Текст книги "Шаманизм. Архаические техники экстаза"

Автор книги: Мирча Элиаде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Шаманизм на Андаманских и Никобарских островах

Согласно информации Рэдклиф-Брауна, на Северных Андаманах знахарь (око-джума, дословно «тот, кто видит сны» или «тот, кто рассказывает сны») получает свою силу через контакт с духами. С духами встречаются непосредственно, в джунглях или в снах. Но наиболее распространенным средством установления контакта с ними является смерть; если кто-либо умирает и возвращается к жизни, то с этого момента он становится око-джумой. Рэдклиф-Браун видел тяжелобольного человека, который двенадцать часов был без сознания, и его сочли умершим. О другом говорили, что он трижды умирал и воскресал. В этой традиции мы без труда узнаем схему инициационной смерти, после которой наступает воскрешение кандидата. Но нам неизвестны другие подробности, касающиеся теории и техники посвящения; последние око-джумы уже умерли к тому времени, когда в начале нашего века задумались об объективном их исследовании.[1075]1075
  A. R. Radcliffe-Brown, The Andaman Islenders: a Study in Social Anthropology, Cambridge, 1922, p. 175 sq.; см. также E.Stiglmayr, Schamanismus bei den Negritos Sudostasiens, часть вторая.


[Закрыть]

Око-джумы обязаны своей репутацией эффективности лечения и метеорологической магии (считается, что они предвидят бури). Но собственно лечение состоит в назначении всем известных и всеми используемых лекарств. Иногда они приступают также к изгнанию демонов, вызвавших болезнь; или же обещают провести лечение непосредственно во сне. Духи открывают им магические свойства различных вещей (минеральных субстанций и растений). Им неизвестно применение кристаллов кварца.

Знахари Никобарских островов исцеляют как путем «вытягивания» магического предмета, вызвавшего болезнь, так и поиском души, похищенной духами. На острове Кар Никобарского архипелага существует очень интересная церемония посвящения будущих знахарей. Обычно юноше, проявляющему болезненный темперамент, суждено быть шаманом; духи недавно умерших предков или друзей показывают свой выбор, оставляя ночью какие-либо знаки (листья, куры со связанными ногами и т. п.) в доме избранника. Если больной не желает быть шаманом, то он умирает. После избрания приступают к публичной церемонии, с которой начинается посвящение: родственники и друзья собираются перед домом; внутри шаманы кладут неофита на землю и укрывают его тело листьями и ветвями, а голову – перьями из куриных крыльев. (В этом укрывании растительностью можно прочесть символическое погребение, а в перьях – магический знак мистической способности летать.) Когда кандидат вновь поднимается на ноги, собравшиеся дают ему бусы и различные символические предметы, которые он должен будет носить на шее в течение всего периода посвящения; по истечении срока послушничества он возвращает эти амулеты владельцам.

Затем для него сооружается трон, на котором неофита переносят из деревни в деревню; и еще ему дают своеобразный скипетр и копье для борьбы со злыми духами. Через несколько дней наставники-шаманы уносят его вглубь джунглей в центральной части острова. Некоторые друзья провожают группу до определенного места; они останавливаются возле входа в "страну духов", поскольку души умерших могли бы испугаться. Тайная наука сводится по сути к обучению танцам и видению духов. Проведя некоторое время в джунглях (то есть в стране умерших), неофит и его учителя возвращаются в селение. Кандидат продолжает танцевать каждую ночь в течение по меньшей мере часа перед своим домом на протяжении всего периода послушничества. Когда период посвящения заканчивается, учителя дают ему жезл. Несомненно, существует еще одна церемония посвящения в шаманы, но нам не удалось найти относительно нее никакой достоверной информации.[1076]1076
  George Whitehead, In the Nicobar Islands, London, 1924, p. 128 sq., p. 147 sq.


