Текст книги "Песнь Теней и Звёздного света (ЛП)"

Автор книги: Морган Готье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Он качает головой:

– Нет, мои тени – оружие. Продолжение моего тела. Они не скрывают ни меня, ни кого-либо другого, вот тут-то и вступает в игру моя скрытность, – он наклоняется ближе и шепчет: – Даже если бы мои тени могли укрыть нас… я, скорее всего, всё равно бы тебя поцеловал.

– Зачем?

– Ради удовольствия, – он ухмыляется, и я инстинктивно поднимаю руку, чтобы дать ему пощёчину, но он ловит моё запястье и цокает языком: – Давай без мелочного насилия, ладно?

– Отведи меня в гостиницу, – требую я.

– Ты хорошо целуешься.

Не знаю, издевается ли он, но в его глазах читается лишь искренность. В любом случае, я не собираюсь доставлять ему удовольствие видеть, какое влияние он на меня оказывает.

– А тебе, похоже, следует попрактиковаться, – парирую я, вытирая губы рукавом и приводя в порядок смятую одежду и волосы.

Он улыбается, и у меня в животе всё сжимается.

– Может, тогда стоит потренироваться?

Я отталкиваю его и фыркаю:

– Уверена, в этом районе найдётся кто-то, кто с радостью возьмёт твои деньги и научит тебя.

Он тихо смеётся, преодолевает расстояние между нами слегка прикасается к кончику моего носа.

– Идея Никса?

Я понимаю, что он говорит о пирсинге в носу, и качаю головой, улыбаясь, как распушившаяся кошка.

– Моя идея.

Это, похоже, удивляет и одновременно радует его.

– Почему ты так на меня смотришь? – хмурюсь я.

– Мне нравится.

– Это я слышу комплимент?

– Я вообще-то умею их делать. Я не полный монстр.

Я закатываю глаза.

– Нам стоит вернуться в отель и убедиться, что с остальными всё в порядке.

Он выглядит так, будто хочет поспорить, но по какой-то причине сдерживается. Кивает, приглашая меня следовать за ним, и я, как послушная пленница, иду следом.

Глава 15

Изнурительный подъём в гору к «Зулмаре» проходит в тишине. К тому моменту, как мы добираемся, я вся мокрая от пота, волосы прилипли к шее, а пальцы рук и ног опухли. Уверена, я – ещё то зрелище. Особенно рядом с Атласом, который сияет, как проклятое небесное создание, совершенно невозмутимый в этой жаре и влажности.

Когда мы подходим к центральному фонтану, лёгкий ветерок швыряет в нас несколько капель воды. Прохладная дымка окатывает освежающим холодом, и я мечтаю только об одном – добраться до своей комнаты, принять холодный душ и отскрести с кожи всю грязь и пыль.

Швейцары открывают перед нами двери. В холле прохладнее. Деревянные вентиляторы, которых я не заметила вчера, установленные под потолком, равномерно распределены по всему пространству. Они работают на пределе, создавая хоть какое-то подобие ветерка, и для кого-то вроде меня, не привыкшего к беспощадной влажности, это настоящее спасение.

Ни Никс, ни Эрис, ни Финн не оказались ни в холле, ни в ресторане, так что мы поднимаемся наверх к нашим номерам. С тех пор как мы покинули квартал борделей, между нами не прозвучало ни слова, и теперь уже слишком поздно заводить непринуждённую беседу. Я мысленно списываю сегодняшний вечер в утиль и решаю отказаться от ужина, нырнуть под одеяло и забыть, что этот день вообще случился.

Но стоит мне лишь вспомнить, как Атлас поцеловал меня, как это предательское сердце тут же начинает биться быстрее.

Мы идём по коридору бок о бок, топая как два упрямца. Наши комнаты находятся друг напротив друга, так что сбежать от него раньше времени не получится. Добравшись до своей двери, я достаю ключ из кармана и отпираю замок. С неохотой поворачиваюсь, чтобы пожелать Атласу спокойной ночи, но он уже улыбается мне так, будто собирается отпустить какую-то шутку.

– Почему ты так на меня пялишься? – нарушаю тишину, и он облегчённо вздыхает.

– Обычно я был бы счастлив, что ты не разговариваешь со мной, но не хочу, чтобы между нами осталась напряжённость.

Я скрещиваю руки на груди и выставляю бедро в сторону.

