своего пробуждения, которого никто не называет богом-пауком, а величают Спящим? А может быть, они и вовсе не имеют отношения друг к другу?

Киммериец закончил говорить и уставился на друга в ожидании ответа, но тот не торопился.

– Было время,– начал, наконец, он,– когда я всерьез интересовался этим вопросом, но все, что сумел узнать, носило оттенок какого-то неправдоподобия, как, впрочем, и все истории, повествующие о далеком прошлом.

Конан усмехнулся:

– Ты мог бы всего этого и не говорить, ведь и сейчас у нас поводов для радости немного.

– Ну, хорошо.– Мэгил слегка, одними уголками губ, улыбнулся и, сцепив ладони, обхватил ими колено, откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в потолок.– Так вот, я слышал, что Затх – лишь полубог. Сын Сета и прекрасной, могущественной колдуньи Рогазы… Что ты смеешься, киммериец?

Он удивленно уставился на друга, но Конан хохотал и не мог остановиться. Мэгил терпеливо ждал, внимательно наблюдая за ним. Наконец, киммериец немного успокоился и, утирая слезящиеся от смеха глаза, произнес:

– Прекрасная Рогаза…– Он помотал головой, пытаясь прийти в себя.– Это не тот ли обтянутый жабьей шкурой скелет с отвисшими до пола грудями?

– Тут нет ничего смешного,– спокойно возразил бывший жрец, словно и не было этой долгой паузы в их разговоре,– она ведь не всегда была такой… Легенды гласят, что сам Сет долго домогался ее любви, но согласилась она на этот союз лишь после того, как пообещал он ей даровать божественность их будущему сыну.

– Ну и как?– вновь заинтересовался киммериец.

– Будучи наполовину смертным,– начал объяснять Мэгил,– он не мог родиться богом, хотя и получил при рождении огромную силу. Недостающую же часть должны были восполнить года.

– Как тебя понимать? – запротестовал киммериец.– Что все это означает? И как избыток прожитых лет может восполнить недостаток божественности?!

– Сет наделил сына почти всеми качествами, присущими богам,– терпеливо разъяснил Мэгил,– но чтобы стать равным отцу, Затх должен был бы получить его силу, что для самого Сета оказалось бы равносильно смерти. Поэтому силу он должен был накопить сам, Он был невероятно силен, но недостаток сил все-таки сказывался,– на миг Мэгил задумался, словно воскрешая что-то в памяти,– например в том, что он был привязан к своему телу, хотя и мог покидать его на неограниченный срок и занимать любое приглянувшееся. Но он не мог изменять его! Это очень существенная разница. Короче, он набирался сил, крадя их у людей, но все равно для этого требовались долгие годы. Затх же не хотел ждать. Сила его росла столь стремительно, что это всерьез встревожило Митру, и он, не рискуя открыто напасть на Затха, поручил своим слугам обуздать его.

– И это удалось,– задумчиво, ни на кого не глядя, проговорил Конан.

– Да, это удалось,– согласился Мэгил,– хотя и с большим трудом. В один из дней тело Затха так и не проснулось, и, когда встревоженная странно долгим сном сына Рогаза воззвала к Сету, выяснилась правда, но предпринять что-либо было уже невозможно. Как ни грозила ему колдунья разрывом, но и Отец Тьмы оказался бессилен что-либо немедленно изменить. Он лишь сумел продлить ее жизнь, чтобы могла она увидеть пробуждение своего сына, а если повезет, то и обрести вторую молодость.– Мэгил закончил рассказ и посмотрел на киммерийца.– Ты понял теперь? Ведьма старше этого города!

– Плевать я хотел на ведьму,– лаконично отозвался варвар. – Я понял, откуда пирамида.

– Да, – кивнул Мэгил. – Это творение Сета.

– И все-таки, – Конан упорно возвращался к своему,– что ты скажешь о Затхе, живущем в Йезуде? Сурия говорила, что это лишь кукла Рогазы.

– Может быть, и так,– жрец равнодушно пожал плечами,– хотя, должен сказать, меня это совершенно не интересует.

– Зато интересует меня!

– Я уже догадался,– усмехнулся Мэгил,– не пойму лишь, почему?

