Текст книги "Слуги паука 3. Время полной луны"

Автор книги: Морис Делез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Что будем делать? – спросил Мэгил.

Киммериец молча пожал плечами, ухватился рукой за верхнюю кромку камина и, осторожно заглянув внутрь, принялся исследовать очаг. Почти сразу справа от себя он увидел небольшой рычажок, установленный в верхнее положение, перевел его вниз и посмотрел вперед. Лезвие в очередной раз пропело мелодию смерти и больше не появилось.

Вполне довольный собой, северянин вылез наружу и покачал головой.

– Два дурака,– с горечью бросил он,– молодой и старый… Им бы хоть каплю ума на двоих!

– У них не было твоего опыта, Конан,– заметил Мэгил.

– Кром! Именно потому я и просил не лезть без меня! – Конан никак не мог успокоиться.– Но все равно можно было сообразить, что, раз ход есть, значит, он ведет куда-то, и простая осторожность должна была подсказать жрецам мысль как-то защитить его.

– Жрецам-то она пришла в голову,– задумчиво заметил Мэгил.– Ну, так что, пойдем?

– Нет,– киммериец покачал головой,– я не самоубийца.

– Ты думаешь, там осталось еще что-то? – недоверчиво покосился на него Тарган.

– Не думаю, но все-таки хочу видеть, куда ступаю.

С этими словами он зажег факел и поднес его к стенам и полу. Толстый слой сухой пыли и паутины мгновенно вспыхнул, и огненная волна покатилась вперед. Потом Конан вышел в коридор и, сняв со стены длинное боевое копье, вернулся назад.

Он нагнулся, вошел внутрь, но тут же выглянул:

– Одному из вас не мешало бы остаться здесь на случай, если нам потребуется помощь.

Тарган усмехнулся и хлопнул Мэгила по спине.

– Иди, жрец. Сдается мне, что если Конану и потребуется помощь, то от тебя будет больше проку.

Киммериец вытащил разрубленную статую, и они пошли. Впереди продвигался Конан, пробовавший копьем каждую плиту перед собой, за ним Мэгил с факелом в руке. Как только они переступили порог, образованный задней стеной камина, то увидели, что коридор гораздо просторнее, чем о нем можно было судить снаружи.

Они прошли пару десятков шагов и уперлись в тупик. Конан осмотрелся, но ничего похожего на потайную дверь не обнаружил. Поскольку такого быть просто не могло, он принялся за дальнейшие поиски. Шаг за шагом продвигался он назад, к входу, тщательно проверяя пол, стены и даже потолок, но все безрезультатно. Ничего, кроме узкой, длинной щели, через которую выскакивало лезвие, он так и не нашел.

Он вышел в комнату и озадаченно запустил руку в густую копну смоляных волос.

– Ну, что? – поинтересовался Тарган.

– А ничего,– хмуро буркнул киммериец и отвернулся.

– Там тупик,– пояснил Мэгил,– двадцать шагов по коридору – и все.

– Хватит трепаться, пошли,– буркнул Конан.

– Но там же ничего нет! – удивленно возразил Тарган.

– И ты тоже,– добавил киммериец вместо ответа и уставился на зуагира.

Тот вопросительно посмотрел на жреца, но Мэгил лишь пожал плечами, показывая, что не имеет представления о том, что задумал северянин, а Конан, через плечо которого уже был перекинут сорванный в коридоре гобелен, поднял с пола копье и, не проверяя, идут ли они за ним, нырнул в темный проем. Они переглянулись и молча пошли следом.

Два десятка шагов – и они оказались у дальней стены, только вместо каменных плит пола в тупике теперь зияло квадратное отверстие.

– Но ведь тут ничего…,– только и смог прошептать Мэгил.

– Тш-ш.– Киммериец мгновенно обернулся и приложил палец к губам.

Он же уже сидел на краю проема и смотрел вниз.

– Куда ты? – шепотом окликнул его бывший, жрец.– Ты себе ноги переломаешь!

– Здесь вовсе не так высоко,– спокойно сказал варвар, привязав один конец гобелена к середине древка и бросая второй вниз,– оставь факел и иди за мной.

Он положил копье рядом с одним из углов и скрылся из виду. Некоторое время руки его держались за каменный край, потом пропали и они.

