Текст книги "Фактор Z (сборник) (СИ)"

Автор книги: Милослав Князев

Соавторы: авторов Коллектив,Дмитрий Козлов,Ирина Соколова,Антон Текшин,Сергей Фомичев,Григорий Дондин,Максим Тихомиров,Максим Черепанов,Элона Демидова,Денис Лукашевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Я припал к окну, наблюдая за происходящим. Куля вскинул двустволку и уже направил ее в сторону двери, как вдруг она со скрипом распахнулась.

– Не дури, пацан. Себе же хуже сделаешь.

Перед нами стоял лысый – тот, что появился на дороге первым. Рот растянулся в дьявольском оскале – стало видно, что у парня не хватает парочки зубов. Автомат, отобранный у Петровича, смотрел мне прямо в грудь и словно намекал, что противиться не стоит.

Помедлив, Куля положил ружье на заднее сиденье и покорно вышел из машины. Я последовал за ним.

Как только ноги опустились на асфальт, меня качнуло. А потом как будто чья-то крепкая рука толкнула в сторону – и я упал. В ушах натужно дзинькнуло, в затылке вспыхнула острая боль. Небо над головой как будто треснуло по швам, скопление блестящих звезд рассыпалось, а после вновь собралась в цельную молочно-серую россыпь.

Плохо.

Очень плохо.

Изо рта обильной пеной брызнула слюна, запачкав верх футболки.

Сделав над собой усилие, я поднял голову и осмотрелся.

В метре от меня, чуть наклонившись, замер Куля. Взгляд, напуганный и вороватый, приковался к лысому. Похоже, Куля собирался подойти, помочь мне встать, но лысый продолжать держать его на мушке, не давая шевельнуться.

Люди, заметив меня корчащегося, с восторгом загалдели. Послышались смешки и перешептывания. В глазах у каждого словно созрел вопрос: какого лешего эти щенки здесь делают и почему они до сих пор живы?

Один из мужиков, горбатый, низкорослый, с рыжей бородой, подошел к лежащему ничком Петровичу, небрежно пнул безжизненное тело.

– Вот жучара старый! Двоих наших положил!

– Плевать, – отмахнулся лысый. – Зато оружие нашли какое-никакое.

Неподалеку от Петровича распластался Алик. Глаза застилала кровавая пленка, рубашка на груди была разорвана, а из нее кровавым острием торчала трость с обломанным концом.

– Что это с твоим приятелем? – обратился лысый к Куле.

– Хреново ему малость.

– Вижу, что хреново. В чем причина?

– Тошнота. Недомогание.

– Да ладно?! Может, ты еще диагноз точный мне поставишь? Поконкретнее! Его кусали?

– Нет.

– А почему тогда его так крутит?

– Отравился, видимо…

– Чего?! А ну-ка отойди!

Зашуршали спешные шаги, запахло потом. Колючие, словно наждачка, пальцы впились мне в живот, схватились за конец влажной от пота майки и одернули.

Секунды три стояла тишина.

– Фига себе! У нас тут подрастающий зомбак! – воскликнул лысый.

Толпа тревожно загудела. На озлобленных чумазых лица промелькнул испуг. Восемь человек с опаской покосились на меня, над головами поднялись одна лопата и две остро заточенные палки.

Было видно, что ребята только и ждут, чтобы размазать меня по асфальту, но без приказа главного никто и пальцем пошевелить не мог.

– Почему ты до сих по его не грохнул? – лысый выпрямился, изумленно посмотрел на Кулю.

– Он мой друг. Единственный.

– А ничего, что этот друг без пяти минут монстр?

Куля замолчал, потупив взор. И так и не нашелся, что ответить.

А ведь лысый прав. С минуты на минуту я перестану быть собой. Так может, Куле правда стоит меня грохнуть? Для своей же безопасности.

– Бугор, что с ними делать? – спросил рыжебородый, пнувший мертвого Петровича.

Лысый, именуемый Бугром, вперил в меня тяжелый взгляд. Добрых две минуты он не мог решиться, пока кто-то из толпы не выкрикнул:

– Да пристрели ты их! Чего зря возишься?

– Убивать мальцов не вижу смысла, – отозвался Бугор. – Нам нужна только машина.

Куля оживился:

– В чем проблема? Забирайте.

– Правда? Разрешаешь? – Бугор громко прыснул, губы искривила гадкая усмешка. – Я то уж боялся, что ты будешь против!

