Текст книги "Фактор Z (сборник) (СИ)"

Автор книги: Милослав Князев

Соавторы: авторов Коллектив,Дмитрий Козлов,Ирина Соколова,Антон Текшин,Сергей Фомичев,Григорий Дондин,Максим Тихомиров,Максим Черепанов,Элона Демидова,Денис Лукашевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Кончился лес неожиданно. Пробившись через хитросплетенье лиан, Солин выпал из зарослей прямо на пляж и оторопел от того, что увидел. Пляж был залит кровью. Сотни заражённых ползали по песку, собирали остатки разорванных коровьих туш и пальцами засовывали себе их в рот. Зомби чавкали, сытно рыгали, по их обезображенным болезнью подбородкам сочился жир, смешанный с тёмной, густой кровью. На секунду зоологу стало противно, он было хотел отвернуться и убраться обратно в лес, но увидел неподалёку от себя говяжий огузок. Сочный, блестящий на солнце, он приковал, заворожил его взгляд. Солин забыл о задании и о сыне, он прыгнул вперёд, упал на огузок и вонзил зубы в алую мякоть.

Спустя полчаса, сожрав килограмма три мяса, нализавшись крови, перемешанной с песком, Солин отполз к кромке леса и сел, навалившись на высокий, тонкий валун. В голове его, ещё больше опустевшей от сытости осталась лишь радость и удовольствие. Ему ничего не хотелось, ничего не тревожило рассудок. Он сидел долго, а потом прикрыл глаза, как и многие другие на пляже, дремлющие в сгустках крови. В его памяти не осталось ровным счётом ничего, он окончательно обратился. Прошло два часа, затем ещё два, а заражённый всё сидел, опёршись спиной на валун.

Солнце уже начало клониться к горизонту, когда на пляже появился тощий, лысый мужчина с лицом жёлтоватого цвета и неестественно длинными руками. Немного хромая, он подошёл к воде, попутно сожрав два небольших кусочка мяса, оставшихся после пиршества. У воды заражённый опустил голову и принялся высматривать что-то на песке. Увидев нужный ему предмет, он опустился на колени, неумело подхватил его рукой и пошёл с ним обратно в лес.

В полудрёме, Солину было сытно и хорошо. Кожа, привыкшая к солнцу, больше не зудела, раны перестали кровоточить, все ощущения замерли в анабиозе. Когда проходящий мимо тощий, лысый мужчина с ремнём в руке случайно задел его ногой, зоолог очнулся и посмотрел вокруг. Заражённые мирно дремали по всему пляжу. Поводов для беспокойства не было. Солин уже хотел провалиться обратно в дремоту, как вдруг почувствовал запах мяса из верхнего кармана. Неуверенными движениями, он достал маленькую коробку и на ладонь выпали две бурые пилюли. Понюхав пилюли, он машинально положил их в рот. Не прошло и минуты, как он вскочил на ноги и посмотрел на солнце.

– Твою мать, уже вечер! – прошептал он. – Столб для связи! Он должен быть на пляже!

Вдалеке слева чернели скалы, и он уверенной походкой направился туда, съев ещё одну таблетку. Он понял, что потерял рассудок, потерял память и вообще способность соображать и так испугался этого, что решил избегать всего, что связано с едой.

– Ещё один раз и я не очнусь! Не очнусь! Не очнусь! – бормотал зоолог, дрожа всем телом.

Добравшись до столба, он открыл чёрную небольшую дверцу, потянул за ручку и увидел маленький экран. Экран сразу же вспыхнул и показал взволнованное лицо Рысина.

– Михаил! Миша! Как ты? – сразу закричал тот.

Солин хотел ответить, но изо рта вылетело лишь «рхрх». На лице полковника появился испуг. Зоолог сжал кулаки и медленно выговорил:

– Нор-маль-но!

– Слава Богу, – облегчённо выдохнул Рысин. – Ты почему четыре часа сидел на месте?

– Из-за мяса. Наелся и уснул.

– А карту зачем выкинул?

– Ничего не понял. Больно… перед глазами плыло. Простите.

– Вот чёрт! – выругался полковник. – Так. Запоминай. Слева от тебя север. Иди прямо на север с километр, а потом поворачивай на северо-восток и дуй ещё километра четыре. Запомнил? Давай, удачи.

