Текст книги "Песнь Теней и Звёздного света (ЛП)"
Автор книги: Морган Готье
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
Если уж мне обязательно делить комнату с кем-то, то я бы предпочла Финна. По крайней мере, он не стал бы специально искать повода поговорить. Честно говоря, мы с этим молчаливым троновианцем вполне могли бы стать идеальными друзьями. Он не слишком разговорчив, но даёт разумные советы. К тому же, он приятен внешне, так что в целом – желанный сосед по комнате.
Но нет.
Эрис глядит на меня, как потерянный щенок, сидя на односпальной кровати рядом с моей. Это значит, что братьям досталась комната через коридор. Зная Атласа, он, вероятно, хочет, чтобы у неё был момент уединения со мной, которого она желала с тех пор, как я проснулась на их яхте неделю назад.
Её синие глаза – пронзительные, будто само море танцует в её взгляде. Раньше эти глаза вызывали у меня чувства дружбы, доверия, безопасности. Теперь же они заставляют мой желудок скручиваться от жгучего чувства предательства. Хоть что-нибудь из того, что она рассказывала мне в Мидори, было правдой?
Её любимый чай действительно ромашковый?
Шрам на её левой руке и вправду остался с детства?
У неё впрямь четыре сестры?
Я хватаю свою новую хлопковую пижаму и снова ускользаю в ванную, чтобы переодеться. С неохотой возвращаюсь в нашу общую комнату и сажусь на край своей кровати. Эрис медленно поворачивается ко мне, и, как кажется, целую вечность мы сидим каждая на своей кровати, наши колени почти касаются друг друга, и молча смотрим друг другу в глаза.
Стоит ли мне что-то сказать? Или дать ей шанс начать разговор? Может, просто уйти и подождать, пока она заснёт, прежде чем прокрасться обратно?
Я решаю, что лучше поскорее покончить с этим неизбежно неловким разговором, поэтому открываю рот, чтобы заговорить – но оказывается, у неё были те же намерения. Теперь мы обе таращимся друг на друга с разинутыми ртами, выглядя как пара рыбок-гуппи.
– Ты хочешь что-то сказать? – спрашивает она, и мне хочется провалиться сквозь землю. Мне ещё никогда не приходилось вести подобный разговор. Обычно, если возникали проблемы, я оказывалась на месте того, кого отчитывают – будь то мои родители или мастер Кайус. Странно быть по другую сторону. Быть той, кого предали и ранили, и теперь ждать объяснений.
Я качаю головой и жестом показываю, чтобы она говорила, не стесняясь.
– Можешь сразу всё выложить, Эрис. У тебя на лице написано, что тебе есть что сказать.
Она сжимает свои татуированные пальцы и закусывает нижнюю губу. Сейчас она похожа на ребёнка, который вот-вот признается в содеянном. И, хоть я всё ещё киплю от злости, часть меня хочет обнять её, простить, будто этим можно всё исправить. Ведь она была моей подругой. Или… я так думала.
– Я… – её голос срывается, она откашливается и пытается снова. – Прости, что причинила тебе боль, Шэй. Моей задачей было проникнуть в Золотой дворец, чтобы у нас появился шанс…
– Убить моего жениха, – заканчиваю за неё, когда она умолкает. Эрис слабо кивает, виновато опустив взгляд.
– Когда мне удалось получить должность фрейлины, я подумала, что удача на нашей стороне.
– Но?
Она смотрит мне в глаза.
– Когда я встретила тебя, я ожидала, что ты будешь… трудной.
Я скрещиваю руки на груди и усмехаюсь:
– То есть, ты хочешь сказать, что ожидала встретить избалованную принцессу?
Она натянуто улыбается, и на её лице ясно читается вина:
– Скажем так… ты была привыкшей к определённому образу жизни. Но ты не была ни злой, ни жестокой, ни капризной, как я ожидала. Ты обращалась со мной, да и со всеми в твоём окружении, с добротой и уважением. Мне не следовало тебя любить. Но знакомство с тобой стало лучшим, что произошло со мной в Мидори.
Она теребит пальцами подол халата.
– Ты можешь не верить, но наши разговоры, проведённое вместе время, то, что мы стали подругами… всё это я буду хранить в сердце до конца своих дней. Да, я скрывала свою личность, но ты действительно узнала меня настоящую.
Я вглядываюсь в её извиняющийся взгляд, пытаясь уловить хоть намёк на ложь – но вижу только раскаяние.