[Закрыть]

Это весьма любопытное шаманское посвящение мы встречаем только на острове Кар; оно неизвестно на остальных островах Никобарского архипелага. Некоторые его элементы носят, безусловно, архаический характер (присыпание листьями, уход в "страну духов"), но многие другие свидетельствуют об индийском влиянии (трон неофита, копье, скипетр, жезл). Здесь перед нами типичный пример гибридизации шаманской традиции вследствие культурных контактов с высокой цивилизацией, выработавшей чрезвычайно сложную магическую технику.

Малайский шаманизм

Характерными чертами того, что называется малайским шаманизмом, является вызов духа тигра и достижение состояния лупа. Это бессознательное состояние, в котором духи «овладевают» шаманом и отвечают на вопросы собравшихся. Независимо от того, идет ли речь об исцелении или о коллективной церемонии защиты от эпидемий (как, например, в танцах бельянов на Келантане), малайский сеанс обычно включает вызов тигра. Это связано с тем, что роль мифического Предка, а значит и мастера посвящения, во всем этом регионе отводится тигру.

Бенуа, протомалайское племя, верят, что поянг превращается в тигра на седьмой день после смерти. Если сын стремится унаследовать его силы, то он должен сам дежурить над останками, сжигая благовония. Умерший шаман появляется на седьмой день в облике тигра, готового броситься на кандидата, которому нельзя ни прервать окуривание, ни показать малейших признаков страха. Тогда тигр исчезает, а вместо него появляются две красивые женщины-духи; кандидат теряет сознание, и во время транса происходит посвящение. После этого женщины становятся дружественными духами. Если бы сын поянга не выполнил этот обряд, дух умершего навсегда остался бы в теле тигра, а его шаманская «энергия» была бы безвозвратно потеряна для общества.[1077]1077
  T. J. Newbold, Political and Statistical Account of the British Settlement in the Straits of Malacca, 2 vol., London, 1839, II, p. 387–389; R. O. Winstedt, Shaman, Saiva and Sufi. A Study of the Evolution of Malay Magic, p. 44–45; id., Kingship and Enthronement in Malaya («Journal of Royal Asiatic Society», 1945, p. 134–145), p. 135 sq. («The Malay King as Shaman»).


[Закрыть] Мы здесь узнаем и сценарий типичного посвящения: одиночество в джунглях, бдение над останками, испытание страхом, страшное появление Мастера посвящения (= мифического Предка), покровительство красивой женщины-духа.

Собственно сеанс проходит внутри круглого шалаша или магического круга, а большинство сеансов преследуют цель исцеления, нахождения похищенных душ или пропавших предметов или же познания будущего. Обычно шаман во время сеанса остается под покрывалом. Окуривание, танец, музыка, бой бубна являются необходимыми подготовительными элементами в каждом малайском сеансе. Появление духа определяется по дрожанию пламени свечи. Верят, что дух входит сначала в свечу, поэтому шаман длительное время вглядывается в ее пламя, пытаясь открыть причину болезни. Лечение обычно заключается в сосании больных частей тела, но, входя в транс, поянг может также изгонять демонов и отвечать на все задаваемые ему вопросы.[1078]1078
  Winstedt, Shaman, Saiva and Sufi, p. 96–101.


[Закрыть]

Вызов тигра означает вызов и воплощение мифического Предка, первого Великого Шамана. Исследованный Скитом паванг успешно превращался в тигра: он бегал на четырех лапах, рычал и долго лизал тело больного, как тигрица своих детенышей.[1079]1079
  W. W. Skeat, Malay Magic, p. 436 sq.; Winstedt, Shaman, p. 97 sq.


[Закрыть] Магические танцы бельяна бомор на Келантане обязательно включают вызов тигра, независимо от повода организации сеанса.[1080]1080
  Jeanne Cuisinier, p. 38 sq., 74 sq. etc.


[Закрыть] Танец приводит к состоянию лупа, вводит в «забытье» или «транс» (санскритское лопа – потеря, исчезновение), в котором исполнитель теряет осознание собственной личности и воплощает в себя какого-либо духа.[1081]1081
  Cuisinier, p. 34 sq., 80 sq., 102 sq.