Зоолог кивнул, закрыл дверцу и отошёл от столба, решая куда направиться. Заражённые на пляже уже проснулись и бродили из стороны в сторону, жалобно постанывая и изредка опускаясь на землю, чтобы слизать маленькие кровяные пятна. В их движениях не было и намёка на разум. Зоолог приблизился к кромке воды, умыл лицо и, стараясь двигаться как можно быстрее, пошёл в лес.

Побродив там часа два или три, он заблудился и не нашёл никакой поляны. Ничего странного он тоже не обнаружил. Иногда мимо проходили заражённые. Поодиночке или группами, они не обращали на него никакого внимания и, шатаясь между деревьями, падая и поднимаясь снова, брели дальше.

Наконец, добравшись до водопада, он опустился на колени перед маленьким озерцом и жадно приник к прохладной воде. Когда он напился и собрался уже уходить, слева от него хрустнули камни. Солин обернулся и увидел, как рядом сидит на коленях тощий, лысый мужчина с неестественно вытянутыми, худыми руками. Заражённый пил большими глотками, упираясь кулаками в землю. Зоолог не отводил от «соседа» взгляд. Что-то в нём было особенным, нестандартным, не таким, как у остальных. И вдруг он понял – кулаки! Все заражённые, опускаясь на колени, опирались ладонями, а этот кулаками. Солин пригляделся повнимательнее и увидел, что в правой руке мужчины зажат длинный кусок лианы.

Когда заражённый напился и встал, лиана всё также свисала с его кулака. Зоолог направился следом, стараясь соблюдать дистанцию. Они долго шли по лесу, пока не вышли к огромной поляне, дальний конец которой упирался в высокую, серую гранитную скалу. По бокам скалу покрывали яркие жёлтые цветы и жидкий кустарник, а снизу виднелась пара мелких, узких пещер. Слева начиналось большое болото. Недалеко от скалы виднелся остов странного сооружения, напоминавшего навес. Вокруг него копошилось с десяток мужских особей. Справа от них сидело несколько женщин. Чем они занимались, Солин не разглядел. Остальные заражённые просто бродили по поляне. Их лица желтоватого оттенка, с кровоподтёками, выглядели осмысленнее, чем у пляжных обитателей. Зоолог принялся разглядывать детей, снующих между взрослыми, но сына нигде не увидел.

Тем временем, зомби с лианой зашагал к центру, расталкивая попадавшихся на пути собратьев. Последовав за ним, Солин прошёл метров двести и увидел кучу стволов, сваленных в кучу прямо посреди поляны. Заражённый склонился над двумя из них и начал наматывать на концы лиану. Намотав, он поднялся, отступил шаг назад и с силой толкнул ногой одино из стволов. Стволы расползлись в стороны, а лиана размоталась. Зомби зарычал от ярости, снова присел на корточки и намотал лиану потуже, но результат оказался тем же. Зоолог стал наблюдать за происходящим. Прошло не меньше часа, но стволы никак не хотели соединяться. Заражённый сердился, бил по ним рукой, рычал от злости. Наконец, один из зомби, толстый старик с двойным подбородком, принёсший очередное бревно, скинул его и тоже начал смотреть на напрасные муки. Постояв немного, старик оттолкнул неудачника и сам склонился над лианой. Через минуту он поднялся и начал кивать головой, показывая пальцем на стволы. Солин даже вздрогнул от изумления – лиана был завязана крепким, морским узлом. В следующую секунду старик ткнул себя пальцем в грудь и закричал глухим, хриплым голосом:

– Вязать! Я вязать! Вязать.

Тощий закивал головой и пошёл к скале.

Зоолог провёл на поляне не меньше часа, прежде чем окончательно убедился, что какая-то невидимая сила делает бродящих вокруг людей разумными. Их поведение носило явный социальный характер. Налицо было разделение труда. Мужчины, таскали брёвна, неумело пытались соорудить нечто наподобие большого навеса с листьями на крыше, а женщины разделывали мясо, лежащее на больших кусках коры, и кормили с рук детишек, смирно сидящих на корточках. Изредка из их кровоточащих ртов, вырывались отдельные слова или даже словосочетания. А напоследок, когда Солин уже собрался уходить, перед его лицом разыгралась целая драма.

