Текст книги "Слёзы любви (СИ)"
Автор книги: Мира Майская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14 Конунг Сверр
Последние дни лета, пороги Славуты[1].
Я Сверр, конунг всех гётов Гардарики[2], признанный и державший главенство уж с десяток лет, смотрел на сближающиеся драккары, первый самый большой уже причаливал. Я сделал шаг к носу корабля, и в этот момент раздался голос:
– Хэйя худнинги Сверр! Хай, друг Сверр!
– Комду сэль Асвид! Здравствуй, Асвид! – а сам я подумал, только его мне здесь и не хватало.
– Мы к вам, с открытым сердцем! Конунг Сверр, хочу предложить тебе стать побратимами – Асвид протянул руку в знак приветствия.
– Сва скаль вер! Пусть будет так! – я ответил и протянул ему руку.
Если б отказался, это грозило неминуемым сражением двух наших дружин.
Корабль за кораблем подходили к причалу, викинги спрыгивали в воду и выходили на берег. Асвид ударил меня по плечу, я недовольно посмотрел на викинга, но меч доставать не стал.
Я смотрел на Асвида, он отдавал команды своим людям и они несли наполненные мешки на берег, а затем он поднял голову и сказал мне:
– Я хочу видеть своего сына и говорить с ним!
– Ооо, опять Асвид! Объясни мне…
Асвид не дал мне договорить, прервал и сам заговорил:
– Сын вырос и теперь сам решит с кем ему быть. Я виноват перед ним и его матерью, но Эльрик мой кровный сын, и я его люблю и всегда любил.
– Асвид, ты когда то погубил мою сестру…
– Она умерла родами, разве есть в этом моя вина. Я виноват в том, что оставил её, и не признал сына. Но ты не хуже меня знаешь, это чтоб спасти им жизнь. Мой отец, не пощадил бы их…
– Это означает только одно, что ты трус, – когда-то я ненавидел этого человека, а теперь уже и не знаю.
Стал старше и спокойнее, хладнокровнее. На многое посмотрел другими глазами, опыт давал мне возможность, оценить многое по другому.
…Восемнадцать лет назад, моя старшая сестра влюбилась в Асвида, беременную он её бросил, и отказался признать ребенка. Наши родители были не слишком знатны, и не годились в родственники, конунгу Южного побережья, отцу Асвида, и деду Эльрика.
На момент рождения Эльрика, моей матери уже не было в живых, мы с моим отцом как могли заботились о моецй сестре Хельге. Но случилось несчастье, и Хельга умирая родами, просила меня не бросать её новорождённого сына, заботиться и оберегать. И я выполнил данное ей слово.
Мы с отцом посчитали, чтобы оберечь Эльрика от его деда – конунга, недовольного таким отпрыском его сына, я признал Эльрика за своего сына. Мне было всего семнадцать, и у меня уже был свой драккар.
Через год отец умер, и я принял решение, уйти из Гёталанда[3], так мы с Эльриком и оказались в Гардарики, на землях одного из её племен, кривичей.
Эльрик, считал меня своим отцом, и я всегда гордился и любил его. Асвид после смерти своего отца, запросил со мной встречу, и потребовал вернуть ему сына. Эльрику тогда едва семь исполнилось, я отказал, опасаясь того, что он станет нежелательным пасынком, у жены Асвида, и к тому же я не верил что отец отказавшийся от сына, станет ему хорошим отцом.
Асвид отступил, возможно услышал мои доводы. Но отступил он ненадолго, жена его умерла и он вновь, появился. Вновь получил от меня отпор, или пожалел сына, побоявшись, что отрок не справится, с таким потрясением.
Я поднял глаза на Асвида, и встретился с зелёными глазами, Эльрик очень сильно был похож на своего рыжеволосого отца.
– Сверр, только из уважения к тебе, к дяде моего сына, я не достаю меч. Но лучше…
Я не дослушал его, повернулся и пошёл к стоянке, где уже расположились две встретившиеся дружины гётов, гётов Гёталанда и гётов Гардарики, тут же за мной следом, подошёл Асвид и отдал приказы своим людям, готовить пир.
Когда всё было готово, нажарили дичи и открыли бочки с винами и пивом, что мы до этого захватили. Обе дружины возвращались с богатой добычей и полными трюмами добра.