– И что ты хочешь от меня услышать?

– Говори всё, что угодно, только говори, – он делает шаг ближе. – Я начал ценить звук твоего голоса, и последний час молчания свёл меня с ума.

Я задираю подбородок, чтобы посмотреть на его возвышающуюся надо мной фигуру.

– Ты меня раздражаешь.

– А ты сводишь меня с ума.

Он тяжело дышит, его плечи слегка сгорблены и нависают надо мной. В его глазах снова тот же голод и озорной огонёк, что был, когда он наблюдал, как я танцую. Похоже, он хочет меня поцеловать, но этого не может случиться снова.

Я распахиваю дверь бедром и отступаю на несколько шагов назад. Его руки упираются в дверной проём с обеих сторон, но он не заходит внутрь.

– Спокойной ночи, Атлас.

Похоже, это застало его врасплох.

– Спокойной ночи? Мы даже не ужинали.

– Думаю, нам лучше держаться друг от друга как можно дальше.

– О? – он постукивает пальцами по косяку. – И почему это?

– Ты знаешь почему, – прищуриваюсь на него.

– Я настолько отвратителен, что один поцелуй, чтобы скрыться от Пожирателей Душ, заставил тебя объявить мне бойкот?

– Хммм, – я стучу пальцем по подбородку. – Может, дело в том, что я обручена с мужчиной, которого ты всё ещё собираешься убить. Вот почему мне хочется немного пространства.

Он проводит руками по лицу, на котором ясно читается раздражение.

– Не обязательно напоминать мне каждый раз, что ты обручена. У меня отличная память.

– Очевидно, всё-таки нужно.

– Серьёзно? – он заходит в комнату, но я не отступаю, нисколько не пугаясь его нависающей фигуры. – Ты пытаешься напомнить это мне… или себе?

Я фыркаю:

– Что за нелепос…

– Да? – перебивает он. – Потому что, насколько я помню, принцесса, ты ответила на мой поцелуй.

– Неправда!

– О, ещё как правда. Даже не пытайся отрицать, – он бросает на меня томную улыбку, пряди волос падают ему на глаза. – Если бы я не отстранился, – говорит он мягко, – ты бы и не подумала остановится.

Я настолько ошеломлена его обвинением, что даже не знаю, что ответить. Как бы мне ни хотелось отрицать это до самой смерти – он прав. Я действительно ответила на его поцелуй и не стала бы его отталкивать. Возможно, я чувствую вину за то, что наслаждалась его телом, прижатому к моему, и подсознательно хочу затеять ссору, чтобы держать его на расстоянии. Находясь вдали от дома, вдали от Бастиана, мне становится всё труднее держать его и свои королевские обязанности в центре внимания. Я даже больше не думала о побеге после того, как Веспер нашла нас у руин храма. Что со мной происходит? Я не могу позволить этому троновианцу окончательно сбить меня с толку.

Я прищуриваюсь:

– Что ты делаешь? – шиплю я.

Он вскидывает руки в воздух – в отчаянии или в знак капитуляции, я не уверена.

– О чём ты вообще говоришь? – бросает он в ответ.

– Я же говорила тебе, что собираюсь вернуться в Мидори и выйти за Басти…

– Ты правда думаешь, что Бастиан заботится о тебе? – перебивает меня Атлас, и в его голосе слышна ярость. – Он послал Пожирателей Душ охотиться за тоб…

– Ты его не знаешь! – кричу я, но Атлас не собирается останавливаться.

– Я знаю настоящего Бастиана. А ты?

Эти слова заставляют меня замолчать. Глаза наполняются слезами, а в горле вспыхивает ярость. Его лицо смягчается, когда он видит, что я на грани.

– Почему ты отказываешься признать, что в нём есть чудовище?

– Потому что, если я это признаю, – шепчу я, и голос мой срывается, – значит, вся моя жизнь – ложь. А я не думаю, что смогу справиться с таким количеством разбитых иллюзий сразу.

Мой подбородок дрожит, и я ненавижу себя за то, что выгляжу слабой перед ним, и ещё больше за то, что внутри так сильно хочется, чтобы он обнял меня и сказал, что всё будет хорошо.

