Текст книги "Любимая мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– А что насчет моих союзников? Я также зарабатываю много денег для людей, включая тебя. – Моммо распространял мой товар через Францию и Испанию.

Он поднял руки. – Я присутствую здесь как твой союзник. В свое время мы с твоим отцом были большими друзьями, а фамилия Раваццани – одна из самых почитаемых.

Однако мы не можем нападать друг на друга, подобно Каморристе (прим. от редак. Множественное число людей состоящих в Каморре). Мы герои, доблестные, а не кучка животных, которые разрывают друг друга на части.

– Я рад слышать, что мы не враги, – мягко сказал я. – В противном случае я мог бы задаться вопросом, отчего ты не доверяешь моим суждениям настолько, что приходишь сюда и ставишь их под сомнение. Если бы мы не были союзниками, я мог бы счесть это оскорблением.

Потягивая вино, он пристально смотрел на меня. Затем он поставил бокал на стол, и на его пальце сверкнул большой бриллиант. Я не видел на нем такого броского украшения, в прошлом. – Фаусто, ты начинаешь войну из-за женщины, из-за mantenuta (перев. с итал. любовницы), – усмехнулся он, как будто эта идея была смехотворной. – Это даже не жена. Если ты знаешь, где Энцо, я прошу тебя освободить его, пока это не вышло из-под контроля.

Я нагнулся вперед, мое гостеприимство исчезло. – Либо ты разберешься с La Provencia, либо я сделаю это сам во время Crimine через несколько недель, мне все равно. Это дело личное, а не бизнес. Я поступлю так, как сочту нужным, не спрашивая ни у них, ни у кого-либо еще. Все, что он отнял у меня, невозможно вернуть, и я ожидаю, что любой из нас поступит так же, если подобное будет предпринято против семьи.

– Насколько я знаю, ты вернул ее целой и невредимой. Не давай женщине сделать тебя слабым.

Слабым? Удивительно, что от такого сильного сжимания у меня не треснули зубы. Встав, я подал сигнал к окончанию этой встречи. – Марко, не хочешь ли ты прислать несколько бутылок Ciró домой с Моммо?

Мой двоюродный брат наклонил голову. – Конечно.

Я сказал Моммо: – Тебе желаю счастливого пути домой.

Он тяжело вздохнул и поднялся со стула. – Они потребуют от тебя ответов во время Crimine. Никто из нас не действует в одиночку.

Che palle (перев. с итал. твою мать). Он считал, что я совсем новичок, что мне неизвестно, как это работает?

Впрочем, мне было все равно, кто ожидает от меня ответов. В конце концов, другие боссы хотят денег, которых у меня было предостаточно.

Мы пожали друг другу руки, затем Марко проводил Моммо до двери. Я подождал, пока они благополучно скроются из виду, и выскользнул из кабинета. Внутри меня кипела ярость, тьма в моей душе горела и жаждала удовлетворения. Как кто-то посмел вмешаться? Энцо перешел черту. Он вторгся на мою территорию, напал на моих людей, украл что-то ценное и пытался шантажировать меня.

Даже если бы не похищение, я мог бы умолять Франческу о ее прощении на пляже. Это было бы нелегко, но в итоге мы бы помирились. Но похищение травмировало ее и заставило еще больше разозлиться на меня.

Так что, к черту Энцо. И к черту Моммо за то, что посмел вмешаться.

Открыв дверь в подземелье, я вошел внутрь и бросился вниз по каменным ступеням.

Запах сырости и пота встретил меня, и я услышал его тяжелое дыхание. Я мечтал о своем ноже, об остром лезвии, скользящем по коже, о теплом красном цвете, который за ним последовал.

Я понимал, что ему нужно несколько дней прийти в себя, чтобы он не умер слишком рано. Но когда он будет достаточно здоров, чтобы снова страдать, я продолжу то, на чем остановился.

Сейчас же мне было достаточно одного короткого визита. Мне нужно было увидеть его боль.

Тебе было безразлично, буду я жить или умру, только бы я исчезла с твоих глаз.

Она ошибалась. Мне было не безразлично. Очень сильно.

Энцо приковали к стене в одной из камер подземелья. Мы дали ему достаточно свободы на цепях, чтобы он мог стоять, но не факт, что он был способен на это в данный момент. Из-за отека вокруг его глаз было трудно видеть, но по его напряженному виду было ясно, что он знает, кто пришел.