Приземлившись на каменный пол, Конан встал и первым делом осмотрелся. Теперь он стоял лицом к стальным прутьям решетки, которая отгораживала не больше пяти шагов свободного пространства, заканчивавшегося стеной из гранита. Вправо и влево тянулся коридор. Обернувшись, он увидел позади точно такую же решетку, но за ней была не каменная стена, а еще одна решетка. Через равные промежутки шагов в десять они разделялись массивными гранитными вставками, подпиравшими свод.

Пока он осматривался, к нему присоединились Мэгил и Тарган. Конан к тому времени сообразил, что стоят они в лабиринте, и, как подсказывала ему интуиция, в одном из самых глухих уголков его. Впрочем, нетрудно было догадаться по гранитной стене, оставшейся за спиной. Они пошли вперед, в ту сторону, откуда лился свет, и вскоре услышали приглушенные расстоянием голоса.

Конан шел медленно и осторожно, постоянно оглядываясь, чтобы ненароком не нарваться на людей. Кроме того, он старался запомнить, откуда пришел и куда направляется, чтобы не плутать по лабиринту, когда придет время возвращаться.

Вскоре они добрались до каменной стены и медленно пошли вдоль нее. Понемногу становилось светлее, да и звуки раздававщихся в отдалении голосов становились все громче. Вскоре уже можно было различить отдельные слова. Конан замер на миг и, повернувшись, жестом призвал своих, спутников к молчанию. Теперь, когда они почти ясно различали чужую речь, в любой миг могли услышать и их.

– Дальше не пройти,– едва слышно прошептал киммериец, обернувшись к своим друзьям, и Мэгил кивнул, соглашаясь.

Теперь они могли двигаться либо прямо, либо свернуть налево, в коридор, тянувшийся параллельно. Однако там, впереди, где было светлее, кто-то сидел. Вполне возможно, это были надсмотрщики, о которых говорила Сурия.

Как ни велик был соблазн сразу покончить со всеми сомнениями, но киммериец решил не рисковать, и его спутники полностью согласились с ним. Близился полдень. Скоро за Мелией должны прийти, и Конан решил дождаться этого, чтобы увидеть все своими глазами.

Друзья затаились, и вовремя: почти сразу где-то впереди послышался лязг отпираемой двери, и они увидели, как тьму прорезала полоса света. Налетев на Таргана, киммериец рванулся назад, сшиб его и рванулся прочь, увлекая за собой опешившего Мэгила. Они промчались мимо двух рядов клеток и свернули в боковой проход.

Едва они замерли, прильнув к каменной стене, как послышались легкие шаги, и киммериец нутром почуял, что это Сурия. Шаги все приближались. Осторожно выглянув, варвар увидел, что так оно и есть. Стремительной походкой, едва касаясь пола, она не шла, нет, летела вперед! Или так ему показалось?

Киммериец поймал себя на мысли, что эта ученица колдуньи приобрела над ним… Нет, конечно, не власть, но некое подобие ее. Он ненавидел ее всем сердцем, когда Сурия была далеко, но эта ненависть иссякала в считанные мгновения, едва девушка касалась его своими нежными руками. Конану пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения. Он оглянулся на своих друзей, но на их лицах прочел лишь настороженность: на них молодая колдунья не производила никакого впечатления. Шаги все приближались. Вот она прошла мимо, даже не взглянув в их сторону. Они подождали, пока она удалится на десяток шагов, и направились следом.

– Идите за мной,– услышал Конан ее властный голос, и пять пар ног громко затопали по коридору.

Они добрались до места, что лежало точно напротив лаза, и остановились, слившись с серой стеной. Вновь послышался лязг ключей, пощелкивание отпираемого замка и оглушительный скрип петель.

– Можете идти,– услышали они приказ и сразу же вслед за ним – быстро удаляющиеся шаги.

Конан осторожно выглянул из-за перегородки. Сурия стояла с плетью в руке и насмешливо рассматривала свою пленницу.

– Вот и еще один денек позади,– наконец, заговорила она,– совсем скоро уже ты станешь невестой Затха, и он поглотит тебя.