– Прости, – мягко говорит он, но не делает ни малейшего движения, чтобы прикоснуться ко мне. – Я не понимаю, каково тебе, знаю…

– Ты прав, – холодно перебиваю я, и он замолкает. – Ты хочешь, чтобы я поверила, что Бастиан – буквально чудовище, но ты ведь наш враг. Скажи честно, разве ты сам не поступил бы так же, окажись на его месте?

– Я знаю точно, что не стал бы посылать Пожирателей Душ за своей невестой!

– Наверняка есть какое-то объяснени…

– И я, демон побери, знаю, что никогда бы не стал пытать или убивать ради удовольствия. Ни незнакомца, ни врага, – он резко сокращает расстояние между нами, упирается ладонями в стену по обе стороны от меня, заставляя поднять подбородок и встретиться с его сверкающим, злым взглядом. – Всё, что я делаю, я делаю ради защиты своего народа.

– А кто сказал, что у Бастиана не такие же намерения? – отвечаю, не отводя взгляд. – Разве это не ты ворвался в мой дом, чтобы убить моего жениха накануне свадьбы? Ты хочешь казаться таким благородным, Атлас, но ты и Бастиан не так уж и различаетесь.

По выражению его лица кажется, что я только что ударила его.

– Скажи мне, принцесса, – голос Атласа хриплый, почти сломленный, – какие шрамы украшают тело твоего драгоценного жениха? Скольких из его друзей замучили до смерти просто за то, что они существуют?

Всё мое тело пылает от стыда. Вчера ночью, в горячих источниках, он рассказал мне о своём прошлом, рассказал, как получил те шрамы на груди, и, как бы мне ни хотелось это отрицать, в глубине души я знаю – Бастиан приложил к этому руку. В глазах Атласа боль, и на короткий миг мне кажется, будто я его предала.

Я не нахожу слов для ответа, и тогда он отталкивается от стены, от меня, и медленно отступает к двери моей спальни, всё это время не сводя с меня взгляда.

– Атлас… – шепчу я, но он перебивает, не дав договорить извинение:

– Если ты его так любишь, тогда позволь Веспер забрать тебя обратно в Мидори. Тогда ты и узнаешь, с каким человеком на самом деле связана. Я лишь надеюсь, ты увидишь правду до того, как станет слишком поздно. Потому что потом я уже не смогу тебя спасти.

Он резко разворачивается и выходит из моей комнаты, едва не сбивая Эрис с ног в коридоре.

– Атлас, всё в порядке? – спрашивает она, но он не отвечает, просто открывает дверь в свою комнату и с силой захлопывает её.

Эрис переводит на меня растерянный взгляд, и я не в силах сдержать слёзы, которые катятся по моим щекам. В следующее мгновение, захлопнув дверь, она стремительно идёт ко мне и крепко обнимает.

– Что случилось?

Если раньше Атлас меня не ненавидел, то теперь я уверена – он презирает меня.

– Шэй? – мягко зовёт Эрис, нежно перебирая пальцами мои волосы. – Поговори со мной. Что произошло между вами с Атласом?

Я прекрасно понимаю, что вся взмокла от жары и, вероятно, ужасно пахну, но не в силах вырваться из её объятий. Я позволяю слезам катиться по щекам. Слезам за всю прошедшую неделю – плотина прорвалась.

Несколько раз я открываю рот, чтобы рассказать Эрис о поцелуе с Атласом, о ссоре, о том, как я заявила, будто он ничем не лучше Бастиана, но слова застревают в горле, и вместо них с губ срываются только тихие всхлипы. Моё сердце сжимается от боли, в животе всё крутит, а в висках пульсирует жестокая головная боль.

– Я думаю, он меня ненавидит, – наконец выдавливаю из себя.

– Он не ненавидит…

– Ненавидит, – перебиваю её, срываясь на прерывистое дыхание. – Ненавидит. Я знаю, что ненавидит.

– И это тебя задевает?

Её вопрос – словно выстрел в упор. Меня ведь должно бы радовать, что он меня ненавидит. Так и должно быть. Так я должна относиться к нему.

Так почему же мне хочется осесть на пол и разрыдаться? Почему я надеюсь, что он вернётся… что он одарит меня одной из своих задорных улыбок?

Беспокоит ли меня мысль, что Атлас меня ненавидит?

Да.

И только по этой причине я ненавижу саму себя. Я – предательница своего народа, обманщица, позор своей крови. Мы, мидорианцы, живём по одному правилу: никогда не доверяй троновианцу.