Я отпер камеру и вошел внутрь. Наклонившись, я схватил за волосы и ударил его головой о камень, заставив его застонать. Я прорычал: – Они скучают по тебе, Д'агостино, приезжая ко мне и умоляя сохранить тебе жизнь. Но они должны знать меня лучше. Для тебя нет пощады, нет спасения. Ты умрешь здесь, от моей руки.

– Пошел...ты, – прохрипел он.

Чтобы досадить ему, я рассмеялся. – После нового визита ты не будешь таким дерзким, обещаю. – Я отпустил его, и его голова упала вперед. Поднявшись, я снова запер камеру, старый ключ заскрежетал о железо. – Поправляйся, stronzo (перев. с итал. ублюдок). Жду не дождусь услышать твои крики.

Глава двенадцать

Франческа

В замке было тихо, когда я пришла с виноградников, и моя кожа покрылась колючками под кондиционером. Пора было принять душ и вздремнуть.

Потянувшись, чтобы снять боль, я поднялась по лестнице и направилась в свою комнату. Вернее, к комнате Фаусто. Как можно было забыть? Во всяком случае, его кровать была удобной. Это был единственный плюс.

Закрыв за собой дверь комнаты, я вошла и бросила кепку Фаусто на кресло. Я начала раздеваться, но остановилась. Душ работал?

Мои руки замерли, а мысли застряли на этом шуме. Фаусто был там. И он принимал душ.

О господи, я должна уйти. Я не должна думать о нем, голом и намыленном, о его руках, которые скользят по телу, о его толстом члене, качающемся между ног. Я любила принимать душ вместе с ним, вставать на колени под горячие брызги и целовать его своим ртом. Опираясь руками на кафель, я смотрела, как он качает бедрами, погружая тяжелый член в мое горло.

Желание, грубое и неоспоримое, терзало мое нутро и зудело на коже. Я не переставала представлять его, не могла перестать нуждаться в нем.

Затем я услышала тихое рычание. Я узнала этот звук. Я все еще слышала его в своих снах.

Даже не успев осознать это, я поплыла к двери в ванную.

Что я делаю?

Это было неправильным, но я не могла остановиться. Я обязательно должна была увидеть. Ведь нет ничего плохого в том, чтобы увидеть, верно? Я бы не прикоснулась к нему и не позволила бы ему прикасаться ко мне. Но смотреть-то я могла, так ведь? Он все равно не узнает, а я позволю себе только подглядывать.

Я шагнула внутрь, плитка была прохладной под моими ногами. Он стоял ко мне спиной, так что не заметил моего приближения. Он опирался рукой на плитку, и вода стекала по его спине струйками, омывая его задницу и ноги. Его бедра слегка выгибались, мышцы вздрагивали, когда он дрочил. Я облизывала губы от его великолепия, от этого вида, словно от холодного напитка после нескольких недель сильной жажды.

С сегодняшнего дня, в любое время, когда мне нужно будет кончить, я позволю себе представить это прямо здесь. Не успела я это остановить, как из моего горла вырвался тихий вздох.

Его голова повернулась, голубые глаза были широко раскрыты и удивлены. Я не двигалась.

Какая-то часть меня надеялась, что он меня поймает, затащит в душ в одежде и все такое, а после этого будет иметь со мной свои порочные штучки. Я так устала бороться с этим. Я так сильно хотела его.

Не отрываясь от меня, он медленно повернулся и опустил руку.

Господи, но его тело было бесподобным. Его плоский живот был более четким, чем раньше, бедра более выраженными. Но этот член. Совершенно твердый, он выделялся на фоне его тела, настолько совершенный, каким я его помнила и более чем достаточно большой, чтобы стать вызовом. Моя киска сжалась от того, как сильно напрягся его член, и мне пришлось схватиться за стойку, чтобы не наброситься на него.

Он позволил мне смотреть еще несколько секунд, затем снова обхватил кулаком ствол и начал медленно поглаживать от основания до кончика. – Хочешь узнать, о чем я думал? – спросил он.

Да.

– Нет, – вздохнула я.

Он приподнял бровь, словно знал, что я лгу. – Я вспомнил, как ты впервые позволила мне трахнуть твою задницу. Тогда, когда мы были в Риме. – Он втянул воздух, его кулак сжал головку члена. – Мадонна, это было охрененно горячо. Пошло и грубо, моя любимая вещь в целом мире.

Зачарованная, я смотрела, как его рука скользит по члену.

– Ты так хорошо принимала мой член, piccolina (перев. с итал. малыш). Ты была такой тугой и теплой. Такая сладкая.