[Закрыть] Начинаются бесконечные диалоги между танцором в трансе и зрителями. Если танец исполняется для исцеления, целитель в трансе сам задает вопросы, чтобы выяснить причину болезни и способ ее лечения.[1082]1082
  Ibid., p. 69.


[Закрыть]

Нам не кажется, что такие магические танцы и исцеления следует считать шаманскими в узком значении этого слова. Вызов тигра и транс-одержимость не ограничиваются сферой боморов и павангов. Многие другие люди также могут видеть, вызывать тигра или превращаться в него. Состояние лупа на остальной территории Малайзии (например, у бесиси) доступно всем; во время вызова духов каждый может войти в транс (то есть стать одержимым духом) и отвечать на задаваемые ему вопросы.[1083]1083
  W. W. Skeat and C. O. Blagden, Pagan Races of Malay Peninsula, II, p. 307.


[Закрыть] Это явление медиумизма очень популярно также у батаков Суматры. Однако, в свете того, что мы старались показать в этой книге, не следует путать «одержимость» с шаманизмом.

Шаманы и жрецы на Суматре

В религии батаков Сумарты, на которую сильное влияние оказали идеи индийского происхождения, господствует понятие души (тонди); душа входит в тело и оставляет его через темя. Смерть в действительности является похищением души духом (бегу); если умерший мужчина, то его взяла себе в качестве супруга женщина-бегу, и наоборот. Умершие и духи разговаривают через медиумов.

Шаманы сибасо (= "слово") и жрецы (дату), хотя и различаются по религиозному призванию и структуре, стремятся к одной и той же цели: защите души (тонди) от похищения демонами, обеспечению целостности человеческой личности. У северных батаков сибасо всегда женщина, а шаманизм преимущественно наследственный. Обучение у наставника не практикуется; тот, кого «выбрали» духи, получает посвящение непосредственно от них, и это значит, что он обретает способность «видеть» и предсказывать или быть «одержимым» духом, то есть отождествляться с ним.[1084]1084
  «Одержимость», непроизвольная или вызванная искусственно, весьма распространена у батаков. Каждый может стать обиталищем бегу, то есть духа умершего, который разговаривает устами медиума и открывает тайны. Одержимость часто приобретает шаманские формы: медиум вкладывает себе в рот раскаленные угли, прыгает и т. п. См. J. Warneck, Die Religion der Batak, p. 68 sq.; T. K. Oesterreich, Les possedes, p. 330 sq. Но, в отличие от шамана, батакский медиум не может контролировать своего бегу и зависит от него или любого другого умершего, стремящегося его попутать, «одержать». Этот спонтанный медиумизм, характеризующий религиозную чувствительность батаков, может считаться наследованием некоторых шаманских техник. Об индонезийском шаманизме вообще см. также G. A. Wilken, Het Shamanisme bij de Volken van den Indischen Archipel; A. C. Kruyt, Het Animisme in den Indischen Archipel, Den Haag, 1906, p. 443 sq.


[Закрыть] Сеанс сибасо проводится ночью; шаманка бьет в свой бубен и танцует около огня, чтобы вызвать духов. У каждого духа есть собственная мелодия и даже собственный цвет – и сибасо, если она стремится вызвать нескольких духов, надевает разноцветный наряд. О приходе духов свидетельствуют произносимые сибасо слова на тайном языке, «языке духов»; их надлежит расшифровать. Диалог касается причины болезни и способа ее лечения; бегу уверяет, что исцелит больного при условии, что он принесет определенные жертвы.[1085]1085
  Loeb, Sumatra, p. 80–81.


[Закрыть]

Батакский жрец, дату, всегда мужчина и занимает наивысшее после вождя общественное положение. Но он является также и целителем и вызывает духов на тайном языке. Дату защищает от болезней и колдовства; сеанс исцеления заключается в поиске души больного. Кроме того, он может изгонять бегу, вошедших в больного; он может также и отравить, хотя и считается "белым магом". В отличие от сибасо, дату посвящается наставником; особым образом ему открываются тайны магии, записанные в «книгах» на древесной коре. Наставник носит индийское имя гуру; он придает большое значение своему жезлу, украшенному образами предков; в жезле есть отверстие, в котором спрятаны магические вещества. С помощью этого жезла гуру защищает селение и может вызвать дождь. Однако изготовить подобный магический жезл чрезвычайно сложно; для этого даже приносится в жертву ребенок, которого убивают расплавленным свинцом, чтобы вырвать у него душу и превратить ее в духа, который будет в распоряжении магов.[1086]1086
  Loeb, Sumatra, p. 80–88.