А я что делаю? Дружу с ними. Сижу с ними за одним столом, смеюсь, плачу, танцую.

Я… скучаю по прикосновению губ Атласа, по его телу рядом с моим.

О, это жалкое, предательское сердце! Как же я хочу вырвать его из груди и покончить с этой виной.

Эрис водит по моим рукам и отстраняется, чтобы посмотреть на моё залитое слезами лицо.

– Посиди со мной, – она ведёт меня к нашим кроватям и усаживает напротив себя. – Что бы между вами ни произошло, я уверена – он тебя не ненавидит.

Я качаю головой, яростно вытирая лицо.

– Прости, я, должно быть, выгляжу ужасно.

– Плакать – это нормально.

– Нет, не нормально. Это признак слабости.

– Кто тебе такое сказал? – в её голосе слышится печаль, и от этого у меня мурашки по коже.

– Мои родители, – отвечаю я, отводя взгляд, даже когда она склоняет голову, чтобы поймать мой.

Эрис переплетает пальцы с моими и сжимает мою ладонь.

– Слёзы не означают, что ты слаба, Шэй. Они означают, что ты человек.

– Думаю, мне просто нужно принять душ и отдохнуть, – отмахиваюсь я, не желая ещё больше позориться. – Утром, наверное, всё пройдёт.

– А может, спустимся и перекусим? Финн с Никсом уже внизу.

И я уверена, Атлас будет где-то поблизости. Честно говоря, я не готова снова встретиться с ним. У меня за плечами годы опыта в притворстве. На королевских приёмах я мастерски изображала удовольствие от общества тех, кого на дух не переносила. Но сейчас у меня просто нет сил делать вид, будто между нами всё в порядке. Не вижу смысла портить вечер остальным, поэтому качаю головой, поднимаюсь и, проходя мимо, хватаю полотенце по пути в ванную.

– Думаю, мне лучше остаться здесь, Эрис. Но спасибо за приглашение.

К счастью, она не настаивает. Она кивает, вскакивает с места и направляется к выходу:

– Если передумаешь, ты знаешь, где мы.

– Хорошо, – слабо улыбаюсь я.

– Если не придёшь – я принесу тебе тарелку.

– Спасибо.

Не говоря больше ни слова, Эрис уходит, а я направляюсь в ванную. Раздеваюсь и включаю душ. Закрываю глаза, позволяя горячей воде обрушиться на меня. Пар окутывает моё тело и застилает стеклянные стенки душевой.

Прислонив ладони к мокрой мраморной стене, я вспоминаю последнюю встречу с Бастианом. Эти мальчишеские ямочки на щеках, обаятельная улыбка, его высокий, крепкий силуэт – тело солдата, осанка короля. Не может быть, чтобы он оказался таким мерзавцем, каким его описывают братья Харланд. Должно быть, всему есть объяснение. Возможно, он и вправду не знает, кто такая Веспер и чем она с командой занимается, но сама эта мысль наполняет меня тревогой и вызывает неприятный холод в животе.

Мы с Бастианом, может, и не проводили вместе каждую минуту, но я знаю – под его суровой оболочкой скрывается добрый, мягкий человек. Я не наивна. Я понимаю, что он может что-то от меня скрывать, чтобы избавить меня от лишнего стресса. Но что, если дело глубже? Что, если он на самом деле мне не доверяет или не считает меня равной себе? Что, если он боится, что я осужу его… или, что хуже, испугаюсь? Если магия в Мидори запрещена, а у него есть силы, как утверждают троновианцы, вполне вероятно, что он боится разоблачения. Он ведь не знает, что у меня тоже есть магия.

Все эти вопросы, вся эта неопределённость…

Но в одном я уверена точно – Бастиан не дурак. Он умён, стратегичен и прекрасно осведомлён во всём, что касается важных дел. Он сам выбирал свою личную стражу. Если даже я заметила красные ободки вокруг радужек Пожирателей Душ, то мой жених уж тем более не мог этого не увидеть. А значит, он знает, кто они такие… и всё равно нанял их в качестве своих элитных воинов.

– Зачем, Бас? – шепчу я, позволяя новым слезам катиться по щекам.

