Текст книги "Слёзы любви (СИ)"
Автор книги: Мира Майская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 37 Выход в море и Корсунь
Травень – червень, река Днепр.
ЯСИНА
После того как я сбежала с островка, где так близко была со Сверром, мы с Хватом вернулись на кнорр. Я тут же принялась намывать лавки гребцов, палубу кнорра и даже кадки все выскоблила.
Рубахи себе и другу постирала, только после этого, как стемнело, увидела возвращающегося конунга гётов. Издали я смотрела, как он тяжело ступая, прошёл по берегу и присел у костра рядом с кораблём Эльрика.
Мне в этот миг было необычайно хорошо, Сверр совсем недалеко и я вижу его.
– Яс, конунг Рёрик зовёт тебя к своему костру, – это подошедший варяг.
Отказаться невозможно, а идти боюсь. Поднимаясь на ноги, посматриваю на Хвата.
– Иди-иди, сама хотела – говорит.
Иду, а куда деваться. Думаю только про себя, с чего он решил, что хотела я этого.
Подхожу к костру, воины подвигаются и освобождают мне место. Присаживаюсь у костра, стараюсь не смотреть на Рёрика.
– Ну что, Яс? Домой не хочешь вернутся? – заговаривает со мной Рерик.
– Нет, – машу головой.
– Скоро пойдут один за одним пороги, смотри не ной, никто с тобой возиться не будет.
Я согласно машу головой, говорить боюсь.
– Свалишься за борт, вытаскивать не будем. Агейр, слышишь, привяжите его к мачте, чтоб потом не вылавливать.
Это он посмеиваясь, главному с кнорра моего.
Сижу молчу, на огонь смотрю.
– Яс, а кто это гриве? – неожиданно задает вопрос конунг Ладоги.
– Ну… – теряюсь, не зная что ответить.
– Не мямли, как баба, – Рерик повышает голос.
– Верховный волхв, – говорю, думаю его устроит такой ответ.
– Хм, врешь парень, – в голосе злость и угроза.
– Годи [1], по вашему, только сильнее, – пытаюсь выкрутиться.
– Это как сильнее? Много может? – Рерик не отстает от меня.
– Гриве, он главнее князя. Может видеть наперед, может всё про тебя видеть.
– Хм, – Рёрик вновь хмурится.
– Я правду сказал, – не нравятся мне его вопросы.
– А про меня может увидеть? – продолжает, чем очень удивляет.
– Нууу, да – он вообще меня поражает.
– А что ты хочешь узнать, конунг?
– Женится или нет? – от его ответа у меня брови ползут вверх.
– Я конечно, спрошу гриве, только если есть сомнение, значит и любви нет, – проговариваю, а Рёрик, как всегда, в ответ громко смеётся.
– Подрастёшь узнаешь, – хлопает меня с силой по плечу, отчего у меня ноги подгибаются.
– Когда ответ узнаешь? Долго ждать вашего гриве? – смотрит мне прямо в глаза.
– Не знаю я. Как ответит, тебе расскажу конунг, – я и правда не знаю, что смогу узнать, у самой себя.
Следующие дни мы проходим пороги, первый я даже не успела испугаться, не поняла и не почуяла. Второй по земле прошла, ещё и порадовалась, Сверр рядом шёл, и я от счастья улыбалась.
А вот третий, который варяги называли Геландри[2], что означает “Шум порога”, был для меня неожиданным, прошли мы его с трудом, кнорр мотало из стороны в сторону.
Только я немного отошла от этого испытания, как уж на следующий же день к вечеру, меня и вправду привязали к мачте. Округлившимися от ужаса глазами, я наблюдала за четвертым порогом, состоящим из 12 уступов, что лежали один за одним. Вода бурлила и кипела, вокруг во многих местах торчали из воды камни.
Именовали его Аифор, а на языке полян, в землях которых мы плыли, Неасит[3]. А значило это что он ненасытен. Пожирает он корабли и людей. Вот и мы потеряли один из кнорров Рёрика, рулевой не справился с порогом.
Пройдя порог мы встали на берегу на ночёвку. К своему удивлению, внутренне я была уже готова к таким испытаниям. Меня не напугал этот ненасытный, и я даже поверила, что могу сравнится с варягами. Вот, оказывается и женщина многое может.
Счастливая от того, что смогла, от того что не свалилась в воду, уснула крепким и спокойным сном.
И привиделся мне во сне Рёрик, он улыбался и было видно, что улыбка его счастливая. Руки его нежно обнимали девушку, светловолосую и юную. Она весело смеялась и смех её был, будто колокольчик. Было видно Рёрик и девушка, очень счастливы.