– У меня никогда не было подруг, – наконец произношу я, и, кажется, её это ошеломляет. – Я всегда была отрезана от людей, если не считать редких официальных приёмов во дворце. Я – наследница трона. Я никогда не знаю, интересуются ли люди мной по-настоящему или только тем, что я могу им дать.
Я смещаюсь, устраиваясь поудобнее.
– Когда ты стала частью моего ближайшего окружения, наша дружба возникла так естественно, что я сразу почувствовала связь, родство. Мне нравились наши разговоры, и дни, которые раньше тянулись в серой рутине, впервые стали интересными. Я с радостью просыпалась по утрам, я больше не чувствовала себя одинокой. У меня наконец появилась подруга. Или, по крайней мере, я так думала.
– Шэй, – мягко говорит она, но я её не слушаю.
– Узнать о твоём предательстве было больнее, чем само похищение. Я ожидаю таких поступков от врагов, но… не от подруги.
Эрис всё время, пока я говорю, накручивает на палец один из своих завитков. Когда она понимает, что мне больше нечего добавить, она отпускает локон, опирается локтями на колени и наклоняется ближе ко мне.
– Ты имеешь полное право ненавидеть меня и злиться, – говорит она. – Ты не обязана снова быть мне подругой, и я не заслуживаю прощения. Но если ты всё же сможешь найти в себе силы дать мне шанс, я бы хотела попытаться восстановить нашу дружбу. Без секретов. Без лжи. Отныне только честность.
Тишина снова поглощает нас. Я отрываю взгляд от неё и смотрю на свои ноги. Несколько дней я провела в джунглях в ботинках на размер больше. Шевелю пальцами в уютных носках, которые купил для меня Атлас, радуясь тому, что наконец-то на мне что-то сухое и удобное. Но я не могу вечно пялиться на свои носки. Рано или поздно придётся ответить Эрис.
Она вздыхает. Матрас скрипит, когда она поднимается, проходит мимо меня и направляется к двери. Я слышу, как она берётся за латунную ручку, и понимаю, что не хочу, чтобы она уходила.
– У тебя и правда четыре сестры? – спрашиваю я, обернувшись через плечо, чтобы убедиться, что она до сих пор здесь. Она смотрит на меня затуманенными глазами. Неужели вот-вот расплачется? Потому что я не знаю, что должна делать, если она начнёт плакать. Мне не по себе, когда я вижу, как кто-то рыдает. Родители всегда учили меня, что слёзы – это слабость, и я никогда себе их не позволяла. Но вот она стоит, глядя на меня так, будто сейчас разрыдается, и мне хочется умолять её прекратить – не ради неё, а ради себя.
Гидра наконец кивает и улыбается сквозь слёзы:
– Я средняя из пяти сестёр. И, скорее всего, именно я причина того, что у моей мамы уже вся голова седая.
Я ухмыляюсь:
– Думаю, я тоже обеспечила своим родителям раннюю седину.
Впервые за целую неделю мы смеёмся, как раньше – и, демон побери, это ощущается чертовски хорошо. Я киваю ей, приглашая вернуться, чтобы мы могли продолжить разговор, но в её морских глазах появляется что-то, из-за чего я замираю.
– Почему ты так на меня смотришь? – спрашиваю я.
– У тебя никогда не было настоящего девичника, да? – говорит она.
Я морщу нос:
– Что такое «девичник»?
Её челюсть отпадает, и она качает головой, глядя на меня глазами, словно у оленёнка:
– Я сейчас вернусь. Мы устроим тебе настоящую девичью вечеринку.
Прежде чем я успеваю попросить её пояснить, что она имела в виду, она выскальзывает из комнаты и захлопывает за собой дверь. Как и обещала, она возвращается с корзинкой, полной всякой всячины. Заперев дверь на замок, поспешно направляется к своей кровати и кладёт плетёную корзину на матрас. Она берёт бутылку вина за горлышко и вытаскивает её, показывая мне.
– Девичник – это не девичник, если нет вина, – её улыбка такая яркая и широкая, что и я невольно улыбаюсь. – У меня ещё куча вкусняшек. Мне удалось уговорить сотрудника на ресепшене помочь мне запастись на вечер, хотя кухня закрылась час назад.
Пока она продолжает вытаскивать из корзины угощения, я замечаю, что ей удалось раздобыть два вида шоколада, фрукты, вяленое мясо, небольшие кусочки сыра и слоёную выпечку, от которой пахнет божественно. Она аккуратно разливает вино по двум бокалам и протягивает один мне, и я с благодарностью его принимаю.