– Все очень просто,– объяснил киммериец, впиваясь крепкими зубами в сочный кусок мяса.– Колдунья, которая сумела сотворить куклу, играющую роль живого бога-паука, способного к тому же творить кое-какие чудеса, должна быть не просто сильна.

Жрец повел плечом. Не очень-то хотелось ему признаваться в этом, но довод киммерийца оказался весьма серьезен. Он задумался.

– Жаль, что мы не проверили этого еще в Шадизаре.

– Интересно, как?– усмехнулся киммериец.

– Достаточно сравнить сроки, и все стало бы понятно.

– Разве ты знаешь, когда был основан Сура-Зуд?– насмешливо перебил его киммериец, и Мэгил осекся.

Вновь какое-то время все молчали, пока Акаяма не заговорил:

– Слышал я, что некоторые пиктские шаманы умеют обращать людей в зверье.

– У нас это тоже не редкость,– вмешался в разговор Зул.

– Именно к этому я и веду,– подытожил Конан,– что, если мы сунемся туда, нас просто обратят во чтото непотребное, и конец тогда честолюбивым планам Митры.

– Я обещаю подумать об этом.– Мэгил упрямо поджал губы, не желая обсуждать вопросы, касающиеся Подателя Жизни.

– Подумай, друг,– сказал Конан мягко, почти ласково,– хорошенько подумай, и не только об этом.

– О чем же еще? – встревожился жрец.

– Подумай о силе Рогазы,– начал перечислять киммериец,– о силе Харага, которую мы испытал на себе еще в Шадизаре. Поразмышляй о Рамсисе. Мне отчего-то пришло в голову, что он не зря объявился в Заморе именно сейчас. Я не удивлюсь, если узнаю, что Хараг привез сюда и стигийца. Подумай о Сурии, которая может вырваться из плена, и о страже, наверняка готовящейся встретить нас в Черном Замке. А главное, подумай о том, чего мы еще не знаем!

– Так ты поможешь мне!– воскликнул жрец.

– Я очень хотел бы,– усмехнулся Конан,– но если бы не Милла…

– Но Конан! – воскликнул Жрец.– Подумай, что значит жизнь одного человека по сравнению с судьбами мира?!

– По сравнению с волей Митры, ты хотел сказать,– поправил его Конан.– Признаюсь, что нежные ручки Миллы мне дороже.

– И весь ты в этом!– Мэгил негодующе всплеснул руками.

– Верно! – со смехом согласился киммериец.

– Так, значит, нет?– Жрец нахмурился и покачал головой.

– Ну почему же?– удивился киммериец.– Ты разве не понял меня? Я пойду с тобой, но лишь до тех пор, пока нам будет по пути.

– Вот и прекрасно!– обрадовался Мэгил.– Ну а вы?– обратился он к Зулу и Акаяме.

– Я с тобой,– без колебаний ответил негр,– а ты? – обернулся он к Акаяме.

– Сдается мне, что на этот раз придется вам обойтись без меня,– с хмурым видом ответил здоровяк и тяжело вздохнул,– слишком высоки стены Черного Замка.

Мэгил так явно обрадовался, что киммериец поспешил остудить его пыл.

– Хватит ликовать,– усмехнулся он,– пойдем лучше посмотрим, как нам пробраться в Черный Замок.

– В чем отправимся? – деловито осведомился жрец, от уныния которого не осталось и следа.

– Я думаю, одеяние младшего жреца будет в самый раз, – подумав, объявил Конан.

Никто не стал с ним спорить. Они быстро обрядились в балахоны, к которым так и не успели привыкнуть. Конан в последний раз проверил оружие и, убедившись, что поблизости никого нет, четверо осторожно вышли из дома. Они не рискнули идти по главной улице, по которой полдня назад унесли чудовищную пирамиду, а предпочли передвигаться боковой узкой улочкой, где в любой миг можно было укрыться от любопытных глаз в одном из многочисленных переулков или нырнуть в любой из пустующих домов.

Чем дальше, тем больше дорога шла под уклон, и, не будь улочка так узка и извилиста, они наверняка давно уже увидели бы стены Черного Замка. Вскоре спуск стал более пологим, но они приблизились к окраине Сура-Зуда настолько, что горы над крышами маячивших впереди домов стали расти заметно быстрее. Сумерки понемногу опускалась на город, небо стало синее и глубже, и Конан пожалел, что они не вышли из дома раньше.