Проснувшись, я задумалась, что сказать конунгу Ладоги. Нет, спешить не буду, а то ведь не поверит. Потому, повременю немного, а уж потом порадую, пусть женится, он будет счастлив.
Следующие дни мы прошли ещё три порога, то были Варуфорос, по-русски Вулнипрах, «ибо он образует большую заводь». А потом Леанди, по-русски Веручи, что означает «Кипение воды». А потом седьмой, самый малый Струкун, по– нашему Напрези, «что переводится как “Малый порог”»[4].
Когда пороги закончились, было видно, что варяги и простые воины, и конунги рады, что благополучно завершилась эта часть пути. Дальше нас ждало спокойное течение реки, дней пять, а при сильном ветре и менее.
По утру я пыталась найти взглядом Сверра, но он последние дни был хмур, не весел. Мне подумалось, что это всё из-за тяжелого пути. Конунг гётов всегда сосредоточен на деле, он не отвлекается на мелочи жизненные.
Продолжив путь, я уже знала, что через четыре дня, мы вновь встанем на привал. Это будет последний отдых перед выходом в море. Оно уж совсем был близко, а там и сражение за Корсунь[5].
Последующие дни прошли спокойно, и привал на котором все были веселы. В тот последний вечер перед выходом кораблей в море, варяги не пили своего горячего грога, и вин заморских не пили. Они сидели у костра и пели песни, поражая меня этим. Я не слышала таких песен не от Эльрика иль Кнута, а уж как поет Сверр, я вообще не слыхала раньше.
Мы – драконы моря – Пламя подо льдом, Пой песню, воин, Покидая дом Пой песню, воин – хочет крови ворон… Море – наше братство, Меч – железный друг, Отдали богатство Нам восток и юг Волны – наши сёстры, Нас прибой ласкал, Наши волчьи звёзды Север зажигал Наши волчьи звёзды – выше, викинг, вёсла…
Слушая песню, что пели собравшиеся кругом воины. Я смотрела на Сверра, на Эльрика, обводила взглядом уже ставших мне братьями мужчин. В горле образовался ком в миг, когда я подумала, что будущая битва может унести жизни кого-то из них.
Ранним утром, я встала как только засветлело, спустившись с кнорра, где спала, побрела по берегу. Костры уже все потухли, а новые ещё не начинали, все вокруг спали. Подходя к драккару Эльрика, я нашла его взглядом, присела рядышком, хорошо рядом с братцем. Потом пошла дальше, обходя поочерёдно один костер за другим, смотрела на спящих викингов.
Так обхожу костёр за костром, пока не приближаюсь к двум драккарам конунгов. Они стоят рядом, и спят конунги рядом. Рёрик и Сверр у одного костра, так и должно быть, ведь они друзья.
Побаиваюсь, разбудить и попасться им на глаза, озираюсь и только потом тихо подхожу. Оба конунга, крупные и плечистые, спят рядом с потухшим костром.
Тихо подхожу со стороны Сверра, для меня важен только он и глаза мои только на него смотрят. Сажусь на песок и смотрю на него, как на мужчину, впервые осознавая, что он мне нравится. Взглядом изучаю каждую морщинку на лбу, на чуть-чуть колыхающиеся от ветра волосы. Любуюсь на широкие плечи и сильные руки, понимая, что может больше и не придется так любоваться.
Взгляд спускается к груди, где из-под выреза рубахи, разошедшегося широко во сне, на меня смотрит голова черной птицы, а ещё её поднятое крыло. Уперев взгляд смотрю, где-то я уже видела подобное…
Сверр рядом лежит, спит. И я тяну руку, подвигаю ворот рубахи, и передо мной рисунок из двух чёрных птиц. Когда-то давно, я заблудилась в лесу, и видела его во сне. В ветхой лесной избушке, видела уже это, как мне казалось во сне.
Во сне на коже груди лежащего рядом человека, рисунок в виде двух чёрных птиц, они меня тогда напугали, как всё непонятное.
Закрываю глаза, мне теперь становится понятно, что это он спас меня.
– Любимый, – из глаза стекает слеза.
Именно сейчас, я осознаю что люблю. Я выросла, и теперь поняла, что чувствую любовь к мужчине. Мне невероятно больно понимать, что люблю без надежды на будущее, без взаимности. Понимание того, что никогда не буду счастлива, причиняет невероятную боль.
Замечаю, что на побережье, начинают просыпаться, вставать.
Тоже поднимаюсь и ухожу на кнорр, там уже Хват проснулся.
– Насмотрелась? Что ж ты так измаялась то?
– Хват, прошу, ненужно.