От его слов во мне вспыхнула похоть, он словно ввел наркотик в мои вены. Мой рот был абсолютно пересохшим, а киска – наоборот. Я была мокрая и скользкая там, нуждающаяся, пульсирующая.

– Мне понравилось слушать, как ты умоляешь, – продолжал он, сжимая свои яйца. – И почти так же сильно, как мне нравилось видеть, как ты кончаешь.

К черту. Почему это я должна страдать? Это он сделал что-то не так. Мои пальцы нашли пуговицу на моих шортах. Расстегнула ее.

Его тело замерло, и все его внимание сосредоточилось на моей руке. Похоже, он затаил дыхание, выжидая, что я сделаю.

– Быть может, настала твоя очередь умолять, – прошептала я.

– Прошу тебя, – мгновенно ответил он, его свободная рука упала на стеклянный барьер, как будто пытался дотянуться до меня. – Ti prego, dolcezza (перев. с итал. пожалуйста, милая). Я очень хочу тебя.

Я щелкнула молнией. – Еще раз, paparino.

Это прозвище вылетело у меня изо рта, но не думаю, что он меня услышал, и слава Богу. Но вместо этого он наклонился и повторил: – Ti prego, baby (перев. с итал. пожалуйста, милая).

Я не спеша стянула шорты и трусики до колен.

При этом выражение лица Фаусто исказилось, как будто ему было очень больно, а его рука все быстрее двигалась по эрекции. Его взгляд был прикован к моей киске, и я подвинулась, чтобы раздвинуть ноги настолько, насколько смогла. Воздух был прохладным для моей перегретой кожи, а душ наполнял ванную комнату тонким туманом. Я смотрела, как он покачивается, как напрягаются и работают мышцы его предплечья, и просунула пальцы между ног.

– Madre di Dio (перев. с итал. матерь божья), – простонал он, толкаясь бедрами вперед.

Мой клитор был уже готовым, налился, и прикосновение кончиков моих пальцев было приятнее, нежели все, что было в памяти за последнее время. Я провела пальцами еще раз, прикусив губу, чтобы не застонать, колени дрожали.

– Покажи мне, – сказал он. – Разведи в стороны свои половые губы и покажи мне, какая ты мокрая и набухшая.

– Умоляй об этом.

– Amore (перев. с итал. любимая), пожалуйста!

С удовольствием мучая его, я раздвинула свои складочки и дала ему посмотреть. Затем я окунула палец в свою влагу и поднесла ее к губам, втягивая кончик внутрь и стирая возбуждение.

– Cazzo (перев. с итал. блядь)! – рявкнул Фаусто, прижавшись к стеклу, его тело напряглось. – Я хочу тебя в свой рот, маленькая девочка. Я бы хотел пососать твой клитор и поласкать языком эту прелестную киску.

Черт, мне тоже этого хотелось.

Я принялась работать над своим клитором, кружа и потирая его, наслаждение пронеслось через меня как молния. Я смотрела, как его рука набирает скорость, и раздумывала о том, как было бы хорошо, если бы он прижал меня к себе и трахнул. Его огромное тело напряглось и запульсировало, его член приносил удовольствие, вбивая меня в матрас. Он прекрасно знал, что мне нравится, что меня возбуждает, и бесстыдно пользовался этим знанием. А мне это нравилось. Я хотела быть его грязной шлюшкой, умолять его позволить мне кончить. Я хотела разрешить ему распоряжаться мной так, как он посчитает нужным.

Слова жгли кончик моего языка. Я знала, что если скажу, он выскочит из душа, как одержимый. И оттрахает по полной программе, а восхитительная боль между ног осталась бы на несколько дней...

Застонав, я увеличила скорость, вытирая пальцы о бедра, когда становилось слишком скользко. Господи, я была мокрой. Я не могла припомнить, чтобы когда-либо раньше так возбуждалась. Но мой клитор жаждал трения, и я двигалась быстрее, в такт руке Фаусто. Я представляла, как он трахает меня, как его тело натирает меня во время движения вниз.

Это не осталось незамеченным.

– Вот так, – сказал он, держась за верхнюю часть стекла, когда он наклонился ко мне, покачивая бедрами. – Было бы очень приятно, если бы я трахал тебя прямо сейчас, да? Твоя маленькая тугая киска обхватывающая мой член. Я бы наполнил тебя так хорошо, piccolina (перев. с итал. малыш). Я мечтаю трахать тебя, иметь тебя сильно и быстро, пока ты не обмякнешь от этого. – Он откинул голову назад. – Мадонна, я еще никогда так много не дрочил за всю свою жизнь.