Они обогнули невысокий уютный домик с красной черепичной крышей и неожиданно оказались посреди обширного пустого пространства, в обе стороны протянувшегося вдоль провала. Со стороны города оно было ограничено не слишком ровным рядом домов, а с другой – лишь низким парапетом, ограждавшим пропасть. Людей не было видно вообще.

Черный Замок высился на противоположной стороне. Конан отметил про себя, что это было относительно небольшое по площади сооружение, возведенное на естественной платформе. Крепостные стены высотой более пяти ростов киммерийца до половины скрывали собой дворец, состоявший из набора разных по высоте круглых башен. Огромные, запертые наглухо ворота преграждали путь внутрь крепости. Разводной мост был поднят. Впечатление чудовищной силы и мрачного величия исходило от стен и башен, и чем больше люди вглядывались в нее, тем глубже проникало в их души ощущение собственного бессилия, а их планы поколебать эту твердыню и вовсе казались абсурдом.

Конан посмотрел на своих друзей:

– Что приуныли?

– Нам туда никогда не попасть.– Мэгил грустно покачал головой.

– Мне странно это слышать,– киммериец пожал плечами,– ты и прежде знал, что у тебя нет крыльев, но упорно твердил, что должен это сделать! Что изменилось?

– Я увидел все сам,– ответил жрец, виновато опуская глаза.

– Понятно.– Конан зло ударил кулаком по парапету, и, к удивлению его, злость вдруг улетучилась. Он усмехнулся.– На мой взгляд, ты слишком впечатлителен. Пойдем-ка обратно, а по дороге постарайся забыть о том, что видел.

Зул и Акаяма переглянулись, но ничего не сказали. Все четверо отправились обратно. Быстро темнело, и кривые улочки в сгустившихся сумерках выглядели зловеще, но четверо в жреческих балахонах не смотрели по сторонам. Мысли их и без того были невеселыми, а настроение мрачным, так что разговор не клеился, и шли они молча. Наконец входная дверь за ними закрылась, тяжелый засов встал на место, Акаяма подкинул дров в угасающее пламя очага, а когда обернулся, остальные уже сидели на прежних местах, словно и не покидали их.

* * *

Их было двое, беседовавших в большой неправильной формы комнате, напоминавшей вытянутый к центру башни треугольник со скругленными углами. Комната располагалась на самом верху высочайшей из башен Черного Замка, называвшейся Сторожевой. Почему она так называлась, знала, наверное, только Рогаза. Хараг же считал, что название свое она получила как самая высокая из пяти башен дворца. К тому же комната, в которой они сейчас находились, была одной из немногих имевших окно, обращенное к Сура-Зуду.

– Ну, так как, повелительница? – Хараг сделал небольшую паузу и нехотя взглянул на старую ведьму.– Я тебя убедил?

– Ты продолжаешь настаивать на том, что Сурия ошибалась? – проскрипела та. Взгляд старой карги было выдержать нелегко. Ее маленькие глазки буравили душу, вгрызались в мозг, словно пытались прочесть самые затаенные мысли. Иногда жрецу казалось, что не только пытались, но и читали. Он терпел, сколько мог, и теперь ему требовался отдых. Хараг прикрыл глаза и два долгих удара сердца сидел молча, пытаясь успокоиться.

– На чем основана твоя уверенность? – проскрипела старая карга, не сводя с него испытующего взгляда.

Хараг вновь задумался. Что он мог ей сказать? Ни одного факта, говорившего в его пользу, у него в запасе не было, лишь цепь понятных только ему рассуждений, да интуиция, да неприязнь. А Рогаза умна и проницательна. Жрец знал: как только он попытается слукавить, подкрепив свою позицию хорошей выдумкой, она сразу почувствует фальшь. Он посмотрел на колдунью.

– К сожалению, я не могу так просто убедить тебя, у меня не было времени собирать доказательства,– осторожно начал он, тщательно взвешивая каждое слово,– но если ты выслушаешь меня, то, быть может, оценишь цепь моих рассуждений, и это убедит тебя.