За столом меня приветствовал Асвид, неотрывно смотря на своего сына, сидевшего рядом со мной. Он шутил и много разговаривал с Эльриком, был в добром настроении, и произнёс тост:
– Добра тебе конунг Сверр, добра и здравия великому конунгу!
Я ответил доброй речь о мужестве и отваге викингов, рекой текло пиво, эль и мед пьяный.
Почти не пил, на душе было тревожно. Я думал над тем, как я скажу Эльрику, что не родной ему отец. Как он это воспримет, и не отвернётся ли от меня?
Отошёл в сторону, обдумывая предстоящий разговор.
– Конунг, – обратился ко мне сын.
– Конунг почему ты печалишься? – это Эльрик.
– Сын, нам поговорить надо, – я посмотрел на него напряжённо.
– Если ты про Асвида, так я знаю… Лет семь, как добрые люди нашептали.
От неожиданности, я только и смог произнести:
– Знал…
Сын согласно кивнул головой, и вернулся к шумному пиру.
Я долго наблюдал за Эльриком и Асвидом, понимая насколько они похожи и внешне, и поведением. Всё обдумав я принял решение, что Эльрик сам должен выбрать, как жить, где жить и с кем.
Когда наступил поздний вечер, с увидел в тени деревьев на берегу, Эльрика и Асвида. Они долго о чём-то разговаривали, я наблюдал, но не стал вмешиваться. Отцу и сыну, было что сказать друг другу. А чуть позже, я увидел, как конунг Южного побережья Гёталанда обнимает своего сына, а тот в ответ его.
Утро, когда две дружина вновь сидели у костров, близилось время, когда мы должны были разойтись.
– Конунг, – ко мне подошёл Эльрик.
– Слушаю тебя сын, – я смотрел на него и понимал, он принял своё решение.
– Конунг, я хочу уйти с Асвидом, и надеюсь ты примешь моё решение, – он виновато опустил голову.
– Это твоё решение, и противиться ему я не буду, ты вырос Эльрик. Вернёмся домой, сыграете свадьбу с Ясиной и иди. В Гёталанд, пойдёшь с Асвидом?
– Да, в Гёталанд, только сейчас, в поселение не вернусь.
– Что? Я не понял, а Ясина как? – я был недоволен.
– Я не буду брать Ясину в жены.
Я был в ярости и не собирался это скрывать. Мои руки тут же схватили Эльрика за грудки рубахи, я тряхнул его так, что у него клацнули зубы.
– Сверр, Сверр опомнись, отпусти его, – это подскочивший Асвид. пытался вырвать из моих рук своего сына.
– Что ты сказал? Повтори…
Я смотрел на Эльрика, не веря тому, что он как и его отец, совершит нечестный поступок с Ясиной.
– Отец, Ясина мне всегда была сестрой, пусть не родной по крови, но сестрой. Не Ясина, не я никогда не думали…
– Что? Сестрой…
– Возможно, если бы она хотела, и зная, что ты настаиваешь, я бы и согласился. Но Ясина перед уходом, сказала, что я для неё брат, и это останется таковым навсегда.
Я ошалело смотрел на сына, а он продолжил.
– То что ты увидел тогда, по утро, было моей глупостью и желанием защитить Ясю. Благодаря богам, я не совершил низкого.
– Тогда почему она убежала в лес…
– Конунг, для неё твоё осуждение было страшнее, того что произошло. Ей было перед тобой стыдно.
Это было для меня ледяным потоком, потому, что я никогда не замечал подобного.
Нет, я знал и видел, Ясина прислушается к моему мнению, но мне казалось это уважение к старшему, к отцу, пусть и приемному.
Мне с трудом удалось взять себя в руки, осмыслить сказанное Эльриком.
Я отпустил Эльрика с его кровным отцом, Но перед этим поговорил с Асвидом, предупредив, что это его единственная попытка наладить отношения с сыном. На что он уверил меня, что Эльрик его наследник, так как у него от жены только две дочери.
Прощаясь с Эльриком, я сказал ему, чтобы он всегда рассчитывал на моё плечо, и если нужно я помогу ему. Эльрик просил передать Ясине, что будет её навещать, когда будет проплывать мимо.
