Текст книги "Слёзы любви (СИ)"

Автор книги: Мира Майская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 22 Предчувствие беды

Поздняя осень – зима, земли племени кривичей.

ЯСИНА

Вернувшись я узнала, что гнев воеводы может быть сильным. Он очень долго ругал меня за своеволие, говорил, что расскажет всё князю.

Я опустив голову смотрела, в пол, понимая, что он прав.

– Гердень, прошу, не говори отцу, – я подняла на него глаза.

Воевода замолчал, запнувшись на слове. Он смотрел на меня не моргая, в упор.

Темные, почти чёрные глаза, и умные, бесспорно. Я на миг смутилась, от взгляда взрослого мужчины. Его глаза оторвались от моих и опустились ниже, замерли, потом его кадык дёрнулся, он вновь посмотрел мне в глаза. В этот миг внутри у меня, что-то натянулось, как тетива лука.

Я непроизвольно от переживания, что ничего не понимаю, облизала губы.

– Не скажу, но в лес одна больше не ходи, – произнес хрипловатым, изменившимся голосом, так и не сводя с меня глаз.

– А известий от князя не было? – заговорила, решив унять напряжение, возникшее между нами.

Гердень будто и не слышал моих слов, продолжая смотреть на меня.

Не понимая, что делаю, шагнула к нему, совсем рядом подошла, и дернула его за рукав.

– Ты не слышал, что ли меня, воевода?

Воевода до этого не спускавший с меня взгляд, уже вблизи смотрел на меня. Пролетело несколько мгновений и затем он резко дёрнулся в сторону от меня. Остановился, но не поворачивался ко мне.

Я удивлённо посмотрела ему в спину, воевода же стал отступать к двери и уже на пороге произнёс.

– С князем всё благополучно, он прибыл на место.

Произнёс и тут же вышел из гриднице, а затем по хлопнувшей двери, поняла, что и из дома.

Полетели дни в ожидании возвращения отца, воевода после нашего разговора совсем не появлялся, заставляя меня думать, что я чего-то не так сделала.

Чтоб успокоить мысли о Сверре, я взялась вновь за рукоделие, благо в княжеском доме было всего в достатке. И окрашенные и отбеленные холсты нашла, а потому затеяла пошив рубашек себе, две нижние белые, по низу красными нитями вышитые будут, а две верхние рубахи из красного и зелёного полотна. Их я то же порасшиваю красивыми узорами.

Мне вдруг захотелось красивых нарядов, и хоть немного украшений и лент. Всё, что мне раньше дарили братец и Кнут, и в день обряда посвящения девушки, и сам конунг, осталось в поселении варягов. А здесь в Плескове у меня ничего не было своего, а очень хотелось. Тут мне вспомнилось о жёлтых камушках, что прихватила я с собой из ручья.

Раздумывала я недолго, прихватив их с собой, отправилась я к мастерским, что стоят на окраине города. Пока шла по городу, люди вокруг смотрели на меня с опаской, как может княжна ходить одна, без сопровождения. Непривычно мне, по поселению варягов я всегда ходила уверенно, на меня не обращали внимание, считая за свою.

В мастерской я выложила горстку камушков и попросила сделать мне небольшую гривну, в виде ожерелья. Мастер немного замялся, а потому я решилась заговорить.

– Сделаешь красиво, подарю тебе коня.

– Что ты княжна, с тебя мне не нужно оплату, уж не обижай меня.

– Нет, так тоже не могу. Может тебе нужно чего, ты скажи мастер?

Вижу замялся чего-то, а потому вновь спрашиваю.

– Говори, чего ты?

– Деток бы мне, княжна.

Я открыла рот, не зная, что на это ответить, думаю удивление отразилось на моём лице.

– Ой, княжна, прости дурня, – он склонил голову.

– Я то чем помогу, мастер?

– Так наложи руки на мою Нечану, помоги своей силой.