Она злобно расхохоталась. Лишь когда демонический смех колдуньи затих, Мелия спокойно ответила:

– Ничего этого не будет. Конан придет и освободит меня.

– Вот как! Конан! – Молодая колдунья вновь расхохоталась.– А не хотела бы ты узнать, что твой Конан уже не твой? Он у моих ног! – Она гордо посмотрела на свою соперницу.

– Ты лжешь, ведьма.– Мелия брезгливо поморщилась.– Конан горд! Он не из тех, кто станет валяться в ногах, тем более твоих!

– Ах, я тебе не нравлюсь,– как видно, слова пленницы задели Сурию за живое,– но и ты мне тоже, а потому я кое-что припасла для тебя.

Она размахнулась, и плеть со свистом рассекла воздух. Раз, другой, третий… Она била молча, с ожесточением, но, как ни старалась, пленница ее не вымолвила ни слова. Наконец она устала.

– Что же ты молчишь?!

– Я должна быть достойной его!

Конан не был сентиментален, но в этот миг сердце его болезненно сжалось. Он готов был сорваться с места и бежать к Мелии, но, словно почувствовав это, Мэгил сжал его руку, и киммериец успокоился.

– Да,– ответила Сурия после некоторого раздумья,– теперь я верю, что ты и в самом деле познала его… Но теперь он мой!

Колдунья приблизилась к Мелии и злорадно улыбнулась, но пленница плюнула ей в лицо. Сурия вздрогнула и изо всех сил ударила соперницу по щеке.

– Грудастая сука! – завопила колдунья.– Он мой! Ты верно сказала, что он не станет ни у кого валяться в ногах, но мне этого и не нужно! Я сделаю его своим королем! Слышишь, ты?! Весь мир падет к нашим ногам! И я жалею только о том, что не могу, как это сделала Рогаза с дикаркой, вспороть твое поганое лоно посмевшее принять его в себя! Осквернить моего Конана, который…

Она вновь взялась за плеть, и киммериец, отнюдь не был неженкой, невольно закрыл глаза, чтобы не видеть происходящего. Наконец Сурия остановилась.

– Знаешь, зачем я принесла это? – Она подняла плеть, которой только что избивала пленницу.– Сегодня я буду любить его как никогда! Я подарю ему ласки, о которых ты и понятия не имеешь, он узнает, что такое настоящая любовь, и тогда окончательно забудет тебя и уйдет со мной, чтобы служить Затху

Она издевательски расхохоталась и ушла. Шаги её звучали все тише и тише, потом трое друзей услышали скрип петель, возвестивший, что дверь закрылась, и все стихло, если не считать приглушенных голосов охранников.

Конан посмотрел туда, где сидела Мелия. Теперь, когда Сурия унесла факел, он не мог видеть ее лица, но ему показалось, что он слышит слабое всхлипывание. Конан прислушался – так оно и есть. Оставшись в одиночестве, она заплакала. Сперва тихонько, но постепенно плач ее становился все сильнее, плечи девушки мелко задрожали, и вскоре все ее тело уже сотрясалось от рыданий.

– Пошли, киммериец,– услышал он и, не в силах отвести от Мелии взгляда, начал осторожно пятиться.

Они оставили позади себя освещенное пространство, и плач несчастной постепенно смолк. Очень скоро вся троица вновь оказалась в коридоре, ведущем к лестнице, и пошла вперед, туда, где в полосе света возникали и исчезали все посетители этого мрачного места. Они осторожно продвигались вперед, оставляя позади ряд за рядом пустых клеток, пока в правой стене не наткнулись на каменную лестницу, кончавшуюся дверью. Судя по всему, это и был выход. Или вход – как посмотреть.

Они прошли еще чуть вперед и остановились.

– Ну, что? – спросил Мэгил.– Будем возвращаться?

– А что еще тут делать? – то ли спросил, то ли согласился с ним Тарган.

– Ты забыл еще кое о чем.– Конан выразительно посмотрел на Таргана.

– Я не забыл о них,– улыбнулся Тарган, легко угадав мысль друга,– просто я знаю, что они там.– Он махнул рукой в сторону светового пятна.

– Откуда? – удивился киммериец.

– Пока ты смотрел на Мелию, ты, похоже, вообще ничего больше не замечал,– усмехнулся зуагир.– А я прошел вперед. Они через две загородки от нее, только еще дальше по коридору.