– Что ж, говори,– неожиданно мягко разрешила она,– а я посижу да послушаю и постараюсь ничего не упустить.

И Хараг, ободренный такой удачей, собрался с духом.

– Я не верю, что такой человек, как Конан,– медленно заговорил он,– неважно, по каким мотивам, перейдет на нашу сторону.– Он немного помолчал, выжидательно глядя на колдунью, и, когда та кивнула, продолжил.– Теперь о том, почему я в этом уверен. Конан – варвар, киммериец. Он могуч телом и необычайно силен духом, а ты знаешь, что такие люди не ломаются ни перед чем и ни перед кем.

– Это верно,– задумчиво проскрипела она,– но, быть может, ему и не пришлось ломать себя?

Глаза старой ведьмы были закрыты, и Хараг подумал, что необычайно странно видеть, как череп древней мумии, каким-то чудом сохранивший в себе мощный мозг, вдруг задвигал челюстью, чтобы выговорить связную фразу.

– Совершенно естественная мысль,– согласился он,– но я позволю себе заметить, что этот человек обладает обостренным чувством долга и своеобразной чести.

– Такие качества не редкость среди варваров,– кивнула старуха,– и порождены, бывают, как правило, недостатком ума, хотя многие из них при этом умудряются оставаться изрядными хитрецами. И все-таки хитрости их человеку, действительно умному, видны как на ладони.

– Верно,– удовлетворенно кивнул Хараг,– у меня самого поначалу создалось о нем именно такое впечатление, и должен признаться, что впечатление это не было ложным.

– Почему же ты не веришь, что Сурия сумела подобрать к нему ключик? – Ведьма вдруг открыла глаза и в упор посмотрела на Харага, впервые проявив интерес к беседе.– Она искусна в таких делах.

– Потому что твое впечатление было верным, но неполным,– со значением ответил жрец.

– Что же я упустила?

– Он хитер, да,– с удовольствием объяснил Xapaг,– но и умен тоже.

– Умен?– Кожа на черепе мумии собралась в складку.– Пожалуй, это действительно странно для варвара.

– Быть может, не так странно,– вновь заговорил Хараг,– если ты припомнишь, что киммерийцы – дальние потомки атлантов.

При этих словах ведьма вздрогнула и пристально посмотрела на него.

– Хм-м. Впрочем, атланты ведь тоже были варварами, да не в этом дело.– Она задумчиво пошамкала губами.– У умных, сильных и гордых, как он, большие амбиции… Чего он добивается?

– Ничего,– широко улыбнулся жрец.– Еще в пятнадцать лет он был гладиатором в Халоге, но бежал. Сейчас ему нет и двадцати, а он уже стал лучшим вором Шадизара и Аренджуна, и это сразу надоело ему. Теперь он хочет стать наемником. Он просто идет по жизни.

– Так не бывает,– проскрипела старая карга.– Такой, как он, никогда не затеряется в жизненном водовороте.– Она задумчиво поскребла подбородок костлявой, словно позаимствованной у скелета, рукой.– И он всегда, пусть даже бессознательно, будет рваться наверх.

– Наверно, ты права, повелительница, только нам от этого нет проку.

– Как знать, как знать,– проскрипела она,– быть может, и есть.

– Что ты имеешь в виду, повелительница? – не понял Хараг.

– Если мы дадим ему то, к чему, пока неосознанно, стремится его натура,– объяснила она,– он может оказаться нам весьма полезным.

Она задумчиво посмотрела в сторону окна и на мгновение напряглась, словно учуяв что-то.

– Когда Спящий проснется, он будет нам ни к чему!– произнес жрец излишне поспешно именно то, что произносить ему как раз и не стоило.

– Он будет нужен даже тогда!– резко ответила она, и глаза ее, казавшиеся огромными на зловещем черепе, недобро полыхнули темным пламенем.– Бог лишь направляет усилия своих приверженцев, и незавидна его участь, если они глупы, слабы и ни на что не годятся! Запомни это, глупец!

– Я не глупец,– проклиная свою несдержанность, возразил Хараг, внешне остававшийся совершенно спокойным,– и я согласен с тем, что ты сказала,– он внимательно посмотрел колдунье в глаза, что стоило ему немалого труда,– но дело в том, что Конан никогда не согласится служить нам, о чем бы ни говорила тебе Сурия.