После этих слов, я растерялась. Волхв думаю умеет, а я то не обучена. Но отказать, нехорошо. Согласится, какой от меня толк, помочь не смогу.

– А что говорит Селезар? – вздохнула обречённо.

Мастер тяжело вздохнул, опустил голову.

– На всё воля богов…

Мне не хотелось обидеть, и так обиженных судьбой людей. А потому я согласилась и пошла с ним в его дом. Жена его встретила меня с радостью, усадила за стол.

Никуда накладывать руки я не стала, сказала, чтоб она завтра к вечеру зашла на княжеский двор, я её буду ждать.

Пока возвращалась от мастера, встретила по дороге Хора.

– Княжна здравья, – склоняет голову, уважительно.

– Здравья и тебе, Хор, – смотрю на него, а он не смотрит, глаза прячет.

– Теплее одевайся, не дай боги, захвораешь, – это он мне, на дворе и впрямь холодно, гляди снег ляжет.

– Мне тепло Хор, а с тобой, что? Почему, даже не смотришь на меня? – удивляюсь искренно.

– Прости меня, знаю, что ты добрая, княжна наша. Прости…

– Полно тебе, Хор. Я не сержусь, что было, то было. Всё ушло в небытие. Ты только обещай, больше никого не казнить. Князь если прикажет, иди ко мне, я упрошу…

– Да, выполню княгиня.

– Вот и ладно, Хор. А теперь у меня к тебе просьба, мне бы в лес на недолго выехать. Сопроводи меня немедля, одной мне запретил воевода выезжать.

– Сделаю, коней прикажу оседлать и поедим.

Ушла я в дом, штаны одеть, чтоб верхом ехать. Только вышла во двор, Хор тут же привел коней.

По лесу мы ехали медленно, было видно Хор напряжен. Меня же заботили коренья, которые я собралась накопать. Спустилась с коня, и стала выискивать нужные травы и кусты. Вот и пригодились мне уроки знахарки бабушки Дорте.

Собираю, подкапываю и выдёргиваю корневища. Хор удивленно на меня смотрит, помогает, подкапывает если глубоко засели.

– Княгиня, а чего мы делаем? – вопрошает удивленно.

– Ну, как тебе сказать… Натирку от болезни, уяснил?

Согласно кивает головой, а сам на меня косится.

– Ну чего ты Хор? Хочешь что сказать, так говори.

– Я готов княгиня всегда тебе помогать, если что нужно ещё, скажи.

– Помоги сложить это всё в суму, да потом в дом занеси, – я улыбнулась ему.

– Да, моя княгиня.

Хор с готовностью сложил все в суму и закинул её на коня. Возвращались мы когда уже начало вечереть, в ворота въехали и натолкнулись на воеводу. Он проверял охрану, что недавно сменилась.

Когда воевода увидел меня, он не отрываясь смотрел на меня, а потом вдруг очнувшись заговорил:

– Княжна Ясина, князю доложу, что меня не слушаешься вовсе.

– Ты о чём воевода?

– Разве я не говорил княжна, в лес не ходить?

– Что-то воевода с памятью у тебя, ты говорил одной не ходить, так я не одна была.

Воевода перевёл взгляд на Хора, и два мужчины замерли, сверля друг друга взглядом.

Я в нетерпении позвала Хора, немного тронув его за рукав.

– Пойдём уж, ты обещал помочь.

– Да, княгинюшка, помогу.

Мы направили коней в сторону княжеского двора, там Хор занес суму мне в дом. Он не собирался уходить, крутился рядом, когда я разбирала коренья. Только после моих слов, что мешается, и настойчивого выпроваживания он ушёл.

А я взялась готовить отвар, по советам бабушки, а для этого нарезала и намыла корений. К завтрашнему приходу жены мастера Нечаны, нужно всё изготовить. Хочется верить, что бабушкины отвары, помогут завести деток, мастеру с женой.

Но наступивший новый день, перевернул всё, и принёс предчувствие беды.