Здоровый чёрный зомби в рабочем комбинезоне подозвал к себе двух бедолаг, сорвал со скалы цветы, прорычал что-то и принялся хлестать подошедших по щекам, повторяя какой-то гортанный звук, а потом подтолкнул их к лесу. Видимо, бедолаги в чём-то провинились, и теперь их выгоняли из общины. Свесив головы, они исчезли в зарослях.

Зоолог вспомнил про камеру, обошёл поляну ещё раз и поспеши к столбу. Про себя он отметил, что в этом месте сознание остаётся чистым и у него ни разу не возникла потребность в таблетках. Вот только источник происходящего обнаружить ему так и не удалось.

– Михаил! Михаил! Вы молодец! Мы уже просмотрели запись! Компьютер оказался прав – они уже научились строить и хранить еду! Скоро они попытаются проникнуть на материк и тогда массовой эпидемии не избежать!

– А почему вы думаете, что они попытаются это сделать?

– Хм. Зачем, по-вашему, твари собираются строить плот?

– Ну… не знаю. Может, хотят научиться рыбачить. Их община напоминает типичное первобытное племя, со скидкой на каннибализм, конечно. Мне вообще показалось, что они – мирные.

– Миша! Да они мирные, пока рядом не оказались люди! Давайте высадим на поляну пару толстяков и посмотрим, на ваших «пацифистов»! Не порите чушь!

– Но мы даже не выяснили какое явление вызывает рецессию вируса в их мозге!

– Поймите, Солин, даже если предположить, что учёные рано или поздно найдут ваше «явление» и создадут лекарство, опасность попадания вируса на материк слишком высока. Цена их жизней слишком высока, вы понимаете?

Солин замолчал, задумчиво глядя на заражённых, медленно бродящих по пляжу.

– Короче, Михаил, я даю команду, чтобы вас забирали. Вы помните место своей высадки?

– Забирали? – удивленно переспросил зоолог. – Но я ещё не нашёл сына…

– Послушай, Михаил… Миша. Я понимаю, тебе хочется увидеть ребёнка, но шанс найти его здесь практически равен нулю. Запись с твоей камеры сейчас передана в специальный комитет ООН, созданный, чтобы контролировать вирус. К рассвету они примут решение, и НАТО поднимет бомбардировщики с напалмом. Ты слышишь, с напалмом! Возможно, к завтрашнему утру от острова останется кучка пепла.

– Я рискну.

Рысин вздохнул, коротко кивнул головой и предупредил:

– У тебя есть часов восемь. Потом мы забрать тебя не успеем!

Солин закрыл экран и побрёл к лесу. Он бродил среди зарослей часа два или три, сходил на поляну, на поле высадки, прошёл вдоль небольшого ручья и вернулся обратно на пляж. Как и предполагал полковник, сына нигде не было. Зоолог встал у кромки воды, посмотрел на пену прилива и усмехнувшись своей глупости подумал, что скорее всего военные просто придумали историю с сыном, чтобы заманить его на остров. Он хотел было уже идти к столбу и вызывать вертолёт, но в голове вдруг всплыла картина, увиденная на поляне. Женщины, кормящие с рук детей. Он не понимал, почему она так запала ему в голову, почему он думает о ней, вместо того, чтобы связаться с Рысиным, но ничего толком не придумал.

Он всё стоял, в нерешительности глядя на горизонт, как вдруг услышал за спиной громкие, резкие вопли – метрах в двадцати от столба началась потасовка. Один из маленьких, снующих по пляжу мальчуганов, выкопал из песка кусок мяса и попытался украдкой съесть его, но рослый, плечистый заражённый отнял кусок и оттолкнул руками ребёнка. Мальчик негодующе взвизгнул, прыгнул на здоровяка, но тут же полетел на песок, размахивая руками, и упал у ног Солина.

Зоолог обернулся и нагнулся, чтобы поднять ребёнка, но вдруг вздрогнул и опустился на колени. На песке весь в ссадинах, порезах, перепачканный кровью, визжащий во весь голос лежал его шестилетний сын. Он не был похож на того русого мальчугана на реке, которого Солин видел в своих снах, не был похож на аккуратно стриженного мальчика с детсадовских фотографий, но Солин всё равно узнал бы его из тысячи таких же грязных, исцарапанных, искажённых голодом детских лиц. И из миллиона всё равно узнал бы.