Свита дружно загалдела. Ладонь лысого взлетела вверх – толпа мгновенно стихла. Лица их скривились, словно каждый получил пощечину.

Повисло напряженное молчание. Бугор как будто размышлял: убить нас или нет? И чаша весов определенно склонялось к первому.

Через минуту он повернулся к толпе и сказал твердо:

– Все в машину. Мы уходим.

– Но… – пробасил кто-то из толпы.

– В машину, я сказал! Это приказ!

Люди опустили головы, на лица наползло разочарование.

Когда вся банда погрузилась в уазик, на улице остался один Бугор. Все это время он внимательно смотрел на Кулю, и в глазах его я разглядел сочувствие.

– Может, передумаешь? Хочешь, я сам его убью? – предложил лысый.

– Не надо. Я знаю, как его спасти.

– И как же? – Бугор издал тихий смешок и покачал головой. – Единственное, что ты можешь сделать, это пустить ему пулю в лоб. Поверь, для него это будет лучшее спасение.

Он залез в уазик, и через минуту тачка покатилась по шоссе, оставив нас одних в безлюдном городе.

Куля поднял меня на ноги и отряхнул. Я кое-как держался, но с каждой секундой приходило понимание, что это ненадолго. Мир вокруг подрагивал, рябил, словно помехи на экране телевизора. Веснушчатая морда Кули расплывалась, превращаясь в белый, с огненными крапинками блин.

– Кто это были? – слабо спросил я.

– Мародеры местные. Ты никогда о них не слышал?

– Нет. А кто они?

– Да сволочи проклятые, вот кто! – Куля осмотрел меня, потрогал лоб и осторожно отпустил, позволив мне стоять самостоятельно. – Во время катастроф грабят дома, потом вывозят все, что удалось стащить. Вообще они людей не трогают, но если встанешь на пути, башку свернут в два счета. Как сегодня Алику с Петровичем.

Он замолчал и кинул взгляд на мертвые тела, которые лежали в метрах десяти от нас. Асфальт вокруг Петровича и Алика окрасился в кроваво-черный.

Целая минута протянулась в траурном молчании. Потом я тихо произнес:

– Я думал, самые опасные здесь – зомби.

– Хрена с два, – покачал головой Куля. – Как показывает практика, бояться нужно именно людей. В который раз в этом убеждаюсь.

– Почему?

Куля посмотрел на меня так, как будто я был маленьким ребенком, задающим глупые вопросы.

– Понимаешь, зомбаки хоть и опасные, но в целом предсказуемые и тупые, – брови друга сдвинулись, а лоб прорезала морщинка. – С человеком все сложнее. Это самая продуманная и расчетливая тварь. Она сперва в доверие к тебе вотрется, вычислит все твои слабости и лишь потом ударит так, что мало не покажется.

Куля потоптался, чиркнул кончиком подошвы по асфальту.

– Или как эти, например! – он зыркнул в сторону дороги, по которой только что на угнанном уазике слиняли мародеры. – Обчистят и оставят без машины и оружия! Уроды!

Куля выматерился сквозь зубы и махнул рукой.

– Но если так и будет продолжаться, – начал я, – мы все вымрем раньше, чем нас уничтожит вирус.

– Именно! А почему? Да потому что чтобы побороть заразу, надо побороть сперва в себе животные инстинкты. И научиться помогать друг другу, а не палки в колеса вставлять. А у нас даже во время эпидемии все думают, как бы урвать себе кусок побольше и свалить, сказав, мол, я не при делах, и это меня не касается!

Куля встряхнулся, напряжение с лица словно рукой смахнули.

– Поэтому, братуха, мне и хочется сбежать из города. Второй встречи с местными мы точно не переживем.

Я поднял голову и посмотрел наверх.

Дорога убегала вдаль и упиралась в кромку леса, начинавшегося на окраине. Пучки мохнатой зелени и ряд щетинистых стволов пересекало металлическое ограждение – по высоте как двухэтажный дом.

За стальными черными решетками мелькали человеческие силуэты. Люди выстраивались в плотный ряд, в руках у каждого виднелись автоматы и винтовки. В темноте угадывалась пятнистая камуфляжная форма и прозрачные пластиковые маски, закрывающие пол-лица.

От военного поста нас разделяло метров двести.