К вечеру, когда я уже отдала и рассказала как пить отвар, в дом ураганом вбежал Гердень.

– Княжна собирайся уходим, – закричал он с порога.

– Куда уходим, воевода? Что случилось? – я испугалась.

– Нападение, со стороны словен, князь уже там. Спрячу тебя Ясина, и уйду на помощь.

Я быстро одевалась в теплую одежу, и завязала в узелок немного запасов.

– Неужели словены на нас напали? – я смотрела на воеводу с испугом.

– Похоже на то, быстрее-быстрее, – он подгонял меня.

Мы выбежали на крыльцо, там уже суетились люди. Практически на бегу мы простились, и вместе с тремя дружинниками и парой дворовых мужиков, да тремя девками, ушли в лес.

Я не знала куда мы направились, главного над нами назначил воевода, он и следил за дорогой. Весь остаток дня мы были в пути, на ночёвку остановились, но костры разжигать не стали. Было уже холодно, осень на границе с зимой, улеглись в круг, я в середине, вокруг девки.

Нас укрыли шкурами, но я от волнения и холода не могла уснуть. Лежала с открытыми глазами, смотрела на звёзды в небе.

Мне виделся Сверр, в виденье, он мне что-то говорил, рассказывал о плаванье, а я смотрела на него с открытым ртом, впитывая все его слова и наставления. Я раздумывала над тем, счастлив ли он со своей женщиной, той светловолосой. Но мешаться ему, не хотелось, свои детишки у конунга, пойдут вскоре и не до меня будет ему.

– Княжна, чего не спишь? – раздался негромкий мужской голос.

Я сморгнула и покосилась на склонившегося надо мной, старшего дружинника. Он был не молод, может примерно ровесник воеводы. Выглядел он грозным, сильным, высоким. Но совсем не похожим на кривичей. Он был как и я светловолосый и сероглазый, думается мне больше похож на словен. Может из тех же западных мест, как и моя мама.

– Волнуюсь, – произнесла и привстала.

– Ты княжна не переживай, мы тебя в обиду не дадим, – проговорил с уверенностью.

– Да я не за себя, люд в городе остался, а вдруг нападут, – я хотела перешагнуть девку в круге.

– Так далеко не пойдут, для них главное попугать, – протянул мне руку, чтоб помочь.

Я ухватилась за неё, и покинула круг.

– Садись княжна, – он постелил шкуру на землю возле березы, и рукой показал куда сесть.

Я присела, и спросила:

– А почему они нас хотят попугать?

– Тебе князь не говорил?

Я отрицательно покачала головой.

– Князь словен Младен уж несколько лет сватает нашему князю своих дочерей, у него их трое. Но наш отказывается, потому что знает, что Младен через внуков хочет прибрать к рукам земли наши. А тут все уж прослышаны, что ты княжна нашлась, а потому, через тебя и твоего сына, земли наши и останутся за кривичами.

– А сейчас то зачем напали? Я ж нашлась, и им ничего не достанется, – не понимаю.

– Это страха нагнать, чтобы наш князь знал, что можно избежать бед, женись он на словенской княжне.

– А почему отец отпор Младену не даст, почему крепко на место не поставит? – посмотрела на дружинника.

– Так княжна, не воины мы. Нам больше по душе землю вспахать, да урожай собрать. Да и больше их, словен.

– Как твоё имя воин? – поднялась на ноги.

– Хват, меня кличут, княжна.

– Меня Ясиной. Дело у меня к тебе воин. Я отца упрошу, он назначит тебя старшим по стройке в Плескове. Будем строить стену новую, для защиты, а ещё ворота поставим большие.

– Княгиня Ясина, а кто строить то будет? – в темноте, нашу поляну освещала только луна, его глаза горели, в них я увидела удивление.

– Найдём умельцев, поедим по селениям, если надо и в Ладогу сходим. А ты был там Хват? Большой город?

– Был, с нашим князем. Да большой, раза в три больше Плескова.