– Это почему? – прошамкала старуха, подозрительно уставившись на него.

– Потому,– стараясь говорить как можно убедительнее, ответил он,– что проклятый варвар никогда не станет служить тому, что считает злом!

– Ха-ха-ха! – проскрипела Рогаза.– Ты ведь должен знать, что все в мире относительно. Впусти Зло в сердце,– мечтательно заговорила она,– почувствуй душой его притягательность и силу, ощути его пьянящий аромат, и тут же Добро станет Злом, потому что противится велениям твоей души! Так что вопрос о Добре и Зле – лишь тема для философского спора.– Она устало прикрыла глаза.

– Верно,– неожиданно для нее согласился Хараг,– именно поэтому Конан и не пойдет за нами.– И, видя удивление на лице старой колдуньи, пояснил: – Он-то не философ, и ему плевать на твои доводы, какими бы убедительными они ни были. Такие, как он, так просто не меняют своих взглядов.

– Я не сказала, что это просто,– зло оборвала его старуха,– но вода камень точит.

Мальчишка! Учить ее вздумал! Ну, ничего, она ему мозги прочистит!

– Верно, но у нас нет столько времени.

Старуха уже успокоилась, но Хараг так и не почувствовал этого, равно как и предшествовавшей вспышки.

– Скоро у нас будет сколько угодно времени,– миролюбиво проскрипела она.

– Лишь через два дня,– уточнил Хараг, словно она и сама не знала этого.– Но до тех пор он единственный, кто способен сделать так, чтобы желанный миг никогда не наступил!

– Ты думаешь, он здесь еще?– удивилась ведьма.– Этот варвар?– уточнила она.– Я была уверена, что он бежал, когда попытка выкрасть Мелию не удалась. Признаюсь, нам повезло тогда, что у надсмотрщиков не оказалось ключей от заговоренных кандалов и зуагиры вывезли лишь пленных девушек.

– Я уверен, что уехали лишь зуагиры,– зловещим шепотом проговорил жрец.– Конан поклялся освободить девушку и никуда не уйдет, пока не сделает этого либо не узнает, что она мертва. Но если это ему удастся…

Она взмахнула костлявой рукой, приказывая ему замолчать, и он покорно откинулся в кресле, давая ей возможность обдумать создавшееся положение. Она сидела, прикрыв веками глаза, и в самом деле неотличимая теперь от высохшей века назад мумии, и Хараг смотрел на нее со странной смесью восторга и отвращения. В мозгу его словно сами собой всплыли картины далекого прошлого. Славного прошлого, которого он не мог видеть. Времен, когда Ахерон только еще вступил в пору своего величия. Какое это было время!

– Да, ты прав, это было славное время,– произнесла старая колдунья, и скрипучий ее голос заставил Харага вздрогнуть,– я тогда была молода и прекрасна, как никто из смертных женщин…– произнесла она, и в голосе ее было столько тоски о былом, что жрец не посмел расхохотаться.

И вдруг он испугался: да как же она сумела?..

– Ты удивлен, я вижу?– Она усмехнулась.– Поверь, не стоит.– Она вновь задумалась, но странные видения уже не смущали ум жреца.– Так, значит, ты считаешь, что Конан все еще здесь, в Сура-Зуде?

– Да, повелительница,– смиренно потупился он, но тут же продолжил: – И я не понимаю, что смущает тебя, ведь срок, что испросила Сурия, истек еще в полдень.

– Да, это так,– задумчиво согласилась колдунья, и если бы я была уверена, что он еще здесь…

– Однако, ты вняла моему совету,– напомнил жрец,– и укрыла святыню за стенами Черного Замка. Почему?

– Потому что боги помогают лишь тем, кто уповает не только на них, но и сам способен позаботиться о себе! – наставительным тоном произнесла она.

– Ты права,– поспешил согласиться он,– это был неумный вопрос.

– Хорошо, что ты умеешь признавать свои ошибки,– одобрительно кивнула старуха.

В это мгновение в дверь постучали.