После этого две дружины разошлись, Асвид со своей дружиной и Эльриком через волок уйдут в реку Ловать и дальше через Ильмень– озеро поплывут в земли гётов, а я со своей через волок в реку Вину[4] и там уж недалеко и до дома. Пусть волок будет длиннее до Избор-озера, для меня сейчас важнее быстрее вернуться в дом, где ждёт Ясина.
Пусть всего пять дней сэкономлю, но быстрее увижу эти ясные глазки.
Несколько лет, как заковал своё сердце в железо, запретил себе даже смотреть, на невесту сына.
А сейчас, зная, что это не так, сердце прорвалось и через железные оковы.
Видеть хочу, услышать хочу, вдохнуть её запах хочу.
Как тогда в лесу, чтобы близко-близко была хочу…
Хочу, чтоб маленькая белая головка на груди моей лежала…
[1] Славута – одно из названий Днепра в Древней Руси.
[2] Гардарика – (исл. Garðaríka или Garðavelda, швед. Gårdarike) – древнее скандинавское название Древнерусского государства, известного викингам в средние века. Термин переводится как «страна городов». Гардарика (в переводе Страна Городов) – так называли Русь Викинги, передавая в старинных сагах из уст в уста славные истории происходившие в таинственной стране множества городов.
[3] Гёталанд – находится в Швеции, одна из двух исторических частей Швеции. Южная часть страны с островами Готланд и Эланд, на севере граничит с землёй Свеаландом.
[4] Вина – одно из древних названий Западной Двины, так называли её ливы (Ливы – финно-угорское племя, в древности населявшее территорию современной Латвии, этнически они ближе к эстонцам, имеют собственный язык, в данный момент не осталось ливов говорящих на ливском, умерли в 2009-13 г, оставшиеся ливы не говорят на родном языке, и это вымирающая народность)
Глава 15 Воевода кривичей
Последние дни лета. Главный город кривичей – Плесков.
У меня затекла шея, лежать на колоде, слишком долго я летала над морем теплым, выискивая конунга. Только и увидела, как его рук касаются волны. И почему то не увидела Эльрика?
Сморгнув, я с трудом пришла в себя и зашевелилась, попыталась немного подняться. И мне тут же помогли, я встала с колен, опираясь на руку Добряна. Глаза которого смотрели на меня с сочувствием и печалью.
Я зачем-то подумала, отчего такому доброму человеку с таким именем Добрян, поручают казнить людей? Не уж то другого не нашлось, посуровее, что ли?
Глубоко вздохнув, я вновь обвела глазами толпу людей перед собой.
Меня вновь поразило в них, то что я совсем на них не похожа, как будто и не из кривичей я. Ни цветом волос, ни глаз и даже тем же станом. Кривичи крепкие, даже женщины, ширококостные, а я другая совсем. Худая, тонкая со светло-голубыми глазами и светло-русыми волосами, не пойму вот отчего они решили, что я из кривичей. Так и я так всегда думала, мамка так говорила, да и в детстве вокруг все говорили на языке кривичей.
Ничего не понимая, я стояла и смотрела в толпу, вновь натолкнулась на старца седовласого, он всё так же не сводил с меня глаз.
А ещё через миг, он поднял высоко над собой деревянный посох, на который до этого опирался.
Люди вокруг замолчали, думается мне его уважают и прислушиваются к нему, в тишине раздался его грозный голос:
– Уведите её и заприте, сам с князем поговорю!
Сказал и тут же развернулся уходить, сделав два шага, еще добавил:
– Пальцем не трогайте, или Перуном[1] клянусь не поздоровится!
Он ушёл, провожаемый взглядами, а ко мне подошли два мужика, что притащили меня сюда, помнится одного из них звали Зорян, и дочка у него на три года младше меня. Только они взяли меня за руки, с двух сторон, раздался голос:
– Стойте! Князь отдал её мне! Со мной пойдёт!
Слишком долго всё это продолжается, быть на грани между жизнью и смертью. Это невыносимо, это оставляет с тобой только главное, важное.
Сквозь пелену, всё ещё не верю, что я отступила от этой грани.
Но властный голос, остановивший казнь. кажется смутно знакомым. Только сил подумать откуда, у меня нет, я стою, и ни на кого не смотрю, погружённая в себя.
– Волхв сказал, что сам поговорит с князем, – это Зорян.
– Князь отдал её мне! – говоривший это мужчина приблизился.
– Отдаст волхву, так тому и быть, а сейчас она идёт со мной.