Задыхаясь, я ухватилась за полку. Мурашки собирались и пульсировали, небольшие дорожки света, которые увеличивались, пока не превратились в волну удовольствия, устремившуюся ко мне.

Я пыталась сдерживаться, желая продлить это как можно дольше. – Ты должен привыкнуть дрочить. Это единственное удовлетворение, которое ты когда-либо получишь.

– Посмотрим, – прорычал он, его кулак порхал над его стволом. – Cazzo (перев. с итал. блядь), Франческа.

Он произнес мое имя в своем сексуальном рыке. Оргазм был прямо на краю моего сознания, его сила лишила меня всех чувств, которыми я обладала. Я не могла сдержать слов о нашей игре, о сексуальном секрете, который знал только он. – Sono la tua puttanella (перев. с итал. я твоя маленькая шлюшка), – задыхаясь, произнесла я и кончила на все пальцы.

– Minchia (перев. с итал. твою мать)! – крикнул он. Густые струи спермы хлынули из его члена, его плечи сгорбились, мышцы напряглись. Мы оба дрожали и тряслись, смотрели друг на друга остекленевшими от удовольствия взглядами, словно по проводам с напряжением. Я так сильно хотела прикоснуться к нему, попробовать его на вкус, что слезы едва не навернулись мне на глаза. Это было так несправедливо.

Реальность вернулась, когда оргазм утих. Стекло в душевой запотело от его дыхания, а мои колени ослабли. Святое дерьмо, это было неожиданно. И горячо. Но неправильно.

Так неправильно.

Но так жарко.

Черт возьми.

Я резко подтянула трусики и шорты до пояса и выбежала из ванной.

В тот же вечер я была уже на полпути к лестнице, когда входная дверь распахнулась.

Оглянувшись через плечо, я увидела, как Марко вводит Джулио в замок.

Лицо моего друга было вялым, конечности ослабли, когда он пытался отстраниться от своего дяди. – Отпусти меня, Zio (перев. с итал. дядя) Марко.

– Что происходит? – спросила я.

Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Наоборот, Марко продолжал пихать Джулио в направлении кабинета Фаусто. Мне это не понравилось. Что-то не так?

– Я ничего не сделал! – сказал Джулио со смехом. – Ты злишься без причины.

– Посмотрим, что скажет об этом твой отец, а?

Я уже следовала за ними. Если Джулио в беде, я хотела помочь. Он был моим другом – моим единственным другом в эти дни – он не бросил меня, как только я была выслана. Я была обязана ему тем, что он заботился обо мне в те мрачные недели.

Так что я без колебаний последовала за ними прямо в кабинет Фаусто. Марко повернулся и нахмурился. – Что ты делаешь?

– Помогаю своему другу.

– Фрэнки, – сказал Джулио, обернувшись через плечо и улыбаясь. – Слава Богу. Скажи Zio (перев. с итал. дяде) Марко, что он драматизирует события и пусть меня отпустит.

А, значит, проблема была в этом. Глаза Джулио были остекленевшими и покрасневшими. Он выглядел как мой бывший парень после нескольких часов, проведенных с кальяном.

– Тихо, – огрызнулся Марко, после чего постучал в дверь кабинета Фаусто.

– Permesso (перев. с итал. разреши)!

– Prego (перев. с итал. входите), – крикнул мой папочка изнутри.

Марко открыл дверь, и я проскользнула внутрь, прежде чем он успел закрыть ее за собой.

За письменным столом сидел Фаусто, его пиджак был снят, рукава белой рубашки закатаны на его толстых предплечьях. Он снял очки, какие носил во время работы, и поднялся. – Что здесь?

Ухмыляющийся Джулио отстранился от своего дяди. – Я не сделал ничего плохого.

– Судить об этом буду я, – огрызнулся Фаусто. Затем его взгляд переместился на меня.

– Франческа, в тебе нет необходимости.

Я подняла одну бровь. – Судить об этом буду я.

О, il Diavolo не любил, когда его слова использовали против него. Он сделал глубокий вдох, и его грудь вздымалась, эти яркие глаза сверкали, когда они сузились на меня. – Это дело семьи. Поднимайся наверх.

Его слова вонзились в мою грудь, как ножи, но я подняла подбородок и посмотрела на него. – Ты хочешь сказать, что я не член семьи? – Он говорил мне ранее, что любит меня. Действительно ли он это имел в виду? Ведь пока я не увижу доказательств этого, я не поверю ему. – К тому же, я здесь ради Джулио, который мне как родной.