[Закрыть]

Все это свидетельствует о влиянии индийской магии. Мы можем допустить, что дату представляет жреца-мага, тогда как сибасо представляет исключительно экстатика, "специалиста по духам". Дату не знает мистического экстаза; он действует как маг и «ритуалист»: он изгоняет демонов. Он должен также отправляться на поиск души больного, но это мистическое путешествие не экстатическое; его связи с духами являются связями вражды или превосходства – отношениями господина и слуги. Сибасо является в наивысшей степени экстатиком – живет с духами в тесной дружбе, позволяет им себя «одержать», обретает ясновидение и изрекает пророчества. Он – «избранный», а против божественного или полубожественного выбора ничего нельзя сделать.

Дукун у минангкабау Суматры является одновременно целителем и медиумом. Эта функция, обычно наследственная, доступна как женщинам, так и мужчинам. Дукуном становятся после посвящения, то есть после обретения способности становиться невидимым и видеть духов ночью. Сеанс проходит в укрытии; через каких-нибудь пятнадцать минут дукун начинает трястись – признак, что его душа оставила тело и отправилась в "селение духов". Из укрытия слышны голоса. Дукун приказывает своим духам искать душу больного. Транс симулируется; дукун не отваживается провести сеанс на глазах у всех, как его батакский коллега.[1087]1087
  Loeb, Sumatra, p. 125–126.


[Закрыть] Дукуна мы встречаем на Ниасе среди других жрецов и целителей. Во время лечения он надевает специальный наряд: он украшает свои волосы и набрасывает на плечи кусок полотна. Здесь также болезнь обычно вызвана похищением души богами, демонами или духами, а сеанс состоит в ее нахождении; обычно оказывается, что ее похитили «Морские Змеи» (поскольку море – символ потустороннего мира). Чтобы привести ее обратно, знахарь обращается к трем богам – Нинва, Фалахи и Упи – и вызывает их, непрерывно свистя до тех пор, пока не установит с ними связь; именно тогда он входит в транс. Но дукун может прибегнуть и к сосанию и, когда ему удается найти причину болезни, показывает зрителям белые или красные камушки.[1088]1088
  Ibid., p. 155 sq.


[Закрыть]

Шаман у ментавеев применяет также лечение с помощью массажа, очищения, трав и т. п. Но настоящий сеанс осуществляется согласно обычной для Индонезии схемы: шаман длительное время танцует, падает без сознания на землю, а его душа отправляется на Небо в лодке, которую несут орлы. На Небе он разговаривает с духами о причине болезни (бегство души; отравление другими колдунами) и получает лекарства. Ментавайский шаман никогда не подает признаков «одержимости» и не может изгонять злых духов из тела больного.[1089]1089
  Loeb, Sumatra, p. 198 sq.; id., Shaman and Seer, p. 66 sq.


[Закрыть] Он является скорее фармацевтом, находящим лекарства по результатам небесного путешествия. Этот транс не драматичен; зрители не являются свидетелями диалога с небесными духами. Кажется, что у него нет связи с демонами, «власти» над ними.

Подобную технику использует также шаман кубу (Южная Суматра): он танцует, пока не впадет в транс, и тогда он видит душу больного, плененную духом или сидящую на дереве, как птица.[1090]1090
  Loeb, Sumatra, p. 286.