Он тут же положил руку мне на спину и слегка подтолкнул, принуждая идти вперед. Я не противилась, пошла, толпа людей освободила нам проход, пропуская.
Я шла и почти ничего не видела и не слышала, по наитию держа направление. Вскоре мужчина поравнялся со мной, и даже чуть вышел вперед, а потому я направлялась за ним. Вскоре мы подошли к избе, смотреть на неё мне не хотелось, я немного сбавила шаг, не понимая, что дальше будет.
– Не узнал сразу, выросла ты, пигалица.
Нахмурившись подняла на него взгляд, с трудом соображая кто стоит передо мной. Но так и не признала, лишь голос и слово "пигалица" показалась мне знакомым. Мой взгляд блуждал по его лицу, он видимо понял, что я его не признаю.
– По перстню, что на шнурке у тебя, только и признал.
Опустив взгляд я посмотрела на висящие на шнурке перстень и обережнный диск.
Вновь посмотрела на кривича, внимательно разглядывающего меня.
– Ты в лесу был?
– Ага, я. Ты меня когда-то спасла, теперь я тебе жизнь сохранил.
Вновь он посмотрел на меня, и громким голосом повернувшись в сторону, прокричал:
– Зденка, подь сюды.
Подошла девушка, мне была так тяжело в этот момент, ноги почти не держали, а потому я не смотрела на неё, лишь слышала их разговор.
– Протопи мовницу[2] и помоги ей вымыться. Потом в дом приведи, как приведёшь меня позови.
Девушка, что-то ответила, негромко. После чего мужчина повысил голос и ещё раз спросил:
– Поняла меня?
Та тихо ответила, и взяв меня под локоть отвела в сторону, посадила на лавку под высокой березой.
Натопив мовницу, Зденка, так звали девушку, помогла мне помыться, сил у меня на это совсем не осталось. Принесла чистые верхнюю и нижнюю рубахи, в которых я утонула, не по размеру они мне были. Я ещё в тот момент подумала, что они с её плеча.
Меня уже сонную, разморённую после жаркого пара, Зденка привела в избу, усадила на лавку, что-то недовольно пробурчала и ушла. Я сидела, почти засыпала, глаза сами закрывалось.
– Ну, что? Зазнакомимся? – я не слышала когда он пришёл и сел на лавку через стол, напротив.
– Гердень, меня кличут. Я воевода кривичей и верный друг нашего князя Владдуха. А ты?
Размышляю, вот значит, как. Владдух это князь, а он воевода.
– Что молчишь? – сидит внимательно меня изучает, даже глаз прищурил.
– Ясина, – тихо ответила.
Мужчина нахмурился, внимательно вновь глянул на меня.
– Лет тебе сколько?
Вот зачем ему? Вновь разговоры о моём возрасте, ничего не понимаю. Поднимаю глаза на Герденя и присматриваюсь, к нему. Крепкий, высокий ростом, кареглазый и лет ему больше тридцати.
– Что тебе от меня надо, хочешь чтоб я пожалела, что спасла тебя? – нет, я не собираюсь перед ним пасовать, когда ты в шаге от смерти, ты вдруг престаешь бояться, чего уж.
Cмотрю воевода не ожидал такого отпора от меня.
– Скажи. кто твои родичи, родители, и пойдёшь спать, вижу же ели на ногах держишься.
Он тоже умеет поражать, мои брови взлетели вверх. Я и вправду устала и припираться совсем не хотелось.
– Четырнадцать мне, нет родичей, потерялась я, – сердце болезненно сжалось, мне хватило ума, не сказать кривичу, про названного отца конунга гётов.
– Когда это было, и из какого ты селения? – вот же пристал, глубоко вздохнула.
– Со слов мамки, мне было пять, когда я ушла в лес.
– Зачем ушла, как было её имя?
– Имени не знаю или может забыла, столько лет прошло. С голоду пухла, пошла куда глаза глядят. Шла, шла…
– И попала им в руки, намучилась, да? Ну всё, теперь ты дома, и я никому не дам тебя в обиду. Иди, отдыхай, тебе во времянки, лежанку приготовили.
Я встала. пошла к двери, только и желая, голову опустить и уснуть. Зденка проводила меня, показав место, где все следующие дни я и провела.
Несколько дней я вела приготовления, еду ела, а лепешки все складывала в рукава и таскала во времянку, где и прятала под лежанкой.