Кружу бокал с красным вином, приближая нос к краю, чтобы уловить аромат.
– Цветочное, фруктовое, и я чувствую нотку пряностей, – я делаю глоток и закрываю глаза. Как иронично: имея в подвале Золотого дворца целую коллекцию вин со всех Шести Королевств Далерина, я нахожу лучшее вино в отеле Бавы.
– Надеюсь, оно подойдёт, – Эрис делает добрый глоток. – Это всё, что у них было.
Мои глаза распахиваются.
– Это божественно! – я хватаю бутылку и смотрю на этикетку: оказывается, это местное вино. – Не припоминаю, чтобы мы видели виноградники во время перехода по джунглям.
Она смеётся.
– Виноградники севернее, ближе к Кварталам. Там меньше джунглей, больше холмов. Бавийцы делают отличное вино, выращивают невероятно вкусные овощи, а их почва… – она целует пальцы и издаёт щёлкающий звук, – желанна во всех Шести Королевствах.
Я бы с удовольствием расспросила её о бавийском сельском хозяйстве, но сильно сомневаюсь, что такие темы обсуждаются на девичнике. Хотя, если честно, я вообще не уверена, какие разговоры считаются уместными в такие вечера. Знаю только, что перед любым королевским приёмом или балом мне выдают список «можно» и «нельзя».
Можно говорить о погоде.
Нельзя говорить о политике.
Можно обсуждать музыку, литературу и искусство.
Нельзя затрагивать темы войны, торговли и финансов.
Чем больше я об этом думаю, тем яснее становится: несмотря на то что я наследница престола, мне не позволено обсуждать ничего действительно значимого. Я должна лишь выглядеть красиво, вести себя вежливо, улыбаться и махать рукой, словно я всего лишь символ Короны, а не та, кто в действительности за ней стоит.
Мои ноздри раздуваются от раздражения. Как я раньше этого не замечала? Как я могла быть такой слепой к тому, что все эти годы делали мои собственные родители?
– Ты в порядке? – голос Эрис вырывает меня из тёмных глубин моих мыслей. – Ты выглядела так, будто потерялась в своих раздумьях.
– Пустяки, – я качаю головой, отмахиваясь рукой. – Вряд ли это подходящая тема для девичника. Хотя, если честно, я не совсем уверена, о чём вообще нужно говорить.
– На девичнике можно говорить о чём угодно, – улыбается Эрис. – Главное – просто проводить время с подругами и получать удовольствие, – она закидывает в рот кусочек сыра и довольно стонет: – Не думала, что так соскучусь по сыру.
– У нас в Мидори тоже есть сыр, – напоминаю я, но её глаза темнеют.
– Только не для обслуживающего персонала, – пожимает она плечами, и я чувствую, как мои щёки заливает краска. – Хотя жаловаться мне не на что. Слугам, может, и не доставались деликатесы вроде сыра и мяса, но мы всё равно питались хорошо. Просто пришлось на пару месяцев отказаться от своей любви к сыру, – она подмигивает, но мне от этого легче не становится.
– Прости, – опускаю бокал и кончиками пальцев постукиваю по тонкому стеклу. – Если бы я знала…
Эрис подаётся вперёд и хватает меня за предплечье.
– Тебе не за что извиняться.
Я прочищаю горло, надеясь перевести разговор на что-то менее тягостное.
– Расскажи мне о своих сёстрах.
На её лице на мгновение появляется выражение, которое можно описать только как горько-сладкое, но она всё же улыбается и кивает.
– Как я уже говорила, я средняя из пяти сестёр. Джокаста – старшая, наследница трона Гидры. Она вылитая мама, и внешне, и по характеру.
– Королева Астрея Талей, – с гордостью говорю я, по крайней мере зная хоть что-то о королевской семье Гидры.
Она склоняет голову, хотя её улыбка гаснет, как только я упоминаю её мать.
– У Джокасты способность мимикрии8 воды, – продолжает Эрис. – Она может превращаться в воду и в совершенстве владеет этой магией. Талия, вторая сестра, использует магию воды для исцеления. Клио умеет дышать под водой, не превращаясь в своё водное воплощение. Всем остальным, чтобы дышать под водой, нужно трансформироваться. А Гестия, самая младшая, умеет поглощать воду. Если захочет, она может осушить водоём или даже вытянуть влагу из смертных. Именно за неё я больше всего боюсь – уверена, мать захочет использовать её силу в корыстных целях.