[Закрыть]

Шаманизм на Борнео и Сулавеси

У дусунов Cеверного Борнео, принадлежащих к протомалайской расе и представляющих коренных жителей острова, принципиальную роль играют жрицы. Их посвящение длится три месяца. Во время церемоний они пользуются тайным языком. При этом они надевают специальный наряд: тело прикрывают синим полотном, а на голову надевают конусообразную шляпу с петушиными перьями и ракушками. Сеанс заключается в танцах и пении, тогда как мужчины ограничиваются музыкальным аккомпанементом. Но их специфическая техника является гадательной и относится скорее к малой магии, чем к собственно шаманизму; жрица держит на пальце бамбуковый стебель в состоянии равновесия и загадывает: если такой-то является преступником, стебель должен сделать то или иное движение и т. п.[1091]1091
  Evans, Studies, p. 4 sq., 21 sq., 26 sq.


[Закрыть] У даяков внутренней части острова маги-целители бывают двух типов: дая берури – обычно мужчины, занимающиеся лечением, и барих – набранные, как правило, из женщин, – специалисты по «лечению» посевов риса. Болезнь объясняется присутствием в теле злого духа или уходом души. Шаманы обоих классов обладают экстатической способностью видения души человека или души посева – даже если они бежали очень далеко. Тогда они гонятся за беглыми душами, ловят их (в облике волоса) и воссоединяют с телом (или с посевом). Если болезнь вызвана злым духом, сеанс сводится к церемонии его изгнания.[1092]1092
  H. Ling Roth, Natives of Sarawak and British North Borneo, I, p. 259–263.


[Закрыть]

Шаман у приморских даяков называется мананг. Он занимает высокое общественное положение – непосредственно после вождя. Обычно профессия мананга наследственная, но различаются два класса: тех, которые имели откровение в форме снов и получили таким образом покровительство одного или нескольких духов, и тех, кто стал манангом по собственной воле и поэтому не имеет дружественных духов. В любом случае квалификацию мананг получают только путем посвящения уполномоченными на это наставниками. Среди манангов известны мужчины, женщины и бесполые мужчины (импотенты); вскоре мы увидим ритуальное значение последних.

Мананг владеет шкатулкой с множеством магических предметов, среди которых важнейшими являются кристаллы кварца, бата илау ("светлый камень"), с помощью которых шаман находит душу больного. Здесь тоже болезнь вызывается бегством души, а сеанс проводится с целью ее отыскания и возвращения в тело больного. Сеанс происходит ночью. Тело больного натирается камнями, затем собравшиеся начинают петь монотонные песни, тогда как мананг-вождь танцует до изнеможения: он ищет и призывает таким образом душу больного. Если болезнь тяжелая, душа несколько раз ускользает из рук мананга. После того как вождь-мананг падает на землю, зрители набрасывают на него покрывало и ждут результата его экстатического путешествия, поскольку в экстазе шаман нисходит в Ад, чтобы искать душу больного. Наконец, он хватает ее и сразу поднимает, держа ее в руке, и вкладывает через голову обратно в тело пациента. Сеанс называется бельян, и Пэрхэм (Perham) насчитывает четырнадцать его видов по признаку технической трудности. Лечение заканчивается принесением в жертву курицы.[1093]1093
  См. Ling Roth, op. cit., I, p. 265 sq.; Arch. J. Perham, Manangism in Borneo, «Journal of the Straits Branch of the Royal Asiatic Society», 19, Singapur, 1887, p. 87–103, цитировано в Ling Roth, I, p. 271 sq. См. также W. Stohr, Das Totenritual der Dajak, «Ethnologica», n. s., I, Koln, 1959, p. 152 sq.; см. также ibid., p. 48 sq. (шаман провожает душу умершего в потусторонний мир), p. 125 sq. (погребальный ритуал).


[Закрыть] Бельян морских даяков в своей современной форме кажется довольно сложным и неоднородным магико-религиозным явлением. Посвящение мананга (натирание магическими камнями, ритуал вознесения и т. п.) и определенные элементы лечения (значение кристаллов кварца, натирание камнями) указывают на весьма древнюю шаманскую технику. Но в псевдотрансе (который шаман старается утаить под покрывалом) видны различные проявления индо-малайского влияния. Когда-то все мананги после посвящения надевали женский наряд, который они сохраняли до конца жизни. Сегодня этот обычай стал редкостным.[1094]1094
  Ling Roth, I, p. 282; cм. упадок трансвеститов и гомосексуалистов у арауканских шаманов (A.Метraux, Le Shamanisme araucan, p. 315 sq.).