Он изучал меня, этот острый ум перебирал мои слова. – Садись, – наконец сказал он, указывая на диван. После того как я повиновалась, как хорошая mantenuta (перев. с итал. любовница), он обратился к Марко. – Объясняй.

– Отец...

Фаусто поднял руку. – Сперва я узнаю от твоего дяди.

Марко сказал: – Он не успел на сегодняшнюю встречу в клубе. Граттери позвонил мне и попросил разыскать Джулио. Я нашел его сидящим возле квартиры Пауло. Выяснилось, что в последнее время он часто так делает. – Он подошел к столу Фаусто и положил на него маленький квадратный картридж. Вейп. – А это я нашел у него в кармане. Это испаритель для травки. В машине тоже куча травки.

Фаусто сжал переносицу большим и двумя пальцами. – Ma che cazzo (перев. с итал. что за хуйня)?

– Я забыл о времени! – Джулио сложил руки. – И в этом нет ничего страшного. Марко преувеличивает.

Фаусто это не понравилось ни капельки. Мышцы на его челюсти дернулись, и он прорычал: – Это чертовски важно, Джулио.

– Это всего лишь травка, отец...

– Просто травка? Ты сидишь возле квартиры Пауло, накуриваешься и пренебрегаешь своими обязанностями. Ты хочешь сказать, что я не должен на тебя сердиться? – Джулио усмехнулся, а затем усугубил ситуацию, сказав: – Это ничем не отличается от алкоголя – а я помню, сколько ты пил каждый день, когда Фрэнки была в пляжном домике. Так что давай, отец. Не надо мне читать нотаций.

О, черт. Из комнаты вышел весь воздух, лицо Фаусто раскраснелось, углы заострились от нарастающей ярости. Это было похоже на то, как дракон готовится выдохнуть огонь.

Но это была травка. Джулио обычно не был так неуважителен. Я вскочила на ноги и бросилась ему наперерез. Я протянула ладони вверх к Фаусто, который как раз обходил свой стол. – Минутку подожди и успокойся. Он не совсем в своем уме.

– Не мешай мне, Франческа.

Джулио обхватил меня за плечи и прильнул к моей спине, почти как будто прижался ко мне. Рот Фаусто сжался. – Отпусти ее, чтобы ты не навредил ей.

– Я никогда не обижу Фрэнки, – сказал Джулио мне в волосы.

Я на мгновение закрыла глаза. Иисус. Запеченный (прим. от редакт. под воздействием наркотика, особенно марихуаны) Джулио был болтуном.

– Слушай, – сказала я Фаусто, решив оставить комментарий мачехи в прошлом. – Позволь мне взять немного чипсов, и я отведу его наверх смотреть кино. А завтра ты можешь кричать на него сколько хочешь.

Его ноздри раздувались, грудь вздымалась и опускалась с силой дыхания. Я не знала, сработает ли мое предложение, но я должна была попытаться что-то сделать. Последний раз я видела его в таком бешенстве, когда он узнал, что я была в курсе, что Джулио – гей. Я не хотела, чтобы Джулио страдал от одного из необдуманного решения Фаусто.

– Она права, Рав, – сказал Марко, чем поверг меня в шок. Я не была его любимицей, так что я не могла поверить, что он встал на мою сторону. – Пусть проспится. Обсудим это завтра.

– Хорошо, – процедил Фаусто сквозь стиснутые зубы. – Но он не должен уходить без моего согласия.

– Черт, он действительно зол, не так ли? – с усмешкой прошептал Джулио.

– Убери его с глаз моих. – Фаусто повернулся и направился к своему креслу.

– Марко, позаботься о том, чтобы его машина была вычищена и убрана на хранение. Он не будет ездить на ней в ближайшее время.

Я предположила, что это означает, что мы свободны.

Я взяла Джулио под руку и вывела его из кабинета Фаусто. – Давай перекусим и посмотрим новый фильм с Адамом Драйвером.

– Он такой чертовски горячий. – Джулио следовал за мной, как милый щенок. – У него такие огромные руки, ты знала?

Да, я знала. Джулио очень много говорил о руках Адама Драйвера на пляже.

– У Пауло тоже огромные руки, – сказал он. – Я очень скучаю по нему, Фрэнки.

– Я знаю, милый.

– Он вернулся в приложения для знакомств. Я не понимаю. Как он мог жить дальше без меня, как будто я никогда не был для него важен?

Я сомневалась, что это было так просто для Пауло, но все переживают разрыв по-разному. – Пойдем. В холодильнике есть джелато.