Я хотела всё знать, знание это сила, говорил Сверр.

– А зачем туда ходили?

– Наш князь с ихним, не помню как его имя, договор подписали. Мы кривичи можем приходить в Ладогу, торговать там. У них большие ярмарки, по весне, лету и осени.

– Значит весной пойдём на ярмарку и наберем ремесленников.

Хват согласно покивал головой, и уселся радом со мной, облокотившись на березу.

– Завтра возвращаемся, – произнесла я твёрдо.

– Негоже, княгиня. Воевода сказал до его возвращения в лесу быть, – тяжело вздохнул.

– Меня слушай, а не воеводу. В лесу холодно, заболею. Иль хочешь меня…

– Княгиня, даже не говори. Хорошо будь по твоему, – Хват натянул на меня ещё одну шкуру.

– А ты из западных кривичей? – подумалось может он маму мою, знал.

– Нет, княжна, я словен. Жена моя из кривичей, встретил свою Лелю, обженился и остался здесь, не в какую она родителей не хотела оставлять, старенькие они у неё были.

Сидела размышляла, о том что он так любит жену, что покинул ради неё родное племя. Смогла бы я так, ради Сверра всё бросить? Сомневаюсь в себе, но зато твёрдо понимаю, чтобы я не делала, всё сравниваю с тем, как бы поступил конунг, чтобы сказал конунг гётов.

– Скажи, ты отчего меня, то княжной, то княгиней зовёшь? – повернула к нему голову.

Вспомнилось, что и Хор так меня называл.

– Все уж знают, ты будущая княгиня, отец тебя во главе оставит. От того и путаемся.

Страшно стало, как я во главе? Никогда я о таком не думала, да и отец мне такое не говорил.

Ещё какое-то время мы говорили о том как укрепить оборону Плескова, а потом я уснула.

Проснувшись, голова моя лежала на плече Хвата. Глаза открыла, уже светло и люди вокруг все проснулись, но сидели тихо.

– Что-то случилось? – оторвала голову от плеча дружинника.

– Нет, княжна, всё благополучно. Выспалась хоть? – Хват, привстал.

– Да, благодарю. Поедим каши и выйдем в обратный путь.

– Да, так и сделаем, – был его ответ.

Мы вернулись в город, к большому удивлению люда. Городские смотрели на меня, удивлялись, перешёптывались. Но как сказал позже Хват, они люд был рад, что княжна их не бросила.

Я не стала откладывать, и принялась за стройку крепкой стены вокруг города, нашлись люди среди кривичей, Хват привел плотников и лесорубов. Рассказала новому другу, именно другом я его и считала, о том какой вижу стену. А видела я её по примеру стены в поселении варягов. Стену стали возводить, но и старую я оставила, приказав между ними копать ров, так мне думалось будет надёжнее.

Ров копать начали, благо снег ещё не лёг, я каждый день приходила и помогала копать. Правда толку с меня было мало, Хват посмеивался над моими усилиями, но по доброму. Мне нравилось с ним вести беседы, он поддерживал все мои начинания.

В первые дни студеня[1] пришло известие от воеводы, князь Владдух в одном из сражений с князем словен Младеном. был ранен. Дружина с князем и воеводой, возвращаются, но из-за ранения отца медленно.

Предчувствие меня не обмануло, я очень сильно переживала за отца.

Чтобы не терять время, когда вернётся отец, наперёд набрала в лесу корений и сухих листьев, чтоб отвары и натирки для леченья князя делать. В это раз Хват сопровождал меня, помогая в тяжёлом выкапывании.

С первым снегом, дружина вернулась в Плесков, уставшей и поредевшей. Отца везли в телеге, и как только я завидела приближение воинов, бросилась со всех ног навстречу.

Перед моими глазами в телеге, накрытый шкурами, весь покрытый испариной, лежал отец. Было видно, он не в себе. Мои руки дрожали, я с трудом себя сдерживала, когда князя заносили в дом.