– Входи, кто бы ты ни был! – пронзительно взвизгнула ведьма.

Стражник вошел и тут же замер в поклоне.

– Прошу прощения, повелительница, но господин велел мне наблюдать за парапетом, и как раз сейчас там появились четверо.

– На закате! – воскликнул Хараг.– Я так и думал! Отвори окно!

«Значит, я не ошиблась,– подумала ведьма,– То была не случайность – я действительно почуяла его!» Однако вслух она ничего не сказала, краем глаза наблюдая, как легким шагом стражник пересек комнату и отворил высокое, узкое окно, украшенное затейливым витражом. Сухой, теплый воздух ворвался внутрь, и жрец встал:

– Ты можешь идти!

Он жестом отпустил своего слугу, и тот, пятясь, вышел вон. Не подходя к окну, Хараг выглянул наружу и, довольный, обернулся к колдунье.

– Можешь убедиться, повелительница.

Она поднялась, опираясь на крысиную голову, венчающую ее посох, и вставленные в глазницы черепки камни сверкнули красными огоньками. Копытце гулко зацокало по камню, и старуха подошла к окну.

– Да, я вижу четверых,– кивнула она.– Трое из них просто великаны, зато четвертый кажется жалким Коротышкой.

– Этот четвертый – Мэгил,– со значением молвил жрец.

– Мэгил, Мэгил,– задумчиво повторяла она, перебирая в памяти разных людей, прикидывая, кому бы из них подошло это имя. Что-то смутно знакомое не давало ей успокоиться, не желая в то же время всплывать на поверхность бездонного озера ее памяти, и это тревожило.– Мэгил, Мэгил,– продолжала повторять она, словно пробуя имя на вкус, и вкус этот тоже не нравился ей. От имени словно веяло могильным холодом.– Странное созвучие, – прокаркала она, наконец,– Мэгил – могила.

– Так оно и есть,– кивнул Хараг, соглашаясь,– он Могильщик Митры, вернее, один из них, и немало уже людей приняло смерть от его руки.

– Так вот почему я не смогла сама припомнить!– воскликнула старая карга.– Он стар и, видно, хорошо знает свое дело, раз Солнцеликий отмерил ему третий срок!

– Вот как! – удивился Хараг.– Я этого не знал.

– Хорошо, что ты указал мне на него,– задумчиво произнесла ведьма.– Ну, а остальные трое? – спросила она.– Они выглядят просто гигантами! Вон тот, с глазами синими, как горные озера, настолько синими, что свет их пробивается аж из-под капюшона, я понимаю, и есть Конан?!

– Да, повелительница,– кивнул жрец.– Проклятый киммериец!

– Хм, теперь я понимаю Сурию.– Она усмехнулась, но тут же вновь посерьезнела.– Один из них черен, как южная ночь. Это видно даже через одежду!

– Это Зул,– назвал негра по имени Хараг.– Родина его лежит далеко на юге от Стигии, и силен он почти так же, как киммериец.

– Но все-таки не настолько,– поправила его колдунья, усмехаясь.

– О, да! – мгновенно согласился жрец.

– Третий из них почти так же велик в объеме, как в росте,– дала она свою характеристику Тушке.

– Его зовут Акаяма,– вновь заговорил жрец.– О нем говорят, что по пути в Замору пересек он Кхитай, Вендию, Туран, но что за земли лежат в тех краях, мне не ведомо. Однако силен он неимоверно. Мои люди видели, как он в одиночку раскидал тридцать опытных воинов Бруна из числа тех, что охраняли Мелию в доме Тефилуса. Причем сделал он это шутя, пользуясь лишь тупым концом копья и никого при том не покалечив!

– Значит, три могучих бойца и Могильщик Солнцеликого…– Колдунья озабоченно покачала головой: что ни говори, это большая сила.

– Так что ты об этом скажешь теперь? – спросил Хараг, весьма довольный собой.

– Ты прав,– отозвалась Рогаза,– их нужно остановить.

Харагу с трудом удавалось скрыть ликование: наконец-то он добился своего, и проклятому варвару придет конец!

– Как ты сделаешь это? – спросил он, с трудом уняв дрожь в голосе.

Она задумчиво посмотрела на него и вдруг улыбнулась, словно решив для себя что-то важное.