– Ладно. Мы почти дошли, – сказал Куля. – Идти-то сможешь?

Я сделал шаг вперед, но тут же чуть не рухнул – подо мной возникли сцепленные руки Кули.

Он тяжело вздохнул:

– Понятно. Ладно, подожди…

В следующий миг я ощутил, как те же руки обхватили меня за живот и приподняли. Полоса асфальта под ногами резко отдалилась. Я уперся солнечным сплетением в плечо лучшего друга. Куля покачнулся и поплелся прямиком к военному посту.

Добрых пять минут прошло в молчании. Куля пыхтел, тащить меня наверх было все тяжелее, но он продолжал идти, стискивая зубы. Через несколько минут ходьбы вся его шея взмокла, по щекам густыми нитями струился пот.

Когда до ограждения оставалось метров двадцать, движущаяся асфальтовая лента подо мной остановилась. Куля поставил меня на ноги.

– Теперь послушай… Нам придется притвориться, будто ты здоров. Ни в коем случае нельзя, чтоб они поняли, что ты укушен! Понял?

Я кивнул.

– И дальше топать будешь сам. Только постарайся сделать это так, как будто с тобой все нормально.

– Хорошо.

– Пообещай, что очень постараешься!

– Да обещаю, обещаю!

Куля кивнул, и мы продолжили идти.

С трудом переставлял ноги, я потопал к ограждению. Меня бросало в стороны, тянуло вниз, к земле. Во рту скопилась липкая зловонная слюна, я то и дело сплевывал. Куля специально сбавил шаг, чтобы я мог за ним успеть. Через минуту с горем пополам мы добрели до места назначения.

Дойдя до ограждения, наткнулись на большой проход почти с мой рост.

Проем перегородил рослый мужик лет сорока пяти, одетый по-военному, с автоматом и в круглых очках. Под носом разбегались пышные усы, слегка закрученные, словно у гусара. На плечах поблескивали лычки.

Двоих подростков он заметил сразу. В глазах под стеклами очков мелькнуло напряжение. К «гусару» подошли двое других солдат. Лица молодые, светлые, беззлобные. Все трое с подозрением уставились на нас.

– Ну и дела! А вы откуда здесь нарисовались? – оживленно выпалил военный. – Вторые сутки здесь стою – и хоть бы кто прошел! А тут сразу двое, да еще и малолетки.

– Везучие малолетки, – подчеркнул Куля и поднял указательный палец. – Нам бы в зону безопасности попасть.

– Ну, это вы пришли по адресу. А документы у вас есть?

– Дядь, ну какие документы? – возмутился Куля. – Мы всю ночь от мертвяков ходячих бегали, а вы от нас какие-то бумажки требуете. Нам бы пожрать чего-нибудь и выспаться. Еще я бы от девочек не отказался.

Куля выпалил это с такой серьезной миной, что я сам едва сдержал смешок.

Секунды две стояла тишина. По губам военного скользнула легкая улыбка. Двое, что стояли за его спиной, тихонько прыснули.

А Куля молодец. Умеет зубы заговаривать. Минуты не прошло, а этот напыщенный «гусар» уже лыбится во все тридцать два. У меня бы так не получилось.

– Рановато тебе еще о бабах думать, мелкий, – хмыкнул он. – Ладно, пропущу я вас. Только придется вам раздеться.

– Это еще на фига? – удивился Куля.

– Я должен убедиться, что вас не кусали зомби.

С минуту мы стояли, точно оглушенные.

Куля украдкой на меня поглядывал, и ничего хорошего в его глазах я не увидел. Только страх – беспомощный и непреодолимый. Страх перед грядущим.

Ну конечно же! Какой дурак пропустит в безопасную зону тех, кто вернулся из логова зараженных?! Я заранее был обречен! Заранее идти сюда было бессмысленно! Единственный выход для меня – вернуться в город и покорно ждать, когда вирус возьмет свое и я превращусь в ходячего покойника.

– Чего стоите? – проворчал «гусар». – Шмотки сами снимете или помочь?

– А это… обязательно? – промямлил Куля.

– А ты как думал, мелкий? Мы с вами не в игры тут играем. В приказе четко сказано: зараженных не впускать. На то она и зона безопасности.

– А что вы делаете с зараженными? – осторожно спросил я.

– Как что? Отстреливаем, чтобы обезопасить остальных. Давайте, блин, уже быстрее! Думаете, мне в кайф на вас голых пялиться?