Я примечала всё вокруг, тайком наблюдая за окружающими. Приметила, как один из пришедших к воеводе, в разговоре упомянул, что в Плескове нет князя, на что воевода сказал, что он знает, ждет когда он вернётся, ведь для него есть хорошая весть.
Разузнала я и когда меняется стража на воротах города, ведь воевода, сам всегда присутствовал в это время у ворот.
В один из дней, когда я сидела на завалинке греясь под лучами солнышка, что пригревало в последние дни лета, ко мне подошёл воевода.
– Тебе точно четырнадцать лет? Когда у тебя день рождения? – вот так вот, не здороваясь.
Я подняла на него глаза, что он вновь к летам моим вернулся, ещё один жених?
– Да, четырнадцать. Осенью, на листопад[3], пятнадцать будет уж. А что? Замуж хочешь взять?
Он прищурил глаз, в упор смотря на меня, отчего мне захотелось опустить взгляд, но помня наставления Сверра, я выдержала, и не опустила глаза.
Он не договорил, его окрикнули и он ушел, куда-то с двумя мужиками.
Не желая больше испытывать судьбу, кто его знает, что решит со мной сделать воевода, да и Зденка не была ко мне добра, как я заметила, к воеводе она меня ревновала, видимо не равнодушна она к нему была. А потому я решила бежать, на рассвете, когда воевода не ходит на смену стражи. В это момент, и думаю проскочить в ворота.
Собрав с вечера узелок с сухими кусками лепёшки, я ранним утром, ещё затемно, тайно вышла из времянки и направилась в сторону ворот. Тихо прокравшись между домами, в темноте выхожу к избе ближней к воротам.
Долго стою наблюдаю, когда начнётся смена стражи на воротах.
И вот обе смены заходят в сторожку у ворот, я бегу к воротам, долго вожусь с запором, он для меня сильно тяжёлый. Облегчённо выдыхаю, запор отодвинут и я сдвигаю одну из сворок ворот, боком проскальзываю в этот миг, наружу. И именно в этот момент, раздается громкий крик:
– Ворота!!!
Испугавшись, поворачиваюсь и вижу, как на меня на полном скаку, летит конь со всадником. Он приближается, а я стою, боясь сдвинуться с места.
Ворота за моей спиной распахиваются широко, я пытаюсь отбежать к стене, но конь вставший на дыбы надо мной, немного меня задевает и я отлетаю вновь внутрь городских стен. Приземляюсь на спину, больно обдираю ладони, смотрю как мужчина пытается успокоить коня. А затем спускается из седла на землю.
– Что она здесь делает? – раздается громкий голос, совсем рядом.
– Князь, это… – стражники не договаривают.
Рядом появляются стражники, в руках их горят факелы, освещая меня, мужчину у коня и ворота. Я пытаюсь привстать, в этот миг мужчина приближается.
Он оказывается рядом со мной, одновременно с тем, что я встаю в полный рост.
– Ты чьих будешь? – спрашивает, мне приходится поднять на него глаза.
И мы встречаемся взглядами, мужчина хмурит брови, потом его глаза широко распахиваются и я вижу, как в них промелькнул ужас. Он их закрывает и почти сразу, вновь распахивает и смотрит на меня.
– Кто ты? – он не говорит, скорее, выдыхает.
[1] Бог Перун – один из самых известных славянских Богов, его почитают, как покровителя воинов, защитника Мира Яви. Передают рассказы о разных деяниях Бога Перуна, одно из самых важных – бой с порождением Хаоса, Скипер Змеем. Явление Перуна мы видим во время грозы – сверкающие молнии и небесный гром.
[2] Мовница – баня.
[3] Листопад – октябрь.
Глава 16 Родной отец, мой
Начало осени, город кривичей Плесков.
– Кто ты? – он не говорит, скорее, выдыхает.
В темноте, когда горят только факелы, мне плохо виден весь облик мужчины, но то что он очень крупный я вижу.
– Ты словенка, или из западных? – он делает шаг ближе ко мне.
Ничего не понимая, я просто смотрю на него. Про словен я слышала, а кто такие западные и не знаю. Молчание затягивается, и потому я выдавливаю из себя.
– Из кривичей я.
– С запада? – он не сводит с меня глаз.