– Не беспокойся,– прошамкала она, хихикая,– от меня ему не уйти. Впрочем, если хочешь посмотреть, как это будет, ступай за мной.

Сказав это, она развернулась, вышла из комнаты и быстро зашагала прочь, Ее отвратительный посох бодро цокал по камню коридоров, а сзади неслышно поспешал жрец, удивляясь про себя резвости ведьмы, которой на вид было никак не меньше десятка веков.

Хараг совсем не знал Черного Замка. Лишь считанные разы бывал он здесь, в резиденции Рогазы, хотя Сура-Зуд посещал часто. Обычно его принимали во дворце, на центральной площади, где проводились все торжества и церемонии. Поэтому теперь он жадно оглядывался по сторонам, стараясь увидеть как можно больше.

Сперва они долго спускались по винтовой лестнице, пока не очутились в мрачном подземелье. Где-то в темноте капала вода, хотя воздух был сухим и на удивление свежим. Теперь они шли длинным коридором, постоянно забиравшим влево. На стенах оказалось великое множество барельефов, рассмотреть которые ему так и не удалось, потому что шли они быстро, а освещение было скудным.

Вскоре Харагу начало казаться, что стены просто состоят из них, но единственным, что он, к удивлению своему, успел заметить, было почти полное отсутствие пауков. Лишь змеи наполняли это помещение. Каменные и бронзовые. Но были здесь и необычные змеи, каких ему прежде никогда не приходилось видеть. Они держали в пасти свой хвост, и тело при этом было причудливо изогнуто. Хараг даже остановился, чтобы получше рассмотреть одну из таких фигур, но Рогаза недовольно одернула его, и он заторопился дальше. И еще его поразило отсутствие стражи в этом странном месте.

Рогаза, шагавшая впереди, на ходу достала ключ и отперла одну из низких дверей, которыми изобиловал коридор. На двери этой жрец заметил бронзовый барельеф: два змея, переплетенных в некоем призрачном танце.

Следом за Рогазой, Xapaг шагнул внутрь освещенной мягким светом масляных ламп комнаты и замер от неожиданности. Чего здесь только не было! Чучела, статуэтки, бюсты и изваяния всевозможных форм и размеров лежали и стояли на бесчисленных полках, стеллажах и в нишах.

– Я никогда не бывал здесь,– потрясенный увиденным, высказал он отнюдь не самую умную из своих мыслей.

Ведьма противно захихикала:

– Хе-хе-хе! Только я могу войти сюда!– радостно сообщила она и тут же пристально посмотрела ему в глаза.– Мне кажется, ты очень не любишь варвара, жрец.

Не выдержав ее взгляда, он невольно опустил глаза, и ему показалось, что две кровавые капли в глазницах крысиного черепа на посохе колдуньи зловеще сверкнули.

– Я его ненавижу! – с удивлением услышал он собственный голос.

– Наверное, ты был бы рад своими руками разделаться с ним? – запела ведьма, явно наслаждаясь игрой, смысл которой был ясен пока лишь ей одной.

«Не-ет!»– хотелось крикнуть ему, но вместо этого он вновь услышал собственный голос, говоривший совсем иное, и волосы у него на голове от страха зашевелились.

– Я хотел бы разорвать его в клочья и сожрать его сердце! – услышал он и с ужасом понял, что так оно и есть.– Дозволь мне расправиться с ним!

– Тебе повезло, жрец,– вновь рассмеялась она.– Я подарю тебе эту восхитительную возможность. Возьми статуэтку!

И она указала на маленькую фигурку в сером жреческом одеянии, которая удивительно походила на крысу, вставшую на задние лапы. Откуда-то он знал, что ни в коем случае не должен касаться ее, и, тем не менее, почувствовал, как рука сама собой поднимается и тянется к зловещему идолу. Он ощутил ее холодную тяжесть, и тут же тело его словно налилось свинцом, а холод принялся терзать плоть. Сам же уродец будто врос в ладонь, став с ней единым целым. Это ощущение длилось лишь краткий миг, а потом он увидел вдруг, как статуэтка начала стремительно уменьшаться. Она становилась все меньше и меньше, и он хотел тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения, но не смог.