Мы с Кулей вновь переглянулись. Друг пожал плечами, мол, а что я сделаю? Придется раздеваться.

Куля стянул рубашку, начал стаптывать на землю джинсы. Оставшись в одних трусах, прикрыл рукой дряблый живот и с недовольством глянул на военного. «Гусар» скользнул по нему беглым взглядом и кивнул. Потом воззрился на меня.

– А ты чего, особенный? Давай живее!

По спине холодной моросью рассыпались мурашки.

Трясущиеся пальцы взялись за конец футболки, начали приподнимать, как вдруг со стороны «гусара» донеслось шипение. Отчетливое, шелестящее.

Военный выматерился сквозь зубы, правая рука скользнула к поясу. Через секунду у него в ладони появилась рация, которую он приложил к уху.

– Павленко на связи!

Шипение и треск взорвал рассерженный басистый голос:

– Срочно в южный сектор! Нужно подкрепление! Возьми с собой человек пятнадцать. Хотя нет… Давай-ка лучше двадцать!

«Гусар» аж подскочил на месте, щеки побледнели.

– Но товарищ майор, мы здесь осматриваем новичков. А по приказу…

– В задницу себе засунь этот приказ! Бросай все к черту и бегом ко мне! У нас тут больше сотни мертвяков! Если прорвутся через укрепление, нам всем хана! Ты понял, мля?!

– Так точно!!!

На последней фразе его голос дрогнул, сам он сделался белее снега.

Краем уха стало слышно, как злорадно захихикал Куля.

Военный зыркнул в нашу сторону, помялся и махнул рукой:

– Фиг с вами, проходите. А вы, – он обернулся к остальным и зацепил взглядом еще десятка полтора солдат. – За мной!

За несколько секунд толпа заметно поредела. Группа солдат послушно кинулась за главным, и через секунду их не стало видно за пушистой россыпью кустарников. Поблизости остались только пять скучающих солдат, но они даже не смотрели в нашу сторону.

Сердце радостно затрепетало. Неужели пронесло?!

Куля что-то пробурчал под нос и начал одеваться.

Через минуту мы уже стояли за воротами. Впереди пыльно-зеленой полосой стлалась широкая тропа, поросшая густой растительностью. Тропинка убегала по прямой, теряясь в клочковатых зарослях.

Не помня себя от радости, я резвым шагом кинулся вперед. И тут же пожалел об этом. Мир вокруг перевернулся, завертелся, и земля метнулась мне навстречу. Грохнуло. Тихонько хлюпнула раскисшая земля, затылок обожгла тупая боль.

– Ванек!!

Я попытался встать, но все конечности как будто атрофировались. Руки слабо шевельнулись в слизкой грязной каше и застыли без движения. В глазах стоял туман – густой и непроглядный. Слышалось лишь, как колотится в груди взбесившееся сердце.

Туман рассеялся, перед глазами появилась раскрасневшаяся морда Кули.

– Братуха, потерпи… Щас подниму.

– Не надо! Уходи!

– Офонарел? – Кулю перекосило. – Ты что такое говоришь?!

– Мы нашли этот чертов пост, теперь самое время сделать ноги! Только без меня… Я все равно уже мертвец!

– А ну заткнись! Я отнесу тебя в этот чертов медицинский центр, даже если придется спину надорвать. Ты главное, держись! И ерунды не говори.

Ко мне потянулась пухлая рука, пальцы вцепились кисть и резко дернули. На несколько секунд я оторвался от земли, потом вспотевшая рука скользнула по запястью, и раскисшая земля опять ударила мне в спину. Раздался всплеск, взметнулись комья грязи, заплескав мне все лицо.

– Твою мать!!

От крика Кули в голове протяжно тренькнуло и отозвалось в висках резкой болью.

А потом повисла тишина. Успокаивающая, легкая.

В один момент мне сделалось так хорошо, спокойно, будто я готов был проваливаться в дрему. Может, люди так и умирают? Быстро, безо всякой боли, словно в сладком сне?

– Куля… Знаешь, что намного хуже смерти?

Физиономия друга вытянулась, глаза приобрели форму бильярдных шаров.

– Что?

– Бессмысленная смерть. Вот ты живешь, к примеру, учишься, растешь, работаешь, стареешь… А потом однажды тебя настигает смерть, и ты в последнюю секунду понимаешь, что никакой пользы миру не принес. Даже потомства не оставил. Какой смысл?