Чуть пытаюсь отстраниться, делаю шаг назад и наталкиваюсь на стражника, что стоит за моей спиной.
– С вами я потом потолкую, – грозно говорит мужчина, что спустился с коня, переводит взгляд на стражника.
– Имя своё скажи и откуда ты? – его рука, опускается мне на плечо.
– Князь, она… – стражник пытается, что-то сказать про меня.
У меня глаза лезут на лоб от удивления, я ничего больше не слышу, из того что говорит страж.
Князь!? Как князь? Он же в отъезде…
Разворачиваюсь и смотрю на мужчину, крупный он. Он отрывает взгляд от стражника и вновь смотрит на меня, я замираю, потому, что узнаю в нём мужчину из сна. Он держал меня на руках, маленькую, темноволосый и кареглазый, я помню его взгляд, как он смотрел на меня.
– Ясина, – срывается с моих губ.
Мужчина вздрагивает, открывает рот и хочет, что-то сказать, но не может и как рыба, хватает ртом воздух.
А потом он обхватывает меня двумя руками и обнимает.
Я замираю, боюсь даже сдвинуться иль вздохнуть.
– Дочччааа….
Я слышу, но не могу поверить, он меня дочей назвал, как это может быть?
– Эээ, отпустите меня, чего это вы удумали? – чуть шевелю губами.
Он отрывается от меня, вновь смотрит, глаза блестят.
Он что плачет? Или это отблески огней?
Дышать становится тяжело, к горлу подступает ком, пытаюсь его проглотить. Чувствую, как становится жарко и на глаза наплывает темнота.
В глазах меркнет свет, и гулко бьется сердце, и я погружаюсь в тишину…
Глаза открываю, темно вокруг. Где я? Оглядываю силуэты в темноте.
Я лежу явно в избе, ощупываю на чём лежу, мягкое что-то под рукой. Странные ощущения сдавливают грудь, вспоминаю, обнимающего меня князя.
Не уверенна, что это был князь. Да и странно, что назвал меня – "дочей". Или мне уж тогда стало плохо, верно послышалось мне.
Поднимаю голову, смотрю и точно лежу я на широкой лежанке, мехами застелена, от того и мягкая. Пытаюсь привстать и вижу как в этот момент, рядом кто-то вскакивает и устремляется ко мне.
– Пришла в себя, княжна! – орет женский голос так, что я чуть не подпрыгиваю, хватаюсь за край, боюсь с лежанки, как бы не свалится.
Надо мной склоняются, и я вижу лицо девушки, примерно моей ровесницы.
За дверями, где-то в коридорах. послышался шум, грохот, похоже, что-то упало. У меня округляются глаза, и у девушки, что смотрит на меня, уж точно округлились. Мы обе шумно выдыхаем.
Именно в этот момент, распахивается входная дверь и на пороге появляется князь, хотя я не уверенна, что это князь.
– Зажги огонь, – произносит, и девушку, точно ветром сдувает.
Он мечется из угла в угол, поджигает два маленьких факела и две лучины у стен. Комната наполняется светом, и я перевожу взгляд с девушки на мужчину, который приближается ко мне.
– Ты лежи-лежи Ясина. Пить или кушать может хочешь? – произносит с беспокойством в голосе.
Я смотрю на него, но молчу, будто онемела.
Он тянет руку к моему плечу, прикасается одними пальцами., а я вздрагиваю и смотрю на его руку.
– Боги вернули мне тебя, Ясина.
– Ты князь? – задаю вопрос, чтобы хоть что-то понять.
– Князь, доча. А ты княжна.
Он говорит спокойно, а меня от этих слов, будто ледяной водой обдает. Бросает сначало в холод, а затем жаром, как во время болезни.
– Но ведь…Почему так решил?
– Ты сильно на свою покойную мать похожа, и имя твоё…
– Нет, думаю ты ошибаешься… Мало ли кто на кого похож.
Он качает головой, а потом произносит:
– Нет, я не ошибаюсь. Ты отдохни немного Ясина, мы поговорим об этом позже. И не бойся, тебя больше никто не обидит.
Он выходит, а я провожаю его взглядом и прикрываю на миг глаза, с шумом выдыхаю и устремляю взгляд на рубленный потолок.
Мне вдруг нестерпимо хочется уснуть, и оказаться возле дома конунга в поселении гётов, пусть уж весь этот ужас закончится и я вернусь, как раз к возвращению Сверра из похода.