Отхожу и присаживаюсь на палубу, привалившись спиной к борту, закрываю глаза.
Утром наши корабли продолжили путь и подошли к месту где было видно впадение Днепра в море. Море, которое я увидела впервые, сразило меня своей величиной. Оно было больше того, что я представляла, поражая мощью. Я погрузилась в пучину ощущений, счастье что испытывала мне так хотелось разделить со Сверром, но даже смотреть в его сторону я боялась.
Мы плыли под парусом и ветер был попутный, корабли рассекали волны и вода захлёстывала на палубы, все худфаты[6] были убраны с палубы в небольшое под трюмное помещение.
Я спросила старшего на кнорре долго ли нас будет так нести и мотать, он радостно оскалился и произнёс:
– До утра точно, это шторм парнишка.
Оглядевшись я поняла, что выражение лиц варягов изменилось, они радовались. Мне в начале было невдомёк, что происходит. Лишь задумавшись я поняла, что они рады морю, как чему-то родному, естественному для них. Так бы я радовалась своей земле, Плескову, Кривитеску…
Шторм стих к утру, я почти не спала почти всю ночь. Меня привязали к крюку в левом борту, толстой веревкой, боясь, что вывалюсь за борт. Хват лёг рядом, и всю ночь просыпаясь проверял, тут ли я.
Утром настала тишина, и я уснула, под тихое журчанье воды об борта.
Так мы плыли уже пять дней, червень[7] вступил в свои права.
СВЕРР
Червень, Днепр-Корсунь.
Продолжив путь, мы преодолели пороги, один за другим, потеряли один из кораблей, его разбило на Неасит, который словени назвали ненасытным. Через четыре дня, мы вновь встали на привал. Это будет последний отдых перед выходом в море. Оно уж совсем был близко, а там и сражение за Корсунь.
Последующие дни прошли спокойно, и привал на котором все были веселы. В тот последний вечер перед выходом кораблей в море, мы не пили грога, и вин заморских не пили. По традиции мы сидели у костра и пели песни. Я пару раз глянул на словен, что тихо сидели у костра, молодой был задумчив, вслушивался в наше пение, силясь понять о чём поём. Я перевел пареньку о чём песня.
– Это боевая песня викингов.
Он в ответ быстро глянул на меня, и согласно кивнув головой, опустил взгляд.
– Викингами вы себя зовёте? – неожиданно задал вопрос.
– Да, это вы нас варягами. Мы себя викингами или берсерками[8].
Парень внимательно слушал песню, что мы пели, а я задумался над тем не взять ли мне его в названные сыновья, по завершению похода. Возраст его как раз был таков, что это было возможно. Воспитать из него воина, достойного ходить с нами в походы.
Мы – драконы моря Пламя подо льдом, Пой песню воин – Но вернись потом…. Пой песню, воин – мы драконы моря… Мать мне говорила – море наша сила… Ждет тебя Валхалла – море грохотало… Мы – драконы моря, море – наша воля… Пой песню, воин – мы драконы моря…
Ранним утром наши корабли подошли к месту где было видно впадение Днепра в море. Море встретило нас не приветливо, шторм разыгрался не шуточный. Но всё равно, мы вдыхали полной грудью, попав в свою родную стихию.
Мы плыли под парусом и ветер был попутный, корабли рассекали волны и вода захлёстывала на палубы. Шторм стих к утру, и тогда наступила тишина.
Так мы плыли уже пять дней, червень вступил в свои права.
Зная, что приближаемся к Корсуню. мы направили корабли к берегу, обходя скалистые берега и стараясь войти в тихую бухту[9], и высадились в одной из западных бухт, на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко горожане.
Крепость стояла прямо на берегу моря и со всех сторон была окружена неприступной стеной. По периметру Корсуни возвышались тридцать две мощные башни, семь боевых калиток и шесть ворот. Высота стен достигала восьми – десяти метров, башен десять – двенадцать метров. Нижняя наружная часть стен сложена из крупных, тщательно отёсанных и пригнанных известняковых блоков. Выше использовались для кладки более мелкие блоки на известковом растворе. Кроме того, со стороны суши подходы к укреплениям закрывал дополнительный каменный вал. На южном участке, дальнем от моря, перед основной стеной была сооружена более низкая вспомогательная стена, сильно затрудняющая подступ к стенам.
Мы осадили город, несколько дней мы стояли, перекрыв доступ в город. Люди в городе стали изнемогать, и сказали мы горожанам: „Если не сдадитесь, то простоим и три года“. Было понятно, что осада затянется, на многие дни.