Я ощущаю призрак его губ на своих, его объятия, его мускулистую грудь у себя за спиной, подбородок, уютно устроившийся на моём плече. Та нежная, чистая любовь, в которую я так верила, оказывается не более чем пустой иллюзией, выстроенной на секретах, лжи и политических играх. Зная всё это несмотря на то, что я сказала Атласу о намерении выйти за Бастиана, я не уверена, что смогу.

Я люблю Бастиана, но я не думаю, что могу ему доверять. А без доверия нет любви. Возможно, я не влюблена в Атласа, но, как ни странно, именно он сумел завоевать моё доверие. И, возможно, своим срывом сегодня я разрушила ту дружбу, что только начинала между нами расцветать.

Достаточно просто подумать об Атласе – и я снова в той тёмной аллее в квартале борделей. Его мягкие губы прижаты к моим, язык проникает внутрь, дразня, подталкивая отбросить все запреты. Моё сердце вырывалось из груди, когда он провёл пальцами по моим волосам, всё тело пылало лихорадкой от каждого прикосновения к бедру. Я не хотела, чтобы он отстранялся, не хотела, чтобы этот момент заканчивался.

Первый поцелуй с Бастианом казался запретным, неправильным, и именно поэтому – до боли романтичным. Я прокручивала тот момент в голове месяцами, не уставая возвращаться к нему.

Но поцелуй с Атласом вызвал во мне что-то совсем другое – мощный прилив, который невозможно описать словами. Будто моя душа воспламенилась. Посреди пустыни он стал моим оазисом. Он разжёг во мне что-то… Вот только я до сих пор не понимаю, что именно.

Когда горячая вода начинает остывать, я открываю глаза, чтобы потянуться за мылом и вдруг замечаю, что мои руки светятся. Я вскрикиваю и переворачиваю их ладонями вверх, чтобы получше рассмотреть. Нет ни шаров света, ни защитного купола, как бывает, когда я тренируюсь с Атласом. Это что-то совершенно новое.

Я тут же выпрыгиваю из душа, подбегаю к зеркалу над раковиной, стираю с него пар и начинаю изучать своё обнажённое тело, чтобы понять: светится ли всё, или только руки.

Мои глаза!

Они не серые. Они золотые.

Что происходит? Что вызвало такую реакцию, и за что отвечает эта часть моей магии?

Я не хочу разрушить эту безупречную, роскошную ванную, экспериментируя наугад, и уж точно слишком горда, чтобы выбежать в коридор и проверить, не сможет ли Атлас помочь разобраться с тем, что со мной творится. Не удивлюсь, если он вообще не откроет, как только поймёт, что это я стою по ту сторону двери.

И тут меня озаряет. Моя магия ведёт себя иначе и становится сильнее, когда я рядом с Атласом или чувствую, что он нуждается в моей помощи. Я ведь не могла использовать её снова, пока не подумала, что он может погибнуть, когда Веспер напала на нас в джунглях. А теперь – просто подумав о том, как мы целовались, я вызвала это новое свечение. Что же в нём такого, что он так влияет на меня?

Я слышу шаги в спальне, но когда поворачиваю голову к двери, света из-под неё не видно. Я не слышала, чтобы кто-то вошёл, но я так увлеклась своими светящимися руками, что, возможно, просто не заметила, как Эрис вернулась. Когда я снова смотрю в зеркало, мои глаза вновь серые. И руки больше не светятся. Видимо, всё, что только что произошло, останется загадкой, по крайней мере до тех пор, пока я не поговорю с остальными о своей новой способности.

У меня начинает урчать в животе, и я вспоминаю, что Эрис обещала принести мне тарелку еды, когда вернётся. Я быстро вытираюсь полотенцем и надеваю штаны и свободную майку, прежде чем распахнуть дверь в ванную.

Спальня тёмная и тихая. Я бы поклялась, что слышала чьи-то шаги, но, возможно, мне это просто показалось.

Лёгкий, тёплый ветерок проносится по комнате, и я оборачиваюсь – дверь на балкон распахнута настежь. Я её не открывала перед душем, и когда Эрис уходила, она была закрыта.

– Эрис? – зову я, прищурившись, будто это поможет мне лучше видеть в темноте. Никто не отвечает, но я отчётливо чувствую – в комнате кто-то есть. Я тянусь к своей магии, готовясь создать вокруг себя щит, но, прежде чем успеваю это сделать, кто-то хватает меня сзади и выкручивает руки.