Заставляю себя подняться, хоть и чувствую слабость в ногах. Медленно иду к двери, открываю и выглядываю в щелку, никого. Мысли сбежать, меня ещё не покинули и потому тихо, но быстро прошмыгнув, оказываюсь в больших сенях, и приблизившись к крыльцу, вижу в щели яркий солнечный свет. На дворе утро, светло, но я всё же решаюсь попробовать бежать.
Распахиваю дверь, и сделав шаг налетаю на мужчину. От неожиданности начинаю падать, но меня хватают за руки и удерживают.
Почему же я такая несчастливая? Надо же было не раньше выйти и не позже, натыкаюсь я на князя. Он смотрит на меня напряжённым взглядом, и я вижу, как его взгляд теплеет, становится мягче.
– Доченька, что ты встала, отдыхала бы, – берёт меня за руку и тянет внутрь избы.
– Всё, я сказал своё слово. Хор, разберись и не тяните, – это князь повернувшись, кому-то.
– Князь, прости, помилуй… У меня пять ртов останутся…
Это не громкий мужской голос, но от этих слов у меня дрожь.
Вцепляюсь в руку князя, и шепчу:
– Прошу, отпусти его, не губи… Ради меня, если дорога…
Князь замирает, брови хмурятся, но не надолго. Он смотрит на меня изучая, пытаясь, что-то про меня понять. Потом громко говорит, так что все вокруг слышат.
– Хор, отпусти Гдана. Пусть все знают, его помиловала моя дочь княжна Ясина.
Я от этих слов, он уверенности в его голосе, у меня вновь начинает всё кружиться перед глазами.
– Идём в избу, тебе лежать надо, – говорит, а сам, меня на руки поднимает.
– Совсем пушинка, как в детстве, когда маленькой была.
Он говорит, а я начинаю плакать, утыкаюсь ему в рубаху на груди. Начинаю выть, накопилось во мне, хочется выплакаться, хочется чтобы пожалели.
– Тише, тише. Всё Ясинка моя, ты дома, дома. Намучилась, намаялась моя маленькая.
Успокаивает, гладит по голове, по плечам. Прижимает к себе и тихонько баюкает.
– Ясина, доча…
Всхлипываю, и прижимаюсь к отцу, но намучившись, уже никому не верю.
– Почему? Почему ты раньше не нашёл меня, почему бросил? – сомневаюсь, боюсь поверить.
Меня посадили вновь на лежанку, князь сел рядом и обнял меня, прижал мою голову к своей груди.
– Я не бросал, похоронил тебя десять лет как.
– Как это? – мне было не понятно.
– Это долгая история Ясина, я расскажу, тебе легче станет и расскажу.
– Сейчас скажи, а то может путаница это, – я произнесла твердо, потому. как уверена, что нужно разобраться.
Князь посмотрел на меня внимательно, и заговорил.
– Твоя мама, Зоряна, из западных кривичей, там есть несколько родов со светлыми, как у тебя волосами. Говорят они со словенами смешались, они многие со светлыми волосами. Я когда увидел тебя у ворот, подумал, она мне виденьем пришла. Я встретил Зоряну, когда она была не намного старше тебя. Ты очень на нее похожа. Мама твоя…
– Всё как я и говорила, ошибся ты князь. Мамку я помню, она вот твоего возраста была, когда мне пять лет было и не светловолосая она была, а такая же как ты, темноволосая.
Я попыталась привстать с лежанке, но князь взял меня за руку.
– Как её имя? – в его глазах, было смятение.
– Не знала, или в памяти не сохранилось, я в пять лет потерялась, – мне стало жаль, этого большого мужчину.
Я вздохнула, жаль, что он не мой отец.
– Тогда и какие волосы у неё ты тоже могла запамятовать, – он вновь взбодрился.
Ну, может и так, я уж сама засомневалась.
– Вот ты князь, говоришь, я на мамку похожа, так пусть она придет, посмотрим и сравним. Да и сам говоришь, среди западных много со светлыми волосами.
Князь молчал, смотрю глаза даже закрыл. Потом открыл и посмотрел на меня, с печалью.
– Мама твоя, уж десять лет не со мной. Десять лет назад, Зоряна с тобой возвращалась с запада от родичей своих. На середине пути, там где поблизости стоят поселения варягов, на вас напали. Полегли мои верные люди, мама твоя…
Он запнулся, было видно, ему тяжело.