– А твоя мать? – спрашиваю я, дожидаясь, пока она встретится со мной взглядом. – Какой у неё дар?
– Она повелительница бурь. Ураганы, похоже, приносят ей радость… особенно, когда она топит корабли, – Эрис пожимает плечами и делает ещё глоток вина. – Насколько я знаю, давно она этого не делала. Спасибо звёздам.
– А что насчёт твоей магии? – спрашиваю я, очарованная. – Правда, что только у королевской семьи есть магия воды?
Она тихонько смеётся над моим девичьим любопытством.
– Да, правда. Только у дома Талей есть различные формы магии воды. Моя стихия – это существа.
– Существа? Что ты имеешь в виду?
Озорная улыбка расплывается по её смуглому лицу.
– Хочешь, покажу?
Я ставлю бокал на тумбочку между нашими кроватями и киваю:
– Определённо.
– Хорошо, – она тоже ставит бокал рядом с моим. – Какое твоё любимое животное?
Прежде чем я успеваю выпалить: «слон», она поднимает руку:
– И пожалуйста, имей в виду, всё, что ты выберешь, должно помещаться в этой комнате и не шуметь так, чтобы Атлас понял, чем мы тут занимаемся.
Я заливаюсь смехом, как только она упоминает имя Атласа. В голове сразу всплывает картинка, как он врывается в нашу комнату и видит гигантского водяного слона, топчущегося среди наших вещей. Его осуждающий взгляд, направленный на меня, доводит меня до истерики. Я машу рукой и киваю:
– Ладно, ладно, давай… лису?
Эрис улыбается.
– Это я могу, – она машет рукой в угол комнаты. Из её ладони вырывается струя воды, принимая форму крошечной лисы. Водяная лиса скачет по комнате, не теряя формы и не оставляя после себя ни капли влаги.
– Потрясающе! – я хлопаю в ладоши от восторга. – А ты можешь создать сразу несколько существ? Какое самое большое животное ты когда-либо вызывала?
– Я могу создавать сразу несколько существ, но это быстрее истощает мою магию, – отвечает она и повторяет движение, создавая ещё двух лис. – А самое большое существо, которое я когда-либо создавала, – это дракон.
– Дракон? – мой рот невольно приоткрывается.
– И я пролетела на нём над Гидрой во время одного из Турниров Магии, подняв весь город на уши. Скажем так, моя мать не была в восторге от этого трюка.
– Я бы с удовольствием посмотрела на дракона, – вздыхаю я. – Жаль, что они больше не существуют.
– Я бы не была так уверена, – Эрис загадочно приподнимает брови. – Говорят, ледяные эльфы до сих пор прячут ледяных драконов где-то на самом севере.
Я смеюсь. Вот бы увидеть такое! Может, это вино придаёт мне смелости, а может, просто любопытство берёт верх, но я спрашиваю:
– Как принцесса Гидры оказалась в компании троих магов-убийц из Троновии?
Улыбка Эрис исчезает, и я боюсь, что сказала что-то не так. Всё дело в слове «убийца», да? Глупо, Шэй!
– Прости, мне не стоило…
– Не нужно извиняться за вопрос, – перебивает она. – Я знала, что рано или поздно ты спросишь.
Эрис кладёт в рот кусочек тёмного шоколада, прежде чем устроиться поудобнее на своей кровати.
– В Гидре, когда девушке исполняется восемнадцать, она становится «годной для брака». Три года назад я отпраздновала своё восемнадцатилетие, и уже через три недели после этого моя мать выдала меня замуж за старшего сына одной из самых богатых и влиятельных семей Гидры. Криус был старше меня на двадцать лет и имел репутацию бабника и закоренелого пьяницы. Я умоляла мать не заставлять меня выходить за него, но она сказала, что дала слово, и вопрос закрыт.
Эрис чешет кожу головы. Я уже начинаю думать, что она больше ничего не скажет, но затем она прочищает горло и продолжает:
– Всё, что я слышала о Криусе, оказалось правдой. У него было множество любовниц, он обожал пряный ром, а его любимым занятием было бить меня, когда он злился или скучал. С побоями я могла справиться. Но что я не могла вынести – так это того, как он принуждал меня к близости, мечтая получить наследника с магией рода Талей, – она хмурит брови. – Он твердил мне каждый день, что моя обязанность – подарить ему наследника, чтобы исполнить обещание, которое моя мать дала его семье.