Я дёргаюсь, пытаясь вырваться, но мне не удаётся освободиться. Я жду, что передо мной появится Веспер, но с удивлением вижу тролля, который пытался утащить меня от Никса, и рядом с ним другого.

– Привет, куколка, – усмехается он.

– Отпусти меня!

– Ш-ш-ш, – он проводит своей трёхпалой рукой по моей щеке, прижимая белую тряпку к моему носу и рту. Я продолжаю бороться, но всего через несколько секунд веки тяжелеют, тело обмякает, и всё вокруг тонет во тьме.

Глава 16

– Проснись! – раздаётся резкий, хриплый голос, и звук лязгающего металла отзывается эхом в моих ушах. – Ты следующая!

Я резко подскакиваю и сажусь, моргая, пока не различаю смутную фигуру по ту сторону решётки, которая постепенно становится чёткой.

– Ты что, оглохла, девчонка? – тролль ковыряется зубочисткой в сломанном клыке. – Я сказал, ты следующая.

– Следующая? – сонно озираюсь и тут же чувствую, как ужас пронзает меня с головы до пят. Ни окон, ни нормальных стен – только острые камни и пещерные стены вокруг. По крайней мере, когда я была пленницей на корабле Атласа, у меня был крошечный чулан. Здесь же только холодный, сырой пол, без обуви и с разорванными штанами. Единственный выход – через решётку, которую охраняет тролль.

– Где я? Кто ты?

Его зубастая ухмылка вызывает у меня мурашки.

– Ты в Некрополисе. И ты следующая в Лавовом Списке.

– Что ты несёшь? Что за «Лавовый Список»? – я встаю, ноздри раздуваются от ярости, спина и шея болят от каменного пола, на котором я спала. Как так вышло, что меня похитили дважды за одну неделю? Это уже нелепо.

– Бой насмерть.

О, чёрт. Только не это.

– Боюсь, произошла ошибка, – говорю я, обхватывая пальцами решётку, но тут же отдёргиваю руки, почувствовав липкую жижу. Вытираю ладони о порванные штаны и с мольбой смотрю на тролля. – Я не боец. Я просто путешественница, проезжавшая через Баву с друзьями.

Тролль равнодушно пожимает плечами:

– Если ты сидишь в моей камере, значит, у тебя бой. Победишь или проиграешь – мне без разницы. Я свою плату получаю в любом случае, за то, что тебя охраняю.

– Может, есть кто-то, с кем я могу погово…

Он с грохотом ударяет деревянной дубинкой по прутьям, и решётка дрожит. Я отшатываюсь, когда он оскаливает зубы:

– Заткнись! – рычит он. – Молись своим богам. Скоро с ними увидишься.

С этими словами он уходит, унося с собой последнюю надежду на спасение.

Это плохо. Очень плохо.

Что, демон побери, произошло в отеле? Я помню, как тот тролль прижал тряпку к моему носу – и всё. Дальше пустота, пока я не очнулась здесь. Никогда бы не подумала, что буду мечтать увидеть троновианцев, но, если они каким-то чудом меня спасут, я поцелую каждого из них в губы, без исключения.

Из коридора раздаётся крик, и я вздрагиваю. Прислушавшись, понимаю что это не крики ужаса, а восторженные и возмущённые возгласы толпы. И тут до меня доходит. Тролль говорил, что я в Некрополисе, но тогда я была слишком ошеломлена, чтобы осознать смысл. Некрополис – это подпольная арена, окружённая лавой, где проходят смертельные поединки. Я думала, братья шутили, когда упоминали это место… Но теперь знаю – оно реально.

И моя ситуация стала ещё хуже.

Здесь, под землёй, нет законов, способных меня защитить. Никто не помешает им похитить меня и бросить на арену, чтобы развлекать пьяную толпу, делающую ставки на чью-то смерть.

Я в серьёзной опасности.

Единственная стратегия, что у меня есть – использовать свою магию, которой я всё ещё учусь пользоваться, и надеяться, что парочка приёмов, которым меня обучил Никс, хотя бы немного отсрочат неминуемое.

Если братья не найдут меня… у меня нет ни малейших сомнений: я умру здесь.