Они же не ответили на наши слова, мы же изготовив войско свое, стали присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали, они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили её себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и город всё стоял и не сдавался, однако благодаря мерам, предпринятым защитниками города, земляные работы не принесли результатов.
Взять город приступом, было возможно, но мы бы положили у этих стен лучших наших воинов. С тяжелым сердцем я смотрел, на высокие стены и также как и Рёрик, думал найти другие пути его завоевания.
Осада затягивалась, но в один из дней Рёрик пришёл к моему костру и заговорил:
– В городе есть наши соплеменники, нужно договориться с ними. Сегодня вечером, скажи своим людям спеть нашу песню боевую, пусть в городе нас слышат.
– Откуда эти думы у тебя? – я удивленно поднял брови.
Рёрик хмыкнул, и проговорил:
– Это мальчишка, тот словен, с моего кнорра.
– Яс, тебе дал такой совет? – я был очень удивлён.
А вечером у костров зазвучала песня, боевых берсерков.
Развеются наши стяги, И кровью врага напоим… Мы северные бродяги, Идущие на смерть строем… Мы дети волков из стаи, И внуки волков-одиночек, Здесь жажда убийства правит… Здесь смерть каждый день пророчат. И ярость– сестра отваги Подмогою в битве будет…
По утру некий муж корсунянин, именем Анастас из наших, пустил стрелу, написав на ней: „Перекопайте и переймите воду, идет она по трубам из колодцев, которые за вами с востока“. И тотчас же я повелели копать наперерез трубам акведуков[10] и перенять воду. Люди изнемогли от жажды и открыли ворота в город[11].
Посоветовавшись с Рёриком мы решили идти в город осторожно, боясь засады. Я поведу первый отряд, а Рёрик второй и если нужно придет на помощь нам попавшим в засаду. Уже у стен, я подняв руку остановил воинов за моей спиной.
Обернувшись проговорил Хальсу:
– Позови паренька, словена.
Хальс громким голосом крикнул нашим найти Яса, я ждал. Сам себе удивляясь, что я хочу от мальца. Первым подошёл старший Хват, и заговорил:
– Конунг Яса в бой не пущу, он не готов. Если нужно, пойду с тобой я.
Я не успел ему ответить, Яс подошёл, как всегда с опущенной головой.
– Конунг? – тихий голос, как у девчонки.
Я обернулся и мазнул взглядом рубаху паренька, мелькнули желтые птицы, я не понял, что это. Мне сейчас не до них было.
– В Корсунь хотим входить, что думаешь на это? – мельком глянул на его макушку, больше посматривая на открытые ворота.
Паренёк немного помолчал, но всё же ответил.
– Конунг не ходи в город, запроси выкуп. Плохое чую.
Я продолжал смотреть на ворота, и у меня было предчувствии, которое меня ещё не обманывало.
– Сверр, почему медлим? Будем слушать что ли сопливого мальца? – это подали голос мои люди, недовольные промедлением.
Повернув голову, я посмотрел на говорящих, голоса притихли.
– Есть желающие пойти вперед? – задал угрожающий вопрос.
Набрался отряд из десяти смельчаков, накрывшись большими деревянными щитами они двинулись к воротам в город.
Повернув голову я встретился взглядом со старшим словеном и мотнув головой в сторону Яса, проговорил:
– Уведи его на корабль.
Словен согласно махнул головой, и слегка подтолкнул в спину своего сыновца, после чего они пошли в сторону берега, к нашим кораблям.
Как только отряд смельчаков приблизился к воротам, тут же полетели стрелы и сверху на них полилась горячая смола, но это ещё было полбеды. Добравшись до ворот, при этом потеряв одного раненым, на них обрушилась катаракта[12], с острыми кольями по краям. Задело одного из наших пробив деревянный щит, один из кольев поранил ему ногу.
Мои люди отступили, утаскивая с собой раненых. Ворота в город закрылись.
Осада продолжилась, ещё пять дней, город оставался без воды. Мы ждали исхода, больше терять людей я не хотел.
Настал шестой день, ворота вновь открылись и из города вышли двое., это были переговорщики.
Разговор затягивался, мы не как не могли договориться об откупе за взятие города. Торговались мы долго, никто не хотел отступать. Как к нам приблизился Яс, не слышал я, но он подошёл и тихо произнёс на языке словен:
– Конунг пригрози им пройтись по побережью, сжечь прибрежные поселения. Они от них сильно зависят.
Я в ответ дернул бровью, но виду не подал. Немного размыслив, так и сказал переговорщикам. Те немного помялись и вернулись в город, передать мои слова. В этот день мы их больше не видели, а вот на следующий дни согласились на все наши условия. Мы получили, то что хотели, не потеряв не одного воина.