Я осмотрела рану, промыла настоем, и сделала повязку с натиркой, что сама изготовила по заветам бабули Дорте. Постаралась напоить отца настоем, жар снимающий. Так возле отца и уснула.

Поздняя осень – зима, поселение варягов.

СВЕРР

Возвращался я неспешно, никто не ждет, Ясина спит вечным сном.

Ничего уж не радовало, отказался пировать о удачном договоре с Рёриком. Нет, рядом ясных глаз, так с добротой и вниманием смотрящих на меня.

Рабыня, что я вёз с собой, была доброй и веселой девицей, всю дорогу она видя моё хмурое лицо, пыталась приободрить меня. Понимал, она не виновата в моей потери, а потому не злился на её вопросы.

К поселению подъехали, я почти не сводил глаз с кургана.

– Князь, а кто в том кургане? – это Озара.

Князем меня она называла, так у них глава именовался. Я перевел взгляд на девушку в телеге, на её лице не любопытство было, а тревога, переживание за меня.

– Моя…

Проглотил ком в горле, и добавил.

– Приёмная дочь, она из кривичей была.

– Что с ней случилось, князь? – тихо проговорила.

– Ей всего четырнадцать было, свои же, кривичи, казнили.

– Боги, как же так можно, – Озара, охала и качало укоризненно головой.

– Озара, в поселении отдохнёшь и можешь к своим вернуться. Дам тебе телегу и коня, одежи и припасов, ты свободна.

Девушка согласно мотнула головой, и замолчала.

Продолжив путь, меня вновь потянуло посмотреть на курган. В памяти всплыли миг, когда я впервые держал Ясину на руках, она была маленьким ребенком, заблудившимся в лесу. Тогда я её спас, помню как она согревшись спала, завернутая в шкуру медведя.

Нет, тогда я и не предполагал, что придет время и она станет так важна для меня, она станет огнем в моей жизни. Огнем, который погас…

У меня было не мало женщин, с одними я жил какое-то время, но не одной я так не дорожил, не одну не ценил так, не одна не стала огнем. А эта худенькая, с длинной шейкой, угловатая девочка с небесно-голубыми глазами, я и сам не заметил, как вошла в мою жизнь.

Очнувшись от воспоминаний подъезжаю к воротам к поселению. Меня и моих людей приветствуют, слышны радостные выкрики. Но я не останавливаюсь, стремлюсь в дом, чтобы скрыться с глаз людских, в тишину Ясиной комнаты.

Несколько дней прошло, встретив в своем дворе Озару, заговорил с ней.

– Когда уходить будешь? Всё, что обещал дам.

– Князь, не гони, куда я в зиму то пойду, – она склонила голову, и как мне показалось, спрятала глаза.

– Посмотри на меня, глаза подними, – потребовал я может жестко слишком.

Она посмотрела, в глазах стояли слезы.

– Уходить не хочешь? Отчего так? – я не хотел видеть несчастной, эту светловолосую.

– Там у меня никого нет, одна я.

Я задумался на миг, а потом подумал, пусть живет при дворе, места много.

– Оставайся, проси у своих богов за Ясину, пусть они к ней благоволят.

– Это приемная дочь ваша? – в голосе её чувствовалось волнение.

– Да, она.

– Князь, ты так не переживай, ей там хорошо. А ты ещё совсем не старый, заведи своих детей.

– Ничего не будет, – я мотнул головой отрицая, и отошёл от неё.

– Оставайся, только под ногами не мешайся.

Зима пришла поздно, но сразу же и окончательно. Снег лег сразу толстым слоем, принеся холод.

Холод, вокруг меня один холод, теперь без Яси, кругом один холод.

Мне осталось дождаться весны, разберусь с кривичами и в последний поход.

В начале зимы, когда вокруг бушевали метели у Фиоры и Хальса родился второй сын, и четвертый ребенок, друг устроил по этому поводу веселый пир.