Они повернули назад, уже зная, что делать. Друзья неслышно шли по каменному лабиринту, пока не увидели впереди и над головой слабо светящийся квадрат хода. Гобелен все так же свисал, почти касаясь пола. С ловкостью обезьяны зуагир взобрался по нему наверх. Конан же просто подпрыгнул и, ухватившись за каменный край, подтянулся и легко выбрался наружу. Мэгил тоже не заставил себя ждать. Дождавшись, когда его друг выберется наверх, Конан вытащил полосу ткани и пошел вперед. Всего двадцать шагов понадобилось им, чтобы выбраться из камина, и Конан перевел оба рычажка в изначальное положение.

– Как будем действовать? – спросил жрец.

Киммериец пожал плечами: для него такого вопроса просто не существовало. Он повернулся к Таргану:

– У тебя найдется полсотни человек, которые умеют держать язык за зубами?

Тот удивленно взглянул на него:

– Ты же знаешь, что среди зуагиров нет болтунов!

– Отлично.– Конан довольно кивнул.– И все-таки отбери самых надежных. Половину оставим наверху. Остальных возьмем с собой.– Киммериец задумался.– Жаль, что мы не прихватили снизу серые робы, а ведь они там были.

Мэгил пожал плечами:

– Откуда нам было знать, кто их носит?

– Можно послать за ними,– предложил Тарган.– Ты когда собираешься заняться этим делом?

– Завтра, в это же время,– подумав, ответил киммериец.

– Не поздно? – засомневался Мэгил.

– В самый раз,– убежденно кивнул киммериец.– Если не подойдут мои ключи, подождем Сурию. Пилы-то у нас все равно нет.– Конан задумался.– Мэгил,– обратился он к жрецу,– только не говори ничего Тефилусу. А то он, как обычно, решит заняться этим сам, и тогда все пропало.

– Не беспокойся,– ответил за жреца Тарган,– мы скажем ему, что ты так и не смог спуститься вниз.

– Верно,– согласился Конан,– это будет лучше всего.

– А сам ты? Неужели снова пойдешь к ней? После того, что увидел?

Киммериец вздохнул:

– Если я не приду сегодня, может случиться беда. Разве ты не понял, на что она способна в ярости?

– Ты прав, – согласился Тарган и покачал головой.

* * *

Киммериец шел по улицам Сура-Зуда, и все у него внутри кипело от негодования на самого себя. Чего бы он ни отдал за возможность избежать сегодняшней встречи! Но… Умом-то он понимал, что должен взять себя в руки, что это последний его визит, но сердце варвара требовало отмщения, хотя мстить женщине было и не в его правилах.

Задумавшись, он даже не заметил, как оказался перед дверьми знакомого домика, и лишь тогда очнулся от своих мрачных, недобрых мыслей и огляделся. Было еще рано. Сегодня Мэгил заставил его отправиться на свидание раньше обычного, и он был уверен, что на этот раз пришел на встречу первым, но едва вошел в дом, как Сурия прыгнула на него, словно дикая кошка на давно поджидаемую добычу.

Подобрав юбки, она обхватила ногами его поясницу, а руками – шею и принялась покрывать поцелуями лицо. Он с ужасом почувствовал, что как ни сильна была его ненависть всего мгновение назад, но едва он появился здесь, страсть ведьмы пробудила в нем дикое желание.

О том, что произошло дальше, не мог бы вспомнить ни один из двоих. В одно из редких мгновений затишья Сурия со стоном оторвалась от его губ, прервав затяжной поцелуй.

– Ты мой, Конан,– страстно зашептала она.– Ты должен дать ответ. Помнишь?

– Утром,– ответил он коротко.

– У тебя есть время до полудня,– настаивала она,– а солнце уже взошло! Потом будет поздно.

– Ты узнаешь ответ до полудня,– пообещал Конан.

– Как? – не унималась она.

– Узнаешь,– повторил киммериец, и как она ни старалась, не смогла больше вытянуть из него ни слова.

Вдруг Сурия подозрительно посмотрела на него.