Я должна бы сейчас рыдать навзрыд или дрожать от страха, но, на удивление, мне не грустно – я злюсь. Что-то глубоко внутри меня бушует, и, хотя шансы выжить ничтожны, я не собираюсь трусливо сдаться и позволить каким-то убийцам решать мою судьбу. Если я и погибну, то, возможно, утащу кого-нибудь с собой.

– Ты не выглядишь как боец.

Голос застаёт меня врасплох. Я прижимаю ладонь к груди и поворачиваюсь к соседней камере. В тёмном углу, съёжившись, сидит худощавый тролль.

– Звёзды над головой и моря под ногами, – шиплю я, когда сердце перестаёт колотиться в панике. – Ты всё это время был здесь и наблюдал за мной?

– Прости, – шепчет он. – Я надеялся, что мой напарник окажется сильнее… или хотя бы крупнее.

– Напарник? О чём ты говоришь?

Толпа снова взрывается криками прежде, чем тролль успевает ответить, и диктор во всё горло вопит:

– Всё ещё непобеждённые чемпионы с восемьюдесятью тремя победами подряд – Макас и Уранджи! Станет ли эта ночь их восемьдесят четвёртой победой? Давайте узнаем! Выпустите свежачков!

Я бросаю взгляд на тролля, который, судя по всему, не старше меня, и вижу, как он сглатывает.

– Похоже, пора, – мрачно говорит он.

– Как тебя зовут? – я приседаю, чтобы говорить с ним на равных.

– Раши.

Я киваю:

– Послушай меня, Раши. Мы не умрём здесь. Ты слышишь? Мы выберемся отсюда.

– Даже если мы победим, нам не дадут уйти. Чемпионы всё равно остаются пленниками. Просто у них камеры получше и кормят вкуснее, – он подтягивает колени к груди и качает головой. – Как бы там ни было, мы умрём здесь. Просто кому-то выпадет подольше пожить.

Я прижимаю лоб к прутьям, что нас разделяют. И не знаю, что ответить. Если он прав, то, возможно, лучше умереть быстро, чем стать рабом и быть вынужденным убивать других узников.

Нет.

Я не умру здесь. Что бы ни понадобилось сделать, чтобы сбежать, я сделаю это. Даже если придётся перебить всех на пути до самой поверхности.

– Ты так и не сказала, как тебя зовут, – голос Раши выводит меня из раздумий.

Я слабо улыбаюсь:

– Шэй.

– Я бы сказал «рад знакомству, Шэй», но учитывая обстоятельства…

Я понимающе киваю. Последние восемьдесят три пары заключённых, которые встретились в этих камерах, погибли ужасной смертью. Я надеюсь – нет, я намерена – сделать всё, чтобы мы не стали следующими.

Связка ключей звенит на поясе тюремщика, когда он, прихрамывая, выходит из-за угла и появляется в поле зрения. Он останавливается перед нашими камерами, и в его глазах вспыхивает зловещий огонёк.

– Вас уже ждут, – он бьёт дубинкой по двери камеры Раши. – Поднимайся! И постарайся не сдохнуть слишком быстро. Публика становится раздражённой, когда чемпионы побеждают без особых усилий.

– Тогда, может, не стоит выставлять своих чемпионов против необученных и безоружных гражданских? – бросаю я с вызовом, зля однозубого тролля.

– Тебе бы не помешало заткнуться…

– А то что? – перебиваю я, поднимаясь с корточек. – Всё равно отправишь меня на смерть? У тебя нет власти надо мной.

– Ах да? – он подходит к моей камере, поднимая дубинку в угрожающем жесте. – А что, если я изобью тебя до полусмерти, а?

– Ты сам сказал, – я самодовольно ухмыляюсь, – твои завсегдатаи не любят быстрые бои. Уверена, если я выйду на арену полумёртвой, твой босс кое-что да скажет. Может, даже тебя туда отправит вместо меня.

Тролль теряет дар речи, но его ярость выдает всё.

– Так я и думала, – добавляю с усмешкой, с силой тряхнув решётку так, что он вздрагивает. – А теперь открой и давай покончим с этим.

– Мелкая дрянь, – ворчит он, возясь с замком. Как только двери открываются, он машет нам, приказывая двигаться по освещённому факелами коридору.

Холл длинный и узкий, и паника из-за замкнутого пространства начинает подбираться ко мне. Я выравниваю дыхание. Если упаду в обморок, сомневаюсь, что тролли пощадят меня ради капризной публики. Раши бормочет что-то похожее на молитву или заклинание, но если он не будет сражаться за свою жизнь, то никакие слова его не спасут.