Зоолог упал на колени и прошептал едва слышно: «Серёжка!». Мальчик, шатаясь, поднялся и испуганно посмотрел на толкнувшего его зомби.

– Серёжка! – снова позвал Михаил.

Но слова, имевшие смысл в той, другой жизни оказались здесь совершенно бесполезными. Мальчик встал и, осторожно лавируя между взрослыми, побрёл по пляжу в поисках еды. Солин машинально пошёл следом, не переставая произносить имя сына, надеясь на какое-то совершенно невозможное на этом острове чудо.

Они дошли до конца пляжа, до места, где начинались скалы, потом повернули обратно, всё также неторопливо вышагивая между остальными. Солин растерялся. Он не знал, как себя вести, не знал, как привлечь внимание сына, не знал, что вообще делать дальше. Он забыл о поляне, о Рысине, вообще обо всём на свете, думая лишь о том, как достучаться до маленького человечка, идущего впереди.

Наконец, зоолог решился. Он резко шагнул вперёд, схватил сына и потащил его к кромке леса. Мальчик завизжал, принялся извиваться, как ошпаренный, бить отца кулаками, и они оба рухнули на песок. Упав, мальчик вырвался объятий, отскочил в сторону, и бросился было бежать, но Солин прыгнул на него, накрыл своим телом и попытался оторвать от земли. Несколько минут они боролись, поднимая вокруг фонтаны песка и разгоняя во все стороны заражённых, но в конце концов зоолог сумел закинуть мальчика на плечо и потащить к деревьям.

Добежав до кромки леса, Солин опустил сына вниз, прижал его к песку одной рукой, а второй попытался достать коробочку с таблетками, но в ту же секунду вздрогнул от ужаса – коробочки не было. Видимо, во время борьбы лекарство выпало из кармана. Солин замер от неожиданности, ослабил хватку – мальчик вырвался на свободу и побежал к морю. Зоолог растерянно обвёл глазами пляж, пытаясь сообразить, где можно найти коробку, но понял, что шансов у него нет – сотни людей на пляже уже втоптали коробку в песок, к тому же в пылу борьбы он даже не запомнил место, где схватил сына.

Солин устало опустился на песок, прижался спиной к дереву и до боли закусил губы, стараясь остановить уже заблестевшие в глазах слёзы. Он сидел так минут пятнадцать, а потом встал и пошёл, стараясь найти взглядом сына, а когда нашёл, не смог заставить себя отвести взгляд. Он снова побрёл за ним по пляжу – в противоположный теперь конец, и ходил бы так бесконечно, но вдруг увидел нечто, заставившее его отвлечься от мальчика – двое заражённых, которых вождь на поляне стегал по лицу цветами, быстрым шагом удалялись в лес. Но не просто удалялись – они волокли за собой полутуши, найденные или припрятанные заранее на пляже. И Солин понял! Не было никакого наказания, никто никого не выгонял! Их послали! Послали на пляж за едой, и эти двое смогли преодолеть несколько километров, не теряя рассудок. И даже больше – похоже, они смогут вернуться и удержаться по пути от соблазна сожрать свою ношу. Жители поляны научились контролировать голод! Это означало надежду. Пусть даже слабую, зыбкую, как болото на поляне, но надежду. Солин ещё раз бросил взгляд на сына, словно пытаясь убедить себя самого, что тот никуда не денется, а потом быстрым шагом пошёл в лес.

По пути он пытался понять, как такое может быть, как часть заражённых может уйти с поляны и остаться разумными? И вспомнив ещё раз всё произошедшее сегодня, понял – цветы. Вождь хлестал ими по щекам своих «снабженцев», лица людей были желтоватыми. Пыльца! Именно она снижала действие болезни, заставляла её отступать. Пыльца! Вот что сейчас требовалось ему больше всего на свете.