Она качает головой, будто отгоняя мрачные воспоминания, в которые погрузилась:
– Шесть месяцев. Я терпела его жестокость шесть месяцев. С каждой неделей он становился всё злее и нетерпеливее из-за того, что я всё ещё не забеременела. А он и не знал, что каждое утро я пила травяной отвар, который блокировал беременность.
– Эрис… – я просовываю свою руку в её и сжимаю пальцы. Она встречается со мной взглядом, и в её глазах – решимость, закалённая болью. Я понимаю: она намерена закончить свой рассказ.
– В какой-то момент я поняла, что больше не выдержу. Я сломалась. Рассказала матери и сёстрам, как ко мне относится Криус. Но никто не помог. Мою мать больше волновали подробности предстоящего Турнира Магии. Тогда я и решила: как только турнир закончится, я покончу с собой.
Это тяжёлое признание крадёт у меня дыхание. Я хочу попросить её продолжить, но вместо этого задаю вопрос, цепляясь за то, что способно хоть немного разрядить воздух:
– А что такое Турнир Магии?
Эрис улыбается.
– Это моё любимое время года. Лучшие маги со всех королевств Далерина целую неделю соревнуются в магических играх. Ледяные эльфы поражают воображение своей магией льда. Гномы из Дурна властвуют камнем и металлом. Тролли из Бавы каждый раз восхищают толпу своей связью с растительностью и зеленью. Троновианцы – прирождённые артисты с их огненной магией. Ну а мы, Талей, всегда были любимцами публики благодаря нашей магии воды.
– Мидори не участвовали? – спрашиваю я, с ноткой стыда.
– Раньше участвовали, много лет назад. Мой отец, король-консорт9, рассказывал мне и сёстрам эпические истории о повелителях воздуха и песка из Мидори, – Эрис вздыхает. – Но после войны с Дрогоном и закрытия порталов, мидорианцы испугались магии и запретили её во всех проявлениях. Они думали, что, запретив магию, обезопасят себя от новой магической войны. Но всё, чего они добились – это изоляции от остального мира и гонений людей, которые просто родились с даром. Их действиями управлял страх. Но, может быть… может быть, мы ещё увидим повелителей песка и воздуха.
Эта мысль вселяет в меня искру надежды. Я знаю, что мои родители были молоды во время Великой Войны. Я родилась в самом разгаре конфликта, но мне никогда не казалось, что мои родители руководствуются страхом. И всё же… они знали о моей магии и скрывали это.
Эрис, должно быть, чувствует мою грусть и продолжает рассказ:
– Я познакомилась с братьями Харланд на Турнире Магии. Все хотели увидеть племянников короля Троновии, ведь у них уже была репутация могущественных магов. Мы ожидали, что у них будет магия огня, как и у всех троновианцев, но они нас удивили. Один магический аномал – редкость. А вот трое – это невозможно. Но вот они, троновианцы без огненной магии. Атлас и Никс сразу стали любимцами публики, и, поверь, они наслаждались каждым мгновением того внимания.
– А Финн?
– Финн не участвовал. Братья сказали, что он заболел на пути в Гидру и не смог выступать. С ними были и другие троновианцы с магией огня – один из них занял место Финна. Сам же Финн держался особняком, и большую часть праздника прятался.
– Так вот когда ты их встретила.
Она кивает.
– В последнюю ночь турнира во дворце устраивают грандиозный приём. Я воспользовалась этим, чтобы незаметно ускользнуть с праздника и подняться на самую высокую балюстраду, намереваясь спрыгнуть и покончить с собой.
– Что тебя остановило?
– Я уже подошла к перилам, когда чей-то голос застал меня врасплох…
Она улыбается, вспоминая тот момент:
– Финн стоял на противоположном конце, смотрел на звёзды. Он спросил, всё ли со мной в порядке, и я ответила, что мне просто нужно немного свежего воздуха. Ложь. И, судя по его взгляду, он знал это. Но, как настоящий джентльмен, не стал меня уличать. Он протирал очки. Теперь я знаю, что он делает это, когда нервничает или погружён в размышления… А потом спросил, не хочу ли я присоединиться. Я нехотя согласилась. Помню, я спросила, почему он тоже прячется на балконе, и он без утайки признался, что скрывается. Сказал, что на самом деле не болен, и что они с братьями всё подстроили, чтобы ему не пришлось участвовать в соревнованиях. Я собиралась провести с ним всего несколько минут, а потом найти другой балкон, с которого могла бы спрыгнуть… но, прежде чем я успела это осознать, прошли часы, и впервые за много месяцев я рассмеялась. Финн спросил, зачем я на самом деле пришла туда, и я призналась ему в своих суицидальных намерениях. Рассказала даже об абьюзивном муже. Я ожидала увидеть в его глазах жалость, но увидела лишь невыразимую ярость. Думала, он начнёт соболезновать, но нет. Он сказал:
«Если ты хочешь сбежать, я помогу тебе добраться до Троновии. Там тебе дадут убежище. Наш корабль уходит на рассвете, и я могу сделать так, чтобы никто не узнал, куда ты исчезла».