[Закрыть] Тем не менее особый класс манангов, мананг бали, в некоторых приморских племенах (неизвестен у горных даяков), носят женский наряд и выполняют ту же работу, что и женщины. Иногда они берут себе «мужа», несмотря на шутки деревни. Трансвестия, со всеми изменениями, которые она предполагает, принимается вследствие приказа свыше, трижды полученного в снах: отказ был бы обречением себя на смерть.[1095]1095
  H. L. Roth, I, p. 270 sq. Юноши редко становятся манангами бали. Обычно ими становятся старики или бездетные мужчины, иногда вынужденные к этому тяжелым материальным положением. О трансвестизме и изменении пола у чукчей см. Bogoraz, The Chukchee, p. 448 sq. На острове Рамбри, возле побережья Бирмы, некоторые маги одеваются в женский наряд, становятся «супругой» коллеги, а затем приводят ему какую-либо женщину как другую жену, и с ней живут обое мужчин (см. H. Webster, Magic, p. 192). Здесь ясно видно, что речь идет о ритуальной трансвестии, исполняемой вследствие божественного приказа или в связи с магическим престижем Женщины.


[Закрыть] Этот ансамбль элементов явно обнаруживает черты женской магии и матриархальной идеологии, которые когда-то должны были господствовать в даякском шаманизме: почти все духи вызываются манангами по имени Ини, «Великой Матери».[1096]1096
  Ling Roth, I, p. 282.


[Закрыть] Тем не менее тот факт, что мананги бали неизвестны в глубине острова, доказывает, что весь этот комплекс (трансвестицизм, половое бессилие, матриархат) пришел извне, хотя и очень давно.

У нгаджу-даяков Южного Борнео посредниками между людьми и богами (особенно Сангиангами) являются бальяны и басиры, жрицы-шаманки и бесполые жрецы-шаманы (термин басир означает "неспособный к оплодотворению, импотент"). Последние являются настоящими гермафродитами, одеваются и ведут себя в точности, как женщины.[1097]1097
  Об этой проблеме см. J. M. van der Kroef, Transvertitism and the Religious Hermaphrodite in Indonesia, «Journal of East Asiatic Studies», III, Manila, 1959, p. 257–265.


[Закрыть] Бальяны, как и басиры, «избираются» Сангиангом, а без его призвания нельзя быть его слугой, даже если прибегать к обычным техникам экстаза – танцу и бубну. Нгаджу-даяки в этом отношении бескомпромиссны: экстаз невозможен, если шаман не чувствует себя призванным. Что же касается бисексуальности и импотенции басиров, то они объясняются тем, что басиры считаются посредниками между двумя космологическими уровнями – Землей и Небом, – а также тем, что они соединяют в одном лице элемент женский (Земля) и элемент мужской (Небо).[1098]1098
  H. Scharer, Die Vorstellungen der Ober– und Unterwelt bei den Ngadju-Dajak von Sud-Borneo, p. 78 sq.; id., Die Gottesidee der Ngadju Dajak, p. 59 sq.


[Закрыть] Речь идет о ритуальной андрогинии – хорошо известной архаической форме божественного двуединства и совпадения противоположностей.[1099]1099
  Eliade, Traite de l'Historie des Religions, p. 359 sq.


[Закрыть] Как гермафродитизм басиров, так и проституция бальянов основаны на священной ценности «посредника», на потребности устранить полярность.

Боги (Сангианг) воплощаются в бальянов и басиров и говорят непосредственно через них. Но это явление воплощения не является «одержимостью». Души предков или умершие никогда не овладевают бальянами или басирами; они являются только инструментами выражения богов. Умершие используют другой класс магов, туканг тавур. Экстаз бальянов и басиров вызывается Сангиангом или вследствие мистических путешествий на Небо, которые они предпринимают, чтобы посетить "селения богов".