Вернувшись на поляну, Солин, стараясь не привлекать внимание, обошел скалу слева, убедился, что никто его не видит и начал быстро рвать жёлтые цветы. Набив карманы до отказа, он бросился обратно на пляж и остановился у кромки леса, пытаясь найти в толпе сына, но это оказалось не просто. Сотни заражённых бродили из стороны в сторону, толкали друг друга, рычали, стонали, падали и поднимались вновь. Было нечто тоскливое, безысходное в их мягких, плавных движеньях, и Солин, ища своего ребёнка, вдруг всмотрелся в несколько лиц и вздрогнул от мысли, что все люди здесь на пляже чьи-то отцы и дети, мужья и жёны, дети и внуки. Проклятые и забытые. Брошенные и одинокие. Михаил тряхнул головой, чтобы сбросить оцепенение и ринулся в толпу, расталкивая заражённых руками. Он бегал из стороны в сторону, нагибался, чтобы получше рассмотреть лица мальчишек, вертел головой и чувствовал всё больший страх от мысли, что потерял ребёнка за несколько часов до бомбардировки.

Но вот, повернувшись к морю, он увидел маленькую знакомую фигурку, сгорбившуюся у самой воды. Солин подбежал к мальчику и с улыбкой опустился на колени. Некоторое время он даже не решался тронуть ребёнка и просто смотрел, как тот заворожено наблюдает за солнцем, садящимся за горизонтом. Но потом он опомнился схватил сына, вскинул его на плечо и помчался к лесу, чувствуя, как спину градом покрывают удары.

– Сынок, помнишь меня, сынок, ты помнишь…

Но не успел он закончить, как мальчик резко выпрямился и пихнул отца ногами, а затем вскочил на ноги и побежал в толпу. Солин закричал от разочарования, бросился было следом, но рухнул на песок от усталости. Его догадка оказалась ошибкой. Он стоял на коленях, раздавленный, сокрушённый и молча смотрел в пустоту. Он не чувствовал в тот момент ничего человеческого, словно слился с толпой заражённых, словно вобрал в себя бездну их беспамятства и бесчувствия. Зоолог больше не хотел вспоминать реку, больше не хотел думать ни о чём, словно мир рухнул несколько секунд назад, когда надежду сменило бессилие.

Он стоял и стоял на коленях, не в силах поднять голову, пока не почувствовал на себе чей-то взгляд. Лёгкий, касавшийся его сознания крылом мотылька, но отчётливо ощутимый там, внутри.

Солин поднял глаза и увидел, как среди шатающихся в разные стороны людей, среди обезображенных вирусом лиц стоит мальчик. Маленький, шестилетний мальчик. Его сын. Стоит и молча смотрит ему в глаза. Ничего не говорит, не моргает, не улыбается, просто смотрит. Словно пытаясь вспомнить что-то забытое, потерянное среди развалин памяти, но ещё греющее ослабевший разум. И Солин бросился вперёд, и прыгнул расталкивая заражённых, поднял с земли сына, подхватил на руки, прижал к себе и заплакал. Он хотел сказать что-то мальчику, назвать его по имени, но захлебнулся, задохнулся от усталости, пережитого разочарования и нахлынувшего сейчас огромной волной счастья. Солин просто держал своего ребёнка и всхлипывал резким, отрывистым плачем. И сейчас, в эту самую минуту, он почувствовал, как заживают внутри уродливые, кровоточащие шрамы, как утихает боль, и его жизнь наконец-то обретает смысл. Не в силах ступить ни шагу, он гладил и гладил мальчика по спине, а успокоившись, осторожно отнёс его в тень деревьев и посадил на песок.

Некоторое время они сидели друг напротив друга, не двигаясь, не говоря ни слова, а потом мальчик скривил губы и произнёс:

– А-а!

– Что? – удивлённо переспросил зоолог. – Что ты говоришь?

Мальчик снова старательно сморщил лицо и повторил:

– А-а!

– Не понимаю, не понимаю тебя.

– Па-па. Па-па! – отчётливо сказал мальчик и затараторил радостно. – Папа, папа, папа, папа!

Солин схватил ребёнка на руки, и тот зарылся лицом ему в куртку, залопотал что-то на своём, непонятном пока ещё языке. Зоолог осторожно поднялся на ноги и, прижимая к себе сына, направился к лесу.