Куля потупился, на лице отпечаталось непонимание. В другой раз он бы засмеялся или перевел все в шутку, но сейчас мои слова его явно озадачили.

– На философию пробило? Очень вовремя! Ты можешь шевельнуться?

Я пропустил его вопрос мимо ушей.

– Еще скажи, что я неправ. Хреново, что умру вот так… без смысла.

– Братуха, соберись! – Куля раздраженно дернул головой, отчего волосы на затылке вздыбились и растрепались. – Мы почти у цели! Даже думать забудь о смерти. Я еще планирую нажраться у тебя на свадьбе!

Я издал нервный смешок, почувствовал, как губы расползаются в улыбке.

Слева зашуршали заросли, послышались неторопливые шаги. Я скосил глаза – левее от меня остановились чьи-то ноги в кирзовых ботинках.

Белобрысая голова Кули повернулась влево.

Секундой позже я услышал молодой сочувствующий голос:

– Что это с ним?

– А ты не видишь? Помирает, блин. Как тебя зовут?

– Леша, – к Куле потянулась тощая рука в перчатке.

– Слушай, Леша, – тот махнул рукой, проигнорировав рукопожатие. – Ты не знаешь, где у вас тут медицинский центр «Форкс»? Если такой, конечно, существует.

Ответом послужило томное молчание, заглушаемое шелестом листвы.

– Это в десяти минут ходьбы отсюда. В самом центре зоны безопасности.

– А может, ты еще и с Кригером знаком? – без особой надежды поинтересовался Куля.

На этот раз невидимый собеседник быстро среагировал:

– Кто ж его не знает! На него сейчас все выжившие молятся. Приехал, мол, талантливый ученый из Москвы и говорит, что знает, как победить вирус.

Куля от радости чуть не подпрыгнул, а в глазах всплеснулось ликование. Потом он вмиг посерьезнел, внимательно взглянув на парня.

– Отвести нас к нему сможешь?

Следующие несколько минут я помнил как в тумане.

Над ухом спешно топотало, и меня трясло, как поролоновую куклу. Волосы топорщились от ветра, по щекам колючими пощечинами били проносящиеся мимо ветки. Куля, тащивший меня на себе, с трудом дышал, но все же продолжал идти без остановки. Рядом слышалось пыхтение спешащего парня, что показывал дорогу.

Вскоре зазвенели чьи-то голоса. Похоже, рядом появились люди.

А потом весь мир как будто бы застыл.

Куля, несущий меня на плече, остановился. Рубашка стала влажная и липкая от пота. Слышалось, как тяжело вздымается грудь друга и колотится взбесившееся сердце.

Тонко скрипнула открывшаяся дверь.

В глаза ударил яркий свет.

Я приоткрыл глаза. Вгляделся.

Комната. Просторная, большая, светлая. Вокруг – голые стены, в центре белого, как мрамор, потолка сияет, расплываясь, яркое пятно.

Раздался топот. Секундой позже к нему добавились густые голоса: мужские, женские. Кто-то кричал, кто-то носился, как ужаленный, но было ясно: вся это возня сейчас из-за меня.

Через минуту чьи-то руки обхватили меня за лодыжки и легонько потянули на себя. Сзади кто-то взял меня за руки – и я ощутил, как отрываюсь от плеча лучшего друга. Спину обдало прохладой.

В тот же миг в спину уперлось что-то твердое и жесткое, похожее на больничную кушетку. Руки, словно плети, спали на пол. Пальцы обожгла холодная поверхность кафеля.

– Японский бог… А его точно таким никто не видел?!

– Нет, – знакомый голос Кули. – Только один солдат.

– Да ты совсем больной, пацан?! Если военные узнают, кого ты сюда притащил, они нас обоих к стенке поставят!

Шорох. Лязг упавшего железа. Крепкий мат.

Рядом что-то быстро прошуршало. Тишину взорвал скрипучий неприятный голос:

– В операционную его!

– А если… – робкий женский голосок.

– Быстро, я сказал! Не знаю, что из этого получится, но я попробую!

Снова чьи-то руки взяли меня за ноги и за руки. Кушетка оторвалась от спины, и мир пришел в движение.

Лязгнули створки металлических дверей, и меня вышвырнуло из сознания.