Запомним некоторые особенности: религиозное призвание, решение о котором принимается исключительно богами сверху; сакральный характер сексуального поведения (импотенция, проституция); незначительная роль техники экстаза (танец, музыка и т. п.); транс, вызванный воплощением Сангианга, или мистическое путешествие на Небо; отсутствие связи с духами умерших, а поэтому и отсутствие «одержимости». Все эти черты подчеркивают архаизм подобного религиозного явления. Хотя космология и религия нгаджу-даяков, вероятно, подверглись азиатскому влиянию, мы вправе предположить, что бальяны и басиры представляют форму древнего и автохтонного (местного) шаманизма.

Басиры нгаджу-даяков имеют свое соответствие в баясах (баяса = "обманщик") тораджей. Это преимущественно женщины, а присущая им техника состоит в экстатических путешествиях на Небо и в Преисподнюю, которые баясы могут осуществлять в духе или во плоти. Важной церемонией является момпарилангка ("восседание на почетном месте"), длящаяся три ночи подряд: две ночи баяса сопровождает на Небо души девушек и женщин, чтобы очистить их, а в третью – сопровождает их обратно на Землю и соединяет с их телами. Баясы должны также искать заблудшие души больных; с помощью духа вураке (принадлежащего к классу духов атмосферы) баяса входит по радуге в сам дом Пуэ ди Сонге и приводит оттуда душу больного. Она также отыскивает и снова воплощает "душу риса", если эта душа оставила посевы и они вянут и могут погибнуть. Но экстатические способности баясов не ограничиваются небесными и горизонтальными путешествиями; во время большого погребального праздника момпемате они сопровождают души на тот свет.[1100]1100
  N. Adriani и A. C. Cruyt, De Bare'e-sprekende Toradja's van Midden-Celebes, 4 vol., Batavia, 1912–1914, I–II, особенно I, p. 361 sq.; II, p. 85–106, 109–146; подробное резюме в H. H. Juynboll, Religionen der Naturvolker Indonesiens («Archiv fur Religionswissenschaft», XVII, Leipzig, 1914, p. 582–606), p. 583–588. См. также R. E. Downs, The Religion of the Bare'e-speaking Toradia of Central Celebes, Diss., Leyde, 1956, p. 47 sq., 87 sq. См. J. Frazer, Aftermath: a Supplement to The Golden Bough, London, 1936, p. 209–212 (рецензирующий Adriani и Kruyt, I, p. 376–393); H. G. Quaritch Wales, Prehistory and Religion in South-East Asia, p. 81 sq. Другие описания шаманских сеансов, цель которых – проводы души умершего, см. в Frazer, Aftermath, p. 212–213 (даяки Южного Борнео), 214–216 (каяны Cаравака, Борнео).


[Закрыть]

Согласно R.E. Downs, "Литания описывала, как умершие пробуждались ото сна, как они одевались, и их вели через Ад к дереву динанг, и они взбирались на него, достигали Земли, по которой затем направлялись в Мори (на восток от [страны] тораджей), чтобы в итоге попасть в храм или церемониальный дом. Там их принимали родственники, которые вместе с остальными участниками развлекали их песнями и танцами… На следующий день шаманы сопровождали ангга (то есть души) к месту их последнего почивания".

На основании этих нескольких указаний мы видим, что баясы Сулавеси являются специалистками большой душевной драмы: очистительницы, целительницы или проводницы душ, они вмешиваются только тогда, когда речь идет именно о состоянии человеческой души. Заслуживает внимания то, что чаще всего они устанавливают связь с Небом или небесными духами. Символизм магического полета или восхождения по радуге, доминирующий в австралийском шаманизме, является архаическим. Впрочем, тораджи знают также миф о лиане, некогда соединявшей Землю с Небом, и помнят о райских временах, когда люди без труда общались с богами.[1101]1101
  О шаманской идеологии и о сеансах жителей Серама см. J. G. Roder, Alahatala, p. 46 sq., 71 sq., 83 sq., 118 sq.


[Закрыть]