– Быть может, ты все еще надеешься выкрасть свою девку?! – вскричала она, и лицо ее тотчас стало злым.– Не выйдет! Ее ничто не спасет! Я рада, что увижу, как паук сожрет эту суку! Жаль только, не смогу прикончить ее сама.

До сих пор Конан старался не обращать внимания на ее слова, но тут не выдержал:

– Да за что же?

– За то, что даже сейчас она пытается отобрать тебя у меня.

* * *

Точно кошка, очнувшаяся от блаженного сна, Деркэто сладко потянулась и открыла глаза, перед которыми все еще плыли уже несуществующие видения. Ее думы витали в безмерной дали, иногда уносясь в безбрежное пространство, а временами ныряя в вязкую пучину времени, чтобы воскресить в памяти события, происшедшие с ней когда-то. С ней и с другими. В незапамятные времена она имела неосторожность в поисках любовных утех воплотиться в земную женщину и как драгоценный дар преподнесла себя избранному ею мужчине. Правда, не открыв ему своей тайны. Он снисходительно принял дар, но не оценил его. И за это был превращен богиней в камень.

Однако недавно Деркэто нашла себе новую игрушку, но долгое время колебалась, ибо память о былом унижении не побороть так просто и богине, а открыться простому смертному ей не позволяла гордость. И все-таки чем дальше заходило дело, тем больше страстное естество женщины брало верх над рассудком. И вот в какой-то миг – она и сама затруднилась бы сказать, когда именно это произошло,– Деркэто почувствовала, что назад дороги нет, что она желает этого человека для себя. Желает неистово! И в тоже время боится повторения неудачи.

Этот страх остановил ее, когда рядом с киммерийцем была Мелия. Он же не позволил ей действовать и тогда, когда с ним оказалась Милла, и лишь когда юная колдунья предъявила на молодого варвара свои несуществующие права, богиня воплотила в прекрасную колдунью свою неукротимую сущность.

Но тут случилось непредвиденное. Богиня Страсти решила развлечься, но оглянуться не успела, как влюбилась в смертного, которого считала лишь очередной своей игрушкой. Она не сразу поняла, что с ней происходит. Просто ощутила вдруг небывалый подъем, и приподнятое настроение уже не покидало ее. Она радовалась синему небу и белым облакам, зеленому лугу и ароматным цветам, ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Она все чаще ловила себя на том, что сравнивает лазурь небес с голубизной его глаз, а легкий утренний ветерок, нежно трепавший ее волосы,– с прикосновениями его рук, от которых все в груди замирало, а на душе становилось легко и спокойно.

Но вот в какой-то миг она поняла вдруг, что влюбилась. Когда эта простая мысль проникла в ее сознание, богине стало смешно. На протяжении веков служила она для жалких людей олицетворением страсти и вдруг сама стала жаждать того, чем лишь изредка одаривала других! Но едва ее смех затих, как богиня испытала иное чувство – нечто сходное с испугом. И тогда Деркэто решила пойти на хитрость. Она не стала воплощаться в земную женщину, а лишь временно заняла тело одной из них, чтобы узнать, каков он… Киммерийский варвар…

Лучше бы она этого не делала!

Раз за разом Деркэто переносила свою сущность в тело молодой колдуньи и с каждым разом все больше убеждалась в том, что это он. Тот, кого она ищет уже так давно,– мужчина, достойный составить пару ей, Деркэто, Богине Страсти! Словно океанская волна, накатывающая на берег, чувство это нахлынуло на нее и захватило целиком, без остатка, сделавшись частью ее самой. Теперь то, что совсем недавно было просто игрой, искушением, превратилось для нее в пытку.

Она лежала на нежнейшей перине невесомого лебяжьего пуха, медленно приходя в себя и моля – кого? Митру? Сета? Себя?! – чтобы блаженство это продлилось еще немного. Ее тело, остававшееся здесь, пылало огнем, плоть трепетала, а губы лихорадочно шептали мольбы, падавшие в никуда. И тогда она поняла, что лишь от нее самой зависит, что должно произойти дальше. Этот мужчина будет принадлежать ей! Как это произойдет и когда, не имело значения. Она знала, что на этот раз добьется своего.