Куля добрых пять минут смотрел на Кригера и понимал, что представлял его совсем другим. По крайней мере, думал, что профессору должно быть минимум лет пятьдесят.

А этот выглядел моложе сорока.

Сутулый, остролицый, с русыми приглаженными волосами, аккуратно выбритой бородкой и тяжелым, как у змея, взглядом. Единственное, что делало его похожим на врача, – белый халат, да и тот походил на неудачно подобранную деталь гардероба. Какой он, к черту, профессор?

Куля с Кригером стояли в светлой комнате, похожей на просторную гостиную. Она была заставлена стеклянными шкафами, полными пробирок и шприцов.

Кригер размахивал руками и бродил туда-сюда, словно о чем-то скрупулезно думал. На модельно-безупречном лице отпечатался страх вперемешку с яростью. И страха было явно больше.

– Даже слышать не хочу, как вы сюда попали! И куда только охрана смотрит? Зараженного приперли в медицинский центр!

– Но как? – опешил Куля. – Вы же профессор, врач. Единственный, кто может нам помочь!

Кригер замер, точно вкопанный. Лицо стало бумажно-белым.

– Врач, но не волшебник. Или ты думаешь, что я умею мертвых воскрешать?

– Но у вас же есть вакцина!

Кригер рассмеялся дребезжащим мерзким смехом.

– Идиот? Не существует никакой вакцины! И вряд ли она будет создана в ближайшие лет десять! Все это вранье!

– Но как? По радио я слышал…

– Мало ли что ты там слышал! – огрызнулся «профессор». – Мне приказали так сказать, чтобы народ немного успокоить. Мол, пускай эти бараны верят, что добрый дядя их спасет, лишь бы панику не разводили. А на самом деле ни я, ни кто другой еще не создал никакой вакцины.

На Кулю наползло оцепенение. В горле встал твердый комок, возникло ощущение, словно его ударили в кадык.

– Т-то есть как?

– Мордой об косяк, дружок. Вы зря сюда пришли.

– Но как тогда вы будете его лечить?

– Это я у тебя хотел спросить! – Кригер развел руками. – Ты сам себе устроил геморрой, сам и выкручивайся.

Куля окончательно опешил. И этот человек вселил в него надежду? Этот бессердечный циник?! Неужели он вот так позволит Ване умереть?!

– Но он тогда не выживет…

– Это было ясно с самого начала. После укуса зомбака никто не выживает, – четко, словно заклинание, процитировал Кригер. – Никогда.

– Зачем тогда вы приказали отнести его в операционную?

– Чтоб ты не видел, как мучительно и долго твой приятель склеивает ласты. Когда, говоришь, его укусили?

Куля сник и опустился на кушетку, на которой только что был Ваня. Слезы градом покатились по щекам. Какое-то время он не отвечал, потом, поймав на себе пристальный взгляд Кригера, ответил, словно вспомнил о его существовании:

– Часа четыре-пять назад.

– Чего? – глаза «профессора» округлились. – Ты ничего не перепутал?

Куля покачал головой.

– Приятель, это невозможно. Обращение длится полчаса, максимум час. Поверь, я постоянно с этим сталкиваюсь. Никогда еще не было дольше. Может, его просто не кусали?

– Сам я этого не видел, но… Бывают же, наверное, исключения?

– Японский бог! – Кригер всплеснул руками. – Какие исключения?! У него явное заражение. Если он сейчас там не откинулся, это большое чудо.

Кригер развернулся и потопал к металлическим дверям, за которые унесли Ваню. Куля подскочил с кушетки.

– Вы куда?

– Возьму анализ крови, – бросил тот, не оборачиваясь. – Меня смущает, что твоего друга укусили так давно, а он еще живой. Такого просто не бывает.

– Вы ему поможете?

– Ты просишь невозможного. Я просто проведу обследование, а там посмотрим. Никуда не уходи.

Двери распахнулись и захлопнулись со звонким лязгом.

Куля опустился на кушетку, уронив голову на грудь.

Комната оформилась перед глазами, как внезапно всплывшая картинка на экране монитора. Четкая и ослепительная.

Лампа покачивается над головой, как маятник, и будто бы гипнотизирует. Подо мной – больничная кровать. Руки лежат, словно прикованные к ней, по телу разливается приятное тепло. Веки слипаются и хочется уже захлопнуть их, но какая-то часть сознания не хочет, чтобы я снова «отключался».