Когда солнце опустилось за горизонт, они вышли на поляну и остановились возле рухнувшего на землю навеса – строители из заражённых оказались никудышные. Зоолог посадил сына на землю, жестом приказал ему не двигаться с места, набрал несколько палок и аккуратно сложил их кучкой. Потом достал из кармана пачку таблеток, зажигалку, высыпал лекарство обратно в карман, и подсунул картон под палки.

Вскоре на поляне уже горел костёр, освещая толпу заражённых, собравшихся вокруг и с любопытством смотрящих на пламя. Ребёнок осторожно тронул Солина за рукав и показал пальцем себе на рот.

– Кушать хочешь? – с улыбкой спросил Солин.

– Да! – кивнул мальчик.

Зоолог снял плащ, достал складной нож и отрезал подкладку от плаща. Затем аккуратно достал пакет с мясом и вскрыл его, протянув кусок сыну. Серёжка откусил немного, потом ещё и вдруг рука его замерла у рта – перед ним из темноты появилась девочка лет четырёх со старым, рваным мишкой в руке. Мальчик помедлил немного и протянул ей остатки мяса.

Этой ночью, сидя среди десятков больных людей, лежащих на голой земле вокруг костра, держа на коленях голову своего ребёнка, Солин вдруг ощутил себя частью чего-то родного, спаянного общим горем. Он твёрдо пообещал себе выйти на связь с Рысиным и остановить самолёты. И с первыми лучами солнца уже стоял около столба, открывая чёрную дверцу.

– Михаил! Рад вас видеть! – приветливо произнёс Рысин. – Видел, как вы…

– Послушайте, у нас мало времени, – перебил его Солин. – Вы всё видели сами – на острове есть растение. Оно заставляет болезнь отступать. Возможно, на его основе удастся сделать лекарство и полностью победить вирус. Вы должны…

Зоолог замолчал, увидев, что Рысин опустил взгляд, и человек в форме рядом с ним тоже смотрит в пол.

– Что не так? Почему вы молчите? – с тревогой в голосе спросил он.

– Михаил, вы понимаете, мы уже не сможем остановить самолёты. Прошло экстренное совещание спецкомитета ООН, и они приняли решение уничтожить все острова с заражёнными, в виду возникшей угрозы человечеству.

– Но как же так? Вы же всё видели своими глазами, есть же запись с камеры, как я лечу своего сына!

– Мне очень жаль…

– Рысин! Слушай, ты же человек. А там на поляне тоже люди! Чьи-то дети, родители, друзья… нельзя же просто уничтожить живых людей! Рысин, ты должен предупредить ООН! Если сделать лекарство на основе пыльцы, возможно, вирус удастся победить, и они вернутся домой!

Полковник снова замолчал, и Солин понял:

– Вы могли передать данные, но не сделали этого!

Полковник вздохнул и признался:

– Не сделали.

– Но почему?

– Цена ошибки слишком велика. Где гарантия того, что пока учёные разрабатывают лекарство, заражённые не попадут на материк?! И даже если мы вылечим этих… зомби, где гарантия того, что вирус в них не проснётся снова? Где гарантия, что не начнётся новый кошмар, и человечество не погибнет? Мы не можем этого допустить, мне очень жаль!

– Дайте мне поговорить с представителем ООН, или с президентом! Дайте мне хотя бы минуту!

Рысин сурово сдвинул брови и помотал головой.

– Хорошо, хорошо, – выдохнул Солин и постарался успокоиться. – Тогда просто вытащите нас отсюда.

Полковник снова упёр взгляд в пол и тихо сказал:

– Вам придётся оставить мальчика на острове!

– Не понял?!

– Вы можете полететь только один! Мальчик заражён вирусом естественным путём. Мы не можем вытащить вас обоих.

Солин широко раскрыл глаза и прошептал:

– Рысин, вы же обещали! Вы обещали мне!

– Сожалею, – помотал головой полковник. – Простите, Михаил, мне пришлось так сказать. Надеюсь, вы понимаете…

Зоолог вздрогнул и упал перед столбом на колени:

– Я умоляю вас, заберите его. Умоляю, слышите, умоляю, Рысин. Заберите моего ребёнка! Я обещаю, слышите, клянусь его жизнью, что никому ничего не расскажу. Что до конца своих дней буду говорить то, что вы скажете. Я клянусь вам, слышите…

– Простите, Михаил, я правда не могу ничего поделать, это приказ! Заражённые не имеют права прохода на материк. Вертолёт собьют, если узнают, кто на борту!