Она медленно встала с ложа и шагнула к небольшому круглому бассейну, в котором плавали светившиеся разноцветными огоньками рыбы. Придерживая пышные волосы, Деркэто медленно склонилась над отливающей густой синевой водной поверхностью и долго смотрела на свое отражение. Потом опустила ладони в прохладную влагу, зачерпнула ее, несколько раз плеснула себе в лицо полные пригоршни воды и замерла, наблюдая за расходящимися по водной глади кругами. Светящиеся рыбки остановились и удивленно уставились на свою хозяйку.

Богиня усмехнулась и повела рукой над зеркалом воды, отчего-то стало идеально ровным, как застывшее в зимнюю пору лесное озерцо. Тогда она поманила его на себя, словно то было живое существо, и зеркало встало вертикально. Придирчивым взглядом Деркэто окинула свое отражение, но теперь уже по-другому, как капризная красавица, которая сознает свою неотразимость, но хочет позабавиться и поразить своего своенравного кавалера чем-то особенным.

Она, улыбаясь, смотрела в зеркало, где, сменяя друг друга, проплывали образы, один краше другого. Вот уже не она, а гордая зингарка, высокомерно вскинув бровь, придирчиво разглядывает свое отражение, которое на глазах тает, принимая иные черты, иную стать, и уже русоволосая стройная красавица-бритунка с удивлением смотрит, как и ее черты, едва проявившись, уходят, уступая место иному образу – тоненькой, хрупкой кхитаянке. Она беззаботно закружилась, смеясь, и хрустальные колокольчики ее смеха зазвенели, наполняя мир радостью и счастьем, но, когда обернулась, не было уже юной кхитаянки. На нее смотрела гордая дочь Черных Королевств со смоляными волосами, заплетенными в сотню тоненьких косичек. И все-таки в любом из образов она оставалась сама собой.

Как только она подумала об этом, видение пропало. На нее вновь смотрела Богиня Страсти. Пепельно-серые с серебряным отливом волосы густыми прядями спадали на шею. Прямой, слегка вздернутый носик, надменный взгляд огромных, миндалевидной формы, изумрудных глаз. Пухлые, чувственные губы призывно алели, словно лепестки роз, темно-золотистая кожа, точеный подбородок. Такой была она, Деркэто. Вернее, так выглядел ее любимый образ.

– Конан, покажись,– произнесла она своим низким, бархатистым голосом и легонько щелкнула пальцем по водной поверхности.

Разноцветные, искрящиеся круги побежали от центра к периферии, искажая, смывая то, что отражалось ею и скрывалось за ней, чтобы заменить эти образы иными, которых до сих пор не было здесь, но которые богиня жаждала увидеть.

И она увидела, как ее возлюбленный ласкал молодую колдунью, и тут же вспомнила эти объятия, ощутила своим телом его горячие ласки, словно все еще находилась в том теле, которое в этот миг изнемогало в его руках от невыносимого наслаждения. В том самом, которое она покинула недавно!

В ярости она ударила по водной глади, бесстыдно отразившей то, чего она вовсе не желала видеть, и волшебство мгновенно распалось: видение исчезло, вода с громким всплеском стекла в бассейн, подняв пенную волну, которая, повинуясь взмаху руки Деркэто, тут же успокоилась, не уронив на землю ни капли.

– Ты права, мне это тоже совсем не нравится,– услышала богиня низкий голос, не узнать который было просто невозможно.

Деркэто резко обернулась.

– Иштар! – воскликнула она, задыхаясь от возмущения.– Как смела ты…

Она не успела договорить – ее прервал примирительный жест гостьи.

– Прости; – смиренно заговорила незваная гостья,– но у меня и в мыслях не было следить за тобой. Поверь, это произошло случайно,– объяснила она, и Деркэто, подумав, успокоилась.

– Что же привело тебя ко мне? – Она усмехнулась.– Сколько помню себя, мы никогда не были подругами!

– Кто может ответить, что обычно влечет людей друг к другу – ответила та вопросом на вопрос.

– Мы не люди! – покачав головой, возразила Деркэто.

– Что верно, то верно,– согласилась Иштар.– Мы не люди, и каждый из нас занят самим собой, тем не менее, частенько интересы наши сталкиваются. Совсем недавно, если помнишь, Митра решил вдруг собрать нас вместе.