Поговорив с Рериком, мы не позволили воинам, грабить окружающие поселения. Загрузив всё добро на корабли, мы двинулись в обратный путь, но через семь дней пути, когда корабли вернулись из моря в Днепр, вновь пристали к берегу.
Здесь мы отправились в пешим ходом в степные края, ещё пять дней мы с Рёриком, пустили наших людей погулять по степным районам. Ещё с десяток дней они грабили округу, брали людей в полон, чтобы потом использовать их в хозяйстве. Всё вокруг устья, где жили степные, кочевые народы мы выкосили под корень. Если возле Корсуня мы смогли удержать наших людей, то уж здесь викинги погуляли на славу.
Червень уж клонился к завершению, когда мы легли в обратный путь. Откладывать больше мы не собирались, и я, и Рёрик торопились. Конунг Ладоги к своей невесте, желая сыграть свадьбу до нашего похода на словен. А я хотел быстрее увидеть Ясю, в этот раз встретиться с ней мне ничего не помешает. Ни её замужество, ни отдаление от моего поселения.
[1] Годи – духовный жрец у викингов.
[2]И на поверку оказывается, что более или менее приемлемая реконструкция скандинавской формы названий порогов возможна только в одном случае – третьем: Геландри («Шум порога») – от древнескандинавского глагола gialla – «громко звучать», «звенеть»
[3]Среди них самым страшным был порог Ненасытец (Ненасытецкий), расположенный вблизи сел Никольское на Днепре (по правому берегу) и Васильевка на Днепре (по левому берегу). Он имел 12 уступов. Сотни судов и великое множество людей нашли свой конец в его бурлящих водах. За это он и был прозван “ненасытным”. Это был единственный из всех днепровских порогов, который из-за быстрого течения не замерзал зимой. Историки считают, что именно на Ненасытецком пороге в 972 году нашел свою смерть князь Святослав Игоревич, возвращаясь домой после своего неудачного болгарского похода
[4] Позже пороги меняли свое название, установить где были некоторые из них, невозможно.
Вот так их называли в 15–16 веке «А ниже реки Самары на Днепре порог Кодак. Ниже Кодака на милю порог Звонець. Ниже Звонца порог Сурский. А ниже Сурскаго на три версты порог Лоханной. А ниже Лоханного три версты порог Стрельчий. А ниже Стрельчаго две версты порог Княгинин. А ниже Княгинина с версту порог Ненасытец (Неясытец), ниже Ненасытца (Неясытца) на пяти верстах наискось Воронов (Воронаго) забора порог Волнег. А ниже Волнега три версты порог Будило. А ниже Будила три версты порог Лычной (Лычна). А ниже Лычного три версты порог Товолжаной. А ниже Товолжаного три версты порог Волной"
А сейчас следующим образом: Кодакский, Сурской, Лоханский, Звонецкий, Ненасытецкий, Вовниговский, Будильский, Лишний и Вольный.
[5]Корсунь – в византийское время – Херсо́нес, в генуэзский период – Сарсона, в летописях Древней Руси – Корсу́нь – город, основанный древними греками на Гераклейском полуострове на юго-западном побережье Крыма. Единственный античный полис Cеверного Причерноморья, городская жизнь в котором непрерывно поддерживалась вплоть до конца ХIV века. Ныне Херсонесское городище расположено на территории Гагаринского района Севастополя и является историко-археологическим заповедником.
[6] Худфат– это спальный мешок, сделан был из большой шкуры, сшитой по бокам и вмещающей двух человек. Худфат часто делали из водонепроницаемой тюленьей кожи, потому что палуба была очень мокрой.
[7] Червень – месяц июнь.
[8] Берсерк – у викингов берсерком именовался воин, отличительными чертами которого являлось безупречное владение оружием, отсутствие доспеха, ритуальная медвежья шкура на плечах и, вероятно, способность вводить себя в состояние измененного восприятия (боевой транс, возможно – посредством практики гальдра).
[9]За Песочной бухтой Севастополя, к западу находится Стрелецкая бухта, где по предположению историков высаживались нападающие викинги, а потом в 989 г высадился Владимир Святославович(Красное Солнышко) с войском.
[10] Акведук – (от лат. aqua – вода и duco – веду) – водовод (канал, труба) для подачи воды к населённым пунктам, оросительным и гидроэнергетическим системам из источников, расположенных выше них.
[11] История взятия Корсуни варягами взята из исторических источников о взятии Корсуни Владимиром Святославовичем в 989году.
[12] Катаракта– чаще катаракт – подвижной заслон, какие иногда делают в крепостных воротах или стенах.