Отказаться и обидеть Хальса, я не мог, отсутствие конунга скажет только, о моей слабости. Взяв себя в руки, я пришёл и сел рядом с довольным отцом. Поддерживая, я похлопал его по плечу и подарил меч, недавно выменянный в Ладоге.

Мужчины по нашему обычаю сидели за одним столом, в стороне за другим женщины. Разговоры за столом зашли о детях, ещё пара моих ближних викинга ждали прибавления в семействе. Я почти не слушал, думал о предстоящей весне, о том как сожгу Плесков, а затем пройдусь огнём по всем землям кривичей.

Огонь ненависти горел внутри меня, и ничто не могло его потушить.

– Конунг, как думаешь? – до меня донёсся голос.

– Ты о чём? – посмотрел на говорившего.

– Девчонка, похожа на Ясину…

Он не успел договорить, замолк под моим взглядом.

– Нет, – это рядом проговорил Кнут.

– Отец, я недавно Яську видел в лесу, – это проговорил старший сын Хальса, как всегда крутившийся рядом со столом.

За столом нависло молчание, мои глаза сами посмотрели вверх, на курган, возвышающийся над поселением.

– Хольдвиг…

Это его отец произносит, и хватает его за шкирку.

– Оставь сына, – говорю сцепив зубы.

Вижу у мальчишки на глазах слезы, боится отца.

– Где и когда ты видел Ясину, расскажи…

Мне хочется услышать о последних днях моей Яси.

– В лесу, на окраине. Она спрашивала, вернулись ли вы из похода. Ну, Эльрик и Кнут… Конунг, – он мямлит, трясётся.

– Когда это было? – я напрягся и это заметили все, кто был рядом, Хольдвиг заплакал стал шмыгать носом.

– Вспоминай, – прикрикнул на него отец, и дал ему подзатыльник.

– Кургана ещё не было, – проговорил и вытер слезы.

– Почему её больше никто не видел в поселении? – мой голос охрип от волнения.

– Она спешила, сказала не может ждать, – он вновь заревел, размазывая рукавом сопли.

– Прекрати сопли распускать, – это его отец.

– Когда это было, – нажал я на него голосом.

– Не знаю, не помню. Фольк, был со мной, тоже видел её, – я посмотрел на своих. призывая сказать, чей сын Фольк.

– Сейчас – сейчас конунг, позову – это думаю его отец, он сидел рядом с Кнутом.

Из моих лёгких будто, выбили весь воздух.

Когда мальчишка, чуть младше Хольдвига появился на входе в дом Хальса, я впился в него глазами. Он поймал мой взгляд и немного сжался и покосился на Хольдвига

– Ты Фольк? – обратился я к нему, он согласно мотнул головой.

– Расскажи мне, когда в с Хольдвигом встретили Ясину в лесу? Расскажи?

Фольк перевёл взгляд на отца. тот одобрительно мотнул головой.

– Мы за грибами пошли, мамке только не сказывайте, она мне запретила, после нападения.

Чувствуя вину, он опустил взгляд вниз.

– Вот и встретили, она подбежала, расспрашивала о Кнуте и конунге, – он посмотрел на меня.

– Мы сказали вы ушли, дней пять вас не будет. Она огорчилась, говорила ждать не может. Потом про Эльрика спросила, я сказал, что он ушёл в Гёталанд, Яська не огорчилась. Хольдвиг звал её с мамкой егошней повидаться, она отказалась, времени нет, говорила.

– Когда это было? – в тишине раздался мой голос.

– Ну…

– Не мямли, Фольк, – это его отец вмешался.

– Я… слышал… на кривичей ходили.

Он вновь опустил глаза, и вдруг добавил.

– Потом пришли и голову в кургане похоронили, – он замолчал, испугавшись того, что сказал.

Я сидел, не шевелясь, все молчали.

– Жива! – закричал Кнут, так, что все вздрогнули.

Это его – " Жива!" эхом звучало в моей голове.

[1] Студень – месяц декабрь.