– Но ведь можно скрыть, ведь можно никому ничего не говорить. Я умоляю вас, умоляю…

Полковник посмотрел вбок, закусил губу и ещё раз помотал головой. Между ними струной натянулась тишина. Осознав, что умолять бесполезно, Солин поднялся на ноги и тихо сказал:

– Будь ты проклят, ублюдок! Слышишь? Будь ты проклят, от имени всех людей на этом острове. Ты будешь гореть за это в Аду, ты и все твари, которые виновны в нашей смерти!

Рысин напрягся, хотел сказать что-то, но осёкся на полуслове и принялся мять в руках перчатки. Зоолог закрыл крышку, взял за руку сына и пошёл в лес.

Когда над островом раздался гул приближающихся бомбардировщиков, заражённые на поляне удивлённо подняли головы, словно предвидя угрозу с неба. Никто из них не обратил внимания на взрослого и ребёнка, которые, проскользнув мимо всех, подбежали к скале. Там Солин усадил сына в одну из маленьких пещер и бросился собирать жёлтые, яркие бутоны. Набрав охапку, он разбросал их по полу пещеры, потом нарвал ещё, бросил на колени мальчика и начал мазать оставшимися лицо ребёнка. Когда небо загудело тысячами рассерженных шершней, Солин упёрся плечом в большой булыжник и подвинул его к пещере. Загородив выход наполовину, он вздрогнул, услышав:

– Папа, ты куда?!

– Серёжка, подожди немного. Подожди. Ты посиди тут чуть-чуть один, а я доделаю и приду.

Солин бросился к правой стороне скалы, затем к левой, пытаясь отыскать камни побольше, но не нашёл ничего подходящего. Тогда он вернулся к пещере, опустился на колени и, достав из воротника камеру, зашептал:

– Рысин, умоляю тебя, слышишь, умоляю, спаси моего ребёнка. Если в тебе осталось хоть что-то от Бога, спаси его!

Серёжка высунул руку из пещеры и дотронулся до отца:

– Пап, у меня голова болит! Зачем ты прячешь меня?

– Ты посиди тут, сынок. Посиди, мой хороший, – вместо ответа затараторил Солин. – Скоро тебя выпустят. Ты только посиди и цветы не убирай никуда. Слышишь! Не доставай их из карманов!

Земля задрожала от взрывов. Заражённые бросились наутёк. Горизонт со всех сторон заслонили языки пламени и клубы дыма.

– Папа, что это? – испуганно прошептал Серёжа. – Что это? Ты куда?

– Я с тобой, с тобой не переживай. Просто здесь посижу. У тебя пещера маловата для нас двоих. Вот я и посижу.

– Пап, ты только не уходи, ладно?!

– Нет. Куда же я теперь уйду?!

– Пап, а почему ты плачешь? Ты не плачь, пожалуйста! Мама расстроится, если ты плакать будешь! Как тогда из-за своего тронта.

– Дронта, сынок. Дронта. Ты закрой глазки и отодвинься от входа, ладно? Вот молодец. Ты такой у меня молодец.

Лес на окраине поляны вспыхнул, воздух наполнился дымом, из болота у пещеры пошёл пар.

Солин посмотрел на сына. В эту секунду он не боялся смерти, не вспоминал о Рысине. Он просто смотрел на своего ребёнка и думал, какие же у него умные глаза.

Солин улыбнулся Серёжке, улыбнулся, чтобы он запомнил отца таким, со спокойной улыбкой на лице, а затем поднялся на ноги и, увидев, как пламя на поляне разрастается и стремительно бежит к скале, лёг на валун, закрыв собой вход в пещеру.

notes

Примечания

1

Арвахи – духи предков (казахская мифология)

2

Афа – обращение к старшему

3

Коркут – мифический первый шаман, музыкант и певец

4

Накамерник – накамерный светильник

5

Раскадровка – расписывание планов по хронометражу

6

Крупняк – крупный план

7

Ат – конь, Салт-аты – всадник

8

Кудай – Бог

9

Кобыз – музыкальный смычковый инструмент.

10

Аса – посох шамана.