– Быстрее шагайте, – бурчит наш конвоир.

Хочется отпустить очередную колкость, но в этом нет смысла. В любом случае, я больше никогда его не увижу.

Хотя мы находимся в пещере, температура ощутимо повышается по мере приближения к арене. Капли пота выступают у меня на лбу и скатываются по спине. Яркий свет в конце тоннеля манит вперёд, но я знаю: то, что ждёт меня за ним, мне не понравится.

Я слышу толпу ещё до того, как её вижу. Её энергия бьёт в грудь током, пульсируя по всему телу. Делаю глубокий вдох, выхожу на выступ и замираю от увиденного. Тысячи зрителей заполнили колизей. Между ними и ареной – ров, наполненный лавой, не оставляющий бойцам ни единого шанса на побег.

Нас подводят к деревянной платформе, где уже ждёт подвесной вагончик, чтобы по тросам спустить в центр арены. Это единственный путь вниз и, насколько я успела заметить, единственный способ выбраться обратно. Поездка короткая, но напряжённая: вагончик раскачивается из стороны в сторону, а лавовое озеро внизу пульсирует и бурлит, как будто предупреждает: если упадёшь, смерть будет мучительной.

Как только мы оказываемся на островке в центре арены, нас резко выталкивают из кабины и бросают по жалкому мечу, после чего вагончик тут же начинает подниматься обратно, подтверждая, что пути к бегству из этого смертельного поединка нет.

Мы с Раши переглядываемся, затем смотрим на противоположную сторону арены, где нас уже поджидают два огромных тролля. Один вооружён кнутом, другой – кастетами. Ни один из вариантов не выглядит особенно привлекательным. Худощавый тролль рядом со мной дрожит от страха, и я не могу его винить.

Если бы у меня была возможность сбежать – я бы это сделала. Но с лавой, окружившей арену, у нас нет другого выхода, кроме как драться.

– Наши непобедимые чемпионы! – возвещает ведущий, заводя толпу ещё сильнее. – Макас…!

Тролль с кнутом выходит вперёд, поднимая покрытые шрамами руки к небу. Его лицо обезображено и говорит само за себя: он пережил восемьдесят три боя. Толпа ревёт, овации гремят над Некрополем.

– …и Уранджи!

Второй тролль с кастетами поднимает кулаки в воздух, вызывая ещё более громкий рёв толпы – если такое вообще возможно. Некрополис оглушает. Я чувствую, как сердце застревает у меня в горле, и мне стоит огромных усилий не поддаться панике.

– Пусть битва начнётся!

Я лихорадочно перебираю в памяти каждое движение, которому учил меня Никс, и, несмотря на то, что я абсолютно не готова к бою такого масштаба, я молюсь Отцу, чтобы выбраться из этой арены живой и, желательно, целой.

– Не сдавайся, – я смотрю на Раши, который явно дрожит. – Не смей сдаваться! Ты слышишь меня?

Раши даже не смотрит в мою сторону. Как только Макас и Уранджи бросаются к нам, мой напарник роняет меч и падает на колени, будто надеется, что мольба о пощаде или отсутствие оружия спасёт ему жизнь.

– Встань! – кричу я, сжимая рукоять меча ещё крепче. – Раши, встань!

Но тролль не слушает. Вместо этого он поднимает руки в жесте капитуляции и бормочет что-то, чего я не могу разобрать. Глаза Уранджи безумны – он почуял лёгкую добычу.

Я бросаюсь к Раши и пытаюсь поднять его на ноги, но он отталкивает меня, и я падаю на пыльную землю. Снизу я смотрю ему в глаза и вижу в них лишь страх.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Раши, не сдавайся.

Земля дрожит подо мной, когда Макас и Уранджи приближаются. Раши поднимает свой меч, и во мне загорается искра надежды, но, к моему ужасу, он бросает клинок в мою сторону и закрывает глаза, смирившись с приближающейся смертью.

Я вскрикиваю, вызывая магию, что зудит под моей кожей, и окутываю Раши золотым барьером именно в тот момент, когда Уранджи замахивается кулаком с кастетом, целясь в шею тролля. Его кулак врезается в мой щит и отбрасывает его назад от удара.