В воздухе витает запах химии и больничных препаратов. Над ухом шаркают шаги, доносятся глухие голоса. Кто-то ходит рядом – человека три-четыре.

Я ловлю себя на мысли, что совсем их не боюсь. Не знаю, может, мне вкололи что-то, но на душе удивительно спокойно. Напрашивается только один вопрос: где Куля?

Последнее, что помню, – как он тащил меня в медицинский центр. И что? Он его нашел? Или военные все-таки поняли, что я укушен, и перехватили Кулю до того, как он дошел?

В кисть вонзается игла, и на секунду руку обжигает боль. Шприц наполовину заполняется бордово-черной кровью, и игла выскакивает из запястья.

Боль. И легкое покалывание в кончиках пальцев.

Надо мной склоняется чье-то лицо. Впервые его вижу.

Мужчина средних лет с маленькой бородкой и прилизанными волосами смотрит на меня непонимающе и хмурится – лоб покрывается морщинками, губы изгибаются кончиками вниз.

Мимо проплывает девичья фигура в белом халате, волосы заплетены в косу до самой поясницы. В руках звенит поднос с какими-то пробирками и медицинскими приборами.

Губы бородатого шевелятся:

– Наташ, скажи, что у меня галлюцинации. – недоумевающий скрипучий голос. – Какого лешего он до сих пор живой?

– Борис Иванович, пульс очень слабый, – механический женский голос. – На лицо все признаки заражения, но он не обращается. Не знаю, почему, но с этим парнем что-то не так.

Бородатое лицо отходит в сторону и пропадает из поля зрения.

Что со мной не так? И где я? Кто все эти люди?

Прежде чем догадка прыгает в сознание, мир начинает угасать. Чернота сгущается и пожирает свет, что льется из горящей лампы.

Тьма.

Густая, беспросветная.

Я в ней тону, как муха в клейких массах. Барахтаюсь, беспомощно размахивая руками, а потом меня засасывает еще глубже.

Вот так, согнувшись на кушетке, Куля просидел сорок минут. Очнулся лишь, когда услышал оглушительный хлопок двери. Мальчишка вскинул голову, поморщился и огляделся.

Кригер вышел мрачный и сосредоточенный. Лицо его заметно почернело и за это время будто бы состарилось на десять лет. Глаза заплыли, щеки похудели, лоб покрылся сеточкой морщин.

– Тебя как зовут? – оборонил «профессор» сухо.

– Куля.

– Что за имя идиотское такое? – Кригер недовольно дернул подбородком. – Родители так пошутили?

– Сирота я, – сказал тот, ни капли не обидевшись. – А вообще меня Никитой звать. Кулемин Никита. Куля – это прозвище. С детства приелось.

– А его? – он кинул взгляд в сторону двери, за которой находился Ваня. – Твоего друга?

– Ваня… Иван Лихницкий.

– Уже лучше, – кивнул Кригер. – А лет ему было сколько?

– Семнадцать, как и мне. А почему вы спрашиваете?

Куля попытался перехватить напряженный взгляд «профессора», но тот ловко отвел его в сторону. Потом прошелся в середину комнаты и сел за стол.

– Умер твой Ваня. Пять минут назад.

Куле словно кипятком в лицо плеснули. Он подпрыгнул на кушетке, выпрямился и едва не рухнул. Сердце от натужного удара чуть не прорвало грудную клетку и заколотилось, точно заведенное.

– Да успокойся ты! Присядь.

– Не верю я! Вы лжете!!

– А с чего бы это вдруг? – брови «профессора» взметнулись вверх. – Сядь, говорю! Не все так просто.

Куля глубоко вздохнул, но так и не заставил себя сесть.

Кригер впервые посмотрел ему в глаза – и в них отчетливо просматривалось сожаление. Похоже, не такой уж он и циник. Есть в нем что-то человеческое.

Куля стиснул зубы и смахнул нахлынувшие слезы.

– Есть и хорошая новость, Никита.

– Какая? – Куля встрепенулся, но в груди колоть не перестало. – Какая может быть хорошая новость, если Ваня мертв?!

– В его крови я обнаружил удивительный фермент, который помогал ему бороться с вирусом. Не знаю, как, но это вещество за несколько часов уничтожило заразу и не дало ей рассосаться в организме.