– Некоторых из нас,– поправила ее Деркэто и добавила: – Но сам же и оттолкнул меня.

– Ты хочешь сказать…– начала было Иштар, но Деркэто не дала ей договорить.

– Я ничего не хочу сказать,– отрезала она, ясно давая понять, что ей неприятна эта тема,– и не думай, что, коли ты здесь, я стану рассказывать тебе о своем позоре!

– А почему бы и нет? – искренне удивилась Иштар.– Я ведь пришла именно за этим! И мне не стыдно сказать, что Сет искал, как оказалось, не…– она помялась, подыскивая подходящее слово,– дружбы моей,– при этих словах Богиня Страсти иронично усмехнулась, но Иштар предпочла сделать вид, что не заметила этого,– и даже не помощи. Он хотел подчинить меня своей воле! – Глаза ее гневно сверкнули.

– Ха-ха-ха! – Деркэто рассмеялась, но не было в смехе том беззаботной веселости, лишь ирония пополам с горечью.– Мне это знакомо,– не удержавшись, призналась она.– Что ж, добро пожаловать, Мать Земли!

Она небрежно, в приглашающем жесте повела рукой, и рядом с бассейном, из дальней стенки которого забил вдруг весело журчащий родничок, невесть откуда появились две огромные раковины. Створки их были приоткрыты ровно настолько, чтобы верхняя половина защищала от солнца нижнюю с расстеленными на ней леопардовыми шкурами и ярко-алыми подушками кхитайского шелка.

– Благодарю за приглашение.

Иштар с улыбкой склонилась в вежливом поклоне. Когда Деркэто вновь посмотрела на нее, от строгого сари гостьи не осталось и следа. Теперь на ней было надето свободное небесно-голубое платье со стальным отливом, сотканное то ли из утреннего тумана, то ли из лунного света и перепоясанное золотым солнечным лучом. Она оставалась одетой и в то же время предстала совершенно обнаженной. Зачем она это сделала? Быть может, чтобы быть несколько ближе к той, к кому пришла с просьбой?

Деркэто улыбнулась, именно так и, поняв намерения гостьи, но на этот раз в ее улыбке не было и намека на скрытую горечь.

– Ты прекрасна, недоступная! – откровенно любуясь Иштар, молвила она.– Не пойму, отчего меня зовут Богиней Страсти? Быть может, просто потому, что никто не видел тебя… такой?!

Иштар улыбнулась в ответ:

– Хотела бы ответить тем же, но боюсь, что любой мой комплимент поблекнет в твоем присутствии.

Деркэто рассмеялась. Будучи Богиней Страсти, она умела по достоинству оценить и чужую красоту. Она обняла себя за плечи, а когда опустила руки, невесомое облако, проплывавшее над их головами, вдруг опустилось, вытягиваясь на лету газовой дымкой, нежно обвило шею богини, стянуло ее упругие груди, обняло тонкую талию и, перекрутившись у лона, нырнуло вниз.

– Значит, Повелитель Ночи разочаровал тебя?

Деркэто уселась на подушки, скрестив перед собой согнутые ноги, и свободно опустила руки на колени, отчего сразу стала похожа на статую богини Иштар, как ее изображают почитатели в далекой Вендии, и в глазах ее, смотревших на гостью, сверкнули озорные огоньки.

– Увы! – Иштар в иронично-скорбном жесте развела руками.– Он неверно понял мою просьбу, восприняв ее как признак слабости, и почему-то решил, что может получить плату, ничего не дав взамен.

– Ну и?.. – заинтересованно спросила Деркэто.

– Мне пришлось сделать так, чтобы он быстро понял: плату надо отработать.– Иштар поймала на себе смешливый взгляд Деркэто.– Скажу тебе больше – мне пришлось очень постараться, чтобы он страстно захотел получить эту плату.

– Так ради своей цели ты пошла на унижения?!– возмущенно воскликнула Деркэто.– Вот уж не думала, что ты способна на такое!

Она осуждающе посмотрела на Иштар, но, увидев веселые огоньки в ее глазах, удивленно замолчала.

– Нет, милая, ты неправильно поняла меня,– рассмеялась та.– Я тоже считаю, что за такое нужно наказывать.

– Но он возжелал тебя?! – воскликнула Деркэто.