«Почему ты рискуешь ради меня?» – спросила я.
«Если я в силах помочь, почему бы и нет?»
Я была ошеломлена. Онемела. Просила о помощи свою мать, сестёр, даже родственников мужа, и никто не обратил внимания на мои страдания.
«Роди ему ребёнка, и он станет к тебе благосклоннее».
«Будь покорной, и, может, он не будет таким жестоким».
«Повинуйся ему во всём – и, возможно, побои прекратятся».
А Финн… Просто выслушав мою историю и увидев мою боль, он протянул руку, чтобы я не утонула. Он предложил мне спасение.
Я даже не заметила, как придвинулась к краю кровати и уткнулась лицом в ладони. История Эрис оказалась куда трагичнее, чем я могла себе представить. Я хочу обнять её, но сдерживаюсь, позволяя ей самой решать, когда и что рассказывать.
Она продолжает:
– Я хотела сказать «да», но мне было страшно. Так что мы разошлись. Финн сказал, что если я передумаю, то должна прийти на причал к рассвету. Как дура, я пошла домой, надеясь, что мой муж всё ещё напивается на балу или греет постель одной из своих любовниц. Но, к своему ужасу, я обнаружила, что он ждёт меня. Он был пьян, зол, и по мерзкой искре в его глазах я поняла: он ищет, кого бы ударить. Нет, не кого-то. Меня. Я слишком поздно поняла, что он нашёл мой тайник с травяным чаем – и догадался, почему я не забеременела за полгода. Я рванула вверх по лестнице, надеясь успеть запереться в своей комнате, но он был быстрее и сильнее. Он догнал меня с лёгкостью, швырнул на кровать и сел сверху, придавив всем своим весом. Мне стало трудно дышать, и он начал бить меня. Снова. И снова. И снова. Я кричала, умоляла его остановиться, но это только разозлило его ещё больше. Я предала его. Обманула. Опозорила его семью, принимая противозачаточный чай. Я поняла тогда, когда всё начало расплываться перед глазами, а во рту появился привкус крови, что если я не сделаю хоть что-то, чтобы спасти себя – он меня убьёт. Поэтому я нарушила клятву, которую даёт каждый член семьи Талей: не применять магию против гидры. Я вызвала тигра. Существо бросилось на него, вынудив отпустить меня и защищаться. Я знала, что в моём измождённом состоянии магия долго не продержится. Я скатилась с кровати и поползла к книжной полке, нащупывая тяжёлый металлический держатель для книг. Повернулась – и в этот момент он рванулся ко мне. Я ударила. Сильно. В висок. Он рухнул на пол и больше не шевелился. Кровь залила белый ковёр. Я смотрела на него несколько минут, ожидая, что он вскочит и прикончит меня. Но он не шевелился. Я набралась храбрости и слегка подтолкнула его ногой. Он был мёртв. Я его убила. Я убила своего мужа – и не почувствовала ни капли раскаяния. К несчастью, я знала: как только его семья узнает, что я сделала, они потребуют от моей матери наказания. И не просто наказания: они потребуют компенсации за утрату. И милости мне не видать, даже несмотря на то, что моя мать – королева. Она пойдёт им навстречу, чтобы сохранить союз. Поэтому я переоделась, сняв окровавленное платье, бросила его в камин и на рассвете помчалась к докам. Финн сдержал слово. Он тайком вывез меня из Гидры. Король Троновии предоставил мне убежище – при условии, что я буду использовать свою магию воды для защиты Троновии. Я с радостью согласилась и с тех пор нахожусь рядом с братьями Харланд. Я не оставила матери ни записки, ни слова. Просто исчезла. И ни разу не оглянулась назад.
– И ты никогда не возвращалась домой? – тихо спрашиваю я.
Эрис качает головой, поглаживая одну из водяных лис, свернувшуюся клубком у неё на коленях.
– И не собираюсь.