Куля косо глянул на «профессора». Все это звучало не столько абсурдно, сколько малоутешительно.

– А отчего тогда он умер?

– Банально, но у твоего приятеля остановилось сердце, – Кригер опустил глаза. – Видно, организм переносил тяжелую нагрузку и в конце концов не выдержал. Даже дефибриллятор не помог.

Куля почувствовал, что цепенеет. По щеке скользнула жаркая слеза и капнула на воротник рубашки.

Постояв в молчании минуту, он опустился на кушетку и поджал колени.

– А что это за фермент такой, вы разузнали?

Кригер покачал головой.

– Если бы. Твой друг был уникальным случаем. В моей врачебной практике это впервые.

Куля только отмахнулся:

– Уникален, бла-бла-бла… а толку-то? Какая, на фиг, разница, если Вани больше нет? Какой толк от этого фермента?!

Куля не заметил, как сорвался. Внутри все закипало от обиды, боли и отчаяния. Зачем они сюда так долго шли, терпели чокнутого батюшку и отбивались от ублюдков-мародеров? Чтобы все старания пошли коту под хвост?!

– Перед смертью я взял у Вани двадцать миллилитров крови, – сказал Кригер. – Значит, образец фермента у меня. Из него получится изготовить вакцину, которая могла бы излечивать зараженных.

На миг Куля подумал, что ослышался. Он посмотрел на Кригера сквозь пелену, застлавшую глаза, поморщился и вскинул голову.

– Вы шутите?

– Нисколько, – тот посерьезнел. – Если фермент «ужился» в организме Вани да еще и уничтожил вирус, он подействует и на других укушенных, если вводить его искусственно.

– И зомбаки смогут обратно превращаться в людей?

– Не факт, но тех, которых только укусили, можно будет вылечить, – уверенно сказал «профессор». – Если правильно подобрать компоненты, через месяц-другой я смогу разработать формулу идеальной вакцины.

Куля с недоверием воззрился на «профессора».

– С чего вы взяли, что она будет работать?

– Будет еще как, поверь моему опыту! – на губах Кригера расцвела самодовольная улыбка. – Хочу назвать эту вакцину препарат Лихницкого. В честь твоего приятеля. Ты же не против?

Куля покачал головой. Он до сих пор не мог поверить в то, что все, что говорит профессор, правда. Получается, они не зря проделали такой тяжелый путь? Не зря Ваня так долго мучился, не зря Куля привел его к «профессору», не зря оттягивал его мучительную неминуемую смерть!

– Не напрасно, – еле слышно шепнул Куля.

– Что? – Кригер вскинул брови и взглянул на мальчика.

– Он умер не напрасно. Перед смертью Ваня что-то говорил о смысле жизни. Что не хочет умереть бессмысленно… А теперь, выходит, смысл есть. Еще какой!

– Вот именно! – Кригер всплеснул руками и сложил локти на стол. – Представляешь, сколько зараженных можно будет вылечить? Эта вакцина станет мировым открытием!

Куля тяжело вздохнул. Казалось, нужно было радоваться, но мысль о создании вакцины не укладывалась в голове. До сих пор это казалось чем-то нереальным, неосуществимым. А теперь профессор в шаге от успеха, остается только поработать над ферментом и с умом его использовать.

– Препарат Лихницкого, – Куля попробовал слово на вкус. – А что? Звучит.

– А я тебе о чем? – кивнул Кригер. – Вот увидишь, эта вакцина спасет миллионы жизней. Осталось только запустить ее в производство, чем сейчас я, кстати, и займусь.

Кригер встал из-за стола и, не прощаясь, вышел в операционную.

Апрель-Май 2013 г.

Антон Текшин

У НЕМЕЗИДЫ СЕГОДНЯ ВЫХОДНОЙ

За день крыша ангара нагрелась, словно противень в духовке. Мы лежали на ней уже второй час и вот-вот собирались покрыться золотистой корочкой. – Ты изувер, – тихо прошептал Калина, качая головой. – Лучше уселись бы на погрузочном кране, в тенёчке…

– И в случае чего прыгали оттуда вниз головой, – возразил я. – Там подъёмная лестница простреливается со всех сторон, а внизу, вдобавок, ещё и бетонный пустырь.

– Да-да, пути отхода – наше всё, – проворчал парень. – Но ещё полчаса и разгрузка приплавится намертво, будешь отдирать меня вместе с куском крыши.