– Еще как! Да только с тем и остался! – ответила Иштар.

Деркэто уважительно покачала головой:

– Я бы так не смогла!

– Ну, а ты? – в свою очередь спросила Иштар и вдруг забеспокоилась: – Неужели ты оставила его безнаказанным?

– Во мне нет твоей силы,– Деркэто сокрушенно покачала головой, – разве я способна на месть? Я просто ушла, одарив его на прощание.

Иштар растерянно ахнула и всплеснула руками:

– Чем же ты одарила его, потерявшая гордость, отвергнутая Богиня Страсти?!

– Что же я могла подарить ему? – Деркэто лукаво посмотрела на возмущенную гостью.– Я ведь, как ты верно заметила, Богиня Страсти, я и одарила его страстью… Неудовлетворенной…

Иштар слушала, широко раскрыв глаза от удивления, но когда смысл сказанного дошел до нее, расхохоталась.

– А ведь мы с тобой и впрямь похожи, клянусь Сетом! – воскликнула она.

– Клянусь Митрой, ты права! – смеясь, ответила Деркэто.– Эти мужчины холодны и расчетливы, словно купцы, даже те из них, что зовутся богами!

– Верно подмечено,– кивнула Иштар, соглашаясь.– Правда, я и сама пришла к тебе с просьбой,– вновь рассмеялась она.

– Это не тот случай! – заявила Богиня Страсти и махнула ручкой.– Мой праведник пообещал помощь и тут же позабыл о своем слове. У него на уме лишь Незримый, этот всеми забытый демон, да треклятый камень! Он носится с ними, словно свет на них сошелся клином!

– Как странно,– задумчиво произнесла Иштар,– с Сетом то же самое, а ведь я думала, что во Владыке Вечной Ночи больше от мужчины, чем в праведном Митре.

– Брось, милая,– беззаботно махнула рукой Деркэто,– как видно, у них одни и те же игрушки, так что пусть забавляются. Поговорим лучше о нас.– Она посмотрела Иштар в глаза, и взгляд ее посерьезнел.– Так во что же станем играть мы с тобой?

– В Конана и Мелию,– просто ответила та, и Деркэто покачала головой.

– Боюсь, это будет трудная игра,– задумчиво молвила она.

– Вот как?! – в отчаянии воскликнула Иштар. Она была огорчена и даже не пыталась скрыть этого.– А я-то думала…

– Нет,– покачала головой Богиня Страсти,– я решила оставить его для себя!

– А я для Мелии…– задумчиво произнесла Иштар и, увидев, что Деркэто собирается возражать, торопливо добавила: – Раз уж так все сложилось, давай не будем начинать со спора. Лучше попытаемся понять, где наши интересы совпадают.

И Деркэто, соглашаясь, сдержанно улыбнулась:

– Говори. Ты ведь обдумывала этот вопрос перед тем, как прийти сюда?

– Верно. И я вот что скажу тебе, милая. Сет ни в грош не ставит жизни этих двоих!

– Как странно,– прошептала Деркэто, покусывая губу.– Ты не поверишь, но ведь и Митра поначалу говорил мне, что уготовил Конану важную роль в далеком для него будущем, а потому киммериец во что бы то ни стало должен остаться в живых! Однако позже я поняла, что Подателя Жизни интересуют теперь лишь камень и призрак.

Иштар кивнула, словно в том, что услышала, не было ничего удивительного.

– Я предлагаю объединить наши усилия,– предложила она,– чтобы спасти Конана от этих двоих.

– Согласна,– поспешно кивнула Деркэто.

– И Мелию,– лукаво улыбнувшись, добавила Иштар.

– Что ж, пусть будет по-твоему,– после небольшого раздумья ответила Богиня Страсти,– я помогу тебе и в этом, лишь бы Конан остался жив. Но предупреждаю сразу: когда угроза минует, я его никому не уступлю. Как нам быть? – Она вопросительно посмотрела на гостью.– Ты ведь помнишь, что нас уже пытались поссорить.

– И здесь я с тобой согласна, – в свою очередь кивнула Иштар.– Давай поступим так,– предложила она.– Ты поможешь мне спасти Мелию, а я помогу тебе спасти Конана, и мы квиты.