– Она погибла? – мой голос сорвался.
Князь махнул согласно головой.
– С тобой что, не знал. Думал варяги за тебя выкуп запросят, но они молчали. Затем, сам бросился искать, всю округу перерыл, к варягам посланцев отправлял, несколько лет искал, почти сдался. А ты где всё это время была?
– Сначала с мамкой, в поселении малом, за лесом – я запнулась.
– Она мне вот оберёг дала, – я достала из-за пазухи шнурок с обережнным диском.
– Этот оберег когда-то я надел на твою шею, ты моя доча…
Он закрыл глаза, и прикрыл рот рукой, было видно, что ему тяжело. И я прижалась к нему, обняла. Мы долго сидели в тишине, мне никак не удавалось осознать, что теперь у меня есть родной человек.
Дочь князя кривичей.
Остаток дня мы почти не расставались, нам было страшно потерять вновь друг друга. День прошёл спокойно, в нахлынувших ощущениях, я совсем забыла о том, что хотела бежать. Как глупый щенок держится возле ног матери собаки, так и я старалась держаться возле отца.
Спала я очень беспокойно, просыпалась и долго не могла уснуть, меня не оставляли мысли, что возможно это ошибка и завтра всё разъяснится.
Утро настало, я проснулась позже обычного. Мне привыкшей вставать на рассвете, такое опоздание, было непривычным. Быстро накинув верхнюю рубаху и подтянувшись пояском, убрала волосы в косу и бегом, в горницу.
Обученная жизни с варягами, я совсем не знала жизни кривичей. У варягов женщина не сидела за общим столом с мужчинами. Конунг и Эльрик сидели вместе, а я за столом в стороне. Если гости приходили или пир какой, так даже и в другой гриднице, со всеми женщинами.
А вот с отцом мы сидели за общим столом, в малой гриднице, что удивило меня безмерно.
В малую гридницу я и направилась, желая быстрее увидеть отца. Но там его не оказалось, но громкие голоса раздавались, откуда-то поблизости. Прислушавшись, понимаю это из большой гридницы. В два шага приближаюсь ко входу, но войти не решаюсь. Не можно вмешиваться в разговор мужчин, а потому мнусь на пороге, за закрытой дверью.
Слышу обрывки фраз:
– У поселения варягов, Хор прихватил её…
– Что? – это громкий голос князя.
– Ослушались, всем головы сниму!!!!
Что же это делается-то? Как же, как же это, – шепчу одними губами.
Совсем забывшись дергаю дверь на себя и распахнув вбегаю внутрь.
Перед глазами моими тут же возникли, стоявшие рядом, пять мужчин, отец, седовласый старец, Хор, Деян и воевода. Они повернули головы ко мне, не ожидали видать.
Князь встал и направился прямо ко мне, на лице была радость, он улыбался.
– Ясина, доча. Проходи, садись.
Я вошла, и сразу же попросила:
– Можно, отец, никому не снимать голову? Они ж верно, как лучше хотели.
Хор с Деяном согласно замотали головой.
– Ясина, Ясина – князь укоризненно покачал головой.
Я поняла он был недоволен, мне не нужно было вмешиваться.
– Иди сюда, доченька, сядь рядом. Ничего, научу всему. Всё узнаешь и познаешь, – он был уверен в своих словах.
– Владдух, её надо ввести в круг, ты не тяни с этим, – это седовласый старик.
– Волхв, всему своё время, скоро всё решим, – князь.
Я перевела взгляд на седовласого, значит волхв. Да, того я не встречала волхва. Неведомое всегда притягивает, и потому мой острый взгляд он заметил.
– Я в тебе Зоряну признал, сомневался правда. Пока не увидел, как ты на людей смотришь, и что говоришь, во время казни, – это он мне, в упор смотря мне в глаза.
– Какой казни? – это отец-князь.
– Ты Владдух, на кол свою дочь отправил, – волхв.
Князь тяжело задышал, недовольно нахмурился.
– Забыл ты совсем слова Зоряны, а она тебе всегда говорила, что ты слишком скор на решения.
– Хватит Селезар, давить на больное. Давайте садитесь уж за стол, еда стынет, – князь махнул рукой, приглашая присесть.
